Текст книги "Предсказанная"

Автор книги: Татьяна Апраксина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 4. ОЧЕВИДНЫЕ ПРЕИМУЩЕСТВА ФЕОДАЛЬНЫХ ВОЙН

Анна открыла глаза, ощущая между затылком и полом маршрутки что-то теплое и жидкое. Движение руки далось с трудом. Пальцы, разумеется, оказались выпачканы в крови. Ноги были придавлены чем-то тяжелым. Была это спина Серебряного, изучавшего потолок. Локоть под спиной принадлежал Вадиму. Собственная голова болела так, будто в макушку вогнали здоровенный гвоздь. Флейтист и Софья тоже валялись на полу в проходе, причем женщина, кажется, еще не очнулась. Флейтист хлопал ее по щекам.

Пол и стены маршрутки вибрировали мелкой дрожью.

– Одноглазый, ты чего? – с трудом выговорила Анна.

Машина отозвалась переливчатым стоном, смысл которого Анна поняла едва-едва. Нечто страшное было вокруг, то, от чего Одноглазому хотелось и спрятаться самому, и защитить спутников. Еще он очень хотел, чтобы ему помогли.

Анна выпутала руки и ноги из клубка, в который сложились Вадим и Серебряный, посмотрела на обоих. Одинаковое страдание в глазах, болезненные гримасы на лицах. Да уж, ухнулись здорово. В голове звенел набат. Удивительно еще, что все кости остались целы. Непохоже было, чтобы кто-то разбился всерьез – Софья уже пришла в себя, села на полу, Вадим и Серебряный устроились по креслам. Двигались все замедленно, но руки и ноги явно были в порядке. Видимо, больше всех досталось Анне – она разбила затылок.

– И что на сей раз стряслось? – зло спросил Вадим.

Флейтист смерил его досадливым взглядом, как лишнюю помеху. Пожал плечами, отвернулся, ощупывая плечо своей жены. Софья уже улыбалась – происшествие явно не испортило ей настроения. Впрочем, глаза бдительно сканировали салон маршрутки. В этом взгляде было что-то странное, слишком жесткое для женщины. Анна пригляделась. Четкий рисунок мышц на руках, подтянутые бедра, резковатая экономная пластика. Кто она вообще такая? Просто занималась чем-нибудь наподобие карате или профессионалка?

– Я была мадрихат крав-мага в тиронут. – Софья, как всегда беспардонно читала не высказанные вслух мысли.

– Где-где? – не поняла Анна. Слова звучали, как заклинание. – Кем?

– Инструктором по рукопашному бою в тренировочном лагере ЦАХАЛ. ЦАХАЛ – это израильская армия, – с улыбкой пояснила Софья.

– Неслабо, – впечатлилась Анна.

– Ну, если честно, то это ближе всего к инструктору в пионерском лагере, – Софья рассмеялась. – Просто детки постарше и потяжелее.

Анна ей не поверила. Игривая интонация не обманула. Женщина могла казаться беззаботной болтушкой, но это было только маской. По крайней мере, взгляд у нее был совсем не пионерский – цепкий, внимательный.

Одноглазый вновь взвыл, требуя обратить на него внимание. На этот раз все дружно развернулись к окнам. И не увидели ничего, кроме подступившей к окнам плотной серой мути. Вадим попытался отодвинуть стекло, но тут же отдернул руку и взвыл. Одноглазый чем-то его стукнул.

– Эй, ты чего? – спросила Анна, и немедленно получила ответ – «Нельзя, снаружи опасно». – Стивен Кинг, повесть «Туман»…

– Да, я это тоже читала, – не поворачиваясь, сказала Софья. – Нет, это у нас что-то похуже будет. Дорогой, у тебя есть идеи?

– К сожалению, есть, – буркнул Флейтист. – Лучше бы не было.

– И где же мы? – спросил Вадим.

– Это Безвременье, дамы и господа. Не добро пожаловать, – Флейтист развернулся, померил взглядом всех присутствующих, недовольно повел носом.

– Что есть Безвременье? – спросил Вадим. – Давайте уже как-нибудь побольше информации, а? Куда вы нас завезли?

– Оно находится за Полуночью и Полуднем, – «объяснил» Флейтист.

– Мы все поняли, ага, – Анна усмехнулась. – Нет, в самом деле – если ты знаешь, что это такое, то рассказывай.

– Хорошо, попробую. Полдень и Полночь можно назвать двумя параллельными мирами или двумя гранями одного. Или – двумя сопредельными державами, уж как кому хочется. Мы существуем параллельно, но одновременно и на одной территории. Наши миры взаимопроницаемы. Все барьеры между ними – в восприятии живущих, в законах. Не более того. Это ясно?

– Да, – кивнула Анна, хотя «ясно» было лишь отчасти; но казалось, что каждый уточняющий вопрос потребует еще более длинного ответа.

– Безвременье – то, что находится за пределами обоих миров. Это уже настоящий параллельный мир. Нет, пожалуй, это дурное определение. Безвременье – другой уровень бытия. Тот, что лежит ниже очерченного законами мира. Безвременье бесформенно, но агрессивно. Оно всегда стремится проникнуть в наш мир, но каждый подданный Полуночи стоит на страже. Полночь – барьер между Безвременьем и Полуднем. Прочный, надежный барьер…

– Заметно, – кивнул Вадим.

– Ты не понимаешь, музыкант. Случалось, что Безвременье проникало к нам. Но никто и никогда не попадал в Безвременье.

– Ты уверен, милый, что это именно оно? – спросила Софья.

– Я чувствую. Можешь спросить Серебряного.

– Может быть, кто-нибудь развяжет мне руки? – ответил вопросом на вопрос Серебряный.

Когда все отсмеялись – было нечто явно нездоровое в том, что смеялся и такой сдержанный всегда Флейтист, – Софья разрезала веревку. Серебряный с демонстративным возмущением растер запястья, поправил волосы, размазал запекшуюся кровь по щеке и только после этого сказал, что с оценкой ситуации полностью согласен.

– Здесь я вам не враг, – добавил он. – Да и вообще…

– Да, ты нам вообще лучший друг, – усмехнулась Софья. – И враги не нужны, если есть такие друзья. Ладно, надо думать, что делать…

– Прежде, чем думать – неплохо бы понять, почему и как мы сюда попали, – остановил ее Флейтист. – Для этого спросим Одноглазого.

– Мамочка, ты как сюда залезла, – улыбнулся Вадим. – Тот самый анекдот.

Флейтист отмахнулся, вслушался во что-то, понятное только ему. Он несколько раз кивнул, нахмурил брови, сделал пару непонятных жестов. Плотно сжатые губы, устремленный вдаль взгляд. «Мужчина при деле», – подумала про себя Анна. – «Всегда красивое зрелище».

Анне он нравился. Чуть-чуть раздражала манера речи – размеренность, легкая казенность. Но во всем этом чувствовалась непоколебимая надежность. Он был старшим в маленькой группе, волей обстоятельств занесенной неизвестно куда. Никто не договаривался об этом, не устраивал выборов и голосований. Так получилось само собой, и Анна не видела других кандидатур на должность лидера. Только Флейтист, самый старший, рассудительный. Вадиму она доверяла, как себе – а значит, не до конца. В незнакомой ситуации они были беспомощны, не зная правил игры. Выдержки, которая нужна была, чтобы действовать разумно, Вадиму тоже недоставало. Слишком уж много он ворчал и злился.

Неплохой способ посмотреть на себя со стороны – знакомство с Вадимом. Если видишь, что ему не стоит в чем-то доверять, значит, и сама туда не суйся. Анна не могла точно сказать, ее ли это мысль – или кто-то подсказал, но в любом случае звучало разумно.

– Итак, он говорит, что его ударили. Кто-то или что-то. Маршрут был знакомым и безопасным, поэтому он не ожидал угрозы и не отследил ее источник. Сам факт попадания в Безвременье для него удивителен – Одноглазый был уверен, что упадет на землю. Однако земли в точке падения не оказалось. Точнее, вместо земли оказалось вот это все. Хотя еще за пару секунд до того – был город.

– Я о таком никогда не слышал, – удивленно сказал Серебряный. – Против всех правил.

– Кому что, а тебе правила, да, остроухий? – Софья ласково улыбнулась – так, что владетель на всякий случай отодвинулся от нее подальше.

– У меня нормальные уши! – Серебряный приподнял пряди на висках. Уши и вправду оказались почти обычные – только почти без мочек и расположенные чуть выше, чем у людей. Выходка опять позабавила всю компанию. – И что в этом смешного?!

Объяснять причины такого смеха не взялся никто. Флейтист терпеливо дождался, пока все отсмеются – последней была Софья, – и уже достаточно жестко призвал высказываться по ситуации.

Вадим ограничился равнодушным пожатием плеч. Флейтист тоже в ответ пожал плечами и перевел взгляд на Анну.

– Я бы вылезла и осмотрелась, – сказала она. – Все равно никто ничего толком не знает. Гадать на кофейной гуще я лично не умею.

– Я за, – Серебряный.

– Я тоже, – Софья.

– А я против, – сказал Флейтист. – Для начала попробуем открыть дверь. Потом – выглянуть наружу.

Так и поступили – сначала дверь была самую малость приоткрыта, потом распахнута так, что по одному можно было высовываться, не выходя из маршрутки. Потом Софья осторожно ступила одной ногой вниз. Стоя по пояс в вязком сером тумане, она оглядывалась по сторонам. Анна выглянула из-за ее плеча. Во все стороны расстилался только туман, и ничего кроме тумана. Густые клочья его напоминали грозовые облака.

– Температура градусов десять-двенадцать, видимость метров двадцать, – доложила Софья. – Ничего не видно, не слышно и ничем не пахнет. Короче говоря, нет тут ничего.

– Туман, туман, окутал землю сном. Где-то там, далеко, за туманами, наш дом, – напел Вадим.

– Я тоже этот фильм смотрела, красавчик, – усмехнулась Софья.

– С чем вас и поздравляю, – явно обиделся Вадим. Анна хихикнула. – Кстати, что это вон там, справа?

– Где?

– На два часа, – подсказал Флейтист. – Похоже на руины. Одноглазый, подкати поближе. Не можешь? Ну, ладно. Дамы, кто пойдет со мной?

– Почему дамы? – немедленно поинтересовался Вадим.

– Потому что ты и Серебряный будете сторожить наше транспортное средство, – объяснила Софья. – И я с вами.

– Я возражаю.

– А я согласна! – воскликнула Анна и сердито уставилась на спутника. Ей, конечно, было приятно, что о ней заботятся, но забота пошла вразрез с требованиями любопытства и, значит, показалась излишней.

– Пойдем, – кивнул Флейтист.

Вадим возмущенно фыркнул и отсел к окну, отвернулся. Анна на мгновение помедлила на ступеньках, потом вернулась, погладила его по спине. Рука была немедленно сброшена. Девушка вспыхнула, буркнула «ну и пожалуйста!» и выскочила следом за Флейтистом.

Идти было неудобно. При каждом шаге нужно было прощупывать ступней землю под слоем тумана. Флейтист сначала пытался идти обычным образом, но, пару раз споткнувшись, пошел уже осторожно. Анне повезло больше – на первом же шагу она наступила на какой-то невидимый булыжник, сделала выводы и теперь скользила по поверхности земли.

Она смотрела по сторонам, оглядывалась на маршрутку, потом на спутника. Пыталась принюхаться и прислушаться. Тщетно – вокруг не было ничего и никого. Только серый туман, лишенный хоть каких-то характеристик. Обычный туман имел запах – реки или моря, цветочной пыльцы, бензина или дизельного топлива. Всегда можно было угадать, где находишься, даже если ничего не видно. Но не в этом случае. Не пахло даже сыростью – видимо, частицы серой взвеси не имели ничего общего с водой.

Такая бесформенная пустота страшила. Сознание отказывалось воспринимать ее. В разводах тумана чудились контуры чудовищ, удивительно близкий горизонт казался стенами ловушки. Флейтист уловил напряжение и испуг Анны, положил ладонь ей на плечо. Так идти было неудобно, и Анна взяла его под руку. Флейтист одобрительно кивнул, через пару шагов оказалось, что они уже идут в ногу. Еще через пару минут Анна оглянулась и испуганно вскрикнула. Казалось, что они отошли от маршрутки километров на пять-семь.

– Думаю, это иллюзия, – сказал Флейтист. – В любом случае не бойся. Ни за себя, ни за них. Здесь пока еще нет опасности.

– Откуда ты знаешь?

– Просто чувствую. Ты тоже могла бы.

– Как?

– Едва ли стоит это объяснять по дороге. Дойдем до развалин – расскажу. Пока просто расслабься и постарайся не сломать ногу.

Развалины все не приближались, и вдруг – один шаг – и Анна оказалась прямо перед здоровенным, выше ее роста, валуном. Это было так неожиданно, что девушка не успела затормозить и впечаталась в него плечом, но Флейтист помог ей удержаться на ногах. Она прижала обе ладони к поверхности камня, удивляясь, что он совершенно сухой и теплый.

– Странно. Здесь холодно и солнца нет, а камень нагретый… И тепло будто идет изнутри.

– Давай-ка обойдем территорию, – предложил Флейтист.

Анна пошла за ним, считая валуны. Всего их было тридцать шесть – все примерно в полтора ее роста, стоявшие в шаге друг от друга. Внутрь пока что соваться желания не было. Промежутки между валунами были затянуты плотным туманом, сродни тому, что под ногами, но он поднимался до самого верха каменного кольца. Наконец Флейтист осторожно потыкал рукой в туман, потом протиснулся внутрь кольца. Анна полезла следом за ним, поймав спутника за край жилетки. Оставаться снаружи в одиночестве не хотелось.

На пару секунд туман плеснул в лицо, лишая возможности видеть хоть что-то. На следующем шаге Анна прозрела. В кольце камней и тумана-шпаклевки пряталась маленькая полянка, всего-то метров пять в диаметре. Посредине над черным каменным кубом горел огонь. Сине-сиреневое пламя начиналось в воздухе на расстоянии ладони и в высоту было около метра. От него и шел сухой жар, нагревавший камни. Первая загадка прояснилась. Теперь удивило другое – полная неподвижность воздуха над огнем и отсутствие дыма.

– Как ты думаешь, что это такое? – спросила Анна.

– Чей-то алтарь, – подумав, ответил Флейтист. – Точнее – капище.

– Почему?

Флейтист молча указал Анне под ноги, она посмотрела вниз и попятилась. Выжженная сухая почва была усыпана костями. Большая часть была обуглена, а вот другие, кажется, обглоданы. Девушка присела, взяла в руки одну из костей. Она принадлежала некрупному животному, и глодали ее тоже не слишком крупные хищники. По крайней мере, клыки у них были мелкими и очень острыми – на костях остались царапины.

– Может, это просто кухня? – усомнилась Анна. – Типа полянка для барбекю?

– Нет. Попробуй прислушаться к своим ощущениям.

Анна прикрыла глаза, мысленно сделала то, что она называла «открыть спину». Именно спиной она всегда чувствовала то, что нельзя было увидеть глазами и услышать ушами. Где-то между лопатками и поясницей располагался никому не ведомый чувствительный орган. Вот он-то и реагировал на опасность или угрозу, на чье-то расположение или интерес.

Нет, здесь, внутри круга камней опасности не было. Ни малейшей. Ни следа – ни в прошлом, ни в настоящем. И даже в будущем, наверное, ее не светило. По крайней мере, для самой Анны. И жертвенник казался не более опасным, чем кухонная плита. Даже от костей ничем неприятным не веяло. Просто кости убитых животных, обычные отходы со стола дикарей.

– Увы, – поднялась Анна. – Ничего подобного я не почувствовала. Мне это место кажется безопасным.

Флейтист покачал головой, еще раз огляделся. Встал на колени, поводил руками над костями, потом подошел поближе к пламени. Фиолетовый прозрачный язык плеснул в его сторону, Флейтист отшатнулся. Пламя сгустилось, потемнело. Анну все это заинтересовало до крайности, и она встала рядом с алтарем, медленно потянулась к огню. Быстрая прядь пламени метнулась навстречу, обвила руку браслетом. Больно не было, и рукав куртки даже не нагрелся. Напротив, прикосновение было ласковым и дружелюбным. Струйка огня отделилась от основного пламени, взбежала вверх по рукаву – Анна испуганно отдернула голову, но огненная змейка устроилась под ухом, не подпалив волосы.

Еще несколько языков пламени скользнули по рукам Анны, обвили запястья и предплечья. Огненные браслеты казались красивыми и совершенно безопасными. Флейтист, нахмурившись, смотрел, как Анна развлекается с огнем – ее это пока еще не волновало. Но через пару минут она вспомнила, что шли не играть, а разведывать обстановку.

– Наверное, для людей здесь безопасно. Ну и для тебя, если не будешь лезть в самый огонь.

– Я бы не был так уверен.

– Да что в конце концов может случи… Ай! – вот в этот самый момент оно и случилось. Браслеты, уже засевшие на щиколотках и запястьях, вдруг оказались тяжелыми, словно налитыми свинцом. Анна упала на землю, и ее потащило к камню. Пока еще змейки не жглись. Вот только та, что устроилась на плече, тугой полосой перехватила горло.

Анна вцепилась в нее обеими руками, стараясь разомкнуть верткое и скользкое кольцо. Но удалось только удерживать удавку так, чтобы она позволяла дышать. Мешали браслеты на руках, мешал невидимый ветер, со всей силы бивший в лицо. Потом ее подняли за воротник и швырнули между камнями. Анна ударилась о землю плечом, захлебнулась серым туманом. Но хватка змеек ослабла, они разомкнулись и стекли с рук и ног. Последней сдалась та, что была на шее – рассыпалась ворохом колючих жалящих искр. Анну вновь подняли за воротник, поставили на ноги. Это был Флейтист, конечно, кто еще мог быть тут?

– Исключительно безопасное для людей место, – улыбнулся он. – Ты позволила себя обмануть. Тебе хотелось безопасности – вот тебя и обманули.

– С этой вашей магией… – пробурчала Анна, ощупывая шею. Она не слишком обожглась, лишь под подбородком чесалась парочка мелких пузырей.

– Она не более моя, чем твоя. Это магия Безвременья, она чужда нам обоим. А вот чувство опасности – то, что должно быть у каждого свое.

– Где же его взять?

– Вырабатывай, – покачал головой Флейтист. – Или попроси Софью, она тебя потренирует.

– Ты обещал рассказать! – возмутилась Анна. – А теперь стрелки переводишь?

– Я посмотрел, что ты делаешь. Я не могу тебя научить, извини. Это слишком по-человечески для меня. Если я буду тебя учить, то только собью тебе чутье. Выйдет еще хуже.

– Только вряд ли там сильно хуже, ибо хуже уже куда же, – процитировала раздосадованная Анна. Собственный промах ее поверг в полное уныние. Недавняя самоуверенная глупость раздражала.

– Не огорчайся, – похлопал ее по руке Флейтист. – Просто будь повнимательнее. Ну что, пойдем обратно?

– Ничего полезного мы не узнали, никакого безопасного места не нашли, – Анна вздохнула. – Отрицательный результат, конечно, тоже результат…

– Зато обнаружили опасную ловушку, проверили наше восприятие и избежали последствий. Вполне достаточно для первой вылазки.

Анна не хотела возвращаться обратно. Еще не прошла обида на мелкое хамство Вадима. После недавнего полного взаимопонимания такие фокусы были особо неприятны. Что она такого сделала? Собралась выйти вместе с Флейтистом на разведку – и все тут. Даже самому тупому ежу понятно, что ревновать тут резона нет. Уж кто-то, а Флейтист в соперники не годился. Счастливо женатый мужчина, не позволяющий себе ничего лишнего. Или дело было в том, что Вадима не взяли вместо Анны? Но ведь Софья же понятно все объяснила – двое мужчин остаются охранять основное убежище. В любом случае – не повод так вот реагировать на ласковое прикосновение.

– Если вы будете ссориться, я буду вынужден принимать меры, – предупредил Флейтист, от которого трудно было скрыть досаду и нежелание идти назад. – Мы не в той ситуации, когда можно позволить себе конфликты внутри команды.

– Я понимаю, – кивнула Анна. – С моей стороны проблем не будет.

Флейтист смерил ее взглядом, от которого Анну пробрала дрожь. Глаза у него были – два колодца в бездну. И сейчас оттуда веяло ледяным холодом. «Вот и доболталась до выволочки. Еще бы понять, в чем дело», – подумала Анна. Но командир – именно так его воспринимала Анна – не стал заставлять гадать и мучиться от непонимания.

– Не делай вид, что ты – ангел, и в любом конфликте виноват твой спутник. С ним я разберусь отдельно, с тобой – отдельно.

– Да что я такого сделала-то?! – возмутилась Анна.

– Как минимум, ты могла бы быть помягче. Я не думаю, что если ты будешь вежливее и внимательнее со своим мужчиной, у тебя сломается язык.

– Что за домострой? – совет Анну окончательно доконал. Только еще патриархального духа для полного счастья и не хватало. «Милый, можно я отойду от тебя на три метра? А можно я попробую подумать головой? Нельзя? Хорошо, как скажешь, дорогой…».

– Вопросов больше не имею, – улыбнулся Флейтист. – Пойдем, нас ждут.

По дороге Анна уныло размышляла о том, что счастья в жизни нет. А если и есть – то сугубо временное и эпизодическое. И даже если кажется, что кто-то понимает тебя с полуслова, то не значит – примет. Или не обидит ненароком, даже зная, что именно и почему тебя задевает. Все эти размышления хорошо соответствовали пейзажу. Или пейзаж – размышлениям. Самой точной характеристикой этого места было библейское «Земля же была безвидна и пуста». И наводила безвидность только на самые мрачные идеи о себе и жизни.

Вадим же моментально развеял все ее уныние – обнял, прижал к себе, прошептал на ухо «извини!». Все было вновь хорошо, лучше не придумаешь. И даже туманные поля вокруг не казались уже отвратительными. Да, картинка та еще – но ведь настоящее приключение, и в хорошей компании. Флейтисту Анна доверяла куда больше, чем Серебряному. Может быть, потому, что ради жены-человека он не побоялся бросить все, что имел.

Жизнь явственно налаживалась. Правда, очень сильно хотелось есть.

Эту нехитрую мысль моментально озвучила Софья.

– Воды нет, еды нет. Попали, так попали… А есть, между прочим, хочется.

– От тебя ли это слышу, мадрихат, – ласково потрепал ее по волосам Флейтист.

– А то ж, дорогой, кто, если не я, позаботится о таких важных вещах? Боец должен быть сыт, одет, обут, – тут Софья с легким презрением покосилась на свою обувь и ноги остальных. – У нас же получается как-то все удивительно наоборот.

– Я сомневаюсь, что здесь вообще найдется вода или пища, – подал голос из салона Серебряный. – Я бы удивился.

– И опять промахнулся, – показала ему язык Анна. – Здесь есть, во-первых, чьи-то кости. А во-вторых те, кто эти кости глодал.

– И ты уверена, что это съедобно? Я бы не стал ручаться, что они пригодны в пищу.

– Это как это? – опешила Анна.

– Очень просто. Я в пищу не гожусь. И Флейтист тоже. Почему здесь обязаны водиться, как это у вас называется… белковые формы жизни?

– А ты, значит, небелковая?

– Угадала.

– Ладно, пожарим – разберемся, – посмеялась Софья. – Давайте разбираться, что делаем дальше.

– Пожалуй, стоит попытаться еще раз прогуляться по окрестностям. Уже в другом направлении. Но – только так, чтобы видеть оставшихся, – предложил Флейтист.

– Только вокруг ничего нет. Мы уже гуляли в радиусе метров ста, – сказал Вадим. – Пусто. А машина ехать не может.

– Значит, отойдем чуть дальше, но все вместе. За вычетом Одноглазого и Господина Посланника. На всякий случай возьмем с собой вещи.

– Нехорошо как-то, – поежилась Анна. – Получится, мы их бросили.

– Поверь мне, милая, им опасность грозит в последнюю очередь, – сказала Софья. – Сидеть здесь и ждать милостыни от природы – толку не будет…

Анна не стала спорить. От избытка новой информации голова шла кругом. И два удара по ней в течение двух часов тоже не способствовали боевому духу. Ей уже было почти все равно – кто, в каком составе, куда. Казалось, что она – самый глупый и бесполезный член команды. Все куда-то собирались, хотели идти, разведывать – а Анна вдруг выдохлась и мечтала только забраться на сиденье и поспать. Но она не решалась остаться в одиночестве. Общество Господина Посланника не казалось достаточно надежной защитой. Ну что ж – было решено идти, значит, нужно идти. Усталость не мешала понять, что сейчас индивидуализму и капризам не место.

На сборы ушло минут двадцать – пока все наболтались о результатах разведки, пока Вадим проверил многострадальную гитару и убедился, что с ней ничего не случилось, пока Софья заставила Анну перешнуровать кроссовки… Потом хором объясняли Одноглазому, что с ним едва ли что-то случится, причем из объяснений Флейтиста и Софьи девушка ничего не поняла, но на всякий случай погладила маршрутку по обшарпанному боку. Одноглазый протестовал – поскуливал, трясся и так вопил клаксоном, что звук еще надолго задержался у Анны в ушах. А вот кот реагировал вполне одобрительно. Ему туман, который и людям-то был по пояс, сильно не нравился, и бродить в нем Господин Посланник не хотел. На предложение нести его на плече он отреагировал нецензурным шипением.

– Ишь, как выражается-то смачно, – посмеялась Софья. – Оратор хвостатый…

Наконец компания собралась и пошла. Направление было выбрано Флейтистом – он предложил идти в сторону капища. Аргумент был прост – если в той стороне есть хоть что-то, то, может быть, есть и еще что-нибудь. Собственно, большой разницы в том, куда именно идти по туманной стране, не было. На вид любое направление казалось одинаково бесперспективным. И в плане надежды отыскать что-нибудь, и в плане соблюдения законов перспективы. Горизонт по-прежнему казался таким близким, что – рукой дотянуться можно, а оставленный позади Одноглазый уже через сотню шагов был едва различим.

Еще один шаг – скольжение с осторожным нащупыванием ступней почвы, скрытой туманом, и вдруг все кончилось. Анна даже споткнулась от изумления. Мгновение назад на уровне пояса начиналась совершенно непрозрачная взвесь – а теперь была земля, и никакого тумана. Растрескавшаяся красноватая глина, совершенно сухая и безжизненная.

Все дружно обернулись назад. Результат был вполне предсказуем – силуэта Одноглазого видно не было. Только бескрайняя красная равнина до самого горизонта, вдруг отдалившегося на многие сотни километров.

– Ну вот, я так и знала, – грустно сказала Анна. – С ними что-то случилось.

– Скорее всего, они вернулись в наш мир. По крайней мере, ничего плохого не произошло, я в этом уверен, – возразил Флейтист.

– Это почему?

– Я прислушивался к ним. Не было ничего – ни испуга, ни удивления.

– Так может и нам стоило там посидеть? – спросил Вадим.

– Едва ли нам бы это помогло. Я думаю, что сюда мы попали не случайно, и нас бы не выпустили просто так.

– Многообещающе, – мрачно хмыкнул Вадим.

Анна покрепче взяла его под руку, погладила по запястью. Спутник явно пребывал в унынии, и понять его было легко. Он не просил никаких приключений, устал, был голоден и дважды получил по голове. Впрочем, как и все остальные. Но это уж был вопрос темперамента – и возраста, пожалуй. Анне несложно было понять, что и сама она лет через десять станет куда более тяжелой на подъем. А слова «мое дело» всегда казались ей более привлекательными, чем слово «приключение». Вадиму явно было чем заняться в Москве. Да и Анне хотелось, чтобы их просто оставили в покое. Вдвоем, без посторонних. Чтобы наговориться вдоволь, выспаться в обнимку, узнать друг друга получше.

Где-то внутри собиралась упругая энергия – последняя, из глубоких резервов организма, – и ее Анна собиралась пустить на самое важное для себя дело: снести все препятствия и оказаться дома. Хотя с другой стороны ей было самую чуточку, капельку обидно, что Вадим столь явно и однозначно против приключений и развлечений. Можно подумать, что ему примерно раз в неделю удается попасть туда, где ни разу не ступала нога ни человека, ни полуночника! Девушка прикусила губу изнутри, постаралась скрыть досаду. Ну, ничего, как-нибудь… все решится и определится. Если Вадим хочет домой – значит, домой. Только, наверное, никого здесь это не интересует…

Далеко впереди виднелась полоска зелени. Отсюда было не различить, что это – лес или луг. Яркий, сочный зеленый цвет. На фоне серого неба, неотличимого от недавнего тумана, это смотрелось особенно привлекательно.

– Где зелень, там и вода, – сказала Софья. – Туда и пойдем.

Шли несколько часов подряд – Анна тихо радовалась, что нет жары. На небе не было солнца, и поджарить путников было некому. Для неприятного ощущения в горле хватало мелкой горькой пыли, поднимавшейся на каждом шагу, и очень сухого воздуха. От него хотелось кашлять, и уже через час процессия превратилась в «парад чахоточных», как высказалась Софья.

После привала оказалось, что идти совсем близко. Только подняться на вершину холма, поросшего редким сосновым лесом. Деревья подпирали ветвями низкий небосвод, на гладких стройных стволах блестели янтарные потеки смолы. Пахло сказочно – нагретой хвоей, теплым песком, смолой и свежей зеленью. По сравнению с недавним бесцветием холм казался оазисом радости. Низкий подлесок состоял в основном из молодых, едва по пояс, кустиков малины. Обычный среднерусский пейзаж, тем более странный, что в километре от него была самая настоящая полупустыня. Не хватало только, чтобы в пяти километрах отсюда оказался альпийский пейзаж. Тоже, впрочем, забавно – девушка подумала, что никогда не видела живых эдельвейсов, только читала о них в книгах. Веселиться – так по полной: даешь горы, пустыни, полярные льды и степи на расстоянии трех шагов друг от друга!

Анна прислушалась и принюхалась. Пахло водой – очень холодной, свежей. И журчание подсказывало, что обоняние не врет. Где-то неподалеку был родник. Вскоре он нашелся – почти на самой вершине холма, в промоине между корнями сосны. Упругая струйка ледяной воды била почти на метр вверх, образуя фонтанчик, а потом стекала вниз по пестрым окатышам.

Сосновый бор был удивительно тих – ни пения птиц, ни шебуршания мелких лесных обитателей. Только неподвижно застывшие гигантские сосны, молчаливое трепетание листвы в малиннике. И – полная иллюзия, что сквозь серый туман небосвода пробивается солнце. Казалось – вот оно: блики на смоле, тепло на коже, танец пылинок в лучах. Но как Анна не задирала голову, вверху была лишь асфальтовая хмарь.

В три пластиковые бутылки, найденные в салоне Одноглазого, набрали воды из ручейка.

– Шесть литров, – сказала Софья. – На пятерых – на суточный переход. И литр на случай, если придется вернуться. Зато вопрос пищи обретает свою актуальность в полный, так сказать, рост.

Анна вспомнила про свой рюкзак, пошарила в нем, потом выложила то содержимое, которое сочла пригодным для общего использования. Две пачки крекеров, литровый пакет апельсинового сока, начатую пачку сигарет «Муратти» и упаковку черносмородинового «Холлса».

– Леденцы убери пока, – сказала Софья. – И сок тоже. А вот за сигареты спасибо.

Женщина достала из кармана джинсов зажигалку, вытащила одну сигарету и с наслаждением закурила. К удивлению Анны, то же самое сделал и Флейтист. Сидя на земле у ручья, они медленно вдыхали дым. Серебряный скорчил брезгливую физиономию и пересел на противоположную сторону, рядом с Анной.

– Ты куришь? – удивленно спросил Вадим.

– Нет, но ношу на всякий случай. Вот видишь, пригодилось.

– Случай бывает всякий, – улыбнулась Софья. – Да уж, пригодилось.

– Слушайте, а вам не кажется, что вообще нет смысла куда-то идти? – поинтересовался после паузы Вадим. – Какая разница, где мы будем находиться?

– Практически никакой, – пожал плечами Флейтист. – За вычетом того, что нам нужно есть, пить, ночевать там, где есть дрова или крыша над головой.

– Вы же небелковые формы жизни? – ехидно спросила Анна. – Зачем вам есть?

– Серебряный пошутил.