Текст книги "Поединок во мраке"

Автор книги: Татьяна Шубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Татьяна Шубина
Поединок во мраке

Глава 1
Некрасивая внешность и желтушный виртуальщик

В студенческой семье родился сын. По этому поводу устроили праздник.

Сбежались соседи со всех этажей, чтобы посмотреть на младенца. И в этой суете никто не обратил внимания на стремительно вошедшую незнакомку.

Она наклонилась над ребенком, улыбнулась и что-то прошептала, а счастливой матери протянула голубой пакет.

– На удачу, она ему понадобится.

Мать заглянула в пакет и увидела там стертую подкову. Она хотела поблагодарить за подарок, но таинственная гостья уже исчезла, и никто не знал, чья это, собственно, была знакомая.

Мальчика назвали Димой, подкову положили в шкаф и вскоре забыли про нее. Незаметно прошло шестнадцать лет…

Поддевая ботинком мятую банку из-под пива, ученица девятого класса Галя Горбушина в который раз проходила мимо беседки. Деревья, кусты и деревянную решетку густо облепил мокрый снег, но было видно, что там внутри сидят двое и, может быть, даже целуются.

Горбушина вздохнула, воображая себя на месте той девчонки. Ей сразу захотелось и хохотать, и плакать, и носиться по снегу, но вместо этого она сгребла в охапку Пифпафку – карликового пуделя, с которым гуляла, и строго сказала песику:

– Из-за тебя одни неприятности, двинули домой!

Она ругала себя за то, что не в меру расфантазировалась. Чужой поцелуй, видите ли, подсмотрела! Кому она нужна со своими прыщами, толстыми щеками и длинным носом?! Не красавица… Ну, да что тут поделаешь? В этой жизни карты сдаются только один раз, а потом хочешь того или нет, приходится играть ими.

Дом был рядом – по тропинке через трамвайную линию, но Галя предпочла удобной гипотенузе пути-катеты: до светофора, а там к подъезду со стороны шоссе. И, конечно, ее угораздило увидеть ту же парочку еще раз: теперь они брели к трамвайной остановке. Парень обнимал девушку за плечи и что-то шептал ей на ухо.

«Везет людям!» – подумала Горбушина. Конечно, она не слышала ни слова, но могла себе вообразить… А между тем разговор был весьма странный.

– Включил телек, а там гора и туннель, где был пожар. Сразу вырубил. Мне показалось, если я про это узнаю, то с тобой что-нибудь случится.

– Спи, как бэби, я же здесь.

– Но все-таки я здорово испугался. Сам не пойму чего.

– Ладно, Сверчок! Надоело, – одернула его спутница.

– В ту ночь, когда это показывали по ящику, мне казалось, ну прямо как наяву, что ты стояла в моей комнате. Бледная-бледная. Я хотел вскочить, но не смог, а ты сказала: «Так получилось. Прости, так получилось».

– И все? Надеюсь, я больше ничего не сболтнула?

– У меня сердце остановилось. Показалось, ты со мной прощаешься.

– Опять двадцать пять. Вау-вау, ох уж эти люди!

Внезапно Пифпафка зарычал и как бешеный бросился на незнакомую девушку. Галя не могла понять, что на него нашло. Ее пудель сроду ни на кого не кидался, разве что лаял на пьяных да на людей с большими мешками, которые собирали бутылки. А тут он выл, визжал и пытался вцепиться в незнакомку.

Галя на мгновение оцепенела, но тут же ринулась за песиком. К своему счастью, она поскользнулась на мокром снегу и оказалась на четвереньках. К счастью, потому что девчонка так врезала ногой по железной урне, что та завертелась, просвистела над Галиной головой и брякнулась за трамвайной линией. Пифпафка уцелел лишь потому, что успел вовремя отскочить.

– А ну пошли вон! Я твоей собаке голову оторву, – яростно бросила девица, но тут же засмеялась и самодовольно поинтересовалась: – Ну как, не хило?

– Круто, прямо Никитá, – несмотря на идиотское положение, Горбушина сказала это искренне: она умела восхищаться чужими достижениями.

Девушка была явно ее ровесницей, но на этом сходство заканчивалось. «Везет же ей! Просто фотография из журнала „Эль“! Все признанные модели могут отдыхать, отправляться прямо сейчас в пожизненный отпуск!» – подумала, глядя во все глаза на незнакомку, Галя, но вслух пробормотала:

– Пифпафка обычно песик-невидимка, даже не лает.

– Он, наверно, Боба учуял, – предположила девица.

– Боба?

– Ага. У меня громадный боксер, я его в этой куртке гулять вывожу.

Горбушина с готовностью кивнула, еле сдерживая Пифпафку, который продолжал рваться в бой. Если б не противный пудель, Галя просто вмерзла бы в остановку, так ей льстило, что с ней разговаривает такая красавица.

Поднимаясь по лестнице, Галя вспомнила, что парня так и не рассмотрела. «Ну и ладно. Когда рядом с ним такая, другие могут вечно сидеть в карантине», – подумала Горбушина, прикидывая, что если бы она подружилась с той девушкой, то могла бы многому у нее научиться. Но об этом не стоило и мечтать.

Галя в который раз за этот вечер вздохнула. Сами посудите – кончается декабрь, на носу каникулы, Новый год, но все радости жизни не для тебя. Скверно живется на этом свете гадким утятам! Надо уточнить: умным гадким утятам.

– Пора с этим кончать! Еще немного, и я стану чемпионом по вздыханию. А тут еще этот желтушный карантин, будь он неладен! – Галя чмокнула в морду Пифпафку и поморщилась.

– И вонючка же ты, бешеный мой. Смотри, будешь кусаться – надену намордник. Ты чего трясешься?

Пифпафка, злобно рыча, полез под диван. С ним определенно что-то происходило. Горбушина подумала, что пудель явно нуждается в помощи собачьего психиатра. Если, разумеется, таковые существуют.

Про желтушный карантин Галя вспомнила неслучайно. Дело было в том, что в дурной день и недобрый час ее дядя Андрей пообедал в кафе и умудрился заболеть гепатитом. Теперь он лежал в инфекционной больнице, а Галя, как контактировавшая с ним, была посажена на домашний карантин. Двадцать один день безделья. Почти что целые каникулы, только ужасно бестолковые. (Тут надо кое-что пояснить. Дядя Андрей – младший брат Галиной мамы, старше племянницы на двенадцать лет, живет вместе с Галей и своей мамой, которая, естественно, приходится Горбушиной бабушкой. С первого взгляда эта информация мало о чем говорит, но на самом деле в этом – завязка всей истории.)

День между тем кончался. Галя тоскливо бродила по комнате, а потом подошла к столу и неохотно взяла свой коричневый еженедельник-дневник.

«Нельзя, чтобы и сегодня страница осталась пустой. Надо хоть что-нибудь записать!», – подумала она, кусая ручку и прикидывая, не написать ли про симпатичную девчонку, на которую набросился Пифпафка.

Но ручке так и не суждено было прикоснуться к бумаге. Резко и немелодично зазвонил телефон. Уже по одному этому звону, показавшемуся ей вдвое более неприятным, чем обычно, Галя почувствовала, что звонит дядя Андрей. Он скучал в больнице и периодически занудствовал, напоминая о необходимости мыть руки своим мылом, не трогать чужие ложки и не есть из общей посуды.

«Можно подумать, это я лопаю что ни попадя, а он вляпался в эту бяку исключительно по моей инициативе», – раздраженно подумала Галя и подняла трубку.

– Унываешь? – прозорливо поинтересовался дядя Андрей.

«А он не совсем чурбан! Во всяком случае с проблесками!» – удивленно отметила Горбушина.

– Не унывай! Мы не можем знать замысла судьбы в отношении нас, – глубокомысленно изрек родственничек.

– Чё-чё? – переспросила Галя.

– Ты что, в школе литературу не учишь? Если б не холерный карантин, неизвестно, была бы у Пушкина «Болдинская осень», – объяснил дядя Андрей, переходя на свой обычный занудный тон.

– Народ балдеет, тусуется, а у меня «Болдинская осень»! – раздраженно хмыкнула Горбушина. – Ха-ха! Не смешно. И это всё?

– Надо уметь группироваться. Неприятности случаются куда чаще, чем рассчитываешь. И вообще, рассчитывай не рассчитывай, получишь не в том месте и не на ту сумму.

– Я за тебя рада! На твое чувство юмора вирус явно не повлиял. Ну все, я спешу, – Горбушина собралась прервать разговорившегося дядюшку.

– Куда это ты спешишь, если сидишь на карантине? Поброди в Интернете, куда лучше, чем по лужам. Но к моему компьютеру не суйся, поняла? Помнишь сказку про Синюю бороду?

– Нужна мне твоя дурацкая борода, я, что убогая? Это у тебя гормональные пробелы! – ляпнула Галя, с размаху бросая трубку.

Бабушка собиралась на работу и как всегда бормотала: «Вот котлеты, там зеленый горошек, картошку разомни, сделай пюре…» Все это, конечно, шло мимо внучки, но ее достало, когда бабушка начала.

– Тебе скоро пятнадцать (скоро – это аж в апреле, а сейчас еще декабрь. Скоро называется!). Тебе скоро пятнадцать, у тебя появилось время подумать о жизни.

– Я что, Дума? Давно со всеми разобралась, мне думать не о чем, мне за это деньги не платят. У меня дел во, – и Галя провела ладонью выше макушки.

Галина мама и отчим жили в Норильске. Есть такое состояние: дорабатывание до какого-то срока, чтобы потом получать повышенную пенсию. На самом деле отчима устраивала жизнь с Галиной мамой без «гарнира», к которому относились Андрей, Галя и Галина бабушка. А мама успокаивала себя тем, что когда-нибудь как-нибудь все образуется.

Галя ушла к себе в комнату. Дневник не писался.

Смотреть телевизор с утра до вечера можно дней пять подряд, а потом понимаешь, что готов продолжать делать это только за о-о-очень большие деньги. Да и то в Америке, где они имеют силу. В России лишние средства только притягивают несчастья. Так считала Галина бабушка, а уж права она или нет, Горбушина пока не задумывалась.

У Гали в дневнике на вопрос: «К чему я до сих пор не выяснила отношение?» – было написано: «К деньгам».

За окном сгустилась тьма. Было начало шестого вечера. В Бразилии в такое время народ идет на пляж, чтобы посидеть под пальмами и покричать про любовь. В Бразилии Галя понятно не была, но про их любовь знала многое – по телевизору в основном шли южноамериканские сериалы. Лето там не кончалось, и Остап Бендер вполне мог пригласить Галю пройтись по Рио в белых джинсах.

– Правда, этот Остап приходился бы мне прадедом. Ну и пусть, даже клево: дед-ретро-классик. Я – супер-пупер. Рио скиснет!

Галя озвучила мысль и завалилась на диван.

Заваливалась она по системе. Если прижать руки к телу, а ноги сложить вместе, то по диагонали можно рухнуть на открытый диван-кровать не хуже, чем на батут. Одна половинка дивана подпрыгивает. Стекла в книжных шкафах звенят, на трельяжике валится все барахло. С ума можно сойти, такой кайф!

Галя раз пять грохнулась на кровать, а в шестой больно ударилась головой обо что-то твердое. Это была не подводная скала, а первый том «Войны и мира» Толстого.

В том, что она читает Толстого, Галя ни за что не призналась бы ни одной из подруг. Где она, а где этот Толстой! Это бабушки бубнят о вечных ценностях, о нравственности – единственном даре, который, по их мнению, люди передают по наследству. Якобы без этой нравственности нет ни счастья, ни настоящей жизни. Но мам и бабушек, как известно, не выбирают.

Когда Галя была маленькой, то сдуру говорила: «Здравствуйте», «До свидания», «Извините», «Разрешите, я пройду», «Всего хорошего», «Я вам очень сочувствую». Потом она поняла, что так недолго стать всеобщим посмешищем, и страшно на себя разозлилась. У подружек к тому времени уже были маленькие татуировки и серьга в пупке, а у нее даже волосы оставались некрашеными. Здрасьте пожалуйста!

В поисках своего стиля Галя изрисовала в дневнике кучу страниц. Но эти раззюзюльские вежливости все равно из нее вылезали. Только она бормотала их невнятно. Типа «Ра ва ви» вместо «Рада была вас видеть» и «Бы ра с ва по», заменяя «Была рада с вами познакомиться».

Галя подумала и на всякий случай еще раз вздохнула.

– Может, наведаться в этот тупой Интернет? Вообще-то, мне кажется, я из него выросла!

И она включила компьютер.

Глава 2
Не ходите, дети, в интернет гулять

– Галюша, – бабушка заглянула в комнату. – Закрывайся, я ушла.

Еще недавно Галина бабушка работала ведущим инженером в научно-исследовательском институте. Когда институт законсервировали, бабушке повезло – ее взяли вахтером на один из этажей этого здания.

– Я тебе сама позвоню, ты не звони, начальство ругается, – и бабушка удалилась на целые сутки.

Наступила абсолютная тишина. Галя поиграла с ней в прятки (ведь этого никто не видел) и незаметно для себя оказалась в комнате Андрея.

Дядюшка впадал в неистовство, если кто-то лез к его компьютеру. «Это моя работа, понятно или объяснить?» – тарахтел он.

Объяснял Андрей доходчиво, по-питекантропски, то есть дрался. Правда, он отдал племяннице свой старый компьютер, но там из игр было одно старье. Все эти убогие автогонки, приключения, страшилки, космические стрелялки с монстрами, телепортацией из зоны огня и успешным завершением миссии.

Первое время Галя с ними еще возилась, распутывала, переходила с уровня на уровень, но потом возненавидела всю эту лабуду.

– Надоело! Иду по улице и – пиф-паф, выбираю мишень, кх-кх. Не-е-е, это не моя схема. «Если вы пройдете этот уровень, то отправитесь пострелять крыс». Ха-ха! Подумаешь, награда!!!

– А что бы ты хотела? – пялясь в экран, обычно спрашивал Андрей.

– Так я тебе и сказала.

Андрей хихикал, включая компьютер, запирал дверь на ключ и не пускал племянницу к себе в комнату. А так хотелось! Тем более, стоило дядюшке щелкнуть замком, как за дверью раздавались то музыка, то скрежет зубов, то другие страшно интригующие звуки. Андрей работал в компьютерном салоне мастером-экспертом техотдела и в последнее время совсем «завиртуалился».

– Живи в реальном мире, – поучала расстроенную Галю бабушка и доставала с полки Достоевского или Толстого.

Но сейчас Андрея дома не было, и никто не мог сказать Горбушиной: «А ну, давай! Знаешь, где дверь?».

Справедливости ради надо отметить, что к «запретному плоду» Галя подошла без особого настроения, покрутилась в кресле, подумала и нерешительно включила компьютер. Как она разочаровалась, увидев, что там все, как и у нее! Ну, три-четыре новые игры, где все те же мутанты и головорезы, которых надо обучать и размещать в нужном месте, чтобы они дубасили кого следует.

Галя равнодушно замораживала своих врагов, теряла и получала проценты жизненной энергии, ковырялась в атомных бомбочках и думала, как все это кисло.

Андрей по макушку завяз, если трясется над этим и воображает, что такую ерунду нужно охранять от родственников. Лично ей это убогое развлечение без радости.

Галя хотела уже было выключить монитор, но случайно увидела одну штуку. Что-то совершенно новенькое… Это были коды. Аккуратно и тщательно отобранные.

Галя набрала один, другой, скривила нос над взрывающимися трупами и растекающимися пешеходами, раззадорилась и начала лепить из кодов новые.

Она так и не успела сообразить, что произошло.

Полыхнула голубая молния, ее обдало жаром, сердце гулко забилось. Галя почувствовала тяжелый пронзительный взгляд такой силы, что отшатнулась от монитора и выронила мышь. Руки сами поползли на то место, куда бабушка вечно заставляла надевать шарф.

С монитора смотрела Дама Пик. Много раз Галя видела ее на картах, но теперь взгляд «ведьмы» прожигал насквозь. Горбушина почувствовала, что руки-ноги одеревенели.

– Эй! – едва ворочая языком, пробормотала Галя. – Чего вытаращилась?

Галя попыталась закричать, оглянуться, ухватиться за стол или стул, но их рядом не оказалось. Дама вцепилась ей в плечо и прошипела:

– Давай, переставляй ходули.

Дама Пик поволокла ее за собой вверх, вниз или еще куда-то. Галя ясно ощущала запах подземелья, под ногами выворачивались мокрые камни. Она поскользнулась, упала, но ледяная лапа не отпустила ее. Девочка перестала различать, куда они сворачивают, поднимаются или опускаются.

Она пыталась вырываться, укусить Даму, звала на помощь, но голоса своего не слышала…

Сумерки расступилась, но лучше бы этого не делали. Все вокруг мерцало зловещим фиолетовым светом. Он проникал сквозь закрытые веки и даже через кожу. Казалось, гнетущее фиолетовое мерцание разрывает сердце. Галя, задыхаясь, прижимала ладони к груди.

– Хочешь быть пользователем бешеного пространства, работай на Затмении, – провизжала Дама. – Бери нож, ошкуривай монстров. Потом пойдешь со всеми на ферму доить драконов!

Все вокруг было завалено киберстрашилами. Некоторые еще конвульсивно подергивали клешней или лапищей. Вдоль длинной ленты, похожей на конвейер, спиной к Гале стояли люди в кожаных фартуках и капюшонах. Мелькали ножи, копья, мечи. Рабочие ловко разделывали монстров, сливали что-то черное в медный котел, оставшиеся части бросали на ползущую ленту.

Вот шмякнулась голова киборга-молотобойца, проплыла лапа собаки-вампира, с клыков раздавленного черепа стекала липкая кровь.

Галя, почувствовав отвращение и что-то вроде сочувствия к этим кровожадинам, перевела взгляд на свою провожатую. Это была уже не Дама, а ведьма Акулька. В дырах ее плаща копошились живые скорпионы.

Девочка затряслась от ужаса. Акулька зло щерилась на нее. Самый жирный скорпион шмякнулся Гале на щеку.

– Кто ты такая? Как сюда попала? – прошипел он.

Девочка обмерла, скорпион пытался заползти ей в рот.

– Ты семь раз повернула ключ, – громыхнуло в Галиной голове. – Семь раз сотрясла качели космоса в 29-й лунный день Спрута. Взошла звезда Графиас Скорпиона и ты попала в бешеное пространство.

Акулька тряхнула рваной кофтой, скорпионы и другие гады буквально усыпали незадачливую путешественницу. Та в ужасе присела, оторвала ладони от груди и закрыла ими голову.

Ведьма присмотрелась к Гале и отскочила. Скорпионы и гады кинулись к хозяйке.

– Душа! У тебя настоящая душа! Почему ты не обменяла ее на идентификатор? Ты, внесистемница, человек-абсолютус? – Акулька зашипела, как котел с серной кислотой. – Это все ты, Синюшный! Я не могу на тебя положиться! Выдрючиваешься-выдрючиваешься, а твои программы взламывают всякие блаженные. Тебя надо сечь розгами!

Ведьма схватила громадный гроб и долбанула им о невидимую стену. Крышка отлетела, и из гроба выпал вялый зеленовато-синий вампир, облаченный в черный смокинг.

– Я перезаряжаюсь, меня нельзя сотрясать! – плаксиво захныкал он.

Галя от неожиданности подпрыгнула, споткнулась о тяжелую крышку и упала прямо в залитый кровью гроб.

– Я тебя так сотрясу, винтиков не соберешь! – бушевала ведьма. – Ошибка конструктора!

Акулька сорвала с себя каменное ожерелье, раскрутила его как пращу и запустила в вампира. Вампир пригнулся, камни ударились о стену и разбежались черными крокодилами.

– Была Акулькой, Акулькой и осталась. Дура! А я еще хотел сделать тебя Пиковой Дамой. Пригласить на саммит к Самому! – Вампирюка прислонился спиной к гробу и стряхнул с рукава смокинга невидимую пушинку.

Акулька вцепилась в его аккуратно прилизанные волосы.

– Укуси ее, пока Бригадирус не реализовался! – потребовала ведьма.

– Не могу. Она явилась по паролю и качелям космоса. С проводником. Ты же сама ее привела.

Вампир легко отшвырнул ведьму, как котенка, который набедокурил. Акулька перевернулась в воздухе, затем раздался звук падения и хруст раздавленных скорпионов. Но ведьма как ни в чем не бывало вскочила на ноги и вновь бросилась в атаку:

– Признавайся, ты ее закадрил? По душе затосковал? Гляди, попадешься на хакерский крючок. Будешь тогда на солнышке костями белеть!

Ведьма хакнула, вывернулась и влупила вампиру по зубам страшным шестиугольным каблучищем.

– Зуб, мой зубик! Драгоценный клычок! – запричитал тот.

Галя ничего не могла понять. Во время перепалки она в полуобморочном состоянии вжималась в дно гроба. Поддерживала ее и даже немного забавляла мысль, что это только игра. Суперреальная, но все равно игра. Та, которую так прятал от нее дядюшка.

«Я не выключала компьютер, мышь вывалилась из рук, – успокаивала себя девочка. – Но у всякой игры свой ход, главное – не суетиться, сгруппироваться, как советовал Андрей. Да, в бешеное пространство я свалилась по его милости. Хотя, честно говоря, он как раз сюда меня не звал. Даже ограждал от этого… А кто интриговал? Не трожь! Не лезь! Косвенно, но зазывал. Но, что бы я там ни думала, Андрей сейчас не поможет. А кто поможет?»

Раздался взрыв. Если бы не защита гроба, такой сильной вспышки фиолетового света она бы не вынесла.

Акулька с завываниями полетела в невидимую трясину, увязла и забулькала. Вампирюка кувыркнулся, как тряпичный, поколотился о невидимые стены и повис поперек своего гроба.

– Бригадирус, бригадирушкас, она же внесистемная, – плаксиво промямлил он.

Вой, писк, шмяканье, причитания вампирюки и Акульки слились в жалостливый хор. Похоже тот, кого называли Бригадирусом, здорово разозлился.

– Ай-ай-ай, я искусственный, я очень дорогой! Ай-ай! Вы испортите мне фотоэлементы, таких теперь не выпускают, ой! – плакался кто-то.

– Я настоящая! Я, я, я еще мамонтов уморила! Я… существо женского рода! Ай-ой! – рыдал другой голос.

Галя не поняла, кто этот Бригадирус, но его манеры симпатию не вызывали. Просто мафиози какой-то!

– Энергетическийс кренс могс уничтожитьс бешеноес пространствос! Естьс трещиныс, прорывыс? Какоес у неес полес? – рявкнул он.

– Слабенькое. От тюф до тюф, от сеф до сеф, – вкрадчиво пояснил вампир.

– Срочное, идентифицируйтес!

– Давай, входи в системку. Будешь в команде. У нас ребята, что надо. – Вампирюка протянул зеленую руку. На его худых костяшках болтался номерок, какие выдают в гардеробе. Там были какие-то цифры, но с перепугу Галя их не запомнила.

Горбушина сидела в гробу, поджав колени под подбородок, и пялилась на номерок. Акулька терла разбитый глаз и хлюпала носом.

– Съешь ее скорей! – уговаривала она кого-то. – Это тебе такой Макдональдс, вкусняшка!

Галя решила сделать свой ход. А то эта странная игра никогда не закончится.

– Ты, искусственный! И вы все, рассыпьтесь! А то я вас по стенке размажу! Такое поле наведу! Такие трещины устрою! – выкрикнула девочка.

Она брала их на испуг, блефовала. Может, они выключатся? Но не тут-то было!

– Продолжениес следствиемс. Вымочитьс в грехахс, съестьс сырьемс. Сердцес броситьс в пуншс Затменияс, – скомандовал невидимый Бригадирус.

Слова или скорее их смысл звучали внутри Гали. Девочке казалось, что она сжимается и от нее остается только крохотный, светящийся кружок величиной с копеечную монетку, которую даже кассиры не берут.

Она упала, не ощутив боли.

– Заморочитьс до готовностис! – прогремел приказ.