Текст книги "Странница (СИ)"

Автор книги: Тамара Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

– Когда? Даже не если?

– Конечно. Конечно, не если. Он вернется, куда он без тебя. Не плачь… Пожалуйста…

Он лег рядом, начал целовать глаза, стирать слезы со щек своей вовсе не мягкой ладонью строителя или воина, уговаривал… Он не оправдывался. Он был совершенно честен: я тебя использовал ради неких высших целей. Права была Странница: ее используют. Только вот не шут, а остальные. Лиасс даже и не скрывает, что ее присутствие в лагере выгодно эльфам, Милит вот… И ведь самое-то обидное: она понимала. И Лиасса, и даже его шантаж при первой встрече, и Милита с его сложным и неприятным планом, только легче от этого понимания не становилось.

Милит нашел способ ее успокоить: применил магию. Как Лиасс. То есть не успокоить – фиг тут успокоишься, а отвлечь. И подзадержался – сам тоже так умотался, что проспал рассвет, и, когда Лена проснулась (с большим трудом), сидел на кровати и чесал затылок, размышляя, как выйти незамеченным.

– Больше не применяй магию, – сказала Лена. – Не хочу.

Милит перестал чесать затылок.

– Не буду. А разве плохо? К тому же ты плакать перестала. Почему ты плакала?

– У меня не было повода?

– Как раз много было. Потому и спрашиваю. То есть почему именно?

– Я не хочу, чтобы меня использовали. Ни ради каких целей. Даже самых великих. Я вменяемая, со мной можно и прямо говорить.

– Прямо? – горько усмехнулся Милит. – Конечно, можно. Я пришел бы к тебе и сказал: ляг с Владыкой, Светлая, потому что всем эльфам нужна его мощь… Ты посмеялась бы или выгнала меня взашей?

– Выгнала взашей.

– Ну вот… – Милит повернулся. Лена его при свете солнца нагишом с того дня на берегу и не видела. Грубый шрам пересекал бок и половину груди, а помимо него было с полдюжины менее эффектных. – Ты можешь и сейчас меня выгнать взашей. Я пойму. – Он встал около кровати на колени и по-собачьи положил голову на подушку. – Только не выгоняй, а? Можно я с тобой буду пока? Я тебя люблю, Аиллена…

– Почему?

Синие глаза поморгали.

– Что – почему?

– Любишь почему?

– Откуда я знаю? – удивился Милит. – Не знаю. Никогда не любил… Даже жену.

– А зачем женился?

– Дурной был. Она, знаешь, какая была? Мать по сравнению с ней – страшная, как жаба. Ну и я соответственный. Вот мы и решили стать самой красивой парой… Молодые были совсем. Я плохой муж был. Очень плохой. Не выходило у меня семейной жизни. И отец скверный. У нас до Кайла еще мальчик был, так я в его смерти и виноват. Ему три года было. Плыли через залив на пароме, мне бы за ним присматривать, а я отвлекся… В общем, нырял потом, нырял – так и не нашел. Не знаю даже, сам упал за борт, или люди помогли, это же так просто, малыша подтолкнуть к краю. Думал, жена меня бросит – не бросила. Кайла родила, потом дочку… Я их и не воспитывал практически. Я хотел вырастить Кайла воином, жена все спорила, и я плюнул: делай что хочешь.

– Кайл хороший мальчик.

– Не моя заслуга. И не жены. Это заслуга Владыки, и только его. – Милит положил руку поверх ее руки, и даже кончика ее пальца не было видно. – Не прогоняй меня, Аиллена. Не знаю, почему я тебя так люблю. Просто так получилось. Может быть, это магия… Магия твоего поцелуя. А может быть, судьба. Не можешь простить – не надо. Только не прогоняй.

Странные они все-таки. Простить? не простить? Разве она простила Лиассу его шантаж? Ни черта подобного, до сих пор помнила это унижение – и этот восторг. Чего бы телу с душой не в ладу жить? Так нет, душе подавай шута, а тело и Милитом довольствуется. Использовал. Как и все. Так ли неправа Странница?

Нет, Маркус никогда не использовал ее. Скорее наоборот. Отказывался от ее помощи, даже когда истекал кровью на Границе. Когда она была не в себе, не приставал, только советы давал: заведи, мол, мужика, будет стресс снимать. А ведь попробуй он тогда хотя бы просто ее поцеловать, сейчас бы на месте Милита был. Однозначно. Маркус не вызывал у нее никаких дурных воспоминаний, в отличие от Милита… Однако именно Милит поглядывает на нее грустными синими глазами, сидя на полу с припухшей переносицей. Хорошо съездила, однако…

* * *

В следующую ночь она закрыла окно на задвижку. Она слышала, как подходил Милит, главным образом потому, что ждала, но он даже не поскребся, ушел сразу. Ничего. Потом, если какие-то выводы в голове возникнут, с ним можно и объясниться, а пока надо просто подумать. Даже не подумать, а просто утрясти очередные эмоции.

Милит не оправдывался, к его чести. Мог бы и промолчать, однако не стал, не хотел, чтобы между ними стояла ложь – ну точно как в голливудском кино. А Лена пока не знала, лучше ли это. Его хитроумный план она понимала, и это, наверное, было досаднее всего. Владыку он даже не боготворил. В человеческом языке таких слов точно никогда не придумают, в эльфийском, может, и есть, да не перевести.

Ну что, благополучно проглотить то, что ее используют? Как модно было говорить в Новосибирске, имеют… Нет, не годится. Имеют ее, пардон за вульгаризм, исключительно искренне и страстно, а используют в другом смысле. Проглотить и не подавиться. Потому что альтернатива какая? Гордо развернуться и уйти. Куда? В Сайбу, где ее страстно иметь не будут, но будут использовать в своих царских делах как-то иначе. Хотя бы как свадебную генеральшу – а у меня Светлая лично во дворце живет, а у вас всего лишь кошка родила вчера котят… В Новосибирск? А Маркус? А если и правда, ее мир опять ее выкинет неизвестно куда? А если ее мир выкинет Маркуса? А если шут и правда вернется, где он ее искать будет? Здесь она хотя бы знает, что он жив, а уйди она в другой мир, любой, свой, чужой – неважно, связь прервется. Что подумает шут? Что он сделает, поняв, что она ушла? И поймет ли, что всего лишь ушла, а не умерла?

А можно подумать, там не используют… Только по мелочи, потому что в том мире она никакой роли не играет. Никого не спасает, ничего глобального не делает, никого энергией не подзаряжает вместо аккумулятора…

Так что слопать и не поперхнуться. Она хотя бы понимает, что ее используют. Милит вон покаялся и честно признался, хотя никто не тянул его за язык. Лиасс и вовсе не скрывал. А и скрывал бы, Лена бы не поверила. Если проводить параллели: Лиасс – политик, а эти не бывают в белых перчатках и используют все и всех в своих целях. Цели Лиасса – благоденствие и мир его народа. В этом сходятся все эльфы. Лена даже краем уха не слыхала даже намека на недовольство решениями Лиасса. Каждый эльф – его сын. Любимца своего Милита оставил в Трехмирье на верную смерть. Кайлом готов был пожертвовать. Тыщу с лишним лет прожить и не стать циником нельзя.

Значит, оставляем все на кругах своих: Лиасса в правительстве, Милита в постели, и пусть шуту будет хуже, чтоб знал, кого слушать. Интересно, что он сейчас делает? Где? Может, завернулся в одеяло и спит под открытым небом. А может, ласкает фермерскую дочку на сеновале, думая об океане, который его все равно не унесет. Может быть, голоден. Может быть, устал. Первая встреченная Странница удирать от Лены будет быстрее, чем та, которая удирала от Гарвина. Без всякой некромантии…

Утром она зашла к Лиассу. Эльф сегодня припозднился, он только еще завтракал, а Лена еще нет – не хотелось, и она, воспользовавшись отлучкой Маркуса по естественной надобности, сбежала. Лиасс усадил ее с собой. Сыр, хлеб, шиана и пряники – Владыка тоже любил сладкое. Был он в полном неглиже, то есть только в штанах, даже босиком, но официоз у эльфов был не в моде, так что он не ринулся за рубашкой. Голые по пояс мужчины Лену не смущали. Однако аппетит Владыке она испортила. С удовольствием.

– Государственные дела?

– Вовсе нет. Женщина, – улыбнулся Лиасс.

– Милит сказал мне, зачем спровоцировал шута на драку, – невинно сообщила она. Лиасс поставил кружку и отложил пряник. Не подавился, и то ладно. – И как, теперь ты прежний?

– Прежний. Даже сильнее, – кивнул он, глядя на нее довольно напряженно. Успокоить сразу или помучить?

– Я знаю, что ты ему не поручал. Почему ты меня удержал?

– Твой гнев убил бы его.

– Я понимаю, что ты был бы очень расстроен, однако почему тогда ты его до сих пор простить не можешь? Ему твоя немилость страшнее смерти.

– Если бы ты его убила, я бы тебя понял, Аиллена, – медленно сказал Лиасс. – Но как бы ты жила с осознанием, что убила того, кого сама же и спасла от смерти?

– Привыкла бы. Маркус уверяет, что Странницы ко всему привыкают.

– А разве ты Странница?

– А кто?

– Первичный источник, – пожал плечами Лиасс. – Ты не Делен. Ты Аиллена. Не Несущая свет, но Дарующая жизнь. Возможно, ты бы привыкла. Но я думаю, нет. Это бы давило на тебя.

– И что? Тебе меня было бы так жалко?

Лиасс просто кивнул. Жалко? Интересно, в последнюю тысячу лет он кого-нибудь жалел?

– Ты вправе мне не верить, Аиллена. И не верь. Я слишком хорошо знаю и людей, и эльфов, и самого себя. Не нужно мне верить. Только вот обидеть тебя я никому не позволю. И защищать тебя буду любой ценой. Милит молод и неопытен. Он не подумал о том, что для тебя ненависть – совершенно чуждое чувство, и оно может ранить тебя куда больше, чем его кинжал ранил полукровку. А если уж ты принимаешь решения, от которых зависит не только твоя судьба, ты обязан учитывать все.Даже ошибку целителя.

– Прости ты его. Даже я, наверное, простила. Лиасс, ты для него больше, чем бог… впрочем, боги тут у вас не в моде. Ты для него больше, чем всё и все. Ради тебя он…

– Ради меня он мог рисковать собой. Другими эльфами. Но не тобой. Пойми, Аиллена, я не потерялмагию. Я растратил много, но Милит не знает, какой она у меня была и какой стала. Тому, что я имею сейчас, просто не найти применения, понимаешь? В ней нет смысла без войны. Ну вот, я опять маг, чья мощь может пошатнуть основы мира. А зачем?

– Он боится за тебя. Он, наверное, впервые столкнулся с тем, что эльфы могут что-то иметь против Владыки.

– Ты имеешь в виду того мага, что убил советника? – пренебрежительно бросил Лиасс. – Он не был бы для меня проблемой.

– А если он некромант?

– Аиллена, я могу вызвать лаву из недр земли. Это не под силу никакому некроманту, если он не выкачает силу у меня. Могу вызвать подземные воды, которые смоют Сайбу. Я могу разрушить те горы, что ты видишь, и превратить в горы вот ту равнину. Я могу вызывать смерчи и ураганы, огненную стену или леденящий ветер. Но я не могу накрыть коконом света весь мой народ. Я не мог остановить войну в Трехмирье. Как ни досадно, но самая большая мощь нужна только для разрушения. Милит этого, возможно, и не знал. Только незнание не оправдывает. Ты вернула ему магию… спасибо.

– Я всего лишь последовала мудрым советам, – съязвила Лена.

– И разве тебе не стало лучше? Разве ты не успокоилась? – он улыбнулся. – Я рад, что ты выбрала именно Милита. Он тебя любит. А у эльфов теперь одним великим магом стало больше. Милит хорошо держался, потеряв магию, но поверь, ему было скверно. Это не совсем то, что лишиться руки или ноги… Это постоянная память о том, что ты мог и чего не сможешь больше никогда. Ну, я не мог открыть проход в другой мир, так и что из того? С ар-драконом я не справлюсь и сейчас, да и надо ли?

– А если некромант выкачает у тебя силу?

– Для этого я должен попасть ему в руки живым. Как, по-твоему, он сможет удержать меня?

– Я не знаю, что такое некромантия, – призналась Лена.

– Это такой способ убийства, позволяющий забрать у умирающего его силу. Чем дольше умирает жертва, тем больше силы можно получить.

– Ну а…

– Аиллена, – перебил он, – если я захочу умереть, я умру, и никакие артефакты, гасящие магию, не помогут, потому что они не пропускают магию вовне, а на себя ее обратить можно. Я просто могу отключить свое сердце. Могу перестать дышать.

– Ты мне, возможно, не поверишь, Лиасс, но в моем мире есть машины, которые заставляют сердце биться, даже когда умер мозг. Что такое сердце, Лиасс? Насос, гоняющий кровь. Ты уверен, что здесь не могут придумать такой насос? Ты знаешь, что остановившееся сердце можно запустить снова и без всякой магии? Просто массажем или… ну как сказать… грозовым разрядом определенной силы?

Лиасс казался потрясенным. У него даже лицо немножко посерело. Вряд ли, конечно, здесь придумали искусственное сердце, но раз ты такой великий политик и интриган, то допускать нужно все. А то, видишь, Милит не учел неумелого целителя, а сам не хочет учитывать гениального изобретателя. И зря!

– А теперь представь себе, – садистски продолжила она, – что этот эльф из другого мира. Технически развитого. Или в подружках держит Странницу, а она решила восстановить Равновесие, которое я нарушила, приведя в этот мир Владыку. Ты знаешь, что все Странницы из миров, где нет магии, зато есть техника? Это я ничего в ней не понимаю, а если она, до того как сделала Шаг, была инженером и умеет конструировать какие-то приборы?

Лиасс резко встал из-за стола, поднял Лену и крепко поцеловал.

– Спасибо, Аиллена. Спасибо. Я действительно не подумал о такой возможности, а только что судил Милита…

– Ой, – вдруг сообразила Лена, – я ж тут так орала…

– Никто нас не слышал, – успокоил Лиасс. – Я не люблю, когда кто-то может услышать мои разговоры, даже если они совершенно невинны. Я буду предельно осторожен. И предупрежу кого следует.

– Это называется «иди отсюда, дорогая»?

– Почему? Садись, дорогая, ешь пряники, они просто замечательные. Странно, ты не любишь сладкого.

– Ну не то что не люблю…

В доказательство она съела пару пряников – действительно замечательных. С маком. Допила шиану и оставила Лиасса мыслить, а сама пошла искать Милита. Естественно, на стройку. Фундамент первого каменного дома был уже готов, а главный архитектор, голый по пояс и босой, как и его завтракающий дедушка, что-то втолковывал десятку других эльфов, одетых аналогично. На постройку даже у эльфов уйдет несколько лет, потому что это не самое главное. Но все равно интересно.

Бригада каменщиков разбежалась по рабочим местам, а прораб, он же архитектор, он же главный инженер проекта, он же контролер ОТК, он же при необходимости каменщик, вылил себе на голову кружку воды, вторую выпил, встряхнулся и пошел проверять качество цемента и читать лекцию второй бригаде. Родной русский прораб крыл бы трехэтажным матом, впрочем, судя по тому, что эльфы внимали, повесив носы, Милит тоже крыл. Лена понаблюдала и решила не мешать процессу. В конце концов, помучается денек, да и непохоже, чтоб мучился, работа отвлекает. Ночью он не придет, это как пить дать, он закрытое окно понял неправильно, ну ничего, объясниться всегда можно. У эльфов принято говорить прямо.

Днем они с Арианой ходили за травами, нашли очаровательную заводь и долго в ней купались. Разумеется, в отсутствие купальных костюмов – нагишом. Лене не хватало возможности искупаться… Обидно, когда река под боком. Хорошо эльфам: совершенно беззастенчиво раздеваются и вплавь на тот берег и обратно, что мужчины, что женщины, правда, из уважения к местным обычаям, лезут в воду из кустов, а вода все равно прозрачная. Лена завидовала им отчаянно, но перешагнуть через себя не могла. К тому же кроме эльфов здесь имелись и люди.

– А тебе сколько лет, Ариана?

– Не испугаешься? Триста двадцать шесть.

– Всего-то? Я думала, больше. А Гарвину?

– На сто тридцать лет старше. Не так уж много для великого мага. Поссорились с Милитом? Он сегодня спал дома. Точнее, не спал, а с боку на бок крутился.

– Нет. Просто мне надо было подумать, и я закрыла окно. Он думать не дает. Целоваться лезет.

– Думать – это вообще не самая сильная сторона Милита. Он великолепный стратег на поле боя, но в жизни… Мальчишка.

– Я думала, ему лет триста.

– Что ты! – засмеялась Ариана. – Мы обычно раньше ста не рожаем. Чтобы воспитывать ребенка, надо какой-то опыт иметь. А я и замуж вышла очень поздно, и родила поздно. Как-то не получалось у нас с мужем, думали, так и не будет детей, только собрались расстаться – я и забеременела. Милиту всего-то сто двадцать два. Если переводить на вашу продолжительность жизни, Милит моложе тебя. И очень намного, ты же говорила, что прожила примерно половину отмеренного.

– А сколько я проживу здесь?

– Кто знает? Отец много прожил, и ничего. Не наскучило. Это ж главное – чтобы долгая жизнь не стала скучной. У отца цель была – объединить всех эльфов. Потом – спасти кого можно. Теперь – опять объединить…

– Ничего подобного. Объединять ему уже скучно. У него цель – заставить эльфов и людей жить рядом. Мирно. Понимать или хотя бы принимать друг друга. А все прочее – побочные эффекты.

Ариана помолчала, нахмурилась, покачала головой:

– А ведь ты права… Он уж если замахнется на цель, так только на такую, какая просто и в голову никому не придет.

– Ариана, ну вот я человек. Ты эльф. Маркус человек. Милит эльф. Разве не получается?

– Не все люди такие, как ты и Маркус. И не все эльфы такие, как я или даже Милит. Милит – он что, вспыльчивый, заводной, но не непримиримый. Милит к людям всегда был равнодушен. Ты лучше о Гарвине подумай. Гарвин из непримиримых. Он Владыке подчинится беспрекословно, но не поверит, что люди и эльфы смогут жить в мире. И говорит об этом.

– Ай-яй-яй, как же он смеет сомневаться в словах Владыки…

– Именно. Ты не понимаешь, что такое Владыка для нас.

– И даже не хочу понимать. Извини, для меня нет непререкаемых авторитетов. Имею дурную привычку сомневаться.

– Ты и не эльф. Гарвин… Он мой брат, я его люблю, конечно, но он опасен для нас сейчас. Понимаешь, Владыка конфликты гасит, и даже Милит сдерживается, если с ним человек плохо разговаривает. А Гарвин непременно конфликт раздует. Пусть даже он будет прав, но Владыка считает, что еще не время. Мы – пришлые. И мы должны быть благодарны людям за то, что они позволили нам здесь жить.

– Бесконечно? То есть вечно?

– Нет, – покосилась на нее Ариана. – Пусть десять лет. Пусть пятьдесят. Для людей это срок, но не для нас. Мы должны стать своими, привычными, такими же… Вот Владыка зашел в дешевый трактир и выпил с людьми… Я думаю, напрасно, потому что эльф бы гордился, а человек будет рассказывать, что с Владыкой запанибрата…

Лена захохотала. Запанибрата с Владыкой? С Родагом можно. С Риной. С президентами Путиным и Бушем. Но только не с Лиассом. Не располагает он как-то.

– Ариана, а если бы он не зашел, то люди бы рассказывали, что гордый эльф нос дерет. Всем не угодишь. Знаешь, у страны, в которой я жила, тяжкая и страшная история. Один правитель меняет другого – и начинает предшественника хаять, потом этого меняют – и его последователь хает… Долго так… Вроде и есть за что ругать. Только все равно противно, что все только ругаться и умеют. Страна огромная, куда больше Сайбии, а порядка как не было, так и нет. Знаешь, как у нас говорят: строгость наших законов смягчается необязательностью их выполнения. Люди уже ни во что и ни в кого не верят. На памяти моего поколения все так поменялось… Что было белое, стало черное, и наоборот. Мы-то привыкли, а вот старики – так и нет.

– Большие перемены, да?

– Большие. Есть такое проклятие в моем мире: чтоб ты жил в эпоху перемен. Сайбия сейчас, кажется, в такую эпоху входит. Лиасс это понимает.

Ариана оглянулась и понизила голос:

– Он понимает гораздо больше, чем говорит. Даже тебе. Не всякую истину стоит знать до срока. Это его слова.

– Он может видеть будущее?

– Это и я могу. Видеть мало. Надо понимать. Владыка умеет. Ведь как видишь будущее: не порядок определенных событий, не список, кусочек какой-то, казалось бы, мелочь, но именно эта мелочь непременно говорит о самом главном. Надо только правильно понять и истолковать. Никто этого не умеет, ни Милит, ни я, ни даже Кавен или Гарвин, а мы самые сильные маги.

– А Кайл?

– А Кайлу на толкование опыта не хватает. Впрочем, нам, наверное, тоже, ведь достаточно стар только Кавен. Я сама плохо в этом понимаю. Я практик. И Милит тоже. А вот что выйдет из Кайла, я не знаю. Он склонен как раз к другой магии. Мы с Милитом используем, а Кайл разбирается. Таких магов много, но в основном не очень сильные. Сильных тянет что-то делать. Такое… значительное. – Ариана вдруг обняла ее. – Как же я благодарна тебе за Кайла! Только не говори, что у тебя случайно получилось, потому что ничего случайного не бывает. Ты спасла мне отца, вернула сына, брата, внука… Что хочешь для тебя сделаю!

– Осталось придумать, что бы такого захотеть… – хихикнула Лена. – Только ведь нет в этом особенной моей заслуги, Ариана. Ну вот разве что с Милитом, тут не спорю… Сто раз уже обсуждали, а ты все не хочешь понять.

– Величие не в количестве силы, Аиллена, а в том, как мы ее используем. Ладно, давай-ка одеваться. Сюда мужчины идут.

Лена почти молниеносно оделась. Хорошо, что было на ней не платье с многочисленными пуговицами, а юбка и блуза. Мужчины были люди. Шесть человек, на ходу стягивавших куртки и рубашки, утомленных, запыленных. Увидев женщин, они в замешательстве остановились, поклонились учтиво.

– Купайтесь, – весело сказала Ариана, – мы уже уходим. Вода просто замечательная.

– Может быть, дамы составят нам компанию?

– Дамы не в настроении, – отрезала Лена. – Вовсе не в настроении. Так что дайте-ка пройти.

– Сурова! – засмеялся один. – Ты эльфийка, красавица? Скажи твоей подруге, что мы вовсе не намерены обижать вас. Мы ищем пришлых эльфов. Правильно ли мы едем?

– В этой заводи пришлые эльфы не водятся, – проворчала Лена. – А зачем вам эльфы, да еще пришлые?

– А тебе что за дело, женщина? Ты не эльфийка.

– Нет. А дело есть.

– Повежливее, – попросила Ариана, – а то ведь и рассердиться могу.

– Просим прощения, дамы. Мы хотим купить оружие. Эльфийские мечи, кинжалы, стрелы.

– Мы не продаем оружия. Приезжайте через год-другой.

– Ты не поняла, женщина, – засмеялся один. Не нравились они Лене. Совсем не нравились. – Мы не для продажи, для себя. В городе все это стоит намного дороже, столько перекупщиков. Вы нам только направление подскажите, милые дамы.

Ариана показала на восток.

– Видите ту гору? Держите чуть левее и не промахнетесь. Уже совсем недалеко.

Мужчины опять раскланялись.

– Благодарим, – и пошли к заводи. Лена и Ариана углубились в лес.

– Не нравятся мне они.

– Обычные искатели приключений.

– Может быть. Все равно не нравятся. А раньше них мы в лагерь не попадем.

– Серьезно? – засмеялась Ариана и, что-то пробормотав, с усилием раздвинула проход. – Я не умею это делать так красиво, как Владыка, но хоть в портальных камнях не нуждаюсь. В другой мир никогда не пройду, а здесь – не так и трудно.

– Ой, – сказал Кайл, поднимая голову. – Вы меня испугали. Аиллена, как ты вовремя. Я тебе амулет сделал. Возьми, пожалуйста. Окажи мне честь.

Амулет был листочком, который Лена даже приняла за настоящий, и только взяв его в руку, поняла, что это камень. Что-то вроде нефрита или сам нефрит.

– А от чего он?

– Так, – смутился Кайл. – Если тебе станет очень грустно, ты его погладь, подержи в руках. Он немножко улучшит настроение.

– Придумал? – улыбнулась Ариана и взъерошила светлые волосы Кайла. – Он с детства все мечтал придумать улучшитель настроения. Где Владыка, малыш?

– На стройке. Отец там что-то интересное придумал, показывает.

Лиасса они перехватили на обратном пути, и Лена сразу выдала ему про не понравившуюся шестерку. Ей уже было стыдно: шесть человек против десятков тысяч эльфов… Но Лиасс кивнул, бросил что-то своим бодигардам, один тут же свернул в сторону.

– Твоим чувствам стоит доверять. Все будут предупреждены, вот и все. Вряд ли им продадут оружие. У нас нет лишнего. Оружейники больше на стройках работают да в поле.

Взгляд Милита натирал затылок. Леня оглянулась и помахала ему рукой – не бросила я тебя, не бойся… Даже издалека было видно, как он просиял. Ариана подтолкнула ее. Ну и ладно, подумала Лена, все знают. Доставлю эльфам радость. Ну как же – Светлая своего выбрала, предыдущий-то был свой только наполовину, да еще имел глупость строить из себя человека. Воспитан он, видите ли, по-человечески. Ну и дурак. Ох, господи, где ж он, дурак этот мой получеловеческий… Сам велел одной не оставаться. Ваше приказание, сэр шут, выполнено. Любое выполнила бы. Только возвращайся…

Лена умышленно неторопливо направилась к стройке. Никто на нее вроде и не смотрел. Эльфы старательно мазали раствор, клали камни, переговаривались между собой – ну очень заняты были. Чтоб длинные волосы не мешали, эльфы завязывали самые заурядные хвосты, но, надо сказать, только чтобы не заляпать шевелюры цементом. Как они умудрялись ходить патлатыми и не жевать постоянно свои волосы, Лена не понимала. Ей свои мешали, даже убранные назад с помощью цепочки-резинки. Эльфы в лучшем случае перевязывали лоб кожаными ремешками или надевали металлические обручи – вот уж неудобно, так неудобно… Лена примеряла такой у Арианы. К тому же ей не шло.

Милит не выдержал, зашагал ей навстречу, улыбаясь во весь рот.

– Я уж думал…

– Я вот тоже… думала. А ты мне мешаешь думать.

– И буду мешать, – пообещал Милит. – Например, сегодня. Можно?

– Можно, – вздохнула Лена. Милит засмеялся.

– Удивительно. Вот хоть бы еще одна женщина отвечала так просто! Вечно ведь «там посмотрим», «приходи – увидишь»… Ты совершенно не умеешь кокетничать.

– А раньше ты не замечал? Не умею. И учиться уже поздновато.

– Не учись, – серьезно попросил Милит. – Оставайся одна такая, которая не умеет. Я пойду работать, ладно? Такие олухи собрались, по сто раз повторять приходится.

Лена милостиво его отпустила, а сама присела на ближайшее крыльцо. Эльфы работали удивительно ровно. Без перекуров, без спешки, без лени, точно, аккуратно. Эх, ну почему дома таких строителей днем с огнем… И в загулы не уходят, хотя, как все мужчины, не отказываются от выпить и закусить. Собственно, и люди в Сайбе, и крестьяне в деревнях работали так же. Ну и понятно, не за зарплату, которую задерживают, а если не задерживают, то никуда не денутся, выплатят, потому что нет дураков за такую работать – мотив всегда один. Нет, два, второй: да я не пил, начальник, ну подумаешь, пузырь с Васькой на пару раздавили…

Эльфам надо было выжить, устроиться на новом месте. Свою многотысячелетнюю историю они оставили в рушащемся Трехмирье. От нее уже мало что осталось, судя по рассказам Гарвина. Сожжен и разрушен Ларм, синий город эльфов, построенный из белого камня, который с возрастом начинает голубеть, и сразу видно, когда какой дом построен. Нет больше синего города. Нет огромной библиотеки эльфов. Нет стенных росписей, старинной резьбы, затейливого плетения решеток. Ушли эльфы – умер город.

Когда эльфы уходили, с собой они могли взять все, что хотели, – сколько могли унести в руках. В повозках были раненые и вещи, необходимые для всех: палатки, инструменты, раскладные кровати, одеяла, отборные семена, оборудование. Для спасения культуры не было возможностей. Конечно, Лиасс не бросил все: ровно две вместительные повозки были нагружены книгами и произведениями искусства, Лена не знала, куда их девали здесь. Книги – малая часть того, что было в библиотеке. Совсем недавно Лиасс показывал ей Ларм: эльфы иллюстрировали книги. Ей было жалко город. Очень жалко. И не она утешала Лиасса, а Лиасс ее: «Главное, мы живы, мы напишем новые книги и построим новый город. Наша история начинается заново».

Четвертая часть всех эльфов не увидит нового города. Людей погибло непропорционально больше, но и осталось тоже непропорционально больше. Сходить посмотреть, что там в Трехмирье? Вернуться через несколько месяцев и обнаружить вернувшегося шута. И свихнувшегося Милита…

– Красиво работают, верно?

Лена вздрогнула. Почему высокие (самый маленький эльф был выше Маркуса) мужчины передвигаются так легко? Ведь весят они сообразно росту. Самый здоровенный тут, конечно, Милит, и тянет он уж точно под сто килограммов, но и он ходит, словно по воздуху, а не по земле. Рядом с этими мужчинами Лена чувствовала себя неуклюжей коровой. Гарвин ростом поменьше, так, обычный, средний, метр восемьдесят пять, а тоже подошел неслышно, сел на крыльцо неслышно, и ведь, наверное, не только что сел.

– Красиво. Ты полюбоваться или хочешь со мной поговорить?

– Я тебе неприятен?

– Нет, – удивилась Лена, – явно наоборот. Ты людей не любишь, а я человек.

– Я не не люблю людей, – засмеялся Гарвин. – Я их ненавижу. Спокойно, глубоко и убежденно. Только какое отношение это имеет к тебе?

– Я человек, Гарвин.

– Конечно. И твой Проводник тоже. Считаешь, что я не способен выделить в толпе определенных людей? Я ненавижу людей как расу. Как разрушителей, убийц. Но не каждого человека в отдельности. Конечно, когда я обрушивал на деревню проклятие ворона, я не думал, что там есть хорошие добрые люди, которым эльфы не мешают. Но это война. А здесь войны нет…

– И это тебе мешает.

– Мешает, – кивнул он, помолчав. – Мне не стоило уходить из Трехмирья, Аиллена.

– Я тебя за шиворот не тащила.

– Я тебя и не упрекаю. Если бы не пошел я, не пошли бы и Паир с Вианой. Да и сам… я так хотел увидеть Владыку…

– Как видишь, он в полном порядке. Даже всю свою мощь обрел.

– Милит тебе сказал? Дурак.

– Может, и дурак. Но дурак честный.

Гарвин сосредоточенно посмотрел себе под ноги.

– У тебя действительно нет ко мне особой неприязни, Аиллена?

– Нет. Правда, особой приязни тоже. Ты меня пугаешь.

– Неудивительно. Я пугаю не только тебя. Отведи меня обратно в Трехмирье, Светлая.

– Спасибо. А потом как я стану смотреть в глаза Лиассу?

– Он поймет.

– А как я стану смотреть себе в глаза в зеркало?

– А тебе что? – искренне удивился Гарвин. Вот он – точно не поймет. Все равно не поймет или просто не поверит.

– Мне не хочется отводить кого-то на верную смерть. Это раз. Мне не хочется, чтобы на деревни Трехмирья падало проклятие ворона. Это два. Мне не хочется, чтобы эльф, которого я знаю, собирал магическую силу с помощью некромантии. Это три.

– Трехмирье все равно проклято. И проклято Светлой.

– Но не мной, хотя я там некоторое количество народу кровью и забрызгала. Оно уже было проклято к тому времени.

– Трехмирье все равно гибнет.

– Пусть гибнет, – пожала плечами Лена. – Вряд ли я смогу его спасти, даже если начну благословлять каждый кустик. Мне на эти благословения искренности не хватит, потому что мне не нравятся люди, готовые убивать за большие глаза и острые уши. Так что пусть провалится в тартатары, только без моего непосредственного участия. Я не поведу тебя в Трехмирье. И Маркус не поведет своими Путями. Это я тебе обещаю.

Гарвин покусал губы.

– Мне не место здесь, Аиллена. Неужели ты сама не видишь.

– Я вижу, что остальным с тобой неуютно. Ничего. Потерпят.

Гарвин взял ее за руку. Что, магия в ход пойдет?