Текст книги "Хозяюшка Покровской крепости (СИ)"

Автор книги: Талия Осова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Глава 5.

– Макар Лукич, как вы и наказали, я привёл Маньку Камышину, – отчитался Прохор перед угрюмым мужчиной. – Только она разговаривать не может из-за немоты, но соображает хорошо. Борис Прокопьевич доволен ею. Говорит, что лучше помощницы у него не было, – и подмигивает мне наглым образом.

– Верхов ещё и не такое скажет, – буркнул недовольно мужчина и уставился на меня почти не мигая.

На меня смотрели оценивающим взглядом немного раскосые карие глаза. Чуть приподнятая правая бровь расчерчена длинным шрамом, но он не портил лицо, а, наоборот, добавлял некого шарма мужчине. Квадратный тяжёлый подбородок диссонировал с чуть тонковатым носом и его обладателя нельзя было считать красавцем, но было в нём что-то обстоятельное и надёжное, поэтому внешность в целом была уже не так важна.

В гляделки мы играли с ним недолго. Писарь с длинной фамилией «Крашенинников» в последний раз окинул меня с ног до головы, буркнул себе что-то неразборчивое под нос, словно выругался. Указал на лавку, что стояла с другой стороны от его рабочего места и мы с Прохором на неё дружненько уселись.

Парень уже успел рассказать мне кое о чём по дороге от кухни до избы казённого человека. Только обозначать зачем я понадобилась писарю – не стал. Может просто-напросто сам этого не знал, хотя вёл себя словно здесь он самый важный человек. Относилась к его замашкам спокойно, подросткам иногда свойственно такое поведение, так что не стоит обижаться.

В этой избе расположение скудной мебели было точно таким же, как и в жилище лекаря. За тем лишь исключением, что стол сдвинут ближе к окну, которое давало скудное освещение. Ситуацию мало исправляли пара чадящих плошек на высокой подставке. Такие глиняные своеобразные светильники видела в музее. Света они давали не слишком много, а вот чад и запах распространяли неприятный по всему помещению. Эти были заправлены самым обычным смальцем.

– Мария Богдановна Камышина, верно? – дождался моего кивка и продолжил сухим канцелярским тоном. – Приказом коменданта Покровской крепости тебя ставят на довольствие и полное обеспечение, – вот на этих словах его голос немного дрогнул, и так тонкие губы ещё сильнее поджались. – Раньше баб при крепости не было в штате. Только в качестве обслуги, – добавил сбивчиво и почесал бритый затылок своей лапищей. – Твоё добро следует переписать и приобщить к имуществу крепости на время, – последнее слово выделил специально для меня. – По особому распоряжению.

На его вопрошающий взгляд лишь пожала плечами и согласно кивнула.

«На время, так на время. Откуда мне знать про то имущество? – возникло в голове. – Хорошо бы самой узнать, что мне там причитается по наследству от родителей Машеньки».

Писарь явно был недоволен поручением начальства. На его лице происходила смена эмоций будто бы он не мог договориться сам с собой. Нам с Прохором осталось лишь наблюдать за мужчиной и ждать его дальнейших вопросов или действий. Мне же бегать в одной рубахе по крепости совсем не хотелось. Надоело постоянно чувствовать неловкость. Это в глазах остальных я малой ребёнок, но сама я себя таковой не чувствовала.

«Кто его знает, что входит в это самое довольствие и обеспечение? Сомневаюсь, что ребёнку выдадут форму или сапоги рядового», – чуть было не засмеялась в голос, живо представив себя в казённой одежде и с мушкетом или пищалью на перевес.

На самом деле вопрос о наследовании для Марии Камышиной был не праздным, а скорее непонятным для мужчины. Как быть с сиротой? Ослушаться приказа нельзя, но и законность соблюсти необходимо.

Женщины в XVIII веке ещё не могли иметь отдельную собственность кроме приданного. Оно рассматривалось как имущественное обеспечение, входившей в новую семью и являлось гарантом её обеспечения на склоне лет. У этого имущества был свой, особый, порядок наследования.

– Значится, приказы не обсуждаются. Супротив приказа коменданта не пойдёшь, – пробурчал, видимо найдя выход из сложившейся ситуации и договорившись с совестью. – Хату и всё хозяйство опишем, а надел передадим общине по договору. За ними закрепим оброк, – проговорил вслух план своих действий. – Всё пропишу на бумаге и заверю вверенной печатью.

Писарь на какое-то время погрузился в работу, а нам с парнем осталось молча сидеть и ждать. Иногда Макар Лукич замирал на пару мгновений будто бы подбирал нужные слова или формулировки у себя в голове, а затем скоренько старался их записать. Приходилось сдерживать своё любопытство, чтобы не засунуть свой нос в чужую писанину.

Дальше писарь распорядился пригласить парочку рядовых солдат. Прохор сорвался выполнять поручение, а как только они прибыли к порогу, взял тёмную папку со стола под мышку и зацепил чернильницу к поясу. Дальше мы в сопровождении двух мужчин в военной форме направились дружной компанией на выход из крепости.

На бастионах сторожевые казаки несли круглосуточные дозоры. Вооружение их состояло из пушек, фольконет, пищалий или мушкетов. Об этом охотно делился со мною Прохор с таким важным видом, будто сам из каждого озвученного вида снаряжения самолично стрелял.

«Эх, мальчишки. Они везде одинаково относятся к оружию не зависимо от возраста и времени», – промелькнула мысль.

Дежурные приоткрыли ворота и выпустили нас на деревянный мост, который был перекинут через ров с водой. Он был соединён с озером небольшим каналом. С правой стороны моста хорошо просматривалась часть озера. Здесь весь тростник и камыш был выкошен, а на краю канала болталась на воде небольшая лодочка.

«Рыбачат на ней, что ли?»

Ров был около четырёх метров в ширину. Сразу за ним следовал высокий вал с узким проходом. Моего роста не хватало, чтобы рассмотреть, что располагается сразу за ним. Глубина рва со стороны вала была гораздо больше, почти в два раза. Она резко уходила под крутым уклоном.

Защитные сооружения были покрыты кусками дёрна, в некоторых местах заметны проплешины, но со временем и эти прямоугольники голой земли затянуться растительностью. Наверняка это сделали, чтобы не происходило осыпания грунта. Проделанная работа во время строительства фортификационного сооружения была колоссальной, ведь всё делалось вручную лопатой и кирками.

Это в наше время от крепости осталось лишь небольшое напоминание. Со временем ров занесло грунтом, и валы осыпались. Осадки, палы сухой травы, отсутствие ухода – сделали своё неблагодарное дело. От прежней мощи осталось лишь смутное напоминание. Именно нашей экспедиции следовало выяснить на сколько быстро происходит разрушение оставшихся сооружений от Покровской крепости путём топографической съёмки на местности. Сейчас же передо мной крепость была во всей своей красе – мощный и надёжный оплот, часть укреплённых линий Российской империи, возведённых на юге Западной Сибири от набега кочевников.

К деревеньке из восьми дворов вела хорошо накатанная полевая дорога. Босые ноги утопали в мягкой пыли, которая успела прогреться к полудню. Прохора совсем не смущала дорожная пыть, которая поднималась в воздух под нашими ногами, а я с завистью смотрела на обувь писаря и солдат. Готова была обуться даже в плетёные лапти или какие-нибудь сандали только бы не ходить босой. Понятно, что Машенька и Прохор привыкли бегать без обуви, но для Марии Владимировны Филиповой это было не приемлемо.

К домам мы шли не больше пятнадцати минут. Я едва поспевала за мужчинами. По меркам этого времени поселение было большим. Деревянные рубленые домишки немногим отличались от офицерских избушек. У кого-то имелась капитальная пристройка, а у кого-то крытый навес. В наше время таких домов уже практически не встретишь, может только где-то в глубинке. Возможно, потому что хороший строительный лес стоит достаточно дорого. Гораздо проще, быстрее и дешевле поставить каркас и засыпать его опилками вперемешку со шлаком или обложить каменной ватой. Даже саманные дома становятся редкостью. Всё чаще используют газоблок или пеноблок, который лучше отвечает шумоизоляционным стандартам в отличии от первого.

Когда однажды увидела во время ремонта из чего постоен дом у знакомых, то испытала шок. Хотя они уверяли, что в «насыпухе» жить вполне комфортно и тепло. Мне осталось только поверить им на слово и оставить своё мнение при себе. Обижать людей не хотелось.

Деревенские домики стояли в хаотичном на первый взгляд порядке. Разные по размеру придомовые территории, хозяйственные постройки, амбары и огородики выстроились вдоль одной стороны дороги, которая уходила вдаль вдоль берега озера. В моей прошлой жизни следующее солёное озеро называется Пикетное, а вот как сейчас – для меня загадка. За деревенькой имеется небольшой берёзовый лесок, а чуть дальше простираются огромные поля. За ними стоял высокий хвойный лес. Ландшафт мне совсем не знаком, глазу не за что зацепиться.

«Где посадки из тополей и клёнов? Откуда здесь столько леса?– вздохнула с грустью от одних только воспоминаний. – Теперь здесь мой дом», - следом пришло понимание.

На огородах заметила лук, чеснок, морковь, редьку, огурцы, свёклу, брюкву, которые ровными рядками тянулись в сторону озера. Но большую часть занимала капуста и репа. Молодые кочаны уже начали закручиваться.

Вдоль дворов бегали куры, заметила несколько поросят на самовыгуле в луже. Утки и гуси плескались вдали у берега и громко делили территорию. Крупные и мелкий рогатый скот пасся прямо за околицей под присмотром парнишки. Его вытянутая в нашу сторону тощая шея показывала всю степень любопытства. Подопечные без должного пригляда рванули в сторону поля.

«Влетит пацану», – взбрело на ум.

Во дворе крайней избы дородная женщина занималась стиркой, часть белья уже болталась на верёвке между постройками. У амбара мужчина точил косу и строго выговаривал что-то парню с поникшей лохматой головой. Было любопытно узнать в чём он провинился так, но времени на пустые хлопоты не было.

Где располагается изба семьи Камышиных мне не известно. Однако мужчины шли впереди таким уверенным шагом, что я поняла сразу – они то дорогу точно знают.

Наша группа привлекла внимание. Чуть поодаль под деревом играли маленькие дети, за ними присматривала девчушка чуть старше меня или такого же возраста. Самые маленькие сидели на покрывале и крутили в руках какие-то игрушки. При этом внимательно следили за соседом или соседкой, пол детей издалека было не разобрать. Одежда на всех простая, по типу той что на мне и Прохоре только больше напоминает распашонку.

К нам спешил высокий мужчина средних лет. Серая косоворотка, суконные тёмные шаровары, заправленные в высокие сапоги, кожаный ремень с металлической бляхой и шапка с тканным верхом завершали образ.

«Кого это к нам несёт?»

Благодарю за комментарии, звёздочки и подписку на автора! Вы самые лучшие!

Глава 6.

– Доброго денёчка, Макар Лукич! За каким делом к нам? – первым обратился незнакомец.

– Доброго, Прокопий. По указу коменданта крепости сироту Марью Богдановну Камышину берём на довольствие к себе, а имущество родителей оформим по всей форме, – достал из своей папки какую-то бумагу и протянул мужчине. – Поля и деляну возьмёте на общину, а избу займёт семья капитана. Они с обозом прибудут совсем скоро.

– Побойся Бога, Макар Лукич! У нас мужиков совсем не хватает, – возмутился Прокопий. – Кто поля обрабатывать будет?

– Ты мне голову не морочь и Богом не прикрывайся, – попытался отмахнуться от недовольства писарь. – Надел засеян и оброк уже назначен, так и так убирать его будете. Свободных солдат комендант обещался выделить на пару дней, но шибко не рассчитывай. С дальних кордонов вести тревожные приходят.

На последних словах писаря я навострила уши. Пару дней в помощницах на кухне позволили познакомиться с некоторыми обитателями крепости. Солдаты не долго таились передо мной, а когда прознали, что говорить я не могу, так и вовсе осмелели некоторые и развязали языки. Где как не за столом после сытного обеда обсудить последние новости?

Разъезды охватывали огромную территорию, приписанную к крепости. Группа объезжала вверенный участок обычно по одному маршруту и графику. Навещала отдельные хутора и справлялась о благополучии и спокойствии, выспрашивала о незнакомцах, что могли появиться невзначай.

Беглый люд был не редкостью в этих местах. Кто-то бежал от горькой доли, а кто-то от несправедливости. Правда многие вещи мне были непонятны, но я всё старалась запомнить. Кто его знает, где может в дальнейшем мне пригодиться вся эта информация? После формирования острогов в Сибири начали появляться каторжные поселения. Сюда бегут крестьяне от гнёта крепостничества, а позже потянулся и вольный люд целыми семьями и небольшими поселениями. Одной из таких семей были и родители Машеньки. Из отдельных обрывков и рассказов в голове уже складывалась определённая картинка.

– Остальное добро Камышиных мне велено описать и приобщить к имуществу крепости, так что веди Прокопий в избу. Нет у меня времени с вами валандаться, – добавил жёсткости в голос Макар Лукич, пресекая все возражения.

Только мужчины направились в нужную сторону, как послышался шум и крики.

– Манька! Ты чего это шляешься уже который день не пойми где, – услышала за спиной и развернулась. – Поди домой, шлёндра! – добавила с визгливыми нотками в голосе.

Последнее слово прозвучало неприличным ругательством в моей голове, и я опешила от такой наглости. К нам спешила довольно-таки симпатичная женщина в замызганном переднике поверх сарафана и в подвязанном платке аля Солоха. Матушка Вакулы была совсем непростой женщиной, а очень хитрой, расчётливой и привлекательной. Вот прям как эта баба, что быстро продвигалась к нам почти бегом.

«Истинная ведьма! – пронеслось у меня в голове. – Чего это она так всполошилась?»

Даже неопрятный вид, направляющейся к нам тётки, не затмил её природную красоту. Статное крепкое тело, открытое лицо с тёмными карими глазами, соболиные брови, сочные губы и высокие скулы, здоровый цвет лица с румянцем – «кровь с молоком».

«Видимо занималась какой-то работой и заприметила нас издалека», – сделала вывод из увиденного.

Девочку она явно знала, так как непосредственно обращалась ко мне. На мужчин она практически не глядела. Возбуждённый вид выдавали сжимающиеся кулаки и постепенно меняющийся цвет лица на красный.

«От такой можно ожидать всё что угодно», – выдало подсознание.

– Чего раскричалась, Евдокия? – вышел чуть вперёд Прокопий, стараясь оттеснить женщину чуть дальше от нас. – Это родная тётка девочки – Евдокия Ермолаевна Камышина. Вдовая вот уже как две зимы, муж на охоте сгинул, – пояснил для писаря и солдат, которые оживились при виде красавицы и прознав теперь о её статусе.

У меня складывалось смутное подозрение. Вроде поселение совсем рядышком с крепостью располагается, а жители между собой до сих пор ещё не перезнакомились, будто бы живут в двух совершено разных измерениях.

«Как такое возможно?» – недоумевала.

– Так племянница уже который день дома не ночует, а вот заприметила её, – чуть сбавила пыл, заметив недовольство мужчин.

– Так вот кто значиться недоглядел за ребятёнком, который чуть было не утоп, – с какой-то маниакальной подозрительностью уставился Макар Лукич на наглую бабу. – Чего тогда сразу за ней в крепость не пришла?

– Когда мне бегать то? Полный двор ребятишек, – выдала с недоумением. – Чай не малый ребёнок, а деваха здоровая.

Вид у женщины теперь был немного придурковатый. Она действительно не понимала, что произошло или хорошо прикидывалась? Сомневаюсь в её актёрском таланте, скорее действительно не понимает, что маленький ребёнок мог погибнуть. К ней теперь могли возникнуть вопросы по поводу нахождения девочки в озере. Каким образом она там оказалась?

«А я совсем не ощущаю себя здоровой девахой, вот нисколечко», – хотелось крикнуть этой бабище в лицо.

– Мария Богдановна Камышина переходит с этого дня под опеку коменданта Покровской крепости со всем своим имуществом. Все бумаги оформлены согласно закону, – сунул очередную писульку под нос бабе, которая лупала в непонимании глазами. – Земельный надел и оброк остаётся за общиной, а остальное следует описать и передать на хранение.

– Так как же так? – чуть было не присела здесь же в пыть тётка девочки.

– Давай, Дуська, не задерживай людей, а выдавай всё честь по чести, – поторопил её Прокопий. – Людям некогда, служба ждёт, – подтолкнул слегка женщину в нужном направлении.

Вся птица осталась тётке, ловить гусей и уток никто не согласился. Да и количество их озвучили слишком малое, чтобы возиться. Кто из-за пяти голов будет лезть в воду или караулить пол дня в ожидании пока она выйдет на берег? Да и как понять, где чья птица когда они все на одну морду или вернее один клюв? Последний аргумент, наверное, являлся самым главным.

Корову, лошадь и с десяток овечек передавали на постой и прокорм семье, которая присматривала за хозяйством крепости. Было здесь, оказывается, и такое. Пока отцы несли службу, семьи казаков проживали рядышком и помогали в качестве обслуживающего персонала, получая по местным меркам ещё и неплохую зарплату. Раньше казаки служили определённый срок в назначенном месте, а затем перебирались поближе к своей семье. Позже его упразднили и родные селились вблизи крепостей и острогов, где нёс службу глава семейства, создавая таким образом новые поселения.

Женщины занимались стиркой и уборкой в офицерских избах, засаживали огороды и делали немалые заготовки. Правда за эти несколько дней мне так и не удалось заметить ни одной из них на территории фортификационного сооружения, но в разговорах солдаты об этом упоминали.

Дети и старики ухаживали за скотиной, являющейся своеобразным стратегическим запасом мяса на случай перебоев с поставками провианта. Осада крепостей, голод и болезни к этому времени научили многому служивый люд, поэтому и старались теперь иметь запас наперёд в живом виде.

Рядовые казаки обслуживали себя преимущественно самостоятельно. Рекрутская повинность была введена Петром I и охватывала все сословия, но преобладали преимущественно крестьяне из-за своей многочисленности. Срок службы рекрутов до 1793 года был пожизненным, а затем 25 лет. Многие казаки до Покровской познали тяготы военной службы в других крепостях и острогах, но мне казалось, что солдат катастрофически мало и в случае нападения кочевников отбиться будет затруднительно несмотря на их боевой опыт и умения.

«Сегодня Борис Прокопьевич готовит обедов на 65 душ, включая меня и Прохора», – всплыла точная цифра, озвученная поваром.

Остальное моё добро, доставшееся в наследство от родителей в двух сундуках было погружено на телегу и доставлено к избушке лекаря, в место моего нынешнего обитания. Они встали в противоположной стороне от добра хозяина и ближе к печи. Один сундук перекочевал на склад. Правда о его содержимом мне не известно. Прокопий как-то быстренько подсуетился по поводу подводы, а я не захотела заходить в дом. Он как местный глава общины чувствовал какую-то вину за собой, но мне его терзания были неинтересны, как и задумчивые взгляды, которые мужчина кидал в мою сторону. Моё присутствие сполна заменил Прохор, которые не отставал от писаря.

Тётка Евдокия слишком настойчиво предлагала оставить сиротку под своим присмотром, переходила со слёз к угрозам, а затем совестила мужчин и причитала о нелёгкой вдовьей доле. Явно у неё был свой интерес.

Мне её причитания были безразличны и совсем не трогали и не волновали душу. Хватило только осмотреть своё новое тело сразу как только пришла в себя, чтобы сделать верные выводы. Оставаться с нею мне совсем не хотелось в роли дополнительных рабочих рук и ограниченной в правах и свободе.

"Может Машенька сама решила броситься в воду? – появилась неприятная мысль. – От такой родни сама бы сбежала, а что мог сделать маленький ребёнок, потерявший родных и голос? Не пожаловаться ни кому и не доказать своей правды."

– На довольствие тебя поставил, – сообщил уже в крепости Макар Лукич. – Завтра пусть Прохор проведёт тебя к полудню на склад. Посмотрим, что подобрать для тебя можно, – добавил уже озадачено.

Мне понятны были терзания мужчины. К тому же ответственность за чужого ребёнка брало на себя вроде бы начальство, а присматривать приходилось подчинённым. В случае чего будет с кого спросить. Содержимое сундуков я не видела в отличие от него, а одеть и обуть меня в соответствии с приказом командира следовало.

«Когда я уже познакомлюсь с этим таинственным комендантом Покровской крепости?»– мелькнуло в мыслях...

Благодарю за комментарии, звёздочки и подписку на автора! Вы самые лучшие!