Текст книги "Хозяюшка Покровской крепости (СИ)"

Автор книги: Талия Осова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Глава 38.

– И чего тебе всё неймётся? Напридумывала всякого, – бурчал мой дружок. – Пацаны на рыбалку собрались к дальнему озеру, а я с тобой тащусь непонятно куда.

– Так я тебя с собой и не звала совсем, сам предложил помощь, – посмотрела на Прохора с укором. – Со мной вообще-то Матвей Кузьмин с сестрой собирались. У нас с Анисьей свои планы были.

На самом деле старший сын нашего сапожника обещал помочь сестрёнке всего лишь донести пару мешков с верблюжьей шерстью на край поселения к новым домам. У парня своих хлопот хватало в стекольной мастерской. Высокий, широкоплечий, темноволосый и кучерявый хлопчик пользовался успехом у наших девиц, но интереса у меня совсем не вызывал. Его немного наивные карие очи в обрамлении длинных пушистых ресниц напоминали мне больше телячьи глаза, а слишком покладистый характер добавлял сходство с этим животным и вызывал скорее отторжение, чем симпатию.

«Ему нужно было родиться девчонкой, а сестрёнкам пацанятами», – не раз возникало в голове после общения с ним.

– Только не говори, что тебе этот... нравиться. Он же нудный совсем, – выдал с вызовом. – Его ты тоже своими пирогами угощаешь?

«Это меня так ревнуют к Матвейке что ли?» – вдруг пришло осознание.

– Некогда мне пирогами заниматься, сам видишь, – буркнула лишь в ответ, чтобы успокоить друга.

Парни прибыли на каникулы и старались не только помочь родным по хозяйству, но и отдохнуть хорошенько и набраться сил. При этом Иван Фёдорович обязал их посещать все тренировки вместе с гарнизонными казаками, чтобы они не растеряли форму и настрой перед началом учёбы. У левады мы с Прохором и пересеклись первый раз после их занятий с лошадьми.

Свои выездки я не забросила, моё первое путешествие показало, что эти занятия мне очень нужны. К тому же они отлично укрепляют тело и дух. Борис Прокопьевич похвалил моё усердие и настойчивость, а затем принялся передавать со мной небольшие гостинчики для Нечаева. Вроде мелочь, а деду Василю было очень приятно.

– Когда это ты научилась верхом ездить? – удивился друг моему новому навыку.

– Так девонька почитай с самой весны трудилась, – вклинился в разговор дед Василь. – Если работать любишь, то человеком будешь.

«Курица не птица, баба не человек, – вспомнилась вдруг поговорка. – Я меня, надо же, к человеку приравняли за умение держаться в седле.»

Видеть озадаченное лицо Прохора было занимательно, но Капель требовала внимания к себе, поэтому решила не отвлекаться от занятий. Лаки направился на охоту в конюшню, а я к загону для тренировок. Левада в это время почти всегда была свободна.

В деревне некоторые девушки решили последовать моему примеру, правда занимались уже сами с отцами или старшими братьями чуть в стороне в полях за околицей. Наблюдать со стороны за ними было интересно, а ещё интересней узнать каким образом им удалось убедить родичей в этой необходимости. Решила выяснить позднее по возможности.

Стройка овощехранилища и теплицы подходила к концу, к сбору урожая как раз успеем подготовиться. Недостающее стекло мастер готовил в деревенской мастерской, оттачивая с учениками собственные навыки стекловарения и проката. Банок так же заготовили про запас, но сомневаюсь очень, что этого самого запаса будет достаточно. Мне выделили два десятка неказистых изделий, но я была и этому рада.

Один из казачков взял в жены казашку из ближайшего к Покровской аула. Не знаю каким образом Янак Дронов во время рейдов присмотрел себе невесту, но у них сложилась дружная семья. Родственники со стороны жены частенько начали появляться в деревне с подарками и гостинцами, задерживались на несколько дней у молодых и интересовались укладом жизни поселения.

Алтын выглядела лет на семнадцать и была счастлива. Она неплохо уже говорила по-русски, поэтому общались мы без проблем. Небольшого роста, ширококостная и при этом миловидная. Свои длинные косы заплетала очень туго и прятала под платок особым образом. Муж частенько называл её «золотко», и со стороны это выглядело очень мило. Мне казалось, что своё прозвище она получила за чуть смугловатую кожу будто бы с золотым отливом, светлые карие миндалевидные глаза и тёмные волосы, отливающие при этом рыжиной.

– Имя моё с нашего языка означает золото – алтын, – пояснила она смеясь. – Калым за меня заплатил Янак золотом. Ата-аланар (родители) радовались, много баранов купить можно и брату на выкуп невесты ещё останется.

Про калым я что-то слышала прежде, но в моём мире от этого обычая многие народы уже давно отказались. Тем удивительней было слышать рассказ молодой женщины. Калым был своеобразной компенсацией роду невесты за потерю женщины-работницы и того имущества, которое она забирала с собой в род мужа. Это было своеобразное приданное, но особо важны были навыки и умения женщины, которые она приобрела в собственной семье.

Познакомились мы с Алтын на огороде, когда помогали ей высаживать рассаду и объясняли премудрости ухода за растениями. Земледелие у казахов практически не развито. Это в последние года близ границ с Покровской начали появляться постоянные поселения – аулы, но большая часть казахов продолжала вести кочевой образ жизни.

– Так жили наши предки, ақсақалдар (старейшины) велели так жить, – поясняла нам казашка. – Неспокойно сейчас, но наш жуз не хочет войны. Многие перестали ходить на юг, с руссами дружбу водят. Они охраняют, казах ясак (натуральный налог), платит.

– Не голодно стало на одном месте жить? – задала наиболее волнующий меня вопрос.

– Нет, – улыбнулась и разъяснила. – Отара и лошади целые, корма много под снегом, зверя много в лесах. Юрты ставят большие. Меняют, торгуют.

О заключённом договоре между жузами и Петром Алексеевичем мне уже было давно известно, а вот переход на оседлый образ жизни кочевого народа немного удивил. Про нападения джунгар в нашем крае уже давно ничего не слышно, они устремили свой взор на Восток на более богатые ресурсами края.

Чем живут бывшие кочевники? Каким образом ведут хозяйство? Может неспроста зачастили к нам в деревню родственники Алтын?

Вопросов было множество, но так сразу в лоб спрашивать молодую женщину я не решалась. Мне требовалась её помощь для обработки верблюжьей шерсти, а её семья славилась этим. У нас был своеобразный взаимовыгодный обмен знаниями и умениями. Я с девочками помогала освоиться ей в деревне и делать заготовки на зиму, а она учила нас готовить традиционные казахские блюда, обрабатывать шерсть и шкурки. Небольшой дом семейства Дроновых уже украшали традиционные ковры: текемет – напольный и сырмак – настенный с красивыми узорами. «Қошқар мүйіздері» или «бараньи рога» символизировали жизненную силу, благополучие и достаток.

«Как здесь помещается её родня, когда они в гости приезжают?» – не могла сообразить сразу.

Мебели в доме практически не было кроме низенького стола и множества сундуков. Спали молодые, по-видимому, на печи. Топчана или кровати не было, зато в углу примостилась большая стопка войлочных подстилок и весь пол был застлан коврами в двух комнатах.

Нам предстояло освоить мягкое валяние – совершенно новый для меня вид творчества. Всю верблюжью шерсть мы хорошенько перебрали и откинули грубые остевые волосы и мусор. Затем с помощью ивовых прутиков хорошенько её распушили. Пришлось долго шлёпать, изменяя направление ударов, чтобы добиться нужной мягкости и воздушности. Потом шерсть разложили на циновку и уже из контрастной овечьей шерсти выложили рисунок, создавая орнаментальную композицию на рыжем фоне. Слегка облили кипятком, скатали в рулон и дружненько принялись мять его локтями по полу. Когда уставали, катали уже ногами. Занятие это оказалось не простое, но зато весёлое очень.

– Куда тебе столько войлока? – поинтересовалась Катерина. – Никак юрту собралась для себя ставить, – вызвала смех девчонок.

– Одеяла тёплые хочу подарить деду Василю и Борису Прокопьевичу, – не стала скрывать от подружек. – Они и летом сильно мёрзнут, а суконные одеяла тепла почти не дают, а зимой тем более. Да хотела подарок на свадьбу для Михаила Парамоновича с супружницей его сделать.

– Тогда давай ещё и твоему опекуну сваляем, – предложила Елена. – У тебя шерсти этой на целый гарнизон хватит.

– А у нас Мария всё с размахом делать любит, – в шутку поддела меня Анисья. – Вот достанется кому-то заботушка в жены.

– Рано мне ещё в жены. Может, я на учительницу пойду учиться в город, – поделилась одной мечтой из своих заветных желаний.

– У тебя получиться, – выдала задумчивая Катюша.

На самом деле с профессией я до сих пор не определилась до конца, но желание учиться было велико. Пусть у меня были знания моей реальности и моего времени, но всё слишком быстро меняется, да и пробелов в истории России у меня слишком много. Однако она творится прямо здесь и сейчас у меня на глазах, поэтому хочется не просто прожить в тиши сибирской деревни, а посмотреть мир и своими глазами увидеть все эти изменения. Желание почти несбыточное для девочки – сироты, но в её теле теперь взрослая женщина, которая стремиться к большему чем имеет в настоящее время.

Все деньги с продажи моего рукоделия я складывала в сундук. За эти несколько лет у меня накопилось уже почти пятьдесят рублей. Судя по ценам в лавках и на торге, мне их вполне хватит на богатое приданное или на открытие своего дела. Правда последнее мне при нынешних законах не особо светит, незамужние девушки прав не имеют. Это вдовым есть небольшое послабления, но не каждый мужчина решиться иметь дело с женщиной.

Но у меня есть ещё время подумать и понять – чем я хочу в дальнейшем заниматься. Купленные книги мне в этом помогут, правда времени на чтение до самых холодов теперь не будет.

Свои подарки вручала с девочками старикам сразу, как только мы закончили работу со вторым одеялом. На каждое у нас уходило около недели. Мужчины расчувствовались и смутились, но дары оба приняли с радостью. К холодам решила попробовать свалять им что-то наподобие коротких валенок и жилетов, принцип был теперь понятен, а колодки решила взять на время у Захара Силыча Кузьмина. Их у нашего сапожника было полно разных размеров.

Свою задумку исполнила как раз перед самыми морозами. Зима нынче по всем приметам обещала быть суровой, так что мои подарки придутся кстати. Опекун и молодожёны приняли одеяла с радостью, заодно вручила и пододеяльники из небелёного льна для защиты от грязи. Постельное бельё в привычном для меня виде ещё не было настолько распространено, хотя на постоялом дворе у Елены Дормидонтовны оно уже имелось. Обещанные семена я ей всё-таки передала с Прохором и немного наших овощей на пробу.

Валянием занимались между основными делами по заготовкам на зиму и уходу за растениями. Успевали сбегать за ягодой и грибами, набрать трав и заготовить чая. Во время похода в лес разбрасывала косточки от вишни, которые собрала уже давно, но всё руки не доходили заняться ими. Выбросить было жалко, а пристроить – то времени не было, то забывала о них.

Распространением семян многих растений занимаются в природе птицы и звери, они выходят естественным путём после того как животные полакомятся плодами. Но мне вспомнилась история нашей соседки по даче. Она рассказывала как выбрасывала косточки разных ягод после переработки, а спустя время на этом месте выросли заросли облепихи, вишни, крушины и жимолости.

«А почему бы и мне не попробовать раскидать косточки по опушкам? Вдруг прорастёт какое и мы сможем собирать со временем дикую вишню», – вдруг осенило меня.

С девочками угощались вяленной ягодой, которую мне вручили на гостинец. Готовили её без термической обработки, поэтому у меня были большие шансы на удачу.

Урожай картофеля и остальных культур собрали богатый, овощехранилище забили под завязку. Семенной материал отсортировали сразу и прибрали в отдельные лари. Теперь мы можем готовить блюда из картофеля для всех гарнизонных служивых. Себе в подполье так же сделала небольшой запас. Ермак Курапов предвкушал разнообразить меню новыми блюдами, хотя каши пока ещё преобладали в рационе.

На огородах односельчан картофельные деляны увеличились лишь спустя два года, но новый овощ уже успели оценить. Репу начали теснить, но она ещё долго составляла конкуренцию новым корнеплодам.

– Батька теперь просит мамку в щи картошку добавлять, а не репу, – жаловалась Катерина. – А где столько клубней набраться? Мы на весну больше отложили.

– Это у нас в гарнизоне повар так теперь делает, – пояснила девчонкам причину изменившихся пристрастий родителя. – Мы теперь в теплице можем рассаду всю сразу сеять как только потеплеет и земля прогреется, – предупредила девушек. – Семена картофеля, наверное, продолжаем собирать ещё несколько лет, – задумалась ненадолго. – Уже с других крепостей обещались по весне народ прислать, чтобы науку перенимать и просили семенами и рецептами поделиться, – выдала новую информацию девушкам для размышления.

Придётся к весне подготовить несколько вариантов записей по уходу за растениями и рецептников.

«Мы так всю бумагу изведём. Макар Лукич опять ворчать будет», – промелькнула мысль.

– Откуда только что прознали? – удивилась Аксинья.

– Так посыльных и почтовых всех кормят у нас, да и в разъездах пересекаются. Вот и нахвалились, что у нас харчи добрые и необычные, – предположила Елена Кузьмина. – Матвей сказал, что к ним в мастерскую уже с окресных поселений заказы делают и все интересуются нашими огородами.

«Такими темпами мы ненавязчиво всю округу новыми овощами за несколько лет засадим», – вдруг осенило меня.

Благодарю за комментарии, звёздочки и подписку на автора! Вы самые лучшие!

Промо к моей книге «Странница»

_q9HgsUz

ulD__GwD

Глава 39.

Следующие несколько лет прошли в авральном режиме для всей деревни и крепости. Закончили на пятый год строительство церкви и к нам в Покровскую прислали батюшку.

От деревянного строительства на сходе жителей отказались сразу, как только пришло известие о сгоревшем храме в Тобольске и закладке нового каменного строения. Поэтому и у нас время так затянулось со стройкой. Прежде дождались благословения митрополита Сибирского и Тобольского на строительство новой церкви. Затем согласовали проект строения, пригласили специальных мастеров и подготовили материалы на стены и перекрытия, заказали колокола и собрали денег на их отливку. Иконостас взялись готовить мастера из Тобольска.

Строительство шло в основном на пожертвования простого народа и купцов, что планировали ставить свои лавки при постоялом дворе. Проезжающие оставляли на благое дело малую монетку, но постепенно выходила приличная сумма.

«С миру по нитке – голому рубаха», – появилась мысль, которая точно отражала весь принцип строительства нашей церкви.

Много работ выполнялось своими силами между посевной, сенокосом, заготовкой дров и уборочной.

На полях уже радовали озимые и появились первые дружные всходы яровых хлебов. До дня Святой Троицы успели высадить практически всю рассаду на огородах, закончили посадку картофеля, кукурузы и арахиса. Теперь было немного времени, чтобы передохнуть.

Берёзовый лес зеленел вдали, а птичьи трели радовали слух. Ко мне уже давно вернулось умение видеть красоту вокруг себя и радоваться мелочам: яркой букашке, трудолюбивому муравью, пробивающемуся на тропинке молодому ростку. На старых боровых вырубках зеленели молодые деревца. Сосёнки и ёлочки активно тянулись к солнышку и услаждали взгляд изумрудной хвоей.

Совсем скоро ожидалось прибавление в кошачьем семействе и это так же меня радовало. Мышей в Покровской они практически всех извели на радость Акима Ермолаевича и Макара Лукича. За котятами выстроилась целая очередь, но меня волновала родственная связь всех наших питомцев. Требовалось вливание новой крови. Но где взять новых котов или кошек?

– Какая замечательная служба была. На душе благостно прямо-таки, – выходя на крыльцо церкви выдала Таисия Петровна, поддерживая и поглаживая заметно выпирающий животик.

– Давно пора было церковь ставить, а то сколько лет без батюшки жили. Ни обряд провести, ни службу справить, – поддержала её Надежда Васильевна. – Совета спросить не у кого было или по душам поговорить в трудную минуту.

– Так кто ради десятка дворов священника выделит? – встряла Катерина. – Приход совсем маленький у нас был, не то что нынче.

Я слушала женщин и улыбалась. Не каждую службу успевала посетить, но на праздничные обязательно мы ходили с Борисом Прокопьевичем. В упрёк мне этого никто не ставил, относились с пониманием. Потихонечку, не спеша шаркающей походкой мы задолго до службы выдвигались из крепости. Мне хотелось добавить как можно больше радости в жизнь старика.

Наш батюшка прямо излучал благочестивость. Его наставления были не навязчивыми, но трогали какие-то особые струны в душе. Человеколюбие, терпение, трудолюбие отзывались и мне, но слепого почитания Бога во мне не появилось. После службы лишь хотелось быть лучше, добрее и вести достойный образ жизни.

Точно определить возраст попа мне не удавалось, а спрашивать как-то не решалась. Свои длинные волосы с проседью он собирал в низкий хвост, а бороду аккуратно выравнивал и стриг по надобности. Всегда опрятен, несмотря на погоду, и улыбчив.

Его карие глаза светились добротой и заботой. Ни каких золотых крестов и ярких расшитых золотом нарядов даже в праздничные дни, отсутствие лишнего веса в следствии чревоугодия, физическая активность на благо прихода, открытость и стремление помочь ближнему отличали батюшку от служителей церкви в моей реальности.

На воскресные и праздничные службы съезжались со всей округи, освещались браки и проводились крестины. Наша спокойная и размеренная деревенская жизнь практически закончилась с окончанием строительства церкви и постоялого двора. На улицах теперь частенько можно было встретить чужаков, но одна я очень редко покидала пределы крепости. Хлопот было у меня слишком много, чтобы без нужды шастать по деревне или округе. Помощники всегда были рядом из числа служивых или подружек.

– Суеты стало слишком много, – жаловался дед Василь. – Куда делись наша тишь и благодать?

– Ничего не стоит на месте, всё меняется, – философски заметил Тамил Денисов. – Главное, что мирно живём с соседями, а не воюем. Все живы и здоровы, свадьбы играем, детишек нынче народилось сколько.

Мужчины часто вели беседы при мне на разные темы, пока подчинённые казачки тренировались, а я ждала своей очереди для занятий в леваде. Иногда они интересовались моим мнением словно у взрослой по поводу новостей из Санкт-Петербурга. «Ведомости» Макар Лукич не каждому давал в руки объясняя это тем, что бумагу могут быстро истрепать.

– Да, с невестами нашим казачкам повезло, – согласился Нечаев. – Сколько семей за последнее время образовалось? А ведь все из нашенских.

«Здесь не поспоришь, практически всех девчонок брачного возраста разобрали», – усмехнулась своей мысли.

Моя двоюродная сестра Анюта, Глафира и Светлана Филиповы, а так же ещё несколько девушек из деревенских крестьянок вышли замуж за наших Покровских казачков. Свадьбы играли по осени с размахом и всеми народными традициями. Как раз закончили строительство новых домов и молодые отселились сразу после обряда в новой церкви по собственным домам. Глинобитное строительство у нас теперь преобладало, лес в основном готовили только на доски и дранку, изредка на срубы для бань.

«Как сорвались все – будто ждали пока церковь у нас поставят. Куда все девчонки торопятся обабиться?» – не могла до конца принять реалии моего нового мира.

Сговорили уже Катерину и Анисью, но замуж они пойдут лишь на будущий год, а пока идут приготовления приданного и строительство для молодых жилья. Девчонки лучились счастьем и принимали ухаживания женихов. Мне было немного завидно, но больше всё же радостно за них.

«Пусть девушки будут счастливы, мужья им добрые и заботливые достанутся», – мысленно желала им.

Теперь в Покровской на постоянной основе действовало пару лавочек, где можно было обнаружить всевозможные товары от продуктов до разной мелочовки для рукоделия и прочего скраба. Наличие тракта способствовало активному развитию поселения.

Я заметно подросла и начала округляться в нужных местах, хотя всё ещё оставалась тощей, но подозреваю, что пошла телосложением в Аграфену. Со слов Таисии Петровна и Надежды Васильевны мама Машеньки даже после родов оставалась стройной на зависть многим.

– Не в коня корм, – бурчал периодически Борис Прокопьевич. – Вроде лопаешь за троих, а всё такая же тощая. Кто такую замуж возьмёт? – сокрушался прямо-таки.

– Рано мне ещё замуж, а тощей легче верхом скакать, – прижималась лишь теснее к старику. – Я учиться в городе хочу. Все книжки у Михаила Парамоновича прочитала и те, что из Омской привезли то же.

– Иван Фёдорович только рад этому будет. Мы с ним говорили о тебе, – поделился по секрету. – Вот только как тебя в город отпускать? Скрадут ведь, – вздохнул тяжело.

– С чего это меня скрасть должны? – не понимала причин волнения Верхова. – В школе учатся девочки из разных мест. Мне Елена Дормидонтовна сама писала, что они под приглядом и всегда ходят с наставницами.

С хозяйкой постоялого двора мы продолжили поддерживать отношения, писали друг другу письма и передавали с оказией гостинцы. Женщина поделилась со мной радостью, что раздумывает над предложением одного капитана из Омской и возможно совсем скоро выйдет замуж. Мужчина был при должности, и её сыновей хорошо принял. Дети бывшей купчихи были не против возможного изменения статуса родительницы. Я пожелала ей лишь женского счастья и обещала отправить подарок.

У меня по всей крепости летом вдоль изб и на крепостном валу цвели мальвы под два метра высотой, бархатцы и ноготки, правда это вызывало недоумение, а затем улыбку практически у всех заезжих служивых и проверяющих. Наши Покровские уже привыкли к моим причудам, а многие деревенские просили семена цветов. Кроме хлеба насущного многим хотелось созерцать и красоту вокруг себя.

«Красота спасёт мир», – однажды вспомнилось мне название краевого конкурса прикладного творчества, которое было близко мне и отражало настроение.

Алтын ждала к Рождеству второго ребёнка, старшему уже было два годика. Янак Дронов души не чаял в наследнике. Внешне ребёнок был больше похож на супругу – такой же круглолицый и с характерным маминым разрезом глаз, от отца взял лишь кудри и весёлый нрав.

Родня его жены практически перебралась к нам в деревню сразу после рождения первого малыша. Тётки активно помогали молодым по хозяйству. Женщины уже полностью освоились в деревне, занимались не только хозяйством и огородом, но и на заказ шили меховую одежду, валяли чуни, делали ковры на продажу.

Изредка я забегала к Алтын передать гостинчик и потискать Батыра. Мне нравилась самобытность казахского народа, игра на домбре и мелодичные и напевные песни на непонятном мне языке, которые исполняли тётки женщины. Чаще всего они были о природе, о прекрасном чувстве любви к Родине, природе и человеку.

– В наших песнях мудрость народа, – поясняла мне молодая женщина. – Мы поём о своих переживаниях, подвигах наших батыров. Некоторые песни описывают обряды и людские пороки. Ақын (поэт-импровизатор и певец) поёт, что видит и слышит вокруг себя.

– Жаль, что я не знаю вашего языка, – выдала искренне.

– Ты уже знаешь много наших слов, – рассмеялась Алтын. – Әже (бабушка) говорит, что с тебя вышла бы хорошая жена для Кайрата, но ты тощая и откормить тебя не получиться.

Давний товарищ Прохора оказался одним из родственников женщины и похвалился даже, что когда-то вёз меня на своей лошади к вырубкам леса за лапником. В настоящее время парень учится в военной школе, что стало для меня настоящим открытием. Уже позднее вспомнила о Чокане Валиханове, русском и казахском учёном, историке, этнографе и путешественнике. Он был просветителем и востоковедом, правда родится он ещё не скоро и на юге Казахстана. Возможно, что в этой реальности такого человека вообще не будет. Кто его знает?

Пришлось рассказать женщинам о новой традиции на Рождество украшать дом лапником и показать несколько игрушек в стиле канзаши, а так же каким образом я их делаю из лент. Уже у многих деревенских жителей эта традиция прижилась. Меня в знак благодарности щедро одарили новыми зимними нарядами. Посчитала такой обмен не равноценным и хотела отказаться от подарков, но мне популярно пояснили, что так делать нельзя. Обижать своим отказом казаха – плохая идея.

– Янак, как ты справляешься со своим гаремом? У тебя из родни полный дом баб. С ними должен быть тонким и звонким, а у тебя брюхо растёт, – подшучивали над Дроновым сослуживцы за столом на кухне.

В период несения дежурства отлучаться домой запрещалось, но во время приёма пищи был небольшой перерыв, чтобы расслабиться и сцепиться языками. Так почему бы не пошутить над товарищем?

– А вы не завидуйте, – пытался осадить служивых с усмешкой. – Жене моей подспорье есть, да и не досаждают родственницы совсем. Принято у них молодым помогать, а я не против.

– Может и нам в ауле себе невест подобрать? Есть там симпатичные дивчины? – уже более серьёзно интересовались мужчины.

– Так не за каждого они своих женщин отдадут, а вы как раз рылом не вышли, – рассмеялся в голос при виде скривившихся лиц товарищей.

Вроде информация преподносилась в шуточной форме, но заставила многих призадуматься. За это время в Покровскую приехали практически все семьи служивых на постоянное место жительства, а холостым хотелось обрести семейное счастье. Многим до окончания службы было ещё слишком долго, но хотелось жить полноценно здесь и сейчас. Семейные служивые были ярким примером благополучия.

Михаил Парамонович счастливо женат и нянчил собственную дочь. Для старшего приёмного ребёнка отобрала все свои детские вещи. Они мне были без надобности и только занимали место в сундуках, а девочке они сгодятся. Для хороших людей отдать добро было не жалко.

– Весной мне в Москву и Санкт-Петербург ехать нужно, – поделился со мной лекарь. – Сможешь присмотреть за моими девочками? Лукерья вроде по обвыклась уже, но помощи от чужих не примет, а ты вроде как своя. К осени думаю успеть обернуться, – посмотрел на меня испытывающе.

Слова дядьки Михаила согрели душу, хотя старалась не навязываться к ним в семью. Просто их дом располагался совсем рядышком с теплицей и мы частенько встречались с Лукерьей Ильиничной. Её Даринка даже пыталась мне помогать с прополкой и поливом рассады пока мать занималась маленькой Олюшкой.

– Присмотрю, раз нужда будет, – не стала отказывать тому, кто поддержал меня с первых минут появления в данном мире. – Это по поводу экспериментов с глицерином? – не могла не спросить.

– Да, нам с другом нужно будет провести защиту и предоставить все материалы в академии, – улыбнулся мне довольный. – Это настоящий прорыв. У нас столько мыловарен, а прежде даже не додумались собирать ценный продукт. Всё спускалось в канаву, – вздохнул как-то тяжело. – Это наша русская нерачительность и пренебрежение. Ни у кого даже в мыслях не возникло выяснить, что остаётся после омыления жиров в чанах.

Я была рада за мужчину, который на протяжении нескольких лет проводил эксперименты и описывал полученные результаты. Это очень кропотливая и нудная работа, требующая терпения и определённых знаний методики. Работая на Станции юных натуралистов и занимаясь с детками исследовательской работой, уже знала, что использовать полученные результаты в дальнейшем можно лишь при строгом соблюдении всех методик исследования. Михаил Парамонович работал в паре с другом и такая организация работы была особенно важна для принятия в научной среде.

Прочитав все книги, которые у него имелись в наличии, начала собирать собственный сборник лечебных сборов, мазей и различных настоек для самых распространённых заболеваний. Записи Аграфены так же мне помогали. Они то и натолкнули меня на мысль записывать все свои наработки, идеи, выводы, новые рецепты и другое. Многие вещи со временем забываются, а записи помогают освежить память.

Мне не хватало спирта, который стоил баснословно дорого. Получения самогона могло решить проблему и я даже знала хорошо как его получить, а вот самого самогонного аппарата не было. Вариант с казаном и чашкой мне не подходил. Кузнец помочь мне в этом не мог, хотя усовершенствовать и удешевить стоимость мясорубки в разы у него получилось. Несколько приспособлений для кухни в крепости и для меня лично он так же сделал безвозмездно, поняв выгоду от сотрудничества со мной.

Я была не в обиде за пользование моими идеями, а лишь подкидывала новые. В настоящее время он с учениками обдумывал изготовление нового железного плуга и борон для пахоты. Основная проблема заключалась в том, что тяжёлую упряжь по полю лошадке тянуть очень трудно. Это не деревянная лёгкая соха, здесь требовалось дополнительное усилие.

Посреди зимы Борис Прокопьевич совсем расхворался. Испугалась за него очень сильно и не могла понять – это где он успел так простыть. Вроде всё было хорошо, а за пару дней слёг с жаром и сильным кашлем. Занятий с девочками я давно не проводила, поэтому попросила перенести старика к себе в избу, чтобы находился постоянно под приглядом. Нужно было в определённое время принимать микстуры и порошки, а проследить за этим было некому. Кухонных работников отвлекать не стоило, да и больному человеку там было не место.

– Чего это ты удумала, – ворчал Верхов. – Мне и на кухне за печкой спокойно было.

– Ага, кашлем своим служивых пугать, – подкладывала ещё одну подушку ему под спину. – Люди спокойно пищу принимать не могли от вашего бухыканья. Да и заразу нечего разносить. Вам лекарь, что говорил? – попыталась пристыдить старика. – Тем более я одна в избе и места много. Глори и Лаки только рады будут, что вы их наглаживать станете.

– Эх, не думал я, что на старости лет обузой стану, – тяжело вздыхал при этом.

– Да мне только в радость за вами присмотреть и нечего выдумывать, – пыталась успокоить дорогого человека. – Сейчас лекарство примем и бульоном кормить буду. – Катерина с утра как раз петушка принесла, а я протомила его в печи, – принялась отмерять микстуру. – Все переживают о вашем здоровье, справляются и гостинцы передают.

Я видела как приятны мои слова старику. Заботу принимать не каждый умеет. Свою семью он потерял давно и доживал свой век при крепости уже практически будучи демобилизованным со службы. Наш комендант не погнал его, а оставил поваром и по сути наставником для молодёжи, а так же живым примером доблестной службы.

Болезнь очень долго не отпускала его. Борис Прокопьевич стеснялся первое время, но дежурный солдатик периодически заглядывал к нам в избу всегда помогал справить нужду старику или переодеть мокрое бельё. Первое время он был совсем слаб.