Текст книги "Боевая Магия (ЛП)"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Глава 15

Храм Тигров, Дримбаканг Лоу, и Храм Запечатанного Глаза

Как только он свыкся с тем фактом, что Розторн и её конь просто исчезли, Браяр прислушался к мольбам Джимута, и занялся тем, что помогал завести беженцев в Храм Тигров. Он деловито посылал беглых ползунков, коз и то и дело появлявшиеся стайки мальчишек через Мост Том Шо и вверх по неровному холму. Только добравшись до храмовой крепости на вершине холма Браяр увидел, почему это место называлось именно так.

По обе стороны парадных ворот стояли две гигантских статуи тигров. Один из них, раскрашенный в оранжевый цвет с чёрными полосками, реалистично оскаливался на любого, кто ехал в его сторону. Второй, вырезанный из снежно-белого камня с чёрными полосками, выглядел так, будто скульптор поймал его в середине прыжка, с вытянутыми передними ногами и когтями. Браяру был виден каждый волосок резного меха животного. Гьонг-шийские люди Капитана Ланго на статуи внимания не обращали. Люди Парахана и Суды лишь кланялись, проходя мимо: Джимут объяснил, что тигры были обычными, уважаемыми животными в Королевствах Солнца. Местные жители, в отличие от бойцов Ланго, к этим тиграм были привычны, и даже потирали их по боку или по лапе. Браяр расслабился только после того, как оказался под защитой внешней стены. Он наполовину ожидал, что тигры начнут себя вести до неприятности как живые, подобно королеве нага в Храме Мужей Королевы Солнца.

Когда они устроились, они вместе с Параханом пошли оглядеться: План, судя по всему, заключался в том, чтобы солдаты ходили патрулями вокруг этого места, пока они ждали возвращения Розторн. Они также ждали прибытия дополнительных воинов с запада, с южной части гор Дримбаканг Зугу, и из расположенных за ними земель. Зная об этом, Браяр согласился, что им следует получше познакомиться с их новым временным домом.

Это место было большим, со ступенчатой внешней стеной, обычной для гьонг-шийских крепостей. В нижнем дворе в качестве части храма уже умещалась маленькая деревня, с амбарами, конюшнями, клетками, курятниками, огороженными садами, и бродячими стадами коз и птиц. В верхнем дворе высилось главное религиозное здание с общежитиями, боковыми храмами и кухнями.

Браяр забрёл в храм. Тот был освещён сотнями маленьких ламп. Парахан объяснил, что это был единственный Храм Тигров в Гьонг-ши: все остальные были в Королевствах Солнца, где тигры и обитали. Один из жрецов сказал ему, что здесь трудно было держать тигров. Им не хватало теплоты и простора, который у них имелся в других местах. К тому же, ирбисы возмущались вторжению на свою территорию.

Браяра заворожила роспись внутренних стен храма. Обрамление каждой большой картины было сделано из дюжин картин поменьше: изображений пророков, богов, демонов, наставников и тигров, показанные в каждом аспекте, от детства до божественности. Как и основные стены, обрамления были нарисованы яркими цветами, и показывали изображения в разных позах. Браяра беспокоило то, что фигуры поменьше двигались, как ему казалось, когда он смотрел на них краем глаза. Они поворачивались, чтобы поболтать со своими соседями. Что хуже, некоторые наклонялись вперёд, чтобы получше рассмотреть его самого, Парахана или Суду. Когда он резко разворачивался, чтобы уставиться на картины прямо, они были неподвижны – только маленькие изображения с обрамления были поменяли свои позы. Некоторые из них были достаточно грубыми, чтобы прикрывать хихикающие рты одной из нескольких рук. Один тигр перекатился на спину. Другой мочился в направлении Браяра.

Он просто обязан был спросить. К счастью, поблизости находился какой-то жрец-живописец, обновлявший цвета на большой картине.

– Простите, – пробормотал Браяр, когда мужчина отложил кисть, – но разве фигуры на обрамлении вон там не были расположены раньше по-другому?

Жрец толерантно улыбнулся, и пошёл посмотреть:

– Сэр, тут темно. Из-за света факелов и множества теней наши картины кажутся меняющ…

Он уставился на ту часть изображений, которая поменяла для Браяра положение. Один из демонов-воителей с алыми клыками теперь показывал свою голую задницу каждому, кто бросал на него взгляд.

Браяр посмотрел на жреца. Тот моргнул, затем отошёл на шаг. Он наклонился ближе, и осмотрел широкую секцию картин с изменившими положение обрамлением. Наконец он хмуро взглянул на Браяра и поспешил прочь, говоря своему послушнику убрать его краски.

Браяр повернулся к картинам спиной, и попытался больше не смотреть на них. Своим спутникам он ничего не сказал, так же, как не упоминал им изображения на валунах и королеву нага. Если они и думали, что его дёрганье и вдрагивания были странными, то они были слишком вежливыми, чтобы как-то это комментировать. Странности от магов ожидались. Он спросит Розторн о том, что происходит, когда она вернётся. Ему пришло в голову, что это было как-то связано с тем, что он коснулся её проклятой ноши.

Браяр также отказался спать внутри, вопреки доводам Парахана, Суды и Джимута. Там было слишком много картин, которые нужно было избегать. В конце концов его друзья дали ему ворох мехов в дополнению к его скатке, чтобы отваживать весенние холода. Браяру было всё равно. На внутренней стороне внешней стены не было изображений, и звёзды двигались только так, как и должны были двигаться. Он заснул, глядя на них, и прося богов Розторн присмотреть за ней.

* * *

Когда утреннее солнце коснулось его глаз, Браяр открыл их, и обнаружил, что рядом с ним сидит на корточках жрица с обритой головой и в толстом халате. Она широко улыбнулась, показывая свой скудный набор зубов:

– Не волнуйся, молодой э́мчи, – сказала она, и предложила ему чашу чая с маслом. – Когда вернёшься в более плотный воздух в нижних землях, то больше не будешь видеть всякое. Что бы тебя ни коснулось, оно было могущественным. Я вижу его полыхание повсюду вокруг тебя. Его сила взывает к маленьким богам, чьи двери находятся на наших стенах.

Браяр сел, и принял от неё чашу:

– Благодарю. Вы очень добры. Я бы предпочёл, чтобы меня вообще не трогали.

Она захохотала:

– Но тогда они не могли бы веселиться за счёт тебя, маленькие боги, а им ведь так редко выдаётся поиграть! Сила в тебе делает для них возможным на время входить в наш мир. Они уже несколько лет не находили себе места, зная, что надвигается зло. По крайней мере, теперь с ожиданием окончено, и мы все увидим.

Браяр какое-то время попил чай, размышляя. Она была милой старушкой. Возможно, она не будет против ответить на пару вопросов глупого иностранца.

– Могу я спросить – почему даже храмы здесь, в Гьонг-ши, обнесены стенами, будто замки или крупные города? Судя по тому, что я слышал, на вас редко нападают.

Жрица тихо засмеялась:

– На не волнуют враги вне наших границ – это соседи слишком часто доставляют нам неприятности, – объяснила она. – Наши стены и бойцы здесь для того, чтобы племена и воины из других храмов держались подальше. Если воины бога захватят твой храм, то твои жрецы должны стать жрецами их бога, а твой храм станет храмом вражеского бога. И племена постоянно сражаются.

– Но вы не сражались, когда я был в Гармашинг в прошлый раз, и никто не сражается друг с другом сейчас. У нас по меньшей мере пять разных племён, и с нами едут воины из четырёх разных храмов. Я это от Парахана услышал.

Жрица выпрямилась:

– Когда ты был здесь в последний раз?

– Зимой.

Она фыркнула:

– Никто не сражается зимой. Тогда все бы погибли. И никто не сражается сейчас, потому что у нас у всех один и тот же враг. Гьонг-ши принадлежит нам, а не этому императору из нижних земель.

Она кивнула, и сказала:

– Я бы предпочла сражаться с Уэй-шу.

Браяр допил свою чашу чая:

– Благодарю за то, что всё это мне рассказали, – сказал он, с поклоном возвращая ей чашу.

– Пусть маленькие боги тебя не беспокоят, – сказала ему жрица. – Они на нашей стороне. В основном.

Она покинула Браяра. Он оделся под покрывалом в студёном воздухе. Его нервировало то, что она так небрежно говорила о существах, которые двигались на её стенах. Жрец-живописец похоже не был к ним привычным. Что ещё она привыкла видеть?

«И что это за маленькие боги?» – спросил он себя, пытаясь натянуть сапоги. «Если они могут покидать свои стены и валуны, то можно ли убедить их сражаться с Уэй-шу? Они вообще могут как-то повредить ему и его армиям? С тем же успехом можно просить Лакика или Милу Зерна брать оружие и сражаться!»

Он убрал свои меха и скатку, и пошёл завтракать с Джимутом. Они собирались посмотреть, есть ли у Парахана или Суды приказы для них, когда по всему храмовому комплексу пронёсся долгий, низкий зов рога. Все остановили свои дела, и в ожидании обратили взгляды на центральный храм. На самой высокой башне стояли жрецы, державшие в руках рога настолько большие и длинные, что их изогнутые концы стояли на полу.

Самый большой из рогов снова испустил длинный зов, затем три коротких. Длинный, и три коротких. Это второе повторение подхватили все рога в храме. Браяру не нужно было спрашивать, что эти сигналы означали. Каждый храмовый воин бежал на стены с арбалетом в руках. Воины-спутники Браяра поступили так же.

Жрецы побежали запирать ворота. Другие подпёрли ворота нагруженными камнями телегами, когда ворота были закрыты. Жрицы накрыли большие колодцы во дворах, чтобы стрелы или камни не упали в их драгоценную воду. Послушники повели стада обратно в сараи, когда только начали их выводить на выпас. Другие храмовые работники мягко указали беженцам, вышедшим наружу, вернуться обратно в здания, где им могло быть безопаснее.

Браяр и Джимут взяли своё собственное оружие. Они тоже побежали на стены. Своих командующих они нашли на южной стене, прямо над парадными воротами. Там, вместе с жрецом-воином, командовавшим храмовыми войсками, они наблюдали, как триста янджингских солдат галопом проскакали вверх по дороге, и разошлись в стороны перед ними, как раз за пределами дальности арбалетов. По галерее пробежал послушник, чтобы что-то быстро прошептать жрецу-воину на ухо.

– У северных ворот ещё две сотни, – сказал командующий Суда, Ланго и Парахану. – Численность у нас с ними почти одинаковая, если только у них нет ещё сил, скрытых на дальней стороне кряжа. Я в этом сомневаюсь. Никто из наших дозорных не докладывал о передвижении, и смена караула происходила без происшествий. Последняя смена была сразу после утреннего колокола.

– Они могли использовать магию, чтобы подобраться ближе, – с тревогой сказал Парахан.

Командующий издал низкий, глухой смешок:

– Это должна была быть очень необычная магия, чтобы пробраться мимо наших дозорных, их собак, и сторожевые заклинания в тоннелях, которые дозорные используют для того, чтобы возвращаться сюда, – заверил он Парахана. – В прошлом году в тоннели правда забрался один лазутчик. Но не выбрался. Они так и не узнали, куда он подевался. Капитан Ланго, не мог бы ты подкрепить своими силами моих людей на восточной стене?

Гьонг-шийский капитан кивнул, и побежал вниз по галерее, жестами приказывая своим солдатам на земле следовать за ним.

К воротам подъезжал янджингский солдат. Он нёс белый флаг.

– Они выходят на переговоры, – заметила Суда.

Она закинула руку Браяру на плечи:

– Но ему не нужно пять рот только для переговоров. Может, нам всё же доведётся сразиться с этими собаками, а, Браяр?

«Какая кровожадная девушка!» – восхищённо подумал он.

Янджингский посланник остановил своего скакуна и помахал своим белым флагом перемирия на длинном шесте:

– Многоуважаемые жрецы великого Храма Тигров, я приношу вам приветствия от Генерала Джин Чуана из Имперской Армии Южного Гьонг-ши!

– Да снизойдут на его голову благословения наших тигров, – ответил командующий жрец.

– Я вот не знаю, хорошо или плохо получить такое благословение, – прошептала Браяру Суда.

– Наш великолепный генерал милосерден, и наш могучий император, шестой в своей династии, любимый всеми богами, Уэй-шу Мао-рин Гуан-гонг Жи-ан из Династии Лонг, держит это королевство Гьонг-ши близко к своей августейшей груди, – продолжил посланник.

– Так это какие-то посторонние убили вех тех людей в реке и в ущелье? – пробормотал Суде Браяр.

– Да снизойдут благословения наших богов тигров также на голову вашего императора, – ответил командующий. – В Грядущую Небесную Пору они несомненно вознаградят его самым надлежащим образом.

Если посланник счёл этот, или другие ответы командующего, странными или неоднозначными, то виду не показал:

– Мой господин генерал наказал мне сообщить, что мы надеемся сделать наш визит в ваш великолепный храм коротким и мирным. Дайте нам ничтожнейшие символы вашего почтения по отношению к нашему великодушному и сильномогучему императору. Если вы это сделаете, то мы объявим наше желание мира между нашей великой империей и вашими богами, и удалимся.

– Интересно, – пробормотал командующий. – О каких именно ничтожных символах идёт речь? – крикнул он.

– О четырёх людях, – ответил посланник. – Беглый раб Парахан. Его сестра Судамини. Женщина Розторн. Мальчик Браяр Мосс. Ваш мир, и мир всех, кто находится за вашими стенами, и на ваших обширных землях, в обмен на этих четверых, нанёсших оскорбление имперскому величеству.

– Я не могу дать на это ответ, – сказал командующий. – Лишь глава нашего храма может это сделать. Тебе придётся подождать.

Он пошёл к ступеням. Но вместо того, чтобы спуститься по ним на землю, или послать за главой храма, он просто сел там. Послушник, ожидавший с большим чайником и целой корзинкой чашек, налил чашку чая, и передал ему. Командующий похоже совсем не спешил никому ничего передавать.

Остальная часть их группы на стене отвернулась от посланника, и уселась в галерее, где их не было видно.

– Как по-янджингски.

К удивлению Браяра, разбудившая его старая жрица каким-то образом сумела взобраться к ним. Теперь она сидела скрестив ноги перед ним, Судой и Параханом, и позволила Джимуту передать ей чашку. Рядом с ней был высокий, долговязый молодой тигрёнок на привязи.

– Поскольку они торгуют людьми туда сюда, как безделушками, то они полагают, что и другие будут делать так же.

Она похлопала Браяра по колену:

– Что ты сделал, мальчик? Открутил имперский нос?

– Ничего подобного! – возразил он. – Я был совершенно обходительным! Мы с Розторн даже сделали ему собственную розу, уникальную, только для него!

Старая жрица тихо засмеялась:

– Несомненно, он хочет вас назад, чтобы вы сделали ещё одну. Эта Розторн, она сейчас не с тобой?

– Временно, – ответил Браяр. – У неё было одно поручение.

Женщина посмотрела на него так, будто знала, что поручение Розторн было тайной, весьма магической тайной. Затем она сказала Парахану и Судамини:

– А вы, двое смутьянов?

– Мы не рабы, – тихо сказал Парахан, сжимая лежавшие на коленях кулаки до побеления костяшек. – Мой дядя продал меня императору, но я сбежал.

– Это не имеет значения, – сказала старая жрица. – Император Уэй-шу полагает, что угрозы заставят нас раскрошиться подобно засохшей грязи. В прошлом году он послал мне прекрасную коробку, на которой были вырезаны змеи. Это был отличный подарок.

Она покачала головой:

– Только благодаря моему другу я выжила после того, как открыла её.

Старуха погладила тигрёнка по спине. Он ткнулся ей в плечо своей большой головой. Она сохранила равновесие с выработавшейся от долгой практики лёгкостью.

– Он съел маленькую гадюку, которую император спрятал в моей прекрасной коробке. Мы всю ночь не спали из-за его больного живота, но теперь он знает, что гадюк есть не стоит.

– Но зачем? – спросила Суда.

Она с тоской посмотрела на тигрёнка.

– Зачем император послал вам гадюку?

– Полагаю, он думал, что мой преемник будет более расположен забыть о благодарности, которой мы обязаны Богам-Королям за том, что они позволили нашему храму здесь находиться. Он думал, что если он убьёт сварливую старуху, то у него будет в Гьонг-ши друг. Вместо этого у него тут по-прежнему сварливая старуха, которая теперь ещё и имеет на него зуб. Мы послали моего преемника ему в нашей собственной коробке.

Она встала, и подошла к краю стены. Тигрёнок встал рядом с ней, положив передние лапы на гребень.

– Посланник! Твой имперский господин знает, кто я такая – он пытался убить меня в прошлом году. Он потерпел неудачу.

Хотя она говорила нормальным тоном, её голос разносился по воздуху. Он ошарашил не только скакуна посланника, но также и лошадей всадников у него за спиной.

– Сообщи ему от меня следующее: Скорее его дворец будет кишеть разгневанными кошками, чем я кому-нибудь сдамся. У Гьонг-ши для вас много сюрпризов. Уходите, пока можете!

Она отошла от края стены, и поманила к себе командующего:

– Вы готовы? – тихо спросила она.

Её голос достигал лишь тех, кто был рядом. Браяр встал на ноги. Суда и Парахан уже стояли.

– Готов, если вы готовы, – ответил гьонг-шийский солдат.

Браяр выглянул наружу. Посланник галопом скакал к своим. Стрелки должно быть взвели арбалеты и наложили болты заблаговременно, потому что сейчас их оружие было поднято и готово к стрельбе.

Один янджингский солдат, крепкий малый в покрашенной золотой краской броне, поднял алое знамя. Несколько человек выкрикнули приказы, когда стрелки нацелились на стену храма. Солдаты пустили своих лошадей рысью.

Тогда жрица – глава храма, как уже понял Браяр – и командующий начали распевать.

Огромная оранжевая статуя тигра, сидевшая у ворот, встряхнулась, и зарычала на скачущих в атаку всадников. Белый тигр, уже находившийся в прыжке, завершил его, приземлившись посреди атакующих.

Лошади сошли с ума от ужаса. Они вставали на дыбы и били копытами об землю, крича и скидывая своих хозяев на землю. Тигры крутились, и махали своими огромными лапами, разбрасывая в стороны лошадей и людей.

Воины Парахана и Суды замерли, увидел раскрывшуюся перед ними картину, но храмовые стрелки не медлили. Они прицелились и выстрелили. Когда их болты отправились в полёт, Браяр посмотрел на Джимута. Тот уже нацеливал свой арбалет. Браяр повернулся обратно к тиграм, и увидел их уязвимость. Они были каким-то образом привязаны к воротам. Достигнув своего предела, который похоже составлял около трёхсот ярдов, тигры могли сдерживать врагов, но не могли преследовать их дальше. Янджингские солдаты тоже об этом догадались. Они выстроились вне пределов досягаемости тигров, и подождали, пока их собственные маги сделают свой ход. Эти важные шишки всё время держались позади. Хотя Браяр не мог видеть их вблизи, или слышать, он догадался, что они взяли в руки свои бусы, и распевали слова, которые пробудят хранящиеся в них заклинания.

Гьонг-шийские и комбанпурские стрелки выпустили свои снаряды в воздух. Те по какой-то причине не долетели ни до магов, ни даже до солдат. Стрелки на стене попытались снова. Болты всё равно не долетели. Храмовые маги-жрецы вышли вперёд с маленькими котелками и коробками. Послушники шли за ними со ступками, пестиками, тряпичными мешками и пригоршнями благовоний. Они положили свои вещи на стену, и начали смешивать вещества, которые жрецы могли сжигать, напевая. Браяр ощутил давление их силы своей кожей. Когда стрелки на стене сделали следующий залп, болты попали во врага.

Браяр проигнорировал действия своих союзников, и уселся на стене, скрестив ноги.

– Не позволяй никому об меня споткнуться, Джимут, – сказал он.

Браяр погрузился в свою магию, следуя через корни под храм и наружу, под поле битвы. Вон там был вес камня, который должен был быть одним из каменных тигров. Браяр направился дальше, пока не ощутил маленькие магии, сопровождавшие обереги, которые носили солдаты.

Теперь он ощутил наверху иву в форме шарика, с впившейся в её волокна магией: именно то, что он хотел найти. Уэй-шу не предупредил своих магов, чтобы те убрали свои деревянные бусины. Там были и другие бусы из дерева, но пока ивовые годились для его цели.

Браяр окружил эти бусины своей собственной магией. Они были ему рады. Он принёс им память об их жизни в качестве деревьев, до того момента, когда кто-то порезал их на части и впихнул в них чужую магию. Магия ив лечила и объединяла. Это была сила, которая сгибалась, не ломаясь. Вместо текущих потоков и падающего дождя кто-то затолкал в древесину убийство и разрушение, заклинания, которые жгли и кололи.

Ивы эту магию не понимали. Им трудно было нести её в себе. Ощутив себя в Браяре, вспомнив, чем они были, кусочки ивы сбросили с себя чужую силу. Они взяли в себя зелёную магию, которая принадлежала им, когда они были деревьями. Они начали расти. Браяр направил их силу к водным жилам под землёй. Там они нашли свирепую силу рек Снежного Змея и Том Шо. Браяр привязал их магию к своей, утопил обе глубоко в воду, и отпустил.

Из ивовых бусин, которые носили янджингские маги, пробились ростки. Молодые деревья начали стремительно расти. Маги срывали с себя бусы, но недостаточно быстро, чтобы избежать объятий быстрорастущих ив. Молодые деревья следовали своей лечащей силе, соединив руки магов с их телами, и заставив две человеческие ноги объединиться. Они обняли людей своими стволами.

Чувствуя, что немного отомстил за мертвецов в ущелье и в реке, Браяр сбежал по ступеням во двор. Он хотел посмотреть, что он сможет сделать, если и у северных ворот тоже были маги.

К тому времени, как каменные тигры вернулись к своим застывшим позам, Браяр успокоил свежие ивовые рощи, которые он создал к югу и к северу от храма. Он упустил возможность поехать с воинами на ловлю остатков вражеских сил, когда все они обратились в бегство. Никто не хотел, чтобы беглецы добрались до Генерала Джин Чуана.

Поскольку он не мог гоняться за солдатами, Браяр обыскал траву вокруг молодых ив, и собрал остальные бусины магов. Его знобило от одной мысли о том, что кто-нибудь с толикой силы мог наткнуться на них. Также он предпочитал голоса молодых ив шуму деревенских жителей после битвы. Те кичились доблестью гьонг-шийских воинов и их союзников с юга. Браяр не хотел это слушать. Размер этого отряда был ничтожным по сравнению с теми силами, которые должен был послать император, и победу им сегодня принесла магия. В следующий раз магии может не хватить для изменения хода сражения. Образ тысяч имперских солдат никогда не уходил далеко у Браяра из головы. В следующий раз победа может и не даться им так легко. Или вообще не даться.

* * *

Покинув Браяра, Розторн поехала не мешкая. «Чем быстрее я доеду», – говорила она себе, – «тем быстрее я вернусь к ним. Кто знает, в какие шалости они ввяжутся, пока я не присматриваю?»

Через десять ярдов она оглянулась, чтобы последний раз увидеть своего мальчика, но из ниоткуда появился густой туман, скрыв северный берег Реки Снежного Змея. Она снова повернулась на юг, и позволила своему терпеливому коньку следовать по тропе. Когда они въехали в каньоны Дримбаканг Лоу, она помолилась Миле Полей И Зерна, Зелёному Человеку, богу роста, упорядоченному и хаотичному, и даже браярскому Лакику Ловкачу, чтобы тот присмотрел за ним и за Эвви.

Что она выяснила, неся Четыре Сокровища, так это то, что её путь всегда был ясен. С того момента, как она покинула крепость, он всегда был ей виден как сияющая бледная лента вдоль главного тракта, через мост, а сейчас – на простой дороге для одного мула. Ей нужно было лишь не отклоняться от пути.

Её ноша была своего рода спутником. Сокровища приносили ей мириады голосов. Большинство из них говорило на языках, которые она никогда не слышала, даже после всех её лет жизни на берегу Моря Камней. Некоторые обрывки разговоров приходили на языках, которые она знала хорошо, и разговоры шли о торговле, об управлении нациями, о погоде, об урожае, или о поведении детей. Голоса так крепко приковывали к себе её внимание, что её конь толкал её, когда ему нужно было отдохнуть, напиться или немного попастись.

После захода солнца Розторн вынула один из светящихся камней Эвви для освещения, не себе, а своему коню. Наконец он упёрся копытами, чтобы дать ей знать, что на сегодня он достаточно наскакался. Она разбила лагерь в роще деревьев и обтёрла своего покладистого зверя, затем накрыла его одеялом, чтобы защитить от горных холодов. Ужинала она вяленым мясом яка и сыром, хотя не была особо голодна. По крайней мере, её собственный здравый смысл всё ещё работал.

И что лучше всего, она дышала свободно. Может, она и негодовала по поводу заезда в Гьонг-ши и разлуки с её молодыми людьми, но всё же было здорово снова наполнить свои лёгкие.

Рюкзак не был особо тяжёлой ношей, в физическом смысле. Розторн ощущала лёгкое давление у себя на груди, но оно не было сильным. Она спала на боку, не снимая с себя коробки, приобняв Четыре Сокровища одной рукой.

Розторн проснулась на рассвете, покормила себя и коня, и продолжила ехать в горы. Через некоторое время после полудня блестящий путь свернул с дороги на звериную тропу. Дикие горные козы и яки вежливо отходили в сторону, чтобы позволить ей проехать.

Тропа привела Розторн на узкий карниз над глубоким ущельем. Сбоку тянулась вверх на более чем сотню футов скала.

– Надеюсь, ты ловкий, – сказала Розторн коню.

Она сглотнула, посмотрев вниз. Ущелье было глубже, чем она ожидала. По камням на его дне гремела сине-белая лента воды.

Конь спокойно проследовал по тропе вдоль изгиба карниза, и снова вышел на более широкое пространство, глубоко в затенённых местах. Горы поднимались всё выше, и путь поднимался вместе с ними. Розторн расслабилась, и вернулась в своё сонное состояние. Той ночью было достаточно холодно, чтобы вынудить её развести костёр.

На следующий день тропа привела их в тонкий каньон. Он был таким узким, что Розторн могла коснуться обоих его стен, вытянув руки в стороны. Ей было ясно, что коню такая теснота была не по нраву.

– Что поделаешь? – спросила она его, тихо.

Не смотря на это, её голос разнёсся эхом.

– Видишь путь? Туда-то нам и надо.

– Немногие получают у богов благословение на то, чтобы прийти сюда.

Низкий мужской голос прогремел между каменных стен. Розторн натянула поводья, не уверенная, что происходит.

– Тебя ждут, несущая Сокровища Живого Круга. Ты прибыла в Храм Запечатанного Глаза. Двигайся дальше.

Переведя дух, Розторн решила, что больше ей ничего не оставалось. Она пустила своего коня вперёд, цокнув языком. Конь фыркнул, мотнул головой, но всё же тронулся. По мере расширения каньона тропа уходила вниз. До Розторн донёсся шум водопада.

Впереди открылась поляна. На ней был пруд, окружённый мягкой травой. Пруд питался от водопада, обрушивавшегося со скалы высотой в тридцать футов. Рядом с водопадом в скале располагались три входа в пещеры.

– Оставь коня, – приказал голос. – О нём позаботятся. Войди в храм – если выберешь верный вход.

– А если выберу неверный? – спросила Розторн.

«Нет, но это же абсурд», – в нетерпении думала она. «У меня есть Сокровища; я нашла эту дыру в стене – эти дыры в стене. Чего ещё им от меня надо?»

– Храм сам себя защищает, – ответил голос.

– Ты это слышал? – пробормотала Розторн коню, спешиваясь. – Храм сам себя защищает. А все остальные могут наслаждаться нашим миленьким отпуском в горах, который мы взяли в то время, как в нас нуждаются другие люди.

Она стала снимать седло с конской спины.

– Ворчание тебе не поможет, – сказал ей голос. – За животным присмотрят.

– Ворчание поднимает мне настроение, – парировала она. – Если вам это не нравится, надо было дать Первому Посвящённому указания, или дать ему возможность принести вам эту ношу. И меня учили, что нужно самой заботиться о своём коне.

Что она и сделала, отерев его, накормив его пшеном, и выпустив его на траву. Закончив с этим, она перевесила свой рюкзак себе на грудь, поскольку при уходе за конём он висел у неё за спиной, и посмотрела на три отверстия. Светящийся путь входил прямо в самое маленькое из них, покрытое паутиной.

«Ларк», – подумала Розторн, вызывая перед своим мысленным взором лицо любимой, на случай если дело обернётся худо. Она глубоко вдохнула, подобрала лежавшую на земле палку, и подошла к пещере. Используя палку, она расчистила большую часть паутины, прежде чем вошла внутрь. Светящийся путь повёл её по узкому туннелю – такому узкому, что в некоторых местах она тёрлась плечами о камень. Розторн прикусила губу, и двинулась дальше.

По мере того, как за её спиной мерк дневной свет, Розторн увидела другой источник освещения. Высоко на стенах и потолке туннеля рос неизвестный ей грибок. Чем дальше она уходила от солнечного света, тем ярче грибок светился. Свет от него шёл беловато-зелёный, плохо отражавшийся на её коже. Она поморщилась, увидев свои зелёные как у трупа руки, но утешила себя мыслью о том, что никому здесь нет никакого дела до того, как она выглядит. Как посвящённая религии, она знала, что это слабость – так трястись над своей белой как сливки кожей. Вдвойне – потому что она почти всё время проводила на солнце.

– Беспокойство о внешнем виде – мировая глупость, – произнёс голос, будто прочитав её мысли.

Розторн развернулась. У неё за спиной стоял чернокожий мужчина, бывший столь крупным, что ему приходилось нагибаться, чтобы не биться головой о потолок. Он носил обычную гьонг-шийскую куртку, штаны и сапоги. Посреди его лба была нарисована белая метка в форме глаза.

Розторн крепко сжала Сокровища. Она не хотела, чтобы он заметил, как её трясёт. Ни один мужчина не видел её страха с тех пор, как она сбежала от цепей в сельском доме её отца.

– Я не знаю, как ты прочёл мои мысли, но это грубо, – огрызнулась она. – И мои слабости, как посвящённой – дело только моё, и моих собственных Первых Посвящённых.

– В Храме Запечатанного Глаза всё ведомо, – сказал мужчина. – Продолжай идти вперёд. Держись левой стороны туннеля.

Розторн не нравилось поворачиваться к нему спиной, но единственный альтернативой было стоять на месте. Назад она точно не могла пойти, мимо него. Когда она пошла дальше, Сокровища завладели её разумом. Они показывали ей странные образы: великий город, подвергавшийся нападению; чёрный молодой человек, пытающийся вывести из красивого дома двух девушек, похожих на него; окружившие их солдаты в янджингской броне. Их разлучили и продали, девушек и молодого человека, в янджингском городе. Молодого человека заставили работать на рисовой ферме. Оттуда он отыскал путь через леса, вверх по горным перевалам, голодный и полуголый, пока он наконец не упал без сил. Последним, что увидела Розторн, была гьонг-шийская женщина с нарисованным на лбу белым глазом: она склонялась над упавшим молодым человеком.

Видение истаяло.

– Это ты? – спросила Розторн, забыв, что верзила скорее всего не мог видеть то же, что и она. – Ты был беглым рабом?