Текст книги "Украденное счастье"

Автор книги: Тарокнахт Гонгопаддхай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

ПРИБЛИЖАЕТСЯ РАЗВЯЗКА

На следующий день, после того как затонула лодка, Промода известила об этом полицию. Старший полицейский, получив такое сообщение, отправился разыскивать дарогу, чтобы выяснить все подробности. Дарога находился в полубессознательном состоянии. Он лежал недвижно, тяжело и прерывисто дыша, с закрытыми глазами, не отзываясь на зов. Спросили Ромеша, тот ответил, что ничего не знает. Он стоял в охране у внутренней двери; утром, когда охрана менялась, он видел, что бабу был в бессознательном состоянии, и слышал, как кто-то выходил из дома. Только потом он узнал, что перевернулась лодка с людьми из этого дома.

Старший полицейский вместе с Ромешем пришли к дароге и тщательно осмотрели его. Кто знает, может, его укусила змея?! Но они не могли найти следа укуса, и вообще они не обнаружили никаких повреждений на теле. Единственное, что они увидели, – это старый шрам на лбу. Внезапно Ромеш-бабу наклонился к лицу дароги и почувствовал запах водки. Он позвал полицейского:

– Сахеб, мне кажется, что от него пахнет водкой. Посмотрите-ка сами!

Тот наклонился к лицу дароги.

– Ты прав, Ромеш, так и есть! – проговорил он.

– Господин, ведь мы – полицейские. Сколько же мы можем покрывать проделки своего начальника?! – сказал Ромеш.

– Что же делать? Знаешь, давай так: никому ничего не говори. Польем его голову водой, посмотрим, может быть, ему станет лучше, – предложил старший полицейский.

– Как вы можете так говорить, господин? Если потом что-нибудь случится, мы будем отвечать. По-моему, следует сообщить обо всем господину инспектору! – заявил Ромеш.

– В таком случае ответственность ляжет на подчиненных нашего дароги! – возразил старший полицейский.

– Кто совершил это, тот пусть и расплачивается, а зачем нам отвечать за него? – отозвался Ромеш.

Во время этого разговора губы Ромеша дрожали, а лицо было сумрачно, но старший полицейский не обратил на это внимания. Посоветовавшись немного, они решили сообщить обо всем ревизору. Дарогу унесли, но около того места, где он лежал, нашли бутылку. Понюхав, Ромеш сказал:

– Кажется, в этой бутылке и была водка. Какой толк от бутылки, надо ее выбросить! – добавил он.

– Зачем? – возразил полицейский. – Эту бутылку следует послать на исследование. Ну-ка, посмотрим, есть что-нибудь в ней?

Ромеш дрожащей рукой перевернул бутылку. Из нее вытекла какая-то темная жидкость.

– Ничего нет, – сказал Ромеш.

– Да нет, что-то было. Зачем ты пролил? Полицейский, а так небрежно относишься к делу. Дайка мне бутылку! – приказал он.

Когда Ромеш передавал бутылку, руки его тряслись. Это удивило старшего полицейского, и он внимательно посмотрел на Ромеша. Облизнув внезапно пересохшие губы, Ромеш ответил:

– Я всю ночь не спал и продрог. Мне бы выкупаться да поспать немного, стало бы легче! – сказал он.

По лицу начальника было видно, что он уже не доверял Ромешу, и что у него зародилось сильное подозрение. Ромеш отвернулся, чтобы скрыть свое смущение. Старший полицейский отправил дарогу к инспектору и переслал ему бутылку. Инспектор отправил и дарогу, и старшего полицейского на допрос в Кришноногор, а еще одному полицейскому поручил расследовать обстоятельства, при которых затонула лодка. Этот полицейский с Ромешем и еще одним помощником прибыли к месту происшествия и приказали лодочникам нырять в воду и отыскивать затонувшие вещи. Но те, кроме одежды, ничего не могли обнаружить. Тогда полицейские с помощью нескольких человек вытащили затонувшую лодку, но шкатулки с драгоценностями в ней не оказалось. Полицейский, которому поручили расследовать это дело, направился в дом Шошибхушона, чтобы выяснить, как вышли из дома Промода и ее мать. Но прежде всего он расспросил Ромеша. Ромеш ничего не знал. Он ведь стоял в дозоре у задней двери. Через нее никто не выходил.

Тогда начальник стал расспрашивать мать Промоды.

– Нам помог тот, кто охранял вчера дом моего зятя! – ответила мать Промоды.

– Как его зовут?

– Как зовут его, я не знаю, но он не раз приходил к нам в дом, он был другом моего Годадхорчондро. А потом он же погубил Годадхорчондро: и деньги взял, и в тюрьму отправил! – рассказывала мать.

– А вы можете узнать его, если увидите? – спросил полицейский.

– Почему же не узнать, конечно, узнаю!

– Расскажите же, кто взял деньги и погубил Годадхорчондро.

– Годадхор и он вместе распечатывали чьи-то письма и брали вложенные в них деньги. Мой сын ни в чем не виноват. Это полицейский научил моего сына. В тот день, когда началось расследование, он пришел и потребовал от сына еще сто рупий, грозясь, что все расскажет. Что я могла сделать? Я бедная женщина, откуда мне взять такие деньги? Мой зять – богатый человек, но ведь я-то не его жена! Я заложила свои драгоценности, отдала деньги, но этот охранник все равно позвал дарогу, и Годадхора схватили.

Не успела она докончить свой рассказ, как к ним подошел Ромеш.

– Охранник, напрасно я тебе дала деньги. Все равно все пропало – и мое, и дочкино! – обратилась она к нему.

– Кому ты дала деньги? – переспросил полицейский.

– Да вот ему, – и мать Годадхора указала на Ромеша.

Ромеш притворился изумленным:

– Ты мне деньги давала?

– Конечно, тебе! – подтвердила она.

– Нет, ты ошиблась! – возразил Ромеш.

– Зачем лжешь? – возмутилась мать Годадхора. – Не знаю я тебя, что ли? Ты однажды взял у Годадхорчондро сто рупий, а вчера опять тебе моя дочь дала двадцать пять рупий. Я тебя хорошо знаю! И как мне тебя не узнать? Не раз и не два я тебя видела. Ведь ты дружил с Годадхорчондро. Не ты ли приходил к нам ежедневно?

Ромеш ничего не мог возразить на это. Полицейский больше не сомневался. Он тут же велел связать Ромеша. Но тот все-таки стал оправдываться:

– Господин, я не виноват. Вы еще ответите за это! Не считайте меня таким простаком! Я полицейский!

– Ты полицейский, а я разве не полицейский? – возразил тот. С этими словами он написал ордер на арест и передал двум полицейским Ромеша.

После трехсуточного сна дарога Динбондху-бабу очнулся. Благодаря заботе и лечению он был спасен. Придя в себя, он рассказал судье все, как было. Доктор исследовал бутылку.

– В бутылке была водка, смешанная с опиумом, – заявил он.

Арестовали Рамдхона. Но вскоре он был освобожден, так как установили его невиновность. Он не подсыпал опиума в водку. Но кто же это сделал?

Неподалеку от дома Шошибхушона жил один лекарь. Он сообщил следующее:

– Однажды вечером Ромеш-бабу сказал, что у него сильные боли в желудке, и попросил у меня опиума. Однако Ромеш-бабу не уплатил за него. До сих пор, по моим записям, за ним числится долг за опиум в четыре аны.

Показания доктора были сообщены полиции. Через три дня пришел приказ доктору ехать в Кришноногор для дачи свидетельских показаний. Там доктор рассказал, что в такой-то день Ромеш вечером под предлогом болезни взял у него на четыре аны опиума. Сопоставили числа, и выяснилось, что в тот же вечер Динбондху-бабу впал в бессознательное состояние. Виновность Ромеша была полностью установлена. Стали выявляться и другие его преступления. Во-первых, он вынимал деньги из писем, во-вторых, брал взятки; за взятку, например, он выпустил из дома Промоду и ее мать; чуть было не стал причиной смерти дароги Динбондху-бабу, подлив ему в водку опиума. Ромеш, несмотря на то что был полицейским, не смог оправдаться.

– Можете сказать что-нибудь в свое оправдание? – спросил его судья. Ромеш молча опустил голову. Присяжные единогласно признали его вину. Судья приговорил его к пожизненной ссылке на одном из отдаленных островов.

ЧТО БЫЛО ПОТОМ

Гопал провел ночь, полную терзаний. Юноше казалось, что этой ночи не будет конца. Люди называют ночь великой утешительницей, но всем ли она приносит желанный покой? Только не тем, чью душу сжигает неугасимое пламя горя, не тем, кто болезнью прикован к постели, не тем, кто мучается в нужде, – всем этим несчастным ночь приносит еще большие терзания. Приближение ночи наполняет их души отчаянием. Желанный покой доставляет ночь тем, кто лежит на мягкой постели, кого слуги и служанки беспрерывно обмахивают опахалом; балованным красавцам приносит она покой. Да почему бы и нет? Разве может она обойти тех, кому все лижут пятки?

Настал рассвет. На востоке показалось солнце. Бахадур сахеб[67]67
  Почтительное обращение к начальнику; здесь имеется в виду начальник станции.


[Закрыть] раскрыл окно и выглянул на улицу, подобно второму солнцу. Железнодорожные служащие в куртках и сандалиях занимались каждый своим делом. По телеграфу летели сообщения. Громко били часы, торопя пассажиров брать билеты. Пыхтя, подошел поезд. Прозвенел звонок отправления. Дежурный по станции поднял флажок и крикнул: «All right!»[68]68
  Все в порядке! (англ.).


[Закрыть]. И огромный стальной конь, сотрясая землю, ринулся вперед.

Поезда приходили и уходили. Гопал совсем измучился. За одну только ночь его лицо сильно осунулось.

Пробило десять. Только тогда начальник взял с Гопала плату за билет и отдал приказ отпустить его. В это время подошел поезд, идущий в Шрирампур.

В поезде Гопалом опять овладели беспокойные думы. То ему казалось, что Шорнолота погружена в глубокое горе, то приходило в голову, что она покончила жизнь самоубийством. Даже подумать страшно! Ведь если Шорна покончила с собой, то он один виноват в этом!

«И зачем я уснул? – терзался Гопал. – Может быть, уже состоялась свадьба Шорнолоты, может быть, бедной девушки нет в живых! Тогда нет мне прощения!»

Наконец, поезд прибыл в Шрирампур. Гопал, взволнованный, вышел из вагона, отдал билет и покинул станцию. После долгих расспросов он достиг того места, где находился дом Шошанко. Но вместо дома он нашел только кучи пепла да полицейских, бродящих вокруг. При этом зрелище сердце Гопала заколотилось, ноги подкосились, голова пошла кругом. Он решил, что Шорнолота действительно покончила с собой. Схватившись за голову, он присел на краю дороги. Мимо прошел полицейский. У Гопала не хватило смелости расспросить его обо всем. Через некоторое время, собравшись с духом, он встал и, подойдя к куче пепла, робко обратился к дароге:

– Господин, что здесь случилось? Вы кого-нибудь разыскиваете?

Дарога, взглянув на Гопала, понял, что тот страшно взволнован.

– В доме возник пожар, и хозяин дома Шошанкошекхор Смритигири погиб! – ответил дарога. – Мы разыскиваем его останки, – продолжал он. – Вы, верно, приходитесь ему родственником?

– Нет, господин, я ему чужой, – глубоко вздохнув, ответил Гопал. – Но здесь больше ничего не случилось? Никто не покончил с собой? – тревожно спросил он.

– Нет, нет! – рассмеялся дарога. – Почему вы так решили?

– Здесь жила моя сестра, – смутился Гопал. – Шошанко насильно хотел выдать ее замуж. Я должен был приехать за ней еще вчера вечером. Но в поезде со мной сделалось плохо, и меня увезли в Бордхоман. Сестра писала мне, что, если никто не приедет за ней, она покончит жизнь самоубийством, – рассказывал Гопал, и слезы лились из его глаз.

– Не беспокойтесь! С вашей сестрой ничего не случилось. Здесь погиб один только Шошанко. Свидетели говорят, что ваша сестра убежала, как только начался пожар.

Словно молния озарила темный небосвод – так обрадовался Гопал, услыхав это. Но тут голова его закружилась, он побледнел, руки и ноги его задрожали. Дарога заботливо усадил его и брызнул в лицо водой. Немного погодя, когда Гопал почувствовал себя лучше, дарога участливо спросил его:

– Вы чем-нибудь больны?

– Нет, я здоров.

– А вы ели? – снова спросил дарога.

– Со вчерашнего дня ничего не ел! – признался Гопал.

Дарога немедленно принес Гопалу еду, но тот ни к чему не притронулся.

– До тех пор пока не найду сестру, не буду принимать пищу! – заявил он.

– Как же вы будете ее искать, если едва держитесь на ногах? – возразил дарога. – Сначала поешьте, а потом я пошлю с вами на поиски еще одного человека.

Гопал последовал его совету.

– Вы уж сделайте одолжение, пошлите со мной человека! – попросил он.

Дарога отправил с ним полицейского.

Гопал с полицейским заглядывали в каждый дом, но Шорнолоты нигде не было. Одна мысль молотом стучала в мозгу Гопала: «Шорнолота или покончила жизнь самоубийством, или сгорела!». И он уже не мог удержаться от рыданий. Через некоторое время он простился с полицейским, пошел на берег Ганга и лег там ничком на землю. Невдалеке собрались лодочники и громко спорили.

– Ты разве что-нибудь в этом смыслишь? Знаешь, сколько оно стоит?! – говорил один из них.

– Подумаешь, какая ему цена! Пойдем со мной, и я тебе сколько хочешь таких камней достану! – говорил другой.

– Ну, ладно, если не камень, то ведь золото сколько-нибудь да стоит? – вмешался третий.

– Не так уж и много его, – послышался голос второго. – Да и теперь богачи не носят золотых украшений.

– По-твоему, богачи носят медные украшения, а в твоем доме все золотые, так, что ли? – раздался голос первого.

– К чему нам золотые украшения! – сказал второй. – Ты думаешь, я не прав? Ведь когда богач носит медные украшения, люди принимают их за золотые, но если мы наденем на шею золотое ожерелье, люди все равно сочтут его медным!

– Нечего зря шуметь, – сказал владелец вещи. – Это кольцо я получил, значит, оно мое! А золотое или медное – не все ли вам равно!

– Я тебе сказал правду, – опять начал первый. – Оно дорого стоит. Не веришь, пойдем спросим вон у того почтенного человека, который лежит на берегу.

Все согласились, подошли к Гопалу и, передав кольцо ему в руки, спросили:

– Господин, сколько бы вы дали за это кольцо? Гопал взял кольцо, быстро сел и с живостью спросил:

– Где вы его взяли? – При этом глаза его заискрились от радости. Только что он был подобен умирающему, а сейчас вдруг в него словно влились новые силы Гопал сразу узнал кольцо: оно принадлежало Шорнолоте. Заметив интерес Гопала, лодочники замолчали. А владелец кольца сказал:

– Господин, вчера вечером я перевез на тот берег двух женщин. У них не было денег, а вместо денег они дали мне это кольцо!

Гопал быстро вскочил на ноги и глубоко вздохнул.

– Значит, она еще жива! – проговорил он. – Куда эти женщины пошли? – обратился он к лодочнику.

– Они остались в доме у своей знакомой на том берегу, – ответил лодочник.

– Стоит это кольцо самое малое тридцать рупий, – сказал Гопал. – А если кто-нибудь сможет проводить меня в этот дом, я дам тому еще пять рупий!

– Я пойду, я пойду! – закричали все разом. А тот, кто перевозил Шорнолоту, проговорил: – Никто из них не должен идти. Я переправил жену, я перевезу и ее мужа! – Лодочник не сомневался, что Гопал – муж женщины, которую он перевозил.

Гопал пошел за ним. Лодочник переправил его на другой берег, указал дорогу и, пройдя немного, сказал:

– Вот этот дом! А теперь дайте мне бакшиш!

Гопал отдал лодочнику обещанные пять рупий.

Пройдя несколько шагов, он увидел перед собой Шорнолоту и рядом с ней какую-то женщину. Бросившись навстречу ей, Гопал воскликнул: «Шорна!» – и потерял сознание.

ЧЕМ КОНЧИЛАСЬ ВСЯ ИСТОРИЯ

Придя в себя, Гопал увидел, что его голова покоится на коленях Шорнолоты. Она обмахивала его веером. Рядом стояла служанка, держа в руках кувшин с водой. Как только Гопал открыл глаза, Шорна спросила:

– Как ты себя чувствуешь? Кажется, тебе немного лучше?

– Где я? – слабым голосом спросил Гопал.

– Ты у меня, я Шорна. Тебе, кажется, лучше сейчас?

Некоторое время Гопал молчал, как будто вспоминая все, затем проговорил:

– Да, я здоров, – а про себя подумал: «На такой подушке можно бы всю жизнь пролежать в обмороке!» – и опять закрыл глаза.

– А теперь как себя чувствуешь? – снова спросила Шорна.

Гопал медленно поднял голову.

– Я чувствую себя хорошо. Но как ты сюда попала? – спросил он.

– Подожди, сейчас тебе нужен покой! После все расскажу. – С этими словами она поднялась и вышла куда-то. Вскоре она вернулась и, заботливо поддерживая Гопала, повела за собой. Шорна давно уже назвала Гопала дадой. Гопал раньше думал, что она стыдится его бедности, потому и не называет братом, но с тех пор как он очнулся у нее на коленях, эта мысль уступила место другой. Сейчас он понял все, и радости его не было границ.

Следуя за Шорной, он пришел в комнату, где был накрыт стол. Шорна усадила Гопала и, пока он ел, рассказала с начала до конца свою историю. Шорнолота не помнила, чтобы Гопал когда-нибудь хоть немного сердился, но сегодня была немало удивлена, увидев, как глаза его налились кровью во время ее рассказа о злодеяниях Шошанко. Он даже скрипнул зубами и сжал кулаки. Когда рассказ Шорнолоты был окончен, он проговорил:

– Мне ни капельки не жалко, что Шошанко умер!

– Но отчего возник пожар в доме Шошанко – я так и не знаю, – сказала Шорнолота.

Гопал опустил голову.

– Я слышал, что вспыхнуло масло, когда жарили лучи[69]69
  Лучи – лепешки, которые жарят в топленом масле.


[Закрыть] к свадебному столу, – проговорил он.

Гопал начал рассказывать свои приключения. Из глаз Шорны хлынули слезы, когда она услышала о болезни Хема и о том, как Гопал, никому не сообщая об опасности, угрожавшей Шорне, отправился один, чтобы освободить ее. А когда Гопал дошел до своей поездки в Бордхоман и рассказал, как он просидел ночь в заключении, она расплакалась еще сильнее. В эту ночь ни Гопал, ни Шорна не сомкнули глаз.

На другой день Гопал и Шорнолота в сопровождении бывшей служанки брахмана отправились на станцию Баракпур и сели в поезд. Вскоре они прибыли на станцию Шилайдохо, оттуда экипажем добрались до улицы Бокултола в Калькутте, где жил Хем.

Хем только что начал вставать после болезни. Он сидел на веранде, когда услышал шум подъехавшего экипажа. Вошел Гопал. Хем схватил его за руки.

– Какие у тебя дела были в Бхобанипуре, что ты пропадал там целых три дня? – воскликнул он.

Гопал хотел ответить, но в это время из экипажа вышла сопровождавшая их служанка.

– Это еще кто? – указал на нее Хем.

Но тут появилась Шорнолота. Хем изумился еще больше.

– Шорна, откуда ты взялась? Входи, входи, сестренка!

И Хем поднялся навстречу Шорне. Та с плачем бросилась на грудь Хема.

Однажды Гопал сидел вместе с Хемом, который уже совсем выздоровел. Но Гопал не был похож на прежнего Гопала. Хем прекрасно понимал причину этого и радовался за друга. Он видел, что молодых людей связывает одинаковое чувство и, если они поженятся, то будут счастливы всю жизнь.

Хем немного помолчал, затем с легкой улыбкой произнес:

– Гопал, я хочу сказать тебе одну вещь!

– Что именно? – спросил Гопал.

– Ты помнишь Пуджу в прошлом году?

– Да, помню.

– Так вот, однажды мы с тобой сидели на террасе, туда пришел отец и заговорил о свадьбе Шорнолоты. Ты это помнишь?

– Конечно!

– Как только зашел разговор об этой свадьбе, ты хотел уйти, но отец сказал, что в этом нет необходимости. Я же настоял, чтобы ты вышел. Ты поднялся и ушел. Помнишь?

– Да! – Гопал смущенно склонил голову.

– А теперь, – продолжал Хем, – не скажешь ли, почему я заставил тебя уйти?

– Не знаю, – ответил Гопал.

– Да если и знаешь, то не скажешь! Так слушай! Я дал тебе уйти, чтобы предложить отцу выдать Шорну за тебя замуж. Я ведь видел, как ты изменился в лице, когда заговорили о свадьбе.

Гопал вспыхнул. Он упорно смотрел в землю.

– У отца было единственное возражение против вашей свадьбы – это то, что ты небогат, – продолжал Хем. – Не сердись, Гопал. Я не свои слова передаю, а отца. Единственным его возражением было то, что ты небогат. Если бы он был сейчас жив, я бы все равно уговорил его выдать Шорну за тебя замуж. Только из-за его смерти и пришлось помедлить с вашей свадьбой. Сейчас я вот что скажу: пиши скорее своему отцу письмо и забирай Шорну! – закончил он.

Гопал пытался что-то сказать, но спазмы сдавили ему горло.

– Молчи, не говори ни слова, я все понимаю. Сейчас я сам напишу письмо твоему отцу! – сказал Хем.

Гопал и Шорна поженились.

Разбор дела Шошибхушона закончился. Суд учел его чистосердечное признание и оправдал его. А казначей, счетовод и писец были признаны более виновными в злоупотреблениях, чем Шошибхушон, и их приговорили к тюремному заключению. Имущество Шошибхушона не было распродано. Он вместе с Камини и Бипином живет в доме Гопала. А Промода ушла к своему отцу. Но Гопалу приходится давать деньги на ее содержание. Шошибхушон категорически возражал против того, чтобы пригласить Промоду жить с ними.

И в доме своего отца Промода ни с кем не разговаривает. По-прежнему она со всеми ссорится и только с матерью иногда находит общий язык.

Бидхубхушон оставил службу у сборщика налогов и поселился в доме сына. Волосы его совсем побелели, и теперь он выглядит намного старше Шошибхушона.

У Гопала и Шорнолоты родился сын. Бидхубхушон целыми днями играет со своим внуком. Шорнолота назвала сына Непалом.

Хемчондро шесть месяцев в году проводит у Шорнолоты. Гопал и Шорнолота всегда радуются, когда Хем приезжает к ним. А тому каждый раз трудно расставаться с ними. Шорнолота и Гопал всегда бывают огорчены, если Хем по какой-нибудь причине не может приехать.

Шема чувствует себя полной хозяйкой в доме. Шорнолота оказывает ей такое почтение, точно она и в самом деле мать Гопала.

За время своих скитаний Бидхубхушон очень привязался к Нилкомолу. Каждый из них когда-то в горе покинул родной дом, вместе они зарабатывали деньги. А сейчас, когда Бидхубхушон счастлив, ему хочется, чтобы Нилкомол был счастлив тоже. Но как ни разыскивал он своего друга, найти его так и не удалось.