Текст книги "Зов хаоса (СИ)"
Автор книги: Таис Сотер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– Не уверена, – пробормотала я, зябко обхватив себя руками. Все, что рассказывал мне маг хаоса казалось мне не только невозможным, но и слишком пугающим. Как будто ожили все детские страшилки, о которых мне рассказывали в детстве, и о которых я благополучно забыла. Но Орани не слушал меня, вскрывая один из ящиков:
– Посмотрите! Не бойтесь, она не опасна.
На ладонях Асета лежала старинная маска, похожая на те, что носили при тайранском дворе, но закрывавшая все лицо, не считая прорезей для глаз. Маска изображала красивое женское лицо, с тонкими изящными чертами, казавшимися слишком экзотичными для нашего времени.
– Она совершенна – прошептала я, и как будто бы услышав мои слова, маска ожила, а застывшие черты лица зашевелились – полные губы попытались улыбнуться, отчего по маске поползли предательские трещины. Я отшатнулась.
– Что это? – с отвращением спросила.
– Артефакт, позволяющий превратиться в красавицу, которая может очаровать любого мужчину. Но вот только та, кто решит ее одеть, сильно рискует – душа, заключенная в ней, когда-то принадлежала не очень то привлекательной девице, и мстит тем, до кого может добраться, лишая их молодости и красоты.
– Ужасно! Но ведь люди наверное знали, на что шли.
– Не так ужасно как-то, что она сделала со своей последней хозяйкой – та стала носить маску, чтобы завладеть сердцем мужчины, не обращавшего на нее внимание. В конце концов она потеряла свою сущность, став приложением к этой маске – столь же пустой, и столь же несчастной куклой, но исполнила свою мечту.
– Завладела сердцем того мужчины?
– А также печенью, почками и прочим ливером. Она его съела, заживо.
Я подавила в себе желание отшатнуться:
– Ты не боишься держать это в руках?
– Маска опасна только для представительниц прекрасного пола, и чтобы активизировать магию артефакта, нужно надеть маску. Хочешь ознакомиться поближе?
– Обойдусь, – пробурчала я, все таки делая шаг назад.
– Как хочешь, – глаза мага, внимательно следившего за моей реакцией, смеялись, но от этого холодного блеска становилось еще более неуютней. – Ну раз тебе не по душе живые артефакты, давай глянем на другие диковинки.
Я наверное не увидела и десятой части того, что храниться и исследоваться в МИЦА, но и того, что мне показали, хватило на то, чтобы поразить мое воображение: перья, вызывающие смерч; кубок, выточенный из человеческого черепа, дарующий своему хозяину неуязвимость; легендарная неразменная монетка, всегда возвращающаяся к хозяину… Некоторые артефакты были забавны, некоторые опасны и вредны, но практически все они были созданы на грани возможного и без какого либо участия техномагии.
– Впечатляет, – наконец сказала я. – Но разве вы работаете только с артефактами?
– Нет, – веки мага медленно сомкнулись, скрывая взгляд. – Мы проводим опыты и над живыми существами. Но захочешь ли ты смотреть на это?
Вот оно, еще одна причина, ради которой я пришла. Грязные, запретные тайны моего недруга.
– Подозреваешь меня в трусости?
– Нет, конечно нет. Но то, что кажется нормальным для ученого, для человека, пусть даже и привыкшего к смертям и разрушениям, может показаться противоестественным и отвратительным.
– В какой-то степени вся человеческая жизнь противоестественна и отвратительна, так чего же закрывать на это глаза?
Кажется, он поверил в мою циничность.
– Следуй за мной.
Мы вышли из зала с артефактами, но через другую дверь, охраняемую двумя стражниками. Дверь выходила на лестницу, круто спускающуюся вниз. Хм, если Орани держит Эйнара внизу, то вытащить его оттуда будет затруднительно – лестницу слишком легко блокировать сверху, и тогда Анхельм окажется в западне.
Чем ближе мы приближались к подвалу, тем больше меня охватывало странное чувство нереальности происходящего. У меня заныло в висках, а по коже как будто скользнул холодный ветерок – в воздухе было разлита сильная, чужеродная мне волшба, да и воздух был тоже каким-то не таким, слишком неподвижным и как будто бы мертвым, пахнущим лекарствами и химическими веществами. Мы спустились вниз, и оказались в еще одном коридоре, широком и пустом. Никого нет, видимо Орани их уже распустил по домам, или приказал не мелькать перед гостьей.
– Ну вот, мы и добрались до святая святых – моих любимых лабораторий, – в голосе мага мне почудились нотки волнения, как будто для него и правда было важно произвести на меня впечатление. – Показать многое не могу – как вы понимаете, государственная безопасность, но могу продемонстрировать вам проект, над которым мы работали с Эйнаром. Сейчас исследование зашло в тупик, но надеюсь, благодаря свежему взгляду и оригинальному уму ты сможешь найти и исправить неточности, которые я упустил. Ведь вы обязательно захотите поучаствовать в эксперименте, когда увидите, чего мы уже достигли, я уверен.
Глава 17. Моя прелесть
Вы сумасшедший?
– Напротив я так нормален,
что порой сам удивляюсь.
– Вы негодяй?
– Да, а кто нынче хорош?
(с) Обыкновенное чудо.
Все маги по натуре своей натуры свободолюбивые, независимые, и что еще хуже, упрямые. Заставить мага подчиняться общим правилам, наложить на него ограничения, сковать его рамками морали можно… Но на не очень долгий срок, и с очень плохими для себя последствиями. И если общественным законам маги хоть и со скрипом, но подчиняются, в душе своей презирая само общество и смертных, то попытки навязать ограничения со стороны своих собратьев воспринимаются гораздо более жестко и агрессивно. Все попытки создания организаций наподобие Суда магов, Магической канцелярии, Хранителей кодекса магов, регулирующих деятельность чародеев, заканчивались оглушительным крахом. Так что никаких магических законов, обязательных для исполнения, просто напросто не существует – смысл создавать закон, если тех, кто будет следить за его исполнением, не существует? Поэтому маги Ойкумены, в теории, могут делать все, на что хватит их воображение: создавать чудовищ, устраивать глобальные катаклизмы, заниматься геноцидом и нарушать все мыслимые и немыслимые законы природы…
Это в теории. А на практике слишком зарвавшиеся маги, посчитавшие себя "Темными Властелинами", чаще всего умирают молодыми и о-о-чень удивленными тем, что кто-то посмел покуситься на их жизнь. Потому что законов ведь нет не только для подобного придурка, но и для всех других магов, так что-ничто не мешает им собраться вместе, и устроить маленький самосуд. И даже повелитель тех земель, где этот самосуд произошел, только вздохнет с облегчением и закроет на убийство глаза. Ведь как известно, лезть во внутри-магические дела только себе дороже.
Маг поумнее и постарше, занимаясь не очень красивыми делишками, постарается сделать так, чтобы его опасные эксперименты не затрагивали других чародеев, и не портили им жизнь. Но и тут есть свои сложности. Можно спрятаться в самой высокой башне, нацепить на себя сильнейшие защитные амулеты, окружить себя охранниками – и в итоге быть убитым в собственной же спальне от рук слуги, недовольного тем, что ты использовал для своих научных опытов его же родную тетушку… Или же сгореть, запертым в собственной башне только потому, что крестьянам видите ли не нравится, что около их деревни расплодились кровожадные чудовища, не брезгающие человеческим мясом. Н у не хотят глупые смерды страдать ради науки, счастья своего не знают.
Поэтому умный и осторожный чародей, занимающийся опасной магией, постарается поселиться подальше от человеческих поселений и не распространяться о своих опытах. Был один такой салдорский некромаг Хельмин, решившийся создать на основе людей новую расу. В какой-то степени я его понимаю – ну как, начитавшийся в детстве сказок, а в юности легенд и приключенческих книжек, не помечтать немного о том, чтобы в Ойкумене, помимо людей, не существовали прекрасные эльфы, мудрые драконы и трудолюбивые гномы? Да хотя бы орки какие-нибудь завалящиеся! Но то ли Эфру слишком ленив, то ли посчитал, что человечество ни с кем другим ужиться не сможет, но мир наш видовым разнообразием разумных не отличается – люди да всякая потусторонняя пакость, редко интеллектом превышающая семилетнего ребенка
Да и люди… Ну что это такое?! Две руки, две ноги, голова и в противовес голове попа… Ни когтей, ни зубов нормальных, ни уж тем более крыльев в конструкции не предусмотрено. Нелепость какая-то нежизнеспособная, выживающая только благодаря своим стадным инстинктам. Так что вполне могут понять этого некромага, решившего на создание на основе человека гораздо более совершенного существа – прекрасного, сильного, практически не имеющего физиологических потребностей, и могущего выжить в любых условиях. Так появились моройи.
Эта история кончилась плохо – то ли некромаг что-то недосмотрел, и где-то ошибся при создании морой, то ли рожденные моройи просто продолжили трансформацию своих способностей и тел… Но морой стали проклятием Ойкумены, превратившись в чудовищ и начав убивать людей ради развлечения и ради крови. Их в конце концов смогли уничтожить, ценой многих тысячей жизней, среди которых были и маги. Сражался против своих созданий и Хельмин, лучше всех знавший их уязвимые места. И только поэтому ему сохранили жизнь – по крайней мере до окончания войны.
Что стало с ним потом, не знаю. Кто-то говорит, что его убили, кто-то считает, что он покончил собой – в любом случае, он унес тайну создания морой с собой, вот только детишек до сих пор пугают тем, что за ними придет страшный черный маг Хельмин и скормит их своим тварям…
Но таких случаев не так уж и много. Многие пытались, но так и не смогли создать перевертыша, существа из совсем древних легенд – умеющего превращаться по своей воле или по чужой воле в другое существо, а затем возвращаться в первоначальный облик. Невозможно – и все, подобные существа просто-напросто нежизнеспособны.
Поэтому к исследованиям Орани я относилась с недоверием и легкой опаской. Вряд ли конечно он смог придумать что-то действительно опасное, тем более если его эксперименты касались живых существ, но что я знала о сигилах и их возможностях?
В комнате, куда он меня провел, было тепло, сухо, и совсем не мрачно. Страхи мои почти окончательно увяли, когда я увидела, на ком же ставит свои эксперименты маг – я конечно, понимала, что всего он мне показывать не будет, но мое воображение все равно настойчиво подсовывало мне картинки заморенных детей и искалеченных рабов с ужасающими язвами и наростами на теле. Реальность оказалась чуть скромнее – в качестве подопытных маг использовал обычных животных.
Я подошла к стоящей ближе всего клетке и постучала по клетке кончиком пальца – возившаяся в опилках серая крыса бросила все свои дела, и с настороженностью кинула на меня взгляд черных бусинок глаз. Обычная такая крыса, таких на улице с десяток бегает, разве что не столь отожравшихся. В соседних клетках, располагавшихся друг от друга достаточно далеко, обреталась и другая фауна: вислоухий, чем-то опечаленный кролик; парочка жирных морских свинок; несколько диковинных для наших земель обезьян, сейчас с любопытством за нами наблюдавших. В дальней, самом темной части комнаты стояла большая клетка, почти полностью скрытая ширмой, но едва слышный шорох говорил о том, что и она не пустует. Я не стала скрывать свое любопытство, и заглянула за ширму – в клетке, забившись в самый дальний угол и угрожающе оскалив зубы, сидел волк. Совсем молодой, по человеческим меркам почти подросток, он старался всеми силами своей животной души не показывать свой страх, и лишь прижатые к черепу уши и нервно бьющийся хвост выдавали его ужас.
– Не подходи близко, он не очень любит людей, – сказал стоящий за моей спиной маг хаоса.
– Что вы с ним делали, что он так боится?
– Ничего такого, но вы знаете как животные плохо реагируют на магию. А в нас он чувствует магов, а значит и врагов.
– Значит, есть причина, – сказала я, вспоминая своего кота. Тот конечно, магов тоже не любил, кроме меня и деда, но вместо страха он просто игнорировал, или презрительно шипел в их сторону. – Для чего он здесь?
– Мы исследовали его ментальные и витальные структуры, нам очень интересно было узнать, чем отличается сознание животного и человека, и чем похоже. Это только смертные ученые считают, что главное отличие между человеком и зверем – это наличие разума у людей и размер мозга, хотя любой маг знает, что не это делает человека человеком.
Я согласно кивнула.
– Конечно нет. Но ведь менталисты и маги жизни уже давно разобрались в этом – у высших животных, обладающих зачатками разума, витальные линии, пронзающие тело, по-другому соединяются друг с другом, чем у человека, и более зависят от тех участков мозга, что отвечают за инстинкты.
– По-другому, да, но не проще, чем у человека.
– Ты хочешь создать разумное животное? – со скепсисом спросила я. – Многие пробовали…
– И лишь зря потратили время. Животных можно натаскать и выдрессировать, но не сделать его подобным человеку невозможно. Но меня интересует скорее не различие, а схожесть витальных структур человека и животного. Потому что мы достигли некоторые успехи с нашими подопытными, но не уверены, что достигнем их с человеком. Кстати, именно в этом эксперименте мне помог Эйнар.
– И чем же?
– Сначала я покажу тебе кое-что, – он подошел к клетке с крысой, и я послушно пошла за ним. – А теперь постарайся смотреть на него магическим зрением и обычным зрением одновременно и наблюдай, что я буду делать.
Магическое зрение не требовало затраты магии, но одновременно наблюдать внешнюю и внутреннюю реальность, то есть реальность на уровне существования не материальных объектов, а энергии, было не очень удобно, но я послушно перестроила зрение. Ну и? Крыса как крыса, как телом, так и сущностью…
– А теперь смотри… – Асет провел над клеткой руками, из из его ладоней в сторону крысы брызнули струи белой, светящейся энергии, пронзившие ее маленькое тельце и обвившие витальные струны сущности. Он едва слышно прошептал: – te vitte аrrllivi.
Крыса дернулась и отчаянно запищала, тельце ее отчаянно билось в судорогах. Магическим зрением было видно, как перестраиваются струны ее сущности, превращая ее… в совершенно другое существо! Я вернулась на плоскость внешней реальности и не выдержав, вцепилась в руку Асета. Обычная серая крыса на моих глазах превратилась в странное животное в два раза крупнее и с жесткой чешуей вместо шерсти, повадками напоминавшее больше хищника, чем грызуна.
– Что это?! – с ужасом спросила я.
– Не знаю, – легкомысленно пожал плечами. – Они все время превращаются во что-нибудь новенькое Ты внимательно следила за изменением витальных мередиан? Не заметила ничего странного?
– Да все было странно! Она же превратилась в другое существо! Хотя ментальное поле почти не изменилось, и я полагаю, что если бы крыса могла бы себя осознавать, она бы до сих пор считала себя именно крысой, а не… этим.
– Так тебе это ничего не напомнило? – столь же коварно продолжал расспрашивать меня маг.
Я хотела отрицательно покачать головой, но тут наконец до меня дошло.
– Изменение. Это похоже на боевую трансформацию, только более полную. Если арэнаи лишь частично видоизменяют свои тела, перестраивая свои витальные струны, то ты изменил крысу полностью, превратив ее в другое существо. Ты же…
– …создал перевертыша, да, – самодовольны ухмыльнулся маг. – Много кто пытался, но все были обречены на поражение. А всего лишь надо было обратить внимание на арэнаи и их чудесную способность к трансформации.
– Но арэнаи не способны превращаться в других существ! Во время Изменения мы остаемся самими собой.
Я вспомнила, что еще держусь за руку сигила, и осторожно вытащила руку, еле удержавшись от желания брезгливо вытереть ее.
– Механизм превращения тот же самый, просто у боевых магов есть нечто вроде предохранителя, защищающее витальные струны от сильного сдвига. Но даже сняв его, мы сталкиваемся с тем, что сознание человека просто не знает, какую форму тела ему надо придать, чтобы получилось конкретное существо. Поэтому нам и нужен волк – его сущность и расположение витальных струн особенно удобны для образца полной трансформации, и что еще важно – наиболее схожи с витальными струнами и сущностью арэнаи. Хотя конечно подойдет любое достаточно крупное животное, но волк – наиболее удобная форма для превращения.
– Ты полагаешь, что каждый боевой маг потенциально перевертыш?
– Любой человек может стать перевертышем, надо только знать, как сместить его витальные струны. Но только обычный человек, или даже маг, не выдержит такого превращения и сойдет с ума, так и не сумев вернуться в первоначальную форму – недаром же сказки и легенды рассказывают нам об оборотнях, потерявших разум и нападающих на скот и людей. А вот боевые маги обладают уникальной способностью меняться, сохраняя рассудок. Полагаю, что предками арэнаи как раз и были маги-перевертыши, отказавшиеся или утратившие свою способность к полной трансформации.
Асет еще раз полюбовался на получившееся существо и щелчком пальцев испепелил его. Поймав мой взгляд, объяснил:
– Это создание бесполезно, мы не можем обернуть превращение животного вспять.
И мне впервые за этот вечер мне стало по-настоящему страшно. В голове моей проносились панические мысли, но на лице отражалась лишь легкая заинтересованность происходящим:
– Ты ведь говоришь о способности арэнаи к превращению совсем не в теории? Значит, Эйнар… полностью трансформировался, меняя обличье?
– Да, у нас действительно получилось – изменение возможно, пусть даже только для боевых магов, – торжествующе кивнул сигил.
– Но ты говорил так, что твои исследования не окончены, были неточности. Что-то пошло не так?
– Да, – лицо мага несколько скривилось. – Имелись побочные последствия для Эйнара. При возвращении в базовую форму что-то пошло не так, и теперь он постоянно находиться в неравновесном состоянии, на грани трансформации. Есть некоторые проблемы и с эмоциональной сферой.
– Я хочу видеть своего брата, – отбросила я все предосторожности. – Если он болен, я должна знать.
– Конечно, ты его увидишь, – участливо положил руку на плечо и слегка сжал. – Но не сейчас. Он никого не желает рядом с собой видеть, тем более тебя – не хочет показывать свою слабость. Но если ты присоединишься к моему исследованию…
– Возможно, – я перевела напряженный взгляд на руку, лежавшую на моем плече, и он, слегка помедлив, убрал ее. – Вот только я не уверена в безопасности вашего эксперимента. Не хочется, знаете ли, повторить судьбу некромага Хельмина.
– Хельмин, – глаза мага яростно вспыхнули, – когда создавал своих морой, был еще мальчишкой, талантливым, но слишком беспечным. Да и позже он ничему не научился, не извлек никакого урока из своего поражения.
– Вы говорите так, как будто знали его лично.
– Да, я познакомился с ним уже после его провала с моройами. Жалкое зрелище, – презрительно скривил губы Орани.
Вот как, значит, Асет Орани еще старше, чем я думала, а значит, наши силы не просто не равны, а даже близко не стояли. Мне не выстоять против него в магическом сражении, даже если я была полна сил и мне была бы доступна боевая трансформация.
Видимо, на моем лице все же промелькнула тень страха, потому что Орани наконец отпустил мою руку и сделал шаг назад, освобождая мое личное пространство.
– Ты… боишься меня? – наклонив голову, с любопытством спросил маг. – Разве я могу причинить вред той, что спасла мне жизнь?
Ну хватит уже мне напоминать о моей ошибке!
– Нет, – я попыталась изобразить улыбку на бледном лице. – Просто мне стало плохо. Мне надо выйти. Вы не могли бы..?
Видимо, мой вид и правда оставлял желать лучшего, потому что линия его губ смягчилась и он кивнул мне:
– Конечно, я вас провожу. Следуйте за мной.
Оказавшись в ванной комнате, я включила и первые несколько секунд просто держала руки под водой, пытаясь сбросить напряжение, затем побрызгала холодной водой на лицо и оглянувшись на дверь, за которой стоял Асет Орани, убедилась, что он за мной не следит. Не выключая воду, бегущую из крана, я достала из кармана небольшую коробочку размером в несколько дюймов, и смочив одну из его сторон, прикрепила к обратной стороне раковины. Отлично! Сейчас "жучок", как назвал это устройство Анхельм, вручая мне его перед поездкой в МИЦА, де активирован, и его возможно найти, но когда это будет необходимо, он включиться, и проведет Анхельма прямо в самое логово мага хаоса. Я удовлетворено улыбнулась, и выключив воду, вернула лицу выражение усталости. Впрочем, это было не так уж сложно – я действительно чувствовала себя с каждой минутой все хуже и хуже.
– Наверное, мне лучше стоит вернуться. На тренировке мой напарник не рассчитал удар, и теперь приходиться бороться с последствиями травмы головы. Голова раскалывается жутко.
– Тебе помочь? Я немного разбираюсь в целительстве, – попытался изобразить сочувствие сигил.
– У меня есть лекарства, во дворце.
– Хорошо, тогда тебе действительно стоит вернуться к себе, но я надеюсь, что мы сможем продолжить наш разговор позже, – произнес маг, и я подавила вздох облегчения. Может, все таки мне удастся убраться отсюда при всех своих. – Но перед этим мне бы хотелось сделать тебе небольшой подарок, в честь нашего будущего сотрудничества.
– Но я пока не дала никакого согласия… – запротестовала я, но маг остановил мои слова повелительным взмахом руки:
– В любом случае, мне бы хотелось сделать тебе приятное.
Мы поднялись наверх и вернулись к комнатам с артефактами. Орани подошел к высокому стеллажу, достал с верхней полки ларец и протянул мне.
– Загляни внутрь. Я уверен, тебе понравится то, что ты там увидишь, – искушающим голосом змея произнес Асет Орани, а я подавила в себе желание нервно захихикать. Странные у меня какие-то ассоциации лезут, глядя на этого мага.
С опаской я взяла из рук Орани искуссно вырезанную коробочку и аккуратно поставив на стол, открыла. Внутри, на белоснежном шелке лежал кинжал – короткий, с деревянной ручкой и темным тусклым лезвием. Простое, да, но не лишенное своего очарования. Я несколько растерянно бросила взгляд на мага, но тот продолжал таинственно улыбаться. Опасаясь прикасаться к незнакомому оружию, я провела над ним ладонью, и попыталась почувствовать его. Так и есть – артефакт, и видимо, достаточно сильный. Я взглянула на него внутренним зрением и отшатнулась – артефакт был живой!
– В нем располагается живая душа? Как в той маске, что ты мне показывал?
– И да, и нет. В нем есть душа – но не рожденная, а сотворенная. Искусственный симулякр, проще говоря.
– Этого не может быть! Можно создать подобие разума – но не подобие души, со своими желаниями и волей!
– Ты говоришь мне, что это невозможно, и это после всего, что ты здесь увидела? – иронично поднял бровь сигил. – Конечно, создатель этой милой вещицы не старался сделать полноценную копию души – так что кинжал не будет своевольничать, как часто бывает с живым оружием, но зато артефакт обладает другим, очень полезным свойством.
– И каким же? – теперь эта вещица меня действительно заинтересовала.
– Это оружие, выбрав себе хозяина, будет не только верой и правдой служить своему владельцу, но и будет подстраиваться под его желания. Попробуйте, возьмите его в руки.
Я уже сама тянулась к артефакту, но что-то в голосе сигила, наверное, скрытое предвкушение, заставило меня отдернуть руки, и с подозрением взглянуть на кинжал. Ловушка? Возможно, и я не хочу в нее попадаться.
– К сожалению, я не могу принять твой подарок, – с извиняющей улыбкой произнесла я. – У меня сейчас, из-за собственной неосторожности, проблемы с магическим потенциалом, а взаимодействие с ранее неизвестным артефактом может спровоцировать негативную реакцию.
Я отбарабанила последнюю фразу и замерла почти не дыша, надеясь, что он клюнет на мою ложь.
– Жа-а-ль, – протянул сигил, и в глазах его блеснуло разочарование. – Но все же вам нет необходимости отказываться от подарка. Вы можете испробовать его способности потом, а пока просто возьмите его вместе с ларцом. Я настаиваю.
Он жестко выделил последние слова, и я просто не посмела отказаться. Так что во дворец я возвращалась с прижатой к груди коробочкой, в которой, как мне казалось, все время что-то шевелилось, мечтая выбраться на свободу, чтобы добраться до меня и… Все, надо успокоить свою фантазию и как можно скорее засунуть этот подарок в самый дальний угол и не вспоминать про него.
Вернулась я в самых растрепанных чувствах, но безумно счастливая тем, что смогла выбраться из паучьего гнезда. Через пару часов я уже ждала Анхельма в заранее договоренном месте, где мы были уверены, что нас не прослушивают. Рассказывая о планировке здания, о том, где по моим предположениям держат Эйнара, о исследованиях Орани, я совсем забыла упомянуть о подарке. Уж и не знаю почему, но это выпало из моей памяти.
А вернувшись к себе, и снова его увидев, подумала почему-то, что не хочу с ним расставаться. Ведь Анхельм наверняка отберет кинжал, а я пока не была готова с ним расстаться.
Я проснулась среди ночи. Включила свет, и вытащив тщательно припрятанную коробочку на свет, положила ее рядом с собой. Закрыла глаза и прислушалась к содержимому. Казалось, что внутри ларца лежит не артефакт с имитацией души, а живое, маленькое, и бесконечно одинокое существо. Котеночек, оторванный от толстой мамаши кошки, и теперь жалобно мяукавший, ждущий, пока его кто-то пригреет на коленях и защитит от жестокого мира. Почти неосознанно я протянула руку, и коснулась крышки ларца, ласково пробежалась по резной поверхности…
Нет! Я отдернула руку и села, с ужасом глядя на скрытый в ларце артефакт. Что же за гадость мне подсунул маг хаоса? Как менталист, пусть даже и достаточно слабый, я отлично умела понять, когда на мой разум и волю пытаются воздействовать, и могла от этого уберечься. Но сейчас… Даже понимая, как опасен этот артефакт, подаренный не из самых благих намерений, я не могла избавиться от его чар, от желания взять в руки оружие, прикоснуться к его рукояти, проверить остроту темного лезвия. Демоны Преисподней!
Нужно убрать его подальше, а утром отдать его Анхельму… Нет, слишком опасно, ведь и некромаг может попасть под его очарование, да и не хочу я чтобы он касался моего, только моего оружия. Лучше утопить кинжал в реке, на самое дно, где никто его не найдет, но в этой варварской столице нет ни реки, ни хотя бы городского пруда… Закопаю в дворцовом парке, в самом темной, заброшенной ее части. Чем дальше он будет от меня находится, тем лучше.
Все, что произошло дальше, было как в тумане. Дрожащими руками накинула поверх легкой ночной сорочки плащ, натянула на босу ногу ботинки, и вышла из комнаты, кажется, забыв запереть дверь. Но это не важно – нужно скорее избавиться от ларца, пока я не поддалась искушению, и не заглянула внутрь, не сделала оружие своим…. Солдатик из внутренней стражи удивленно на меня покосился, но не посмел остановить, ну мало ли – придурковатой иностранке вздумалось ночью прогуляться по парку.
Свежий воздух очень холодный, и кажется, опять идет снег, но я его не замечала, как не замечала и холодного ветра, гуляющего по плохо прикрытым ногам. Кажется, что артефакт что-то чувствует, потому-что его Зов становился все громче и громче, умоляя меня не бросать его, согласиться стать его хозяйкой, и тогда… Больше всего пугало именно это "тогда".
Уже ночь, в парке никого нет, даже для влюбленных парочек слишком холодно, и никто не видел, как я, полубезумным призраком неслась между невысоких деревьев в самую глубь парка. У высоких кустов сирени, уже совсем голых, останавилась и упала на колени. Проклятье, я не взяла с собой ничего, чем можно было бы копать уже промерзшую землю
Нужно вернуться, или поискать место, где садовник хранит свои инструменты, но я ясно ощущала, что поворачивать нельзя, поэтому грязно выругавшись, начала руками разгребать холодную землю. От холода уже ныли суставы, а пальцы рук совсем закоченели, а вырытая ямка до сих пор еще слишком мала, чтобы надежно спрятать ларец. Под ногти попалострый камешек, и от боли, а может и от отчаяния перед своим бессилием, на глазах выступают слезы.
Я плакала, размазывая грязь по лицу, оледеневшими пальцами терла горящее лицо, пытаясь прийти в себя. Тоскливо замерла, обхватив руками колени, и почти с ненавистью посмотрела на ларец, скрывающий в своих деревянных недрах проклятый артефакт.
– Я только взгляну. Одним глазком, – прошептала я, дрожащими руками прикасаясь к крышке. – А потом наконец избавлюсь от тебя…
