Текст книги "Королевский туман (СИ)"

Автор книги: Татьяна Белоусова-Ротштеин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19. Разящий демонов

– Милорд Леонидас? – голос Посланника, переданный через паутину проводов, звучал спокойно и дружественно. Но с оттенком тревоги, а тревога эта, в свою очередь, с оттенком раздражения.

Умение различать оттенки – вот что главное в общении с атлантийцами. Джеймс хорошо это умел, по крайней мере, надеялся, что умеет.

– Да.

– Итак, очевидно, той вещи у Вас до сих пор нет.

– Я ищу её, насколько возможно быстро, – ответил Джеймс, удивившись собственному спокойствию. Пожалуй, он имеет право на оттенок недовольства, ведь от того, что таинственные друзья на него давят, расследование не пойдет быстрее.

– О нет, милорд, – прошелестел ответ, – Вы ищете не вещь, а человека. При том, человека, которого мы не просили искать. Мы не просили Вас найти мистера Кинзмана. Мистер Кинзман для нашей миссии не нужен.

– Так уж и не нужен? – не сдержавшись, фыркнул Джеймс. – Но вещь пропала вместе с ним, следовательно, если я найду нападавших, то…

«То, возможно, узнаю кое-что важное о своём отце».

– Не вместе, но лишь в одно время, – поправил его Посланник. Терпеливо, как учитель глупого ученика, – Вы забыли, что о той вещи знали не только Вы и Ваш отец? Возможно, тот, кто ему помогал, теперь решил забрать ту вещь себе. Может быть, Вы просто ищите не того человека, Вам не кажется?

Джеймс почувствовал, как его охватывает злость на весь мир, на всех этих чудовищ, рыцарей, предателей и их интриги. Злость и одновременно бессилие.

– Мне кажется, этот человек скоро меня посетит.

В аппарате повисла тишина. Очень напряженная тишина. Но всего на секунду.

– Это очень хорошо, – изрек Уил, – Вы уже знаете его имя?

– Нет, – сухо ответил Джеймс, – а вы могли бы мне помочь, – добавил он чуть более резко.

– Это, прежде всего, Ваша задача, – возразил Посланник, – Ваше семейное дело, – и, смягчив наставнический тон, добавил, – но какая именно помощь Вас интересует?

Ах, как любезно!

– Я бы хотел еще раз поговорить с Вами о моём отце. Точнее, о его делах с мистером Кинзманом.

Джеймсу показалось, что собеседник усмехнулся, хотя, это вполне могли быть только помехи на линии.

– Я ведь объяснял, он не был с нами полностью откровенен, – ответил Посланник, – наши правила этого не требуют, скорее даже запрещают. Но, если Вам так нужно, я навещу Вас в ближайшее время, – его тон вдруг стал холодным и пронизывающим, как морской ветер, – надеюсь, Вы сознаете, что потеряли не только ценную вещь, но вместе с ней и своё будущее? Постарайтесь не потерять еще и жизнь.

В телефонной трубке послышалось ровное гудение. Джеймс медленно положил её на рычаг. «В ближайшее время» – это когда? Они что, уже не торопятся?

Последняя фраза Посланника показалась лорду тошнотворно наигранной, но в то же время сомневаться в серьезности этих слов не приходилось.

Кому отец мог довериться настолько? Кого можно назвать его другом?

Вспоминался только адмирал Дишер. Он следил за магазином, как-то узнал, что Кинзман нашел ту вещь, и приказал своим людям выкрасть её, а лавку разгромить. Но где тогда сам Кинзман? На дне реки?

Джеймс мотнул потяжелевшей головой. Но ведь Дишер, или кто-то другой, вообще мог не знать об истинном значении той вещи, отец мог сказать, что ищет простую фамильную безделушку. Насколько Джеймс знал отца, он, вероятнее всего, так бы и сделал.

Но насколько он, на самом деле, знал своего отца? Выходит, что еще меньше, чем это обычно принято в аристократических семьях Атлантии.

У предыдущего герцога Мальборо были дела с Кинзманом помимо тех, что касались наследия графа Ди.

Нынешний герцог Мальборо обвел бессмысленным взглядом свой кабинет. Задержал взгляд на картине, прячущей дверцу сейфа. Там лежал последний отцовский «подарок». Следовало задуматься еще тогда, полгода назад. Джеймс, конечно, задумывался, но Посланник Уил, как оказалось, давал ему слишком мало пищи для размышлений.

Джеймс вышел из кабинета и направился вниз. В гостиной никого не было, и царила непривычная в последнее время тишина. На столике осталась открытая бутылка. Джеймс взял её и оправился в сад.

Сад напоминал маленький кусочек городского парка. Выдался прохладный, немного пасмурный лондониумский вечер. Всё выглядело прекрасно.

Джеймс сел на скамейку и глотнул из бутылки. Коротко закашлялся и глотнул еще.

Сообщение о смерти отца он получил почти одновременно со странной посылкой от него. По тону письма, вложенного в посылку, Джеймс мог догадаться, что отец сознаёт всю опасность, но в ближайшее время погибать не собирается. Старший Мальборо всегда умел идеально сочетать решительность и осторожность, скорость действий и точный расчёт. Всегда добивался своего, все дела доводил до конца. Не прощал врагов, не давал им второго шанса.

Так уж получилось, что больше всего времени рядом с отцом Джеймс провел в Хиндии.

…Врачи настоятельно советовали отправить его в Атлантию ближайшим кораблем, возможно, тем же, что и тело матери, но губернатор Мальборо решил, что сын останется с ним в Хиндии до конца разбирательства. Когда разбирательство кончилось, отец взял Джеймса с собой на финальное действо. Взбунтовавшихся сипаев казнили с помощью «дьявольского ветра»: приговоренного привязывают спиной к жерлу пушки и стреляют сквозь его тело. Тело разрывается на куски. Но смерть, сама по себе, их не страшила, во всяком случае, они этого не показывали. Главный ужас такой казни для них – смешение останков представителей разных каст. Изысканно-жестокая ирония: бунт начался из-за религиозных предрассудков, ими же и окончился.

– Сэр, – Джая появилась откуда-то из зарослей, – мистер Алекс ушел. Седрик пошел проводить его до конца улицы.

– Я заметил, – равнодушно ответил он и сделал еще один глоток, надеясь, что она проявит сообразительность и уберется.

Хиндийка вместо этого уселась на край скамейки и благообразно сложила руки на коленях.

– Я знаю, Вы злитесь, что пришлось говорить с человеком низшей касты, – сообщила она, доверительно заглядывая ему в глаза, – у нас в Тэли брахман не сядет за одним столом с вайши, торговцем, а кшатри-воин не коснется слуг-шудр. В этом мы схожи.

Джеймс опять закашлялся, но на сей раз не от удушья.

– Но мистер Алекс хороший человек! – быстро выпалила она. – Он очень хочет помочь мистеру Кинзману, и я хочу…

– А толку от вас всех как от пьяного бабу, – заметил лорд, внимательно разглядывая остатки жидкости в бутылке.

Он с отвращением припомнил мелких туземных чиновников в Хиндии: ленивые, вороватые, едва образованные. Со своими соплеменниками они грубы и лживы, а с сахибами – всегда приторно любезны.

– Мистер Кинзман верит Вам. Он сказал тогда мне, что Вы обязательно поможете.

Джеймс хмыкнул. Странно, почему она вдруг завела этот разговор? До сего дня хиндийка болтливостью не отличалась, скудные показания приходилось вытягивать у неё по капле.

– А почему? – он повернулся и встретил её взгляд. – Почему, как ты думаешь, он послал тебя именно ко мне?

– Не знаю, – она тут же потупилась, – он просто сказал, что Вы поможете.

– А до этого он не говорил с тобой обо мне? – спросил Джеймс, чувствуя, что медленно движется по замкнутому кругу.

– Кажется, нет.

– И мистера Ди он при тебе не упоминал?

– Нет, кажется…

– И мистера Голди или мистера Мейси?

– Не помню…

– Похоже, у тебя частичная амнезия, – заключил Джеймс, отвернувшись и снова глотнув шерри. Последовал очередной приступ кашля.

– Я помню, у нас в Тэли, – невнятно пробормотала она, – используют особое лекарство…

– О, значит, про Тэли ты всё помнишь, – скривился лорд. Его вдруг посетила одна отчаянная и глупая идея, – что ж, давай попробуем освежить твою помять. Идем, – бросил он и, не глядя на неё, направился в дом.

Прошел через кухню и холл, поднялся по лестнице. Джая неотступно следовала за ним, ничего не спрашивая. Вошли в кабинет.

Джеймс перевел дыхание и заметил, что всё еще сжимает в руке бутылку. Медленно поставил её на стол. Затем подошел к картине с парусником, снял её, открыл сейф.

Внутри лежал длинный узкий сверток. Джеймс достал его и с видимой небрежностью положил на стол.

– Вот, посмотри, и скажи, не видела ли ты это в магазине мистера Кинзмана? Вероятнее всего, он был у него какое-то время после твоего приезда. А, может быть, он упоминал о нем позже?

Джая боязливо подошла к столу и, едва касаясь ткани кончиками пальцев, развернула сверток. Она словно ожидала, что оттуда выпрыгнет кобра. Но увиденное произвело на неё не меньшее впечатление.

В свертке лежал длинный узкий кинжал из потемневшего металла. По лезвию струилась вязь каких-то знаков. Рукоятка, напротив, была совсем простая, украшенная лишь одним, но довольно крупным и ярким изумрудом.

Хиндийка замерла, едва последние складки ткани открыли кинжал. Через мгновение она отпрянула, отдернув руки. Прошептала что-то невнятное.

Джеймс внимательно следил за ней, ему показалось, что её смуглая кожа стала бледнее.

– Ну? – нетерпеливо спросил он.

Джая еще раз вздрогнула. Казалось, она не знает, куда деть руки.

– Я… он… это… – забормотала она, словно разом забыла все чужие для неё слова, – я не уверена… откуда он у Вас?

Клинок явно хиндийского происхождения прислал ему в университет отец, всего за несколько дней до своей гибели. Посылка сопровождалась тем самым письмом.

– Подозреваю, что он у меня от Кинзмана, – сквозь зубы процедил Джеймс, – так тебе он знаком? Постарайся не врать.

– Я не… – опять забормотала она. Было видно, что ей одновременно и хочется взять клинок в руки, и страшно к нему приблизиться, – я не знаю… У нас такой клинок вправе держать только особый брахман, его называют Разящий Демонов…

– Кого, брахмана или клинок?

– Иногда – их обоих…

– Так что насчет Кинзмана? – Джеймс хищно сощурился.

– Я не помню…

– Можешь взять, рассмотреть получше, – как мог мягко, сказал он.

Джая быстро спрятала руки за спину, но сделала шаг к столу. Затем всё же протянула одну руку и коснулась клинка кончиками пальцев.

– Я… я не уверена, – бормотала она, не поднимая глаз, – мистер Кинзман искал вещи, разящие демонов, он говорил, что это для какого-то человека, что это очень нужно…

– Какого человека?! – резко спросил Джеймс, теряя остатки терпения. – Мой отец? Или профессор Адамас? Или кто-то еще?!

…Коварная хиндийская змея, притворялась такой цивилизованной и дипломатичной, но при первой же возможности, едва почуяв своё превосходство…

– Я не знаю, не помню… – хиндийка отпрянула и закрыла лицо руками, – мне нужно вспомнить, подумать…

– Подумать? – прошипел он, подавшись вперед. – Ты за кого меня принимаешь?!

…Если бы тогда войска подошли быстрее, если бы пленников освободили на неделю, на день, на час раньше…

Нервное напряжение последних дней, мерзкие воспоминания и несколько больших глотков алкоголя давали о себе знать.

– Простите, простите! – залепетала она, не отнимая руки от лица.

Злость Джеймса тут же обратилась на него самого за то, что позволил себе такую несдержанность. От девицы в истерике невозможно добиться толку, к какому бы народу она ни принадлежала.

– Эй, есть кто дома? – голос Седрика с нижнего этажа выручил их обоих.

– Ладно, успокойся, – буркнул он, торопливо убирая кинжал обратно в сейф, – подумай, если тебе так надо. Если тебе действительно не безразлична судьба мистера Кинзмана, постарайся вспомнить что-нибудь полезное.

– Да, да, – прошептала она, торопливо утирая слёзы.

– И не говори про этот кинжал Седрику, у него и так достаточно неприятностей, слышишь?

– Да.

– Никому не рассказывай про наш разговор, поняла?

– Да, да! – и больше не слушая его, она выбежала из кабинета, бормоча что-то на хинди.

Джеймс закрыл сейф, аккуратно повесил картину на место.

В письме, приложенном к посылке, отец сообщил, что это старинный хиндийский клинок, очень ценный. И велел никому не показывать его и не рассказывать о нем, даже Огденсу. Вероятно, отец собирался объяснить всё позже, но не успел.

Мистеру Ди нужна была не только та вещь. Что ж, это вполне логично, если знать с какими силами он был намерен сражаться.

В одном Джеймс уже не сомневался: хиндийская девчонка врёт.

Глава 20. Duata Nadan

«Приветствую Вас, милорд Леонидас!

Спешу сказать Вам, что обстоятельства складываются так, что наша встреча, вероятно, случится раньше, чем я предполагал. Это и хорошо и плохо. Хорошо потому, что наши общие дела давно ждут наших общих действий. Плохо потому, что наши общие враги не ждут, они действуют.

В этом послании я должен рассказать Вам две вещи. Первая, то, что касается мистера Кейсмена, с которым Вы, к несчастью, не успели еще раз побеседовать. Мистер Кейсмен входил не только и, я бы сказал, не столько в Эрландскую Армию Освобождения. Он являлся еще членом так называемого общества Duata Nadan. На древнем эрландском языке эти слова означают примерно „народ, люди богини Даны“. Не могу знать, когда именно образовалось это общество, но точно задолго до современной Эрландской Армии Освобождения. В общество „Людей Даны“ с древности входили друиды, жрецы некоторых эрландских богов. Сейчас их дело продолжают потомки, сохранившие старые знания и нашедшие знания новые. Мистер Кинзман, а точнее его клиент, просил у мистера Кейсмена помощи в деле крайне специфическом и опасном. Мистер Ди, а Вы, должно быть, уже знаете, кому принадлежал этот псевдоним, намеревался сразиться с силами нечеловеческими. Для этого он искал помощников и оружие во всех уголках мира. Мистер Кейсмен был одним из таких помощников.

Вы не должны сомневаться в рассудке мистера Ди. Впрочем, я уверен, что Вам такие сомнения и не приходили, тем более, Вы уже, должно быть, и сами убедились. Знайте, враг совсем близко, он в нашем городе, он весьма могуществен, даже самые влиятельные люди нашего королевства не могут ему противостоять. Возможно, в опасности сама королева!

Второе, о чём я хотел Вам сказать, это то, что я был другом и союзником мистера Ди и, надеюсь, стать таким же другом и союзником для Вас. Но о нашем враге я узнал еще до того, как познакомился с мистером Ди. Сие страшное знание явилось мне далеко от столицы, на другом конце мира, в Новом Южном Уэльсе, также известном как Тасмания. Мне больно и стыдно вспоминать те дни и себя тогда. Я присутствовал при освидетельствовании одной расой трупа другой – с вердиктом „Умерла, настигнутая карой божией“. И я участвовал в этом. Туземных жителей Тасмании отстреливали как в иных странах отстреливают ворон или волков, это было для нас развлечением сродни охоте или спорту. В погожий день мы приглашали соседей с семьями на пикник, а после обеда джентльмены брали ружья, собак и нескольких слуг из ссыльных, и отправлялись в лес, искать тасманийцев. Триумфом считалось если удастся подстрелись женщину или одного-двух мужчин. Невинной забавой было загнать целую туземную семью – мужчину, женщину и детей – в реку к крокодилам.

Помню, у одного моего товарища имелась банка, в которой он хранил уши убитых им людей.

Но практиковались и более изощренные способы истребления. Иногда туземцам раздавали „подарки“ – еду, начиненную стрихнином. Владелец Лонг-Лэгун таким образом уничтожил более сотни человек.

Через некоторое количество лет в наших официальных документах была зафиксирована смерть последнего тасманийца, и остров оказался „совершенно очищенным“, если не считать ничтожного количества метисов.

Я видел это и мне становилось жутко за наши души. Но именно там мне повстречался человек, раскрывший мне ужасную тайну и подсказавший, как прекратить зло.

Много позже, будучи уже в Лондониуме, я слышал, как наш выдающийся ученый мистер Дарвин, побывавший в тех же местах, говорит, что зло, творившееся там, есть результат бесстыдного поведения некоторых наших земляков. Но мистер Дарвин не знал того, что тогда уже знал я.

Я знаю имя врага, а значит, я могу с ним бороться. Знал это и мистер Ди.

Очень скоро я раскрою Вам всё и мы завершим это великое дело. Мы спасем наш народ!

Пока же прошу Вас, будьте осторожны, ибо наш враг сейчас могуществен, как никогда.

Ваш друг и доброжелатель».

Джеймс еще раз перечитал третье анонимное письмо, затем аккуратно сложил его и убрал в портфель.

Вагон чуть подрагивал, до отправки поезда в университетский городок оставалось несколько минут.

Лорд задумался, кто из знакомых отца служил в Австралии примерно двадцать-двадцать пять лет назад? Стоит расспросить об этом Огденса. Джеймс не сказал бы, что дворецкий являлся самым доверенным лицом для предыдущего герцога Мальборо, но за столько лет службы Огденс мог просто что-то слышать. Может быть, он что-то слышал и про эрландскую секту?

Впрочем, был ли кто-то по-настоящему доверенным лицом для его отца, Джеймс сомневался.

За окошком виднелась платформа и спешащие пассажиры. Они оживленно переговаривались, смеялись, спорили и спешили занять свои места в вагонах соответствующего класса. Они и не подозревали, что в их славном городе угнездился какой-то «могущественный враг». На острове во все времена больше всего опасались вторжения, но это вторжение, похоже, никто не заметил.

– Ах, вот Вы где! Едва успела, – а вот этого вторжения не заметил лично Джеймс. Точнее, заметил, но когда оно уже стало свершившимся фактом.

Мисс Лайтвуд, собственной персоной, вошла в купе и села напротив.

– Вам не кажется, что это просто непорядочно? – вместо приветствия спросила она, устремив на него строгий взгляд.

– Э, – Джеймс никак не ожидал её здесь увидеть и откровенно растерялся, – Вы имеете в виду цену на железнодорожный билет?

– Не надо паясничать, Вам это не идёт, – заявила она, скрестив руки на груди, – я имею в виду наше расследование. Почему Вы решили допрашивать очередного свидетеля без меня?

– Какого свидетеля, Адамаса? – опомнился Джеймс. – Но Вы же сами не желали с ним говорить, по Вашему мнению, в деле Кинзмана он совершенно бесполезен!

– Да, всё верно, – поморщилась мисс Лайтвуд, – но если Вы всё же решили его допросить, надо было предупредить меня.

Джеймс едва удержался, чтобы не воздеть руки к потолку и не воскликнуть «О, женщины!».

– Как Вы узнали, что я еду? – только лишь полюбопытствовал он.

– Телефонировала Вам сегодня утром, и Ваш дворецкий любезно сообщил мне, что Вы выехали в Университет и раньше пяти часов, вероятно, домой не вернетесь.

Джеймс понимающе кивнул. Огденса винить не за что, он не получал указаний держать в секрете поездку хозяина.

– Вы, полагаю, телефонировали, чтобы узнать на счет мистера Риплинга, – миролюбиво заметил он, – могу сказать, что уже договорился с ним, мы сможем побеседовать в эту субботу на открытии скачек.

– Прекрасно, – отозвалась она без малейшего энтузиазма, – смею напомнить, что я всё-таки эмиссар Банка Атлантии, не стоит относиться к моей должности с пренебрежением.

– У меня и в мыслях такого не было! – вскинулся Джеймс. – Если позволите, я схожу к проводнику за чаем.

– Будьте так добры, – милостиво разрешила леди фининспектор.

Вагон чуть качнулся и тронулся в путь. Мимо окна пронеслось белое облако пара. Джеймс поспешно вышел в коридор и направился к проводнику, по пути соображая, как теперь вести разговор с Адамасом?

Когда он вернулся в купе с двумя стаканами чая, мисс Лайтвуд сидела всё в том же положении, сложив руки и устремив взгляд за стекло. По пути виднелись массивные нагромождения рабочих кварталов, вечно дымящие трубы фабрик, а чуть дальше тускло блестела желтоватая гладь реки. Но леди фининспектор, похоже, смотрела куда-то сквозь это всё.

– Мисс Лайтвуд, – Джеймс вежливо улыбнулся, ставя чай на столик и садясь на своё место, – позвольте спросить, если это не тайна. Как Вы попали на службу в наш Банк?

Рената оторвала взгляд от неведомых далей и рассеяно мотнула головой.

– Всё еще считаете, что я совсем непохожа на финансового инспектора?

– Признаться, да.

Она опять задумалась, словно подбирая верные слова.

– В детстве у меня проявились несвойственные для девочки способности к математике, эти способности не покинули меня и в женском колледже. А затем наш почтенный Банк поддался нелепой моде доверять женщинам истинно мужскую работу. И вот результат, – она усмехнулась.

– Я лично не удивлюсь, если скоро премьер-министром у нас станет женщина, – откровенно соврал Джеймс.

– О, в этот день Атлантия погибнет, – мисс Лайтвуд, как оказалось, имела чувство юмора. Но, опять посерьезнев, она быстро отпила чаю, словно на что-то решившись, – признаться, дело не только в способностях и моде. Сама история Банка Атлантии всегда казалась мне очень… притягательной.

– Притягательной? – переспросил лорд светским тоном, внутренне насторожившись. – Что Вы имеете в виду?

– Ну, для начала, то, что все знают, – она оперла локоть о столик и принялась тихо помешивать ложечкой давно растаявший сахар. – В конце семнадцатого века, после Доброй революции, был заключен договор между почти обанкротившимся правительством бывшего короля Якова и группой финансистов, прибывших с Вильгельмом Оранским. Учреждался Банк с правами приема вкладов, учета векселей и выпуска билетов на предъявителя, соответствующих определенному весу металла. Взамен новый Банк выдавал правительству столько денег, сколько требовалось, беря в качестве залога будущие налогообложения граждан, – она оставила ложечку и посмотрела на Джеймса с каким-то неясным вопросом, – по сути, законом был разрешен выпуск государственной валюты в частных интересах.

– Хм, – протянул он, пытаясь понять, куда она клонит, – мне кажется, это несколько упрощенное описание. Уже тогда существовали Королевское казначейство и парламентский комитет по финансам, Банк Атлантии подчинялся и подчиняется им.

– Да, пожалуй, на самом деле всё не так просто, – промолвила она, продолжая смотреть на него вопросительно.

Джеймс обратил внимание, что темные круги у глаз Ренаты сегодня приобрели совсем уж нездоровый синеватый оттенок, а прическа не отличается аккуратностью.

– Итак, Вас привлекла древняя история банка? – уточнил он.

– Скажем так, меня привлекла тайна.

– Какая же здесь тайна? Вы сами сказали, что эту историю знают все.

– Истории, которые «знают все», редко оказываются правдой, – заметила девушка. Её бледным пальцам явно не хватало салфетки, чтобы теребить. – В лучшем случае, полуправдой.

– Какая же тайна, по-Вашему, там скрывается? – Джеймс вспомнил монументальный облик банковского здания и подумал, что если и хранить тайны, то именно там.

– Тайна основателей, – Рената слегка поежилась, – не странно ли, что мы до сих пор не знаем точных имен тех финансистов? И даже тех, кто сейчас непосредственно управляет Банком?

– Что ж, по крайней мере, сегодня их непубличность понятна, ведь речь идет о вещах довольно деликатных, то бишь, о деньгах, – заметил Джеймс, – вероятно, и в прошлом та же причина вынуждала основателей скрывать свои имена. Но это, заметьте, не мешает Банку эффективно работать.

Рената медленно, задумчиво кивнула.

– Насколько я знаю, – продолжил лорд, – в исторических хрониках точно сохранилось имя одного учредители Банка Атлантии, это был Вильям Питерсон, финансист и предприниматель родом из Шотландии.

– Да, я знаю о Питерсоне, – Рената еще раз медленно кивнула, – но он был не совсем основателем, скорее посредником между нидерландскими финансистами и местным правительством… Но я, признаться, хотела рассказать Вам немного другое.

– О…

– Это касается Кейсмена, эрландца.

– О… кхм, прошу прощения, – Джеймс уже не скрывал своего интереса, – Вы всё-таки приходили к нему?

– Да.

– Но, – Джеймс неприлично пристально всматривался в её бесцветное лицо, – мне сказали, что Вы там не были!

Она лишь пренебрежительно отмахнулась.

– Я имею полномочия, позволяющие мне не фиксировать свои визиты в отчетных документах.

– Но, – повторил Джеймс и запнулся. Есть ли у неё полномочия становиться невидимой?!

– Вы были правы, мне следовало Вам рассказать, ведь дело Кейсмена касается и мистера Кинзмана, хотя и отчасти, – строго проговорила она, – но раньше я не могла раскрыть Вам эти подробности по причине… по должностным правилам.

– Ничего страшного, я понимаю! – горячо заверил её Джеймс, слегка склоняясь через столик, и быстро произнес, – это касается эрландской секты?

– Duata Nadan, – очень ровно произнесла леди фининспектор, – «люди Даны». Вы уже знаете?

– Да, узнал от… своего человека, – подтвердил он. Реакция мисс Лайтвуд показалась ему чересчур уж спокойной, – простите, я сам собирался с Вами об этом поговорить, после поездки к Адамасу.

– Как удачно, что я успела на поезд.

– Так, значит, вы говорили с Кейсменом? Что Вам удалось узнать?

– Он привозил из Эрландии вещи для мистера Кинзмана. Точнее, для некого клиента лавки «Три кита», – сказала она, осторожно подбирая слова, словно история эта её сильно смущала.

– Вещи оккультного свойства? – подсказал Джеймс. – Подобные чанхайским?

– Да. В основном это были друидские амулеты и ритуальные ножи.

Ритуальные ножи. Например, старинный эрландский меч из фамильной коллекции герцогов Мальборо, который Кинзман попросил в обмен за ту вещь. «Меч графа Ди».

– И как, на взгляд Кейсмена, покупателю они нравились?

– Насколько я поняла, мистер Кинзман не жаловался на качество тех товаров, – отозвалась мисс Лайтвуд. Она чуть нахмурила брови, словно что-то подсчитывала в уме, – Кейсмен рассказал мне, что Кинзман и его таинственный покупатель знают о каком-то сверхъестественном зле, затаившимся в Лондониуме. Они разыскивали так называемые магические предметы из разных стран, ища, видимо, подходящее оружие.

– Нашли? – сухо спросил Джеймс.

– Кейсмен больше ничего не знал, он и виделся-то с Кинзманом больше полугода назад.

– Понятно.

Полгода назад. Джеймсу просто необходимо поговорить с Посланником. Но, по правилам этой странной игры, они смогут увидеться, только когда тот сам решит его «навестить».

– Что скажете обо всём этом? – устало поинтересовалась мисс Лайтвуд.

– Скажу, – протянул он, отпивая холодный чай. В горле ужасно пересохло, – что за пределами Банка секретов точно не меньше.

Еще он мог бы сказать, что его отец и эрландская языческая секта никак не могли быть союзниками. Впрочем, это только на первый взгляд. Для истинного ангризи «союзник» – понятие относительное. Другой вопрос, что отец мог просто недооценить этих «помощников».

– А Кинзман не говорил эрландцу, как зовут того покупателя? – спросил Джеймс без всякой надежды.

– Увы, нет.

Вагон мягко затормозил, и громкий свисток возвестил о прибытии на станцию Университет.