Текст книги "Именем Анны. Возврата не будет (СИ)"

Автор книги: Татьяна Губоний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

Поспать в самолёте не удалось. Как только Лент закрывал глаза, перед ними сразу вставала Анна. Встревоженная, натянутая, как струна, будто предупреждающая об опасности. Тыльную сторону ладони Лента тут же припекала огнём её именная руна, и он просыпался в поту, так и не успев толком заснуть, с полным ощущением того, что Анна рядом.

Паспортный контроль промелькнул незамеченным – перед хмурой физиономией серьёзного пассажира расступались все, включая погранцов.

Зал прилёта встретил духотой, с которой даже в этот утренний час не справлялись кондиционеры, если, конечно, они и вовсе не вышли из строя, как обычно случается в жару. Хорошего настроения это не прибавило, и Лент начал подозревать, что если немедленно не отыщет табличку со своим именем, то ненароком может учинить какой-нибудь несчастный случай – не секрет, что недовольные ведьмаки пожароопасны. Особенно, если они, посинев, плохо управляют собственным пламенем.

Но обошлось. Вместо таблички, его глаза выхватили из толпы знакомую улыбку Айгуль. Надо же, сама приехала!

– Мастер, – старая Айа склонила голову в поклоне. Лаврентий крякнул. Даже во времена руководства кланом, мастером его называли редко. Это звание ему не шло. Старшие, с лёгкой руки Алевтины, звали его Лентом, младшие – Лаврентием Петровичем. За глаза, под влиянием момента, могли окрестить по-разному – он не возражал, – главное, чтобы было понятно, о ком разговор. Чем бы ни тешился его женский коллектив, как говорится.

– Неужто всё так плохо?

Айа согласно кивнула: «Нехорошо» и неторопливо пошла на выход, указывая путь. Её лёгкий светлый сарафан разлетался в шагу, а по спине тяжёлыми шёлковыми реками струились чёрные волосы. «Глядь – поверх текучих вод лебедь чёрная плывёт»… если немного перефразировать классика. Лент засмотрелся. Зелёный клан традиционно был бабским, ведьмаков можно было пересчитать по пальцам, и уж какие были, зато ведьмы, те – как на подбор, подумал он с гордостью. То есть хороши. И чем старше, тем лучше.

На стоянке их ждал внедорожник с водителем Ильёй. Устроившись вместе с Айей на заднем сидении, Лент приготовился слушать.

– А глаза-то у вас слипаются, мастер.

– Ты это брось, Айа, титулы вот эти, лучше давай по делу, я и правда устал, – и добавил в ответ на её вопросительный взгляд: «Анна».

Айа поняла – чего ж непонятного? Если Лент, то значит, и Анна. Про них в клане ходили легенды. Он знал, ему докладывали.

Ведьма вздохнула и посмотрела на него сочувственно:

– Вы бы поспали, Лаврентий Петрович, я помогу.

Прозвучало это заманчиво, выспаться ему не мешало. Тем более, под присмотром.

– Давай!

Чем она его «приложила», он не разобрал – погрузился в сон по щелчку её пальцев, сквозь навалившуюся дрёму расслышав напоследок её далёкий голос:

– Давай-ка через малое кольцо, Илюша. На МКАД сегодня возвращаться не будем.

Мужской голос возражал, но Айа не уступала: – Что-то чуйке моей неспокойно. Лучше час потерять, да три сэкономить...

На последних словах машина тронулась с места и убаюкала Лента окончательно.

Снов он не видел, спал крепко, но проснулся мгновенно. Как от толчка. От ощущения неправильности. Запах кожи, резины и бензина – это было понятно, он помнил, где уснул. Но почему машина остановилась и почему стоит? Куда подевались его попутчики? Передние двери распахнуты настежь с обеих сторон. Вокруг никакой цивилизации – пустая дорога, окружённая лесом. Привал?

Оглядевшись хорошенько, Лент невольно залюбовался. Разросшиеся кроны деревьев вдоль обочин – и откуда только взялись такие, здесь берёзам расти полагается, – превратили узкую дорогу в незавершённый туннель с неширокой полоской неба над головой. Стёртый асфальт, почти грунтовка. Впереди съезд. Что за название? Далеко, не разобрать. «Срединка», что ли?

– Айа! – позвал он, вываливаясь из машины. Ему не ответили. Гуляют? Неплохо бы и ему ноги размять. Присел, наклонился, потянулся, пробежался и даже заскочил в ближайшие кустики по надобности, раз уж такое дело. Всё успел, а попутчики всё не возвращались.

На очередном бессмысленном обходе вокруг машины, после проверки телефона – связи не было, – Лент уткнулся глазами, а можно сказать и практически носом, в серую облезлую морду. Высокая нескладная собака с рваными боками стояла напротив, недружелюбно свесив морду к земле, но не скалилась, изучала.

Лент замер. Странная тварь. Не молчали бы обереги, заподозрил бы дурное, но ни обереги, ни защитные руны не подали ни сигнальчика – опасности не было. Только именная руна Анны горела огнём, но она и в самолёте горела, а там собак не было.

Ну, а дальше что? Так и будем стоять?

Ситуация была странной. Откуда бы ни пришёл этот пёс, из лесу или по дороге, Лент должен был его заметить. А раз не заметил, значит, посинел до безобразия. М-да. Хорошо бы подпустить зелени в ауру, может мозги-то и встряхнуться. Подпустил. Мозги встряхнулись, но вместе с ними встряхнулся и пёс. Широко расставил передние лапы и опустил морду ещё ниже, прямо к земле. Чёрные глаза блеснули предупреждением, и Лент понял, что на него сейчас будут прыгать.

Что за напасть! Он всегда ладил с животными. Взять хотя бы лаек-переростков Пушка со Снежком, которые прекрасно уживались с ним в одном доме, под боком у Любочки. С ней же мигрировали вниз по улице в таунхаус отца. Допустим, у отца им было лучше, но не потому, что они избавились от компании Лента! Основную роль в собачьем счастье сыграло наличие в новом доме небольшого садика – пёсики любили бегать.

– Мальчик хороший… – несмело проблеял Лент, оценивая соотношение сил. Пёс фыркнул. Коротко и зло. Это помогло Ленту позеленеть чуть больше и озвучить реальную угрозу: – Не серди, подпалю!

Это зверю не понравилось абсолютно. За какую-то секунду он сгруппировался и прыгнул прямо навстречу огню, вырвавшемуся из пальцев Лента. Огня было мало, класс опасности: пиротехника – Лент прекрасно это понимал, – такой ерундой не спугнёшь и кошки, но тут что-то случилось, словно старая Айа снова щёлкнула своими волшебными пальчиками перед его носом, как тогда в аэропорту…

…и как настойчиво щёлкала сейчас.

– Что-то не так, – повторяла и повторяла она. – Он давно должен проснуться.

Лент помнил, как его тянули, несли и осторожно размещали на мягком, как потом оказалось, диване, пока наконец не заподозрили неладное – это странное забытьё всё меньше походило на компенсацию обычного недосыпа. Потом его окуривали какой-то дрянью и трясли, приговаривая при этом вот это самое «что-то не так».

А потом он очнулся. Пелена спала разом – вернее всего, сработала наконец одна из защитных рун Алевтины. Лент сел на кровати и спросил неожиданно громко, контроль над голосом пока не восстановился: – Какого чёрта! Где вы были?! Он меня чуть не задрал!

Прекрасные восточные глаза Айгуль заметно округлились, и Лент понял, что его не понимают.

– Ну что ты так смотришь? Разве не ты отогнала пса?

Айа молчала, на стене тикали ходики, за раскрытым окном сияло солнце, где-то недалеко лаяла собака, квохтали куры, плескалась вода и визжали дети. Отдых в деревне. Лент огляделся и подумал, что Айа привезла его домой – вряд ли ростовчане украшали гостиничные номера пучками сухой травы и вязками чеснока, – и почувствовал острую потребность оправдаться.

– Бы́л пёс, Айа! Или волк-переросток, не знаю. Я проснулся – вас нет. Вышел пройтись, а там – он. Здоровый, облезлый или ободранный, будто из-под земли вылез, но не упырь. Сама понимаешь, я нечисть чую.

– А нежить? – сказано это было шёпотом и без улыбки. Смотри-ка! А ведь Айа не сомневается в его словах, она просто боится! – У нас тут, Лаврентий Петрович, со вчерашнего утра кого-только не встретишь. Только понять не могу, когда вы успели? Мы с Илюшей на минутку всего и отходили, дверей не закрывали даже – поле лавандовое проезжали, вот и вышли подышать. Вернулись через несколько минут и дальше поехали.

– Большое поле? – поинтересовался Лент. Происходящее нравилось ему всё меньше. Никакого поля в лесу не было. И лавандой там не пахло. Пахло псиной. – Отвези-ка меня обратно, Айа. К съезду на Срединку.

Ведьма удивилась, но спорить не стала, сразу кликнула своего Илюшу. Тот тоже не спорил – если нужно, отчего ж не отвезти? Только никакой Срединки в тех краях нет. С одной стороны – луг, с другой – посадка, она поле от ветров огораживает. И никаких съездов. Пусть Лаврентий Петрович не сомневается!

Илюша улыбался, а Лаврентий Петрович начинал медленно закипать. Это что же? Ему, столетнему ведьмаку, будут лапшу на уши вешать, а он будет молчать, кивать и соглашаться? Но выплеснуть гнев он не успел – его опередила Айа.

– Ах, нежить лесная! – воскликнула она. – Заморочили ведьму, не постеснялись! – и пошла прыгать и топать ногами, как какой-нибудь африканский шаман. Это настолько плохо сочеталось с её недавним соблазнительным образом – разве что волосы разметались и разлохматились к месту, – что сердиться Ленту расхотелось. Пусть пляшет, здесь она хозяйка и, что бы он себе ни вообразил, но Айа – всего лишь деревенская ведьма, а у каждой ведьмы, как известно, свои методы.

Айа не успокоилась, пока не оплевала своими «тьфу-тьфу» и «пропади-пропадом» все стены и углы. Илья испарился на первых же признаках концерта, а Ленту, как гостю (да и старшему по званию), убегать показалось неприличным, поэтому он приклеился к месту и пережидал, почти не дыша.

Отряхнув в последний раз руки, будто избавляясь от чего-то невидимого и, судя по выражению её лица, гадкого, Айа, казалось бы, вернулась в своё нормальное состояние, но молодой очаровательной прелестницы больше не было, перед Лентом стояла старая Айа, уверенная в себе, опытная ведьма с молниями в глазах: – Я Илюшу, как отъехали, сразу спросила: «А что это мы лаванды не набрали?». Он удивляется, я удивляюсь, а оно вон как, оказывается! Нас попросту водили!

Сказать было нечего. Может, и водили. А может, было и иначе. Лента тоже могли заморочить, хотя Айин вариант казался ему более правдоподобным. Своих резонов афишировать он не стал, но про себя отметил, что если бы не та остановка, его бы сейчас не на шутку тянуло в гальюн. Значит, из машины он выходил. И волк был. Была и Срединка. Он будет не он, если не разберётся, где этот чёртов съезд!

– Так-таки ничего и не почуяли, мастер? – переспросила Айа. – Уж не морок ли, тогда?

Морок или не морок, чёткого мнения по этому поводу Лент пока не составил, но прокомментировать рискнул: – Не думаю. До сих пор от запаха псины в носу свербит. Если и морок, то качественный. А в машину кто меня занёс? Не внутри же я сны смотрел? Тогда бы и вас не водили. Нет, Айа, здесь что-то другое. И именная руна Анны горела на призыв, а это, кроме прочего, обозначает опасность...

Айа не стала переспрашивать – прекрасно знала, кто эту руну заговаривал и как работает призыв. Если Анна за Чертой, то и призыв за Чертой. А не здесь, среди живых. Выходит, вчерашнее событие не только нарушило баланс, но и оставило в мембране некую брешь, через которую пробивается на тот свет магия призыва. М-да. Вот они и вернулись к отложенному разговору.

– Ничего, и не такие дыры латали, Айа, – он не преувеличивал. – Ты лучше расскажи мне всё по порядку. Всё что знаешь про лешего-ходока. Кто таков? Как зовут?

Та кивнула, сосредоточилась и выдохнула: – Анька.

Потом величаво присела на деревянный стул, как на трон, и застыла с суровым лицом и высоко поднятым подбородком. К даче показаний готова.

– Что Анька? – не понял Лент.

– Медсестра. Анной зовут. Татьяны и Егора дочка. Очень хорошая девочка. Светлая. В маму.

С каждым услышанным словом лицо Лента вытягивалось, и закончилось это отвисшей челюстью. Светлая? Анна?

– А Савила сказала, что леший… – получилось обиженно.

– Все верно, Лаврентий Петрович, так и есть. Егор, её отец, наш единственный коричневый на всю округу, до самой Костромы. А у леших как? Своих женщин нет, сами знаете – бобылями живут. Нигде подолгу не задерживаются. Пацанят раз в сто лет от зелёных ведьм приживают. Егор – исключение. Как нашу Татьяну увидел, так и остался. Родилась девочка. Он у нас участковый лесничий. За водоёмы тоже он отвечает. И растительность, и живность, всё к нему льнёт, всё его слушается. Одно слово – коричневый.

– Что замолчала?

– Так спрашивайте, мастер!

Всё. Теперь так и будет мастером звать всем на посмешище. «Спрашивайте, мастер!» Спросишь тут, когда всё с ног на голову перевернулось. Влюблённый леший – это ещё лучше, чем вторая светлая Анна. Да и родительское везение нереальное. Не поскупилась сила. Ленту даже пришлось себе напомнить, что завидовать некрасиво.

Дальнейшие расспросы прояснили весьма интересную картину. Светлую дочку лешего с рождения приучали к своей природе, а также к природе окружающей, среди которой она росла, одновременно близко и далеко от людей – на речном островке. Переплыть их прекрасную реку Которосль в том месте, где они поставили дом, по словам Айгуль, мог и ребёнок. Вот Аннушка и переплывала. И в том месте, и во многих остальных. В итоге плавала за сборную района. Оставила спорт только в медучилище.

Сначала хотела идти на ветеринара, но справедливо рассудила, что тут её уже мало кто чему научит, поэтому выучилась на медсестру и с тех пор работала в поликлинике в Ростове. Жила пока родителями, но всё чаще оставалась у жениха в Выхино, в этой самой маленькой деревеньке, где жила сама Айгуль и где сейчас находился Лент.

Айа ткнула пальцем в каком-то направлении «тут недалеко» и отвлеклась на душещипательную историю о том, как молодой художник приехал однажды из Питера «на этюды», отписал свои поля и пастбища, и остался на постоянное место жительства. Говорила она долго. Подробности показались Ленту ненужными, но одну деталь он про себя отметил – развивать в мужчинах оседлость женщины этого рода умеют.

Когда поток охов и ахов по поводу «прекрасной пары» наконец иссяк, разговор вернулся к насущному. Итак, светлая девочка Анна – невыносимое для Лента сочетание, – оказалась любознательной и на волю условностей не сдалась. Что значит «светлым не положено»? Что отец делает, то и ей надо! В итоге, росла она такой «оторвой», да простит мастер Айе такое грубое слово, что она иногда сомневалась, что ребёнок не убьётся. В болота и заводи лезла, как к себе домой, и всё больше ночами. Всех водяных местных за хвосты перетаскала. Мавок «построила» – трусятся, но из деревьев выходят по щелчку её пальцев. А уж живность всякая… – медведи и волки сюда не доходят, но кто поменьше, бобры, зайцы, эти все – её. Как и птицы, и земноводные. Тритоны, землянки, жабы…

Пришлось Айу прервать. Для портрета ходока перечисленного хватало. Даром что светлая, девчонка выросла настоящей лешей! А как, интересно, у них дамы называются?

– Не знаю, мастер, может, кикиморами, если из народного фольклора, но я среди коричневых женщин не встречала. Кроме Аньки.

Лент хмыкнул – если говорить вот так, не Анна, а Анька, то восприятие облегчается.

– Как ночью, в грязи перемазанная, ко мне на порог какую-нибудь выхухоль притарабанит: «Вылечи, Айечка», то вылитая кикимора!

Ясно. В принципе, дальше расспрашивать смысла не имело. Заигралась светлая, а вернее, доигралась. Об удивительных адаптационных способностях светлых ему было известно доподлинно. Им только задачу поставь. Алевтина, вон, рассказывала, что один такой по причине дел амурных научился оборачиваться волком, то есть де факто стал самым натуральным оборотнем.

– Ну, и зачем кикиморе за Черту понадобилось?! – Лент планировал прозвучать грозно, но получилось не очень, перед глазами так и стояла замызганная девчонка с крысой. Ведь выхухоль – это крыса, да?

На вопрос «зачем» Айа ответила лаконично: – Так, за тем же, Лаврентий Петрович! Тварь какую-то отпускать не захотела. Ночью нашла, к утру домой приволокла, ведь дом на уши поставила, а вылечить не смогла. Кто знает, может, той твари время пришло, но Аньке ж никто не указ! Достану, говорит. И прямо на глазах Татьяны и Егора исчезла. Правда, вернулась быстро, но без животного и сама не своя. Развернулась и ушла в лес. Егор за ней, а ему навстречу – бабай с мешком, дух ночной, домовой без домовухи, ну, шатун. И это после рассвета!

Лент кивнул, якобы понимая. На самом деле никаких домовых видеть ему в жизни не доводилось. Он вообще был уверен, что их перебили ещё до его появления на свет.

– Невиданное дело, Лаврентий Петрович! Шатун! Среди бела дня! Навстречу тёмному! Они же нас, как огня, боятся! Коричневых, конечно, меньше, но всё же… Жаль, Егору некогда было разбираться – вернулся, жену предупредил и обратно в лес, Аньку искать. Татьяна ждала его, пока по хате мокрые следы пошли – тогда испугалась и ко мне прибежала. Кто знает, что за жуть припёрлась в дом с болота. Егор говорит, баланс сдвинулся, нежить на север движется, всё больше лесом, но не боятся ни лугов, ни солнечного света, идут себе и идут, и ни на какие его уговоры не реагируют. Ну, я, конечно, сразу позвонила Савиле.

– Позвонила? Интересно, как? У вас же здесь сигнала нет нигде.

– Через вай-фай, – с готовностью сообщила Айа. – Подключайтесь к любому, мастер, мы здесь паролями не балуемся. Есть и городская линия, если что.

Смотри-ка! Бабаи, кикиморы… а телефон-интернет проведены!

– Ладно, понял. Аньку-то нашли?

– Пришла. За полночь. Перед вашим приездом уже. Всю ночь чемоданы собирала, а утром заехал за ней её художник и увёз. Это я уже сейчас узнала. От соседей.

Надо будет – догоним, ничуть не расстроился Лент, это успеется, сначала он познакомится с родителями этого чудо-ребёнка. Ибо, как известно, натуру предопределяет воспитание.

Глава 4

Перед тем, как наведаться к Емельяновым, именно так величали здесь эту чету, Лент проверил точки доступа к интернету. Их оказалось несколько, все с хорошим сигналом и без паролей. Выбрал первую попавшуюся и тут же оглох от писка принятых сообщений. Что-то новенькое, он давно не был так востребован. Во времена ведьмацкой практики случалось, но в последовавшем за этим синем периоде – нет.

Как ни странно, все сообщения, полученные с разных номеров и в разных приложениях, содержали одни и те же слова: «перезвони Розе».

Это можно. И откладывать, пожалуй, не стоило, и не только из-за настойчивости просьб, из субординации тоже: всё же Роза как-никак – глава жёлтого клана. Но по которому из номеров звонить? Поразмыслив немного, Лент выудил из списка питерский городской и не ошибся – Роза ответила сразу.

– Мальчик мой! – от чётко различимого облегчения в её голосе Лент растерялся и задержался с ответным приветствием. А Роза ждать не собиралась – как только вышла из глубокого выдоха, сразу перешла на встревоженный монолог: – Милый, будь осторожен! Я говорила с Савилой, знаю о леших, но ты должен знать и о нашей беде. Чернокнижники. Я получаю отчёты о массовой передислокации. Они берут бессрочные отпуска и уезжают. Едут не на курорты, а в Ярославскую область. Ты ведь там? Не бывает таких совпадений, дружок.

Последние слова будто подвели черту под сомнениями самого Лента. Не бывает. Не с ним. Но при чём тут чернокнижники? Эти-то вообще простые люди, совершенно не наделённые силой. Веками служили чёрному клану, а когда тот схлопнулся, поклялись хранить знания до возвращения хозяев. Хранили, по дурости, не скрываясь, даже пытались пользоваться, за что и были перебиты. Люди не любят колдунов. То ли дело ведьм, – усмехнулся он каламбурчику.

О том, что некоторые чернокнижники выжили и находятся «под покровительством» жёлтого клана – так, кажется, выразилась Роза в прошлый раз, – Лент узнал всего несколько месяцев тому назад и полагал, что численность их всё равно ничтожна.

– И сколько же этих… едет в наши края? – выдавил он из себя осторожный вопрос.

– Это неважно, милый. Важно зачем, – ответила Роза и замолчала. Лент мог поклясться, что она собиралась с духом. – Мы тут покопались в архивах…

О нет, только не это! В последний раз, когда жёлтые «покопались в архивах», его жена оказалась не безвредной светлой, а могущественной чёрной, которая, правда, не знала об этом сама. Да и никто не знал: хорошо забытые могущественные чёрные по оттенку силы почти не отличались от безвредных светлых. Представлять себе прочие тайны, сокрытые в архивах жёлтых, Лент отказывался.

– Ты очень выразительно дышишь в трубку, дорогой, и мне нечего тебе возразить. Да, наши секреты не из приятных, но это – информация, мы её не сочиняем, а только выдаём…

– … дозированно, – добавил Лент, когда она замешкалась, подбирая слово.

– По необходимости, – поправила его Роза и вздохнула. – Наши знания без верного приложения и интерпретации – не более чем источник нездоровых спекуляций.

Роза была права, с таким заключением не поспоришь.

– Так вот, если мы верно понимаем, где-то в том районе проживает их патриарх. На берегу важного для них водоёма. При его обозначении упоминается чёрный цвет, так что напрашивается мысль об озере Неро, на котором стоит Ростовский кремль. С водой связан некий обряд. Изначально он был задуман, как коронация вернувшихся хозяев, но во что он переродился за века, мы не знаем.

В том, что чернокнижники едут сюда не просто так, Лент тоже не мог не согласиться с Розой. Кто-то или что-то их сюда влечёт. И таинственный ритуал коронации выглядит для этого весьма подходящей причиной.

– Умоляю, будь осторожен, – разгорячённо прошептала Роза в трубку. – Тот прыткий леший мог наделать непоправимого. Расспроси его подробно.

– Её, – буркнул Лент и ухмыльнулся. Пусть подвиснет, как подвис недавно он! Виданое ли дело – лешая дама!

– Жёлтая? – без доли смущения спросила Роза.

Да ятить его колотить! Она даже не удивилась! Вот права была Савила, когда говорила, что жёлтые женщины зеркалят мужскую силу! Ответить получилось сурово:

– Светлая. Дочка лешего. Адаптировалась.

На этот раз Роза удивилась:

– Надо же! Но что светлая – это хорошо. Легче будет договориться.

На это Лент тоже рассчитывал. Среди светлых редко попадались люди, с которыми трудно было договориться, особенно, если дело касалось интересов человечества. Светлые, в основной своей массе, милосердны.

– Думаю, договоримся. Когда найду. Она уехала куда-то с женихом. Заскочу пока к её родителям.

Последним словом он подавился. К родителям – то есть к тем, которые родили? Будучи произнесённым вслух, это слово ранило больнее, чем все предыдущие мысли о лешем и светлой. Пришлось снова себя одёрнуть, спешно заверить Розу, что он будет чрезвычайно осторожен, и попрощаться. Ещё учует, что он не может сосредоточиться на проблеме. Ведь он может? Хватит соплей, тем более, что впереди по плану – опрос свидетелей, а для этого нужна свежая голова и соответствующий настрой.