Текст книги "В лесной чаще"

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

13

Когда я затормозил у дома Девлинов, Кэсси заметила:

– Не знаю, Роб, приходило ли тебе это в голову, но, возможно, мы должны смотреть совсем в другую сторону.

– То есть?

– Помнишь, я говорила, что изнасилование Кэти чисто символическое и секс тут ни при чем? А теперь появился человек, у которого есть несексуальный мотив для насилия над дочкой Девлина. И ей пришлось использовать предмет.

– Ты про Сандру? Вот так, вдруг, через двадцать лет?

– Вспомни шумиху в прессе, статьи про Кэти, фонд помощи… Это могло ее спровоцировать.

– Кэсси, – произнес я, глубоко вздохнув, – я простой парень из провинции. Мне бы разобраться с тем, что очевидно. А «очевидно» – это Джонатан Девлин.

– Ты прав. – Она вдруг протянула руку и неловко потрепала меня по голове. – Вперед, провинциал. Удачи тебе.

Джонатан оказался дома. Он сказал, что Маргарет забрала детей к сестре, не объяснив, на какое время и зачем. Вид у него был ужасный. Он похудел, кожа на лице обвисла, как старая одежда, волосы прилипли к голове, а глаза затравленно смотрели из орбит. Он был коротко подстрижен, и мне почему-то вспомнилось, как в старину безутешные родственники срезали пряди волос и бросали в погребальный костер. Девлин кивнул на диван и сел в кресло, опершись локтями на колени и сцепив перед собой руки. Дом выглядел заброшенным; не было ни домашних звуков, ни голосов, ни работающего телевизора, ни открытой на столе книги, ни запахов с кухни – вообще никаких следов того, что он чем-то занимался перед тем, как я пришел.

Девлин не предложил мне чаю. Я спросил, как у них дела, объяснил, что мы проверяем разные версии, кратко ответил на его хмурые вопросы и поинтересовался, не вспомнил ли он каких-нибудь деталей. Возбуждение, охватившее меня в машине, пропало, как только Девлин открыл дверь; давно уже я не был таким сдержанным и хладнокровным, как теперь. Маргарет с Розалиндой и Джессикой могли вернуться в любую минуту, но я почему-то чувствовал, что этого не произойдет. Окна были тусклыми от пыли, в них било солнце, скользившее по полированной поверхности стола и стеклянным дверцам шкафа, по комнате мелькали блики света, и казалось, что мы сидим под водой. Я слышал, как в кухне медленно и тяжело тикают часы, но в остальном доме стояла мертвая тишина, и не только в доме, но и на улице. Словно весь Нокнари превратился в пар и растворился в воздухе и на много миль вокруг остались лишь я и Девлин. Мы сидели, глядя друг на друга, голос Девлина звучал ясно и четко, эхом отдаваясь в уголках дома, и я понимал, что можно не торопиться.

– Кто у вас поклонник Шекспира? – спросил я, небрежно доставая из кармана блокнот.

Вопрос не относился к делу, но я решил, что он поможет сбросить напряжение, да и просто было любопытно.

Джонатан раздраженно сдвинул брови.

– Что?

– Я имею в виду имена ваших дочерей, – пояснил я. – Розалинда, Джессика, Катарина. Героини пьес Шекспира, верно? Или это совпадение?

Девлин заморгал, и в его взгляде мелькнуло нечто похожее на скрытое тепло. Он улыбнулся. Приятная улыбка, радостная, но немного смущенная, будто у мальчишки, который ждет, когда кто-нибудь увидит его новый значок скаута.

– Знаете, вы первый, кто это заметил. Да, я люблю Шекспира, – кивнул Девлин. – После женитьбы я занялся чем-то вроде самосовершенствования… ну, начал читать Милтона, Шекспира, Оруэлла. Милтон меня не особенно привлек, а вот Шекспир… Поначалу было трудно, но потом я вошел во вкус. Часто дразнил Маргарет, говоря, что если у нас родится двойня, я назову мальчика Себастьяном, а девочку – Виолой.[18]18
  Персонажи комедии Шекспира «Двенадцатая ночь».


[Закрыть] А она отвечала, что их засмеют в школе…

Его улыбка погасла, и он отвернулся. Я понял, что надо использовать момент.

– Красивые имена, – похвалил я. Девлин равнодушно кивнул. – Кстати, еще вопрос: вам знакомы имена Кетл Миллз и Шейн Уотерс?

– А что? – хмуро произнес Джонатан.

Мне показалось, что в его взгляде промелькнула настороженность, но он сидел спиной к свету, и я плохо видел его лицо.

– О них говорилось во время следствия.

Его брови сдвинулись к переносице, а тело напряглось, точно у бойцового пса.

– Они подозреваемые?

– Нет, – твердо ответил я. В любом случае я бы ему это не сказал, и не потому, что так требуют правила. Я чувствовал: Джонатан вот-вот выскользнет из рук. Он был натянут как струна. Малейшая неуверенность с моей стороны – и меня выставят за дверь. – Мы просто проверяем все версии. Расскажите мне о них.

Девлин смотрел на меня еще секунду, потом его плечи опустились и он обмяк в кресле.

– Мы дружили в детстве, но не общаемся много лет.

– Давно вы стали друзьями?

– Как только сюда переехали наши семьи. Кажется, в семьдесят втором. Мы являлись первыми жителями в поселке, остальные дома строились. Городок принадлежал нам. Когда рабочие уходили домой, мы часами играли на стройках, похожих на огромный лабиринт. Нам было лет по шесть-семь.

В его голосе зазвучали новые нотки – что-то вроде застарелой ностальгии. – и я вдруг понял, как он одинок. Не только теперь, после смерти Кэти, а вообще.

– И долго вы дружили?

– Когда нам было по девятнадцать, наши дорожки стали расходиться, но мы еще долго поддерживали связь. А что? Какое это имеет отношение к делу?

– У нас есть два свидетеля, – произнес я безразличным тоном, – которые утверждают, что в 1984 году вы, Кетл Миллз и Шейн Уотерс изнасиловали местную девушку.

Он мгновенно выпрямился, руки сжались в кулаки.

– Какого черта… вы… при чем тут Кэти? Вы меня обвиняете в… какого черта!

– Судя по всему, вы не отрицаете того, в чем вас обвиняют, – заметил я.

– Но и не подтверждаю! Мне что, надо вызвать адвоката?

Любой адвокат мгновенно заткнет ему рот.

– Послушайте. – Я подался вперед и заговорил доверительным и мягким тоном: – Я работаю в отделе по расследованию убийств, а не сексуальных преступлений. Изнасилование двадцатилетней давности интересует меня лишь постольку…

– Предполагаемое изнасилование.

– Ну да, предполагаемое. Мне на него плевать до тех пор, пока оно не касается убийства. Поэтому я здесь.

Джонатан набрал в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, и я был почти уверен, что он попросит меня удалиться.

– Если вы хотите остаться тут еще хоть на секунду, мы должны выяснить один вопрос, – объявил он. – Я никогда и пальцем не тронул своих девочек. Никогда.

– Никто вас не обвиняет…

– Вы намекали на это с тех пор, как в первый раз появились в моем доме, а я не потерплю оскорблений. Я люблю своих дочерей. Обнимаю перед сном. Но никогда не притрагивался к ним иначе, чем это может сделать любящий отец. Ясно?

– Да, – ответил я, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучало иронии.

– Отлично. А теперь насчет того, что вы сказали. Я не идиот, детектив Райан. Даже если бы я совершил нечто такое, за что меня могут упрятать за решетку, с какой стати мне вам об этом говорить?

– Я вам объясню. Существует вероятность, что жертва изнасилования убила Кэти из мести. – Глаза Девлина расширились. – Шанс невелик, и у нас нет доказательств, так что не придавайте этому особого значения. В частности, я не желаю, чтобы вы с ней как-то контактировали. Если наши подозрения оправдаются, этим вы разрушите все дело.

– Не намерен я с ней общаться.

– Хорошо. Рад, что вы меня поняли. Но я должен услышать вашу версию случившегося.

– И что потом? Предъявите мне обвинение?

– Я не могу дать вам никаких гарантий, – покачал я головой. – По крайней мере не стану вас арестовывать. Не я решаю, предъявлять обвинение или нет – это зависит от полиции и жертвы, – но сомневаюсь, что она захочет подать в суд. Мне просто надо знать, что произошло. Решайте сами, мистер Девлин. Вы хотите, чтобы мы нашли убийцу Кэти?

Джонатан молчал. Он сидел все в той же позе, подавшись вперед и сцепив руки, и внимательно смотрел на меня. Я старался не моргать и выглядеть дружелюбно.

– Если бы я мог вам объяснить, – тихо пробормотал он, вскочил и подошел к зарешеченному окну; его темный силуэт резко выделялся на ярком фоне.

– Скажите, у вас были близкие друзья, после того как вы стали взрослым? – спросил он.

– Пожалуй, нет.

– Никто не знает тебя лучше людей, с которыми ты вырос. Могу хоть завтра поехать к Кетлу и Шейну, и даже сейчас, после стольких лет, они буду знать обо мне больше, чем моя Маргарет. Мы как родные братья. Все трое из неблагополучных семей: Шейн рос без отца, у Кетла папаша был бродяга, мои родители пили. Я не пытаюсь оправдать нас, просто рассказываю, как все было. Когда нам исполнилось по десять лет, мы стали кровными братьями – вы когда-нибудь проделывали этот ритуал? Резали руки, соприкасались ранами?

– Нет.

Я действительно не помнил ничего подобного, хотя затея вполне в нашем духе.

– Шейн боялся резать себя, но Кетл уговорил его. Он мог уговорить кого угодно. – Девлин слабо улыбнулся. – Когда мы посмотрели «Трех мушкетеров», Кетл решил, что это будет наш девиз: «Один за всех, и все за одного». Мы должны защищать друг друга, говорил он, поскольку остальные против нас. – Он бросил на меня испытующий взгляд. – Вам сколько лет? Тридцать-тридцать пять?

Я кивнул.

– Значит, вам повезло. А мы закончили школу в начале восьмидесятых. Страна стояла на коленях. Работы не было совсем. Если твой отец не имел своего бизнеса, оставалось или эмигрировать, или сидеть на пособии. Правда, с деньгами и хорошими отметками – к нам это не относилось – можно было поступить в колледж, но так ты лишь затягивал решение проблемы. Целыми днями мы слонялись по городку, не представляя, чем заняться, куда пойти; у нас не было ничего, кроме нас самих. Не знаю, можете ли вы понять, как крепка подобная связь. И как опасна.

Я догадывался, к чему он клонит, но меня вдруг кольнуло неожиданное чувство, похожее на зависть. В школе я мечтал о такой дружбе: о суровом братстве солдат и заключенных, о железных узах, спаянных кровью и войной.

Джонатан перевел дыхание.

– Ну ладно. Кетл начал встречаться с той девушкой, Сандрой. Поначалу это выглядело странно: у нас и раньше бывали разные девчонки, но мы никогда не завязывали серьезных отношений. Однако Сандра сразу нам понравилась. Очень мила, постоянно смеялась и казалась невинной… думаю, это была моя первая любовь… В общем, когда Кетл сказал, что я ей тоже нравлюсь и она хочет быть со мной, я чуть с ума не сошел от радости. Не мог поверить своему счастью.

– А вам это не показалось немного странным?

– Не настолько, как можно было ожидать. Конечно, теперь кажется диким, но тогда мы привыкли все делить. Мы просто сделали то же, что всегда. В то время я гулял с одной девушкой, и она переспала с Кетлом, но я и бровью не повел. Наверное, она и со мной-то связалась только потому, что Кетл был занят. Он был привлекательнее меня.

– А Шейн не очень вписывался в данную схему?

– С него все и началось. Он тоже сходил с ума по Сандре, но больше всего его угнетало то, что мы его «предали», как он говорил. Мы ссорились почти каждый день, неделя за неделей. Большую часть времени Шейн вообще с нами не разговаривал. На меня это наводило тоску: казалось, дружба рушится. – знаете, как бывает у подростков, когда каждая мелочь разрастается до размеров катастрофы…

Он замолчал.

– Что произошло дальше? – спросил я.

– А дальше Кетл вбил себе в голову, что если Сандра нас поссорила, то должна и помирить. Он твердил это как сумасшедший. Если у нас на троих будет одна девушка, утверждал он, это окончательно скрепит дружбу – лучше, чем обряд кровных братьев. Не знаю, верил ли он в это на самом деле… У Кетла иногда возникали странные мысли, особенно когда речь шла о… Не важно. Я еще сомневался, но он каждый день вбивал нам в голову, а поскольку Шейн всегда…

– И вы не спросили, что думает об этом Сандра?

Джонатан вздохнул.

– Конечно, нам следовало это сделать, – ответил он после паузы. – Никто не спорит. Но… мы жили в своем мире. Остальное казалось не совсем реальным. Да, я сходил с ума по Сандре, но с таким же успехом я мог влюбиться в принцессу Лею или кого-нибудь еще. Я не оправдываюсь – то, что мы совершили, невозможно оправдать, – просто объясняю.

– Что случилось потом?

Он провел ладонью по лицу.

– Мы находились в лесу. Вчетвером: с Клэр я больше не встречался. Как обычно, пришли на полянку. Вряд ли вы помните, но тогда у нас было потрясающее лето: жаркое, как в Греции, с безоблачным небом, до полуночи светло как днем. Утром мы уходили в лес или бродили где-нибудь поблизости. Загорели, я смахивал на какого-то итальянского студента, только вокруг глаз остались белые пятна от темных очков… В общем, время шло к вечеру. Мы провели день на поляне, пили, выкурили пару самокруток. Думаю, мы тогда сильно захмелели: не только от выпивки и травки, а вообще – отлета, солнца, собственной юности… Я стал мериться силой с Шейном и нарочно проиграл. Затем стали в шутку драться, толкать друг друга, кататься по траве… знаете, как бывает у подростков. Кетл и Сандра кричали, подбадривали нас. Кетл начал щекотать ее, она смеялась и визжала, они повалились на траву… подкатились к нам, мы шлепнулись сверху… и Кетл вдруг крикнул: «Сейчас!»

Повисло долгое молчание.

– И вы трое ее изнасиловали? – спросил я.

– Нет, только Шейн. Но это мало что меняет. Я ее держал… – Джонатан судорожно вздохнул. – Я не знал, что так бывает. Мы будто немного спятили. Все выглядело нереальным, понимаете? Как во сне или под кайфом. Время тянулось бесконечно. Жара стояла страшная, я был мокрый, голова шла кругом. Иногда я поднимал голову и видел вокруг деревья, стоявшие сплошной стеной и грозившие нам частоколом веток. Мне чудилось, что они вот-вот сомкнутся и поглотят нас. Все цвета были странными и немного ядовитыми, как в старых фильмах. Небо стало почти белым, и по нему что-то мелькало, как черные точки. Потом я снова опускал голову – мне казалось, я должен объяснить другим, что происходит что-то неправильное, ненормальное, – и продолжал держать ее… я держал, но не чувствовал своих рук, точно они были чужими. Даже не понимал, чьи это руки. Меня это пугало. Кетл был рядом, его дыхание оглушало меня как гром, но я его не узнавал, не мог понять, кто он такой и что делает. Сандра сопротивлялась, я слышал звуки, и… черт… клянусь, на мгновение мне показалось, будто мы охотники, а перед нами животное, которое мы завалили, и Шейн его сейчас убьет…

Рассказ Девлина нравился мне все меньше.

– Если я правильно понял, – холодно перебил я, – вы находились под влиянием алкоголя и наркотиков; вероятно, у вас был тепловой удар и, кроме того, сильный эмоциональный шок. Как по-вашему, могло все это вызвать те ощущения, которые вы описываете?

Джонатан молча посмотрел на меня, затем пожал плечами.

– Да, – спокойно ответил он. – Возможно. Повторяю, я не пытаюсь оправдаться. Просто рассказываю, как все происходило.

На мой взгляд, это была еще одна скверная история, эгоистичная, полная мелодраматизма и абсолютно предсказуемая: мне часто приходилось слышать подобные рассказы на допросах, и они всегда имели одну цель – доказать, что это не его вина или все было не так ужасно и вообще произошло случайно и само собой. Меня беспокоило другое – почему я начинал ему верить, даже против воли? Разумеется, романтичные мотивы Кетла меня не убеждали, но сам Джонатан… Он словно заблудился в своем прошлом, когда всем было по девятнадцать лет и воздух потрескивал, наэлектризованный любовью к друзьям, женщинам, подругам друзей. Отчаянно цеплялся за какой-то невероятный шанс, позволивший бы ему повернуть время вспять и склеить по кусочкам замкнутый и герметичный мир их дружбы. Для него происшедшее считалось проявлением любви, пусть сильно исковерканной, странной, непонятной чужакам. Но это не имело для меня значения: я просто хотел вытянуть из Девлина побольше подробностей.

– И вы больше не общаетесь с Кетлом Миллзом и Шейном Уотерсом? – поинтересовался я.

– Нет, – тихо промолвил он, посмотрел в окно и усмехнулся. – После всего, что случилось? Мы с Кетлом обмениваемся рождественскими открытками, наши жены – тоже. О Шейне я уже давно не слышал. Однажды написал ему письмо, но он не ответил. Больше не пытался.

– Вы разошлись после того случая?

– Это растянулось на много лет. Но если разобраться – да, все началось после того дня. Нам всем было неловко; Кетл пытался об этом говорить, Шейн нервничал, как нашкодивший кот, а меня грызло чувство вины и я мечтал выбросить все из головы… Смешно, правда? А мы-то считали, что тот эпизод свяжет нас навеки. – Он покачал головой. – Но я уверен, рано или поздно мы бы разошлись. Так обычно происходит. Кетл переехал, я женился…

– А Шейн?

– Думаю, вы прекрасно знаете, что Шейн в тюрьме, – сухо произнес Джонатан. – Если бы этот парень родился десятью годами позже, сейчас он был бы на коне. Миллионером, может, и не стал бы, но у него была бы приличная работа и, вероятно, семья. Это все восьмидесятые. Целое поколение попало в их жернова. Когда пришел Кельтский Тигр,[19]19
  Прозвище Ирландии времен экономического расцвета.


[Закрыть] для многих оказалось уже слишком поздно. Нам с Кетлом повезло. Я немного разбирался в математике. Сдал экзамен и нашел место в банке. А Кетл познакомился с каким-то богатым парнем, который ради смеха научил его работать на компьютере. А когда все стали гоняться за компьютерщиками, он оказался одним из немногих, кто умел не только включать и выключать эту машину. Я всегда знал: Кетл не пропадет. А вот Шейн… у него не было ни работы, ни образования, ни семьи, не перспектив. Так что он потерял, решившись на грабеж?

Жаль, но я не мог найти в себе ни капли сочувствия к Шейну Уотерсу.

– Сразу после изнасилования вы не слышали что-нибудь необычное? Например, что-то вроде большой птицы, хлопающей крыльями?

Слова Сандры, что это был голос, я решил не приводить. Зачем казаться большим идиотом, чем ты есть на самом деле? Джонатан удивленно покосился в мою сторону.

– В нашем лесу полно всякой живности, в том числе птиц. Я редко обращаю внимание на лесные звуки, а уж в ту минуту и подавно. Вы, видимо, не поняли, в каком состоянии я тогда находился. Не только я, мы все словно слетели с катушек. Меня буквально трясло, я почти ничего не замечал, все плыло перед глазами. А Сандра задыхалась, будто не могла дышать. Шейн лежал на траве и дергался, глядя на деревья. Кетл начал смеяться, ходил по поляне и хохотал как сумасшедший, и я сказал ему, чтобы он заткнулся, иначе…

Девлин замолчал.

– В чем дело? – спросил я.

– Я забыл, – медленно протянул он. – Не уверен, но… Все это было очень странно, хотя… возможно, нам померещилось. Если учесть, в каком мы находились состоянии.

Я ждал. Наконец он вздохнул и дернул шеей, словно ему жал воротник.

– Хорошо. В общем, помню вот что – я схватил Кетла и велел, чтобы он перестал смеяться или я его ударю, а он вцепился в мою футболку: вид у него был почти безумный, и я подумал, что сейчас начнется драка. Смех продолжался, однако смеялись не мы: звук шел из леса. Сандра и Шейн стали кричать – может, и я тоже, не помню, – но смех становился громче и голос был таким громким… Кетл меня отпустил и что-то крикнул насчет тех детей, но я подумал, что вряд ли…

– Детей?

Меня охватило неодолимое желание вскочить и выбежать из дома. Разумеется, Джонатан не мог меня узнать: в то время я был маленьким ребенком, гораздо светлее, чем сейчас, мои волосы с тех пор потемнели, я обзавелся другим акцентом и изменил имя. Но внезапно я ощутил себя голым и беззащитным.

– Ну да, в поселке жили детишки лет десяти-двенадцати и часто играли в лесу. Иногда бросали в нас чем-нибудь и убегали. Но только я не мог поверить, что это ребенок. Голос сильный, мужчины или молодого парня вроде нас. Не ребенка.

На мгновение я чуть не поддался искушению ухватиться за удобный случай. Слова уже вертелись у меня на языке – они легким шепотком тянулись из углов и набирали силу, превращаясь в немой крик. «Эти дети шпионили за вами в тот день? Вас беспокоило, что они могут рассказать? Что вы сделали, чтобы их остановить?» Но детектив во мне одержал верх. Я знал, что у меня будет лишь один шанс и к нему надо подготовиться.

– Кто-нибудь из вас пытался выяснить, что это такое? – произнес я.

Джонатан задумался, сосредоточенно глядя в пол.

– Нет. Я уже сказал, мы были в шоке, а тут нервы у нас совсем сдали. Меня точно парализовало, я не мог сдвинуться с места. Голос становился громче – казалось, сейчас весь поселок сбежится посмотреть, что происходит. Мы тоже вопили как безумные… А вскоре звук оборвался. Шейн продолжат орать, но Кетл дал ему подзатыльник и заставил умолкнуть. Мы быстро ушли. Я вернулся домой, взял у отца бутылку и напился. Что происходило с другими, не знаю.

Вот вам и загадочный зверь Кэсси. Вероятно, в тот день в лесу находился какой-то человек, он видел изнасилование, а может, и нас.

– Как по-вашему, кто это мог смеяться? – спросил я.

– Понятия не имею. Кажется, позже Кетл пытался это выяснить. Он говорил, что должен узнать, кто это был и что видел. Но я не в курсе.

Я встал.

– Спасибо, что уделили мне время, мистер Девлин. Наверное, позже придется задать вам еще несколько вопросов, но пока мы…

– Подождите! – перебил он. – Вы полагаете, это Сандра убила Кэти?

Он стоял у окна, сгорбившись и засунув руки в карманы, подавленный и мрачный, но не потеряв ни капли достоинства.

– Нет. Просто проверяем все версии.

Джонатан кивнул.

– Значит, у вас нет главного подозреваемого, – пробормотал он. – Да-да, я знаю, вы не имеете права разглашать и все такое… Если встретитесь с Сандрой, передайте ей, что мне очень жаль. То, что мы совершили, ужасно. Понимаю, сейчас поздно об этом говорить. Надо было думать двадцать лет назад. Но… все-таки передайте.

В тот же день я поехал в тюрьму, в Маунтджой-Гол, чтобы поговорить с Шейном Уотерсом. Я не сомневался, что, если бы попросил Кэсси, она составила бы мне компанию, но мне хотелось сделать это одному. Шейн оказался прыщавым, нервным, с маленькими усиками и лицом как у хорька. Он напомнил мне бомжа Уэйна. Я перепробовал все средства, какие только знал, пообещал все, что мог придумать – послабления, льготы, быстрое освобождение, – в надежде, что он все равно не знает, какие у меня возможности, но не учел силу глупости. Шейн, похоже, давно махнул рукой на попытки в чем-либо разобраться и выбрал самую простую тактику. «Я ничего не знаю, – твердил он с тупым самодовольством, доводившим меня до бешенства. – И вы ничего не докажете». Я спрашивал о Сандре, изнасиловании, Питере и Джеми, даже Джонатане Девлине, но ответ был один: «Не понимаю, о чем вы». Я сдался, поймав себя на мысли, что мне хочется в него чем-нибудь швырнуть.

По пути домой я плюнул на свою гордость и позвонил Кэсси, которая даже не пыталась сделать вид, будто не знает о моей поездке. Весь вечер она потратила на то, чтобы проверить алиби Сандры. В ночь убийства та работала в телефонной справочной. Ее начальник и коллеги по смене подтвердили, что Сандра пробыла там до двух часов ночи, после чего отметилась в журнале и уехала домой на ночном автобусе. Хорошая новость – все сходилось, и я обрадовался, что ее можно вычеркнуть из списка подозреваемых, – но мне почему-то было неприятно представлять, как она сидит в душном и ярко освещенном зале вместе с подрабатывающими студентами и безработными актерами.

Не стану вдаваться в подробности, но мы с Кэсси потратили много времени и сил (нередко прибегая к нелегальным средствам), чтобы выбрать самое неудобное время для беседы с Кетлом Миллзом. Он занимал высокий пост с труднопроизносимым названием в большой компании, которая занималась «корпоративным изучением проблем локализации программной продукции» (меня это поразило: я никак не ожидал, что смогу невзлюбить Кетла еще сильнее), и мы поймали его по пути на встречу с важным клиентом. Само здание выглядело угнетающе: длинные коридоры без окон, бесконечные лестницы, быстро нарушавшие ориентацию в пространстве, стерильный воздух с явным недостатком кислорода, тихое жужжание компьютеров, приглушенные голоса и лабиринт стеклянных кабинок, словно выстроенный каким-то безумным ученым для опытов над крысами. Когда мы проходили через пятую раздвижную дверь с кодовым звонком, Кэсси бросила на меня насмешливо-испуганный взгляд.

Кетл находился в зале заседаний, мы его сразу заметили: он занимался презентацией. Приятный мужчина – высокий, широкоплечий, с ярко-голубыми глазами и волевым лицом, – хотя его талия понемногу расплывалась, а под подбородком появились складки. Лет через пять-шесть он превратится в толстяка. Важного клиента представляли четверо безликих американцев в одинаковых черных костюмах.

– Простите, ребята, – обратился к нам Кетл с непринужденной улыбкой, – но помещение занято.

– И то верно, – согласилась Кэсси. Она оделась по случаю: потертые джинсы и ослепительно-голубая кофточка с красной надписью: «Яппи-сосунки». – Я детектив Мэддокс…

– А я детектив Райан, – добавил я, показав свой жетон. – Мы хотим задать вам несколько вопросов.

Его улыбка не исчезла, но в глазах блеснул огонек.

– Сейчас неподходящее время.

– Неужели? – мило улыбнулась Кэсси и села на стол, заслонив луч проектора.

– Да. – Он покосился на нового клиента, который с недовольным видом листал бумаги.

– Здесь неплохое место для беседы, – продолжила Кэсси, одобрительно оглядывая комнату. – Но, если хотите, можем пройти в наш офис.

– А в чем дело? – спросил Кетл.

Это была ошибка, и он сразу это понял. Если бы мы сказали сами, Кетл мог бы подать на нас в суд за причинение неудобств.

– Мы расследуем убийство ребенка, – охотно объяснила Кэсси. – Вероятно, оно связанно с давним изнасилованием одной девушки, и мы надеемся, что вы нам поможете.

Через секунду он уже оправился.

– Не представляю как. – Он пожал плечами. – Но если речь идет о ребенке, я, конечно, постараюсь сделать все, что в моих силах… Ребята, – Кетл повернулся к американцам, – простите за заминку, но мне надо отлучиться. А пока Фиона покажет вам наше здание. Я вернусь через несколько минут.

– Оптимизм, – одобрительно заметила Кэсси. – Мне нравится.

Кетл бросил на нее холодный взгляд и нажал кнопку селектора.

– Фиона, ты не могла бы подойти в зал заседаний и устроить джентльменам небольшую экскурсию по зданию?

Я придержал дверь для клиентов-клонов, которые с каменными лицами вышли в коридор.

– Приходите еще, – бросил я вдогонку.

– Они из ЦРУ? – громким шепотом спросила Кэсси.

Кетл уже достал мобильник и позвонил своему адвокату – видимо, хотел произвести на нас впечатление, – закрыл телефон, развалился в кресле и с подчеркнутой развязностью уставился на Кэсси. У меня возникло искушение сказать ему что-то вроде: «Помнишь, как ты научил меня курить?» – а потом посмотреть, как с его лица сползет наглая ухмылка. Кэсси похлопала ресницами и игриво улыбнулась, заставив его сдвинуть брови. Он задрал рукав рубашки и взглянул на часы.

– Торопитесь? – поинтересовалась Кэсси.

– Мой адвокат будет через двадцать минут, хотя в этом нет смысла: мне абсолютно нечего вам сказать.

– Ну да. – Кэсси сдвинула в сторону стопку каких-то документов, Кетл поморщился, но промолчал. – Мы тратим драгоценное время мистера Миллза, который всего лишь изнасиловал несовершеннолетнюю. Бедный мистер Миллз.

– Мэддокс, – буркнул я.

– Я никого не насиловал, – возразил Кетл с кислой улыбкой. – Не было необходимости.

– Знаешь, что странно, Кетл, – доверительно наклонилась к нему Кэсси. – На вид ты вроде симпатичный парень. И я никак не могу взять в толк – какие у тебя проблемы с сексом? Ты ведь насилуешь женщин, желая доказать себе, что ты настоящий мужчина, несмотря на кое-какие мелкие проблемы?

– Мэддокс…

– Думаю, будет лучше, – заметил Кетл, – если ты немедленно заткнешься.

– Так в чем дело? У тебя не стоит? Любишь мальчиков? Или слишком маленький?

– Покажи свое удостоверение! – рявкнул он. – Я напишу на тебя жалобу. Тебя вышвырнут с работы пинком под зад.

– Мэддокс! – произнес я резким тоном, подражая О'Келли. – Мне надо с тобой поговорить. Немедленно.

– Не переживай, Кетл, – улыбнулась Кэсси, выходя из комнаты. – Медицина в наше время делает чудеса.

Я схватил ее за руку и вытолкал за дверь.

В коридоре я на нее набросился, говоря негромко, но так, чтобы слышал Кетл: «Ты что, спятила? Имей уважение, он даже не подозреваемый…» К сожалению, последнее было верно: мы узнали, что первые три недели августа Миллз занимался делами в США, – об этом свидетельствовали солидные счета, оплаченные его кредиткой. Кэсси подмигнула и подняла большой палец.

– Мне очень жаль, мистер Миллз, – улыбнулся я, вернувшись в зал.

– Незавидная у тебя работа, приятель, – пробурчал он.

Он был в бешенстве, весь покрылся пятнами, и я подумал, что, очевидно, Кэсси знала, куда бить. Сандра могла посвятить ее в детали, о которых она мне не сообщила.

– Расскажите, что там произошло, – попросил я, сев в кресло напротив и устало проведя ладонью по лицу. – Честно говоря, она та еще штучка. Жалобы писать бесполезно – она сразу обратится в комиссию по ущемлению женских прав. Но рано или поздно мы с ней разберемся, не сомневайтесь. Дайте только время.

– Сразу ясно, что нужно этой сучке, – усмехнулся Миллз.

– Да, нам всем это ясно, – поддакнул я, – но кто решится подойти поближе, чтобы дать ей это?

Мы обменялись едкими смешками.

– Вот что, Кетл, – продолжил я, – сразу могу сказать, что данное дело никогда не дойдет до суда и никого не арестуют. Не важно, правда это или нет, срок давности уже истек. Я сейчас расследую убийство, остальное меня не волнует.

Он вынул из кармана пачку жевательной резинки, сунул в рот пластинку и предложил мне. Я кивнул и взял, хотя не выношу жвачку. Кетл начал успокаиваться.

– Вы о том, что случилось с дочкой Девлина? – уточнил он.

– Да. Вы знали ее отца? Когда-нибудь видели Кэти?

– Нет. В детстве я был знаком с Джонатаном, но с тех пор мы больше не общаемся. У него ужасная жена.

– Да, – согласился я с кривой усмешкой.

– Так что там насчет изнасилования? – Он небрежно жевал резинку, но взгляд был острым и внимательным, как у настороженного зверя.

– Если говорить коротко, то мы проверяем все, что касается жизни Девлинов и выглядит необычным или странным. Мы слышали, что вы дружили с Джонатаном Девлином и Шейном Уотерсом и у вас произошла какая-то скверная история с изнасилованием девушки. Что же случилось?

Я бы предпочел закрепить тему мужской солидарности, но времени было в обрез. Как только приедет адвокат, мои шансы станут равны нулю.

– Шейн Уотерс, – хмыкнул Миллз. – Давненько я о нем не слышал.

– Вы не обязаны ничего рассказывать до приезда адвоката, – продолжил я, – но мы не считаем вас замешанным в убийстве. Знаю, что в то время вас не было в стране. Мне просто нужна информация, касающаяся Девлинов.