Текст книги "Именем Анны. Возврата не будет (СИ)"

Автор книги: Татьяна Губоний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 29

Проветренная и обновлённая (с мебелью, расставленной по местам), «будуарная» гостиная снова стала нормальной комнатой обычного деревенского дома. Вместо рваного танго в ней звучала теперь опера деревенского дня – окно на теневую сторону было распахнуто, и сквозь него доносились арии гогочущих гусей и мычащих вдалеке коров.

Женщины устроились за круглым столом, где поджидали Лента для «мозгового штурма» – так они называли поиск решение проблем в молодёжной манере. Как сказала Савила: «кто кого перебьёт» – хотя, по разумению Лента, к ним это отношения не имело, они просто собирались хорошенько всё обсудить, чтобы прийти наконец к каким-нибудь выводам.

С идеей Лент не спорил, обсудить – это всегда хорошо, но что-то ему мешало. Мешало успокоиться и привести мысли в порядок.

Все дела, порученные ему хозяйкой, он закончил, занёс и вынес всё, что было велено. Закрутил, выбил, вытрусил… но за стол садиться не спешил. Будто боялся, что как только перестанет суетиться и выполнять простые и понятные команды хозяйки, на него опустится какое-то ненужное ему, неприятное понимание.

Зазвонил телефон, потом ещё один. Айа говорила с Зинаидой. Савила – с неизвестным Ленту корреспондентом. В разговоре последней мелькали начальственные нотки и слово «дисциплина», видимо, речь снова зашла о вчерашних слушаниях – не интересно. Роза закрыла глаза и ушла в себя. Лент собирался сделать то же самое, чтобы разобраться в том, что его тревожило, но тут на его ладони запылала руна.

– Ого! Дамы! Именная руна Анны сработала на опасность.

Он не стал акцентировать их внимание на том, что такое поведение руны не двусмысленно – проход за Черту по-прежнему открыт. Или открыт снова. Вот, значит, почему он никак не мог успокоиться: чуял приближение неприятностей.

Ощущение обыденности тут же улетучилось, телефонные разговоры были немедленно свёрнуты.

– И Татьяна пропала, – громкий шёпот Айи показался зловещим. – Зинаида звонила сказать, что та забыла у неё пакет. Час прошёл, как они с Виктором уехали, а здесь всего несколько минут езды. Не к добру.

В другой ситуации Лент попытался бы её успокоить, мало ли, заправиться решили, а до Холмогор немалый крюк, но сейчас промолчал. Тем более что Савила тоже решила подкинуть новостей: – А я знаю, с кем встречалась в Москве Татьяна. Ты Саровскую помнишь, Лент?

Фамилия прозвучала предупреждением. Лент её помнил. У этой ведьмы всегда были проблемы с уставом. Однажды ей даже простили случайную смерть, дело было по молодости и глупости, тогда она раскаялась.

– Тамара Александровна? – переспросила Айа.

Нет, Саровскую звали Анастасией. По крайней мере в те времена, когда Ленту доводилось её наказывать. Но Савила неожиданно подтвердила:

– Да. Под таким именем она практикует. Уже лет двадцать, если не больше. С тех пор, как «перекрасилась» в экстрасенса.

История эта была старой. Как только на центральное телевидение выпустили Кашпировского и Чумака, некоторые ведьмы попросились в похожее плавание. Лент не возражал, но предупредил, что жить им придётся по законам светлых, то есть по людским. Кому не нравится, пусть сразу выбрасывает эту идею из головы. Некоторые выбросили, некоторые, как ни странно, – нет. Но сейчас-то что об этом говорить?

– Ваша Тамара Александровна просится ко мне на приём, – покачала головой Савила. – Настаивает, что у неё вопрос жизни и смерти. Зная Саровскую, могу предположить, что она не преувеличивает.

– Поедешь в Москву? – спросил Лент.

Он бы поехал. Упоминание Татьяны в сочетании с вопросом о жизни и смерти его заинтриговало. Савила что-то ответила, но он не расслышал. Потому что в этот момент произошло что-то непонятное. Воздух изменился, поплыл, зарябил.

Лент увидел, как медленно поднялась и вытянулась струной Роза, её сила стала дуальной, золотой и зелёной, а вокруг прозрачной скорлупой засиял защитный щит. Ничего себе! Не так ли жёлтые зеркалят чужую силу?

Увидел, как вскочила Савила, тут же приняв боевую стойку.

Увидел, как упала на пол и покатилась с завываниями старая Айа, а когда встала, не было в ней ничего от той прелестной моложавой колдуньи, ударившейся только что об пол. Щёки сморщились, нос вытянулся и загнулся вниз, вся она усохла, согнулась, ладони с длинными крючковатыми пальцами разрослись до огромных размеров и энергично растирали сейчас плевки, срывающиеся с шамкающих и бормочущих губ: «Подходи, подходи, касатик, по одному…»

Что ж, у каждого своя боевая форма, удивляться некогда. Лент выпустил из пылающей ладони хлыст, который был сейчас совершенно не нужен, и он это понимал, но всё же по привычке щёлкнул им об пол, приглашая. В ответ на щелчок, будто по цирковой команде, в окно запрыгнул волк. Его приложила Савила. Очень сильно приложила, но волк не отреагировал никак.

– Они не оттуда, Савила! Не переводи силу! Только физические заклинания, как на людей! – прокричал Лент, тормозя первого волка точечной воронкой левитации и укладывая его на пол ударом утяжелённого кулака между глаз. А в окно уже лез второй. Он был таким большим, что перепрыгнуть препятствие не смог и теперь подтягивался на передних лапах, что было неестественно до омерзения. Утробное урчание и гнилые зубы зверя за дрожащей верхней губой в сочетании с совершенно осмысленным, не звериным взглядом провоцировали рвотный рефлекс.

Айа среагировала первой, схватила со стола перечную мельницу и, растерев её в ладонях в труху вместе с перцем, стеклом и металлом, швырнула крошки в глаза огромному волку. Тот с визгом вывалился наружу, но следующий, молодой и прыткий, запрыгнул внутрь тотчас, как только освободился проход. За ним второй. Третий. Четвёртый. Да и первый уже очухался от удара и порывался встать.

Не было места колдовать. Не было места дышать. Странно текло время. Странно билось сердце. В этой реальности Лент не был собой. Он видел, как сражалась Савила, бутылками, как мечами, заговорив их на убийственный вес. Видел, как каталась по полу Айа, прижигая волкам лапы и животы. Видел, как Роза выбрасывала в нападавших прозрачные стрелы, тончайшие сосульки, которые выплетала из воды в графине, она так и стояла в своем коконе у стола, изредка вздрагивая от укусов, которые, пусть не полностью, но гнули и пробивали её щит. Из порезов на её ногах и руках текла кровь. Плохо. И совершенно непонятно, сколько это длится! Неужели каких-то жалких несколько минут?

Дыхание Лента сорвалось, из горла вырвался стон – одна из бестий вгрызлась ему в бедро, а руны Алевтины то ли латали не достаточно быстро, то ли вовсе не работали в этом полусне. Больно… Выложиться, что ли, на общую воронку левитации? Подвесить всех без разбору для передышки? Останавливала его только мысль о том, каким беспомощным он окажется, когда действие заклинания закончится.

Под ногами гадко чавкали кровь и потроха – этому волку уже не встать. Кто его? Айа? Будучи почти уверенным, что за каждой из шкур прятался сейчас человек, возможно, не управляющий своей волей, Лент не хотел убивать. Но не мог запретить этого делать другим.

– Савила, сзади! – попытался он перекричать визг и вой схватки.

К этому времени ведьма разгромила своими «молотами» почти всю мебель в гостиной, больше похожей сейчас на скотобойню, оставив в целости только стол, на который взобралась и откуда рассылала по сторонам свои убойные удары.

На предупреждение Савила среагировала мгновенно и в развороте снесла челюсть летящему на неё волку.

– Не добивай, прошу, – выдохнул Лент, даже не надеясь, что она услышит, и тут же отвернулся, пытаясь стряхнуть с ноги зверя. Как же больно! Не думать! Если руны не справятся, он может потерять сознание от болевого шока, как простой смертный, и тогда женщинам не устоять.

Левая рука повисла под весом другого волка, его Лент всё-таки сбил кулаком и попытался усыпить заклинанием, но эта реальность не принимала таких простых магических приёмов, как заклинание сна, будто смеялась над Лентом: «создание мира грёз и так принадлежит ему». Хорошо, что под брюхо волка подкатилась Айа, тот скорчился и заскулил. Спасибо!

– Не добивай, если можешь, – попросил Лент, и развернулся к Розе. В лице жёлтой не было ни кровинки, будто для контраста с пропитанной кровью одеждой и распухшими от порезов руками.

– Лент, опомнись. Или мы, или они…

Ещё несколько минут тому назад прекрасная и совершенная Роза смотрела на него полными мольбы глазами, сохраняя равновесие где-то на пределе сил. Что будет, если в этом мире не станет Розы? А будет ли это важно, если не станет его? Он замер, вдохнул это чувство и осознал, что будет! Каждая из присутствующих здесь ведьм важнее и нужнее его самого. В конце концов, рисковать жизнью – это его работа. Нет, не так, его работа – защищать. И своих в первую очередь. Уже на выходе этой мысли он понял, что сдался и признал, что моралью придётся поступиться. Ради жизни. Не ради собственной, но ради жизни тех, кто ему дорог.

Тогда же он зарычал, сбрасывая с себя все ограничения, как игрушечные путы. Одно движение, и волк, терзающий его ногу, умер. Из его ушей выступила влага – мозг зверя был иссушен.

В голове Лента пронеслось еле слышное: Я никогда себе этого не прощу. Это было правдой. Всё было правдой. И решительность, и сомнения, и жажда жизни, и жажда смерти, но казниться он будет потом. Иначе никогда не сможет cделать того, что должен сделать сейчас. Он подумает об этом тогда, когда станет прокручивать в голове все «за» и «против» своего решения. Потом. А пока, не думая ни о чём другом, кроме ценности жизни Розы, он взрывал волкам сердца, замораживал им кровь, высушивал глаза, и каждый раз просил прощения. Горы меха и мяса, вонь влажной шерсти, приторный запах крови, и даже её вкус на губах, куда долетали брызги, всё это смешалось в его сознании в бесконечный ад.

Творя и разбрасывая свои смертельные команды, он висел в воздухе, подвешенный заклинанием левитации – ступить на полу было попросту негде – и как только первая волна атаки была подавлена, сделал то, с чего должен был начать: запечатал раскрытое окно петлёй и прижёг печать руной. В известной ему реальности в такое окно не проник бы ни дух, ни человек, но эта реальность не была нормальной.

– Окно! – выкрикнул он в сторону Айгуль. Та среагировала быстро, моментально подскочила и сомкнула оконные створки. Щёлкнула щеколда.

Мало!

Словно в подтверждение его сомнений в стекло снаружи ударился волк. Оно предупредительно зазвенело, но выдержало, не разбилось.

– Замораживаем стёкла до непробиваемости!

Окон в комнате было два. Второе до сих пор оставалось закрытым, но не ставнями, а таким же простым стеклом, поэтому тёмные, не сговариваясь, разбились на пары и, игнорируя вялые попытки атаки со стороны разбросанной по полу раненой, но несдающейся нежити, запечатали оба морозом за несколько секунд.

– И дверь, – закричала Айа, тут же покрывая её ледяным узором. Это было лишним. После этого влаги в воздухе не осталось совершенно. Высохла даже кровь, та самая вездесущая, на ранах, на губах, на полу, где ещё минуту назад Лент боялся поскользнуться. Горло стянуло, язык припечатало к гортани.

– Что дальше, мастер? – Айа говорила с трудом. Неудивительно, язык Лента и вовсе отказывался шевелиться.

Что дальше?

Оглядевшись, он ужаснулся. Пол небольшой комнаты копошился и стонал серыми дюнами. Кроме четырёх уставших, запачканных кровью людей, здесь было не меньше чёртовой дюжины раненых и убитых зверей, а за окнами прыгала и лязгала зубами их свежая смена. Он не знал, сколько прошло времени, и не знал, что делать дальше.

– Дай гляну, – прошипела Савила со стола, на котором сейчас сидела, обращаясь к Розе, зажимающей рану на шее.

– Спасибо, – едва слышно ответила та, осторожно поворачиваясь к Савиле. Только сейчас Лент понял, насколько Роза опустошена.

С пола поднялась Айгуль, жуткие её ладони тряслись, пугая кривыми обломками когтей, и поплелась на помощь. А он отстранённо отметил, что больше не может поддерживать себя в воздухе. Пусть медленно, но он опускался и очень скоро коснулся ногой одной из пересушенных шкур.

Истощение. Вот что такое ведьмацкая сила простив грубой физической. Тёмные могут многое, но не всё, не всё...

– Самое время для мозгового штурма, дорогие дамы, – попытался пошутить он, но никто не подхватил его шутки. Только Айа отозвалась тихим эхом: – Сюда спешит Егор, чую.

Вот это слух! Всё, что слышал сейчас Лент ограничивалось какофонией стонов, визга, лязга зубов и глухих ударов в стёкла.

Но в следующую секунду стало тихо и то, о чём говорила Айа, услышали все. Лент сразу узнал странные приговорки и размеренные притопы, совсем такие же как тогда, когда леший ставил обереги в его номере. Только эта реальность реагировала на них иначе, звоном и блеском электрических разрядов. Вслед за этим воздух пронизали полупрозрачные щупальца. Ветви! Они обвивали глотки ещё живым, но уже беспомощно клацающим зубами волкам с перебитыми хребтами и ногами, и те замолкали, будто выключаясь. Что происходило с остальными волками, теми, что только что неистово бились в окна, Лент не знал, но подозревал, что что-то похожее. Егор привёл с собой нежить – духи деревьев, – и нежить помогла?! Парадокс. И чем быстрее Лент разберётся в том, что здесь происходит, тем лучше. Нежить не должна помогать тёмным. Как, собственно, и чернокнижникам, на сторону которых вставала совсем недавно. В этом непостоянстве, он чувствовал, крылся ключ к разгадке того, к чему не будет возврата.

Ледяная «печать» на двери испарилась лёгким облачком пара – открыть дверь таким образом мог только тёмный, поэтому Лент не мешал, только пробрался поближе, чтобы помочь. Загороженная волчьими тушами дверь открывалась плохо, но когда наконец открылась, за ней никого не оказалось. А вот голос был. Голос Егора.

– Вы меня не видите, но я здесь. Угрозы больше нет, осталось только разобраться, как вытащить вас из прослойки в нормальную реальность.

Нормальная реальность. Неужели она ещё существует? Кто-кто, а Лент начинал в этом сомневаться.

Вымучено улыбнувшись, он тяжело вздохнул и тут же почувствовал на щеке знакомое прикосновение невидимой ветви. Потом – на груди. Нежность, доверие, совет? Изодранная рубашка мешала ему понять, поэтому он расстегнул несколько пуговиц и с удивлением уставился на пульсирующую чёрную спираль.

– У тебя тоже?

– Ага, – ответил голос Егора.

– Покажи, – прошептала сзади Роза.

Лент обернулся. Роза была очень плоха. Очень. Сила уходила из неё стремительно, вместе с кровью, несмотря на все усилия Савилы и Айгуль.

Ещё чуть-чуть, и будет поздно!

– Что делать, Роза?! Здесь никто, кроме тебя, ничего не знает о чернокнижниках!

– Это чёрный огонь, – прошептала Роза, – не помню… любой огонь гасим водой, нет?

Так нет же грёбаной воды! Вообще нет! Ни капельки!

Щеки снова что-то коснулось и перед глазами встали образы. Втягивающаяся а водовороты жидкость. В разных формах: водопады, дожди и пульсирующая в артериях кровь. Кровь! Но раны всех присутствующих, кроме Розы, были сухи.

– Дай мне своей крови, Роза!

Он оказался возле неё одним прыжком, неуклюже приземлившись на волчью спину, и приложил руку к тонкой шее со рваной раной. Почувствовал на ладони влагу и впечатал её в свой знак.

Пей, ненасытный! Ты этого хочешь?!

Ужас заключался в том, что никто не знал, кто здесь чего хочет. Тот, кто выбросил их в этот мир, безусловно, хотел их смерти. Но как срабатывал механизм этого процесса, было совершенно непонятно. Им бы поговорить, обмозговать, посоветоваться с нежитью, которая так милосердно «вырубила» врага, но Роза медленно оседала на руки ведьм, и Лент понимал, что времени разбираться просто нет.

Он повторил свое подношение несколько раз, втирая и вбивая в свою грудь чужую кровь. Пей!

А ещё он тщетно пытался разрыдаться. Когда-то давно, он помнил, это помогало. Когда его несправедливо наказывала Алевтина. Наказывала за то, как он разбирался со своими обидчиками. Ну и что, что они слабее? Почему ей можно, а ему нельзя?!

Пей!

Он так старался заплакать, что не заметил, когда кровь впиталась в знак, превращая его из объёмной в плоскую картинку. А когда понял и поднял глаза, наткнулся на улыбку Егора.

– Я тебя вижу!

А ещё он видел свернувшуюся калачиком у ног Егора женщину с неестественно вывернутой шеей. Её лицо показалось Ленту смутно знакомым своей грустью в стеклянных глазах. Рядом с ней лежал мужчина, он был жив, его грудная клетка мерно взымалась при каждом вдохе. Савила, Айа, Роза… уставшие, но целёхонькие, будто всё произошедшее было сном, оглядывались по сторонам с неменьшим удивлением. А что с ранами Лента? Их тоже не было. Даже одежда пребывала идеальном состоянии. Почему?

– Всё осталось в прослойке, Лент, – подтвердил леший. – Сон – шикарное место для вечеринок. Делай, что хочешь, главное, не умирай, потому что смерть вытолкнет тебя за Черту, откуда нет возврата.

– Значит, они проснутся? Эти люди?

– Кроме тех, чья жизнь прервалась… – подтвердил Егор.

…От моей руки, – мысленно закончил за него Лент. За окном больше не выли волки, они выли на душе у Лента. Чёртова жизнь, за неё всегда приходится платить чужой. Ему доводилось убивать, чтобы спасти людей от наездников, проскочивших из-за Черты. Убивать, настигая преступивших. А сегодня он убивал, защищаясь. Всё наоборот. Всё наизнанку.

И эта женщина со знакомым стеклянным взглядом – он её вспомнил. Гостиница «Московский Тракт». Их семья съезжала в тот день, когда он заселялся. Непутёвый муж и десятилетний пацан, которому теперь расти без матери. Тогда, в гостинице, она гладила мальчишечьи вихры и точно также смотрела в пустоту, а ещё вздыхала, потому что тогда ещё дышала, то есть была жива…

Лент перешагнул несколько тел и склонился над нею. Одним движением ладони закрыл ей глаза и смахнул с лица шнурок, на котором, как оказалось, крепился на шее вывалившийся из-под кофточки кулон: витиеватая спираль чернёной медной ковки. А вот и знак.

В гробовой тишине он потянулся к брючному карману, выудил оттуда телефон и отжал первый же номер на букву «А».

– Алевтина, скажи, что за цепь надевал на себя тот светлый, перед тем как обернуться. Меня интересует не было ли на ней спиралей?

Выслушал ответ и молча повесил трубку. Спираль была. Тот светлый примкнул к чернокнижникам.

– И у Анны такая штука есть? – бесцветно спросил он Егора.

Можно было и не спрашивать. Должна была быть. Самым страшным для Лента сейчас было осознание того, что среди спящих вокруг временным и вечным сном могла оказаться и она. Что он станет делать? Этого он не знал. Он не простит себе, если только что прервал её жизнь. И не простит ей, если она только что чуть не прервала жизнь Розы. Дилемма.

Но ответ Егора его удивил:

– Не ищи её глазами, её здесь нет, она далеко. Потому меня сюда и прислала, что сама прийти не смогла. И такого медальона у неё нет. Но есть у Виктора.

А ведь верно! В тот день, когда Лент спускался к ошарашенному художнику в ресторан в идиотском «прикиде», именно такой медальон парень перекатывал на шнурке. Вот откуда эти спирали в блокноте Лента! Он запомнил медальон Виктора! Какая злая ирония. И теперь Ленту нужно сказать Егору то, для чего отказывались подбираться слова.

Он знал, что неприятности иногда лучше озвучивать монотонно, как новости с телеэкрана: «Сегодня там-то и там-то произошло землетрясение стольких-то баллов», поэтому так и поступил:

– Егор, Виктор забрал Татьяну у Зинаиды, а до нас не довёз.

Глава 30

Леший принял известие спокойно, ненадолго рассеяв взгляд, будто задумавшись, но в себя пришёл подозрительно быстро. С тем отношением к супруге, которое успел подметить за ним Лент, это не вязалось.

– Теперь понятно, – кивнул своим мыслям Егор. – Понятно почему Анюта связалась со мной через прослойку. Это плохо, беспокоит нежить, вредит балансу.

– Ну, не томи! Что она сказала?

– Сказала, что ей нужно помочь маме выпутаться из одной истории. А мне велела бежать к Айгуль, что там – беда. Я всё бросил и пришёл.

– Лешим ходом?

– Ну, да. А как бы я иначе поспел? Думаешь, Виктор хочет навредить Татьяне?

От спокойствия в голосе коричневого и заполнивших комнату звуков деревни – а злополучное окно на теневой стороне снова было открыто, – мышцы Лента постепенно расслаблялись, и хаос мыслей упорядочивался. Всё прошло. Все закончилось. Он забудет.

А сейчас он сосредоточится на вопросе лешего. Хочет ли Вик навредить Татьяне?

Для того, чтобы это понять следовало восстановить хотя бы известную Ленту цепочку событий, присвоив старым действующим лицам новые характеристики.

Вильнув несколько раз в поисках отправной точки, память перенесла его к заселению в отель. Похоже, Вик привёз его туда неспроста и совсем не из-за кондиционера. Вот эта женщина, лежащая сейчас на полу, она ведь не просто так сидела в фойе. Но Лент тогда взбрыкнул и ушёл, из-за сбившегося заклинания и любвеобильной Анжелики. Да что там… не ушёл, а убежал. И вернулся в машину к удивлённому Вику. Понятно почему тот удивился. Не ждал. И планы ему пришлось корректировать…

Оттуда они поехали по магазинам, и Виктор отвёл Лента к реке, где ведьмака разморило от жары. От жары ли? Ведь первым делом, когда пришёл в себя – спасибо руне Анны, – Лент увидел Вика, стоящего перед ним на коленях, то есть в позе пред-оборота, если принять за шаблон рассказ Алевтины.

Виктор, нужно отдать ему должное, выкрутился прекрасно, Лент ничего не заподозрил, и они поехали обратно в отель, где в номере его ждала «тяжёлая артиллерия» – кикимора. В том огромном халате и растоптанных тапках. И с мушками в янтаре… А он, дурак, разделся перед ней чуть ли не догола, попросту её не заметив, тьфу!

Но если бы заметил, было бы только хуже, стоило признать.

Вернее всего, если бы он её не смутил, то живым бы точно не ушёл, оттого и перекошенное лицо Вика, когда Лент спустился в холл после душа. Не будь Лент настолько эгоцентричен, он бы ещё тогда задумался о причинах глубокого шока, в который вогнало художника его появление. Даже нелепость его внешнего вида – хотя, чего уж там, выглядел он действительно нелепо, – не должна была произвести такого фурора. Просто Вик не ожидал, что Лент уйдёт от Анны живым. Это вернее.

А дальше? Образы завертелись в голове ведьмака, подбрасывая варианты, но он решил копнуть глубже, чтобы ничего не упустить, и начал с самого начала.

Итак, с Виком он познакомился у Егора, где тот разыграл перед тёмными прекрасный спектакль об отъезде, пропаже невесты, которая была с ним заодно, и об её поисках. За чем последовала трогательная просьба о помощи, и вуаля – Лент сам предложил Вику роль помощника.

Сразу после этого они поехали в город. Зачем понадобилось Вику катать гостя по живописным окрестностям часами? Уж не для того ли, чтобы сообщники успели подготовить ловушку в гостинице? Чернокнижница с семейством как раз выезжала из люкса, куда собирались поселить ведьмака, поскольку другие номера находились в нежилом состоянии. А как долго они находились в этом самом нежилом состоянии? И правы ли работяги Айи, утверждая, что повреждения сантехники и системы охлаждения были намеренными. Допустим, только допустим, что люксы были выведены из строя с целью разместить Лента в триста первом. Но зачем? Да чтобы облегчить подготовку засады! Анна-то одна! Складно.

А поскольку такого рода подготовка требует времени, пришлось провести ведьмаку экскурсию по местам христианского наследия. Эх, Виктор! Неплохо, кстати, рассказывал про стрельцов, воодушевлённо, правда Лент чуть не заснул в машине. Что само по себе тоже неоднозначно. Простой ли усталости был обязан Лент той дрёме? Этого, пожалуй, дедукцией не установить, придётся спросить при встрече у самого Вика. Кто знает, возможно он пробовал утащить Лента в прослойку вместе с Айей, да силёнок не хватило на обоих.

Силёнок… Сила возвращалась медленно, ныла спина, кружилась голова. Лент огляделся. Пока он думал, Егор и Айа растащили лежащих на полу людей в разные стороны. Вдоль злополучного окна, которому довелось оказаться открытым, лежали те, кто больше не встанет. Их было больше, чем тех, кто мерно посапывал во сне с другой стороны.

Куда-то звонила Айа, кажется в больницу, сообщала о находке сбежавших пациентов в своём доме. Охала и ахала очень правдоподобно. Пройдёт ли этот фокус с полицией, Лент не знал, но не особо сомневался. А почему нет? Следы борьбы отсутствуют, отчего наступила смерть непонятно, может, они умерли во сне после вчерашнего отравления в ресторане?

– А эти скоро проснуться? – спросил Лент на всякий случай у Егора, и тот недвусмысленно кивнул ему в ответ: «не волнуйся». Что ж, не доверять нежити причин у Лента на данном этапе не было. К тому же, общее состояние способствовало восторженному приёму любого рода помощи.

– Только талисманы с них нужно снять. Ты меня слышишь, Лент? Не знаю как тебя, а меня они беспокоят. Кто знает, что в них за магия. Айины путы не всякий снимет…

Всё верно, Лент спорить не стал, вместо этого подал пример и первым наклонился к ближайшему телу, выискивая шнурок и старательно поддерживая равновесие, чтобы не упасть.

Женщины вышли во двор, намереваясь проделать то же самое с остальными, а Лент тем временем решил переспросил у лешего, отчего тот не волнуется о Татьяне.

– Волнуюсь, конечно. Ты чего?

– Да так, уж больно ты спокоен.

– Ах, вон ты о чём, – Егор как раз возился с грузным человеком с перетяжками на шее, его кулон не снимался. – Анюта не слабее меня. Справится.

«Справится»… Но дочь лешего заодно с женихом, сомнений у Лента не было. Нет, были. Потому что были эсемески: «Не ищи меня» и «Зови меня Анной». Тут Лент ошибиться не мог, они поссорились. Когда это случилось, в какой именно момент и по какой причине, он не знал, но признавал, что над этим вопросов нужно будет подумать отдельно. Хотя бы для того, чтобы понять, на самом ли деле Виктор хочет навредить Татьяне. Ведь не убил, а увёз, значит, скорее хотел использовать. Скажем, для примирения с невестой.

И что же? Они сейчас где-то там… мирятся?!

Все рассуждения немедленно выветрились из замученной предположениями головы Лента, и он поднял на Егора налившиеся зелёным огнём глаза.

– Я найду его и убью.

– Тише, тише, – леший попытался перевести разговор в шутку. – Останешься без помощника.

– Ничего, Илью позаимствую, – Ленту не было смешно. Он должен был немедленно найти Виктора и Анну!

Направляясь к выходу и вручая Егору на ходу свой урожай из шнурков и подвесок, он совершенно не думал, куда поедет. Главное – движение, а цель найдётся!

– Где Илья?! – вопрос достался входящей внутрь Айе.

На ловца и зверь бежит.

Айа посмотрела на него странно, искоса, как всякий раз, когда не знала, какого ожидать подвоха.

– Вам придётся подождать, мастер.

– Чего подождать? У моря погоды?!

Непотребные картинки попыток примирения недавних жениха и невесты стреляли в разные стороны фейерверками предположений, описать которые он не смог бы, даже если бы взялся. Гнать! Мысли – от себя. Машину – по её следу. Почему все хотят его ограничить? Остановить. Не договорить.

– Вам придётся подождать пока он проснётся, мастер. Илья спит. Он был среди них. Вот его метка.

И она протянула Ленту шнурок, ничем не отличимый от прочих.