Текст книги "Боевая Магия (ЛП)"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Она украдкой взглянула на паучиху. Дибан Кангмо сделала два шага вперёд – её ноги щёлкали по камню при ходьбе. Паучиха медленно развернула ногу, в которой держала, как теперь увидела Эвви, несколько кухонных кастрюль. Она осторожно поставила их на землю. Затем отошла на пару ярдов назад.

Эвви посмотрела на кастрюли. Она не была до конца уверена, что нужно говорить или делать.

– Где она их нашла? – прошептала она Луво.

Какое-то время Луво молчал. Затем он сказал Эвви:

– На Ледяной Нага – которую вы зовёте Рекой Снежного Змея – на западе есть место, вроде обрушившейся… крепости… только с большим числом… Тебе не нравится, когда я зову ваш народ мясными существами. Как мне их называть?

– Люди, – сказала Эвви. – Или народ.

– Народ может быть из кого угодно, – возразил Луво. – Дибан Кангмо и её родня – народ, как и ледяные львы и пещерные змеи, нага, глубинные бегуны, и мы, горы. Люди – это те мясные существа на двух ногах?

Эвви кивнула.

– Место вроде крепости, где сейчас собралось много людей. Это место, которое достигает неба духом, и люди, которые всё время живут там, издают красивые звуки с помощью длинных труб и металлических тарелок.

– Может, это храм, – сказала Эвви. – Я слышала от Парахана, что первая остановка на Дороге Снежного Змея – Храм Лошадей Грома.

– Там-то она и нашла твою еду.

– А люди её видели? – спросила Эвви, гадая, была ли она единственным человеком, заоравшим при виде гигантского вершинного паука.

Луво, похоже, это позабавило:

– Никто в этой земле не видит народ духов, если представители народа этого не желают. Они предпочитают жить тихо. Хватит вопросов, Эвумэймэй!

Робко, поглядывая на Дибан Кангмо, Эвви подползла к кастрюлям. Все они были холодными. Ей было всё равно. Она начала с чая, жадно хлебая его. Чай смочил её сухое, истерзанное горло. Потом она сосредоточила своё внимание на еде, зачерпывая ца́мпа, шарики из ячменной муки, и запихивая их в рот. Эти были с маслом и творогом. Обычно она бы выплюнула такое. Но сегодня их вкус был лучше, чем всё, что она пробовала прежде в жизни, даже лучше её обожаемого жареного баклажана. В другой кастрюле было острое рисовое карри с молодой бараниной. Эвви ела карри попеременно с цампа, пока в неё лезла еда. Только после того, как она уже не могла даже смотреть в другие кастрюли, чтобы узнать об их содержимом, потому что наелась до отвала, она с трудом поднялась на ноги, и подошла к обширному водному пространству рядом с её ложем.

– Я грязная, – сказала она Луво. – Я буду мыться.

Поскольку Эвви была весьма уверена в том, что он не знал, что такое «грязная», она объяснила:

– Я вся покрыта кровью, мочой, дерьмом и потом. Обычно от меня так не пахнет.

Она стала возиться со своей одеждой, снимая её с себя, один слой за другим. Ей и в голову не приходило стесняться. Говорящий булыжник и гигантский паук едва ли были кем-то, в чьём присутствии ей было бы неудобно быть обнажённой.

– Жаль, что у меня нет чистой одежды.

В зелёном свете, исходившем от расположенных повсюду светящихся пятен, было трудно сказать, но Эвви была почти уверена, что на некоторых предметах её одежды была кровь. Это имело смысл, учитывая то, что одежду она сняла с убитых людей.

Вода была очень холодной. «После всех этих купаний в холодной воде во время наших путешествий мне следовало бы уже к этому привыкнуть», – мрачно подумала она, – «но я не привыкла».

В неё подобно ножу вонзилось воспоминание о её кошках, сидевших на берегах бессчётных ручьёв и наблюдавших за тем, как они с Розторн ойкают в холодных водах. Эвви села на дне пещерного озера, и тихо позволила своим слезам течь свободно.

Наконец Эвви начала расчёсывать пальцами свои спутанные волосы. Когда они стали прямыми и достаточно чистыми, она выбралась на сушу.

Её грязная одежда исчезла. Рядом с её мшистой кроватью лежала кучка материи различных подсвеченных зелёным цветов.

– Есть одно закрытое место, – сказал Луво, когда она подошла ближе. – Оно похоже на тот «храм» Лошадей Грома, но оно – для моей горы, и гор моих братьев и сестёр. Твои люди приходят туда, и оставляют вещи для людей, которые там поют, и зажигают лампы, и кланяются вверх и вниз, как ты, только больше. А ещё они используют огонь, чтобы делать интересно пахнущий дым.

Эвви натянуто улыбнулась ему:

– Здешние люди поклоняются твоей горе и двум другим как богам. Они думают, что вы трое – мужья Королевы Солнца.

– Смехотворно! – сказал Луво. – Солнце вообще не является частью этого мира!

Эвви неуклюже присела, и порылась в горке одежды. Вскоре она оказалась одета в несколько слоёв цветастых шёлковых халатов, подбитых мехом. Луво каким-то образом также принёс несколько пар штанов, которые были ей впору после того, как она подвернула им штанины, и две пары подбитых мехом сапог. Одну из них она могла носить. Одевшись, она выпила ещё чаю, и снова легла спать.

* * *

Западная армия, состоявшая из более чем пятисот членов племён, жрецов и жриц, и шаманов, верхом на маленьких, крепких лошадях или на повозках, прибыла около полудня, пока Браяр варил снадобья в храмовой мастерской. Один из детей принёс ему весть о прибывших людях, но Браяр был занят, не давая вывариться самым действенным частям своих снадобий. Когда он взял передышку, Браяр сходил на стену, чтобы поглядеть на множество палаток и солдат в стенах храма и за его пределами. Уже только этот вид его рассердил. Он подумал, сможет ли он попросить своего нового друга, оранжевого каменного тигра, о разрешении снова поспать с ним той ночью.

Один из деревенских детей позже вернулся, чтобы дать Браяру и остальным лекарям знать, что с востока прибыл посланник. Браяра это не интересовало. Приближения Розторн он не чувствовал. Со смертью Эвви он сомневался, что с востока он может получить хоть каким-то хорошие вести.

Джимут принёс ему приглашение от Суды на ужин. Хотя работу на тот день Браяр закончил, приглашение он отклонил. Он собирался выклянчить еду у повара, и поесть в каком-нибудь уединённом месте. Но Суда решительно вошла в мастерскую, пока он заканчивал уборку, и схватила его за руку.

– Хватит прятаться, – твёрдо сказала она. – Ты будешь есть с нами, и не спорь.

Она не отпускала его, пока они не оказались в палатке, которую они с Параханом похоже использовали в качестве приёмных покоев. Стражники расставили на ковре блюда. Вокруг них были раскиданы подушки. Парахан уже был там, запихивая что-то в рот на куске лепёшки.

– Подождать не мог? – потребовала Суда.

Он проглотил и сказал:

– Браяр, садись. Не прячься, ладно? Мне её тоже недостаёт. Я знаю, что ты с ней был знаком дольше, но ты знаешь, что без неё меня бы здесь не было.

Его улыбка дрогнула.

– Она была слишком юной, чтобы обдумывать все последствия, как могли бы сделать мы с тобой.

Браяр кивнул. Он сел на подушку рядом со здоровяком, и взял блюдо. Он набрал туда карри, потом тупо уставился на еду, забыв, что он собирался с ней делать.

Суда забрала блюдо, и нагрузила туда мясо, лепёшки и колобки, помимо карри.

– Ешь! – приказала она. – Нас ждёт работа!

Она села на свою подушку, скрестив ноги, и набрала еды уже себе.

– Пока западные устраивались, прибыл ещё один посланник от Сэруго, – сказала она Браяру. – Она хочет, чтобы мы встретились с ней в Ме́лонаме. Это на северо-западе отсюда, по дороге в Гармашинг. Её солдаты переместили в восточные храмовые крепости столько людей, сколько успели, прежде чем наткнулись на слишком многочисленные для них имперские войска.

– Они попытались отступить к Крепости Самбачу, – внезапно сказал Парахан. – Ну, отступить-то они отступили. Только вот крепости там нет.

Браяр уставился на него:

– Что значит «крепости там нет»? Она не могла просто взять и уйти.

– В письме генерала сказано, что там, возможно, было землетрясение, – объяснила Суда. – Только она не помнит, чтобы они почувствовали настолько сильные толчки, чтобы обрушить целую крепость.

– А Эвви могла это сделать? Если она умирала? – прошептал Парахан.

Браяр покачал головой:

– То место было большим! Мы с ней в своё время частично обрушили дом, но что-то такого размера – нет.

– Эх, вот бы она это сделала! – выкрикнул Парахан.

Двое солдат сунули головы внутрь палатки. Суда махнула рукой, послав их прочь.

– Вот бы она обрушила крепость на этих убийц, – выдал её брат-близнец, но уже тише.

Браяр закинул руку Парахану на плечи, чтобы успокоить его:

– Мы придумаем кой-какие сюрпризы для их друзей, вот увидишь, – пообещал он.

Когда Парахан посмотрел на него, Браяр одарил своего друга маленькой, недоброй улыбкой:

– Мы заставим Уэй-шу пожалеть, что он вообще прослышал о нашем существовании.

Парахан накрыл ладонь Браяра своей:

– Да. Да, я думаю, что это – весьма великолепная мысль.

– Браяр, ты ещё не чувствуешь Розторн? – спросила Суда.

Он покачал головой:

– Но если мы направимся отсюда по северной дороге, то будет довольно легко ощутить её присутствие. Я дам растениям знать, куда мы направляемся. Она сможет проехать по нашему следу.

* * *

Когда Эвви проснулась, она обнаружила, что Луво находится там же, где он был, когда она засыпала. Гигантского паука рядом не было. Она почувствовала облегчение, хотя от Дибан Кангмо не получала ничего кроме доброты. Тем не менее, её действительно нервировало ощущение взгляда всех этих глаз.

В принесённых Дибан Кангмо кастрюлях оставалась еда. Эвви съела значительную часть того, что осталось. Украдёт ли паучиха ещё? Обитатели храма наверняка начнут гадать, куда девается их еда. К тому же, в храмах должны были размещаться беженцы. Дибан Кангмо что, крала еду, которая предназначалась им?

Эвви допила оставшийся чай, и осознала, что у неё есть ещё одна проблема, которую нужно решить.

– Мне, эм, нужна уборная, – сказала она Луво.

Потом ей пришлось объяснять, зачем нужны уборные, и почему она не могла делать это прямо на месте, подобно животным в горах. После всех этих слов он показал ей углубление в стене пещеры, где на полу было больше песка, чем камня. Потом она снова помылась. Завязывая свои волосы шарфом из кучи приношений, она набралась решимости, и сказала:

– Луво, я не могу здесь оставаться. Мне нужно найти моих друзей. Рано или поздно они узнают, что враг захватил крепость. Они подумают, что я мертва, или что я под пытками рассказала, где все они находятся. Мне нужно их отыскать.

Луво покачался туда-сюда на закруглённых отростках, служивших ему ногами, когда ему нужно было передвигаться:

– Ты знаешь, где они?

– Я знаю, куда они уехали, – честно сказала она. – Места, где они собирались останавливаться, тамошние люди должны знать, куда мои друзья направились дальше.

– Как ты туда доберёшься?

– Пешком, я так думаю.

Она потопала подошвой одной из своих ног по камню. Ступни всё ещё были чувствительными, но у неё были сапоги, и чем дольше она ждёт, тем больше её друзья будут удаляться.

– Я украду лошадь или мула, если мне выдастся такая возможность.

Это можно было проделать на открытых полях вокруг храмов, где паслись эти животные, и ей придётся молиться о том, что у пастухов не было овчарок.

Луво помычал себе под нос:

– Я могу найти твоих друзей.

– Как? У них нету каменной магии, как у меня.

– Ты сказала, что огонь вокруг твоей каменной сути – магия, которая позволяет тебе черпать из неё силу. Я не знал раньше, почему в некоторых мясных существах – людях – бывает такой огонь. Теперь, когда я это знаю, я могу сказать, какие видимые мной на равнине огни – просто магия, а какие из них обёрнуты вокруг части мира. Я могу видеть магию вокруг твоих растительных людей, если мы окажемся ближе к ним. Я думаю, что будет лучше, если я отправлюсь с тобой. Ты сможешь меня нести?

Эвви подошла к нему. Попросив разрешения, она нагнулась, обхватила его руками, и попыталась поднять. Она услышала, как хрустнуло у неё в спине, но Луво не сдвинулся с места.

– Ты такой тяжёлый!

– Прости меня. Я – гора, вне этого аспекта сердца.

Он потеплел у неё в руках, хотя совсем горячим не стал.

– Попробуй снова.

Эвви потянула. Она подняла его на дюйм, не больше.

Он потеплел ещё раз:

– Попробуй.

В этот раз она смогла поднять его себе на руки, но споткнулась, попытавшись пройти несколько шагов.

– Прости! – сказала она, кладя его себе на кровать. – Я вымоталась больше, чем думала. Все мои рюкзаки весят как ты, но…

Она отвернулась, чтобы он не увидел, как задрожали её губы.

– Легче я стать уже не могу. Я что-нибудь придумаю.

Он слез с её кровати.

– Отдохни. Я поразмышляю над этим, и найду решение.

Он понаблюдал, как Эвви свернулась на тряпье.

– Ты не можешь понять, как радостны для меня моменты общения с тобой. Каждый из них представляет мне новую идею или задачу, в то время как раньше я веками не видел ничего нового. Я уже много тысячелетий не ощущал себя таким живым, Эвумэймэй!

– Хэх! – недоверчиво выдала она. – Я ещё не самая интересная. Интересные – Браяр, Розторн и Парахан. Они столько сделали, и они знают языки, и книги, и разных людей. Я только знаю камни. Причём даже не все из них.

Она зевнула.

– Тогда я с нетерпением жду встречи с твоими друзьями. Правда, Эвумэймэй, ты слишком низко себя ценишь. Ты – яркий свет в моём подземном доме.

– Спасибо, Луво. Это правда очень приятно слышать.

Она натянула на себя сверху несколько тряпок, и заснула ещё до того, как её новый друг удалился.

Ей снилось, что она слышит, как он разговаривает с Дибан Кангмо.

– «Ты и заметить не успеешь, как она умрёт», – советовала вершинная паучиха со своего места высоко на одном из сталактитов пещеры. – «Привязываться к ней – глупость».

– «Я думаю, что глупость – это мне держаться от них вдалеке, если они могут порождать таких как она», – отвечал Луво. – «Ты посторожишь её для меня, пока я не вернусь? Меня беспокоят пещерные змеи».

– «Ей нужна ещё еда», – сказала паучиха, когда Луво заковылял в темноту. – «Достань ей еды. Пусть один из моих детей её для тебя понесёт».

* * *

Когда Эвви проснулась, она почуяла запах стряпни. Она также почувствовала запах мускуса и навоза, и услышала беспокойное шарканье копыт по камню. Открыв глаза, она увидела большого яка, пьющего из озера. Луво сидел у её кровати, рядом с небольшим вершинным пауком – всего лишь трёх футов ростом – и двумя накрытыми кастрюлями.

– Это дочь Дибан Кангмо, – объяснил Луво, когда паук поспешно убежал в дальний конец пещеры. – Она очень стесняется людей. Это она перевязывала тебе ступни.

– Спасибо большое! – крикнула ей Эвви.

– Она также принесла тебе еды, а мне – сумку для езды.

– Езды? Езды на чём?

– На Большом Молоке, – сказал Луво. – Она – королева яков. Это великая честь для тебя – то, что она согласилась сделать это для нас, и нам повезло, что у неё сейчас нет телят, поэтому она свободна нам помогать. Самцов нам просить нельзя. Они слишком беспокойные.

Эвви подумала, что заплачет. Большое Молоко повернула свою голову, уставившись на них одним глазом. Точнее, она уставилась на Эвви.

Наконец девочке пришла в голову безопасная реплика, отличающаяся от «этот кусок камня спятил»:

– Луво, у неё нет ни седла, ни узды.

Ей пришлось объяснять, что это такое, пока она ела колобки с грибами и луком. Когда она закончила своё описание, Луво сказал:

– Я не могу просить одного из моих друзей брать в рот металл и оплетать свою голову кожей. Она же может заболеть. С нашей стороны это будет очень неблагодарно! К тому же, я никогда не видел, чтобы кто-то так ездил на яках. Ты привяжешь сумку себе к талии и плечам, и будешь держаться за мех Большого Молока. Меха у неё много. Она даже не почувствует, если ты за него потянешь. Её подшерсток очень толстый, и очень плотно умят под её внешним мехом.

– Но как она узнает, куда мы едем? – спросила Эвви. – Поводья нужны для того, чтобы тянуть вправо, чтобы лошадь ехала вправо, и так далее.

– Я ей скажу, куда ехать, – уверенно сказал Луво.

– Где я буду сидеть?

Чего Эвви не сказала, так это того, что спина животного выглядела такой широкой, что она могла бы улечься там спать, и не скатиться вниз.

– Пастушки ездят на шеях одомашненных яков. Пока что ты мне доверяла, Эвумэймэй.

– У меня не было выбора.

– А сейчас он у тебя есть?

Эвви посмотрела на Большое Молоко, та провела толстым языком по своим мохнатым челюстям. Девочка вздохнула:

– Нет, вообще-то нет.

Эвви этого очень не хотелось, но она использовала один из шёлковых шарфов-приношений Луво доля того, чтобы завернуть оставшиеся колобки. Ткань была из сделана из ярко выкрашенных кусков, и теперь на ней будут жирные пятна. Несомненно, пятна будут и на алой рубахе, которую она носила, потому что свёрток она повесила себе на грудь. Закончив подготовку, она опустила Луво в принесённую им сумку. Это была сумка собирателя, достаточно большая, чтобы она могла один ремень перекинуть через плечи, а второй – подмышкой. Грубый верхний ремень она обернула шарфом, чтобы тот не натёр ей шею.

Луво должно быть что-то сказал яку. Она лениво прошла вперёд, и согнула передние ноги. Эвви по наитию почесала Большое Молоко между изогнутых рогов, будто та была коровой. Она почувствовала себя немного лучше, когда як повернула голову и потёрлась ею о живот Эвви.

– Я думаю, мы поладим, – сказала девочка. – А теперь будь со мной терпелива, ладно? Я никогда не ездила ни на ком столь чудесном.

– Комплимент ей нравится, – сказал Эвви Луво. – Поднимай ногу вверх, осторожно!

Немного поэкспериментировав и приложив некоторые усилия, Эвви сумела забраться вместе с Луво на спину Большого Молока. Затем она ещё раз почесала большого яка по лбу, и крепко ухватилась за мех на шее животного.

– А теперь что? – спросила она.

Большое Молоко медленно выпрямила сначала одну переднюю ногу, потом другую. Эвви пискнула, потом прикусила нижнюю губу, чтобы больше так не делать. Она ойкнула. На её губе была одна из ран со времён крепости, которые ещё не зажили полностью.

Большое Молоко не обратила на издаваемые ей звуки никакого внимания. Она резво пошла вдоль берега озера, направляясь в глубину пещеры.

Глава 17

Храм Тигров, у слияния рек Том Шо и Снежного Змея

Было ясно, что Судамини наполовину сойдёт с ума, пока все западные войска уложат вещи и выедут на север.

– Мы уже через это проходили, – сказал ей Парахан, обняв рукой за плечи.

Они с Браяром отвели её на крышу, пока западники не услышали её ворчание.

– Эти люди по жизни не сражаются. Ну, кроме, возможно, храмовых. По ходу войны они поймут важность выступления на марш на заре, вместо укладывания вещей на заре.

Суда грызла ноготь на большом пальце и ругалась про себя на банпурском.

– Наши люди все готовы выезжать, – утешил её Браяр.

Он уставился на далёкую реку, надеясь уловить хоть мельчайший намёк на приближение Розторн. Его не особо расстраивало то, что западники их задерживали.

– Да они с тем же успехом могли дрыхнуть допоздна! – с рычанием в своём глухом голосе ответила Суда. – И вообще, кто вытянул короткую соломину, оставив нас уходить последними?

– Ты, – сказал Парахан.

– Ну, раз уж такое дело, скажи нашим людям расседлать лошадей и поупражняться с оружием, – сказала Суда своему близнецу.

– Уже, – ответил тот.

Тогда-то Браяр это и ощутил, легчайшее касание зелени. Он вдохнул, и забыл выдохнуть, выжидая. Вот, оно повторилось снова. Его грудь внезапно стянуло, и он закашлялся, не имея возможности перевести дух. Парахан сунул флягу с чаем ему в руки. Браяр выдул её наполовину. Когда он снова смог нормально дышать, Браяр вытянул свою силу так далеко, как только мог. Это касание было немного сильнее. Оно соединилось с его магией; оно было ему знакомо как своё собственное.

– Я думаю, что вы будете рады тому, что мы – последние, – небрежно бросил он.

Лицо Парахана просветлело:

– Розторн?

Браяр кивнул.

Был почти полдень, когда люди Капитана Ланго выехали через ворота, направляясь на север. Браяр поехал с близнецами, чьи отряды должны были выезжать следующими.

– Я встречусь с ней, и догоню вас, – сказал он. – Я думаю, она доберётся до переправы к середине второй половины дня.

Парахан поманил к себе Джимута, вышедшего с осёдланными лошадьми.

– У меня есть для неё свежая лошадь, – сказал Джимут. – И без охраны ты не поедешь.

Браяр был слишком нервным от предвкушения, чтобы даже помыслить об оспаривании этого. После того, как все попрощались с главной жрицей и командующим храма, отряды Парахана и Суды выехали из северных ворот. Браяр и Джимут поехали на юг вместе с бригадой из десяти воинов, на присутствии которых настоял Парахан. Прежде, чем они оставили храм позади, Браяр остановился, чтобы попрощаться с оранжевым каменным тигром, игнорируя странно поглядывавших на него солдат.

Они отвели своих лошадей вниз, к реке, чтобы подождать, и съесть обед, который они выпросили у храмовых поваров. Двое солдат стояли на страже, глядя на север и восток, в то время как остальные отдыхали и беседовали. Браяр расхаживал вдоль берега. Он понятия не имел, как будет рассказывать Розторн про Эвви. У него сводило живот от одной лишь мысли об этом.

Облака расходились по небу, когда Браяр увидел вспышку зелени – настоящей зелени – на дороге, которая вела в Дримбаканг Лоу. Он закричал «ура», затем сжал кулаки так сильно, что его ногти впились в татуировки на его ладонях. Бутоны и стебли его татуировок, стремительно превращавшиеся в разноцветные розы, с его хваткой несогласны. Он молча попросил прощения. Предполагалось, что враг покинул эту местность, но он и его спутники согласились на том, чтобы быть осторожными. Издавание звуков при виде Розторн не подходило ни под чьё определение осторожного поведения. Вместо этого он прыгал вверх и вниз, отчаянно махая руками. Он остановился только тогда, когда она подняла руку, показав, что увидела его, и пустила своего коня рысью.

Они встретились на его стороне моста, где Розторн спрыгнула со своего коня, и крепко обняла Браяра. Она пахла сосной, древесным дымом, и комашковым чаем, который она пила от головной боли. Он не увидел ни следа того противного кожаного рюкзака, который она уносила с собой. Она выглядела как его старая добрая Розторн, чьё внимание занимали здесь и сейчас. Её карие глаза остро оглядели его.

– Что такое? – спросила она. – У тебя глаза опухли. Ты выглядишь так, будто тебя тащили задом-наперед через кусты. Говори.

– Эвви, – сказал он, и ощутил ком в горле.

Джимут взял на себя её коня. Розторн отвела Браяра на берег реки, где они и уселись. Когда он снова смог говорить, Браяр рассказал ей о письме, и о каменном алфавите Эвви. Потом он обнимал её. Какое-то слишком короткое время они оплакивали погибшую.

– Нам надо ехать, – наконец хрипло сказал Браяр. – Нам нужно дотемна догнать обоз, для верности.

Розторн сходила к реке, и намочила два носовых платка в холодной воде. Одним она вытерла себе лицо, а второй дала Браяру. Заморосил дождь.

– В такие моменты трудно быть хорошей посвящённой и верить богам в том, что ничто не происходит без причины, – сказала Розторн охрипшим голосом. – У неё была такая трудная жизнь. Мне кажется, что боги ей задолжали лучшую, и не такую короткую долю.

Она посмотрела на свой носовой платок, и выжала его досуха.

– Поскольку от богов я ответы никогда не получаю, то придётся выместить раздражение на Уэй-шу и его армиях.

Браяр кивнул. Она облекла его ярость в слова. Они заставят Уэй-шу поплатиться.

Розторн обняла его одной рукой, пока они шли к остальным. Те уже были в седле. Джимут передал Розторн поводья свежей лошади, которую для неё взяли. Конь, на котором она доехала досюда, был с их сменными лошадьми. Розторн задержалась ненадолго, чтобы дать ему горсть овса, затем вскочила в седло свежей лошади.

Браяр посмотрел на исходившие моросью тучи, жалея, что у них с Розторн не было тех широкополых соломенных шляп, которые они обычно носили в дождь. Куда эти шляпы делись? На восток, вероятно, вместе с Торговцами. Он забрался в седло своего собственного скакуна.

– Рысью готова? – спросил у Розторн командовавший их отрядом сержант. – Чтобы мы покрыли хорошее расстояние?

– Я не отстану, – сказала Розторн. – Обо мне не беспокойтесь.

Браяр ехал рядом с ней, внимательно приглядывая за своей наставницей. Ему было ясно, что она расстроена, но он-то ей знал. Для остальных она должно быть казалось глубоко погрузившейся в свои мысли. «Это хорошо», – сказал он себе. «Она терпеть не может, когда ей сочувствуют».

Сам Браяр нёс каменный алфавит Эвви в перевязи у себя на груди, вместе с семенными шариками, которые он использовал в качестве оружия. Время от времени он вытаскивал из кармашка алфавита кусок камня или кристалла, и держал его, напоминая себе о том, за что он должен расплатиться с императором и его солдатами.

Они вошли в ритм рысь, шаг, рысь, отдых. Они поили лошадей, пили чай, проверяли, что их оружие готово к использованию, и снова садились в седло. Этот устойчивый темп позволил им догнать обозные телеги в поздний час второй половины дня. К концу дня они нашли Парахана, Судамини, Капитана Ланго и их солдат. Те разбивали палатки на дальней части территории, где встали лагерем западные племена и храмовые воины. Их друзья поприветствовали Розторн, выразили свои соболезнования её потере, и пригласили её и Браяра присоединиться к ним за ужином.

Освободившись от своей храмовой ноги, Розторн была рада делить с Браяром его палатку. Джимут позаботился об этом, разбив её сбоку от более крупной палатки Суды. Пока они ждали вызова на ужин, Джимут также принёс поклажу Розторн, которая ехала в обозе. Они с Браяром тихо посидели, проверяя свою экипировку.

Наконец Браяр не выдержал:

– Как оно там было?

Розторн вздохнула:

– Я не могу сказать.

– Разве это не был просто храм?

– Да, и нет. Лучше я сказать не смогу.

– Но можешь попробовать.

– Браяр, это запрещено. Я должна была дать клятву.

Он знал, что она была настроена серьёзно.

– Я этого терпеть не могу, знаешь ли. Могла бы хоть раз нарушить клятву.

– Тогда как бы ты вообще мне доверял, мальчик, или я – тебе?

– Я не твой мальчик.

В шокирующей вспышке нежности она нагнулась поверх лежавших между ними семенных шариков, и обняла его:

– Ты всегда будешь моим мальчиком. И никогда больше не станешь меня слушать, если я нарушу клятву.

– Ты знаешь, что Парахан и остальные будут спрашивать.

От ответил на её объятия взаимностью, и они отпустили друг друга одновременно.

– Они получат примерно такой же ответ.

Розторн вздохнула. Какое-то время они молчали вместе, пока она наконец не сказала:

– Я буду так рада уехать домой.

– Я знаю, что ты имеешь ввиду, – пылко сказал он. – Эта страна просто такая странная, Розторн. Изображения оживают и насмехаются над тобой…

– Есть таинства, которым меня в моём храме не учили, – добавила она.

– Статуи двигаются.

– Я слышу голоса, которых быть не должно. Эмелан такой чудесно обычный, – сказала Розторн. – Мы поедем домой, и это место будет казаться похожим на далёкий сон. Оно просто обязано.

* * *

Утром весть разошлась по армии подобно лесному пожару: разведчики нашли множество отпечатков копыт на дороге впереди, и на земле к востоку. Враг был здесь до них. С вестями о том, что враг подобрался так близко, западники были готовы вставать и выдвигаться на рассвете. Их костры были затушены, а палатки – упакованы в то же время, что и у войск Суды и Парахана.

В тот день войска Королевств и отряд Ланго были в середине колонны, поскольку прошлым днём они двигались в арьергарде. Браяр зевал без остановки. Он присоединился к Розторн на её полуночную службу, зная, что она вознесёт молитвы за Эвви в темноте. Ради духа Эвви ему было не жалко пожертвовать немного сна, поскольку они с Розторн могли зажечь правильные благовония и произнести молитвы, которые были ему как бальзам на сердце.

День прошёл в напряжении, но без происшествий. Они проехали мимо окружённой стеной деревни: ворота были закрыты, а население стояло на стене с арбалетами. Небольшая группа жителей выехала, чтобы переговорить с Капитаном Ланго. Командующие различными частями их группы остановились у дороги, чтобы поговорить, пока остальные поехали дальше. Потом командующие воссоединились со своими людьми. Разведывательные патрули сразу усилились, разъехавшись во все стороны от их маленькой армии.

Браяр проскальзывал мимо солдат, пока не оказался рядом с Судой, когда она вернулась.

– Как близко мы к ним? – спросил он.

Она хмуро посмотрела на него:

– Возможно, ты в армии впервые. Возможно, ты не знаешь, что командующие обычно не делятся информацией с солдатами, если в этом нет острой необходимости.

– Но ты должна делиться информацией со своими магами, так ведь? – спросил он, принимая для Суды свой самый невинный вид. – Может оказаться, что мы можем что-то сделать.

– Вы – растительные маги, – ответила Суда. – Что мог… ох, Ра́йя, дай мне терпения. Всадники, приблизившиеся этим утром слишком близко – арьергард. В двух днях впереди нас небольшая армия, и они двигаются на ястребиный анус быстрее нас, потому что им не нужно волноваться об обезъяноплюйском обозе! Это те свиньи, которые напали на Храм Тигров, судя по тому, что люди из деревни рассказали Ланго. Я-то думала, они развернутся, и дадут нам милое, прямое сражение!

Она зыркнула на равнины справа, затем нахмурилась:

– А это ещё кто, как ты думаешь? Только не говори, что моё желание исполнится!

Браяр прищурился. Издалека на них смотрел новый всадник, бывший достаточно далеко, что Браяру не было видно, был ли он вооружён. Он послал свою силу в корни трав, пытаясь дотянуться до наблюдателя, но тот развернулся и поехал прочь раньше, чем магия Браяра до него добралась. Он бросил взгляд на Розторн, та покачала головой. Она тоже не коснулась наблюдателя.

Суда резко свистнула. На этот раз она отправила за незнакомцем двоих солдат. Вскоре они вернулись. Они его потеряли.

Один из племён заметил следующего наблюдателя; разведчики Парахана доложили о третьем. Всего к закату было замечено шесть наблюдателей. Ни одного не поймали.

– Они их или наши, как думаешь? – услышал Браяр вопрос, заданный Параханом Капитану Ланго.

Гьонг-шиец был мрачен:

– Янджингская броня, янджингские шпионы.

Тем вечером все командующие заставили солдат копать вокруг их лагеря широкую канаву. Розторн рассыпала на её дне несколько семян, на всякий случай. Они сработают как засека, если враг нападёт. По команде от Розторн или Браяра семена резко выпустят усеянные шипами ветки, чтобы удивить всякого, кто попытается перебраться через канаву. Такой защиты была лишена лишь одна сторона их лагеря, где был широкий пруд.

Создание более плотного лагеря похоже заставило солдат ощутить себя более похожими на единую армию. Когда Браяр вызвался в часовые, он обнаружил, что обменивается кивками с членами племён, храмовыми воинами и солдатами Королевств, дежурившими вместе с ним. Один из членов племён даже предложил Браяру пожевать орехи бетеля, но Браяр вежливо отклонил это предложение. Он счёл, что оранжевые зубы могут испортить его попытки очаровывать девушек в Эмелане.