Текст книги "Кошкин муж (СИ)"
Автор книги: Таня Балер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Цветочный вопрос
Также в среду Люба озаботилась скромным презентом для Сергея.
А что? Он ей не чужой.
Если уж на то пошло, последние пять лет она больше не подстраивала себя под форму «нормальности», пытаясь строить отношения, которые само собой должны привести к занятию сексом, потому что все это делают. Поэтому на фоне объятий с родственниками, пары поцелуев перед ними же со Стасом и случайных касаний, с ним у неё случился самый близкий и интенсивный физический контакт за долгое время.
Поэтому она купила ему килограмм конфет «Птичье молоко» и набор серых кухонных полотенец с символом наступающего года.
Ничего с сексуальным подтекстом, но зато она точно знает, что это его любимые конфеты. Да и на новом месте жительства кухонная мелочь лишней никогда не будет даже холостяку.
Однако Любовь Алексеевна совсем не рассчитывала, что мужчина тоже посчитает нужным что-то ей подарить. Поэтому неожиданные цветы произвели такое сильное впечатление.
Вероятно, он воспринял её слова о Стасе, подарившем на выходных кому-то цветы, как жалобу и обиду, и пожалел её. А жалость далеко не то чувство, которое хочется вызывать по отношению к себе у окружающих. И можно было бы гордо отказаться от этой подачки.
Люба же выбрала иной вариант. Пошла на поводу того первого приятного удивления, когда, устроившись на пассажирском сиденье и захлопнув дверь авто, обернулась к водителю и приняла протягиваемые ей цветы, сопровождающиеся поздравлением с наступающими праздниками.
Новогодней композиции не было, но девять чайных роз с зеленью в крафт-бумаге смотрелись очень симпатично.
Выразив своё восхищение и поблагодарив, Люба завела беседу:
– Так что ты решил? К родителям послезавтра или уже в январе?
– Тридцать первого поеду. Своим сказал, обрадовались. Ты завтра работаешь?
– Да, но уйду пораньше, самолёт вечером.
– В аэропорт отвезти надо?
– На такси поедем. Со Стасом, – удивилась предложению Люба, усмехнувшись. – Свёкру подарим снегоочистительную технику, а ты своим что-нибудь привезёшь?
– На прошлой неделе им привезли. Мама давно новый холодильник хотела, а для бати подарок в том, что ему тратиться не надо.
– Хороший подарок!
– От хорошего сына, – сам себя похвалил Сергей.
– А я ни с выбором, ни с доставкой не напрягалась, родителям и брату с сестрой сертификаты в магазин электроники купила, а младшей домашний комплект из туники и лосин типа костюма эльфа и денег дам, она вечно на что-то накопить пытается.
– А мне больше одаривать некого.
Тут Люба могла бы посочувствовать или пошутить о том, что у него тоже есть пусть и бывшие, но свёкры. И приободрить, сказав, что всё впереди, он не так давно переехал, чтобы обрасти толпой друзей, но она подумала о себе.
Вот как бы она не противопоставляла себя своей любвеобильной родне, они самая важная часть её жизни. Она ведь даже случайно, как сейчас, говорит о них больше чем о себе или работе. И нехватки друзей не ощущает, потому что у неё есть они.
И, наверное, Стас. Она же от них к нему переехала. Когда они разойдутся, в её близком кругу образуется ощутимая брешь.
Вот они подъехали к дому.
Люба открыла сумку, достала и вручила кулёк с подарками, и они попрощались, обменявшись добрыми пожеланиями и странным рукопожатием, которое по движению мужчины планировалось быть объятием.
Что там думал сам водитель, неизвестно, но Люба посчитала, что объятие и любой контакт губами будет знаком, что они хотят повторить то, что произошло у стены его полупустой квартиры. Нельзя сказать, что она получила всё что хотела, и её тело снова заснуло на десять лет. Но сейчас её занимали другие заботы.
Да и как она продолжит злиться на Стаса с его вдруг образовавшейся насыщенной личной жизнью, если у неё будет такая же?
А прекращать это она не желала. Ей нужно будет с разводом разбираться, родным что-то врать, квартиру искать, если ей ещё и злиться кроме себя не на кого будет, то это совсем грусть да печаль.
Стас уже был дома, приход жены не пропустил и, соответственно, букетик заметил.
– Какой цвет тёплый. Подарили?
– Подарили.
Цветы Люба поставила на кухне. Им завтра улетать, а в её комнате розам перепадёт очень уж мало внимания, жалко недолговечную красоту прятать.
И на этом цветочный вопрос должен был закрыться. Стас не поинтересовался, кто именно его подарил, то ли решив, что это повсеместная практика у них в коллективе, то ли ему в принципе не было интересно, от кого она букеты получает.
– Может, завтра на лестничную площадку вынести или на первом этаже оставить? Даже если никто себе не заберёт, то нам в мусорку его выбрасывать не придётся.
– Отличная идея. Жильцы будут проходить мимо и улыбаться.
– Улыбаться не все будут, некоторые предпочитают не получать, а дарить, – рассуждала Люба и как бы между делом спросила. – А вот ты когда цветы дарил в последний раз? Мне, когда из Питера прилетел?
– Тогда я неожиданно их взял, увидел киоск и заскочил. А недавно нужно было заказать, чтобы подготовили, – ответил Стас.
– Чтобы дарить цветы, повод не нужен. Или у тебя был?
– Я для Ани заказал две композиции. От себя и от её мамы, она просила, чтобы были именно белые лилии.
Когда муж назвал имя, в первую секунду Люба подумала, что он без стеснения озвучил имя своей тайной пассии, но упоминание о маме всё объяснило.
– Ты в субботу на кладбище был?
– И цветы на могиле оставил.
– Ох, Стас.
Нет депрессии
Мгновенно Любе стало стыдно за свою злость. Коктейль из чувства вины (ведь мысленно она в последние дни его знатно прополоскала) и жалости захлестнул её так, что она бросилась к нему с утешающими объятиями.
Особенно не отдавая отчёта своим действиям, средняя дочь Кошкиных, гладя мужа по спине, толкнула пылкую речь, сводящуюся к тому, что:
1) Она знает, как сильно он любил свою невесту, и сочувствует его утрате.
2) Время лечит, но чтобы оно помогло, нужно ему помочь, перестав жить прошлым и цепляться за своё горе.
3) Стас ещё молод, и у него всё впереди.
4) То, что у него уже была любовь, не значит, что другой не случится. Да, она может быть не такой сильной, но он ещё встретит свою женщину, и это не будет предательством по отношению к Ане.
5) А если ему больше не хочется вступать в отношения, то ничего страшного, любимую он никем не заменит, но и себя хоронить не должен.
6) И вообще он не имеет права раскисать, ведь у него отец влюбился, а влюблённые глупеют, значит, фабрику на него оставлять нельзя, а Любин папа свою работу обожает. Так что если не ради себя, то ради их отцов он должен идти вперёд.
– … в конце концов, у тебя жена есть. Хочешь пообщаться, ко мне иди, а не торчи на кладбище ещё и в холод. Я выслушаю всё, чем тебе хочется поделиться. Никому ничего не расскажу и помогу. Постараюсь помочь.
Люба не удивилась, если бы муж прижал голову к её груди и намочил кофту слезами.
А что? У него тонкая душевная организация, а она такую ободряющую тираду толкнула, проявив понимание и поддержку.
Но вместо того чтобы расчувствоваться, Стас испортил момент единения, придравшись к словам.
– Оставить фабрику? Я, по-твоему, в депрессии и на гране самоубийства? – дёрнулся и выпутался из её рук. – За кого ты меня принимаешь? Да я же наоборот! Я новую жизнь начинаю! Контракт заключил, рынок расширяем, у нас планы, я тебя…! А ты…! – проглатывая окончания, делая свою отповедь невразумительной, подскочил он и принялся метаться.
Сейчас Люба могла бы напомнить ему, что его невеста погибла накануне свадьбы, с тех пор он жил только ради отца и дела его жизни «Дубравушки». Даже её замуж позвал и жилплощадью поделился, чтобы не казаться окружающим только ходячей оболочкой, навсегда похоронившей свои чувства вместе с любимой. А теперь вот уходит из дома в холодный зимний вечер, чтобы принести Анне на могилу цветы. Чем это не симптомы депрессии?
Но зачем ей убеждать Стаса, что он влачит унылое существование и подходит под описание человека, который однажды может прыгнуть с моста? Поэтому она сказала вот что:
– Да я придурошная. Сама не знаю, что несу. Представляешь себе, последнюю пару недель думала, что ты встретил кого-то, любовь у вас, и обиделась, ведь мне ничего не сказал и не порекомендовал готовиться к тихому разводу. А мне же надо квартиру подыскать, своим пару историй рассказать, что у нас сплошные недопонимания, чувства прошли, и живём как соседи, чтобы для них наш развод не был совсем уж неожиданным и беспричинным.
– Всё это время ты считала, что я встречаюсь с женщиной?
– Почти месяц. И жутко злилась. Разве ты не чувствовал?
– Думал, это усталость под конец года раздражением проявляется, – пробормотал Стас, а потом с жаром начал убеждать её, что никогда не изменял ей и не будет.
Что за сюр?
Сергей подарил ей цветы. Стас сообщил, что заказывает букеты для мёртвой невесты. Люба начала его убеждать, что нужно жить дальше. Он обиделся, что она считает его депрессивным. Она рассказала, что злилась из-за подозрений, что он скрывает свою активную личную жизнь. И теперь ей едва ли не клянутся в вечной верности.
Два года назад Любовь Кошкина решила подыграть Дубравину младшему. И теперь её жизнь уже не спектакль, а прям цирк какой-то!
Будь они настоящими супругами, разговоры о верности можно было понять, но между ними было только пару поцелуев в день свадьбы.
И самое дикое во всей этой ситуации, что Люба почувствовала вину за то, что не может повторить его слова об отсутствии измен.
А раз этот вечер уже зашёл куда-то не туда, она решила облегчить свою совесть.
– Ну и зря. Если у тебя есть желания и потребности, ты готов снова влюбиться, раскрыться перед кем-то и позволить себя любить, то действуй.
– Я этого и хочу. Не действовал, потому что боялся твоей реакции.
– У меня у самой не так давно неожиданно случилось переосмысление. Я словно проснулась и увидела мир в новых оттенках и поняла, что секс – это реальная потребность организма в физической близости. Конечно, не такая необходимая как вода, еда и сон, но тоже важна. Просто для кого-то она имеет значение в большей степени, а для кого-то в меньшей, – поделилась Люба своими умозаключениями на этот счёт.
С той поры, как её организм начал просыпаться, она много об этом думала, поэтом этих умозаключений накопилось достаточно, и, учитывая, что обсуждать их было не с кем, они копились, бурлили, и стоило ей чуть приоткрыться Стасу, клапан сорвало.
Любовь Алексеевна Кошкина выболтала всё. Подростковые переживания, что она какая-то не такая, раз не хочет того, чего хотят сверстники и старшая сестра, на смену которым пришла высокомерная снисходительность, ведь в отличие от остальных, она не совершает глупости из-за игры гормонов. Ну и под конец обмолвилась о Сергее. Без подробного описания происходящего у стены его съёмной квартиры, лишь упомянула об этом в контексте того, что тело потребовало, и она решила проблему.
Увлёкшись, Люба не отслеживала реакцию слушателя и, только закончив, смогла оценить выражение лица Стаса.
Должно быть, у него взорвался мозг.
Потому что в итоге он тоже пустился в путаный рассказ о своих чувствах.
Бумеранг
В пятницу Люба вернулась домой без цветов.
Но зато с новогодними носками и симпатичной банкой печенья от окончательно выздоровевшей Анастасии, магнитиком и декоративными свечками от других коллег и двумя маленькими ангелочками в красивых одеяниях, которые сама шьёт мама Наденьки.
Не раздеваясь, Люба прошла в квартиру за букетом Сергея и вынесла его на лестничную клетку, положив на пожарный щиток, висящий у лифта. Засохнет бедняга, но хоть не нужно будет сразу мусор выбрасывать, возвратившись от Дубравина старшего.
Интересно, как всё пройдёт?
Стас и Лидочка – это будет забавно. А если старики устроили сюрприз и по-тихому уже расписались?
Почему бы под конец жизни Станиславу Викторовичу не побыть мужем.
Надо бы узнать, что там у его пассии за плечами. Может, она чёрная вдова? Или многодетная мать, и по приезду выяснится, что у Стаса теперь куча сводных родственников.
Он с ума сойдёт!
А женщина свёкра станет Любе кем-то вроде свекрови. Новый опыт.
Представляя сценарии, по которым может пойти встреча, средняя дочь Кошкиных коротала время. А что ей ещё остаётся?
Проверять собранные вещи необходимости не было. Вчера она и так посвятила сбору и подготовке к поездке всё время до сна, чтобы хоть чем-то себя занять и отвлечься.
А отвлекаться было от чего. Ведь Стас такое выдал!
Но не сразу.
Супруг не сказал, на её слова о перепихоне с Сергеем:
– Ясно. А я тоже изменял.
Нет.
Сначала он как-то побледнел, потёр скрытую футболкой грудь, словно успокаивая боль в сердечной мышце, потом встал со стула, на который успел сесть, пока из Любы лились откровения, подошёл к холодильнику, наклонился и поднял початую бутылку коньяка, пару месяцев пылившуюся на полу между ним и кухонным шкафчиком с кастрюлями и сковородками.
– Будешь?
– Нет. Завтра перед самолётом для храбрости махну.
– А я для храбрости сейчас.
Не став искать рюмки, которыми они пользовались редко, Стас потянулся к кружке, и пару мгновений в кухне был слышен только звук того, как жидкость цвета крепкого чая переливается из стеклянной бутылки в керамическую кружку.
Потом в два захода проглотил налитое, дисциплинированно вымыл в раковине и, перевернув, поставил чашку на мягкий коврик для сушки посуды, вытер руки о маленькое полотенце и вернулся на стул.
– Это нормально. Так должно было со мной случиться. Бумеранг.
– Вот сейчас как-то непонятно.
– Я тоже изменил.
– Технически мы не можем друг другу изменить. То есть изменой будет появление перед знакомыми с кем-то другим, а не секс, о котором никто не узнает, – попыталась Люба стряхнуть с себя клеймо изменщицы. Она же Кошкина. Кошкины любвеобильные, но верные.
– Я изменил Анне.
– Она умерла. То, что ты живёшь дальше и с кем-то спишь, не измена, – теперь вместе с жалостью к нему, у неё зародилась мысль, что душе поэта не помешала бы консультация у психолога, чтобы профессионал дал советы, как ему отпустить этот груз потери.
– Я изменил ей перед свадьбой. А потом её не стало.
Будь Люба менее сдержанной, она бы посоветовала ему поучиться шутить, а то пока выходит не смешно. Но она не стала недоверчиво фыркать, а через пару мгновений её разум всё-таки усвоил услышанное, проанализировал выражение лица мужа и счёл информацию правдивой.
Как так? Стас же однолюб! У него траур пять лет длится!
– Ты начал испытывать симпатию к другой девушке?
– Я с другом поехал в Питер по делам фабрики, мы выпили, ночью встретили двух подруг, выпили ещё с ними, и всё получилось само собой. Без чувств или инстинктов. Просто так.
И зачем Люба спросила про цветы?
Ещё и про Сергея разболтала. Нашла, кому душу изливать!
Двадцать восемь лет спокойной жизни, и тут на тебе! Сначала тело потребовало мужчину, а теперь ещё и язык развязался.
А Стас то каков! Никогда бы не подумала… Да никто бы не подумал, он же Анне такие стихи писал! И добивался её столько!
– Как можно просто так, – начала Люба и сама же себя осекла. У остальных Кошкиных всё было по любви и избытка чувства, у неё с Сергеем из-за зова плоти, нельзя переспать с кем-то просто так! Но потом она вспомнила, что все её прежние попытки близости тоже были «просто так». Все этим занимаются, мечты лишиться невинности в первую брачную ночь у неё не было, вот она и познавала эту стороны взрослой жизни, не желая быть белой вороной среди сверстников, пока не стала достаточно зрелой и уверенной в себе, чтобы не пытаться соответствовать тому, что ей не близко. – Ладно, можно, но ты же уже взрослым был. Почти женатым человеком. А если тебе предложат наркотика за компанию попробовать? Или ты употребляешь?
– Что? Нет!
– Куда-то меня не туда занесло, – признала Люба. – Извини, я тебя не отчитываю. Это всё из-за удивления. Сильно ты меня удивил. И я тебе тоже?
Стас на это только пожал плечами, вероятно, ещё не отойдя от услышанных и произнесённый откровений.
– Ты вещи в пакеты сложил? Чемодан в моей комнате, я тебе половину оставлю.
И на этом супруги разошлись по своим спальням. Рассказали о сексе с другими людьми и разбежались по углам, чтобы собрать вещи к завтрашнему отлёту к свёкру, ради спокойствия которого вся это история с браком и затевалась.
Спалось Любе плохо. Как бы она не отгоняла мысли о случившемся накануне не состоявшейся свадьбы и не твердила себе, что ей самой бы стоит подумать о своей нравственности, а не судить о том, как Стас поступил в прошлом, но подсознание было сильнее.
Как итог: во сне Люба оказалась в роли невесты, чей жених изменил. Причём она знала, что это может произойти, но ничего не сделала, чтобы предотвратить, ведь каким-то образом это заслужила. Вроде как бумеранг.
Бредовый сон.
Выходит, облегчив совесть, она не только не почувствовала себя лучше, но и приобрела гадостное ощущение, от которого и бежала всю пятницу, сначала концентрируясь на работе, а теперь думая о биографии Лидочки, которая ей по сути безразлична.
Конец года
Пятничный завтрак был странным.
Словно они вернулись почти на два года назад.
В то время они старались проявлять вежливую доброжелательность и одновременно быть ненавязчивыми, привыкая существовать рядом.
Этим утром они вернулись в прошлое, не ощущая себя так свободно и спокойно, как это было ещё день назад.
Люба чувствовала за это вину. Она же всё начала.
Да и своё собственное поведение, а именно инцидент с Сергеем стал видеться ей в ином свете.
Дурной запашок от этого. Фиктивный брак или нет, проводя время с другим мужчиной, она обманывает родных, верящих, что у них со Стасом семья, и самого Серёжу как бы втягивает в болото.
Вот сейчас он посмотрит, как удобно иметь замужнюю пассию, и решит, что это то, что ему нужно.
А ведь он не так давно был добропорядочным семьянином, пока не устал терпеть тараканов любимой, слишком зависимой от родителей.
Что, если подавший сиюминутному порыву, Люба сбила его с курса, открыв для него мир порочных связей, который его затянет своей необременительностью?
Какая-то она не правильная Кошкина. Замашки есть, но какие-то извращённые.
Ладно. У неё каникулы, самолёт, Новый год со свекром и Стас, так что всерьёз переживать ещё и о взрослом мальчике Серёже она не могла, и без него хватало забот. Вот и вышло, что самым безопасным и безобидным было думать о знакомстве с Лидочкой.
Однако думы не мешали ей действовать.
Люба приняла душ, поухаживала за телом, хоть под трикотажным платьем, которое она берёт с собой в деревню для праздничного ужина, этого никто не заметит, и вышла из душа в халате как раз к тому моменту, как Стас ключом открыл дверь.
– Задержался немного. До такси два часа ещё в запасе, не опоздаем.
– Ага, – согласно кивнула она. – Хочешь сделать доброе дело?
– Хочу.
– Тогда звоню Стасику. Оставлю ему ключи, пусть отдохнёт на выходных с Наденькой у меня в комнате.
Спрашивать, с чего такая щедрость, и напоминать, какой скандал она закатила, когда он сам занялся подобной благотворительностью, дав ключи от своей квартиры братцу жены, понятливый Стас не стал.
Новый год пора чудес и доброты.
Мужчина упустил столько возможностей рассказать о своих притязаниях и надеждах, всё выжидая удачного момента, что сейчас осознанно не стал открываться. Вчера разоткровенничался так, что признание в светлых чувствах от его рожи будет оскорблением.
Причём на Любу он обиды не почувствовал, она не собиралась изменять, ставя под сомнение их брака. Ей стало одиноко, и у неё случился инцидент. Уж кому, а не Стасу осуждать такой порыв. Он ему поддался, имея обязательства перед любимой невестой, а Люба никого не предала.
Да и он сам осознал, что жена для него больше чем соседка не так давно, так что распознать его зародившуюся симпатию, она физически не могла, поэтому отдала своё внимание… свою благосклонность другому. Тому, кто её подвозил.
Погода испортилась, и добрый малый на авто оказался очень кстати. Ушлый мудак.
В общем, раз раньше не объяснился, то выворачиваться наизнанку второй вечер подряд да ещё и перед дорой Дубравин младший посчитал лишним.
Пусть уже в следующем году Люба узнает о чувствах мужа.
Стасик примчался через полчаса после звонка. Должно быть, выскочил из дома ещё до того, как завершился их телефонный разговор.
– И ночевать могу?
– Да, – ответила Люба.
– И пользоваться кухней и ванной?
– Пользуйтесь на здоровье. Только в холодильнике мы всё подъели, для вас тут остались чай с кофе и макароны с крупами, – ответил Стас, а его жена дополнила.
– Пользоваться по назначению. В ванной и туалете моетесь и писаете, в кухне едите. Не надо нам тут территорию помечать, всё остальное в постели. Бельё я вам подготовила, потом постираете, – представив, как по всей квартире Наденька и голозадый Стасик оставляют следы своей страсти, делая это на каждой поверхности, немного пожалела она о своём предложении.
– Спокойно, мы цивилизованные люди. Надя чистюля, вернётесь и ослепните от того, как тут всё блестеть будет.
Довольный Стасик, спрятав брелок с ключами во внутренний карман парки, пожелал им счастливого пути и, напевая неизвестный мотивчик, покинул их.
Машина у Дубравина старшего была, но он и в здоровом состоянии в городе предпочитал пользоваться автомобилем и водителем фабрики. И после ухудшения здоровья и смены места жительства заядлым автолюбителем не стал, загнав машину в гараж и перемещаясь на рейсовом автобусе.
Так что из аэропорта взрослые дети сами должны были организовать доставку себя и снегоуборочной машины, что дожидалась их в местном пункте выдачи посылок.
Прилетев, они провели пару часов в кафе аэропорта, перекусив в ожидании начала рабочего дня, поехали в город и из точки выдачи загрузились с чемоданом и коробкой в заранее вызванное вместительное такси.
И вот до встречи осталось десять минут, Станислав Викторович отзвонился и сказал, что их уже ждёт завтрак и спальня, а после сна будет банька, чтобы взбодриться перед ужином.
Всё. Начинается выступление. Счастливые супруги приехали встретить с папой Новый год и познакомиться с его дамой сердца.
– Мне нужно поцеловать ей руку или обнять? – спросил Стас.
– А ты хочешь?
– Нет. А ты?
– Станислава Викторовича обнимем, а с ней поздороваемся. Но если сама потянется, надо будет приобнять. Наверняка, завтрак она для нас готовила.
– И ночевала у папы?
– Думаю, так. И сегодня останется.
– Не люблю, когда дома чужие, не расслабишься.
– Скорее мы чужие, они то живут в этом доме вместе, – ничем не могла помочь мужу Люба. Вряд ли слова, что это временно, и когда-нибудь дом станет его собственностью, полученной в наследство, будут уместны.
Но всё же она смогла отвлечь его от мыслей о возможной мачехи. Не специально. Это стало неожиданным для обоих.
Что самое неловкое, нежелательное, неудобное и абсолютно несвоевременное могла сделать Любовь Кошкина?
– А ты бы Анне рассказал об измене?
