Текст книги "Черный Истребитель"

Автор книги: Татьяна Апраксина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

2. Танька: Саша

Директор вышел. Саша уселся напротив, дождался, пока секретарша принесет еще кофе. Таньку он разглядывал, но как-то исподволь, не пялясь.

– Проблемы?

– Большие проблемы.

– Рассказывать будем?

– Будем, – вздохнула Танька. – А в милицию на меня стучать будем?

Саша расхохотался. Был он высоким, плечистым, простой внешности, но веяло от него силой и острым мужским умом. На вид – лет двадцать пять. Чем-то он напомнил Таньке Герцога, и ей стало тяжело с ним разговаривать. Но ненадолго.

– Зачем? У милиции своя работа, у меня своя. Так в чем проблемы?

Танька рассказала подредактированную историю. В легенде остались убийство бывшего мужа, работа наркокурьера и звонок в милицию. Саша моментально разобрался, что концы с концами не сходятся.

– А деньги откуда?

Танька смотрела в стол, пытаясь придумать подходящий ответ.

– Откуда? – еще раз повторил Саша.

– От верблюда! Они тебе нужны, эти деньги, или как?

– Деньги мне нужны, – согласился Саша. – Но мертвому мне деньги не нужны. И тебе мертвой не нужны.

Танька рассказала. Саша присвистнул.

– И сколько денег?

– Сто тысяч, – подредактировала сумму Танька.

– Для того чтобы за них тебя шлепнули – достаточно. Для того чтобы унести ноги – маловато. Деньги придется возвращать. С процентами за моральный ущерб. Историю с тем парнем утрясти можно. Но тоже не бесплатно.

Танька вскинулась.

– Не буду я ему ничего возвращать! Я его самого шлепну!

– Откуда такие страсти? – удивился Саша. – О чем я еще не в курсе?

Танька, кляня себя, коротко рассказала историю Герцога. Дослушав ее, Саша медленно-медленно поставил чашку на стол.

– А по-нормальному его как звали? Не Димой?

Танька чашку попросту уронила. Остатки кофе расплескались по лакированному столику.

– И шрам на груди, вот тут… – Саша обозначил рукой где-то под правым соском.

– Откуда ты знаешь?! – вскочила Танька с кресла.

– Ты за нож уверена? – спросил Саша, не отвечая на вопрос.

– Да.

– Твердо уверена? Ножей одинаковых много.

Танька упрямо изложила все детали.

– Интересное кино… – Саша пальцем пририсовывал кофейной кляксе на столе ручки и ножки.

– Откуда ты его знаешь? Знал… – поправилась Танька.

– Служили вместе.

Танька, склонив голову набок, рассматривала Сашу. Так повезти ей не могло. Это был сон. Среди всех агентств Москвы найти то, где ей согласятся помочь, среди всех охранников в Москве найти того, кто служил с Герцогом… бред, бред, бред! Таких совпадений не бывает! Изыди, глюк больного мозга…

Но Саша в воздухе растворяться не собирался.

– Что-то я не верю, что ты с ним была хорошо знакома, – усомнился в реальности происходящего и Саша.

– Это еще почему?

– Типаж не тот.

Танька рассмеялась.

– Типаж с утра действительно не тот. Краска, макияж, шмотки. Чувствую себя как на панели. Но маскировка же, – она показала паспорт и фотографию двухгодичной давности на нем.

– Да… эк ты себя поуродовала. Я смотрю, ты девочка с головой. Но как же тебя угораздило утащить деньги и вообще в эту наркоту вляпаться?

– Маршал, он был другом Герцога… Димы. Я его не любила, но как-то доверяла. Я думала, я и вправду бумаги вожу. А деньги… знаешь, если б он в ванную не пошел, я бы его тем мачете и зарезала.

– Боевая…

– Скажи лучше как думаешь – чокнутая.

– И это тоже. Но это понятнее. Значит, так, боевая. Если мне удастся разобраться с этим Маршалом… – Саша выговорил прозвище, будто сплюнул, и Таньке захотелось его расцеловать, – у тебя будет квартира где-нибудь далеко от Москвы, новый паспорт и немножко денег на обзаведение. Остальное я возьму с тебя за услуги. Проблема Маршала – моя личная проблема. Согласна?

– Нет, – сказала Танька. – Не со всем.

У Саши глаза полезли на лоб.

– Маршала я хочу пристрелить сама. Пусть под твоим руководством, как угодно, но – сама.

– Там посмотрим. Поехали.

– Куда?

– Куда-куда. Будешь много спрашивать, Татьяна Александровна Потапова, меньше проживешь. А для тебя сейчас выжить – основная задача.

Ехали как-то криво, дважды ловили такси, потом сели на метро и в результате оказались где-то в Медведково.

– Зачем мы так петляем? – спросила в метро Танька. – За нами что, уже следят?

– Нет, не следят, – успокоил ее Саша.

– А зачем тогда?

– Просто так, – усмехнулся он.

– Ну, серьезно…

– Серьезно? Чтобы ты сама не могла рассказать, как мы доберемся до квартиры. Мало ли…

– Не поможет, – рассмеялась Танька. – Я если куда-то на машине еду, хорошо запоминаю все приметы. Вывески, дома.

– Что ж ты по Ростову столько плутала?

– А мы пешком шли.

Саша озадачился и замолк.

– Тогда не запоминай. Старайся, – через некоторое время, когда Танька уже решила, что разговор окончен, сказал он. И они вдвоем рассмеялись.

По дороге Саша попросил водителя остановиться у какого-то супермаркета и через десяток минут вернулся с огромным мешком каких-то продуктов.

– Хороший у тебя, красавица, муж. Ты сидишь – он в магазин идет, – прокомментировал приближение Саши с пакетами водила восточного вида. Танька едва не поперхнулась, представив себе Сашу в качестве своего мужа, но согласно покивала, дескать, да, хороший. Пусть себе думает, что подвозил семейную пару. Мало ли… И, поймав себя на том, что повторяет Сашино выражение, еще раз улыбнулась.

Квартира оказалась крайне запыленной однокомнаткой, в которой из мебели в комнате был один диван и один стул, а в кухне – один разделочный стол, два стула и холодильник. В воздухе витал устойчивый запах сигарет.

– Ну и бардак… – задумчиво сказала Танька, решая не снимать ботинки.

– Вот заодно и уберешься, – усмехнулся Саша. – Сидеть тебе тут сутки, выспишься, заскучаешь и уберешься. Телефона тут нет. К двери не подходи, окна не раскрывай, занавески не отдергивай. Я приеду завтра к вечеру. Узнаю кое-что и закончу текущие дела.

– А за мной не придут?

– Нет. За эти сутки точно не придут. А там уже будем думать. Не скучай. В туалете – стопка детективов. На кухне есть чайник. Жратвы я тебе купил на троих. Все, красавица, жди меня, и я вернусь.

В ведре под раковиной в ванной Танька обнаружила тряпки, в туалете на полке – пару чистящих и моющих средств. Сняв с себя всю одежду, она долго и тщательно драила все, что можно было отдраить в этой квартире. Вытерла всю пыль, подмела, вымыла с порошком пол, оказавшийся под слоем грязи вполне симпатичным линолеумом «под дерево». Вымыла все поверхности на кухне, отчистила остатками «Мифа» ванную, туалет и раковину на кухне. Еще хотелось постирать занавески, ибо на вид они были грязнее тряпок. Но их велено было не трогать. Не зная, к чему еще приложить откуда-то взявшийся избыток сил, Танька вымыла обе засиженные мухами лампочки и шкаф, собрала с дивана волосы и пыль. В результате квартира выглядела по-прежнему убого, но почти стерильно.

В продуктах обнаружился йогурт и две банки «Хуча». Танька терпеть не могла газированную выпивку, но других вариантов не было. К полуночи она слегка надралась «Хучом», прочитала вторую книжку из стопки покет-буков и поняла, что нужно спать. Но спать не хотелось. Отчаянно не хватало Интернета или хотя бы пасьянса какого-нибудь, и Танька пожалела, что не купила вместо компьютера ноутбук.

«Знал бы прикуп – жил бы в Сочи», скорбно вздохнула она и принялась рисовать карандашом для бровей на обложке детектива какой-то портрет. Получилось симпатично, и Танька спрятала рисунок в сумку.

К трем утра ей удалось заснуть. Под утро приснилось что-то привычное, но хорошее: небо, полет, кабина машины, управляемой легкими движениями руки в тугой черной перчатке. Проснулась она ближе к полудню, посмотрела вокруг и решила спать дальше. Сон затягивал. Чем больше она спала, тем меньше хотелось просыпаться. Сны снились все какие-то приятные, то аквапарк, то совсем незнакомые, и очень красивые места.

Когда пришел Саша, Танька еле-еле приоткрыла глаза и покосилась на него, лежа на животе и обнимая подушку. На пушистом мехе капюшона лежал уже почти обтаявший снег, и пахло от него замечательной зимней свежестью.

– Там снег? – вяло сказала Танька.

– Снег, снег. Подъем, первая рота. Сделай мне чаю.

Танька обернулась одеялом, добытым накануне в ящике дивана, и погребла на кухню. Спросонья она с трудом соображала, где чай, где чашки, куда включать чайник. Саша следил за ней, стоя в дверях кухни. Когда Танька, наконец, свела воедино чашки, пакетики «Липтона» и кипяток, Саша достал из кармана фляжку и подлил туда чего-то янтарного и вкусно пахнущего. Танька нетерпеливо отхлебнула и обожгла язык, сочетание чая с коньяком было божественным.

Через пять минут в голове просветлело, сонливость куда-то подевалась.

– Ну, что? – спросил Саша. – Информацию воспринимать готова?

Танька кивнула.

– Ты, подруга, натворила дел по самое не балуйся. Ты никогда не слышала о том, что звонки на «02» переадресуются в ближайшее отделение?

– Не-а.

– А жаль. Сообразительная ты моя. Позвони ты в РУБОП, проблем было бы куда меньше. А тут получилась такая петрушка. У твоего дорогого друга Маршала это отделение прикормлено. И о твоем звонке он узнал очень быстро. К нему, конечно, приехали. Птица он не такого полета, чтобы его вообще не трогали. Но дома у него уже все было стерильно. Ничего при обыске не нашли. Да и обыск там был чисто символический, думаю. К тебе домой тоже съездили. И папочку ту забрали. Только вот отпечатки его с нее куда-то испарились.

– И.. что? – испуганно спросила Танька.

– А то. Теперь с тобой очень хочет пообщаться не только Маршал, но и ментовка. Потому как полтора кило героина – это не шуточки. Это примерно так двести штук баксов по московским ценам. И еще труп гражданина Потапова в придачу. С трупом, кстати, тебе повезло. Там пока не уверены, что он не сам сломал себе шею, свалившись в пьяном виде со стола. Как ты его приложила?

Танька попыталась объяснить, пользуясь разделочным столом в качестве демонстрационного.

Саша рассмеялся.

– Оригинально. Первый раз про такое слышу.

– Да я и сама как-то не думала. Оно нечаянно вышло.

– И еще. На этот период времени у Маршала безупречное алиби. Он на автомойке тусовался, пока на его машину марафет наводили. Так-то вот…

– Угу, а потом поехал в Ростов, тварь… – мрачно фыркнула Танька.

– Насчет Ростова. У меня там контактов нет. Я попробовал кое-что пробить, но вышла ерунда. Дело об убийстве не возбуждали, и труп в морг не поступал. Это все.

– Что же его, на небо ангелы забрали? – Танька горько усмехнулась.

– А ты уверена в том, что видела?

Танька еще раз монотонно пересказала все, что увидела в доме Герцога. Положение ножа, количество крови, позу – все. Под конец рассказа ей уже хотелось удавить Сашу своими руками за то, что он заставлял ее вспоминать и облекать в слова эту кошмарную картину.

– Ну да. Вот я и говорю – ерунда выходит.

– А что мы теперь будем делать?

– Я думаю, что мы будем делать тебе хороший паспорт и отправлять куда-нибудь подальше, скажем, в Минск. У меня там есть связи. А в Минске будем делать другой паспорт, уже совсем хороший, и выбирать городок поменьше и потише. Плюс будем делать пластическую операцию, но это где-нибудь в Прибалтике.

– Я же сказала! – Танька шарахнула чашкой по столу. – Я никуда из Москвы не поеду, пока своими руками этого урода не пристрелю!

– Тань, – грустно посмотрел на нее Саша. – Тебе совсем жить не хочется?

– На одной планете с этой гадиной – не хочется!

– Ну, это уже совсем какой-то детский сад.

Танька отставила чашку и в упор посмотрела на Сашу.

– Вот что, дорогой. Если тебе не хочется этим заниматься – то давай просто распрощаемся, и все. Я пойду играть в своих песочницах, ты – заниматься своими серьезными делами. Хорошо?

– И сколько ты сама проживешь?

– А тебя уже это не должно волновать. Клиент заплатил, про клиента можно забыть. Денег на киллера у меня хватит. Остальное – уже вовсе не твое дело.

– Где ты его возьмешь, этого киллера?

– Где-нибудь найду. Какая тебе разница?

Саша задумчиво смотрел на нее, подперев щеку ладонью. На лице его были написаны тяжкие раздумья о том, какая именно ему разница. Он полез под свитер и достал пистолет.

– О, какая штука. А я такого никогда не видела. Как он называется?

– Он называется «Дротик».

Танька вздрогнула. Ствол смотрел ей в лоб.

– Таня… а если я сейчас пристрелю тебя и заберу деньги?

В груди захолонуло, но никакой другой реакции в себе Танька не обнаружила.

– Хотел бы пристрелить – уже пристрелил бы. Без разговоров.

– Да не хочу я тебя пристрелить. Но самоуверенность и беспомощность – плохое сочетание.

Ствол по-прежнему смотрел ей в лоб, и казалось, что черное отверстие дула подмигивает.

– Саша. Ну, Сашенька. Ну подумай, пожалуйста. У тебя свои дела. А у меня свои навязчивые идеи. И я лучше подохну в попытках убить этого гада, чем поеду в маленький тихий городок. Давай просто разойдемся? А пистолет убери. Я его не боюсь.

Саша тяжело вздохнул. Пистолет по имени «Дротик» отправился за спину.

– Тань, я не могу пойти по своим делам. Ты – мой клиент, я еще ни разу не отказывался, начав.

– Тебе попался сумасшедший клиент. Ты не виноват. И характерами мы с тобой не сходимся…

Парень поставил локти на стол, спрятал лицо в ладони, потом поднял голову.

– Ну, ты ведь будешь только мешать?

– Я не буду мешать. Я буду сидеть тихо, как мышка. И делать все, что ты скажешь. Но я хочу стоять рядом с тобой, когда ты уберешь этого типа. Видишь, я даже на это согласна. И я хочу, чтобы он меня видел. Больше мне ничего не нужно.

Саша опять надолго задумался.

– Ты понимаешь ли, в чем дело. Если бы ты была совсем посторонним человеком, я бы с тобой работать не стал. Я профессионал. Если я не могу установить правильные отношения с клиентом, я не берусь за работу. Но часть твоей истории касается меня лично. Тебя с Димкой связывает короткий роман, а у нас с ним было два года, от звонка до звонка. И я ему многим обязан… был обязан, – поправился Саша. – Я ему жизнью, черт побери, обязан. Тем, что сижу тут и чай с тобой пью. Он меня из-под обстрела раненого на руках вынес. И если бы он не умел какую-то чертовщину вытворять с лечением руками, мне бы и это не помогло. Я бы до госпиталя не дожил.

Танька прикусила губу.

– Но, Тань, ты-то тут – не пришей к сарафану рукав. Ты же будешь мешать!

– Я не буду мешать, – еще раз с нажимом повторила Танька.

– Тань, я в людях чуть-чуть разбираюсь. Ты будешь путаться под ногами и во все лезть. Ты умная девчонка, и выдержка у тебя в порядке. Но тебе же никто не указ, я ж это вижу.

– Я буду тебя слушаться. Ну, пожалуйста, ну давай попробуем?

– Хорошо, – приняв какое-то решение, Саша просветлел лицом и даже улыбнулся. – Но если я скажу «лягушка», ты будешь прыгать и квакать. Устраивает?

– Вполне, – улыбнулась в ответ Танька. – Ты есть хочешь?

– Нет, я по дороге перекусил. И сейчас уеду. Дай мне адрес этого… Маршала. Посмотрю своими глазами, что там делается.

– Опять мне одной сидеть… – вздохнула Танька. – Слушай, возьми денег, купи мне гитару. Любую… И книжек каких-нибудь, фантастики.

– Хорошо. Когда вернешься?

– Я ненадолго. К ночи буду.

Саша уехал, и опять она осталась одна. Макияж за сутки с лишним совсем расплылся, и Танька с удовольствием принялась смывать его остатки с лица, шипя, когда мыло особенно едко щипало глаза. Потом она полезла в отмытую накануне ванную. «Head amp;Shoulders для сухих волос» вполне сошел и за пену для ванной, и за шампунь. Вода с волос лилась сначала красная, потом розовая, а волосы в результате вместо оттенка граната приобрели нежно-розовый цвет жевательной резинки. Сочетание это вкупе с бледной и опухшей от лишнего сна Танькиной физиономией произвели неизгладимое впечатление на вернувшегося Сашу.

– Вот это покемон! – офигело произнес он, разглядывая розовую прическу Таньки.

– Сам ты покемон! Пикачу! – обиделась Танька. – Гитару привез?

Саша укоризненно покачал головой, снимая куртку и вешая ее на единственный в крошечной прихожей гвоздь.

– Вот и как мы с тобой будем работать? Ты бы лучше спросила, что я увидел.

– А это ты сам расскажешь, когда сочтешь нужным, – усмехнулась Танька. – Вот видишь, какая я послушная и ненавязчивая?

– Держи свою игрушку, – протянул ей черный чехол Саша. – Не обессудь, за качество не отвечаю. Мне в детстве медведь оба уха оттоптал…

И смешно подергал себя за действительно слегка оттопыренные уши.

Гитара оказалась вполне приличной. Не чета Танькиной двенадцатиструнке, но весьма душевное «Реноме» багрово-красного оттенка.

– Под цвет волос подбирал? – съехидничала Танька, гладя рукой деку.

– Если б я знал, что цвет будет вот такой, – показал на ее голову Саша, – я бы взял что-нибудь желтое и кислотное, была там одна.

Саша отправился в кухню, через несколько минут оттуда запахло нагретым маслом, потом что-то аппетитно зашкворчало. Танька прекратила настраивать гитару и вышла на кухню.

– Ну, зачем? Я бы приготовила…

– Дражайшая Татьяна Александровна! Если вы женщина, а я мужчина, это вовсе не значит, что я должен требовать, чтобы вы готовили мне яичницу и стирали носки. Все, что мне нужно, я способен сделать для себя сам. А если что-то сделать не способен, то или должен научиться, или оно мне не очень-то нужно.

Танька рассмеялась.

– Какой потенциальный муж пропадает! Сказка, а не муж!

– Так ты прибила своего бывшего ненаглядного потому, что он заставлял тебя стирать и гладить?

Танька молча вышла из кухни и закрылась в ванной. Через некоторое время туда постучались, но Танька молча сидела на краю ванны и не открывала. Стук повторился, потом дверь слегка пискнула под нажимом и с грохотом ударилась о трубу на стене. Саша подошел к ней вплотную, приподнял за подбородок. Танька внимательно посмотрела ему в глаза.

– Так, дорогая. Если я тебя чем-то обидел – прошу прощения. Но больше таких сцен не устраивай. Никаких хлопаний дверьми и убеганий в темный угол. Если я еще что-то ляпну, можешь бить меня по морде. Но из поля моего зрения пропадать не смей. Ясно?

Танька кивнула.

– Я тебя обидел?

– Не обидел. Но понимаешь, я его убивать не хотела. Что-то в голове щелкнуло, и я это сделала. Я когда его дернула, знала, что он упадет и сломает шею. Но я этого не хотела, понимаешь? – Танька сама понимала, что говорит какую-то чушь. То хотела… то не хотела.

– Рефлекс сработал?

– Ну, типа того.

Саша вдруг резко толкнул ее в плечи, Танька на долю секунды потеряла равновесие, но тут же вцепилась ему в предплечья и ударила ногой вперед и вверх. Саша прикрыл важные части тела коленом, и удар пришелся вскользь, но она сама поняла, что получилось сильно.

– Интересные у тебя рефлексы. И ты говоришь, что ничем никогда не занималась?

– Разве что в прошлой жизни… – усмехнулась Танька.

– Полное решето чудес… – задумчиво покачал головой Саша. – То есть, для меня ты, конечно, не противник. Но такое впечатление, что тебя все-таки плотно учили самообороне.

– Никто меня ничему не учил!

– Да верю я, верю. Но забавно. Пойдем яичницу есть, остынет.

Яичница с сосисками оказалась очень вкусной и правильно пожаренной. После еды Саша вымыл сковородку и тарелки, чем окончательно поверг Таньку в восхищение. Второй раз в жизни она видела мужика, который спокойно и изящно занимался домашней работой, не напрягаясь притом, что рядом сидит женщина и ничего не делает. Первым был Герцог. Но об этом лучше было не вспоминать.

– Так вот. В квартире никого нет. Хозяин куда-то съехал. За квартирой приглядывают. Но наш дорогой Маршал куда-то свинтил.

– Куда?

– Хороший вопрос. Сразу видно, неглупый человек задавал, – улыбнулся Саша. – И еще один вопрос – почему? Чем его квартира вдруг перестала устраивать?

– Ну, как чем? Засветилась квартира. Вдруг еще будут обыскивать.

– Логично, черт возьми. А вот переезжать с нее – нелогично. Наведет на подозрения. Ты сделала большую глупость с этим звонком. Сбеги ты с деньгами, мы могли бы действовать через милицию в том числе. Мало ли, откуда взялся труп. Мало ли, откуда наркотики. Ты ничего не знаешь – уехала еще днем. И никакого Маршала знать не знаешь. Ему было бы выгодно поддерживать эту версию.

– Ну… – огорченно потупилась Танька. – Хотела навредить, как могла.

– Кстати, в РУБОП информация о странных событиях пошла. Так что следить за ним будут, и вести себя ему придется осторожно.

– А кто постарался?

– Ну, угадай с трех раз?

Танька улыбнулась.

– Я и с одного угадаю.

– Правильно, коровы. Как в мультике. «Пейте, дети, молоко – будете здоровы!» Так что в принципе сейчас его и нужно убирать. Пока он не прочухался и не может всю свою шарагу поднять на свою охрану и поиск тебя. Ему сейчас придется быть тихим и приличным с виду. Если вокруг него будет пастись пяток охранников, то это будет нехорошо. Подозрительно это будет. Но есть и совсем другие, более печальные соображения. Он возьмет одного – но профи. И вот тут у нас есть шансы засыпаться.

– Ты – и засыпешься? – не поверила Танька.

– Тань, я не бог. И даже не сын божий. Ошибиться могут все. И если против меня будет играть сильный противник – я не могу гарантировать ста процентов успеха. А нам нужны сто. И никак не меньше.

– И что будем делать?

– Сейчас ты возьмешь гитару, и будешь играть. А я буду слушать. И думать.

Они перешли в комнату, Танька села на диван, Саша растянулся на полу. Он погладил линолеум, недоверчиво осмотрел палец.

– Красота какая, чисто. Спасибо!

– Да не за что. Я от скуки… Что тебе играть-то?

– Что-нибудь не слишком попсовое и не слишком заумное.

Танька подстроила гитару и сыграла «Группу крови». Саша лежал, глядя на лампочку, и отбивал такт ладонью по полу.

– Хорошо. И дальше в том же духе, пожалуйста.

Танька сыграла все из репертуара «Кино», что могла, и задумалась.

– Ты играй, играй… – дернул ее за штанину Саша. – Я еще думать не закончил.

– А что, помогает?

– Еще как…

Танька пошла по собственным песням. Собственные вспоминались почему-то странные, из тех, что она играла только Герцогу, но, кажется, Саше было все равно. Где-то на четвертой она заметила, что Саша уже не лежит, а сидит и внимательно ее слушает.

– Слушай, а у тебя что, те же заморочки, что и у Димки? Или это его песни?

– Песни-то мои. В смысле – заморочки?

– Ну, он иногда рассказывал. Истории разные. Чистая фантастика. И песни пел свои. Тоже фантастика. Но хорошие. Вот слушаю тебя – мороз по коже.

– Это не фантастика! – неожиданно для себя ляпнула Танька, обидевшись. – Это чистая правда жизни…

– Тебя за эту правду жизни тоже таблетками лечили?

Танька кивнула.

– Люди готовы верить во что угодно, пока им говорят, что это сказки, – задумчиво сказал Саша. – А вот когда им говорят, что это правда – они очень плохо реагируют.

– А ты откуда это знаешь?

– В детстве я всегда знал, о чем думает мама и что мне подарят на день рожденья. И никогда не ходил в тот переулок, куда мне идти не хотелось. А другие ходили – и там их подстерегала другая компания с большим численным перевесом. Когда я об этом рассказал все той же маме, она решила, что у меня с головой не в порядке. И очень расстроилась. Я решил ее не пугать так больше. А потом это прошло. И вернулось только в армии. Там уже было всем без разницы, почему я считаю, что в том доме снайпер. Особенно, если он там оказывался. И Димка был таким же. Вернее, раз в десять посильнее. И я ему верил, когда он говорил, куда идти не стоит. Но когда он говорил, что это все потому, что когда-то он жил в совсем другом месте и его этому учили – тут я уже верить не мог.

– И напрасно… – пробурчала Танька. -

– Может быть, напрасно. Может быть, я просто завидовал. Потому что у меня было только детство и юность, а у него – по его словам – очень длинная жизнь. Такая, которой у меня никогда не будет. Да он и говорил почти что в шутку. Так, чтобы время занять и отвлечь немного.

– А с вами всерьез нельзя. Вы тогда таблетками начнете кормить.

– С нами – это с кем?

– С людьми.

– А ты что же, не человек? – приподнял брови Саша.

– Человек, наверное. Но очень странной породы. Саш, я с детства живу в двух мирах. Один здесь – а другой у меня в голове. И какой из них реальнее – я не знаю. Пока я с Герцогом не встретилась, я была уверена, что это у меня – шизофрения. Ши-зо-фре-ния, – с нажимом произнесла Танька. – Потому что мне с детства об этом говорили. Что я больна. Что нужно лечиться. И лечили. И в больницу несколько раз укладывали – на обследование. А в больнице санитары делали все, что им заблагорассудится. И говорили, что если мы будем жаловаться – нам никто никогда не поверит. Потому что мы чокнутые. И руками делали вот так…

Танька показала, как именно.

Саша текучим плавным движением передвинулся к ней, обнял за плечи.

– Тань… не волнуйся. Пожалуйста!

– Не надо меня жалеть! – вырвалась из его рук Танька, роняя на пол гитару. Гитара гулко стукнула и застонала струнами. – Жалеть меня не надо. Я из этого вырвалась. И наплевала на это все. Но вас, людей, я все равно ненавижу! Ненавижу!

– Я тебя не жалею. Я, может, извиниться хочу. От лица тупого и ограниченного человечества. Тань, дай мне по морде и наплюй на нас, идиотов, раз и навсегда.

Танька улыбнулась.

– Ну что ты мне все время свою морду предлагаешь? Не хочу я тебя бить. У меня мощнейший блок на битье людей по голове. Все из той же фантастики.

– Почему?

– А как я тебе расскажу без контекста?

– Ну, начни с контекста.

– А оно тебе надо?

– Я серьезно. Расскажи что-нибудь!

– Ох, – Танька с ногами залезла на диван, накрыла колени одеялом. – Я постараюсь. Но если выйдет ерунда – извини. Я рассказывать плохо умею.

– Как можешь…

– Саш, ну нафига оно тебе?

Тот пожал плечами, склонил голову набок.

– Понять хочу. Что-то понять. Уже поздно, наверное. Но ты расскажи.

Танька потерла виски, намотала на палец прядь волос.

– Представь себе огромную Империю. Ну, наверное, на полгалактики. Одних планетных систем не меньше пары сотен. Даже больше. Есть еще разные федерации и союзы, но это по сравнению с Империей мелочевка. А еще есть примерно того же размера Олигархия. Разница между ними не самая большая. Ну, строй общественный другой. Но раса в принципе одна. Вернее, две подрасы. Но предки точно общие. Есть еще и другие расы, штук пять. Но их мало. В Олигархии их принято уничтожать под корень, в Империи их принимают в состав. Если они, конечно, соглашаются.

– А если не соглашаются?

– То их тоже уничтожают, конечно. Кто бы с ними церемонился? Но здесь только если не соглашаются. А у тех – просто по определению. И вот эти два государства постоянно воюют. Как у Цоя – «Две тысячи лет война, война без особых причин». Только не две тысячи. А, наверное, все десять. Не знаю, сколько. Много. Ну, еще случаются всякие другие конфликты, даже серьезные. С этими разными союзами и федерациями. Но главная война – одна.

– Почему же не заключат перемирие?

– Потому что это невыгодно, – зло усмехнулась Танька. – Потому что это замечательная кормушка для магнатов и развлечение для военных. А военных в Империи – каждый десятый. И генералов тоже… соответственно. А генералы очень любят играть в солдатики. Вот и играют. А еще в Империи случаются всякие бунты и восстания. То планетная система отделиться хочет, то гарнизон на какой-то планете поднимается. Вот для этих случаев и существует Особый Корпус «Василиск». Мое подразделение. Авиация и десантура. В основном – именно авиация. В Империи вообще великолепная авиация. Ну, и еще есть несколько «особых» подразделений с теми же задачами, но это не суть важно.

– И кем ты там была?

– Пилотом экспериментального истребителя, а если совсем точно, то, скорее, истребителя-бомбардировщика. Командиром эскадрильи – спустя какое-то время.

Саша задумался, укладываясь возле Таньки.

– Тань, мне вот что непонятно. Димка – десантник, ты – пилот… А простые люди оттуда здесь есть?

Танька поразмыслила несколько минут.

– Думаю, есть. Только там не так уж сильно все отличается от здешнего. На первый взгляд все, конечно, по-другому. А по сути – одно и то же. Жизнь, работа, семья, покупки, мода. Все то же самое. Поэтому, наверное, не вспоминается. Вот ты запросто можешь быть оттуда же. Ну, был ты каким-нибудь… инженером. Или парикмахером. Жил себе. Никто тебя не трогал. А многих военных – и нас, и десантников, и других – их модифицировали. Очень сильно. Перекраивали почти целиком. И тело, и психику. Психику – куда сильнее. Ставили импланты – полная голова железа. Вживляли другие штуки. А психику просто переделывали. Под боевые задачи. Саш, я могла какую-нибудь женщину с ребенком на руках лучом крест-накрест располосовать, а видела я ее – как тебя. И мне это было смешно. Сначала – смешно. А потом просто нудная рутина. Корпус «Василиск» – он как раз для акций устрашения и создавался. Эмблема там такая, соответственная. Череп с крылом – раз увидишь, второй не захочется. Мы восставшие планеты не захватывали по новой, мы их запугивали такими акциями до того, что они сдавались.

– Ничего себе… – почесал в затылке Саша.

– Вот именно что. А раса, в принципе, не агрессивная. Очень забавная такая раса, где люди от природы настроены на взаимодействие, а не на агрессию. Для обычного человека драка – что-то не особенно позволительное. Поэтому этого человека нужно переделать. Так, чтобы он человеком быть уже перестал. Железом и психотехниками разнообразными. Чтобы в нем от психики осталось процентов двадцать, остальное – управляющие контуры.

– А зачем это все? Если так все продвинуто – почему просто автоматы не делать?

– Автоматы делали. Когда-то давно. Но оказалось, что это бесперспективно. Потому что на каждый автомат противник тут же создает такой же. Машинная логика предсказуема. Они друг друга просчитывают, и получается вечная ничья. А человеческий мозг, даже такой, перекроенный – у него есть фантазия, интуиция, крыша у него набекрень, в конце концов! И это дает преимущества. Мы просто были одним из блоков машины. Таким вот генератором случайных чисел.

– Так, теорию я понял. А практика?

– Что – практика? – недоуменно спросила Танька.

– Ну, как для тебя это было – твой истребитель, эти твои акции устрашения?

– Ой, Саш… это рассказать – я не знаю, получится или нет. Это надо испытать. Ну, система управления так сделана, что ты и машина – это одно. Тебе больно, если в нее попадают. Попали по крылу – ты это чувствуешь так, как будто тебя в руку ранили. И это ты летишь. Ты, а не машина отдельно. Ты все видишь, в голове, а не на приборах. Такой спектр ощущений, цветов, запахов, звуков… для этого просто слов нет в русском языке. Ибо ощущений и цветов нет. Вот, слушай песенку. Как раз на эту тему.

Танька взяла гитару, осторожно коснулась ладов, вспоминая сложную мелодию.

Не знаю слов -

Не подобрать

Из лексикона.

Нет термина руке,

Приравненной к крылу,