Текст книги "В лесной чаще"

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

Мы собрались вокруг стола, как послушные студенты; эхо шагов гулко разлеталось между кафельными плитками. Ассистент прислонился к раковине, скрестив руки на груди, и равнодушно жевал резинку. Один из разрезов на груди остался незашитым и чернел настежь открытой раной с иголкой, небрежно воткнутой в складку кожи.

– Как насчет ДНК? – спросил я.

– Всему свое время! – раздраженно буркнул Купер. – Так, дальше. Имеются два удара по голове, оба антемортем – то есть перед смертью, – любезно пояснил он Сэму. – Оба нанесены тяжелым тупым предметом с выступами, но без резких границ, что соответствует тому камню, который мисс Миллер предоставила в мое распоряжение. Первый удар, более легкий, пришелся по затылку ближе к темени. Он привел к образованию ссадины и небольшому кровотечению, но не повредил череп.

Купер повернул голову Кэти, собираясь показать вздутие. Перед вскрытием с лица девочки стерли кровь, чтобы осмотреть повреждения на коже, но на щеке осталось несколько потеков.

– Значит, во время замаха она уклонилась или пыталась убежать, – заметила Кэсси.

У нас нет судебных психологов. Когда в них появляется нужда, мы приглашаем кого-нибудь из Англии, но чаше всего парни из отдела обращаются к услугам Кэсси, ссылаясь на то, что она три с половиной года изучала психологию в Тринити-колледже. О'Келли мы стараемся об этом не сообщать. Он не видит разницы между судебными психологами и психоаналитиками и ворчит, даже когда мы беседуем с англичанами, но Кэсси, на мой взгляд, отлично справлялась, хотя и не потому, что читала Фрейда и препарировала лабораторных мышей. Просто она умела смотреть на вещи под неожиданным углом и часто оказывалась недалеко от истины.

Купер выдержал длинную паузу, недовольный тем, что его перебили, после чего покачал головой:

– Сомневаюсь. Если бы она двигалась в момент удара, мы бы увидели скользящую ссадину, чего в данный момент не наблюдается. Зато второй удар… – Он повернул голову Кэти и откинул пальцем волосы. Участок кожи на левом виске был выбрит и обнажал глубокую вмятину, из которой торчали осколки кости.

Я услышал, как кто-то, Сэм или Кэсси, громко сглотнул.

– Как видите, – продолжил Купер, – второй удар оказался намного сильнее. Он пришелся на череп чуть выше левого уха, раздробил кость и вызвал обширную субдуральную гематому. Вот здесь и здесь, – он указал пальцем, – мы видим ту самую скользящую ссадину, о которой я упоминал. Судя по ее форме, в момент удара жертва пыталась отвернуться, поэтому предмет скользнул по голове, прежде чем обрушился на нее с полной силой. Вам все понятно?

Мы кивнули. Я искоса взглянул на Сэма и немного утешился тем, что он тоже выглядел не очень бодро.

Этот удар мог стать причиной смерти в течение нескольких часов. Однако гематома не успела распространиться внутрь мозга, из чего следует, что жертва умерла вскоре после полученной травмы и по другой причине.

– Вы можете сказать, куда было повернуто ее лицо – к нему или от него?

– Видимо, в момент второго удара она лежала на боку: крови было много, и она стекала по левой щеке, собираясь у рта и носа.

Условно говоря, это была хорошая новость: если мы найдем место преступления, то обнаружим на нем кровь. Кроме того, вероятно, преступник левша. В отличие от романов Агаты Кристи реальное следствие никогда не держится на одной детали, но сейчас нам пригодилась бы любая помощь.

– Есть следы борьбы, причем происходила она до удара: после него жертва мгновенно потеряла сознание. На плечах и предплечьях остались синяки и царапины, на правой руке сломано три ногтя. Похоже, девочка отбивалась от ударов – отсюда и повреждения. – Купер взял двумя пальцами запястье и приподнял руку, чтобы мы могли взглянут на раны. Ногти Кэти были коротко обрезаны и взяты для анализов; на тыльной стороне ладони еще остался стилизованный цветок с улыбающейся рожицей, нарисованный фломастером. – Кроме того, я нашел припухлости вокруг рта и опечатки зубов на внутренней стороне губ – значит, нападавший зажимал ей рот рукой.

В коридоре послышался раздраженный женский голос, громко хлопнула дверь. Воздух в прозекторской был густым и неподвижным, я с трудом мог дышать. Купер посмотрел на нас, но никто не проронил ни слова. Он знал, что мы хотели услышать. В подобных случаях всегда надеешься на то, что жертва хотя бы не сознавала, что с ней происходит.

– Когда она потеряла сознание, – холодно произнес Купер, – ее шею обмотали каким-то материалом – очевидно, полиэтиленом – и скрутили его в верхней части позвоночника. – Он поднял подбородок девочки: на горле виднелась широкая бледная полоса, прерывавшаяся там, где лента собиралась в складки. – След довольно четкий, из чего можно заключить, что жертва не сопротивлялась и лежала неподвижно. Никаких следов удушения я не обнаружил, да и сам предмет, похоже, не был стянут настолько сильно, чтобы перекрыть доступ воздуха. Однако петехиальное кровоизлияние в глазах и на поверхности легких свидетельствует о том, что она все-таки умерла от удушья. Предполагаю, что на голову жертвы надели пластиковый пакет, а поверх него накинули удавку, которую потом крепко затянули сзади. В результате девочка скончалось от недостатка кислорода, усугубленного сильной травмой черепа.

– Подождите! – вдруг воскликнула Кэсси. – Ее не изнасиловали?

– Терпение, детектив Мэддок, – вздохнул Купер, – я как раз к этому подхожу. Изнасилование произошло после смерти, путем введения какого-то твердого предмета.

Он немного помолчал, словно наслаждаясь произведенным впечатлением.

– После смерти? – переспросил я. – Вы уверены?

Что ж, одним кошмаром меньше, однако факты указывали на то, что мы имеем дело с психопатом. Сэм поморщился.

– У нас есть свежие царапины с внешней стороны влагалища и на три дюйма вглубь; кроме того, порвана девственная плева, но нет ни кровотечения, ни воспалений. Разумеется, посмотрим.

Я почувствовал, как все разом напряглись – нам даже думать об этом не хотелось, не то что смотреть, – но Купер обвел нас быстрым взглядом и не сдвинулся с места.

– Что за предмет? – поинтересовалась Кэсси. Она смотрела на шею девочки.

– Внутри влагалища мы нашли частицы земли и две маленькие древесные щепки; одна из них сильно обуглена, другая покрыта чем-то вроде лака. Вероятно, это был инструмент длиной примерно четыре дюйма и диаметром около двух дюймов, из хорошо обработанной древесины, не новый, частично обожженный и без острых краев: ручка для метлы или что-то похожее. Царапины прерывистые, с четкими очертаниями – видимо, предмет вводили только один раз. Никаких следов проникновения пениса я не обнаружил. В области рта и прямой кишки нет признаков сексуального насилия.

– Значит, нет и спермы, – хмуро заметил я.

– Так же как крови или кожи под ногтями, – добавил Купер с мрачным удовлетворением. – Конечно, анализы еще не закончены, но на вашем месте я бы не слишком рассчитывал на образцы ДНК.

– Но вы все равно проверьте тело на следы спермы, ладно? – попросила Кэсси.

Купер ограничился тем, что бросил на нее жесткий взгляд и промолчал.

– После смерти, – продолжил он, – ее оставили примерно в том же положении, в каком ее нашли: на левом боку. Вторичной синюшности не наблюдается – это показывает, что жертва лежала в данной позе не менее двенадцати часов. Относительно низкая активность насекомых позволяет предположить, что она довольно долго находилась в замкнутом помещении или была плотно завернута в какой-то материал. Все подробности я, естественно, укажу в своем отчете, но пока такова предварительная информация… Есть еще какие-нибудь вопросы?

Намек, что пора прощаться.

– Вам удалось уточнить дату смерти? – спросил я.

– Содержимое желудочно-кишечного тракта – довольно точный показатель, если вы знаете, когда жертва в последний раз принимала пищу. Шоколадный бисквит она съела буквально за несколько минут до смерти, а более основательно перекусила четырьмя-шестью часами ранее – все, кроме фасоли, переварилось почти полностью.

Тосты с вареной фасолью примерно в восемь вечера? Значит, девочка умерла между полуночью и двумя часами ночи. Бисквит она могла прихватить мимоходом на кухне Девлинов или взять у убийцы.

– Через несколько минут мои ребята ее почистят, – сказал Купер. Он легким движением вернул голову девочки на место. – Если хотите, можете известить семью.

Мы стояли за воротами больницы и смотрели друг на друга.

– Давно я не бывал на вскрытии, – тихо промолвил Сэм.

– После смерти, – пробормотала Кэсси, рассеянно глядя на фасад дома. – Что, черт возьми, творил этот парень?

Сэм отправился наводить справки о строительстве дороги, а я позвонил в штаб и попросил двух помощников отвезти Девлинов в больницу. Мы с Кэсси уже видели их первую реакцию на новость и не собирались смотреть снова, к тому же нам надо было срочно побеседовать с Марком Хэнли.

– Может, отвезем его к нам? – спросил я в машине.

Мы вполне могли бы допросить его в сарайчике для археологических находок, но я хотел увезти Марка с его территории на нашу – отчасти для того, чтобы отомстить за испорченные туфли.

– Пожалуй, – согласилась Кэсси. – Он сказал, им осталось всего несколько недель? Оторвать Марка от работы – лучший способ развязать ему язык.

По дороге мы составили для О'Келли длинный список причин, по которым убийство Кэти Девлин не могло быть делом рук сатанинской секты.

– Не забудьте про «отсутствие ритуальной позы», – напомнил я.

Я снова сел за руль; нервы у меня шалили, и необходимо было занять себя чем-нибудь, чтобы не заходиться в нервном кашле всю дорогу до Нокнари.

– И не было… убитых… жертвенных животных, – записывала Кэсси.

– Не думаю, что он заявит подобное на пресс-конференции. «Мы не нашли ни одного мертвого цыпленка!»

– Ставлю пятерку, что заявит. Повторит слово в слово.

Пока мы беседовали с Купером, погода изменилась: дождь закончился, и жаркое солнце стало подсушивать дорогу. Дрожащие капли еще сверкали на деревьях, а когда мы вышли из автомобиля, воздух стал свежим и чистым, пропитанным запахом земли и зелени. Кэсси сняла джемпер и обмотала вокруг талии.

Археологи распределились по нижней половине участка и энергично работали кирками и лопатами. Свои куртки они сбросили на камни, кое-кто из парней разделся по пояс, настроение у всех было возбужденное – вероятно, реакция на вчерашний шок. В магнитофоне на полную громкость орали «Сивсер систерс», почти заглушая удары заступов, и девушки подпевали, используя лопату вместо микрофона. Три практикантки устроили водяную битву и визжали, поливая друг друга из бутылок с распылителями.

Мел подкатила к куче свежей глины доверху нагруженную тележку и, с профессиональной ловкостью подперев ее ногой, опрокинула на землю. На обратном пути она получила в лицо струю воды.

– Мерзавцы! – завопила Мел и помчалась за маленькой рыжей девчушкой с брызгалкой.

Рыжая тоже закричала и бросилась бежать, но запуталась в резиновом шланге. Мел схватила ее в клещи, и они начали бороться, пытаясь отобрать друг у друга брызгалку. Вода хлестала во все стороны.

– Ух ты, круто, – сказал один парень. – Лесбийские игры.

– Где камера?

– Эй, у тебя на шее засос? – крикнула рыжая. – Ребята, у Мел засос!

Послышался смех и шутливые поздравления.

– Иди к черту! – огрызнулась Мел, но покраснела и улыбнулась.

Марк крикнул им что-то резкое, они весело воскликнули: «Ах какой грозный!» – и стали расходиться по своим местам, стряхивая с волос брызги. Меня вдруг охватила зависть к этой беспечной возне и суете, к бодрым взмахам мотыг и мокрой одежде, брошенной сушиться на солнце, к физической легкости и уверенности их молодой жизни.

– А они неплохо проводят время, – улыбнулась Кэсси, запрокинув голову и мечтательно глядя в небо.

Археологи заметили нас, опустили инструменты и стали всматриваться, заслоняясь рукой от солнца. Мы подошли к Марку под их настороженными взглядами. Мел смущенно вылезла из ямы, утирая мокрое лицо и размазывая по нему грязь. Дэмиен, защищенный фалангой девушек, выглядел все так же мрачно и уныло, зато ваятель Шон при виде нас поднял голову и помахал лопатой. Марк оперся на мотыгу с видом старого мудрого земледельца и устремил на нас бесстрастный взор.

– Да?

– Нам надо поговорить, – произнес я.

– Мы работаем. Нельзя подождать до обеда?

– Нет. Соберите вещи – мы поедем в офис.

Он напрягся. Я ждал возражений, но археолог молча положил мотыгу, вытер лицо полой футболки и двинулся вверх по склону.

– Пока, – сказал я остальным, и мы последовали за Марком. Никто мне не ответил, даже Шон.

В машине Марк достал табак.

– Здесь не курят! – бросил я.

– Какого черта? – удивился он. – Вы оба курите. Я вчера видел.

– Служебный автомобиль считается рабочим местом. Закон запрещает курить на работе.

Мне даже не пришлось ничего придумывать: только законодатели могут сочинять подобные нелепости.

– Да ладно тебе, Райан, пусть покурит, – вмешалась Кэсси. – Потом сэкономим время на допросе.

Я поймал в зеркале взгляд Марка.

– Можно и мне самокруточку? – добавила Кэсси, перегнувшись через сиденье.

– Сколько это займет времени? – спросил он.

– Смотря по обстоятельствам, – ответил я.

– По каким еще обстоятельствам? Я вообще не понимаю, о чем речь.

– Скоро все узнаете. Лучше расслабьтесь и покурите, пока я не передумал.

– Как идут раскопки? – любезно проговорила Кэсси.

Марк поджал губы.

– А вы как считаете? Нам дали четыре недели на годовую работу. Пришлось использовать бульдозеры.

– А это плохо?

Он взглянул на меня.

– Мы что, похожи на «Команду времени»?[8]8
  Документальный телесериал об археологах, которые каждую серию проводят трехдневные раскопки.


[Закрыть]

Я промолчал, тем более что на «Команду времени» они действительно не походили. Кэсси включила радио. Марк закурил и шумно выдохнул в окно струю дыма. День обещал быть длинным.

На заднем сиденье нашей машины вполне мог находиться убийца Кэти Девлин, и я не понимал, как мне к этому относиться. А почему бы не радоваться, если парень сам попал нам прямо в лапы и позволил завершить это странное и неприятное дело, едва начав? Уже сегодня днем я бы сдал старое досье в архив – в 1984 году Марку было пять лет и он жил далеко от Дублина, так что подозреваемый из него никакой, – потом получить по спине крепкий хлопок от О'Келли, забрать у Куигли двух драчунов-мажоров и забыть про Нокнари.

Но все не так просто. Я чувствовал что-то вроде разочарования наоборот: целые сутки размышлял о новом деле, напрягался, готовился к тому, что оно может принести, и вот на тебе – все закончилось простым допросом и арестом. Я не суеверен, однако если звонок в полицию поступил бы чуть раньше или позже, если бы мы с Кэсси не засели за «червяков» или вышли покурить, расследование наверняка передали бы Костелло или кому-нибудь еще. Слишком уж странное получалось совпадение. Казалось, что в моей жизни что-то сдвинулось с места, будто где-то внутри тронулись и закрутились зубчатые колеса. Наверное, это прозвучит смешно, но в глубине души мне не терпелось узнать, что произойдет дальше.

6

Когда мы вернулись на работу, Кэсси уже выяснила, что бульдозеры у археологов используются в экстренных случаях, поскольку могут уничтожить ценные объекты, и «Команда времени» – кучка жалких непрофессионалов. Кроме того, в ее активе был остаток самокрутки, которую она стрельнула у Марка, а это означало, что мы сравним его ДНК с окурками, найденными на полянке. Так что с ролью хорошего копа мы определились. Я обыскал Марка (он стоял, сжав зубы, и покачивал головой) и повел его в оперативный штаб, а Кэсси понесла О'Келли наш антисатанинский список.

Мы позволили Марку потомиться в одиночестве – он сгорбился на стуле и выстукивал по столу нервную дробь, – и вместе вошли в комнату.

– Здравствуйте еще раз! – весело воскликнула Кэсси. – Желаете чаю или кофе?

– Нет. Я хочу вернуться на работу.

– Детективы Мэддокс и Райан, допрос Марка Коннора Хэнли, – сообщила Кэсси висевшей в углу камере.

Марк вздрогнул, развернулся и поморщился на камеру.

Я пододвинул стул и небрежно бросил на стол фотографии с места преступления.

– Вы не обязаны говорить, но все, что вы скажете, будет записано и может быть использовано против вас. Вам ясно?

– Какого черта… Я что, арестован?

– Нет. Вы пьете красное вино?

Он бросил на меня иронический взгляд.

– А вы хотите предложить?

– Почему вы не отвечаете на вопрос?

– Это и есть ответ. Я пью то, что дают. А что?

Я задумчиво кивнул и записал его слова в блокнот.

– Зачем вам это? – с любопытством спросила Кэсси, перегнувшись через стол и показав на изоленту, которой были обмотаны руки Марка.

– От мозолей. Когда работаешь мотыгой под дождем, пластыри не держатся.

– Может, проще надеть перчатки?

– Некоторые так и делают, – произнес Марк. Судя по его тону, он не очень уважал подобных людей.

– Вы не против, если мы посмотрим, что там? – спросил я.

Он хмуро взглянул на меня, но раскрутил ленту и, помедлив, бросил на стол. Затем насмешливо поднял руки.

– Ну как вам это нравится?

Кэсси перегнулась еще дальше, опершись локтями на стол, внимательно все рассмотрела, кивнула и жестом предложила заклеить ленту. Я не заметил ни шрамов, ни царапин от ногтей, только следы крупных мозолей у основания пальцев.

– Ух ты, – пробормотала Кэсси. – Откуда они у вас?

Марк равнодушно пожал плечами.

– Обычно они твердые, но пару недель меня не было на раскопках – повредил спину и занимался сортировкой находок, – вот кожа и размякла. А когда приступил к работе, появились волдыри.

– Представляю, как вас расстроил этот перерыв, – заметила Кэсси.

– Все в порядке. Просто время поджимает.

Я взял изоленту двумя пальцами и бросил в мусорное ведро.

– Где вы находились в понедельник вечером? – спросил я, прислонившись к стене за спиной Марка.

– В нашем домике. Я вчера вам говорил.

– Вы член движения «Долой шоссе»?!

– Да. Как и большинство из нас. Однажды к нам наведался Девлин и спросил, не хотим ли мы присоединиться. Насколько мне известно, в этом нет ничего противозаконного.

– Вы знаете Джонатана Девлина?

– Ну да, я же только что сказал. Мы не закадычные приятели, но я с ним знаком.

Я перегнулся через его плечо и стал перебирать фотографии с места преступления, на секунду показывая каждую, но не давая разглядеть как следует.

– А нам вы заявили, что не знаете эту девочку.

Марк взял снимок кончиками пальцев и с безразличным видом долго рассматривал.

– Я видел ее на раскопках, но не знаю, как зовут. А что, разве должен?

– Полагаю, да, – подтвердил я. – Это дочь Девлина.

Он резко обернулся и взглянул на меня, сдвинув брови, потом опять уставился на фото. После короткой паузы он покачал головой.

– Нет. Я встречал дочь Девлина во время демонстраций, еще весной, но она гораздо старше. Розмари или Розалин, что-то вроде этого.

– Что вы о ней думаете? – спросила Кэсси.

Марк пожал плечами.

– Симпатичная девушка. Любит поговорить. Она сидела за столиком регистрации, собирала подписи, но мне показалась, что ей больше хотелось флиртовать с парнями, нежели протестовать.

– Значит, она показалась вам красивой, – произнес я, подойдя к зеркальному стеклу и разглядывая свой подбородок.

– Довольно миловидная. Не в моем вкусе.

– Но вы заметили, что она отсутствовала на следующих демонстрациях. Хотели с ней встретиться?

Я увидел в зеркале, как он с подозрением уставился мне в спину. Затем отложил фото и вскинул голову.

– Нет.

– Вы пытались установить с ней какой-нибудь контакт?

– Нет.

– Как вы узнали, что она дочь Девлина?

– Не помню.

Наш разговор нравился мне все меньше. Марк отвечал резко и нетерпеливо – его сбивал с толку град беспорядочных вопросов, – но ни нервным, ни испуганным не выглядел. Допрос вызывал у Марка лишь раздражение, я не замечал в нем ничего похожего на чувство вины.

– Скажите, – обратилась к нему Кэсси, – что вообще за проблема с шоссе?

Марк усмехнулся:

– О, это очень милая история. Правительство объявило о планах строительства в 2000 году. Все знали, что район очень богат в смысле археологии, поэтому туда послали группу ученых. Обследовав место, они сообщили, что оно еще важнее и интереснее, чем они думали, и только идиот может строить там дорогу. Шоссе надо перенести. Правительство ответило – ах как интересно, большое спасибо, и оставило все как есть. Пришлось приложить титанические усилия, чтобы они разрешили раскопки. Наконец нам дали «добро» два года на работу, хотя нужно как минимум пять. С тех пор тысячи людей протестуют против этой дороги разными способами – петиции, демонстрации, судебные иски. Правительство даже ухом не ведет.

– Но почему? – удивилась Кэсси. – Почему они просто не передвинут шоссе?

Марк пожал плечами и раздраженно скривил губы.

– А что вы меня спрашиваете? Лет через десять – пятнадцать все выяснится в каком-нибудь суде. Но будет уже поздно.

– Как насчет вторника? – спросил я. – Где вы находились ночью?

– Все там же – в нашем домике. Теперь я могу идти?

– Пока нет. Когда вы в последний раз провели ночь на месте раскопок?

Марк слегка напрягся.

– Я никогда не был там ночью, – произнес он после паузы.

– Правда? И в соседнем лесу тоже?

– А кто сказал, что я там находился?

– Бросьте, Марк! – резко вмешалась Кэсси. – Вы ночевали там в понедельник или во вторник. Если понадобится, мы представим веские доказательства, но это будет напрасной тратой времени, в том числе для вас. Я не думаю, что вы убивали девочку, но мы хотим знать, что вы делали в лесу и что там видели и слышали. Мы можем потратить остаток дня, вытягивая из вас информацию, а можем покончить с этим прямо сейчас и вернуть вас на работу. Решайте сами.

– Какие еще доказательства? – скептически поинтересовался Марк.

Кэсси заговорщицки улыбнулась, достала из кармана полиэтиленовый пакетик и покачала им перед носом у археолога.

– ДНК. Вы оставили окурки на своем привале.

– Черт, – пробормотал Марк, глядя на пакетик. Казалось, он не знал, надо ему сердиться или нет.

– Я просто выполняла свою работу, – весело пояснила Кэсси и убрала улику.

– Черт, – повторил Марк. Он прикусил губу, но не удержался от хмурой усмешки. – А я попался как дурак. Вы та еще штучка.

– Да уж. Так как насчет ночевки?

Молчание. Наконец Марк шевельнулся, взглянул на часы и вздохнул.

– Да. Я провел там странную ночь.

Я обошел вокруг стола, сел и открыл блокнот.

– В понедельник или во вторник? Или оба раза?

– В понедельник.

– В какое время вы туда явились?

– Примерно в половине девятого. Я развел костер, а когда он догорел, заснул. Это было около двух часов.

– Вы делаете это на всех раскопках? – спросила Кэсси. – Или только в Нокнари?

– Только в Нокнари.

– Почему?

Марк побарабанил по столу, глядя на свои пальцы. Мы с Кэсси ждали.

– Вам известно, что означает «Нокнари»? – спросил археолог, помолчав. – «Холм короля». Мы не знаем точного происхождения названия, но оно явно связано не с политикой, а с языческой религией. Тут не было королевских захоронений и вообще никакого жилья, зато мы повсюду находим культовые предметы бронзового века – алтарные камни, вотивные фигурки, храмовые чаши, остатки жертвоприношений, в том числе, возможно, человеческих. Этот холм был центром религиозного поклонения.

– Поклонения кому?

Он пожал плечами и забарабанил громче. Мне хотелось хлопнуть Марка по пальцам.

– Значит, вы были на страже, – негромко заметила Кэсси. Она небрежно откинулась на стуле, но не спускала с Марка внимательного взгляда.

Тот смущенно проговорил:

– Что-то вроде этого.

– А пролитое вино? – продолжила Кэсси. Марк быстро поднял голову, но сразу потупился. – Возлияние богам?

– Наверное.

– Давайте уточним, правильно ли я вас понял, – произнес я. – Вы решили поспать недалеко от места, где убили девочку, и хотите заставить нас поверить, будто сделали это из религиозных соображений?

Марк вдруг вспыхнул, подался вперед и ткнул в меня пальцем. Я невольно отпрянул.

– Вот что я вам скажу, детектив! Я не верю в Бога, ясно? Ни в какого. Религия существует для того, чтобы держать людей в узде и нести деньги в общую копилку. Когда мне исполнилось восемнадцать, я вычеркнул свою фамилию из церковной метрической книги. И в правительство я тоже не верю. Это та же церковь, только на свой лад. Слова разные, а цель одна: прижать к ногтю бедняков и поддержать богачей. Я верю лишь в то, что находится в той земле, которую мы сейчас копаем. – Его взгляд был острым, почти разъяренным, как у стрелка, засевшего на обреченной баррикаде. – Там куда больше вещей, достойных поклонения, чем в любой церкви. То, что на этом месте собираются проложить дорогу, настоящее кощунство. Если бы кто-нибудь решил снести Вестминстерское аббатство и устроить стоянку для машин, вы бы тоже стали винить людей, вставших на стражу? Так какого черта вы на меня смотрите снисходительно, когда я делаю то же самое?

Он уставился на меня в упор, пока я не заморгал, потом откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Видимо, это должно означать, что вы отрицаете свою связь с убийством, – холодно заметил я, придя в себя. Почему-то его маленькая проповедь подействовала на меня сильнее, чем я хотел признать.

– Марк, – сказала Кэсси, – я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Я сама думаю так же. – Он бросил на нее жесткий взгляд и кивнул. – Но детектив Райан прав: большинство людей просто не поймут, о чем вы говорите. Для них все это будет выглядеть чертовски подозрительно. Мы должны очистить вас от обвинений.

– Если вы хотите проверить меня на детекторе лжи – что ж, я не против. Но меня даже не было там во вторник. Я был в понедельник. Какое это может иметь отношение к делу?

Меня охватило отчаяние. Или он просто мастерски валяет дурака, притворяясь, будто не сомневается, что Кэти убили во вторник, перед тем как ее труп появился на камне?

– Ладно, – вздохнула Кэсси. – Сделаем вот что. Кто-нибудь может подтвердить, чем вы занимались, когда ушли с раскопок вечером во вторник и вернулись утром в среду?

Марк сжал зубы и уставился на свои мозоли. Я вдруг заметил, что он очень смущен и его это молодит.

– Разумеется. Я вернулся в домик, принял душ, поужинал с ребятами, потом мы играли в карты и пили пиво в садике. Вы можете их спросить.

– А дальше? Когда вы легли спать?

– Большинство отправились в постель около часа ночи.

– Кто-нибудь видел вас после этого? Вы спите один или делите с кем-то комнату?

– Один. У меня отдельная спальня, потому что я заместитель руководителя экспедиции. Но я задержался в саду намного дольше. Разговаривал с Мел. Мы находились вместе до завтрака.

Марк изо всех сил старался сохранить небрежный тон, но вся его уверенность улетучилась. Он ощетинился и съежился, как пятнадцатилетний мальчишка. Меня распирало от смеха, и я боялся смотреть в сторону Кэсси.

– Всю ночь? – поинтересовался я.

– Да.

– В саду? Вы там не замерзли?

– Мы вернулись в дом около трех. И до восьми были у меня в комнате. Пока все не встали.

– Ясно. – Я мило улыбнулся. – У вас очень приятное алиби.

Он бросил на меня затравленный взгляд.

– Давайте вернемся к той ночи в понедельник, – продолжила Кэсси. – Вы не видели и не слышали в лесу что-нибудь необычное?

– Нет. Там было очень темно – сельская темнота, не то что в городе. Никаких фонарей. Я ничего не видел в десяти шагах. Да и услышать кого-то тоже вряд ли мог – в лесу много разных шумов.

Темнота и звуки леса. По спине побежали мурашки.

– Ну, может, не в лесу, а, например, на месте раскопок или на дороге. Там никто не появлялся после одиннадцати?

– Подождите-ка, – пробормотал Марк. Казалось, ему самому не хотелось это говорить. – Да, недалеко от раскопок. Кто-то там был.

Кэсси и я не шевельнулись, но я почувствовал, как между нами пробежала электрическая искра. Мы уже собирались проверить алиби Марка, дать ему подписать протокол и отправить к своей мотыге, по крайней мере на время – в первые дни расследование идет очень интенсивно, и нет возможности разбрасываться по пустякам, – но теперь насторожились.

– Вы можете его описать?

Он посмотрел на меня так, будто я сморозил чепуху.

– Да. Он здорово смахивал на фонарь. Там было темно.

– Марк, – проговорила Кэсси, – пожалуйста, с самого начала и поподробнее.

– Кто-то шел с фонарем через место раскопок, от поселка в сторону шоссе. Вот и все. Я видел только луч света.

– В какое время это происходило?

– Я не смотрел на часы.

– Вспомните получше. Может, еще какие-нибудь детали, например, рост – судя по наклону луча?

Он прищурился, раздумывая.

– Нет. Фонарь был невысоко над землей, но в темноте чувство перспективы скрадывается, верно? Двигался он медленно, что неудивительно – там на каждом шагу рытвины и ямы.

– Луч был большим или маленьким?

– Скорее маленьким. Нет, это не огромные прожекторы с наплечными ремнями. Обычный фонарь.

– А когда вы в первый раз увидели его, он шел вдоль стены вокруг поселка, в противоположном от шоссе конце?

– Да, где-то там. Наверное, вышел через задние ворота или просто перебрался через стену.

Задние ворота находились в конце той улочки, где жили Девлины, всего в трех домах от них. Он мог видеть Джонатана или Маргарет, они тащили труп и искали, куда бы его спрятать; или Кэти, выскользнувшую из дома на свидание и прихватившую с собой только фонарик и ключ от дома, который ей больше не понадобился.

– И потом он спустился к дороге?

Марк пожал плечами.

– Он направился в ту сторону, пересекая холм по диагонали, но я не видел, чем это закончилось. Все заслонили деревья.

– Как вы думаете, он мог заметить ваш костер?

– Откуда мне знать?

– Ладно, Марк, – кивнула Кэсси. – Очень важный вопрос. Вы видели в ту ночь какую-нибудь машину? Проехавшую мимо или просто стоявшую на дороге?

– Нет. Когда я туда шел, то заметил какую-то парочку, но после одиннадцати больше никто не появлялся. Здесь рано ложатся спать – к полуночи окна в домах уже темные.

Если он сказал правду, то оказал нам огромную услугу. Пешком до обоих мест – там, где убили Кэти, и где она лежала до вторника – можно добраться только из соседнего поселка; значит, нам не придется почесывать в поисках преступника всю Ирландию.

– Вы уверены, что заметили бы автомобиль, если бы он проехал? – спросил я.

– Ну фонарик я заметил, верно?

– Хотя вспомнили об этом только сейчас, – возразил я.

– С памятью у меня все в порядке. Просто не предполагал, что это важно. Ведь тогда был понедельник. Я на фонарик и внимания не обратил. Решил, что кто-нибудь возвращается поздно из гостей или у кого-то из местных детишек свидание – они частенько околачиваются тут по вечерам. Но мне это не мешало.

В дверь постучала Бернадетта, администратор нашего отдела. Когда я открыл, она недовольно буркнула:

– Детектив Райан, вам звонят. Я сказала, что вы заняты, но она заявила – очень важно.