Текст книги "Поцелуй крови (СИ)"
Автор книги: Таня Вэллинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Глава двадцать шестая. Мост Крови
Нина, верная своему слову, не бросила меня одну. Чтобы я ни говорила, чем бы ни угрожала, ни просила, ни умоляла – не помогло ровным счетом ничего. Если уж что и вбила в свою голову Нина, то бесполезно принимать какие-либо меры и переубеждать ее – гранитная стена и то быстрей уступит, чем она. Но как бы там ни было, я очень рада ее присутствию рядом с собой.
Перелет через Атлантику, нескончаемое железнодорожное полотно и надоедливый стук колес, рычание взятой напрокат машины – подруга тут просто необходима.
Итак, мы прибыли в деревушку в Карпатах уже поздно вечером.
Всеми организаторскими вопросами занималась Нина, полностью отстранившая меня от любых проблем, связанным с поездкой. Она заранее договорилась о том, где мы сможем остановиться, так что по приезде у нас не возникло проблем.
Милая женщина по имени Аннушка, являющаяся по совместительству и хозяйкой этой, с позволения сказать, гостиницы, приняла поздних гостей с радушием, свойственным только жителям небольших городков.
– Нина! Я очень обрадовалась, услышав твой голос по телефону.
– И я рада видеть тебя Анна. А ты ничуть не изменилась.
– Ха-ха-ха. – Смех Анны оказался тихим и мягким, прямо ей под стать.
Она представляла собой маленькую полную бабушку лет этак восьмидесяти. Густые, некогда русые волосы, сейчас полностью поседели от прожитых лет и житейских забот, были собраны в аккуратный пучок волосок к волоску. Одета эта милая старушка была в плотные шерстяные чулки и очень удобные теплые тапочки, белая рубашка с темно-коричневым принтом со свободными длинными рукавами, только манжеты не давали взлетать ткани при движении руками, была скрыта платьем-сарафаном из темно-серой шерстяной ткани, которое доходило до середины икр. Поверх платья, на плечах, единственным ярким пятном во всем этом образе являлся большой платок с темной каймой и большими красными цветами с кое-где проглядывающими зелеными листочками. Определенно, эта вещь являлась национальной гордостью российских мастериц и вид имела очень мягкий и теплый.
Тысячи морщинок на старческом лице не оставили ни одного гладкого места на коже. Но это не вызывало отвращения или неприязни, как можно было ожидать, наоборот, они вызывали уважение к их обладательнице, сумевшей вытерпеть все невзгоды и лишения, оставившие на лице свой след, но не сумевшие ожесточить или сломить доброе сердце этой женщины.
Глаза Анны светились умом и мудростью, которых мне вряд ли удасться достигнуть когда-нибудь. Вероятно, когда-то давно, глаза этой женщины светились живостью и с азартом воспринимали окружающий мир и были насыщенного шоколадного оттенка, но увы, время коснулось и их. Сейчас это "зеркало души" представляло собой бледное подобие былых времен, но даже сегодня такие блеклые мутные и светлые, почти утратившие свой карий цвет, эти глаза светились решительностью и готовностью к любым поворотам судьбы.
Удивительная женщина. Жаль, что у меня не было шанса узнать ее раньше.
Как оказалось, гостиница, где мы остановились, являлась семейным бизнесом и раньше принадлежала Анне, но с возрастом ей стало тяжело вести дела и сей долг лег на плечи ее дочери и ее зятя. Аннушка очень походила на свою мать.
Нас разместили в удобных смежных комнатах. Здесь не было ничего лишнего, только самое необходимое. Старинная деревянная кровать вполне спокойно могла разместить на себе несколько человек, не мешавших друг другу, и выглядела вполне удобной. Возле кровати, по обе стороны от нее стояли прикроватные тумбы, похожие на табурет, с одним единственным ящиком. Резные полукруглые ножки придавали хрупкость этому предмету мебели. На тумбочках стояли невысокие ночные лампы с белым абажуром, напоминавшие шарик. Пара стульев с высокими спинками были из одной коллекции со столиками, только ножки были немного толще. На стороне противоположной окну, ближе к двери, расположился платяной шкаф, куда я сразу же запихнула весь свой чемодан, не разбирая его. На одной из дверец шкафа разместилось зеркало во всю дверь, единственное в комнате. Вся мебель в номере была подобрана в тон и имела оттенок теплого какао. Только ковер у кровати имел цвет серого камня, но оказался мягким на ощупь.
Утром мы отправились на разведку, если, конечно, это подходящее слово, ведь мы ни за кем не следили и не вторгались на чужую территорию. Однако ощущения были схожие.
Итак, Мост Крови представлял собой старинный каменный мост расположенный в горах над ущельем, на дне которого текла мелкая речушка, сквозь прозрачные воды которой явственно проглядывали острые камни. Да, не хотелось бы оступиться и полететь вниз, даже я, вряд ли смогла бы выжить после этого.
По словам Нины, каждый камень в этом мосту был пропитан кровью несчастных, положивших свои жизни ради его создания.
– Я помню то время. – Взгляд подруги затуманился и потерял осмысленность. – Прошло почти двести лет, но я помню все в мельчайших подробностях. Бедные крестьяне, у них не спрашивали хотят они или нет. Тогда в этих местах царствовал один князек, – на лице Нины отразилось отвращение. Она ненадолго замолчала, отдавшись воспоминаниям: – Я тогда решила навестить старых друзей, здесь неподалеку. В ту ночь, как назло была чудесная погода. Луна огромным шаром освещала все своим таинственным светом. Только-только распустились первые весенние цветы и их пленительный аромат висел в воздухе. А я намеревалась сделать сюрприз своим друзьям, – она сглотнула, – но сюрприз ждал меня. Еще не успев дойти до крыльца их дома, я услышала рыдания. На стук мне открыла бледная и заплаканная Маришка. Оказалось, что ее муж Станис, погиб. – Нина перегнулась через ограждение и посмотрела вниз. – Разбился об эти чертовы камни. Хозяин этих земель, видите ли, решил построить себе замок над долиной, похвалиться насколько он богат и оградиться от возможных волнений крестьян. А для того, чтобы построить замок нужно было пересечь это ущелье. Никто не хотел браться за такую опасную работу – все знали, что это будет самоубийством. И когда деньги не смогли убедить людей, он нашел выход: крестьяне, жившие на его земле и задолжавшие ему подать или что-либо другое, оказались отличным решением проблемы. Всех несогласных он отправлял в тюрьму или отбирал имущество. За Станисом пришли, когда мост был практически готов. Чем ближе к концу подходила работа, тем счастливее и веселее он приходил домой к своим жене и дочери. Как говорили, он оступился на мокрых камнях и сорвался вниз. Маришка была безутешна. Это были хорошие и добрые люди, никому никогда не сделавшие ничего плохого.
Нина замолчала и углубилась в свои воспоминания. Сила эмоций отражалась в каменной крошке, в которую превращалась старая кладка, проходившая по бортам моста под руками разозленного вампира.
– А замок? Его можно увидеть?
Хищная улыбка осветила печальное лицо вампирши. Ответ я прочла у нее на лице.
– После той ночи не для кого было строить тот замок. Хозяин упал с этого же моста.
От картины, представшей перед глазами, мне стало жутко.
– Ты осуждаешь меня? – Нина внимательно вглядывалась в мое лицо, но я отрицательно покачала головой.
– Ради прихоти того феодала погибло сто восемьдесят шесть мужчин, отцов, сыновей. Погиб Станис.
– Ты не должна оправдываться передо мной. – И вместо слов утешения, я просто обняла ее.
Вернувшись вечером в гостиницу, мы веселились и смеялись с ней, Нина рассказывала различные байки. Потом они с Анной сели играть в шахматы и это продолжалось ну очень долго. Когда мне надоело наблюдать за битвой умов, я решила позвонить родителям и узнать как там Диана.
Глава двадцать седьмая. Дуэль
В назначенный день и час я была на месте. Стоило больших усилий заставить Нину не показываться на мосту без крайней необходимости. С большой неохотой она согласилась организовать наблюдательный пункт на скалах за моей спиной, благодаря этому у нее открывались чудесные перспективы в плане обзора местности, и если вампир устроит ловушку, то мне станет об этом сразу известно.
– Ты пришла. – Мягкий вкрадчивый голос и глаза полные ненависти, то еще сочетание. – Хорошая ночь, чтобы умереть.
Только вампиры могут так обворожительно улыбаться, планируя при этом убийство.
Но он прав. Ночь, действительно, чудесная. Полная луна освещала все вокруг бледным светом, достаточным, чтобы окрасить мир в черно-белый цвет. Теплый ветерок мягко касался обнаженной кожи и пытался выудить хоть одну прядь из стянутых хвостом волос.
Чудесная ночь. В такую ночь нужно идти в обществе любимого человека после романтического ужина с букетом цветов, смеяться, целоваться и радоваться жизни. А не стоять напротив разъяренного вампира, который так и мечтает разорвать тебя на мелкие кусочки.
Как жаль, что у меня нет парня, с которым можно было провести эту ночь и все последующие, и, возможно, сегодня я лишусь и жизни. Кто знает?
– Я гадал: придешь ты или нет? Я рад, что не ошибся в тебе.
– Могу я узнать, как тебя зовут?
Друмир ненадолго задумался, прежде чем ответить:
– Можешь звать меня Мигелем.
– Послушай, Мигель, ты не сделал мне ничего плохого, если не считать моей сестры, но с ней все обошлось. Поэтому у тебя еще есть шанс уйти отсюда целым и невредимым.
Ответом мне послужил издевательский смех, многократно отраженный от стен ущелья.
– Ты неподражаема! – Он сделал шаг вперед: – Это ты должна просить меня о снисхождении, умолять убить тебя быстро, без боли. А ты предлагаешь мне развернуться и уйти, не отомстив за любовь всей моей жизни! – Еще один шаг приблизил его ко мне, сократив тем самым дистанцию между нами метров до пяти. А если учесть, что передо мной вампир, то можно смело сказать, что мы стоим, как говориться "нос к носу" друг с другом.
– Я в последний раз предлагаю тебе уйти и оставить мою семью в покое.
– Пощады не будет! – И он бросился на меня.
Доля секунды понадобилась на то, чтобы оценить траекторию его движений, скорость и принять защитные действия – я просто сделала шаг влево. Этого оказалось достаточно – Мигель проскочил мимо.
Я развернулась. Друмир резко затормозил и ошеломленно уставился в мое лицо, но уже в следующее мгновение он вновь сделал выпад. На этот раз он выбросил вперед руку с сжатым кулаком, целясь мне в скулу. В дюйме от своего лица я перехватила его руку и отвела в сторону, правой рукой я в точности повторила его движение и точно попала в цель. Удар был такой силы, что кость его черепа треснула, а из разбитой губы потекла струйка крови.
Вампир отлетел в сторону и еле удержался на ногах. Провел по разбитой губе ладонью и ошалело уставился на каплю крови на кончике пальцев.
– Кто ты такая, черт возьми? – Впервые в его голосе слышался испуг.
– А тебе уже не все ли равно?
– Значит, та вампирша, действительно, была ни при чем? Это ты убила Марию!
– Она похищала и высасывала жизнь из ни в чем не повинных детей! Я всего лишь совершила правосудие.
– Да, кто же ты? – Мигель уже взял себя в руки, на его непроницаемом лице застыла маска вежливости, словно ничего не было еще минуту назад.
– А что от этого изменится?
– Я хочу знать, кого убиваю.
– Как-будто раньше тебя это интересовало! Ну, раз для тебя это столь важно, я – элин.
Никогда раньше мне и в голову не могло прийти, что лицо вампира может так вытянуться от удивления и недоверия.
Шок. Недоверие. Удивление. Страх. Понимание. Ярость.
– Нет! – Воскликнул он. – Этого не может быть! Элинов не существует. Это миф.
– Ага. Вампиров тоже не должно существовать, – я мило улыбнулась ему, – однако, ты стоишь передо мной.
– Ты врешь!
– Зачем мне это? Твоя подруга могла бы это подтвердить, но, увы. – Я знала, что провоцирую его, но ничего не могла с собой поделать. Если он перестанет себя контролировать и поддастся ярости, все закончится гораздо быстрее.
– Мне плевать, кто ты! Знай одно – сегодня ты умрешь. – С этими словами он прыгнул на меня.
Я успела увернуться от его растопыренных пальцев и смертельных клыков за долю секунды до того, как он оказался прямо на том месте, где до этого стояла я.
Мы развернулись одновременно.
Мигель пока не пытался повторить свою атаку. Вместо этого он начал медленно обходить меня с правой стороны, а я зеркально повторяла его движения. После нескольких минут топтания по кругу это стало раздражать.
– До рассвета остается немного времени. Ты успеешь закончить свою гимнастику?
– Гадина!
Мигель резко остановился, развернулся и выбросил вперед правую ногу. Движения оказались настолько стремительными, что я только в последний момент смогла выставить блок руками, но этого оказалось недостаточно. Пролетев по мосту около трех метров, я сильно ударилась о каменные перила так, что несколько кирпичей не выдержали, выпали из кладки и полетели вниз. Раздался громкий всплеск, несколько раз отразившийся от скал.
Попытавшись сделать вдох, я ощутила резкую боль в груди. Черт! Похоже, он сломал мне несколько ребер.
От удара в глазах потемнело на несколько секунд. С трудом поднявшись на ноги и выпрямившись, я заметила как начала крутиться земля. Я сделала болезненный вдох.
Отскочила к противоположному краю моста – Мигель снова бросился в атаку, на его бледные губы растянулись в улыбке чеширского кота. Он уже чувствовал себя победителем.
Дурак!
Полу-Нельсон убедил его в ошибке преждевременной победы.
Солнце медленно поднималось над равниной и ее косые лучи окрасили верхушку ущелья.
За спиной послышался шорох скатывающихся камней. Я резко обернулась, но ничего не обнаружила – наверно, Нина неловко повернулась. Но этого оказалось достаточно – вампир вырвался из ослабевших рук.
В глазах повернувшегося ко мне вампира плескался страх и отчаяние, но отступать он был не намерен.
Удар правой рукой. Защита. Еще удар.
По силе ни один из нас не уступал другому. И ни один не собирался сдаваться.
Косые лучи солнца нашли вход в ущелье.
Сейчас или никогда.
Очередной удар вампира оказался настолько сильным, что ключица на левой руке не выдержала и сломалась. В следующую минуту его клыки оказались в дюйме от моей яремной вены. Натиск становился все настойчивей.
Левая рука отказывалась слушаться. Действуя одной правой, я пыталась не подпустить его к своей коже.
– Нет! – Дикий крик боли и отчаяния огласил ущелье. Нина пыталась добраться до моста. Она спасла меня.
Ее крик отвлек внимание Мигеля и я успела вырваться. Собрав все силы, я бросилась на вампира. Пролетев по инерции, мы оказались у каменного ограждения. Еще один удар в грудь и Мигель будет на дне ущелья.
В тот самый момент, когда с разворота я ударила ему в грудь, вампир оказался прямо передо мной. Мой кулак пробил его грудную клетку, в следующее мгновение его черное сердце оказалось в моей руке.
В последний удар я вложила все свои эмоции, свой страх за близких, свою любовь к родным и Веберам – они бы погибли, оставь я вампира в живых. Никто не должен узнать правду обо мне, иначе все дорогие моему сердцу люди окажутся в смертельной опасности.
Когда я вытащила руку с небьющимся сердцем вампира, удивление отразилось на лице каждого из нас. Никогда прежде, мне не удавалось сделать ничего подобного.
Солнце коснулось моста Крови. В его прямых лучах мост как никогда имел полное право так называться: все вокруг оказалось залито каплями крови, моей и вампира. Во время сражения я не чувствовала его острых ногтей и не слышала звуков раздираемой плоти.
Солнечные лучи скользнули по волосам вампира, от них пошел дым. Мигель начал отходить от меня, оступился и ударившись о парапет, стал падать в ущелье.
Дым пошел и от его лица, по мере того как солнце касалось его бледной кожи. Начали появляться ожоги.
Но даже с вырванным сердцем вампир представлял опасность.
Словно в замедленной съемке, я увидела спешащую ко мне Нину, обернувшись к вампиру я посмотрела сначала на него, потом на сердце в своих руках. Очень медленно я разжала непослушные пальцы один за другим и наклонила ладонь. Сердце с неприятным шлепком упало на каменные плиты. Я снова посмотрела в глаза вампира – он уже наполовину наклонился над пропастью. Но в последнюю долю секунды, до того как его ноги оторвались от моста, он рывком, собрав оставшиеся у него силы, вытянул вперед обожженную руку и схватил меня за руку, где еще секунду назад покоилось его сердце.
Мои ноги оторвались от каменных плит, тело опасно наклонилось вперед. Вампир был уже на той стороне, увлекая меня за собой.
– Ты моя! – Захлебывающийся смех разнесся на несколько миль, но быстро стих, сменившись ужасным криком. Вновь кричала Нина.
Падая с моста, я успела уцепиться левой рукой за небольшой выступ. Адская боль во всем теле отозвалась мгновенно.
Запах паленой кожи и волос удушливой волной ударил в лицо. Знаю, не нужно было смотреть вниз – мне и без того было плохо, он я не удержалась. Вампира полностью охватило пламя, сначала медленно, потом все сильнее разгоравшееся и поедавшее на своем пути все подряд, в том числе и мою руку, за которую продолжал держаться вампир, оглашая ущелье ужасающими криками.
– Нина, я больше не выдержу! – Вместо крика о помощи из моих губ вырвался лишь свистящий шепот. В горле пересохло. Пальцы перестали чувствовать камень и онемели.
Ну, где же Нина?
В ушах стоял шум. От острой боли во всем теле, в глазах стало темнеть.
Один за другим пальцы прекращали слушаться.
Боль пересилила все.
В последний раз подняв голову вверх, я увидела склонившуюся над перилами голову подруги и улыбнулась ей. Сейчас она спасет меня!
Она в отчаянии тянула ко мне руки, но почему-то с каждым мгновением оказывалась все дальше и дальше.
Тело обрело легкость и невесомость. Я посмотрела вниз, больше не ощущая рукой тела вампира. То, что осталось от Мигеля полыхало ярким пламенем и уменьшалось на глазах. Какой-то частью мозга я знала, что до воды не долетит ничего – он сгорит полностью.
Я знала, что падаю в пропасть, но не боялась смерти.
Говорят, что в последние мгновения жизни перед человеком проплывает вся его жизнь: все то, что он сделал и не сделал, его семья, друзья, любимые. Ничего подобного я не видела, лишь в ушах стоял вопль отчаяния и это кричала не я.
Ну, что вы! Я не настолько храбрая и невозмутимая, как вы могли бы подумать.
Я бы сейчас тоже закричала, но в легких не осталось воздуха и голос отказывался повиноваться моей воле.
А потом, я во всех подробностях увидела небольшую речку с острыми камнями. Как показала практика, вода оказалась ледяной.
Глава двадцать восьмая. Боль
Я очнулась от ужасной боли во всем теле. С трудом открыв глаза, стало понятно – я в своем номере.
– Ты пришла в себя! – Вздох облегчения сорвался с бледных губ Нины. Я раньше никогда и мысли не могла допустить, что вампир может быть еще бледнее, но Нина одним своим видом показала, как я заблуждалась.
– Я…я так испугалась. – Нина кончиками пальцев потянулась к моему лицу, почувствовав ледяной холод у себя на щеке, я непроизвольно вздрогнула. – Прости, прости. Я сделала тебе больно! – Нина резко отдернула руку и обеспокоенно посмотрела на меня.
Я хотела сказать, что мне не было больно, но из горла вырвался только хрип. Я попыталась еще раз.
– Пить.
– О, конечно. – Она быстро взяла в руки стакан и осторожно поднесла к моим пересохшим губам.
Когда у меня не получилось сделать и глотка, Нина поставила стакан обратно на столик, бережно и насколько возможно осторожней опустилась на кровать, приподняла мою голову, и только потом поднесла жидкость к моим губам. С трудом сделав глоток, я поморщилась не столько от того, что вода категорически отказывалась стекать по гортани, сколько от отвратительного горького вкуса этого варева.
– Это настой ивовой коры, – приговаривала Нина, пытаясь снова влить в меня эту гадость. – Его приготовила Анна, он должен помочь сбить температуру.
Сделав очередной глоток, я непонимающе уставилась на нее. У меня сроду не было повышенной температуры, тем более жара. Да и сейчас мне было то жарко, то холодно, но я отнесла это к последствиям от купания в ледяной воде.
Увидев, что я продолжаю смотреть на нее, Нина пояснила:
– У тебя жар. Пожалуйста, сделай еще глоток.
– Как я выжила? – Каждая буква давалась с трудом.
Наконец, Нина отставила стакан в сторону и осторожно уложила меня на постель, укутав до подбородка.
– Вода. Она смягчила падение. Ненамного, но этого хватило.
– У меня все тело болит, словно не осталось ни одной не тронутой клеточки.
– Вполне вероятно. – Вид у Нины был очень озабоченным. – Раньше ты никогда не получала столько ран. Что ты чувствуешь?
– Боль. Одну сплошную боль. – Послушавшись подруги, я прислушалась к своем у телу и вдруг почувствовала одну странность – болела только половина тела – только верхняя ее часть. Я попыталась пошевелить руками – пальчики двигались, на большее не хватило сил.
– Элла? – Осторожно спросила Нина.
– Подожди!
Я пыталась уже раз в третий пошевелить пальцами на ногах, но у меня ничего не получалось.
Вдруг я ясно поняла весь ужас сложившейся ситуации, безумно захотелось плакать, но даже слез не осталось.
– Нина! – Тихо позвала я.
– Да! – Немедленно отозвалась подруга. – Тебе что-то нужно?
– Да. – Собравшись с силами, произнесла я: – Пожалуйста, сделай для меня одну вещь.
– Все, что угодно.
– Дотронься до моих ног.
Я видела, что эта просьба поставила ее в тупик, но она, не говоря ни слова, выполнила все, что я просила.
Я ничего не почувствовала!
– Сильнее!
– Но…
– Сильней!
Я видела, что она немного сильней сжала мою ногу, но результат был тот же.
– Элла, ты же не хочешь сказать… – Тяжело вздохнув, она покосилась на мои беспомощные ноги, но не смогла произнести ни звука.
– Я парализована ниже пояса, – спокойно констатировала я, хотя внутри меня все кричало от отчаяния.
– Нет… НЕТ! Этого не может быть! – Нина упала на колени перед кроватью и стала осторожно ощупывать мои ноги. – Нет. Просто от боли ты ничего не чувствуешь. Боль пройдет и все будет хорошо.
– Нина…
– Нет.
– Нина.
– Я не верю. Ты – элин. Ты поправишься, иначе и быть не может.
– Нина, посмотри на меня.
Она подняла на меня полный боли взгляд.
– Не может быть.
– Ты знаешь, что это правда.
– Кровь! Моя кровь тебе поможет.
Она уже собралась перекусить себе вены на запястье, когда я ее остановила.
– Милая, ты забыла? Кровь вампира убьет меня не хуже его укуса.
– Но что же делать? У тебя сломано столько костей, что я даже затрудняюсь ответить. Множество открытых переломов, пострадали внутренние органы. Кое-что, конечно, начинает срастаться, но намного медленней, чем всегда. Ноги! О, Господи! – Ну, вот. Вампир впал в истерику, только этого мне и не хватает.
Каждый вздох отзывался тупой болью в груди. Левая рука так и осталась неподвижной. Все тело – сплошной синяк. Я парализована. А единственное существо, на которое я могу положиться, в данный момент мечется от окна к двери и обратно, вызывая дополнительную головную боль.
Глаза начинают закрываться сами собой, бороться с усталостью и болью становится все трудней. Я уже практически отключилась, когда слова Нины выдернули меня из оцепенения, в которое я впала.
С трудом открывая рот, я произнесла слабым голосом:
– Что ты сказала о Веберах?
– Доктор Вебер сейчас должен находиться в Будапеште на какой-то медицинской конференции. Брайан говорил мне об этом. – Наконец, она перестала мельтешить перед глазами.
– Нина, нет.
– Нам нужен врач. Что если кости срастутся неправильно? И ты уже никогда не сможешь ходить! Он посмотрит, что с твоим позвоночником и может, сможет помочь.
– Нет!
– Прости, Элла, но это наш единственный шанс.
– Я запрещаю те…
Мне ничего не удалось сказать – было уже некому. Как же я ненавижу эту способность вампиров мгновенно перемещаться.
Думать о том, что будет, стоит только доктору Веберу узнать, кем я являюсь – мало удовольствия. Впрочем, я не могу думать связно – боль не позволяет ни на чем сосредоточиться.
Очнувшись, я почувствовала на лбу чью-то прохладную руку. С трудом разлепив отекшие веки, я увидела склонившуюся надо мной Аннушку.
– Прости, я разбудила тебя.
– Ничего.
– В таком случае, нужно выпить отвар.
От одного упоминания этой гадости я скорчила гримасу отвращения и тут же задохнулась от боли.
– Ну-ну, не так уж это и противно.
Я с недоверием приложилась к кружке и осторожно стала делать глотки.
– Вот и умница.
– Нина.
– Она еще не вернулась. Сказала, что приведет доктора.
– Мне жаль, что мы причиняем сам столько неудобств.
– О чем ты? – Отмахнулась Аннушка. – Никаких неудобств. Ты делаешь доброе дело.
– Откуда…
Аннушка включила прикроватную лампу и поправив одеяло, улыбнулась мне. Я и не заметила, как спустились сумерки.
– Отдыхай и не о чем не волнуйся. Твой секрет никто не узнает.
Я снова провалилась в беспамятство, как ни боролась с этим.
Волны боли накатывали одна за другой непрерывным потоком. Определить конкретный источник было просто невозможно.
Я чувствовала, как медленно затягиваются мелкие ранки и ссадины. Уже и лицо не казалось таким огромным, но пошевелиться и не вызвать этим новый приступ боли, представлялось несбыточной мечтой.
Темнота окружила непроглядной стеной, отгородив от внешнего мира. Даже на то, чтобы открыть глаза требовалось невероятное количество усилий.
Мне было больно! Неутихающая бесконечная боль. Мне уже стало казаться, что я родилась с ней и больше ничего не существует, кроме нее, когда что-то обжигающе ледяное прикоснулось к сломанной ключице. В этот раз боль оказалась настолько острой, что я застонала и глаза, полные слез распахнулись, уставившись в обеспокоенные зеленые глаза того, кто стал причиной этой боли.
Доктор Вебер собственной персоной.
Нина все-таки нашла и привела его сюда.
– Я причинил тебе боль, прости. Это было необходимо, иначе кость может срастись неправильно.
В глазах доктора светилось столько добра и понимания, что на этот раз слезы облегчения полились из глаз.
– Милая, как ты себя чувствуешь?
С трудом повернув голову, я взглянула на Нину.
– Страдаю от безделья. А сама как думаешь? – Прохрипела я.
– Доктор Вебер тебе обязательно поможет. Я обещаю.
– Не стоило его в это втягивать.
– Ты парализована! О чем тут можно спорить? – Она гневно сверкнула глазами.
Пока мы спорили и сверлили друг друга глазами, док быстро, но осторожно, насколько это возможно в моем состоянии, провел ревизию неповрежденных органов или поврежденных, которых, разумеется, было больше, намного больше.
– Ммм… Нина. – Тихо окликнул мистер Вебер.
– Да? – Она тут же обеспокоенно повернулась к нему, напрочь забыв о нашем молчаливом споре.
– Нина, ты вроде говорила, что Элла упала сегодня утром в горное ущелье.
– Да-а. – Протянула Нина.
– Но я вижу тут следы, которые невозможно получить при подобном падении.
Нина молчала.
– Но не это смущает меня в данный момент. – Он неуверенно дотронулся до моей правой скулы, где еще пару часов назад красовался огромный кровоподтек. – Судя по всему, этим ранам уже как минимум пара дней, некоторые кости начали срастаться.
Нина продолжала молчать. Не получив ответ на невысказанный вопрос, док поднял глаза и в упор посмотрел на Нину, потом перевел взгляд на меня, глубоко вздохнув, повернулся к небольшой сумке, лежавшей на углу кровати.
– Ладно, не ходите говорить – не надо. – Недолго порывшись, он извлек небольшой футляр. Потянув за молнию, он открыл коробочку и достал какую-то ампулу, вскрыл ее. – Я сейчас введу тебе морфин и перевяжу самые ужасные раны.
Я видела как док вводит в мою вену иглу, но ничего не почувствовала – одной боли больше, одной меньше – какая, в сущности, разница.
Спустя пару минут болезненные ощущения стали притупляться, медленно и неохотно. Но боль не ушла совсем – немного утихла, но и этого оказалось достаточно, я словно погрузилась в океан спокойствия и умиротворения. Я наслаждалась неожиданно наступившей передышкой, когда краем уха услышала возмущенное восклицание Нины. Она о чем-то яростно спорила с мистером Вебером. Я прислушалась.
– Нет. Это исключено.
– Но ей немедленно нужно попасть в больницу: томография, рентген. Я не смогу без них увидеть полную картину поврежденных органов.
– Док, я сказала – нет! Элла ни в коем случае не должна попасть в больницу. Именно поэтому вы находитесь здесь. – Глубоко вздохнув Нина умоляюще посмотрела на Вебера. – Прошу вас, только вы сможете помочь!
Доктор переводил взгляд с меня и обратно на Нину и, в конечном счете, остановил свой взор на открытом переломе голени правой ноги, предусмотрительно не накрытого одеялом. Нина попыталась вставить кость на место насколько возможно, поэтому кожа вокруг раны начала понемногу затягиваться.
– Это полное самоубийство – без необходимого оборудования и нужных лекарств Элла может умереть, – медленно, очень медленно доктор поднял свои глаза и вперив их в мои, произнес слова, от которых появилась боль, которую было не унять и лошадиной дозой обезболивающего, – Что я тогда скажу своем у сыну?
Я слишком много плачу в последнее время и не в силах это контролировать.
После слов доктора, перед глазами вспыхнуло лицо любимого, которое я так долго пыталась забыть: темные шелковистые волосы, полные чувственные губы, глаза цвета… О Боже, что я делаю? Мне и без этого очень больно, а если я и дальше буду предаваться несбыточным мечтам, то никогда не поправлюсь.
– А…а.
– Нина, держи ее крепче, нужно вправить сустав на место…
Я видела, как мне вправляют руку, но боль была настолько сильной, что я ничего не слышала, кроме своего бешено колотящегося сердца. А потом темнота.
Очнувшись, я увидела доктора Вебера прижатого к дальней стене Ниной. Странная картина.
– Ну, что Док? Пришли в себя? – Нина медленно убрала руку с его горла, но не отпустила полностью, внимательно следя за каждым его движением. Мистер Вебер неотрывно смотрел на кончик скальпеля, с которого на деревянный пол упала капля крови. Его ноздри судорожно втягивали в себя воздух, а в глазах читался голод.
– Док…
Я поняла, что тут произошло – кровь элина не оставит равнодушным ни одного вампира, каким бы добрым и хорошим он ни был.
Видя, что сделала моя кровь с одним из самых прекрасных и великодушных существ известных мне, я испытала ужасную усталость. Хотелось закрыть глаза и никогда больше их не открывать. Освободиться от привязанностей, долга, любви – от всего, что мне дорого и важно, от того, что причиняет боль, от которой сердце готово разорваться на части.
– Хорошо, Док. – Нина отступила на шаг.
– Правда, я справился с собой.
Посмотрев на Вебера, я больше не увидела клыков, выглядывающих из-под верхней губы.
– Я должен извиниться, – Доктор неуверенно подошел к кровати и осторожно потянул носом. – Никогда за все свои столетия я не испытывал такой жажды крови. Никогда мой нос не улавливал столь восхитительного аромата. Я не знаю, что на меня нашло. Нина, как тебе удается контролировать себя?
