Текст книги "Нежна и опасна (СИ)"
Автор книги: Таня Володина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
14. Дружеский секс
Поздно вечером Кирилл засел в своем кабинете, а я ушла в квартиру Маши. Мне хотелось провести время с дедушкой: завтра Коля собирался отвезти его в Овсяновку, а после вернуться в Питер со всеми своими вещами. Дедушка останется в поселке один. Разумеется, там были соседи и друзья, но родственников кроме меня не было, а Колю он считал чуть ли зятем. Теперь и Коля уедет.
Дедушка еще не спал. Он сидел в кровати и читал журнал с большим самолетом на обложке. Наверное, Молчанов забыл убрать. Он везде разбрасывал свои журналы.
Я села на кровать, оперлась спиной на изножие и обняла колени руками.
– Знаешь, я подумала над тем, что ты сказал. Ты прав – нет смысла жить с человеком, если не любишь его всей душой. У меня как-то не получается по расчету.
Забавно: за деньги получалось, а про расчету – нет. Дед отложил журнал и посмотрел поверх очков:
– Ты совсем его не любишь?
– Да нет, немного люблю, но по сравнению с тем, как я люблю…
Я остановилась и прикусила язык.
– Что, есть другой мальчик?
Я вздохнула. Все равно слова вырвались, и их не вернуть обратно. Надо говорить правду – хотя бы часть.
– Да, есть. Но мы не можем быть вместе, это исключено.
– Он женат? – догадался дедушка.
А как он мог не догадаться? Его единственная дочь тоже влюбилась в женатого мужчину. Дедушка отлично знал, что означает фраза «мы не можем быть вместе». И знал, к чему приводит разрушение чужой семьи. А теперь и внучка пошла по скользкой и кривой дорожке.
Я кивнула. Мне было стыдно признаваться, но врать деду не хотелось.
– Эх, Аня, Аня. Ты не можешь быть с тем, кого любишь, и решила быть с тем, кто любит тебя. Так-то понятно, но это… это…
Какое слово подбирал дед? Плохо? Невыносимо? Безнравственно?
– Я тебя знаю, внучка, такая двойная жизнь – не для тебя, – закончил он.
– Наверное, мне придется уйти от Кирилла.
Наконец я это озвучила. Мы вместе всего несколько дней, а все уже так плохо. Я не любила его, он не любил меня. С сексом тоже ничего не вышло, я снова начала симулировать.
– Вернешься в Овсяновку?
Впервые эта мысль меня не пугала. Там не будет ни Кирилла, ни Молчанова, ни даже Коли. Я останусь одна и буду жить спокойной простой жизнью, не рискуя изранить свое сердце еще больше. Пойду работать кассиром в леспромхоз. А дед будет коптить рыбу для дачников.
Я улыбнулась:
– Не знаю. Может быть. Почему бы и нет?
Встреча с Леночкой и открытие по поводу чувств Кирилла больно по мне ударили. Я сама не ожидала, как сильно меня расстроит тот факт, что Кирилл до сих пор к ней привязан. Еще большие страдания приносила мысль о том, что эта женщина была замужем за Молчановым. Я видела их вдвоем – их улыбки, объятия, поцелуи, секс – с такой отчетливостью, словно в моем мозгу крутили порнофильм. И я не могла его выключить.
Впервые в жизни меня корежило от жгучей необузданной ревности. Это было невыносимо. Притом я знала, что Лену он больше не любит (если вообще когда-нибудь любил), что у него другая семья, что скоро он женится на Маше. Но к Маше я ничуть не ревновала. Возможно, завидовала, но не ревновала. А вот Лена вызвала во мне шквал негативных эмоций. И самую капельку жалости – из-за ее несчастных глаз.
* * *
Кирилл увидел, что я вернулась, и вышел из полутемного кабинета, где горел только экран компьютера.
– Извини, мне нужно еще поработать. У меня на пароходе проблемы.
Он даже не разделся после презентации: снял лишь пиджак и ослабил узел галстука.
– Ладно, тогда я пойду спать.
Он шагнул ко мне, взял за подбородок и приподнял:
– С тобой все в порядке?
Мне хотелось спросить: «А с тобой?». Пока мы ехали от гостиницы домой, Кирилл не попытался со мной поговорить. Он не спросил, откуда я знаю, что Лена пятнадцать лет на него злится. Не спросил, о чем мы беседовали у стола с закусками. Он вообще никак не попытался объясниться. Возможно, он даже не понял, что я почувствовала его отношение к Лене. Похоже, он считал, что хорошо скрывает собственные эмоции. Так стоит ли сейчас поднимать этот вопрос? Я спрошу: «Ты до сих пор любишь Лену?», – а он ответит: «Нет, тебе показалось», – и на этом тема будет закрыта.
– Все нормально, – сказала я. – Хотя… можно задать личный вопрос?
Он кивнул.
– Почему ты еще не женат?
Он чуть нахмурился, как будто это был очень глупый личный вопрос.
– Мне всего тридцать два года, Ань. Я пока не встретил подходящую девушку. А почему ты спрашиваешь?
Я пожала одним плечом:
– Просто интересно. Ты красивый, богатый и успешный – в общем, завидный жених. Неужели не было претенденток на твою руку? Это как-то подозрительно, – я улыбнулась, чтобы он не обиделся.
– Понятно, – протянул он, – тебе кто-то сказал, что я гей.
Я прыснула:
– Нет! Да я бы и не поверила!
– Знаешь, когда тебе за тридцать, а ты успешный и холостой, то завистники начинают распускать сплетни. Они говорят, что ты гей, импотент, извращенец, больной на голову, мизантроп, социофоб, женоненавистник и кучу другой чепухи. Ты еще не раз с этим столкнешься. – Он наклонился ко мне: – Не верь ничему, что говорят люди. Верь только мне.
Он подхватил меня на руки и понес в кабинет. Голова закружилась.
– Куда ты… – я не успела спросить, как он поцеловал меня в губы. – А как же пароход?
Он сдвинул пачку документов и посадил меня на край стола.
– Подождет, – он торопливо расстегивал рубашку и ремень одновременно. – Все подождет. Анька, ты не понимаешь, что ты для меня значишь.
Он навалился на меня, целуя и укладывая на спину. Поднял подол платья и подцепил трусики.
– Я с ума по тебе схожу.
Стащил белье и развел мне ноги, подхватывая под коленки и подтягивая к себе.
– Это какое-то помрачение.
Он рывком вошел в меня.
И опять без презерватива.
* * *
Если Кирилл был островом, к которому меня прибило после кораблекрушения, то… и я была для него таким островом – гостеприимным, спасительным, щедрым. Мы не любили друг друга, но мы друг в друге нуждались. Мы трахались с отчаянием обреченных, и, возможно, испытывали одинаковые чувства – наполненности и опустошения.
Меня накрыла нежность. Он был мной, а я была им. Я обвила Кирилла ногами, соединяясь с ним в одно. Это был самый искренний секс в моей жизни, но, увы, самый дружеский. Может быть, даже инцест.
15. Сначала выстрел
Мы проводили дедушку и Колю до паркинга. Я расцеловала дедулю на прощание: «В следующий раз обязательно сходим в Кунсткамеру, мне тоже хочется», и в сопровождении Олега вернулась в квартиру. Пентхаус казался тихим и пустынным, а терраса непривычно безлюдной. Никто не курил, любуясь крейсером на вечном причале, никто не пил кофе, сидя в плетеном кресле.
Молчанов в Америке…
Кирилл уехал на работу еще в восемь утра, а мне заняться было нечем. В перевязке я сегодня не нуждалась, а по дому ничем заниматься не могла – разве что перекладывать бумажки на рабочем столе Кирилла.
Олег хотел уйти, уже повернулся к двери, но я поймала его за рукав:
– Подождите, мне надо с вами поговорить.
Он глянул на меня:
– Да, я понимаю, пойдем вниз.
– В «Старбакс», что ли? – удивилась я.
– Да нет, у меня внизу офис есть.
Мы спустились на первый этаж, и, не покидая здания, прошли в небольшой офис. Он состоял из двух комнат, окнами выходящих не на набережную, а в закоулок внутреннего двора. Я увидела играющих на площадке детей, молодую женщину с коляской и поежилась. Вспомнилась Зоя.
В офисе сидел один из охранников и наблюдал за мониторами. Я заметила несколько черно-белых изображений паркинга, центрального входа в жилой комплекс и холла на двадцать втором этаже.
Наверное, и в квартирах везде камеры. Может, они даже секс наш смотрели.
– Садись, – предложил мне Олег, а парню в костюме сказал: – Сходи пообедай, Дим. Или поспи, если хочешь. – Он указал на дверь во вторую комнату, где виднелись диван и журнальный столик. – Ты же с ночи дежуришь?
– Да я лучше кофе выпью. Тебе принести?
– Да, давай. Два стакана.
Дима вышел. Я села у одного из столов и, не таясь, заглянула в мониторы.
– А в квартирах есть камеры? В спальне, в туалете, в ванных комнатах?
– Камеры есть, но когда Кирилл дома, они отключены. Ну, и когда ты – тоже, – поправился он. – Никто за тобой не подглядывает.
– Хорошо, – сказала я. – А в квартире Маши?
– Тоже есть, но мы сейчас не ведем постоянного наблюдения за ее квартирой. Если сработает датчик движения, то Молчанову на телефон придет SMS. Если он сочтет нужным – сообщит нам, мы проверим.
– Понятно, – протянула я, – прямо как в кино про шпионов.
Он прищурился:
– Ты вот шутишь, а у самой из плеча вот такой осколок вынули, – он сомкнул свои здоровые пальцы так, словно держал горошину.
Я вздохнула:
– Да нет, вы правы. Но это же ужасно так жить! Вон на улице женщина с коляской – а меня начало потряхивать. Страшно из дома выходить. Интересно, что нужно сделать, чтобы преступники охотились на всю твою семью?
– Вот в этом мы и пытаемся разобраться, – серьезно ответил Олег. – Это могут быть политические противники старшего Кохановского, а могут быть конкуренты Кирилла. А ты что думаешь? У тебя есть соображения по поводу того, кто бы это мог быть? Почему он нанял именно Зою? Тебе не кажется, что это странный выбор исполнителя?
Он меня допрашивал! Я хотела поговорить о родителях, а он втянул меня в обсуждение взрыва.
– Я понятия не имею, как выбирают исполнителя. Я и Зою-то плохо знала. Пару раз видела – и все. Слышала, у нее были проблемы – наркотики, воровство. Клиенты жаловались. А потом Василий Иванович ее выгнал. – Я задумалась. – Мне кажется, она связалась с криминалом, и ее заставили подложить бомбу. Она же наркоманка. Они за дозу на все согласны.
– А долго она работала в вашем агентстве?
– Не знаю. Долго. Лет семь.
– Но ей всего двадцать четыре.
– Тогда меньше. Малолеток у нас не было.
Он замолчал и сделал пометку в блокноте. Закрыл его и засунул в карман. Сказал другим тоном, не таким требовательным:
– Так о чем ты хотела поговорить?
– О родителях.
Он кивнул, словно не сомневался, зачем я пришла.
– Я уже разговаривал с твоим дедушкой Иваном Васильевичем. У меня нет точных сведений, только предположения. Я просил разрешения заняться дополнительным расследованием – в частном порядке.
– А какие у вас предположения? Почему вы решили, – я собралась с духом: – что отец не убивал мою мать?
– В деле был один документ, который мне дали прочитать, но не разрешили скопировать. Сначала он показался мне неважным, но я постоянно о нем вспоминал. В итоге решил кое-что проверить. – Олег взял карандаш и в задумчивости постучал по столу. – Пока рано говорить о выводах. Мне просто нужны твои показания. Ты помнишь хоть что-нибудь?
Я ощутила, как дыхание участилось. Готова ли я была вспоминать о том дне прямо сейчас?
– Почти ничего.
– Тебе было три года – некоторые дети помнят себя с более раннего возраста.
– Я помню крик отца. Он так громко закричал, что я испугалась и… обмочила колготки.
Я глубоко вздохнула и сцепила пальцы. Олег бросил карандаш, достал из ящика стола пачку сигарет и медленно, спокойно прикурил. Удивительно, но, наблюдая за его большими грубыми руками, я немного успокоилась.
– Что еще? – спросил он.
– Потом отец заплакал. Я тоже заплакала. Больше я ничего не помню.
– Вы были в одной комнате? Ты видела, что произошло?
– Нет, они с мамой были в большой комнате, а я в спальне играла с куклой.
Он посмотрел на меня цепким взглядом:
– Он закричал до или после выстрела?
Это был странный вопрос. Я задумалась:
– После. Сначала выстрел – потом крик. Мне иногда это снится – и всегда первым идет выстрел. Потом крик. Потом я просыпаюсь.
Я не стала говорить, что лет до двенадцати я просыпалась мокрой после таких снов. Вернулся Дима, молча поставил перед Олегом два бумажных стаканчика с кофе и сел за свой стол с мониторами.
– Пей, – предложил Олег и подвинул мне стаканчик.
Я не отказалась. Отхлебнула горячего крепкого кофе и спросила:
– А зачем вы это делаете – подняли материалы, заново расследуете? Какое вам дело до наших семейных проблем?
– А я просто люблю докапываться до истины, – охотно ответил Олег. – Веришь, нет, спать не могу, пока не раскопаю правду. Я же следователь.
Я разглядывала его. Он был довольно привлекательным мужчиной, несмотря на косматую бороду и дурацкую сережку в ухе. Глаза у него были яркими и чистыми. Если его побрить – будет красавчик. Рост, фигура – все при нем.
– А почему вы ушли из полиции?
– Борис Михайлович позвал к себе. Он организовывал службу безопасности и ему нужен был человек, которому он мог доверять.
– А вы что, были знакомы?
– Да я его практически с детства знаю. Он очень помог мне, когда я нуждался. Это было в середине девяностых.
Олег пил кофе, а я продолжала его разглядывать. В середине девяностых ему могло быть лет восемнадцать. Кириллу и Паше тогда было по десять лет. Значит, Олег ровесник Маши или около того.
– А сколько вам лет?
Олег, видимо, почувствовал, что я спрашиваю из пустого любопытства.
– Не скажу.
– А вы женаты?
– Тебе зачем?
– Ну надо.
Он хмыкнул и растопырил пальцы. Кольца на них не было.
16. Мы все тебя любим и ждем
Дни проходили, а мы с Кириллом так и не поговорили о Лене. И я не была уверена, что этот разговор необходим.
Молчанов не врал, Кирилл действительно был травмирован прошлым. Хуже того, он не залечил эту травму, иначе не цеплялся бы за меня. Он спасал меня, чтобы спасти себя.
Я не могла уйти от него сейчас.
Мне хотелось зайти в спальню Молчанова и помахать перед камерой руками. А потом дождаться звонка и спросить: «Паша, что мне делать?». Молчанов единственный знал, что делать с Кириллом и со мной. Мне хотелось набрать тот номер, который высветился в телефоне, когда я обнимала его подушку и обливала ее слезами. Мне хотелось услышать его голос. Но я не смела. Он сделал свой выбор, я – сделала свой. И даже Кирилл его сделал, хотя в отличие от нас он принял решение не сам, а лишь подчинился решению Лены. Это она его бросила – а он просто жил с этим как мог.
И он неплохо справлялся. Если бы я не знала о его душевных проблемах, я бы и не подумала, что с ним что-то не так. Он всегда был добр и приветлив со мной. Он много работал, приезжал иногда за полночь, но все остальное время мы проводили вместе. Ужинали в ресторанах, пили кофе на террасе, смотрели кино, общались. Но почему-то так получалось, что наше общение носило оттенок отстраненности. Я и половины ему не рассказала из того, что рассказывала Молчанову или Олегу – о родителях и своей холодности, о работе у Василия Ивановича, о дедушке и планах на будущее. Я даже не сказала, что деньги, подаренные им в качестве платы за месяц, забрала полиция. Он тоже многих тем не касался. Я понимала: иначе и быть не может. У меня свои тайны, у Кирилла – свои, и мы оба не собирались друг другу открываться. Не потому, что не доверяли, – просто не было внутренней потребности.
Нас связывала не любовь, а нежность. Не жалость, не сочувствие, не деятельное желание помочь, а обычная человеческая нежность, проявлявшаяся в уступках, чуткости и взаимной заботе. Это единственное, что мы могли дать друг другу.
Мы много занимались сексом. Каждый день, не по одному разу. Я ни разу не кончила и со временем перестала возбуждаться, но меня это больше не беспокоило. Мне нравилось отдаваться Кириллу, нравилось быть нужной.
* * *
Как-то вечером Кирилл крикнул из кабинета:
– Аня, иди сюда, с тобой Маша хочет поговорить!
Я вспыхнула от радости и страха. Радость состояла в том, что я не напрасно мучилась с заживлением раны, ездила на перевязки и терпела боль, – я делала это ради маленького Молчанова, который родится зимой. А страх был в том, что большой Молчанов мог стоять за Машиным плечом.
Так и оказалось. Они сидели в залитой солнцем комнате, он ее обнимал («чтобы влезть в кадр», – тут же пронеслась гадкая мысль), на заднем плане виднелся выход в зеленый сад и, кажется, голубел бассейн. Птицы щебетали так громко, что фонили микрофоны ноутбука, – я не узнала ни одну пичужку: все были заморские, американские. Попугаи, что ли?
Калифорнийская идиллия.
Счастье без границ.
Кирилл привлек меня к себе и усадил на колени. Я покраснела. Мне не хотелось, чтобы Молчанов видел нас так близко. Еще с самого начала меня корежило от мысли, что он мог слышать наши стоны, а теперь мне хотелось дистанцироваться от Кирилла как можно дальше.
– Анечка, солнышко, прости меня ради бога! – начала Маша. – Я не смогла повидаться с тобой в Питере, а тут пока обустраивались, пока привыкали к смене часовых поясов…
Она говорила, а я разглядывала его лицо. Он похудел, загорел и не брился несколько дней. Густая щетина покрыла скулы, волосы на голове выгорели, а вокруг глаз остались светлые круги от солнечных очков.
– Я даже не знаю, как благодарить тебя, любых слов будет мало…
Значит, они загорали, купались и вели праздный образ жизни. Его гавайская рубашка – голубая с зелеными пальмами! – была то ли совсем расстегнута, то ли застегивалась ниже той линии, которую захватывала камера. И без того короткие рукава были подвернуты, обнажая мускулистые плечи.
Если бы я увидела его живьем, то упала бы в обморок. А глядя на него по скайпу – всего лишь обмякла на коленях Кирилла.
– Как бы мне хотелось поболтать с тобой, посекретничать, – продолжала Маша. – Всегда мечтала иметь сестру. Или дочку.
Кадык Молчанова несколько раз дернулся, словно он сглатывал. На меня он не смотрел. Похоже, он вообще смотрел куда-то за окно, а не на экран. Зато я могла любоваться его профилем.
– А вы уже знаете, кто у вас родится? – спросила я, чтобы не молчать.
Хотя мне хотелось молчать и пялиться на арийский профиль дальше.
– Пока еще нет, но к вашему приезду узнаем, – с хитринкой улыбнулась она.
Я тоже улыбнулась. Все замолчали и посмотрели на меня.
– Что? – спросила я.
Кирилл шутливо потряс меня за талию обеими руками:
– О чем задумалась, Анна? Маша и Пашка приглашают нас в Америку.
– Зачем?
– На свадьбу! – воскликнул Кирилл.
Он явно был в курсе сестриных дел.
– Я хотела отложить свадьбу до возвращения домой или хотя бы до рождения ребенка, – пояснила Маша. – Мне совершенно не хочется выходить замуж в Америке, а потом переоформлять документы в России. Но Пашка настоял – ему не терпится стать законным мужем. Так что мы решили пригласить родителей и самых близких друзей и сыграть небольшую свадьбу в Лос-Анджелесе.
Пашка никак не отреагировал на этот милый выпад про нетерпение. На лице у него ничего не отразилось. Это Кирилла я могла читать, а Молчанова я могла лишь разгадывать.
– Но… Но я не могу в Америку. У меня паспорта нет.
– Не ври, у тебя есть паспорт! – возразил Кирилл.
– Да, точно… У меня визы нет.
– Я уже договорилась с отцом, он решит эту проблему, – сказала Маша. – Придется съездить в Таллин в американское посольство – там быстрее всего можно получить визу. За пару дней обернетесь.
– Но…
– Аня, ну перестань, – сказал Кирилл. – Неужели тебе не хочется провести недельку на Западном побережье? Солнце, море, Голливуд. Я возьму отпуск, мы прекрасно отдохнем. Вернемся как раз к началу твоей учебы.
Я не удержалась и глянула на Молчанова. Тот быстро отвел глаза. Пальмы на его груди качнулись.
Провести неделю в доме Маши и Молчанова?
Это шутка?
Я же умру там.
– Большое спасибо за приглашение, Маша. Но у меня аэрофобия, я не выдержу двенадцать часов в самолете. Пусть Кирилл едет один, я его в Питере подожду.
– Аня, – ласково сказала Маша, – ну какая аэрофобия? Паша – лучший пилот в мире! Ты даже не заметишь, как пролетит время. Мой отец на дальние расстояния летает только с ним, а уж он-то разбирается в комфорте. Ты должна приехать! Это ведь благодаря тебе я жива. Мы все тебя любим и ждем.
Все-таки он на меня посмотрел. В его стальных глазах промелькнуло что-то невысказанное, едва уловимое, тоскливое. Если бы он не хотел меня видеть – он бы отговорил Машу нас приглашать. Или вообще отложил бы свадьбу. Но он этого не сделал. Он хотел жениться на Маше и хотел, чтобы я присутствовала.
Чего он добивался? Чтобы я сошла с ума? Или он тоже сошел с ума?
– Хорошо, – я улыбнулась. – Я приеду.
– Мы все приедем, – поправил Кирилл.
17. Нежный кролик
Незадолго до поездки в Таллин кто-то мне позвонил. Я сидела дома одна, читала новости в интернете. Номер был незнакомый, и я с опасением сняла трубку. Олег предупреждал, что преступники могут прозванивать мой телефон, и нужно быть предельно осторожной, а в сложных случаях сразу обращаться к нему. Женский голос нагло и без предисловий спросил:
– Диана, а это правда, что у тебя было только двенадцать мужчин? Или на одного больше? Тут что-то непонятное, не могу разобраться…
На секунду мне показалось, что сердце выпрыгнет от страха. Это ведь был ключевой вопрос: двенадцать или тринадцать мужчин имели проститутку Диану? Если считать первого, неизвестного мне клиента, – то тринадцать, но Василий Иванович уверял меня, что тот мужчина не считается. Что его нет ни в одном списке и вообще он крайне засекречен. Я верила Василию Ивановичу. Когда Молчанов просматривал мои документы и справки в офисе, он узнал только об одиннадцати клиентах – и то без упоминания имен. Кирилл по официальному списку числился двенадцатым.
Откуда какая-то посторонняя женщина узнала о реальном количестве моих партнеров?
Я растерянно спросила:
– Кто вы? Что вам нужно?
Она усмехнулась:
– Хочешь, чтобы я опубликовала в своем блоге список твоих клиентов?
В блоге?!
– Ох, Жанна, это ты?
– Если ты не хочешь, чтобы все узнали, что Кирилл Кохановский живет со шлюхой, приходи сегодня в час дня в Гостиный Двор, – отчеканила она хорошо поставленным голосом. – Со стороны Садовой улицы есть пышечная, я буду там тебя ждать. И не вздумай никому рассказывать о встрече! Если я увижу, что ты притащила охрану, я уйду и опубликую такой веселый блог, что над Кирюшей будет ржать весь Питер. И над остальными счастливчиками тоже.
– Пожалуйста, не надо, я приду!
Она бросила трубку. Я послушала гудки и дрожащими пальцами выключила телефон. Что, если нас прослушивали? Откуда она узнала о моих клиентах? Чего она от меня попросит? Как мне попасть в Гостиный Двор без охраны?
Я заметалась по квартире.
Подошла к пульту сигнализации в прихожей, нажала на кнопку вызова охраны и спросила Олега:
– А можно мне в Гостинку съездить? Мне надо кое-что купить.
– Ммм, прямо сейчас? По интернету нельзя заказать?
– Вы заняты? А давайте я с Димой съезжу? Мы быстро – туда и обратно.
– Хорошо, он сейчас поднимется.
Он хотел отключиться, но я задержала его:
– Олег! А вы случайно не знаете, мой телефон прослушивается?
– Кем? – спросил он. – Мной? Нет.
– А полицией?
– Насколько я знаю, у них нет официального разрешения на прослушивание твоего телефона.
Я выдохнула.
– А Василия Ивановича?
– Аня, это закрытая информация. Могу сказать одно: если ты собираешься звонить своему бывшему работодателю, то думай, о чем говоришь. А лучше вообще не звони. У него большие проблемы с законом.
– Да, я поняла… – и нажала кнопку отбоя.
* * *
Пока мы ехали в центр, я прикидывала, как незаметнее улизнуть от Димы. Я глянула на него: молодой, серьезный, хмурый. Такой будет чужеродно смотреться в дорогих бутиках. Хотя почему? Некоторые богачи наверняка ходят за покупками со своими телохранителями. Может, завести его в бельевой магазин, чтобы ему стало неловко и он от меня немного отстал. Или…
На глаза попалась неоновая вывеска «Нежный кролик» – прямо напротив Гостиного Двора. В пасмурный день она сияла так ярко, что было видно за три квартала. То что нужно!
– Дмитрий, я немного слукавила, когда разговаривала с Олегом. Мне не в Гостинку надо, а в другой магазин. Это секрет. – Я подумала и добавила для верности: —Сюрприз для Кирилла.
– В какой магазин?
– В «Нежный кролик». Вон он, справа, не доезжая Невского.
Дима нашел место для парковки, вышел и открыл мне дверь. У сияющего огнями входа в полуподвальное помещение я попросила его:
– А вы можете снаружи подождать? Я там собираюсь… Ну, понимаете, черные резиновые члены…
По опыту я знала, что мужчин до икоты пугает словосочетание: «черные резиновые члены».
– Я должен проверить объект, – сказал Дима и храбро двинулся за мной в магазин.
В темном помещении сверкали лишь витрины и над конторкой продавщицы горел красный китайский фонарик. Она вышла нам навстречу – спокойная девушка обыкновенной наружности, в простых джинсах и футболке. Когда я заходила в магазин интимных товаров в первый раз, я думала, что встречу там полуголых девочек-зайчиков с пушистыми хвостиками или мужчин в кожаных трусах и портупее, но все оказалось проще. После первого посещения страх и неловкость как рукой сняло.
– Добрый день, чем я могу вам помочь? – приветливо обратилась продавщица.
Я оглянулась на Диму: он сканировал пространство. Он уйдет наконец или нет?
– Да, пожалуйста, – ответила я, наблюдая за Димой. – М-м-м… Мне нужно что-то… для оргазма.
– Для вас или вашего партнера? – она с мягкой улыбкой посмотрела на моего «партнера». – Какой тип оргазма вы хотите получить? У нас есть превосходные анальные массажеры, созданные с учетом мужских анатомических особенностей. Или вы предпочитаете стимуляцию пениса?
Он услышал вопрос и слегка смутился:
– Я подожду на улице.
– Возможно, я тут задержусь, – предупредила я его. – Хочу кое-что… потестировать.
Я тоже смутилась. Неприятно обсуждать с малознакомым мужчиной – не клиентом!
– интимные игрушки. Как только Дима вышел, я обратилась к продавщице:
– Будьте добры, выведите меня через запасной выход. Мне очень нужно сбегать в Гостиный двор! Я ненадолго!
На ее лице отразились сочувствие и непреклонность одновременно. Я добавила:
– А потом я вернусь и куплю у вас самый дорогой девайс для оргазма. Пожалуйста!
– Для мужского или женского?
Для мужских оргазмов у меня и так имелось множество приспособлений, не считая собственных рук, губ и всего прочего. Почему бы не узнать, что предлагает эротическая промышленность для прекрасной половины?
– Для женского.
– Самый дорогой?
– Да. Я его куплю, если вы меня прикроете.
– Двадцать четыре тысячи рублей.
Я постаралась, чтобы шок не отразился на лице, и спросила:
– Так где у вас выход?
* * *
Пышечную я нашла быстро. Несмотря на дневное время, народу было много. Перед кассой томилась внушительная очередь, пахло расплавленной сахарной пудрой и дешевым советским кофе. Все как полагается – традиции нерушимы.
Жанна сидела за дальним столиком у окна. Перед ней стоял стакан кофе, куда она, не таясь, набулькала желтой жидкости из фляжки. Я присела на свободный стул. Она глянула на меня и жестко произнесла:
– Выходит, ты проституточка, да? И такой успех! Кто бы мог подумать?
