Текст книги "Королевский туман (СИ)"

Автор книги: Татьяна Белоусова-Ротштеин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 28. Корабли в море крови

– Да зачем тебе так нужен этот Кинзман, не понимаю? Давай торжественно закроем дело и просто выпьем за упокой!

Карл Кинзман лежал в морге городской полиции, а Джеймс в сопровождении еще одной заблудшей души спустился в какое-то чистилище.

…Привет от отца сыну Джеймс не передавал. Он даже толком не попрощался с Элизабет. Даже не взглянул на королеву. Схватил Седрика едва ли не за шиворот и потащил с трибун, бормоча: «Немедленно разыщи своих дружков-подбирал!».

Едва разобравшись, в чем дело, кузен, не медля, бросился на помощь. Связался со своими знакомыми среди рабочих, а те со своими знакомыми, которые знали тех, кто нашел тело Кинзмана. Седрик обещал любые деньги, но, увы, мальчишкам, нашедшим труп, было нечего возвращать. Они честно признались, что тщательно обыскали утопленника, «это уж, мистер, само собой!», но при нем не было ровно ничего.

Ничего.

Дело можно закрывать.

Наверное, в тот момент у Джеймса было очень уж опечаленное выражение лица. Седрик встревожился не на шутку и заявил, что тому пора отдохнуть и «выбраться хоть на один вечер из своего проклятого кабинета». Джеймс не нашел сил возражать. Да и всё равно, в «проклятом кабинете» ему больше нечем заняться. Всё равно…

Любезный кузен Спенсер понимал «отдых» по-своему. Они некоторое время покружили по улицам и улочкам – за рулем был Седрик, грубо пренебрегая скоростным режимом, – и оказались в сумрачном полуподвале. Размещенное там заведение представляло собой что-то среднее между кабаком, театром и гостиной. Они расположились в какой-то выгородке с низким столиком и потертым диванчиком.

Всё вокруг было мрачным и вызывающе дешевым: дешевая обивка, дешевая музыка, дешевые кривляния дешевых девиц на сцене. Дешевая вентиляция, которая вовсе не работала. Но Седрик бодро заявил, что это «отличное заведение». А Джеймсу было просто всё равно.

Кузен усадил его на диванчик и принялся сновать между их местом и баром, притаскивая какую-то выпивку и еду, на вид такую же дешевую и мерзкую, как и всё вокруг. При этом Седрик непрерывно болтал всякую чушь, будто был уже пьян: про то, какое это шикарное место, какие тут отличные ребята и какой Джеймс всегда был зануда.

– А давай-ка мы отметим вашу с Лиззи помолвку, – провозгласил кузен, влив в себя стакан какой-то дешевой жидкости и падая рядом, – так сказать, прощание с холостятской жизнью.

Джеймс механически взял стакан. Жидкость в нем была густая, бурая и пахла железом. Очень похоже на кровь.

– Но не чокаясь! – добавил Седрик. – Нечему радоваться. Я не уберёг тебя от этой глупости. Ну и ладно…

Джеймс сделал глоток. Вдруг это поможет забыть хотя бы на какое-то время? Вкус пойла оказался такой же мерзкий, как и вид. А воспоминания от него стали только ярче. Три года назад виконт Спенсер, бывший студент, скандальный писака и вообще тип с очень-очень дурной репутацией, врывается в гостиную графа Таубмана Голди. Врывается, кричит, что лорд Леонидас и леди Голди не должны быть вместе. И пытается дать по роже… то есть, простите, ударить по лицу вышеупомянутого лорда Леонидаса. Светская публика поняла сею сцену весьма превратно. Скандал на всю столицу.

Джеймс не сомневался, что его отец тогда поспособствовал скорейшей высылке Седрика. И сам граф Гелифакс тоже – способствовал.

– Проваливай к черту, – безвыразительно произнес Джеймс и зачем-то сделал еще один глоток, – к левиафану…

Не надо слушать Седрика. Не надо ничего забывать. Надо взять себя в руки, собраться с мыслями. Ведь это еще не конец, рыцари придумают что-нибудь другое, он найдет что-то другое…

– А знаешь, любезный кузен, какой мне сон сегодня приснился? – воскликнул вдруг Седрик. – Будто плыву я на корабле. Стаю на палубе, смотрю за борт, а вода какая-то бурая. Смотрю, а это кровь! Целое море крови, океан крови, представляешь? Волны колышутся, брызги летят… Всю рубашку мне забрызгало! – он неловко взмахнул стаканом и остатки красной жидкости выплеснулись ему на рубашку, как-бы изображая сон. – Слышишь, дружочек, море крови!.. А эта дура Элизабет до сих пор уверена, что я тогда был в неё влюблён! – он схватил Джеймса за воротник и прильнул к его шее, как голодный…

– Да хватит уже, – Джеймс слабо оттолкнул братца. Тот дрожал, словно больной или одержимый, – оставь нас в покое.

– Оставлю, не волнуйтесь! – вдруг резко и зло ответил тот. – Эй, ребята! – он махнул кому-то у бара, вскочил и скрылся в мутном задымленном воздухе.

Джеймс залпом допил содержимое своего стакана и сжал руками виски. Не нужно слушать Седрика. Седрик ничего не знает. И хорошо, может быть, вампиры его не убьют.

– Ты…

Он медленно поднял взгляд. И замер. Перестал дышать.

Напротив него стояла Рената Лайтвуд. В тусклом свете электрических ламп, в мареве папиросного дыма, её лицо казалось каким-то восковым. Вся она выглядела и держалась как восковая статуя. Как неживая.

– Ты, проклятый предатель.

И голос её был такой же невыразительный, восковой… В тонкой белёсой руке появился револьвер. Тот самый, совсем не дамский.

– Эй, мисс! – вернувшийся Седрик бесцеремонно ухватил воскового призрака за локоть. Револьвер тут же исчез. – Здесь занято.

Рената не ответила, не изменилась в лице. Она качнулась, влекомая рукой Седрика, и… исчезла среди дыма и толчеи.

– Как же не вовремя всегда появляются эти девицы, – хмыкнул Седрик и грохнул на столик еще какую-то бутылку. – Послушай, брат, давай поговорим серьезно, – произнес он спокойно и трезво. Была у виконта Спенсера такая манера: нести всякую чушь, будучи совершенно трезвым, и наоборот, выпив черт знает сколько, сохранять ясность ума и речи. Впрочем, что для Седрика «ясность», еще вопрос.

Джеймс судорожно закашлялся. Как же он устал от всего!

– Ты… Ты её видел?

– Кого? – Седрик вытащил откуда-то из свалки на столике чистый стакан и налил из новой бутылки. Протянул Джеймсу, – эту бледную-то? А ты её знаешь?

– Н-нет, – Джеймс машинально взял стакан. Судя по запаху, там было уже что-то более приличное.

– Вот и славно, – Седрик глотнул прямо из бутылки, – итак, ты вляпался в какие-то серьезные неприятности. Рассказывай.

Джеймс равнодушно посмотрел на жидкость в стакане, на сей раз золотистую.

– Самая большая неприятность в моей жизни – это ты.

– Допустим, – легко согласился кузен, – я на первом месте в списке твоих бед. А кто на втором?

– Дети Лилит, – бесцветно произнес Джеймс. Ну, до чего же всё это глупо! – Слышал о таких?

– Вроде бы что-то слышал, – пожал плечами Седрик.

– От отца?..

– Может быть и от отца. Это какая-то городская легенда?

– Да, – Джеймс сделал большой глоток, чтобы хоть немного подавить кашель, – так твой отец упоминал о них?

– Не помню, – хмыкнул Седрик, – а при чем здесь мой отец?

– Может быть и ни при чем.

– «Может быть»? Ну, тогда тем более ты должен мне рассказать. Всё-таки папаша еще имеет ко мне некоторое отношение.

– Мне так не показалось, – заметил Джеймс и быстро прикусил язык. Впрочем, Седрика это уже не расстроит. По крайней мере, не удивит. Граф Гелифакс разве что официально не отрекся от единственного наследника, что даже странно!

– Итак, я весь внимание.

– Ты слышал, как погиб мой отец? – спросил Джеймс и вдруг почувствовал, что неописуемо тугой узел где-то в груди чуть ослаб. – В тот день он пообедал в одном из ресторанов в центре города. Вышел из ресторана и, не дойдя до кара несколько шагов, упал. Врачи постановили сердечный приступ. При том, что он, по словам нашего семейного врача, никогда не жаловался на сердце и вообще на здоровье. Кое-кто из свидетелей, бывших тогда в ресторане, утверждают, что он обедал в обществе некой леди. И, что самое странно, другие свидетели, бывшие там же в то же время, клянутся под присягой, что никакой леди с ним не было.

– Интересно, – Седрик вежливо кивнул, – но это, я полагаю, только начало?

Глава 29. Граф Ди и мистер Ди

О да, это было только начало.

– За два дня до смерти отца мне в Университет пришла посылка от него. Старый хиндийский клинок. К посылке прилагалось письмо. Он писал, чтобы я спрятал кинжал и никому о том не рассказывал. Кто бы меня ни спрашивал, кем бы ни представлялся! Не рассказывал даже Огденсу. Он писал, что этот кинжал – залог нашего успеха в некоем важном деле. Он наверняка собирался потом объяснить, но не успел.

Джеймс залпом выпил содержимое своего стакана и перевел дыхание. Седрик ловко налил ему еще. И еще раз кивнул.

– Я закончил Университет и вернулся в столицу. А вскоре ко мне пришел… Посланник. Он представился Уилом и рассказал, что в Лондониуме уже давно существует такой клуб… Точнее, это не совсем клуб, скорее тайное общество, они называют себя рыцарями Круглого стола, по примеру героев легенд.

– Весьма скромно, – не удержавшись, заметил Седрик, – ну, ну, продолжай.

– Они считают своей миссией защищать королевство от угроз… скажем так, мистического свойства, – медленно произнес Джеймс, сам как-бы пробуя на вкус эти слова, вслушиваясь в них, – понимаю, это звучит глупо, мы образованные, просвещенные люди! Я бы и сам не поверил, но… Посылка от отца и письмо. Он ведь был не из тех, кто охотится за привидениями. Мне следовало хотя бы выслушать Посланника. Этот Уил рассказал, что предыдущий герцог Мальборо давно являлся членом их клуба. И что занимался он одним очень важным делом, но которое не успел завершить, его убили.

– Стало быть, про хиндийский меч ты им не рассказал, – утвердительно заметил Седрик, снова кивнув.

– Не рассказал, – Джеймс тоже кивнул, но очень медленно, – по-настоящему я им не доверял, ни минуты. По словам Уила, их общество настолько секретное, что они даже о делах друг-друга почти ничего не знают. Но при этом все члены общества, ну, или почти все – очень влиятельные люди. Как я недавно узнал, к ним имеет отношение даже наш уважаемый премьер-министр… Это вторая причина, почему я отнесся серьезно к словам Уила. После нашего первого разговора он «предсказал» мне назначение в новый комитет по надзору за алхимией. Я был им нужен, мне следовало завершить дело отца.

Джеймс перевел дыхание. По правде сказать, тогда, в первый момент, рассказ Посланника его почти не удивил, всё это было вполне в духе его отца или адмирала Дишера.

– Отец узнал, что в Лондониуме прячутся…. Очень опасные существа. В разных источниках их называют «ночные духи», «не мертвые», «дети Лилит» или просто вампиры. Впервые они упоминались в Месопотамии, потом переместились в Вавилон, потом в Карфаген. После разрушения Карфагена их след теряется, вплоть до расцвета Венеции. И всегда, везде эти… существа были тайно или явно приближены к местной власти, везде они находили себе высоких покровителей. Теперь они здесь, в Лондониуме, и кто-то из нашего высшего класса покровительствует им. Кто-то, не менее влиятельный, чем рыцари.

Седрик как-то невыразительно хмыкнул:

– Странно. Кому и зачем могло понадобиться укрывать вампиров?

– Не знаю. Возможно, из страха, возможно зачем-то еще.

– Что ж, надо признать, Лондониум – отличное место для пряток. Туманы, закрытые клубы, извилистые улицы… И давно они здесь?

– Не знаю, – повторил Джеймс, вглядываясь в дымное марево и стараясь дышать ровно, – похоже, что не один год, а может и не одно десятилетие. Рыцари точно не знают, по крайней мере, Уил так говорит. Уил мало что говорит… По его словам, отец сам вел это дело, почти ничего не рассказывая своим товарищам. Якобы у них так и принято. Ты помнишь, кто такой был граф Ди?

Седрик, казалось, ничуть не удивился такой резкой смене темы.

– Придворный «колдун», успевший послужить двум королевам. Астролог, мечтатель, один из первых алхимиков, – перечислил он, пожав плечами, – типичный ученый начала семнадцатого века.

– Он поступил в университет в пятнадцать лет, а в двадцать уже читал лекции в Париже и обучал Карла V. Позднее он собрал одну из богатейших библиотек того времени, – беспристрастно добавил Джеймс, – но это не главное. А главное… Он, по сути, был основателем нынешнего Круглого стола. Он был… Да, грубо говоря, «колдуном». Я читал дневники графа, это единственные бумаги, касающиеся дела, какие я нашел у отца. Граф Ди описывал свою встречу с… существами, которых он назвал ангелами. Они дали ему особый кристалл, прозрачный, размером с яйцо. И сказали, что с помощью этого кристалла можно их призвать.

– Полезная вещь, – заметил Седрик без всякой иронии.

– Скажи лучше, что это полный бред! – Джеймс нервно усмехнулся.

– Нет, – кузен задумчиво уставился на бутылку в своей руке, – знаешь, я действительно что-то такое слышал. Возможно, от отца. Или еще от кого-то.

– Как оказалось, в нашем обществе многие «что-то слышали»… Итак, отец выяснил, что граф Ди является нашим предком, – Джеймс отсалютовал пустым стаканом, – как тебе?

– Не дурно. И что было дальше?

– Члены Круглого стола не называют друг друга по именам, для сохранения секретности они используют вымышленные имена. Отец взял себе псевдоним «мистер Ди» и начал искать кристалл первого графа Ди, чтобы призвать ангелов и уничтожить вампиров. Но не успел. А теперь я должен завершить его дело. Это очень важно, вампиры угрожают даже безопасности королевской семьи. Так мне рассказал Уил. И, очень похоже, они на это способны.

– Не дурно, – повторил Седрик.

– Ты можешь мне не верить, – резко вскинулся Джеймс, – но мной движет не только опасение за свою жизнь или карьеру в этом жалком комитете! Мой отец погиб, стремясь защитить королеву и всех нас, я должен сделать так, чтобы его смерть не была напрасной.

– Я тебе верю, – кузен оставался удивительно спокойным, – ты нашел…

– Нет, – Джеймс с грохотом поставил стакан на столик и опять сжал пальцами виски, – полгода я искал любые сведения о вампирах и вещах графа Ди, пытаясь пройти по следам отца. Рыцари почти мне не помогали, Уил всё время повторял, что это только моя миссия, моё семейное дело. Они даже передали мне псевдоним отца, стали называть меня мистер Ди. Уил сообщил только, что у отца был некий помощник, друг, которому он доверял, и который знал о его деле. Но сами рыцари этого загадочного друга не знают… Мне удалось выяснить, что коллекция графа Ди – книги, алхимические инструменты, «магические» штучки – до середины прошлого века хранилась у некоего торговца, мистера Уолпола. В сорок втором году коллекция была распродана с аукциона, и кристалл купил неизвестный. Мне показалось, это тупик. Но Огденс посоветовал мне обратиться к Карлу Кинзману, известному в столице антиквару. Тот меня обнадежил. И через пару недель сообщил, что вещь найдена. Я, конечно, не мог знать наверняка, что это именно тот кристалл, но цена показалась мне соответствующей… Всего за день, точнее, за ночь до того, как я должен был забрать ту вещь, тот кристалл, на магазин Кинзмана напали. Он бесследно исчез, кристалл тоже, а ко мне явилась хиндийка и заявила, что Кинзман послал её ко мне. Что он уверен – я ему помогу. Мне нужно было вернуть кристалл графа Ди, тогда я уже не сомневался, что он настоящий. Я начал искать Кинзмана под видом комитетского расследования, опрашивал некоторых… тех, с кем у него были дела, кто мог что-то о нем знать.

Джеймс порывисто вздохнул и сам налил себе что-то из другой бутылки. Почему-то он не хотел упоминать о Ренате Лайтвуд. Только не о ней. Она – это уже слишком!

– В ходе расследования я выяснил, что Кинзман уже давно, задолго до моего с ним знакомства, вел дела с неким человеком по имени мистер Ди. Кинзман разыскивал для него во всех концах света вещи, которыми там борются с «демонами».

– Выходит, твой отец серьезно занимался этим делом, – присвистнул Седрик.

– Но отец погиб полгода назад, – быстро добавил Джеймс, – а Кинзман попросил у меня в обмен на кристалл наш старый эрландский клинок. Помнишь?…

– Да, вроде была у вас в коллекции такая ржавая железка.

– Я сам-то про него не помнил. Но Кинзман сказал, что этот меч тоже принадлежал графу Ди, и владелец кристалла согласен обменять «вещь Ди только на другую вещь Ди». То есть, человек, называвший себя мистер Ди… всё еще жив? Или это кто-то третий?

– Хороший вопрос, – Седрик, казалось, заскучал, – это всё, что тебе удалось узнать?

Джеймс медленно покачал головой. От резких движений его начинало мутить.

– Этот эрландский кинжал оставался тогда у Кинзмана, он сказал, что должен показать его тому, у кого кристалл. Кинжал исчез вместе с Кинзманом и кристаллом. Неделю назад, почти сразу после исчезновения Кинзмана мне стали приходить анонимные письма. Их автор утверждает, что был другом отца и хочет мне помочь, но не может пока открыть своё имя. Я, пожалуй, могу понять его скрытность. А сегодня утром под дверь мне подбросили сверток с тем самым кинжалом и с запиской – «Отдай друзьям, когда они попросят». Записка написана от руки, а те письма были отпечатаны на машинке, так что нельзя сказать наверняка…

– И ты до сих пор не знаешь, кто автор посланий? – Седрик вдруг оживился.

– Нет. А сегодня же утром, убирая меч в сейф, я обнаружил, что те письма пропали. Исчезли из ящика стола. Что ты на это скажешь?

– Хороший вопрос, – Седрик лишь неопределенно повел плечами.

– Вампиры там или нет, – Джеймс провел ладонями по лицу, стирая невидимую паутину, – но за этой историей стоит кто-то могущественный, кто-то, кто не хочет, чтобы в его тайнах копались. Огденс погиб из-за этого. И ты можешь погибнуть.

– Ну, меня так просто не возьмешь, – легкомысленно воскликнул Седрик и, отбросив в сторону бутылку, вскочил, – по-моему, не всё так плохо! – и протянул Джеймсу руку.

– Кинзман погиб, и кристалл теперь исчез навсегда, – произнес Джеймс без всякого выражения. Он с трудом поднялся, держась за руку братца. Как ни странно, она уже не дрожала.

– Ты не виноват, что на Кинзмана напали, – категорично заявил тот, – пускай эти рыцари сами посуетятся!

– Но вампиры…

– Еще не факт, что они на самом деле существуют. Вот ты видел хоть одного?

Джеймс внезапно пожалел, что рассказал Седрику. Помочь кузен всё равно не сможет, а теперь он оказывается в огромной опасности и даже не понимает, что ему грозит!

Но заговорил лорд почему-то совсем о другом:

– Послушай, Седрик, ты… Когда тебя выгнали из Университета, по справедливости я должен был тоже уйти.

Виконт Спенсер удивленно моргнул, а потом изобразил самое презрительное выражение, на какое только был способен.

– Нашел, о чем думать! Да я был только рад пораньше освободиться из тех застенков. Ладно, идем домой, посмотрим, нет ли там еще каких интересных посланий или посланников.

Глава 30. Ротбарт и Ватерлоо

На следующее после такого «отдыха» утро Джеймс проснулся, как это ни странно, довольно бодрым. Впрочем, бодрость касалась только физического тела. Мрачные воспоминания, одно за другим, всплывали, как… утопленники.

Он спустился в гостиную, сел в кресло и тупо уставился перед собой. В одном Седрик точно прав – дело Кинзмана можно закрывать.

И открывать другое.

В гостиную вошла миссис Морис и звучно опустила на столик поднос с кофе, обычным, без апельсинов. Весь вид экономки выражал укоризну.

– Доброе утро, миссис Морис, – выдавил он, как можно беспечнее.

– Доброе утро, – снизошла та и быстро вынула из кармана передника какую-то бумажку.

При виде очередной записки Джеймс едва не поперхнулся кофе.

– Сегодня утром Вам телефонировали из «Банка Ротбарта», – сообщила она, бросая записку на столик, – я не стала Вас будить, Вы же вчера так устали! Вот, записала название, адрес, время.

Джеймс взял бумажку и попытался понять, что она означает. Клерк Ротбарта, наконец, соизволил ответить на его запрос. Но какой теперь в этом смысл? Нужно дождаться появления Уила и обсудить их дальнейшие действия. Если, конечно, рыцари вообще захотят теперь что-то обсуждать с герцогом Мальборо.

– Это всё? – спросил он. – А других звонков не было, скажем, из министерства финансов?

– Нет, – ответила миссис Морис, церемонно разведя руками, – а может и были, я едва услышала этот звонок. Нелегко, знаете ли, одной справляться с целым домом, – вспомнив об Огденсе, она резко замолчала и поджала губы.

– Понимаю, – механически ответил Джеймс, всё еще разглядывая записку, – я в ближайшие же дни займусь поиском… А почты сегодня не было?

– Нет, – сухо отозвалась экономка.

Джеймс вздохнул, не зная теперь, радоваться отсутствию писем или огорчаться. Не зная, кого подозревать в краже предыдущих посланий.

– Что виконт Спенсер, еще спит?

– Он давно поднялся и уже ушел, – ответила миссис Морис, не скрывая ехидства.

– Что ж, Седрик, в отличие от меня, опытный алкоголик.

Идти на очередную бесполезную встречу пришлось пешком, свой кар Джеймс оставил где-то около вчерашнего заведения. Седрику хватило ума не садиться за руль. Но теперь Джеймс сможет отыскать своё транспортное средство только с помощью кузена.

Пешая прогулка придала молодому лорду спокойствие обреченного. Он сделал всё, что было в его силах. Ну, по крайней мере, искренне старался. Теперь будь что будет.

Просто продолжать грести. Механизм еще не сломан.

Ресторан, в котором клерк «Банка Ротбарта» пожелал встретиться, представлял собой, что называется, приличное место. Уютная обстановка, хорошая кухня, но без лишней роскоши. Как раз такие заведения обычно и посещают клерки и прочие представители среднего класса.

Джеймс вошел и на мгновение замер, быстро оглядывая светлый зал. К нему тут же подошел старший официант и сообщил, что милорда Леонидаса ждут за столиком у окна.

Джеймс прошел в указанном направлении.

Сидящий за столиком благообразный джентльмен средних лет не походил на банковского клерка. Скорее, он мог уже быть управляющим банка.

– Сэр Мальборо, доброго дня, – джентльмен привстал и протянул Джеймсу руку, – рад Вас видеть.

– Доброго дня, – Джеймс ошеломленно сел на стул, – барон Ротбарт?

– К Вашим услугам. Забавно, что Вы меня узнали, я ведь человек не светский.

Лорд совсем не ожидал увидеть здесь самого богатого человека Европы, не считая членов правящих династий. А может быть и считая, как знать. О, да, светским человеком барон Альберт Ротбарт не был. Он был из той немногочисленной группы людей, которым не нужно мелькать в светской хронике, чтобы их знали.

– Да я, признаться, тоже, – ответил Джеймс, натянуто улыбнувшись, – не светский. Просто не ожидал, что Вы лично уделите мне время.

– У меня свободного времени больше, чем у моих клерков, – усмехнулся тот, раскрывая меню, – разумеется, пока их не отвлекают от работы. Тем более, что повод для нашей встречи весьма, весьма серьезный.

Джеймс слегка пожал плечами и тоже заглянул в меню. Ему вдруг стало очень интересно, что закажет первый и пока единственный еврейский барон. Ходили слухи, что однажды Альберт, а может быть еще его отец, отказался обедать с королевой, узнав, что вся еда будет не кошерная.

Но нынешний глава лондониумской ветви клана Ротбартов невозмутимо заказал говяжье жаркое с овощами и столовое вино. Джеймс попросил официанта «то же самое».

– Итак, печальная история мистера Кинзмана, – начал банкир, – Вы ведь о нем хотели поговорить с моим клерком?

– Да, – кивнул Джеймс со вздохом, полным грусти, – рискну предположить, что Кинзман покупал у Вас некие ритуальные предметы.

– Именно так! Вижу, Вы уже многое успели прояснить. Ну, клерк бы всё равно не смог рассказать Вам подробности, он только принимал и переводил плату.

– А Вы хотите рассказать подробности? – спросил Джеймс, мысленно заставляя себя сосредоточиться. Вряд ли барон Ротбарт вознамерился просто пообедать с ним, болтая о пустяках. И дело еще не закрыто!

– Да, хочу, – легко ответил тот, – я хочу Вам помочь. В меру моих скромных возможностей.

Джеймс постарался изобразить на лице спокойный и вежливый интерес. Просто удивительно, сколько у него, оказывается, доброжелателей!

– Сразу оговорюсь, я не смогу рассказать Вам все детали этой истории, – заметил Ротбарт, взмахнув указательным пальцем, – но я постараюсь, чтобы наш разговор был Вам полезен.

– А Вы не думали написать мне письмо? – беспечно поинтересовался Джеймс.

– Нет, предпочитая вести переговоры лично, – барон не понял намек. Или сделал вид, что не понял.

– Переговоры? – Джеймс в очередной раз прищурился. Узел напряжения в груди опять затягивался. – Неужели речь пойдет о сделке?

– В некотором роде, – Ротбарт улыбнулся дружелюбно, словно продавец сладостей, – но, для начала, давайте уточним, что Вам уже удалось прояснить?

– А Вам? – нагло ответил вопросом Джеймс. Признаться, его уже начинал злить покровительственный тон некоторых «помощников». Барон Ротбарт живо напомнил ему графа Гелифакса, только банкир пока не хамит.

– Извольте, – тот ничуть не обиделся и опять мягко улыбнулся, – что я могу рассказать: в вашей славной столице обитают мистические создания, порождения тьмы, демоны или, если говорить по-простому, вампиры. Обитают уже довольно давно и пользуются покровительством неких благородных и высокопоставленных лиц. Ваш отец, представитель почтенного рода Мальборо, узнал об этом и не смог просто оставаться в стороне. С помощью антиквара Кинзмана он начал искать оружие против демонов. Но не успел завершить свой план. Всё так?

– В общем, так, – осторожно кивнул Джеймс, – откуда Вы знаете?…

– От самого Кинзмана, – просто ответил Ротбарт, – только не подумайте о нем плохого, коммерческую тайну он соблюдал свято. Просто мы с ним были, можно сказать, друзья, он не сомневался, что дальше меня наши разговоры не пойдут.

– Можно сказать? – переспросил лорд. – А можно и не сказать?

Барон задумчиво пожевал губами:

– Хм, нет, всё-таки друзья, – твердо заключил он, – все евреи в христианских городах так или иначе становятся друзьями, даже если им уже не приходится жить в гетто.

– Ну, власти Атлантии вам не в чем упрекнуть, – фыркнул Джеймс.

– О, что Вы! – барон живо замахал руками. – Не считая мелких недоразумений в начале тысячелетия, Лондониум в этом отношении один из самых, если не самый уютный город! На должном расстоянии от Святого престола, как географически, так и юридически. И от добрых иберийцев.

Официант принес заказ, и на минуту над столиком повисло молчание.

– Но Вы сейчас сказали «в вашей столице», – напряженно заметил Джеймс, – разве вы не считаете Лондониум своим?

О банкирах Ротбартах в Атлантии и на континенте ходили самые разные слухи. Сейчас Джеймс подозревал худшее.

– Считаю, разумеется, – задумчиво протянул Альберт, тщательно протирая вилку, – я родился здесь и провел большую часть жизни. Но всё-таки происхождение нельзя забывать. А в Атлантии его не забыть, при всём желании.

– Ну, еще скажите, что Вы бедный и Вас здесь страшно притесняют, – усмехнулся Джеймс.

– О, ни в коем случае, – Ротбарт усмехнулся в ответ, совсем беззаботно, и даже подмигнул, – и я, и мои предки вели здесь дела более чем успешно.

– Куда уж успешнее!..

Оба они намекали на «сделку века», которую совершил еще дед Альберта, основатель лондониумской ветви Дома Ротбартов.

Благодаря своим агентам, Натан Ротбарт раньше всех в Лондониуме узнал, что Бонапарт проиграл герцогу Веллингтону битву при Ватерлоо. Естественно, когда эта новость достигнет столицы, все атлантийские акции сейчас же взлетят в цене. Любой биржевой маклер поспешил бы скупить акции до их подорожания. Но Ротбарт не был «любым». Он явился на биржу и начал… продавать все имеющиеся у него ценные бумаги атлантийских компаний. Биржу закономерно охватила паника. «Ротбарт продает – значит, Веллингтон проиграл!». Деловое чутье Ротбартов уже тогда было легендарным. А вот их хитрость – еще нет. Вскоре все агенты Натана тоже принялись сбрасывать акции. Цены буквально обрушились. Ротбарт невозмутимо стоял среди обезумевших биржевиков и за секунду до прекращения торгов разом скупил все «обесцененные» акции. А там и новость о победе Веллингтона подоспела.

– Если Вы намекаете на Ватерлоо, – невозмутимо заметил достойный внук своего деда, – то наша семья кредитовала обе стороны. И, особенно, некоторых отдельных участников с французской стороны… Самый верный способ выиграть – это играть за всех.

– Хм, – Джеймс очень старался понять, куда, собственно, клонит барон, и при чем здесь Кинзман, – увы, не у всех хватает на это ловкости.

– Дело не в ловкости, а в рассудке, – неожиданно резко возразил Ротбарт, – скоро их покровители или, быть может, они сами захотят с Вами встретиться. И я очень советую Вам при этой встрече руководствоваться разумом и только разумом!

– Советуете мне… продаться? – какая трогательная забота! Интересно, с чего это барон Ротбарт так беспокоится о герцоге Мальборо? Подготавливает почву?

– Не «продаться», – терпеливо поправил Ротбарт, – а заключить взаимовыгодное соглашение. Поверьте моему опыту, большинство людей легко продают свои души и спокойно живут на вырученные суммы.

– Я верю Вашему опыту, – подчеркнуто вежливо кивнул Джеймс, – говорят, Ваш знаменитый прадед, основатель славного банка Ротбарта, так и начинал.

– О, несомненно! – барон весело рассмеялся и всплеснул руками. – А как же иначе выбраться из гетто во Франкфурте середины восемнадцатого века? Единственный способ – заключить сделку с дьяволом. Удивляюсь только, как этому пройдохе Мойеру удалось днем раздобыть христианского младенца для жертвы, ведь на ночь выход из гетто запирался цепями…

Амхель Мойер, начинавший мелким менялой, и прозванный за невероятный цвет шевелюры Красной бородой, отправил пятерых своих сыновей в пять главных европейских столиц. Из прозвища они сделали Имя. И построили настоящую финансовую Империю, которая может давать в долг империям обычным.

Как же тут не пошутить про дьявола?