Текст книги "Королевский туман (СИ)"

Автор книги: Татьяна Белоусова-Ротштеин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Но сейчас молодому лорду стоит сосредоточиться на предстоящей встрече с наиболее влиятельными членами правительства.

Собрание кабинетного «ядра» проходило в доме премьер-министра. Такие встречи еще в шутку называют «кухонным кабинетом», имея ввиду, что на его собраниях могут присутствовать не только члены правительства, но и доверенные советники – «друзья» премьера, и просто влиятельные лица. И если лорда Леонидаса пригласили на подобную встречу, значит, его дела еще совсем неплохи.

Собирались все приглашенные, конечно, не на кухне, а в гостиной. Уютная, мягко освещенная и хорошо проветриваемая комната напоминала гостиную клуба на Пен-Мел. Впрочем, это и был самый главный клуб, не считая Парламента.

И еще не считая, пожалуй, Её Величества Почтенный Тайный Совет. Кроме кабинетного «ядра» и главы Оппозиции, Тайными советниками являются несколько главных судей Империи: ординарные апелляционные лорды, судьи апелляционного суда Атлантии и Уэльса, судьи апелляционных судов Эрландии и Шотландии. А также три высочайших духовника Атлантийской церкви – архиепископ Кентерберийский, архиепископ Йоркский и епископ Лондониума. И, разумеется, наследник Короны и сам монарх входят в Тайный Совет.

И вот, кто-то из этих влиятельнейших людей Империи может быть связан с…

– Джентльмены, хочу еще раз повторить, что приглашаю всех к себе в конце месяца на прием в честь нашей победы, – возвестил всем собравшимся лорд Бельфур.

Присутствовало около двадцати человек. Лорд Мильтон – соратник Сэмюеля Родса. Председатель комитета по финансам. Человек из Адмиралтейства – один из заместителей адмирала Дишера. Еще несколько министров и представителей обеих партий. Джеймс знал в лицо почти всех. Самые влиятельные люди в Атлантийской Империи, а значит и в мире. И кто-то из них, собравшихся в этой уютной комнате, возможно, связан с теми существами. Кто-то из старейших семей Атлантии покровительствует древнему злу. Кто-то, очень близкий…

Гости свободно расселись по кожаным диванам и креслам, некоторые курили сигары, некоторые – потягивали шерри из хрустальных бокалов. Джеймс сел в наименее задымленной части гостиной и тоже взял себе бокал. Он и не помнил, когда последний раз ему так хотелось глотнуть чего-нибудь крепкого.

– Еще раз благодарю за приглашение, мистер Бельфур, – сказал Дилан, стоя спиной к камину так, чтобы все могли его видеть, – но вынужден заметить, господа, наши празднества порядком затянулись. Если праздновать одну победу слишком долго, она может оказаться последней.

Гости согласно закивали. Джеймс тупо уставился в свой бокал, он не хотел ни с кем встречаться взглядом. А премьер, казалось, в его сторону и не смотрел.

– Итак, к делу! – продолжил глава правительства. – Сегодня главная тема беседы – содействие нашим японским союзникам.

Слово «союзникам» было произнесено с такой безупречной естественностью и теплотой, словно премьер говорил о своих родственниках из провинции.

– Сегодня, я полагаю, можно подвести некоторые итоги уже проделанной работы, – кивнул сам себе Дилан, – мистер Бельфур?

– Мы поддерживаем постоянную связь с дипломатической службой японского императора, – уверенно отозвался министр иностранных дел, небрежно стряхивая пепел.

«Интересно, он уже знает про Кейсмена?» – подумал Джеймс. Мысли о расследовании не уходили из головы ни на секунду и буквально заглушали слова премьера.

Формально дела Эрландии лорда Бельфура уже не касаются, но при предыдущем премьер-министре, его дядюшке, Бельфур занимался вопросами местного самоуправления, входил в кабинет как секретарь по делам Эрландии. За жёсткое противодействие идеям ирландского «самоуправления» он получил от бунтовщиков прозвище «кровавый Бельфур».

Может ли он что-то знать?… Как его расспросить?… А что, если он?…

– Наш Банк предоставил правительству Японии наиболее широкую кредитную линию, – сообщил председатель комитета по финансам, махнув какими-то бумагами.

При упоминании Банка Джеймс нервно сглотнул и заставил себя сосредоточиться на происходящем здесь и сейчас. Что за дела планируются с Японией? Он что-то слышал о работе в восточном направлении, кажется, от Дишера, но что именно готовит правительство? И что в связи с этим потребуется от него?

– И как же они воспользовались этим кредитом? – полюбопытствовал Дилан.

– Разумеется, полная модернизация флота и всех вооружений, – довольно пояснил финансист, – разумеется, с помощью наших почтенных промышленников. Само собой, закупка нашего алхимизированого угля для новых паровых машин, – он быстро взглянул в свои бумаги и добавил, – по моим подсчетам, Япония покроет сорок процентов военных расходов благодаря нашим займам.

– И, разумеется, – подхватил разговор заместитель адмирала, – предвосхищая Ваш вопрос, могу сказать, что все консультанты для службы на японских кораблях уже отобраны лично Первым лордом Адмиралтейства. В ближайшее время они отплывут на Восток.

– Наш посол в Японии уже ждет их, – в тон ему добавил Бельфур, выдыхая облачка сигарного дыма, словно сам был каким-то паровым механизмом.

– Прекрасно, господа, – Дилан взял свой бокал с каминной полки и тоже сел в кресло, – а что с нашими друзьями в Бареи? Они готовы к работе?

– Разумеется, – из дальнего конца гостиной негромко отозвался джентльмен, которого Джеймс не знал, – они готовы и ждут лишь нашей помощи.

Джеймс, наконец, сообразил, о чем идет речь. В памяти медленно всплыла хроника недавних событий на тихоокеанском рубеже.

В конце прошлого века японское государство заметно укрепилось и, естественно, пожелало использовать свою силу по прямому назначению – расшириться территориально и политически.

После удачной для себя войны с Чанхаем, Япония захватила Ляодунский полуостров, небольшой архипелаг и, в целом, довольно уверенно закрепилась на азиатской части Большой земли. Джеймс в то время еще учился в Университете, восточные войны его мало интересовали, но теперь он вспомнил, что отец уже тогда говорил: проникновение Японии на континент в перспективе может привести к столкновению с Барейской Империей.

Столкновения начались, как это принято, сначала на дипломатическом поле. Вскоре Барея, Франция и Гермландия заставили Японию отказаться от Ляодунского полуострова. Гермландия заняла чанхайский порт Циндао, разместив там свою восточно-азиатскую эскадру, а барейским кораблям достался Порт-Артур.

Атлантия, в свою очередь, арендовала порт Вей-хай и оборудовала там свою морскую базу, ставшую хорошим дополнением к Гонконгу.

Японское императорское правительство не желало мириться с тем, что их успехи столь грубо урезали. Их можно было понять. Джеймс не бывал в стране Ямато и видел только их послов, но всегда считал японцев очень необычными азиатами. При всей колоссальной разнице, было между их народами что-то невыразимо общее. Может быть, то, что ангризи и японцы – островные нации. И те и другие во внешних делах считали главным принципом противостояние Большой земле. И те и другие душевно очень сдержанны и закрыты.

Впрочем, на этом сходство заканчивалось. Япония слишком долго предавалась самоизоляции, слишком долго оставалась по-азиатски традиционной и медлительной. В будущем Ямато суждена лишь роль регионального драчуна. Что очень удобно для Атлантии, теперь есть кому регулировать барейское присутствие на Тихом океане и в континентальном Чанхае. Разумеется, для этого Японию надо поддержать.

Вполне естественно, что барейские войска вошли в Манчжурию, дабы встретиться с японскими силами там, а не на Амуре.

Итак, начались сложные переговоры между Барейской и Японской империями. Япония, отстаивая свое пребывание в Корее, соглашаясь признать за Бареей её интересы в Манчжурии, но только в том, что касается использования местных железных дорог.

Предложение явно не равнозначное, однако барейский царь готов был уступить, но с условием, что территория Кореи к северу от тридцать девятой параллели будет объявлена нейтральной полосой, на которую ни одна из договаривающихся сторон не должна вводить войска.

Переговоры затягивались, а Япония становилась тем упрямее, чем больше становились её займы и мощнее флот.

– Очень хорошо, – прервал размышления Джеймса голос премьера, – и в этой части нам понадобится Ваша помощь, милорд Леонидас.

Джеймс, к чести своей, не вздрогнул, лишь вежливо перевел взгляд от бокала на главу кабинета:

– Чем я могу помочь? – и вопросительно приподнял бровь.

– Необходимо, чтобы наши люди в Бареи получили кое-какие алхимические вещества, которые им вскоре понадобятся, – пояснил Дилан, – Ваша задача, как председателя комитета по надзору за алхимической деятельностью, обеспечить эти поставки, а именно: попросить профессора Адамаса этим заняться.

Вот теперь Джеймс все-таки вздрогнул и чуть не выронил бокал.

– Вы хотите, чтобы профессор Адамас поставлял алхимические вещества барейским бунтовщикам? – уточнил он, чувствуя, что его душит совершенно идиотский смех.

Нет, сама по себе помощь революционерам внутри страны-противника – дело разумное, практичное и для Атлантии уже давно отлаженное… Но знали бы уважаемые джентльмены, какая это ирония для их молодого коллеги!

– Что здесь смешного? – нахмурился премьер. – Или Вы, как большинство в нашем обществе, считаете свою должность декоративной и смеётесь над ней?

– Прошу прощения, – кашлянул Джеймс, – но что если он не захочет этим заниматься?

– Постарайтесь его уговорить, – мягко посоветовал Дилан, – покажите, что Ваш комитет что-то значит. Для нас очень важно, чтобы сейчас этим занялся именно профессор Адамас, чтобы это выглядело как личная инициатива ректора Университета. Зная его, скажем так, оригинальные взгляды, никого не удивит, что он помогал барейским товарищам, мечтающим о свободе для своего народа. А у нас при этом не возникнет проблем по дипломатической линии, верно, милорд Бельфур?

– Именно так, – отозвался глава имперской дипломатии, И посмотрел на лорда Леонидаса эдак снисходительно, будто вынужден объяснять всем понятные вещи, – в перспективе нам нужны дружеские отношения с Бареей. Как Вы, должно быть, слышали, недавно мы создали Комитет по защите Империи и завершили переговоры об атланто-французском альянсе. В будущем в этот альянс должна вступить и Барея.

– Благодарю, сэр Бельфур, – мягко прервал его Дилан. – Стало быть, мы можем на Вас рассчитывать, сэр Леонидас? – всё так же мягко спросил Джеймса премьер, но взгляд его был жесткий.

– Разумеется, сделаю всё, что в моих силах, – только и мог ответить Джеймс, пытаясь мысленно прикинуть, а что же, собственно, в его силах?

– Прекрасно, – Дилан довольно улыбнулся и глотнул шерри, – мистер Смит в ближайшее время пришлет Вам перечень нужных веществ, Вы обсудите это с профессором Адамасом, а в дальнейшем мистер Смит сам будет с ним работать.

Премьер кивнул в сторону незнакомого Джеймсу человека, говорившего о барейских «друзьях». Тот вежливо кивнул в ответ. Джеймс вдруг ясно понял, что он из Тайной службы. Мысль казалась просто ослепительной.

– Итак, господа, – премьер обвел всех нарочито-дружеским взглядом, – на этом, думаю, наше собрание можно считать оконченным.

Джентльмены начали неторопливо вставать, продолжая непринуждённо разговаривать о светских новостях. Несколько министров пожелали Джеймсу успехов в работе.

Премьер, как радушный хозяин, проводил каждого из гостей до двери и на прощание пожал каждому руку. Пожимая руку Джеймсу, он на мгновение притянул его к себе и прошептал:

– Советую Вам, мистер Ди, доказать свою полезность, – и, тут же отстранившись, расплылся в самой теплой улыбке.

Глава 14. Атака Легкой Кавалерии

– Всё еще большая часть мира принадлежит дикарям или же государствам, которые экономически или политически недоразвиты и потому не в состоянии использовать полный потенциал территорий, – адмирал Дишер имел привычку в момент неудачи придаваться теоретическим рассуждениям. А Джеймса он считал, по-видимому, идеальным слушателем. Молодой лорд старался не разочаровать его хотя бы в этом. – Надеюсь, адмирал Мэхен, единственный достойный человек в банде Адамаса, вам объяснял?…

– Разумеется, – поспешно кивнул Джеймс. Он чувствовал, что сильно подвел старого отцовского друга, и от этого становилось еще тяжелее.

– С другой стороны, у высокоорганизованных государств накопился избыток энергии. Эта энергия в ближайшем будущем должна быть направлена на завоевание новых территорий, – продолжил Джеки, глядя куда-то вдаль сквозь стены своего кабинета. Он мог бы и сам стать отличным преподавателем, если бы захотел. – Я считаю, что в будущем развернется острая борьба за новые рынки и источники сырья, и эта борьба неминуемо потребует применения военной силы. Главный вопрос – как?

После собрания у премьера Джеймс сразу поехал не в полицию, а к адмиралу Дишеру. Тот уже знал о Кейсмене и был мрачен, как море перед штормом. Теперь им предстояло обдумать свои дальнейшие ходы в партии против ректора.

Дишер, по-видимому, очень хотел курить, но при Джеймсе сдерживался. Только налил себе виски, но не сделал ни глотка. Он выслушал короткий рассказ Джеймса о задании Дилана и принялся рассуждать.

– А Кейсмен всё-таки потрясающий мерзавец, – вдруг резко сменил тему адмирал, – типичный эрландец – пакостит до последнего.

– Что Вы теперь предпримете? – осторожно спросил Джеймс.

Джеки со вздохом взял стакан с виски и переставил его на другой край стола, не пригубив.

– Во-первых, мешать планам Дилана мы не будем, барейские бунтовщики – это важный пункт, их надо снабжать всем необходимым. Во-вторых, я подозреваю, что премьер беспокоится вовсе не о проблемах в дипломатии. Для тех самых барейцев в Портсмуте уже загружен пароход «Графтон»: швейцарские винтовки «Веттерли», патроны, взрывчатка. И этим как раз занимаются наши дипломаты, вовсе не опасаясь скандалов с барейским царем.

– Но почему тогда…

– Очень надеюсь, – Джеки покрутил ус, в его глаза стал возвращаться привычный азарт, – правительство намеревается подцепить Адамаса на подходящий крючок, а потом, когда барейское дело будет сделано, дернуть за этот крючок.

Но у Джеймса слишком мало времени, он не может ждать, когда начнется и закончится барейско-японская война.

– Мало времени, – произнес его мысли адмирал, – Дилан всё делает правильно относительно Ямато, но почему, черт возьми, он не понимает, что прогресс нельзя тормозить ни при каких обстоятельствах?! Тем более, на флоте! У нас есть все возможности и ресурсы для перехода на жидкое топливо! Это вопрос выживания, это новое воплощение концепции «двойного превосходства», неужели они этого не понимают?

Дишер хлопнул ладонями по подлокотникам, вскочил из-за стола и принялся мерить шагами кабинет. Он опять словно оказался на палубе перед боем. Точнее, его бой уже шел.

– Вел ли Мальбруг свою армию к победе во Фландрии, пробивался ли Веллингтон от Торрес Ведрас по направлению к Парижу, одним словом, каковы бы ни были видимые наши действия, настоящая наша цель всегда – уничтожение наших противников на море. Понимаешь, мальчик мой? Именно потому нашими главными врагами поочередно являлись Нидерланд, Иберия и Франция, а случайными союзниками – Гермландия, Австрия и Барея.

Адмирал словно боролся с какой-то невидимой стихией, Джеймс не решался его перебивать.

– На протяжении своей истории Атлантия, уничтожив или значительно ослабив морскую силу своего очередного противника, вступала с ним в союз, чтобы с помощью его армии уничтожить флот другого противника. Ослабив Нидерланд, мы с его помощью ликвидировали французский флот при Ла-Хоге, после чего вступили с французами в союз для уничтожения баз иберийского флота. Посредством союза с Бареей вторично сломив силу французского флота во времена Наполеона, Атлантия менее чем через полвека с помощью французской армии наносит смертельный удар возникшей барейской морской силе в Черном море. А сейчас союзная нам Япония должна нанести удар развивающемуся могуществу Бареи на Тихом океане. Что будет потом, ты знаешь?

– Когда барейская морская сила будет подорвана, Атлантия вступит с ней в соглашение с целью уничтожить нашего очередного противника на море – Гермландию, – как примерный студент ответил Джеймс, и, не сдержавшись, усмехнулся, – можно всерьез подумать, что все остальные в мире дураки, кроме нас.

– Так думать не надо, – строго возразил Дишер, немного успокоившись и опять садясь за стол, – все остальные – не дураки. Просто мы чуть лучше умеем находить аргументы.

– Вроде парохода с винтовками?

– Не только. Никто не будет заключать союз со слабой стороной, невозможно заставить других воевать за тебя, если ты сам слаб. Наша сила – флот, наша территория – Мировое море. И наша политика подобна воде, проникает всюду и размывает все преграды. Если правительство противника строит корабль, мы должны помешать этому правительству. Если противник всё-таки построил корабль, мы должны построить в ответ два корабля. Мы первыми отказались от паруса и перешли на уголь полвека назад, а что было бы, если бы тогдашние «профессора» этому помешали?

– Вы правы, – кивнул Джеймс и просто, без вопросительной интонации, добавил, – Вы следили за Кинзманом.

Адмирал лишь слегка пожал плечами. Казалось, замечание его ни удивило, ни взволновало.

– Да, следил. Прости, что не сказал сразу, но это никак не поможет в твоем деле. Совершенно никак.

– Может быть, всё же расскажете?

– Что ж, слушай. Всё этот Адамас, – Джеки схватил бокал и разом опрокинул в себя виски, – я давно пытаюсь найти на него хоть что-то серьезное, но кроме его пацифистской болтовни, про которую и так все знают, у меня ничего не было. Примерно год назад кое-кто из моих людей обратил внимание, что среди любимых студентов ректора есть весьма неблагонадежные личности. Знаешь, такие выходцы из низших классов, которые любят провоцировать забастовки и драться с полицией.

– Социалисты?

– Да, так они себя называют, но по мне, это обычные бандиты. Профсоюзные вожаки их обожают, – адмирал презрительно скривился, – на месте барейского царя я бы лично отправлял им пароходы… Но не в этом суть! Такие субъекты попадают в Университет только за счет стипендий и задерживаются там лишь благодаря покровительству Адамаса. Я стал наблюдать за ними и вскоре узнал, что среди них немало выходцев из Эрландии. Разговоры в их компаниях ведутся соответствующие, протесты против войны в Африке и тому подобное. Потом я узнал, что один из их активистов часто наведывается к Кинзману, иногда даже вместе с самим профессором.

– И на основании этого Вы решили…

– Но согласись, заманчиво! Нужно только найти доказательства, – адмирал вдруг тяжело вздохнул, – одна только дружба с этими социалистами чего стоит! Понимаешь, я просто чую, что-то там не чисто. Не могут профессор Адамас, студент-маргинал и пройдоха торговец собираться вместе, просто чтобы попить чаю!

– В день исчезновения Кинзмана Ваш человек заходил в лавку, и они о чем-то ругались, – медленно произнес Джеймс, – о чем?

– Они не ругались, – очень серьезно возразил адмирал, – не знаю, откуда у тебя такие сведения, но они не ругались, а просто разговаривали, и то не долго.

– О чем разговаривали?

– О тебе, мальчик мой.

Джеймс вытаращился на Дишера самым нелепым образом. В одно мгновение молодого лорда поразили несколько противоречивых догадок.

– Некоторое время назад мне сообщили, что ты стал наведываться в его лавку, – спокойно пояснил адмирал, делая вид, что не сказал ничего особенного, – нет, само по себе это, конечно, ни о чем не говорит, может быть ты просто решил купить подходящую статуэтку для каминной полки… Но, пойми, твой отец погиб при странных обстоятельствах, меня совсем не радует, что ты можешь связаться с типами вроде Кинзмана или Адамаса.

– Я не связывался с Адамасом, – мрачно заметил Джеймс.

– Положим. В тот день я велел своему человеку зайти и под видом репортёра расспросить Кинзмана о ваших с ним делах, за хороший гонорар, естественно. Однако ж антиквар категорически отказался, заявил, видишь ли, что дорожит своей репутацией. Мой человек не стал настаивать и просто ушел. Ссоры не было, – он опять вздохнул и, подперев щеку ладонью, спросил, – может, теперь ты мне объяснишь, что у тебя за дела с этой шайкой?

Джеймсу очень захотелось по-настоящему всё объяснить, и про ту вещь, и про рыцарей, и про чудовищ… Ну не может Джеки Дишер оказаться предателем и заговорщиком! Не может он угрожать жизни королевы! Кто угодно, только не он.

Джеймс вдруг осознал, что, возможно, старый отцовский товарищ – теперь единственный человек в мире, которому есть до него дело. А он еще придумывал, как можно было бы использовать эрландца против адмирала! И использовал бы.

Старый отцовский друг… А может быть, это он – автор анонимных писем? Но, если Джеки всё знает, если отец ему настолько доверял, почему он ничего не говорит Джеймсу? Или Джеки знает не всё? Или знает что-то совсем другое?

– Мы в комитете давно подозревали Кинзмана в незаконной алхимической деятельности, – проговорил он, понимая, что Дишер ему ни на грош не верит, но по-другому ответить нельзя, слишком опасно. Нельзя поддаваться чувствам.

– Похвальная бдительность, – подчеркнуто вежливо заметил старик.

– Итак, получается, что серьезных доказательств Вы не нашли?

Джеки кисло глянул в пустой стакан и вдруг без обиняков сказал:

– Устраивать похищение Кинзмана мне совершенно ни к чему. Мне нужно было поймать его за руку, а не распугать всю шайку.

– Я вовсе не имел в виду… – опять неуклюже соврал Джеймс.

– Оставь, – адмирал только отмахнулся, – дело есть дело. Да, ничего весомого мне найти не удалось. Кейсмен был для нас неплохим шансом, но всё испортил.

Адмирал неторопливо встал, взял с полки бутылку и налил себе еще виски.

– И что нам теперь делать? – невольно выпалил Джеймс, удерживаясь, чтобы тоже не выпить.

– Что и всегда, – пожал плечами тот, – продолжать плыть. Работать веслами. Мы проиграли всего лишь маленькое сражение в бесконечной войне.

– Но как мне теперь уговаривать Адамаса?

Джеки невесело усмехнулся:

– А с чего ты решил, что его придется уговаривать? Подозреваю, что идея помощи «борцам за свободу» ему очень понравится. Конечно, учитывая, что это выгодно нашему правительству, у господина профессора возникнет непростой выбор. Хочешь мой совет? Будь с ним пожестче, в конце концов, есть у тебя полномочия?

– Постараюсь.

Повисло удручающее молчание. Дишер пил виски, а молодой лорд смотрел в пространство, размышляя, как применить свои полномочия к господину профессору. В отличие от Дишера, он не сомневался, что Кинзман и эрландец были знакомы. Или без отличия, как знать.

– Пойми, о чем я на самом деле тревожусь. Ведь, в конечном счете, все эти пустые речи Адамаса и нерешительность нашего правительства ведут лишь к одному, к Атаке Легкой Кавалерии, – устало произнес первый лорд Адмиралтейства.

– Вы видели лично? – поинтересовался Джеймс, понимающе кивнув. Он, впрочем, как и все в Атлантии, знал ту черную страницу Крымской войны.

Героическая, но совершенно безнадежная атака атлантийской кавалерии на позиции барейской армии под Балаклавой.

Кавалерийская дивизия атланийской Восточной армии стояла лагерем в Балаклавской долине, охраняя пути, соединяющие союзную армию под Севастополем с морской базой в Балаклаве. В состав дивизии входили Тяжёлая и Лёгкая бригады, каждая имела по пять полков кавалерии, при них – две артиллерийские батареи по шесть пушек. Во главе дивизии находился генерал-лейтенант граф Лукан, а Тяжёлой и Лёгкой бригадами командовали генерал-майор граф Скарлетт и генерал-майор лорд Кардиган. До Крымской войны Кардиган, как и многие командиры, никогда не участвовал в боевых действиях.

Накануне той трагической атаки главнокомандующий барейскими войсками в Крыму, князь Меншиков, решил нанести удар по коммуникациям противника. Ему это удалось – Азовский пехотный полк штурмом взял один из турецких редутов на Кадыкёйских высотах. Турки попросту бежали, бросив остальные редуты. Вскоре на место боя прибыли командующие союзников, атлантийский генерал лорд Реглан и французский генерал Канробер.

Стоит заметить, что артиллерийское оружие в те годы было больше чем просто средство ведения боя. Это был символ! Даже повреждённая вражеская пушка забиралась в качестве трофея. Именно из барейских бронзовых пушек отлита часть высших военных наград Великоатлантии. Неудивительно, что наблюдать за этим позором старому служаке лорду Реглану было в высшей степени неприятно.

Честолюбие возобладало над разумом. А дальше дело усугубилось недоразумениями.

Реглан позвал генерала Эйри и продиктовал ему несколько строк. Эйри передал бумажку капитану Нолэну и велел передать её лорду Лукану. В приказе Лукан прочитал: «Лорд Реглан желает, чтобы кавалерия быстро выдвинулась к линии фронта, преследуя противника, и попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия. Отряд конной артиллерии также может присоединиться. Немедленно».

Впоследствии Реглан утверждал, что капитан Нолэн забыл прибавить устно, что ему было приказано: «если возможно». Лукан же был готов под присягой засвидетельствовать, что этих слов Нолэн ему не передавал.

Получив приказ атаковать, лорд Лукан спросил Нолэна, какие именно орудия имеются в виду в приказе. Нолэн неясно показал рукой, вроде бы на позиции в другом конце долины. Сам Нолэн погибнет во время атаки, и смысл его жеста так и останется неизвестен. Лукан приказал лорду Кардигану атаковать по долине между Федюхиными горами и захваченными утром редутами. Кардиган, к чести своей, пытался возразить, что на равнине находятся тяжёлые барейские пушки, которые защищены с обоих флангов пушечными батареями и стрелками на окружающих холмах. Но Лукан настоял на выполнении приказа.

Затем Кардиган скомандовал: «В атаку!»

Итог мог быть лишь один. Да, пушки у барейцев были старые. Но заряжались картечью. В результате фланговой атаки трёх эскадронов Сводного уланского полка, лёгкая кавалерийская бригада атлантийцев была рассеяна и отступила с большими потерями. Отступать пришлось опять под перекрёстным огнём барейской артиллерии и пехоты, что ещё больше увеличило количество убитых и раненых.

Журналист Уильям Рассел, очевидец того безумия, в своем репортаже для газеты «Времена» описал Атаку Легкой Конницы так: «В десять минут двенадцатого в атаку пошла наша бригада Лёгкой кавалерии… Когда она двинулась вперёд, бареи встретили её огнем пушек с редута справа, ружейными и штуцерными залпами. Наши кавалеристы гордо промчались мимо; их амуниция и оружие сверкали под утренним солнцем во всём великолепии. Мы не верили своим глазам! Неужели эта горстка людей собралась атаковать целую армию, выстроенную в боевой порядок? Увы, так оно и было: их отчаянная храбрость не знала границ, настолько, что позабыто было то, что называют её самым верным спутником – благоразумие».

Благоразумие. Вот главная ценность ангризи в отличие от других народов. Благо разума. Можно потерять пушки и даже корабли, но нельзя терять разум.

– Нет, я тогда был только юнгой и оставался на корабле. Но я прекрасно помню физиономии этих недоумков! Кардиган, Реглан и прочие! – кулаки адмирала непроизвольно сжались. – Им следовало стать портнихами, а не военными, всё, что они умеют – это кромсать фалды! Цвет нации погиб из-за кучки столичных дураков. Да они в военном деле соображали хуже, чем обкуренный чанхаец!

Хотя, в целом, Крымская кампания закончилась для Атлантии успешно, отец Джеймса не любил говорить о той войне, считая её «не самой достойной». Теперь Джеймс его понимал.

– Для того, чтобы лезть в пасть «медведю», существуют французы, тевтонцы, турки и прочие, – проворчал Джеки, – старик Пальмерстон сочинил тогда сказочный план, по которому Финляндия возвращалась к Швеции, Прибалтика отходила к Пруссии, королевство Польское восстанавливалось как барьер между Бареей и Гермландией, всё устье Дуная – Австрии, Крым и Кавказ – Турции и так далее… Чего только не придумаешь, чтобы привлечь союзников. Но что толку? – он с чувством хлопнул кулаком по столу. – Парочка бездарей на высоких должностях всё-таки умудрилась погубить наших лучших солдат. Такие «атаки» не должны повторяться, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы они не повторялись. Надеюсь, и ты поступишь так же.

Джеймс встал с кресла. Несмотря на всю сложность дела, он вдруг ощутил прилив вдохновения, как тогда, при виде королевы. Пока он жив, он не проиграл.

– Спасибо, Джеки, на самом деле Вы мне очень помогли, – твердо сказал Джеймс, – последний вопрос: Вы помните, как зовут того студента, который приходил к Кинзману?

– Конечно, – уверенно кивнул адмирал и отставил стакан, – Алекс Джонс, аспирант. Он сам, насколько я выяснил, не эрландец и никогда там не был. Потомственный кокни.

Глава 15. Друг

– Сэр, вынужден сообщить Вам, что минуту назад телефонировали из полиции. Возникла крайне неприятная ситуация.

Огденс не сказал сперва «доброе утро», это очень дурной знак.

Вчера, после разговора с адмиралом, Джеймс всё-таки заехал в злополучное отделение. Естественно, ничего нового выяснить не удалось. Смерть Кейсмена выглядела совершенно естественной, никто в его камеру не проникал, да и, по уверениям господ полицейских, не мог проникнуть!

Наконец, просмотрев те немногочисленные бумаги Кинзмана, которые удалось найти в лавке, Джеймс убедился, на сей счет Рената Лайтвуд сказала правду, эти документы совершенно бесполезны для следствия.

Выходит, напавшие на магазин украли не только вещи, но и часть торговых документов.

Сама же леди фининспектор напомнила о себе вечерним звонком. Едва поздоровавшись, она спросила, как подвигается «их» дело, причем спросила таким тоном, будто Джеймс по должности обязан ей отчитываться. Подчеркнуто вежливо он ответил, что встреча с репортером Риплингом состоится в ближайшие дни. Он сам точно не знал, когда – Седрик к тому времени еще не вернулся.

О предполагавшейся встрече с мистером Адамасом она и не обмолвилась. Впрочем, теперь Джеймс был этому даже рад, с ректором ему нужно поговорить наедине.

– Писем сегодня не было? – в первую очередь спросил Джеймс, входя в гостиную.

– Нет, сэр.

– Зачем телефонировали из полиции?

– Милорда Спенсера вчера задержали, – бесстрастно сообщил дворецкий, – насколько я понял, он оказался участником каких-то уличных беспорядков. Он провел ночь в участке, сейчас офицер позвонил нам и сказал, что необходимо внести залог.

Джеймс сухо закашлялся и сел в кресло. Прошедшую ночь он почти не спал, в отрывистых снах его преследовали то мертвые всадники, то нечеловеческие глаза Посланника Уила, то Джая Агрэ в роскошных одеяниях хиндийкой княжны, то дружески оскалившийся премьер-министр. Несколько раз он видел ту вещь, она сияла во тьме, но Джеймс никак не мог до неё дотянуться. Тогда он просыпался и ему казалось, что он опять в проклятой Хиндии, в раскалённом форте, в лихорадке, а из комнаты будто исчез весь воздух.