Текст книги "Черный Истребитель"

Автор книги: Татьяна Апраксина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Стоп, – хлопнул он ладонью по столу. – Начнем с Техслужбы.

Техник зачитал долгий и нудный доклад. Никто ничего не понял, все с удивлением посмотрели на Полковника.

– А теперь уложите это все в пять общедоступных фраз, – улыбаясь, попросил Полковник.

– Короче, – изрек техник. – Управление в порядке. Машина получила внешний импульс, на который отреагировала одна из плат. Плата опломбирована, без вскрытия пломбы мы не можем определить, откуда пришел этот импульс. Но сбой вызвала именно плата, она же и повлекла печальные для здоровья пилота последствия.

– Это исключено, – встрял Эскер. – Эти платы тестировались многократно, они не могут представлять никакой опасности для пилота. Я уже предоставил вам сертификаты и результаты испытаний…

– С вашего позволения, господа, теперь я перескажу вам доклад медика, обследовавшего пострадавшего пилота, – продолжил Полковник, игнорируя Эскера. – Согласно этому докладу, находясь в состоянии максимальной активности имплантов, пострадавшая получила ряд команд, ориентированных на создание сбоя в имплантной компоненте управляющей системы. Это определенный психотехнический код, но медику он неизвестен. Наиболее вероятным результатом должна была стать потеря сознания, со всеми вытекающими последствиями. Но, к счастью, у нас достаточно крепкие пилоты, и чудом, здесь я повторяю слова специалиста Медслужбы, этого не произошло. Более того, комэск успешно вывела машину из аварийной ситуации и эффективно управляла действиями эскадрильи в дальнейшем. Всем пока понятно, господа?

Если кому и было непонятно, то он не признался.

– Тогда я продолжу. Вот здесь у меня записи с трех машин и результаты анализа этих записей. Есть желание просмотреть компьютерную модель момента боя?

Желание нашлось у Эскера и Кэсс. Принесли проектор, Полковник вставил в него кристалл. Кэсс с интересом просмотрела модель – со стороны все выглядело странно и совсем не так, как из кабины. Все происходило удивительно быстро – она едва уловила момент, в котором машина осталась без управления. Просто краткий миг свободного падения – и вновь яростное маневрирование. Вопросов по модели не нашлось. Техник восхищенно косился то на экран, то на Кэсс. Эскер тоже явно понимал, что происходит в записи, но его это радовало несколько меньше.

– Далее я хотел бы услышать доклад по допросу захваченного пилота, – продолжил Полковник. – Конкретно по одному фрагменту: кто и почему приказал ему действовать таким, э-э, странным образом?

Эсбэшник не смотрел ни в какие бумаги, результаты допроса он, видимо, знал наизусть.

– Приказ пилот получил от своего командира. Детальное описание машины и приказ принуждать к посадке эту конкретную машину. Разумеется, никто ему не объяснял, почему именно ее, но на сканировании удалось снять информацию, согласно которой командование получило подробное описание машины с нашей базы.

Кэсс поежилась. Значит, глубокое сканирование без подготовки. Значит, от пленного пилота уже осталось только тело, лишенное разума. Но остальных это мало волновало, они переваривали услышанное.

– Я же говорил, что на базе действует вражеский агент! – воздел руку в патетическом жесте Эскер.

– Да кто бы с вами спорил, – устало буркнул эсбэшник Корпуса. – Вас сюда и прислали, чтобы вы его нашли. Я вижу, вы добились немыслимого успеха!

Седой подполковник СБ явно не боялся ни ангела, ни беса. В карьере он достиг потолка, службу свою знал и на все допуски и прочие полномочия Эскера плевать хотел. Ничего страшнее отставки ему не грозило, хоть набей он Эскеру публично физиономию, а отставка его, кажется, не пугала.

– Так, – резюмировал Полковник. – Думаю, к капитану и ее подчиненным никаких претензий больше нет. Поэтому я попрошу всех, кроме штаб-капитана и подполковника, покинуть помещение. Учтите, господа, что вы не имеете права ни распространяться об услышанном, ни обсуждать это между собой. Если кому-то кажется, что выдержки ему не хватит, лучше пусть сообщит сейчас. Обещаю отправить всех болтунов в одну камеру в карцере и обеспечить там комфортабельный отдых и возможность вволю потрепаться…

Пилоты посмеялись, техник фыркнул, пробормотав что-то из серии «делать больше мне нечего, что ли», непонятная личность в штатском вообще молча и как-то боком удалилась. Кэсс вспомнила, что за все время разбора мужчина средних лет тихо сидел на своем месте и не проронил ни звука.

Она привычно направилась к бару, но Рон и Истэ подхватили ее под руки и повели в сторону медиков.

– Имейте совесть, – отбивалась Кэсс. – Дайте хоть воздухом подышать! Стоять!

Конвоиры остановились, но локтей ее не выпустили.

– Как насчет того, чтобы плюнуть на запрет и побеседовать? – спросила она. Парни улыбнулись.

– Легко. Дело действительно было в плате? – спросил Рон.

– Думаю, да.

– А плату, значит, нам техники подсуропили?

Кэсс кивнула, не желая посвящать звеньевых во все тонкости, связанные с платой. Если на реплику Эскера они не обратили внимания, то оно и к лучшему.

– Ну ничего себе техники, хороший сюрприз подкинули! – фыркнул Рон. – И так от них больше вреда, чем пользы. Я уже третий год прошу заменить мне двигатель, а они все требуют более веских обоснований…

– Успокойся уже со своим двигателем! – толкнул его в бок Истэ. – Мы уже все наизусть знаем про твой двигатель!

Истэ был несколько младше Рона, но почему-то всегда казался старшим из всей эскадрильи. Может быть, потому, что его накоротко состриженные волосы по вискам тронула заметная седина, может быть, потому что он всегда держался очень замкнуто и подчеркнуто строго, впрочем, в этом не было никакого желания показать свое старшинство или превосходство. Просто он был так воспитан.

– Ладно, – улыбнулся Рон, – но успокоюсь я только, когда мне его поменяют. А то как ерунду всякую – так за сутки поставили. И лечу я сегодня, и угадайте, о чем думаю?

– О… дамах, – предположил Истэ. Истэ Анки был тихой язвой. Он никогда шутил шумно или на публике. Но его редкие негромкие реплики били в точку, и при попадании источали яд нервно-паралитического рода: парализовали соображение и лишали на время возможности ответить достойной фразой. Впрочем, сейчас он был не в том настроении. Иначе он сказал бы Рону что-то более меткое.

– Это ты всегда о них думаешь, а со мной смешнее было. Лечу я себе и вспоминаю, как мне сестра в детстве зуб выбила.

– Зуб – не глаз, новый вырос, наверное?

– Зуб-то вырос, но обидно было – жуть!

– А с папкой здорово вышло, – мечтательно улыбнулся Истэ и довольно похоже изобразил Полковника:

– «Если в заключении сказано, что никто ее, кроме вас, не трогал – значит, никто ее, кроме вас, не трогал», – ну не блеск, а? Какого ж ради Эскер эту папку подкинул?

– А ведь точно, – опешила Кэсс. – Я же видела, как он выходил из ангара… Так, ребята, вот об этом – ни слова, поняли? Я вам приказываю, я вас прошу!

– Хорошо, – одинаково кивнули Истэ и Рон. – А теперь к медикам, к медикам.

Мрачный медик тут же уложил ее в капсулу, где Кэсс немедленно заснула. Времени обдумать поведение Эскера у нее не нашлось.

2. Танька: Скиннер

Пока они разговаривали, милицейская машина успела уехать. Зато во дворе нарисовался странного вида кадр в кожаной куртке и шапочке-менингитке. С первого взгляда казалось, что это просто загулявший местный житель, шатающийся возле песочницы, чтобы набраться сил для грядущего разговора с гневной супругой. Он даже покачивался и оступался. Но как-то не очень правдоподобно. Вдобавок, он внимательно оглядывал темные окна домов, и казалось, что он не высматривает – вынюхивает. Было в движениях его головы что-то скорее собачье, чем человеческое. Через несколько минут взгляд его уперся именно в то окно, у которого стояли Танька и Саша. Лампочка на этаже была вывернута, и увидеть их силуэты на фоне темного окна было невозможно, но Танька чувствовала его взгляд. Еще через десяток минут мужик присел на край песочницы и закурил, периодически косясь на окно.

– Интересный у него нюх… лучше, чем у спаниеля, – задумчиво сказал Саша.

– Мне тоже показалось, что он не видит, а чует, – кивнула Танька.

– «Люди-собаки на службе мафии»… с ума сойти. Увидел бы афишу – не пошел бы, – зло сплюнул Саша. – И кого же он ждет?

– А мы кого ждем? – занервничала Танька. – Взвод его друзей?

– Не торопись. Здесь удобно. Нам его видно. Хотелось бы понять, что это за нюхач такой.

– Ему нас тоже видно.

– Сейчас проверим, слышно ли… – сказал Саша, начиная открывать окно.

– Ты спятил? – дернула его за рукав Танька.

– Не бойся. Отойди в угол.

Саша резким рывком рванул створки и тут же приник к стенке.

– Эй, дядя… – позвал он негромко. – Не замерз?

Танька распласталась вдоль стены, стараясь хоть краем глаза увидеть мужика, но не показаться в окне. Получалось с трудом. Но было видно, что дядя поднялся, неторопливо, без опаски пошел к окну. Остановился перед подъездом, задрал голову.

– Да не замерз… – Танька узнала его говор – тот был явно откуда-то с Севера. – Соскучился ждать.

– А чего ждал-то? – спокойно, как будто встретившись со случайным знакомым, спросил Саша.

– А пока поговорить додумаетесь. Человек я мирный, оружия нет, не то, что у некоторых. Так что кончайте прятаться, выходите – поговорим.

– А не стоят ли у тебя по углам, мирный человек, другие, с оружием? – с ленцой спросил Саша.

– Нет, не стоят… – развел руками мужик. – Даже обидно…

– Врет? – шепотом спросил ее Саша.

Танька прикрыла глаза, положила пальцы на виски, «прислушалась». Нет, странный обладатель паранормального нюха не врал. Более того, во всем квартале ими никто не интересовался. Она отрицательно покачала головой и тут же почувствовала подступающую к горлу тошноту. Определять такие вещи ее шутки ради научил Герцог, но в первую же попытку Таньку сложило так, что она решила пользоваться этим фокусом только в самом крайнем случае. Этот случай был вполне себе крайний, но Таньке немедленно захотелось сесть, выпить кофе, поплавать в ванной… В общем – расслабиться.

Мужик внизу коротко хохотнул – словно залаял.

– Не вру, не вру. Хорошая девочка, только не умеет ничего.

– Ну у тебя и уши, дядя! Сейчас выйдем, – засмеялся Саша.

– Я еще и на машинке вышивать умею… – послышалось снизу.

У подъезда мужик развернулся, подставляя спину, и пошел назад к песочнице. Саша и Танька последовали за ним. Странный тип сел, сделал жест, приглашающий их присесть рядом. Танька села, Саша чуть помедлил, но тоже сел. На вид мужик оказался еще более собакообразным, чем по повадкам. Широкое небритое лицо, обвисшие щеки-брыли, оттопыренные нижние веки, обнажающие красное. Пожилой мастиф, да и только.

– Кто тебя послал, дядя? – через несколько минут взаимного разглядывания спросил Саша.

«Мастиф» усмехнулся, достал сигарету из помятой пачки, прикурил, положил зажигалку в пачку, и резко, едва уловимым жестом метнул ее Таньке. Танька к такому была не готова, поэтому автоматически взяла пачку из воздуха и только потом поняла, что сделала. Пачку она, разумеется, тут же уронила, хорошо, что на песок, а не в лужу. «Мастиф» покачал головой.

– И часто у тебя голова болит? – сочувственно спросил он.

– Уже не болит. Раньше болела. Потом помогли… – удивляясь, откуда дядя знает такие подробности, ответила Танька. И удивилась. Дядя располагал к доверию. Танька еще раз попыталась напрячь свои слабые способности и «рассмотреть» его. И вздрогнула – если смотреть через полуприкрытые веки, перед ней сидел этакий ярко-желтый сияющий шар с торчащими из него шевелящимися желто-оранжевыми ложноножками. Человека с такой здоровой и мощной энергетикой Танька не видела еще ни разу. Но что-то ей не понравилось.

– Полюбовалась? – обнажил прокуренные зубы в совершенно уже собачьей улыбке «мастиф». И оказался похож больше не на мастифа, как ей сначала показалось. А вовсе даже на алабая. – Завидуешь?

Танька отрицательно покачала головой.

– Не завидую. Но тащусь.

– Дядя, ты время не тяни, – нахмурился Саша, который понял в лучшем случае половину происходящего. – Кто тебя послал?

– А ты меня не торопи, – вновь ухмыльнулся мужик. – Тихо тут, спокойно, нет никого. И не будет. Так что отдыхай. Кто тебе помог-то? – перевел он взгляд на Таньку.

– Был такой человек, – коротко ответила она. Мужик впился в нее взглядом, от которого Таньке не хотелось прикрываться, опасности в этом не было, но оставалось пакостное ощущеньице, что ее просвечивают насквозь. Насквозь, со всеми потрохами, со всей ее кривой и косой биографией, комплексами и чувствами.

– Был, значит. И нету. Ох, нехорошо как… – покачал головой «алабай».

– Нету, нету, – зло сказал Саша. – Долго еще будем рекламную паузу заполнять?

– А ты не торопись. Не торопись. Какой торопливый. Суета, она знаешь, когда нужна? При ловле блох. И еще при поносе… – мужик задрал подбородок, выпустил в ночное небо струйку дыма и уже повнимательнее посмотрел на Сашу. Саша напрягся, чуть опустил голову, стиснул кулаки, лежавшие на коленях так, что пальцы побелели. Танька успокаивающе положила ему руку на запястье.

– Ты не сопротивляйся. Он просто смотрит.

– А нечего смотреть. Цветов на мне не нарисовано… – сквозь зубы выговорил Саша.

– Цветов, может, не нарисовано. А вот кое-что другое нарисовано. Интересное. Такое вот… – «алабай» начертил в воздухе кончиком сигареты угловатую эмблему, вроде «мышки» ГРУшников. Только более квадратную и без головы. Танька и Саша вздрогнули одновременно. Танька – узнавая хорошо знакомую по снам и воспоминаниям эмблему одного из родов войск Олигархии. Саша – по каким-то своим причинам, вполне возможно, что из той же оперы.

– Что ж ты так, девочка, – перевел дядя укоризненный взгляд на Таньку. – По уши в неприятностях, а парня инициировать взялась…

– Никого я не инициировала! – подскочила Танька, швыряя окурок в лужу. – Кто здесь бывший пациент веселой клиники, я уже не понимаю?!

– Так ты еще и не понимаешь ничего. Как же раньше-то тебя просмотрели? Ты московская?

– Нет.

– А-а… плохо у нас поставлена работа на местах, ой, плохо. Попросту никак не поставлена, – растер ногой свой «бычок» мужчина, походивший на алабая. И вдруг как-то посерьезнел. И показалось, что лет ему на десяток меньше, и что он привык носить форму, а не турецкую кожанку.

– Дело говорить будем? – со злости топнула ногой по земле Танька. – Или все кругами ходить?

– Будем, будем. Так, господа офицеры. У вас – проблемы. У нас – защита. Не даром, разумеется. Даром – оно только за амбаром. Но – надежная. Вся эта ваша шушера, все эти наркотики и трупы – об этом можете забыть. Если, конечно, примете мое предложение.

– Непристойное? – хохотнула Танька.

– Исключительно непристойное! Работа в очень закрытой лаборатории. Очень режимной, очень секретной, вы про нее никогда не слышали и едва ли услышите, если увидеть не захотите.

– Работа – это в качестве кого? – склонила набок голову Танька. – Вам не хватает недоучившихся фармацевтов и телохранителей?

– Работа в качестве подопытных. На первое время. Дальше – по способностям.

Танька открыла рот, подумала, закрыла. Вмешался Саша.

– Дядя! Ты головой ударился крепко? Вам кроликов и мартышек не хватает? Бактериологическое оружие разрабатывать? Или что еще – вакцину против СПИДа? И поэтому надо все наши проблемы решить? Кого попроще найти – никак? Всех бомжей уже переловили?

– Нам бомжи не нужны. Если только это не особенные бомжи. Вроде вас, скажем. Вы уже поняли, о чем я говорю? Или пояснить?

– Пояснить, – прищурился Саша.

– Эх, – вздохнул дядя-алабай. – Давал я, конечно, присягу. И даже разнообразные бумажки подписывал, о неразглашении. Если всем им следовать – останется только анекдоты про Вовочку рассказывать, и то с оглядкой. А если не следовать – долго не проживешь. Но – кое-что расскажу. Есть такая организация, а при ней – такая лаборатория, где очень нужны люди оттуда. Понятно, откуда?

– Не-а… – наивно улыбнулся Саша.

– Из Империи. И из Альянса, – кивнул на него подбородком «алабай».

– Какого еще Альянса? – удивилась Танька.

– Из такого. Который некоторые называют Олигархией. Но это неправильно.

– И зачем они нужны? – не веря своим ушам, вопросила Танька.

– А они, наверное, лучше выдерживают опыты, – съязвил Саша.

– Отнюдь, – в очередной раз преображаясь, тонко улыбнулся дядя. Теперь к нему больше подходило определение «джентльмен». Такой весь насквозь изящный и волевой, точь-в-точь британский офицер времен процветающего колониализма. «Бремя белого человека» и все такое. – Вы ошибаетесь, молодой человек. У ваших огромные экстрасенсорные способности. Или задатки – у кого как. Эти задатки легко раскачиваются в мощнейшие таланты. Собственно, именно так на ваше непутевое племя и вышли. Искали потенциальных экстрасенсов. Не тех, которыми газеты пестрят. Настоящих. Которые через пару лет обучения взглядом кран открывают.

Танька ошеломленно молчала. На шутку все было непохоже. Слишком уж дурной шуткой это должно было быть. В такие шутки даже не верится. Офицер и алабай посмотрел на нее.

– Молодой человек у нас еще только начал двигаться по интересному пути. Он еще не знает, насколько тернист этот путь. А вот вы, Танечка, уже знаете. Разве вам не хочется оказаться в пусть маленьком, но совершенно родном мирке? Где все – свои, все такие же, как вы? У нас ребята даже язык уже восстановили почти полностью. Развлекаются в свободное время. А у вас, Таня, еще и редкий дар инициации себе подобных. Очень редкий и очень нужный. Ну так что, господа офицеры?

Саша слушал все это, склоняя голову то влево, то вправо. На лице его была написана только одна эмоция – удивление, которое настолько велико, что уже не вызывает никаких чувств. Примерно такое, как у человека, с которым по-русски заговорила любимая старая кошка.

– А если мы откажемся? – спросил Саша, словно очнувшись.

– Если вы откажетесь, мы, возможно, оставим вас в покое. А возможно – нет. По обстоятельствам. Думаю, что вас, Танечка, мы заберем в любом случае. Конечно, добровольное согласие лучше, но вы просто не понимаете, где и как будете жить. Вы очень быстро пойдете нам навстречу. Что же касается Александра – по обстоятельствам, как я уже сказал.

– А Маршала грохнуть вы мне поможете? – задала вопрос в лоб Танька.

– Таня, мы не занимаемся уголовщиной. Впрочем, через несколько лет вы сможете взять для этого отпуск.

– Через несколько? – приподняла бровь Танька. – Нет. Я отказываюсь. Саша пусть решает сам.

– Да в гробу я все это видел. Насильно взять – пробуйте, воля ваша.

– Таня, если все упирается в этого человека… вам не кажется, что он уже довольно пострадал за то, что втянул вас в свой бизнес? Деньги вы с него взяли немалые.

– Нет. Не кажется! – отрезала Танька. – Этот, как вы говорите, человек убил другого. Офицера Империи. Того, кто мне в свое время помог.

Сотрудник секретной лаборатории присвистнул.

– А я и не в курсе… Хорошо, я попробую пробить этот вопрос. Не самая дорогая цена за ваше добровольное сотрудничество. Но это потребует времени. А пока – предлагаю поехать со мной.

Танька и Саша переглянулись и одновременно покачали головами.

– Я даже понимаю ваши мотивы. Попадешь в наши лапы – уже не выберешься. Это правда. Хорошо. Не буду на вас давить. Мог бы – но не хочу. Запоминайте номер… – он продиктовал номер мобильника. – Позвоните, скажете одно слово – «mayday» – и постараетесь в ближайшую пару часов не потерять телефон и остаться в живых. Остальное – наше дело. Номер ни записывать, ни вбивать в записную книжку нельзя. Придется выучить. Вот, собственно, и все. Удачи, господа офицеры.

Он встал, отряхнул брюки, натянул пониже шапочку и отправился восвояси. Танька посмотрела на часы. Была половина пятого утра. Рядом в пустой квартире лежали два трупа. От них мирно удалялся сотрудник сверхсекретной лаборатории, в которой очень требовались бывшие обитатели того мира. В сумке у Таньки лежали сто пятьдесят тысяч долларов. Все это показалось вдруг таким законченным бредом, что Танька засмеялась, а точнее – заржала во всю глотку. Саша удивленно посмотрел на нее – и тоже заржал.

– Это уже Х-файлы какие-то! – с трудом выговорил он, начиная кашлять от смеха.

– А это был Скиннер! А мы с тобой – Малдер со Скалли…

– Скалли рыжая…

– Она крашеная. Я тоже могу покраситься… – захлебывалась смехом Танька.

Саша вдруг резко оборвал смех, закусил губу.

– Только вот это вовсе не то самое, о чем мы недавно говорили. Это дополнительная ветка. А проблемы наши – вовсе не в деньгах Маршала. Есть что-то еще.

Они спокойно пошли прочь из квадрата дворов, держась под руки – загулявшая парочка молодых людей, возвращающаяся после тусовки к себе домой.

– Вполне возможно, что он просто на нас ребят Маршала навел. Чтобы нам захотелось броситься в его ласковые объятия.

– Может быть. Хотя риск велик. Если ему нужны не диверсанты, а экстрасенсы – зачем бы ему подставлять нас под недавний визит? Проверить мои ТТХ? – Саша потер переносицу, пару раз провел по лицу, будто умываясь. – И твои, за компанию?

– А если ему нужны экстрасенсы-диверсанты? Что-то вроде него самого?

– Тань, людей надо находить и учить. А не устраивать полевые испытания.

– Может, это вообще его парочка была?

– И ради чего он их отправил на убой?

– Я же говорю – чтобы мы к нему в объятия сиганули и радовались, что нас спасли, подобрали, обогрели.

– Подогрели, обобрали, блин… Тань, он про нас знает столько, сколько мы сами про себя не знаем. И что, он рассчитывал, что я после этих двух лохов испугаюсь до дрожи в пятках и побегу за ним хвостиком? Ерунда. Не мог он на это рассчитывать. Особенно я – я как-то не заметил особо вкусных предложений. Больше минусов, чем плюсов.

– Вот в этом он был прав. Ты еще не понимаешь, насколько вкусные эти предложения, – тихо, почти про себя сказала Танька.

– Тань! Ну ради чего можно запереться в какой-то лаборатории?

– Ради жизни среди своих. Ради разговоров на родном языке. Много еще ради чего, – очень резко сказала Танька.

– Ну, так иди, звони ему. Телефон дать?

Танька отрицательно покачала головой. Если бы он протянул телефон – она позвонила, не удержалась бы. Но телефона у нее в руках не было, и не стоило его брать. Соблазн был слишком велик.

– Почему же? Если все так здорово?

– Потому что Маршал.

– Ну, так тебе помогут… Он же все сказал.

– Не нукай – не запряг! – разозлилась Танька. – Он сказал. А я не поверила…

– Он врал? В разговоре?

Танька задумалась. Не все в разговоре ей понравилось, но она мало полагалась на свои хилые способности.

– Саш, ты пойми. Я рядом с ним – пустое место. Он же меня запросто мог обмануть, я бы и не заметила. Но мне показалось, заметь, показалось, не более, что он этого и не делал. Он вообще человек довольно честный. Привык общаться с теми, кто вранье чует за версту. И он не врал прямо. Просто где-то говорил не вполне то, что самое вероятное. Понимаешь?

– То есть, это как если я тебя спрошу, есть ли у тебя сто долларов. Ты скажешь – да. И это будет правда. Но у тебя на самом деле гораздо больше денег. Так?

– Именно. Несколько раз было именно так.

– Когда именно?

– Когда он говорил про то, что с нами будет, если мы откажемся. Скорее всего – наоборот, тебя будут брать по-любому. Это, конечно, тоже «по обстоятельствам».

– Я даже знаю, почему. Дальше. Где еще?

– Еще там, где говорил о том, что может легко разрулить наши неприятности. Скорее, он постарается сделать так, чтобы мы боялись высунуться за забор лаборатории. Потому что у него будет дежурить очень-очень злой браток из команды Маршала.

– Это вряд ли. Скорее, тут речь о двух моих и одном твоем трупе.

– Ты уже раздвоился? – ехидно поинтересовалась Танька.

– Нет, не успел пока. Но трупов-то два. На мне. На тебе – один.

– Да, точно! – кивнула Танька, соглашаясь. – Именно так. И он хотел, наверное, чтобы мы поняли – у него есть эта информация.

– Он запросто сдаст нас ментам, чтобы потом у них забрать.

– Разумеется. Это все ясно. И он хотел, чтобы нам это было ясно.

Саша покивал, соглашаясь.

– Вот это мы вляпались. Слева Скиннер, справа наркомафия, полная неразбериха.

– И что тебя больше напрягает?

– То, что справа, разумеется. Со Скиннером, по крайней мере, все ясно. Он будет стараться заграбастать нас, но живыми, здоровыми и, в конце концов, не вижу особой драмы в том, чтобы выучиться быть экстрасенсом. И открывать краны взглядом. А то все руки уже в мозолях! – улыбнулся Саша. – Так что это наш запасной выход.

– Кстати. А почему это ты им интереснее? – слегка ревнуя, спросила Танька.

– Это долгая история. Сама подумай, почему. Ты тоже знаешь. Да лучше меня, наверное…

Танька долго морщила лоб и сдвигала брови к переносице. Думалось ей после бессонной ночи плохо.

– Это потому что у вас в Олигархии всем развивали эти самые способности, что ли?

– Именно. Только забудь это дурацкое слово. Альянс. Поняла?

Так, разговаривая, дошли до входа в метро.

– Что, на метро поедем? – скривилась Танька.

– А что тебя не устраивает? – удивился Саша.

– Там менты и все такое.

– Запомни: если тебе нужно протянуть время и уцелеть, садись на «кольцевую» и катайся. Никто в метро в тебя стрелять не будет, в машину не затащит. Самое безопасное место в некоторых случаях.

– А менты?

– У тебя паспорт вполне приличный. Так что менты в метро – не самая большая трагедия. В крайнем случае – не показывай паспорт, сунь двадцать долларов. И все дела.

– Куда едем? – спросила она уже на платформе.

– Машину покупать. То есть, сначала – кататься и оглядываться. Нет ли кого интересного на хвосте. А потом – покупать старую тачку.

– Почему старую?

– Потому что я знаю такое место, где оформление делают быстро, но небрежно. Что и требуется. Но новых там не продают.

На «кольцевой» Танька положила голову Саше на плечо и мгновенно заснула. «В конце концов, от наемного телохранителя должна быть хоть какая-то польза. Например, возможность поспать, пока тот караулит…» – рассудила она. А спать в метро она всегда любила и высыпалась быстрее и лучше, чем в собственной постели. В частности, потому, что поспать днем удавалось не всегда, а именно днем Танька любила спать больше всего.

Катались они часов до одиннадцати. Танька вдруг встрепенулась, открыла глаза, посмотрела на часы.

– Ну нифига себе… – сказала она, потирая глаза.

– Выспалась? – улыбнулся Саша.

– А то ж! И как – нас уже все засекли?

– Нет. Никто. Что даже странно. Или у нашего дорогого Скиннера люди настолько круты, что я их в упор не вижу.

– Что тоже может быть. Но на него, наверное, пока можно плюнуть. Дня на три.

– Почему? – удивился Саша.

– Так мне кажется, – уверенно сказала Танька. – Кстати. Давай заедем в «Сплав»?

– Зачем?

– За шмотками. Надоело уже все это безобразие… – Танька посмотрела на рукав своего полупальто, и с трудом удержалась от того, чтобы выматериться от души. – Хочу быть похожей на себя.

– Здравствуйте-приехали! Ты совсем страх потеряла? На себя! А в ближайшее отделение ты не хочешь?

– Саш, ну я что-нибудь найду более-менее приличное, только не этот отстой.

– В «Сплаве» найдешь? Там все в твоем любимом стиле. А девушек, которые так одеваются, в Москве мало. И они привлекают внимание. Вот на меня посмотри. Таких – тринадцать на дюжину. Так что поедем мы на ближайший рынок. И вещи я буду сам выбирать.

– Не хочу я на рынок. Там засветиться легко.

– Значит, в магазин. Сначала в магазин, а потом – за машиной. А то непонятно, кто именно Николаича расколол. И кто твои приметы уже выучил. Покупаешь машину и оформляешь на меня доверенность на управление, там нотариус есть.

– Я что, сама буду покупать? Без тебя?

– Я покараулю у входа.

– Но я же в машинах понимаю, как свинья в апельсинах!

– Я тебе подскажу заранее.

– А ты через стену увидишь?

– Там забор из рабицы. Так что увижу.

В качестве магазина был выбран «ГУМ». Денег жалеть смысла не было, а с точки зрения Саши в нем было удобно оглядываться, и можно было надеяться, что никто там ничего дурного сделать им не сможет.

Первым делом Танька отправилась в туалет, умываться. Поглядев на себя в умытой версии, она увидела чучело с воспаленными красными глазами, мешками под этими самыми глазами и совершенно ввалившимися бледно-синюшными щеками. Новый цвет не особенно гармонировал с ее бледной кожей, но выглядел на редкость естественно – брови и ресницы у нее были гораздо темнее природного цвета волос.

В скитаниях по отделам и бутикам были добыты: куртка спортивного покроя, синяя с белой отделкой, очень дорогая и очень удобная, джинсы черные свободные, в которых можно было махнуть ногой до потолка, два черных «бенеттоновских» свитера и всякая мелочь, вроде маек, белья и расчески. Поместилось все это в достаточно емкий, но небольшой адидасовский рюкзак. Теперь Танька выглядела весьма заурядно, и при этом худо-бедно в своем вкусе. Яркая шапочка и шарф, во много слоев обмотанный вокруг шеи, окончательно сделали из нее что-то третье – не то, что видел Маршал, и не то, что пришло в магазин.

В автосалон ехали опять на метро. Вернее, это Танька думала, что они едут в автосалон. Оказалось же – маленькая автостоянка с небольшим домиком внутри и гордой надписью «Продажа легковых автомобилей» красным по белому на крыше домика. Видимо, чтобы никто не подумал, что это свалка брошенных машин. Саша показал ей на темно-синюю «Ниву 4х4» не первой свежести, но слегка приличнее, чем остальные машины во дворе.

– Вот эту и берешь. Торгуйся, но умеренно. Вот тебе мой паспорт, попроси сразу оформить доверенность.

– Саша. А зачем мне светить свой полулевый паспорт? Ведь данные в ГИБДД пойдут? – задумалась у самой двери Танька.

– К тому времени у тебя будет новый.

За машину запросили три штуки долларов. Таньке это показалось слишком дорогой ценой, но в машинах она разбиралась слабо. Предложила две с половиной, после пятнадцати минут взаимных упираний сошлись на двух семьсот и оформлении за счет фирмы. При упоминании оплаты наличными, причем нерусскими, граждане продавцы сначала переглянулись, потом улыбнулись и радостно сделали ей предложение: заплатить на двести долларов меньше, но заплатить им, а не в кассу и подписаться под квитанциями с двумя тысячами. Танька удивилась такой откровенности и наглости и предположила, что машина и вправду больше двух не стоит. Продавцы глубоко оскорбились и вновь завели песню о тюнинге, антикоррозии, пробеге и прочих достоинствах машины, но Танька эти слова знала понаслышке, и впечатления на нее они не произвели. Впрочем, в чем интрига и как продавцы собираются поиметь свое начальство, она все равно не поняла. Но ее это волновало мало. Одна пачка была заранее переложена со дна рюкзака в его карман, она отсчитала деньги. Продавцы офонарели при виде тысячных купюр, нервно рассмотрели все три на свет и на лампу. Потом замялись насчет полштуки сдачи, и с трудом насчитали ей нужную сумму из кошельков, больше половины – рублями. Что Таньку вполне устраивало.