Текст книги "Кошкин муж (СИ)"
Автор книги: Таня Балер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Грудь
– Или этот Витя тепло в другом месте находит.
– Он здоровый и одинокий, а Машка сама к нему в гости напрашивается.
– Может, всё было. Не все о таком тебе захотят рассказывать.
– А зачем мне рассказывать? Он с Вадимом разговаривал, а я влезла. Виктор считает, что в ней загадки нет.
– Понял, что она простая как деревянная доска? – всё-таки позволила себе хоть чуть-чуть выразить свою нелестную оценку подруги сестры Любовь.
– Для доски Маша слишком фигуристая. Он прямо говорить не стал, но походу она ему товар показала, а он даже потрогать не захотел.
– Какой товар?
– Господи, замуж вышла, а умнее не стала. Она его в сообщениях соблазняла, какую-то часть себя скинула, так сказать, показала свои активы, чтобы приманить.
– А моё замужество тут причём?
– Наверное, это потому что Стас никуда от тебя не уезжает, – нашла Татьяна объяснение её недогадливости. – Когда Вадим на вахтах был, мы такое практиковали. Заходишь в магазин белья, выбираешь что-нибудь яркое, идёшь в примерочную, надеваешь, делаешь фотку и шлёшь ему.
– И он на них смотрит и маст… Зачем я спрашиваю такое?
– И если ему очень нравится, муж перезвонит, чтобы уговорить тебя этот комплект купить. Спросит цену и скинет, сколько нужно, если у тебя нет доступа к его карточке. Пробуй как-нибудь.
– У меня внутренняя красота, её через селфи не передать.
– Ты поздно сексом заниматься начала, поэтому грудь позже выросла. Или наоборот, грудь поздно выросла, и только тогда секс начался, но сиськи не главное, у мужа спроси. Полторашка у тебя или почти тройка – неважно, у мамы с папой хорошие гены, мы все симпатичные получились.
Размеры для сравнения были взяты не с потолка. Волосы старшей дочери Кошкиных были на оттенок темнее чем у средней. А ещё она была на пару сантиметров выше и стабильно на десять килограмм больше. И эти килограммы хранились не на животе, а ушли в грудь, плавность плеч и округлость бёдер.
– Не буду я такое спрашивать.
А в это время в своей комнате о женской груди думал Стас Станиславович Дубравин.
Первый раз за годы, прошедшие с той трагедии, он забыл о дне рождении несостоявшейся жены. Он не запутался в числах, так как помнил какой сегодня день и связанные с ним даты поставок. И не был погружён с головой в работу, ведь нашёл возможность уйти пораньше, чтобы закупить продукты и приготовить вкусный ужин для простуженной Любы.
Анне Михайловне должно было исполниться тридцать семь. Сейчас пять лет разницы уже не кажется существенными, но когда они только начали встречаться, четверокурсник чувствовал себя глупым и несуразным рядом с блестящей аспиранткой. Умишком он не дотягивал, и дорогими подарками на деньги отца такую девушку не покорить, поэтому он приносил кофе, подсовывал милые записочки с комплиментами и пожеланиями, провожал, а потом совсем влюбился и начал писать в её честь стихи.
Девять месяцев. Сколько женщина вынашивает ребёнка, столько он добивался любимую, доказывая свою серьёзность.
Следующие два года Стас был счастлив в отношениях с ней и позвал замуж. А Аня, прежде чем дать согласие, совершенно неожиданно капризно вытребовала с него обещание, что когда она начнёт стареть, он без споров подарит ей подтяжку груди и разглаживание морщин у глаз, чтобы никто не задавался вопросом, чего молодой тридцатипятилетний мужчина делает рядом с тёткой за сорок.
И вот, впервые забыв об этой важной дате, он вдруг подумал, что в таком возрасте, наверное, нужно уже подтягивать грудь. Увеличивать не надо, у Ани она от природы была крупной и мягкой, а после рождения ребёнка, стала бы ещё больше. Тогда она к материнству не была готова, но к тридцати пяти годам Аня бы достигла достаточного карьерного роста, чтобы реализоваться и без страха взять на пару лет перерыв.
Хотя уверенности в этом нет. Мнение Стаса никогда не было в их отношениях решающим, ведь он изначально воспринимался молодым мальчишкой, и ему приходилось из кожи вон лезть, чтобы любимая женщина видела в нём равного ей партнёра, но о том, чтобы иметь на неё влияние, не было и речи.
Тридцать семь… Интересно, какой бы она сейчас была?
В работе профессор или какой-нибудь зам декана Анна Михайловна, обладая незаурядным умом и высокой грудью, числилась бы звездой своего факультета. А в личной жизни она была бы женой Стаса или кого-то другого более достойного и подходящего ей мужчины.
И как он мог забыть об этой дате? Может, он и следующую годовщину со дня той трагедии пропустит?
Урод.
Ещё и о сиськах думает.
И на этой мысли испорченный разум даже сравнил то, что видел и трогал хозяин годы назад, с тем, что мелькает перед глазами чаще всего теперь – с Любой.
Голой Стас жену не видел, но после душа она ходит в пижаме без лифчика, так что несложно представить, что там у неё под футболкой. И в выходные дни плотные бюстгальтеры уступали место топикам. В одном белье Люба перед мужем не дефилировала, но он непроизвольно подмечал, как на спине под футболкой прорисовывается не застёжка, а полоска ткани. Да и стиральная машина с сушилкой у них были на двоих, и, пойдя на поводу любопытства, Стас даже умудрился пощупать эластичные тряпочки на тонких лямках. Они делали Любину грудь меньше, но зато, если сверху была надета лёгкая и тонкая ткань, можно было заметить обрисовавшиеся горошинки сосков.
Что тут скажешь? Люди животные, подчиняющиеся инстинктам.
Вина, религия или что-нибудь другое, ставшее причиной осознанного воздержания, но мужик всегда заметит симпатичную девушку, и что-то внутри него встрепенётся и запечатлит в памяти кадр с волнующей его организм привлекательной частью женского тела. Стас исключением не был, пусть и отлично себя контролировал, держась выбранного курса. Но контролировать действия и слова можно, а вот мысли нет. Короче, он вспомнил, что сегодня за день, и, вместо того чтобы предаться печальным раздумьям, сконцентрировался на грудях. Точно урод.
Надо немедленно на кладбище съездить.
Это можно было бы сделать завтра, но Стас мало того что забыл, так ещё и посмел думать о груди и словно оправдывать себя, а это уже совсем низко.
Поэтому он вызвал такси и, бросив Любе, что отъедет ненадолго по срочному делу, отправился на кладбище через цветочный киоск. К имениннице без цветов нельзя.
Неглиже
В воскресенье супруги снова общались с Дубравиным старшим, и после этого Любе пришлось бежать за коньяком, ведь кроме бутылочки вина в доме спиртного не было, а хотелось продезинфицироваться чем-нибудь покрепче.
Конечно, хлебать с горя коньяк вприкуску с лимончиком Стас не стал, но от предложения жены, плеснуть в кофе, не отказался. А больше Люба ничем ему помочь не могла, так как сама была немножечко в шоке.
Её свекор на экране телефона был одет как минимум в футболку. Что там внизу, было не видно, он сидел за столом и планшет снимал его полностью седую шевелюру, лицо, плечи и грудь.
И всё было как обычно. Мужчина сообщил, что здоровье его в порядке, отчитался, сколько таблеток осталось, похвалился тем, что съездил в город и купил новую лопату к снежному сезону, чтобы двор чистить, а то та, которая у него есть, узкая и тяжёлая. На этом Стас и Люба с улыбками переглянулись, так как ещё прошлой весной обсуждали, что в хозяйстве сельскому жителю не будет лишним электрический снегоуборщик. Раз с газонокосилкой он справляется, то и с этим агрегатом должен, осталось только выбрать подходящую модель и привезти с собой, когда поедут проведывать его.
А когда пришла очередь им отвечать на традиционные вопросы о своём житье, за спиной Дубравина старшего проплыла женщина в неглиже. То есть это могло быть белой ночнушкой или летним сарафаном из очень тонкой ткани, но при её виде на ум пришло именно «неглиже».
Наверное, это из-за того, что за те секунды, пока мадам проплывала на заднем фоне, удалось заметить, что под полупрозрачной вещичкой белья нет. Только женское тело. Сбитое и немолодое. И почти не седое. Настолько не седое, что отсутствие эпиляции в зоны бикини было заметно сквозь тонкую ткань неглиже. Специально в район волосатого куста никто не смотрел… Оно само!
Молодые супруги ничего спрашивать не стали, только хлопали глазами, осознавая увиденное, и вскоре Станислав Викторович сам всё объяснил, когда подозвал свою Лидочку поздороваться с «детьми».
Во второй раз на экране женщина появилась гораздо ближе и уже в накинутом на шею и повязанном за спиной широком фартуке, скрывающем всё, что должно быть скрыто.
Она поздоровалась, назвав их по именам, улыбнулась, помахала в камеру и удалилась, сославшись на то, что они проспали завтрак, а уже пора обед готовить.
– Мне вчера котлет из щучки пообещали, через часок будет пир живота, – поделился с ними радостью пожилой донжуан, потерев подборок. – А вы дома не сидите. Своди, Стас, Любу в ресторан, есть что отметить.
– Ш-ш-что отметить? – заикаясь, спросил его сын.
– Вы молодые, здоровые и любящие, а сегодня выходной. Какой ещё повод нужен?
И пока молодые и здоровые снова начали дышать, так как оба затаили дыхание, представив, что за повод для всеобщего праздника может иметься у старика и дамы в неглиже, до них из динамика донёсся женский голос:
– Стасюнчик Викторович, тебе свеженького чайку заварить?
– Я сам нам чай приготовлю, – отвернувшись в сторону, повысил голос, отвечая, свекор, а после спокойно продолжил расспрашивать их о фабрике, погоде и знакомых.
Привычный трёп помог Любе сбросить с себя ступор, и, не удержавшись, она склонилась поближе к камере и шёпотом полюбопытствовала:
– Вам уже повезло, и на Новый год дома вместе нас встречать будете?
– Время ещё есть, поглядим, как оно получится, – крякнув, подмигнул ей свекор и попытался поговорить с сыном, но тот отвечал невпопад, и они быстро распрощались.
– Когда твой папа сказал про отметить, я на секунду подумала, что ты скоро станешь старшим братом. Если ей лет пятьдесят девять, и яйцеклетки не закончились, а Стас Викторович примет таблеточку, то это возможно.
– Не произноси такое вслух, – весь передёрнулся Стас.
– А ты на что подумал?
– На свадьбу.
– Одно другому не мешает. Даже наоборот, они друг из друга выходят. Как честный мужчина он обязан жениться. Хотя тут ещё вопрос, кто кого совратил. Кажется, Лида не из стеснительных старых дев.
– Зачем ты такое говоришь? Я же всё это начинаю представлять, – схватившись за голову, совсем расстроился впечатлительный Стас, после чего Люба побежала в магазин за коньяком.
Заев этот во всех смыслах горячительный кофейный напиток бутербродами, Стас захотел обсудить познавательный видеозвонок. И тут снова проявилась разница в их воспитании.
Конечно, Люба не была готова лицезреть телеса посторонней женщины, но для Кошкиных физическое проявление любви не было чем-то вызывающим. А вот её супруг рос в других условиях, был уже старшеклассником, когда мама нашла себе мужа, и интимная жизнь взрослого поколения с ним не пересекалась.
– На здоровье не жалуется, настроение отличное – всё нормально, переживать не о чем.
– В каком месте нормально? Папу окучивает Лидочка. Ты видела, какая она? Он же под ней задохнуться может!
– А чего ты хотел? Считаешь, старики должны интересоваться только внуками, ходить в церковь и присматривать себе место на кладбище?
– Не утрируй, на пенсии нужно жить, а не доживать, – уже без огонька произнёс озабоченный здравием и благополучием родителя сын.
– Я не утрирую, есть и такие, а есть другие. У моих вот любовь четвёртый десяток держится, да такая большая, что они нас даже не планировали толком, само как-то получалось. А твой отец свою на седьмом десятке встретил. За них можно порадоваться, – потянуло Любовь на философские размышления. – Даже кое-чему поучиться.
– Ты шутила надо мной или действительно полагаешь, что они родить могут?
Люба выждала паузу, обдумав такую вероятность, и ответила:
– Скорее, от этого они могут какую-нибудь половую болячку подхватить, чем забеременеть.
– Половую болячку, – растеряно повторил Стас. – Как герпес и всё, что у венерологов лечат? Если от этого не умирают, то пусть развлекаются, – кажется, начал смиряться с происходящим он.
– Тебе надо к таблеткам в корзину заказа несколько пачек презервативов положить.
– Как-то неприятно ты меня успокаиваешь, жена.
На стороне
Знаете это чувство, когда спокойно занимаешься своими делами, а твой муж вдруг подрывается и куда-то сваливает в тёмный вечер?
Люба вот узнала.
В такой ситуации тебя охватывают растерянность, любопытство, раздражение и нотки тревоги. А ещё капелька облегчения.
Когда в голове нет тумана и тяжести, нос дышит, и кожа возле него не зудит, всё воспринимается иначе. А именно взаимодействие с Сергеем.
Их общение не было вынужденным, Люба не заставляла себе быть милой, она просто была расслаблена, и всё шло само собой. Флиртом и заигрыванием это назвать было нельзя, но между ними возникло что-то вроде симпатии, а это, наверное, не есть гуд для добропорядочной замужней женщины.
А вот если у мужа тоже имеется косячок, то можно простить себе нового приятного знакомого.
Подвезли её, конфетой угостили, на фоне побега мужа в ночь это такие незначительные глупости.
А уж если вспомнить, что брак фиктивный, то все вопросы вовсе отпадают.
Уснула Люба раньше возвращения Стаса, и тема, где он пропадал, не поднималась.
Но с тех пор, что-то изменилось.
Люба впервые задумалась о том, что если у такой фригидной ледышки как она гормоны шалят, то у Стаса, который точно умеет любить и быть во всех смыслах этого понятия в серьёзных отношениях, зов плоти молчать годами не может.
Вероятность, что он найдёт свою любовь, она не рассматривала, ровняя Дубравина младшего на своего дедушку, что всю жизнь любил жену, и даже после бабушкиной смерти хранил её светлый образ в сердце.
Но что мешает Стасу выпускать пар со случайными девицами? Он ведь ещё молодой мужчина.
Люба не рассматривала вероятность появления у него постоянной любовницы.
Такие отношения ему не нужны, да и фиктивную жену он бы так не подставил… а вот проститутки.
Так Дубравин младший может получить необходимое. Никаких ужимок, разговоров, ненужных расшаркиваний и романтического флёра – прозрачная сделка.
Конечно, Стас не будет ходить по непонятным баням и придорожным гостиницам. Другое дело воспользоваться услугами профессионалки. Ведь в каждой профессии есть специалисты. Продажа «любви» не исключение.
Занятой мужчина может обратиться к какой-нибудь специалистке, что сдаёт анализы каждые пару недель, следит за собой и принимает клиентов в чистой квартирке, не забывая менять простыни.
Здравомыслящая Люба понимала, что мир большой, а все люди разные, и то, что она чего-то не видела своими глазами, не значит, что этого не существует.
Но понимание, широта взглядов и терпимость не отменяют вредность, обидчивость, ревность и даже некую зависть.
Как такового повода для претензий к мужу у Любы не было. Стопроцентную верность фиктивный брак не предполагает, тут главное транслировать картинку добропорядочной пары для окружающих.
Но он же, блин, даже не объяснил, куда и почему сорвался!
Разве с друзьями так поступают?
Допустим, они не прям кореша с детских лет или родственные души, но и чужими людьми не являются.
Даже больше. Не каждый способен так легко и хорошо существовать на одной территории с посторонним человеком. А они без особого труда вписались в близкий круг друг друга и без раздражения делят кухню и санузел, завтракают и ужинают, проводят выходные вместе. А это многое значит, при условии, что объединяющего организмы и помогающего сглаживать конфликты секса, как это бывает у обычных пар, между ними не происходит.
Поэтому, хоть Люба и искреннее поддерживала Стаса, но инстинктивно выбрала такую неприятную для его тонкой душевной организации манеру «успокоения», мстя за ту его странную отлучку, заставившую её тревожиться о нём.
Но специально она ему не врала, действительно, считая, что Виктор Семёнович может жить с тем, с кем ему хочется. Главное, чтобы они были одеты, когда выходи на связь. Потому что неглиже Лидочки… бе…
Это стало таким же неожиданным ударом для психики, как голая задница Стасика на Наденьке, что не так давно встретилась ей в спальне мужа.
После познавательной беседы со старшим поколением остаток воскресенья они оба были пришибленными. Ни аппетита, ни желания проветриться не было. И впечатлительные супруги после кофе с коньком пили зелёный чай вприкуску с горячими бутербродами и смотрели вместе телевизор, пока не пришло время расходиться спать.
А во вторник Люба снова оказалась в машине Сергея.
Она не поджидала его и не напрашивалась в машину. Кто виноват, что днём выпал снег, а к концу рабочего дня растаял, образовав лужи и грязь, по которым не хотелось топать домой? Вот Любовь в осенних ботиночках и оказалась на остановке и не стала отказываться побыстрее транспортироваться к дому, когда уже хорошо знакомое авто притормозило чуть в стороне.
– Что нового? – спросила она после обмена приветствиями.
И вроде бы о старых делах ей известно не было, но всю дорогу они болтали, как встретившиеся после переезда бывшие соседи, успевшие подружиться.
И когда машина остановилась у нужного подъезда, Люба даже слегка расстроилась, так как они не успели обсудить, какой интернет провайдер лучше подходит для домашнего использования.
– Забей себе мой номер, – предложил Сергей, когда пассажирка, со смешком поблагодарив за доставку, отстегнула ремень безопасности. – Я в разное время освобождаюсь. Если ты будешь звонить, когда…
– Каждый вечер тебя дёргать? Я не такая наглая, – остановила его Люба.
А потом вспомнила о муже. Он за чем-то необходимым ему в ночь сорвался, значит, и ей можно получить хоть чуточку удовлетворения, комфортно добираясь до дома в приятной компании вкусно пахнущего мужчины.
– Забей мой номер в вотсап. Я обычно в пол шестого в этом направлении шагаю, если будешь неподалёку и захочется плюсик в карму за доброе дело, маякнёшь, я тебя подожду.
Так замужняя Люба обменялась контактами со свободным и симпатичным мужчиной.
На природе
Вечер пятницы и субботу Кошкины старшие чудесно провели время наедине.
Софья в телефонном разговоре со средней дочерью упомянула, что у них с мужем в этом месяце годовщина знакомства, и Люба вызвалась взять к себе младшую сестру с ночёвкой. Ну а Стасика к Татьяне сплавил глава семьи, когда жена напомнила ему о дате и сказала, что Иришки дома не будет. Конечно, без хамства и наглости, а сначала спросив у зятя, не против ли он пустить к себе на ночь шурина.
А Вадим мало того что не отказал в просьбе, так ещё и замутил общий сбор. То есть пятницу младшие дети Кошкиных были у своих старших сестёр, а в субботу Танин муж вытащил близких жены и своих на шашлыки.
– Я мясо замариновал, – предупредил он. – Мама салаты накрошит.
– Тогда с нас напитки, – сказал ему по громкой связи Стас. – И конфеты. И сосиски купим, – повторил он за самой младшей Кошкиной, шептавшей ему свои пожелания.
Софья с Алексеем заехали за сватами, Виктор на своей машине привёз Вадима, Таню и Стасика, а Стас, Люба и Иришка добирались на такси через крюк, чтобы захватить Машу. Потому что зачинщики сего мероприятия позвали на шашлыки не только родных, но и двух друзей.
Последние осенние выходные выдались холодными, но зато несколько дней не было ни снега, ни дождя, а от ветра благоустроенную для отдыха поляну защищали деревья. Пока достали вещи, пока угли прогорели, пока подготовили сидячие места для всех – прошёл почти час, и есть хотелось зверски.
Мужчины скучковались вокруг мангала, довольная Иришка, обжигая язык, кусала лопнувшую сосиску прямо с шампура, а Танина свекровь руководила остальными, кому резать хлеб треугольниками, кому достать салфетки, кому сделать к мясу соус из майонеза и кетчупа, а кому не лезть к контейнерам с салатами, чтобы они не заветрелись.
А когда первая порция шашлыка была выложена на плоское блюдо, и раздался цок от встречи рюмок с коньяком и металлических кружек с вином или соком, поднятых за то: «как здоровы, что все мы здесь сегодня собрались», сквозь гонимые ветром облака на мгновение выглянуло солнышко, и всем стало теплее.
Соскучившаяся по родителям самая младшая представительница Кошкиных рассказывала им, как проводила время в гостях у Любы и Стаса, и что они устроили вечеринку в пижамах.
– … прогнали спать одного в другую комнату, чтобы секретничать! – делилась девочка гордая тем, что взрослая сестра ночью спала с ней, а не мужем.
А через несколько минут та самая сестра получила подло шишкой в затылок.
– Упс! Я в плечо целился!
– Щас я тебе прицел то починю!
Наверное, замужней даме не пристало гоняться за братцем. И уж тем более пользоваться помощью старшей сестры, толкнувшей родственичка, когда тот прибегал мимо, из-за чего Стасик запнулся, и ей удалось его уронить, упасть сверху и засунуть ледяные ладони ему под ворот куртки, накрыв теплую шею.
Но с другой стороны, выбор был невелик, потому что остальные присутствующие здесь жёны миловались или просто сидели рядышком и вели беседы со своими мужьями. А её супруг не первую неделю какой-то заторможенный и витает в своих мыслях. Кажется, это началось после той его непонятной отлучки поздним вечером. Люба не спросила, куда и зачем его тогда понесло, и теперь жалела о том, что отнеслась с уважением и пониманием к его личным делам.
Так вот Дубравин младший не сидел рядышком с женой, а наматывал круги вокруг оккупированной ими поляны, периодически останавливаясь, чтобы достать из кармана телефон, что-то в нём посмотреть, покачать головой, пошевелить губами и продолжить движение.
Поэтому Любе ничего не оставалось, как придумать себе занятие вроде шуточной потасовки с братом и догонялок с сестрой, чтобы не врать родным о проблемах на фабрике, когда они поинтересуются, что с её мужем.
И она сама не поняла, как оказалась рядом с Виктором. Просто в один момент обнаружила, что он со словами:
– Давай погрею, – взял её замёрзшие ладони в свои большие тёплые руки.
Между их лицами было приличное расстояние, так что никакого чужого дыхания у губ или шёпота на ушко, всё чинно и благородно. Дружеский жест и только.
Но Любе всё равно стало не по себе от такого контакта. То есть её организм всё устраивало. Разливающиеся по телу тепло и трепет от уверенного прикосновения горячих мужских рук будоражили. А вот её голова считала это неприличным. Но никто не заметил эту неоднозначную сцену, потому что раздался громкий смех, на который все обернулись.
Запрокинув голову, Маша звонко хохотала, схватившись за плечо Стаса.
Со стороны можно было подумать, что он искромётно пошутил, вызвав такую бурную реакцию, что у собеседницы подогнулись ноги, и потребовалась опора, чтобы устоять.
Вот только Любовь знала, что её муж человек многих талантов, но определенно не юморист.
А если приглядеться к парочке внимательней, то по растерянному выражению лица Стаса ясно, что он в смятении и, вероятно, не сказал и не сделал ничего, чтобы вызвало подобный отклик. Да и Маша, стянув с головы шапочку, эффектным движением откинула назад волосы, сменив смех на красивую и, будем откровенны, завлекающую улыбку на губах.
– Это она Стаса клеит или для тебя рисуется? – отвернувшись от почему-то кольнувшего грудь зрелища, севшим голосом, словно эта она, а не подруга сестры заливалась смехом на холоде, спросила Люба Виктора.
– Кажется, она кидает сети во все стороны, не глядя, – расплылся в ухмылке мужчина, но сразу осёкся, видимо, вспомнив о её семейном положении. – Не бери в голову, Машка неплохая, но иногда жажда внимания проигрывает здравому смыслу.
После шашлыков пришла очередь для полутора литрового термоса с чаем и гитары.
Теперь уже все сидели рядышком, женатики получили одну большую кружку на пару, а свободные – каждый по маленькой. Маша, подсевшая к гитаристу, держала и его кружку, пока сам Витя перебирал струны инструмента.
Ах! Как же он пел!
