Текст книги "Хозяюшка Покровской крепости (СИ)"

Автор книги: Талия Осова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Глава 3.

– Это кого ты там привёл, Прохор? Вроде комендант крепости раньше появлению женского полу препятствовал на территории вверенного ему сооружения, – почесал огромной ручищей свой затылок, отвлекаясь от чистки овощей и озадачено посмотрел на меня.

Отложил в сторону нож и морковь и внимательно взялся осматривать меня при этом морщился, кривился и фыркал. Такой спектр эмоций ничего хорошего мне не сулил, слишком живая у этого старика мимика.

Широкое гладко выбритое лицо с заметными глубокими морщинами, убелённая сединами голова, крупные черты лица, чуть вздёрнутый нос картошкой и весёлые карие глаза сразу располагали к себе. Сам по себе мужчина коренаст и невысок, но при этом подтянут и ловок. Так шустро управляться с кухонной утварью в его преклонном возрасте не каждый мужчина может.

Этот же ловко скинул крышку с одного из котлов и аккуратно всыпал промытую крупу, а затем размешал содержимое и вновь прикрыл.

– И что мне с тобой делать? – обратился уже ко мне. – Чего молчишь?

– Не может Манька разговаривать, – вступился за меня парень. – Она Богдана Камышина дочка, что с нашими с Дону пришёл. Только вот они всей семьёй этой зимой от хвори грудной померли, а она одна осталась и с тех пор не говорит. Онемела значиться, – затоптался на месте. – Вы не смотрите на неё, что малая. Она девка смышлёная и трудолюбивая. Одна за хатой своей присматривала и хозяйство вела пока тётка к себе не забрала.

Пришлось подтверждать слова парня и продемонстрировать свою полезность. Не хотелось, чтобы меня попёрли отсюда. Кухня в крепости всё-таки лучше, чем непонятная изба и хозяйство. На них девочка не больно то разжирела. Схватила тяжелый нож со стола и быстренько принялась дочищать морковь, затем промыла в ближайшей кадке с водой, где уже разместилось парочка морковин, луковиц и с пяток репок. Их узнала сразу по характерной форме и цвету. Придвинула к себе кусок доски, которую использовали в качестве разделочной, и начала крошить морковь на небольшие брусочки. Сообразила быстро, что в одном котле вариться каша, а в другом будет похлёбка.

«Хоть бы пальцы этим тесаком себе не отхряпать», – пронеслось в голове и пропало.

Сосредоточилась на деле и не отвлекалась по сторонам. Измельчённую морковь ссыпала в небольшую миску, которую выхватила из горки посуды здесь же на столе. Закончила с луком и взялась за репу. Краем уха уловила мычание коров, ржание лошадей, крики петухов и ещё какой-то шум вдалеке. Но все эти звуки были лишь фоном и совсем не отвлекали, потому как уловила их лишь краем сознания.

– Ловко, – вывел из задумчивости меня голос мужчины. – Хорошо, пусть остаётся помощница. А где определили её на постой?

– Так у лекаря нашего. Дядька Михаил и велел по распоряжению коменданта всё показать и пристроить на кухню, – разъяснил более подробно Прохор. – Я тогда побегу, Борис Прокопьевич. Мне ещё задание нашего писаря требуется выполнить.

«Лекарь – первая учёная степень, которые получали студенты врачебного искусства и официальное название врача в Российской империи, – всплыло в голове возмущённой высказывание нашего студента и временного фельдшера палаточного лагеря Степана. – Что-то слишком стар дядька Михайло для 10-го класса Табеля о рангах. Это либо Прохор что-то путает или борода на столько меняет внешность и добавляет годков».

– О, как! Макар Лукич и тебя к делу пристроил, – удивился повар, смутив этим парнишку. – Молодец! Глядишь грамоте обучишься и в люди выйдешь, – потрепал по вихрастой голове Прохора. – Беги тогда, задерживать не стану. Скоро разъезд вернётся и кормить всех нужно будет. Ты тоже не забудь подойти. Приём пищи строго по распорядку, как того требует устав.

Мой спаситель рванул в сторону офицерских изб, сверкая голыми пятками. Из самой крайней он меня сюда и привёл. Взглянула с тоской на свои босые ступни и вздохнула с сожалением.

«Эх, докатилась ты, Мария Владимировна – осталась босая и голозадая, – в голову лезли безрадостные мысли. – За то юная и здоровая, – прилетело следом. – Практически в начале жизненного пути. Кто помешает с моими знаниями и навыками построить счастливую нормальную жизнь. Пусть это и глухие времена с отсутствием цивилизации и нормальных условий жизни, но и в это время люди жили, создавали семьи и были счастливы той малости, что имели».

Где-то там позади осталось одиночество в сорок лет, которое пыталась закрыть работой с детьми. Кому нужна благоустроенная квартира, обставленная мебелью и современной техникой, машина и гараж с земельным участком, если нет того ради кого стоит жить. В своё время обида и дочерний долг помешали принять верный выбор и родного человека, построить отношения, но теперь не стоит об этом даже вспоминать.

«Я получила второй шанс и я его не упущу», – чётко обозначила у себя в голове и продолжила работу.

– Ничего, Мария, – приговаривал Борис Прокопьевич. – Прорвёмся и на ноги тебя поставим. Жалко твоих батьку и мамку с братишкой, но на всё воля Божья, – вздохнул тяжело и взялся месить тесто в большой деревянной кадушке. – Опара подошла и печь как раз прогорела. Сейчас поставлю хлеб свежий в печь и на сегодня мы с тобой свободны. Дежурные сами накроют стол и приберут здесь.

Мужчина ловко соорудил круглые караваи и уложил их на отдельные доски. Прикрыв чистым полотном. Каждое действие он чётко проговаривал для меня, словно ни немой девочке, а какой-то недоразвитой малявке. Мне оставалось кивать в нужных местах, обозначая, что всё поняла и улыбаться.

«Улыбаемся и машем, – вылезло откуда-то из недр памяти. – Хотя кто его знает, как обучают здесь детей?»

– Теперь оставшиеся угли выгребаем, – ловко орудовал кочергой. – Закрываем печь, – ловко накинул на трубу перевёрнутый горшок с широким горлом. – Ставим хлеб в печь, – с помощью лопаты наподобие снеговой, но более плоской запихнул все шесть дощечек внутрь этой длинной печи. – И прикрываем плотно заслонку. Как время выйдет, достанем хлеб и отложим его отдыхать, – выдал с важным видом. – Ждём, а заодно снимем пробу из того, что у нас получилось.

На последнем слове хотелось рассмеяться в голос, но не получилось. Первой передо мной поставили миску с похлёбкой, но я сразу показала знаками, что для меня это слишком большая порция. Повар как-то быстро сообразил о чём я ему стараюсь сказать и налил мне чуть меньше, не намного, но пришлось смириться.

«Лучше откажусь тогда от каши. Мне и этого будет достаточно», – решила для себя.

Привкус у похлёбки не привычный, но вышло очень недурственно, а очень даже вкусно. Овощи хорошо разварились почти до пюреобразного состояния. Мягкие редкие волокна мяса хорошо прожёвывались. Простой и незамысловатый, но довольно-таки сытный получился суп. Попыталась выразить знаками похвалу повару.

– Нашим солдатикам такая похлёбка тоже нравиться, – вроде разобрал Борис Прокопьевич, что я пыталась ему втолковать. – Правда в зиму хрен не получается сохранить и вкус уже выходит не тот.

«Так вот какой ингредиент придаёт такой необычный привкус! – осенило меня. – Сроду бы не догадалась сама».

Стала накидывать в голове несколько идей по сохранению такого замечательного овоща, который является ближайшим родственником брокколи, васаби, горчицы и редиса. Пришла к умозаключению, что самым лучшим и приемлемым способом в этих условиях будет сушка небольшими кусочками или пластинками. Именно такие добавляются в похлёбку в небольшом количестве только в свежем виде.

Окинула взглядом корзину с корешками, которая стояла чуть в стороне от рабочего места повара. Их ещё в ней много. Если всё перечистить и порезать на мелкие кусочки, то вполне себе можно сделать запас на зиму. Много его не требуется для готовки, он больше идёт как приправа.

Не заметила я в готовых блюдах и привычной зелени, хотя лук среди овощей имеется.

«Не уже ли нет укропа, петрушки и обычного батуна?»

Начала накидывать план похода в деревню, что располагалась вблизи крепости. На самом деле деревенькой эти несколько домов можно было назвать с большой натяжкой, но помню как нам рассказывали, что раньше как таковых больших поселений при освоении новых земель совсем не было. Обычно селились хутором или несколькими дворами на отведённых наделах. Стычки с коренным населением и кочевниками продолжались очень долго, со временем они сошли на нет. Но люди всё равно рисковали и ради куска земли и плодородных земель продвигались всё дальше и дальше на восток, в плоть да самого Тихого океана.

Если я верно прикинула период в который попала, то уже должно было существовать особое сословие крестьянства в Российской империи – казённые крестьяне. Они были лично свободными, в отличие от помещичьих крестьян, но я надеялась больше на то, что являюсь свободной. Крепостное право отменят лишь во время реформы 1861 года, когда в Петербурге Александр II подпишет об этом манифест.

"Не могли ведь крепостные добраться от самого Дона в Сибирь и поселиться так свободно на новых землях?" – терзали сомнения, которые постаралась отогнать.

В срочном порядке нужно решить вопрос со своим имуществом. Остаться в одной тоненькой льняной рубахе мне совсем не хотелось. Холода не за горами, поэтому о себе позаботиться нужно. Хотя вопрос с наследством так же пока не понятен. Не всё так просто с ним было на Руси.

– Чего это ты удумала, Мария? Это горький овощ, лучше возьми морковь. Она сочная и сладкая, – попытался отговорить меня от чистки хрена дядька.

Попыталась знаками показать, что на самом деле хочу сделать. На это ушло у меня немало сил, но когда повар понял мою задумку, то сам с радостью присоединился.

За работой подошёл хлеб. Большие буханки ржаного ноздреватого хлеба были разложены на столе и прикрыты чистым полотном. Вообще обратила внимание, что местный повар блюдёт чистоту и периодически моет руки в бадейке, регулярно меняя воду. Сам имеет опрятный вид и коротко стриженные ногти. При ближайшем рассмотрении заметила ещё большее количество морщин и так с ходу не смогла определить его возраст.

– Держи горбушку, – вручил мне в руки приличный ломоть и кружку с молоком. – Ешь, давай, – ласково погладил по голове. – Мои сынки очень уважали горячий хлеб с молоком, когда мамка его пекла или шанежки с творогом, – вздохнул тяжело и смахнул набежавшую слезу.

«Наверное, с семьёй этого мужчины что-то случилось страшное раз так болит душа об одних только воспоминаниях о родных», – пришло на ум и я отложила угощение и подошла к нему и крепко обняла в знак поддержки.

– Ладно, чего уж там, – приобнял, а затем отстранил от себя. – То быльём давно поросло и отболело. Ешь и будем твою задумку проверять.

Пока чистили остатки хрена и мельчили его для сушки Борис Прокопьевич рассказал много интересного и занятного. Многие факты не укладывались в моей голове, а о некоторых читала.

– Выехали мы тогда из Ямышевской крепости ранней весной, снег ещё не везде сошёл и ночами так подмораживало, что поутру лужи все вымерзали до суха. Одно хорошо – грязи не было, – вздохнул тяжело и замолчал ненадолго, погружаясь в воспоминания.

Я не мешала мужчине и продолжала усердно измельчать хрен. Иногда приходилось утирать слёзы, но не каждый корешок был настолько ядрёным. Стоило только обмыть нож и корень, а потом можно продолжить работу.

– Ту зиму не пережила большая часть людей. Джунгары отбили большой табун лошадей, и перехватывали обозы с провизией и подкреплением. Мёрли от голода и болезней, надеялись на помощь, но она так и не подоспела. Страшное время было и как выжил – сам не понимаю. Молод был, пацанёнком несмышлёным совсем, но полон сил. А ещё шибко хотел жить, – продолжил свой рассказ.

Дальше услышала о том, как Иван Дмитриевич Бухгольц собрал остатки выживших людей, провиант, военные припасы. Люди разобрали казармы и укрепления, всё что можно было загрузить и вывезти забрали и отправились вниз по течению Иртыша в Тобольск. Дорога была сложной, так как большинство людей было ослаблено голодом и болезнями. На реке Оми заканчивались владения джунгар, поэтому они не стали преследовать остатки экспедиции и даже освободили из плена священника и бывшего при казне комиссара.

– До Тобольска мы так и не дошли, сил просто не было. Да и приказ императора мы не выполнили. Генерал-майор шибко переживал по этому поводу, поэтому как только было получено разрешение местного князя Гагарина на воздвижение крепости, так сразу и приступили.

В голове моей рисовались красочные картинки всех тягот и лишений, которые довелось пережить Борису Прокопьевичу. Рассказчиком он оказался интересным и эмоциональным. Его настроение передавалось и мне, поэтому на пару мы горевали о его погибших товарищах, утирали скупые слёзы и радовались малым победам. Тёплый ветерок обдувал наши лица и сушил остатки печали. В моём лице старый повар нашёл благодарного слушателя.

– Нам повезло ещё, что для пополнения полков прислали несколькими партиями рекрутов, – продолжил уже чуть веселее свой рассказ. – С новыми силами Омскую крепость возвели быстро. Все укрепления закладывались на века и со знанием дела. Иван Дмитриевич шибко торопился с возведением бастионов на крутом берегу Оми, правда почти по завершении строительства, пришлось добавить ещё одну батарею. Вот получилось всего на юго-западном бастионе крепости три батареи, так как она оказалась самой протяжённой и в восточном бастионе две батареи, в южной и в полубастионах – по одной, – посмотрел на меня внимательно, чтобы разобрать, поняла я о чём идёт речь или нет, а после утвердительного моего кивка продолжил. – Гарнизон остался в крепости преимущественно из казаков. Дальше с экспедицией я не пошёл, хворь одолела и вынужден был остаться.

Сопоставила в голове некоторые даты и получила приблизительный возраст своего собеседника – это около пятидесяти лет или даже чуть больше. Для своего возраста выглядит он вполне прилично и полон ещё сил. Хотелось присвистнуть от удивления. Попадалась мне на глаза статистика о продолжительности жизни в прошлом. Да и как забыть высказывания А.С.Пушкина о возрасте: «В комнату вошёл старик лет 30»? В голове эти факты как-то совсем не укладывались.

Понимаю здраво, что на внешний вид и продолжительность жизни влияет несколько факторов. Мои современницы в одном и том же возрасте, но с разным весом, отношением к собственному телу, образу жизни и условиям труда могли выглядеть по-разному. Не малую роль играла наследственность.

«Маленькая собачка – до старости щенок, – всплыло из памяти, хотя к Борису Прокопьевичу это высказывание не имело ни какого отношения. – Видимо в этой реальности не всё так просто или наши хронографы и историки где-то напутали».

Вдруг послышался звук горна или какого-то рожка.

– Конный разъезд возвращается, – встрепенулся мужчина. – Беги в избу к Михаилу, раз тебя к нему определили. Остальное сам закончу и так с тобой засиделись. Дорогу сама найдёшь?

Кивнула и направилась в указанном направлении. Обратила внимание на то, как широко открываются ворота.

«А жизнь моя потихоньку налаживается», – широко улыбнулась заходящему солнцу...

Благодарю за комментарии, звёздочки и подписку на автора! Вы самые лучшие!

Глава 4.

Беглый осмотр жилища показал непритязательность хозяина.

«Раз мне предложили обживаться в этой избе, то не стоит себе отказывать. Утолить любопытство для женщины – это не грех, а святая обязанность и жизненная необходимость», – решила для себя и принялась за дело.

В одном ларе, что стоял в сенях на входе хранился небольшой запас муки и каких-то круп. Мешки были плотно завязаны, но на ощупь определила содержимое запросто.

"Зачем здесь продукты, когда всех кормит Борис Прокопьевич? – задумалась ненадолго и сразу отогнала от себя эту мысль. – Кашей хозяин меня угостил вкусной и посуда в наличии имеется, значит иногда он готовит самостоятельно и тогда наличие хотя бы небольших запасов оправдано».

В другом ларе обнаружилась зимняя одежда и обувь. Добротный белый овчинный тулуп был свёрнут в рулон и аккуратно переложен полынью. Несколько шкур лисьих хорошей выделки, тюк с шерстью. Мех переливался в лучах заходящего солнца.

«Это от мышей или моли?» – сдвинула чуть в сторону сухую траву и не могла вспомнить для чего именно применялось это запашистое и горькое растение.

Дома чаще всего бельё и одежду перекладывала саше с лавандой или мятой. Их запах лучше всего отпугивал этих небольших насекомых, относящихся к отряду чешуекрылых, и запах был более нежный и приятный.

«Хотя.., откуда здесь взяться лаванде или мяте?»

Меховые унты сверху изготовлены из чёрной шкуры непонятного животного, а низ из толстой грубоватой кожи. Такая обувь в самый раз для холодной погоды.

«Выходит что из знатных господ наш лекарь», – определила из увиденного. – Как-то быстренько я приняла себя в данной действительности и уже считаю себя частью её".

Ожидала скорее обнаружить обычные сапоги, бурки, кожаные постолы или валенки, а не настолько добротную и богатую обувку. Крестьяне в средневековье, вообще, круглый год ходили только в одних лаптях и другую обувь не могли себе позволить. Из подручного дармового материала гораздо проще и быстро при определённых навыках что-то сплести себе на ноги, чем купить. Деньги не у всех имелись, да и цена "кусалась".

«Эх! А у меня и лаптей нет», – в очередной раз посетовала на свою нищету.

Больше ничего интересного в сенях не было, поэтому прошла дальше в избу. Над полатями и на столе я всё рассмотреть уже успела. Так что сразу направилась к дальней стене, меня прямо тянуло к огромным «ящикам».

Свои лекарские сборы, мази, примочки и прочее барахло дядька Михаил хранил в двух сундуках. С большим трудом удалось их открыть. Огромные бутыли из тёмного стекла с притёртыми крышками стояли особняком в отдельной деревянной коробке. Названия были написаны на пожелтевших этикетках по-латыни и крепко приклеены на пузатые бока.

«Хорошо, что читать умею, хотя все эти лишние буквы вгоняю в ступор».

Печатное начертание с горем пополам ещё прочесть можно, а вот с прописным – беда. Разобрала по надписям лишь малую часть: крупные фрагменты коры хинного дерева, коричневые кусочки и крупинки опиума, жёлтый яркий порошок серы, бело-серые соединения ртути и свинца, но с цветом могла и обознаться из-за цвета стекла. С трудом различила медь, фосфор, мышьяк и сурьму. Серная и соляная кислоты дополнительно были обмотаны тряпицами. Мелкие кувшинчики даже побоялась брать в руки. Их около двух десятков стояло в небольшом лукошке с опилками.

«Уголок юного алхимика», – промелькнуло в голове.

Белену, спорынью и чемерицу выхватила взглядом только из-за наличия продублированных названий на русском языке. Остальное содержимое осталось для меня загадкой. В отдельных мешочках содержались различные травы, но кроме ромашки и пижмы ничего опознать не смогла.

Отдельно хранились инструменты в чехлах. Узнала пилы с различными зубьями, молотки, пинцеты, крючки, иглы и ножи, а остальные приспособления мне были не понятны. Эта коллекция больше напоминала не хирургические инструменты, а приспособления для пыток инквизиторов или маньяков.

«Лучше совсем не болеть», – сделала для себя вывод.

В Российской империи только-только получало развитие собственное медицинское дело. При Московском университете уже вовсю работал медицинский факультет и студенты активно практиковались на базе Московского генерального госпиталя. Делались первые самостоятельные открытия в различных областях медицины. Петербургская Академия наук уже могла похвалиться первыми важными достижения в области эмбриологии, анатомии, закладывалась военно-санитарная медицина России. Читались лекции по теоретической и клинической медицине, физиологии, патологии, химии и веществослови с фармацией, анатомии, хирургии и общей терапии. Активно работала медицинская школа при Санк-Петербургском сухопутном госпитале и набирала лекарских учеников.

Но до сибирской глубинки не так быстро доходили все эти новшества и достижения, хотя наличие у местного лекаря такого специфического набора средств для лечения уже говорило о его высокой квалификации даже на мой дилетантский взгляд.

В самом углу сундука лежал свёрток с парой рубах и штанов, небольшой отрез полотна и несколько кусков кожи.

«Небогато живёт лекарь», – сделала выводы из увиденного.

Прикрыла сундуки аккуратно от греха подальше и присела на лавку у стола для дальнейших размышлений.

Для себя лишний раз убедилась в необходимости разобраться с имеющимся имуществом девочки. От родителей ей обязательно должно было хоть что-то остаться. Да и собственные вещи у неё должны были быть, не в одной же рубахе она всё это время ходила.

«Приемлемым гардеробом нужно разжиться в ближайшее время и о холодах не стоит забывать, – прикинула сразу у себя в голове небольшой план. – Осень слякотная и промёрзлая. Зимы холодные и снежные, целыми днями сидеть в избе не будешь. К тому же, меня приставили к кухне, а до неё нужно будет добраться ещё и не обморозиться при этом. Болеть точно нельзя».

Из той информации, что сегодня получила от повара крепости удалось приблизительно определить период времени своего попадания. По всем приметам выходило, что это 1755 – 1770 года. На самом деле диапазон мог быть и шире, но многие даты просто вылетели у меня из головы. Спросить для уточнения я не могла. К началу этого периода строительство крепости на берегу Покровского озера было завершено, но здесь уже успела вырасти и небольшая деревенька, как ранее могла заметить. На это тоже нужно было время.

Про экспедицию Ивана Дмитриевича Бухгольца к своему стыду знала совсем немного. Кроме того, что он был русским военным и сподвижником Петра I, являлся основателем Омской крепости и служил комендантом где-то в Забайкалье – ничего более. Иногда его фамилия звучала на научно-практических конференциях школьников, но чаще всего в качестве отправной точки изучения края со времён его экспедиции.

Борис Прокопьевич очень тепло отзывался о подполковнике и сожалел, что не смог сопровождать его дальше из-за болезни. Горько переживал, когда его обвиняли в провале экспедиции по поручению государя, а затем открыто радовался, когда после расследования его оправдали.

Письма и любая другая информация приходила в крепость с большим опозданием. Обозы с провизией приходили регулярно раз в два, а то и три месяца. Крепость так же старалась самостоятельно обеспечить себя пропитанием по мере возможности. В этом помогали прилегающие поселения.

Почтари доставляли так же отпечатанные листки «Ведомостей». Несмотря на то что информация в них устаревала ещё до того как с ней познакомятся читатели сибирской глубинки – это была связь с внешним миром и цивилизацией.

Больше всего порадовало, что в крепости и ближайшей деревне совсем не было крепостных. Осваивать Сибирь и её просторы отправились свободные казаки с семьями, которым пообещали дармовые наделы земли и богатые лесные угодья. Тобольск на реке Иртыш к этому времени стоял уже более двух сотен лет, а вот более южные рубежи из-за частых набегов джунгар были пока свободны, хотя и манили своими плодородными землями и богатыми лесами, озёрами и реками.

Само место для строительства Покровской крепости оказалось уникальным. Единственное пресное озеро в целой череде солёных водоёмов, которые выступили естественной границей между поселениями казаков и племенами кочевников.

Во время обхода территории озера с западной и восточной стороны мы с ребятами обнаружили выход солонцов и солончака чуть в стороне от береговой линии приблизительно на триста метров. Характерная для этого растительность лишь подтвердила это. Разнообразие суккулентов и солянки обыкновенной поражали своей скромной красотой и насыщенным красным и зелёным цветом.

Предположительно на дне Покровского озера имеются родники, которые снижают солёность воды. Это единственный источник пресной воды на много километров (вёрст), поэтому место имеет особое стратегическое значение. Высокий северный берег позволяет просматривать большую открытую площадь за озерами и все подходы к укреплению.

То что над девочкой взяли опеку и определили в крепость – это хорошо. Всегда буду сытой и в безопасности. О набегах джунгаров я не забыла, слишком яркая собралась в голове картинка после рассказа Бориса Прокопьевича. Кровожадность и наглость этих кочевых племён поражала. Не хотелось бы мне стать когда-нибудь свидетелем нападения. Но у мироздания свои игры и планы не доступные нашему разуму...

День мне показался слишком длинным и утомительным. Возможно просто-напросто детское тело не привыкло к большим нагрузкам, а разум получил слишком большое количество информации и отказывался уже всё это переваривать. Непривычная сытость проявилась сонливостью. Спорить с телом не стала и решила прилечь.

В этот раз на печь взобралась гораздо ловчее. Разобрала на ложе все шкуры и одеяла. Видимо хозяин избы наволок сюда все имеющиеся постельные принадлежности. Одну небольшую овчину подстелила под себя поверх досок, а большую спустила на лавку вниз. Мужчине на голых досках спать будет неудобно. Также поступила с дополнительным одеялом и лишней подушкой, хотя она больше напоминала блинчик, заполненный шелухой.

Несмотря на жёсткость ложа сон сморил меня моментально. Во сне видела машину скорой помощи и себя под простынкой, слёзы детей и горечь на лицах коллег, собственную могилу и искреннее горе племянницы, которой досталось моё наследство.

«Хорошо, что обеспокоилась загодя и оставила Иришке завещание, – почувствовала облегчение и смутную радость. – Обратной дороги мне теперь точно нет. Значит – начинаю новую жизнь. Спасибо!» ...

Благодарю за комментарии, звёздочки и подписку на автора! Вы самые лучшие!