Текст книги "Маленький Сайгон (ЛП)"

Автор книги: Т. Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 17

Они успели в «Шеррингтон» к первому бою. При входе он помахал пропуском для прессы. Охранник сверился со списком и заявил Фраю, что пропуск просрочен. Фрай промямлил извинения, подошел к окошку кассы и вернулся с двумя билетами по десять долларов в дальнем ряду.

Охранник со вздохом принял протянутые билеты.

– Где я могу найти мистера Мака?

– Ничего о таком не слышал. Спросите у администрации.

Во время боев в танцевальном зале устраивали ринг, от ринга до самых стен расставляли стулья. Фрай вошел в зал. У него слегка подергивался живот. Ему нравился яркий свет, ринг, канаты и общая атмосфера карнавала. Кристобель взяла его под руку.

Он прошел на свой, третий от стены ряд, откуда ринг выглядел, словно светлый кусочек сахара. Фрай заглянул в программку. В белых трусах выступал Стинсон из Бейкерсфилда; мексиканец Авила из Соноры – в красных. После удара гонга они двинулись навстречу друг другу с медлительностью людей, передвигающихся сквозь толщу воды.

Фрай встал.

– Мне надо разыскать Мака.

– Да, сэр.

– Прости. Я вернусь через несколько минут.

Он нашел список «Элит» у дежурного администратора и поднялся на лифте на восьмой этаж. Номер 816 располагался в самом конце коридора, напротив лестницы. Маленькая латунная табличка гласила: «Элит Менеджмент. Посторонним вход воспрещен». Фрай постучал, подождал и постучал опять. Дверь была заперта. Он подождал еще минуту, затем вернулся в зал.

Кристобель встречала его улыбкой.

– Ты не пошутил, сказав, что уходишь на несколько минут. Не нашел?

– Нет.

Он взял бинокль и навел на ринг. Авила был жилистым латиноамериканцем, вязким в бою, уходящим от ударов. Стинсон имел ирландскую внешность. У него были мощные руки и толстые икры. Боксер из тех, что выдыхаются раунду к десятому, отметил Фрай. Но если он достанет своей правой, пиши пропало. Авилу он видел в прошлом году, парнишке не больше двадцати.

Фрай направил бинокль на места около ринга, чтобы посмотреть, кто сидит на его прежнем месте. Там сидел Эдисон.

Рядом с ним сидела Лючия Парсонс. С другой стороны – Берк в своей ковбойской шляпе. Рядом с Берком сидел Поль де Кор. Все они держали по громадной кружке пива.

Фрай ничего не сказал. Просто смотрел в бинокль и не мог понять, какого черта отец сидит рядом с Лючией Парсонс и человеком, который шпионит за Беннетом. Он отдал бинокль Кристобель и некоторое время уставился в пол, размышляя.

Когда он опять посмотрел на ринг, Стинсон нанес Авиле удар правой, потом левой в челюсть. Авила согнулся пополам и плюхнулся задницей на ринг. Фрай понял, что очухается он не скоро.

– Хочешь познакомиться с моим отцом?

– Рановато для такого знакомства, ты не находишь?

– Я не знал, что увижу его здесь сегодня.

Она подхватила сумочку и пиво.

– Я тоже не знала. Но почему бы нет?

Публика у ринга рассеивалась между поединками. Эдисон заметил его, заморгал, потом улыбнулся. Он обнял Фрая медвежьей хваткой мафиози и поцеловал в губы – его стандартное публичное приветствие.

– Какого черта ты здесь делаешь? А это кто такая?

Фрай представил ему Кристобель. Эдисон разглядывал ее, словно ювелир бриллиант. Фрай был представлен Лючии Парсонс, которая в жизни выглядела приятней и значительней, чем по телевизору. Берк осклабился и сказал:

– Привет, Чак, – после чего подозвал официанта, чтобы заказать выпивку для Фрая.

Поль де Кор оставался на своем месте, рассеянно глядя в программку.

– Не знал, что ты продолжаешь заниматься боксом, – заметил Эдисон.

– Сегодня я здесь как свободный художник.

– Решил подзаработать баксов, насколько я понимаю. Ты знаешь, чем занимается Лючия?

Фрай рассматривал Лючию Парсонс. Волосы темной волной, подрезанные до плеч. Зеленые глаза, хорошая кожа. Классический костюм. Украшений как раз столько, чтобы дать понять: это не последние.

– Вчера я слышал вашу речь, – вымолвил Фрай. – Вы в скором времени опять собираетесь в Ханой?

– На этом митинге мы поставили себе цель номер три, – сказала Лючия. – И я очень скоро полечу туда опять.

Фрай заметил, что в личном общении голос Лючии точно такой же, как на публичных выступлениях: уверенный, спокойный, простой.

– Я был потрясен, – продолжал Фрай. – Но еще больше меня потрясло бы, если бы вы смогли добыть неопровержимые доказательства того, что кто-то из пропавших без вести еще жив.

Лючия улыбнулась.

– Не только вас, но и весь остальной мир. Когда мы поставим перед собой цель номер четыре, я думаю, это потрясет очень многих, Чак. Но все равно, спасибо. Кстати, я – горячая поклонница ваших статей. Ваши материалы о боксе превосходят то, что публикуется в «Таймс».

– Их единственный обозреватель по боксу ненавидит спорт. Все равно газеты уделяют мало внимания боксу.

Берк надвинул шляпу и медленно покачал головой.

– Золотые слова, Чак. Это единственное зрелище, которое доставляет так много удовольствия. Я не пропустил ни одного твоего репортажа. Ты помешан на спорте, и это видно.

– Что ж, спасибо.

Берк снял шляпу и улыбнулся Кристобель. Фрай заметил, что его взгляд скользнул на ее шею, потом опять на лицо.

– Кристобель. Испанское имя?

– Мой отец – немец, мама – мексиканка.

– Чертовски интересная помесь, – произнес Берк.

Лючия собиралась сказать что-то Фраю, как вдруг ее окружили три женщины. Они протянули руки и назвали свои имена.

Эдисон покачал головой.

– Где бы она ни появилась – всегда так. Ей просто не дают прохода.

Откуда ты знаешь? – подумал Фрай.

– Я должен подумать о работе для тебя, Чак, – сказал Берк. – Твой папаша меня сейчас просветил, в чем дело. И будь я проклят, если не знаю характер этого Мака. Я посетил здесь столько боев, что не мог с ним не поцапаться. Крепкий орешек. Не удивительно, что он с тобой так круто обошелся.

– Мне хотелось бы поговорить с ним самому. Для этого я сюда и пришел.

– Да, здесь его почти всегда можно застать. Но сегодня, впрочем, не ищи. Попробуй зайти в его офис на восьмом этаже. Какой-то там «Элит».

– А как он выглядит?

– Ролли? – улыбнулся Берк, сначала Фраю, потом Кристобель. – Пониже тебя, волосы с проседью, лет около пятидесяти. Невзрачный мужичок.

– Если увидишь его, передай, что мне правда очень хотелось бы с ним поговорить.

– Не беспокойся.

Лючия представила Фрая Полю де Кору, который дружески улыбнулся Фраю, когда они обменялись рукопожатием. Фрай заметил в его глазах настороженность – за очками, что довольно криво сидели на переносице. Но есть в этом лице еще нечто, подумал Фрай, говорящее о том, что его обладателю нечего скрывать. Когда он шел на встречу с Нгуен Хаем, у него было совершенно другое лицо. Или когда фотографировал на аэродроме в Нижней Мохаве.

– Я слышал, что вы писатель, – сказал Фрай.

Де Кор прыснул.

– Я занимаюсь исследованиями среди беженцев для гуманитарной службы. Поэтому приходится немного писать.

– И фотографировать?

– От случая к случаю.

Фрай задумался.

– Видимо, вы знакомы со Стэнли Смитом.

– Я знаком с его работой. Но у меня совершенно другое направление.

– Вас интересует проблема пропавших без вести?

Де Кор посмотрел через плечо Фрая, потом перевел взгляд на его лицо.

– Только как частное лицо. Берк и Лючия – мои добрые друзья. А вас?

– В данный момент меня интересует только один человек, пропавший без вести. Это Ли.

– Я вас понимаю, – сказал де Кор.

Фрай заметил, как его отец смотрит на Лючию. На его лице появилось что-то вроде гордости, что-то вроде немого восхищения. Фрай помнил, что последний раз отец смотрел так на своего любимого спаниеля.

Эдисон поймал его взгляд и кротко улыбнулся.

– Ты со мной прогуляешься, папа? Нам надо поговорить.

Фрай извинился перед Кристобель, на которую уже успел положить глаз Берк Парсонс.

Они вышли из зала и пошли по переходу в плавательный бассейн. Эдисон придержал перед сыном дверь. Бассейн был огромный, причудливой формы, со скамьями по кругу. В мелкой его части плескались дети. Фрай смотрел, как на дне переливаются пятна света и тени. Эдисон уселся на шезлонг.

– Могу себе представить, какой кошмар пришлось испытать тебе и Тай Нья прошлой ночью.

– Хуже не бывает, папа. Есть новости о Ли?

Эдисон покачал головой и ослабил галстук.

– Не хочешь говорить?

Отец посмотрел сначала на него, потом на часы.

– Я знаю, что происходит, когда ты вмешиваешься в дела твоего брата, сынок.

– Но что я должен делать? Доставить Ли на остров Фрай на убранном розами плоту?

– Скорее, тебя бы понесло в залив.

– И я утопил бы ее, как утопил Дебби. Верно?

Эдисон поднялся с шезлонга.

– Это все чушь собачья, Чак. Ни я, ни твоя мать, никто не говорил тебе этого.

– Однако все так думают.

Эдисон стоял перед ним, лицом к лицу.

– Что с тобой, черт побери, происходит?

– Мне негде работать.

– Но ты ни о чем не просил.

– Сейчас я прошу одного – чтобы мне позволили вернуться на старое место.

– Ты слез в Чикаго, Чак, а поезд продолжает следовать в Нью-Йорк.

Фрай отошел и уставился на зеркало бассейна.

– Кто такой Поль де Кор? Только не рассказывай мне, что он работает на гуманитарную службу. Он тайком фотографирует Бенни, приходит к Мину и сидит рядом с тобой.

Эдисон сердито посмотрел на Фрая.

– Я встретился с ним случайно, сын. Он друг Лючии. Ученый. А ты что имел в виду – фотографирует Бенни?

– Ты знаешь о медикаментах, которые Беннет отправляет во Вьетнам?

– Разумеется, да.

– Так вот, де Кор снимает это на пленку. И ты с ним поосторожней, вот что я хочу сказать. Я не знаю, кто этот человек, а ты тем более.

Эдисон покачал головой точно так же, как он делал это двадцать лет назад, когда Фрай впервые завел семейный автомобиль и выехал за ворота гаража. Он взглянул на часы.

– Не хочется пропускать главный бой. Тяжеловесов.

– А где мама?

– Она в последнюю минуту раздумала идти. Была не в настроении.

– А ты что здесь делаешь?

Эдисон посмотрел на него долгим холодным взглядом.

– Лючия – главный инвестор проекта «Парадизо», и здесь есть шанс обговорить нашу стратегию. Естественно, я сейчас предпочел бы не быть здесь, но мы условились об этой встрече месяц назад. У тебя что, есть в связи с этим какие-то проблемы?

– Ага. Ты сидишь на моем прежнем месте. Лучшее место в зале.

Эдисон развернулся и зашагал прочь, оставив за собой раскачивающуюся дверь.

В главном поединке нигерийский тяжеловес уступил в ближнем бою громадному детине из Сан-Диего. Нигериец покинул ринг в халате, разрисованном под тигра. Фрай был уверен, что в Нигерии никакие тигры не водятся. Он подождал, пока парень из Сан-Диего сделает круг почета, беззубо призывая в соперники Майка Тайсона. Да Майк Тайсон пошлет тебя в нокаут раньше, чем ты успеешь встать с табуретки, подумал Фрай. Он смотрел в бинокль, но схватка выглядела не так интересно, как Лючия, Берк, де Кор и Эдисон. Только после девятого раунда они встали и покинули зал по проходу между креслами. Отец шел сразу за Лючией, и Фрай подумал: он похож на собачонку.

– Ты успокоился после того, как прогулялся с отцом, – заметила Кристобель.

– Много ты понимаешь по части спокойствия.

– Очень романтично для первого свидания.

– Если тебе нужен роман, пойди купи на базаре.

– Ты умеешь быть грубияном, а я и не знала.

– Это наследственное. Пойдем, я хочу посмотреть, не появился ли Ролли Дин Мак в этом номере.

Они вошли в лифт и поднялись на восьмой этаж. Фрай провел ее за угол, потом – по длинному коридору. Постучался, подергал ручку и постучался опять.

– Сегодня тебе не повезло с этим Маком, – заметила Кристобель.

Они уже направились к лифту, как вдруг Фрай услышал смех Эдисона, раздавшийся на лестнице за их спиной. Фрай остановился и стал наблюдать из-за угла. Лючия Парсонс преодолела несколько последних ступенек, Эдисон шел за ней. Они подошли к номеру, который занимал «Элит Менеджмент». Лючия открыла дверь ключом. Потом взяла Эдисона под руку и провела в номер.

– Этого ты не ждал увидеть?

– Нет.

– Может быть, это совсем не то, на что ты подумал.

– За эти дни я и не такого нагляделся.

– Пойдем домой, Чак.

Они шли по пляжу близ старого голубого дома Кристобель. Луна висела над пальмами Хейслер-парка, черная вода была ровная и блестящая. На песке волны рассыпались фосфорно-лиловой пеной.

Кристобель взяла его за руку.

– Есть какой-нибудь еще способ найти этого типа Мака? – спросила она.

– Я думаю.

– Понимаю, что это не мое дело, но, может, тебе попробовать что-нибудь другое? Например, поступить в другую газету? Пусть этот Мак поступает как ему вздумается, а ты найди работу получше. Знаешь, это как перейти в высшую лигу.

– Я разослал резюме, но это без толку, если все издатели знают, что произошло. У меня был жалкий вид.

– А он работает только в этом месте? Я хотела спросить, нет ли у «Элит Менеджмент» какого-нибудь другого офиса?

– Есть, в Ньюпорте. Но он туда никогда не заходит. Девушка, которая там работает, обещала позвонить, когда он там появится.

Они шли к северу, в сторону Скалистого мыса. Фрай смотрел на плотный поток машин, следующих из города. Они взбирались на подъем по Приморскому шоссе.

– Если понадобится помощь, скажи, – попросила она. – Я наловчилась составлять резюме.

– Нет, но как они меня удивили!

– Твой отец и Лючия?

– Не столько Лючия, сколько… вообще все.

– Я заметила между вами дистанцию.

– Да еще какую! Кажется, за последние годы она стала гораздо больше. Говорить с ним – все равно что стараться докричаться до кого-нибудь через океан.

– Но ты со своей стороны сделал все, что мог?

– Думаю, мы могли быть ближе друг другу. Теснее общаться. Я давно уже отрезанный ломоть, утратил всякий контакт. Никогда не интересовался семейным бизнесом. Теперь все у отца и Беннета. Вероятно, папа воспринял это несколько более лично, чем я.

– Что ж, отцам, которые много трудятся, приятно, когда им помогают дети. Если бы у тебя было свое стоящее дело в жизни, то он, может быть, подумал бы, что… ты в нем не нуждаешься.

Они поднимались по зигзагообразной лестнице, ведущей в парк. Вдоль дороги тянулись розовые кусты на аккуратно подстриженной траве. Фрай вел ее к парковому павильону с видом на запад.

– Здесь была моя свадьба, – проговорил он.

– Здесь прелестно.

Он посмотрел вниз с утеса на скалы, на которых сверкали океанские брызги. Вода, шипя, подкатывалась к ним по песку и отступала.

– Скучаешь по ней?

– Да.

– Хочешь помириться?

– Думаю, это невозможно.

– Что-то кончается. Что-то начинается.

– Трещина чересчур велика. Иногда я спрашиваю себя, отчего мы так жестоки к тем, кого так любим?

– Потому что мы живем в слишком тесных клетках.

Они сели на берегу под кипарисом. Кристобель положила голову на плечо Фрая. Он даже подумал, что она задремала.

– Это произошло немногим больше года тому назад, – вдруг тихо сказала она. – Пошла на вечеринку, поругалась с одним мужчиной и хлопнула дверью. Была немного выпивши. А идти всего три квартала по Лонг-Бич. Что было потом – не помню, помню четверых парней, пистолет и машину.

Фрай слышал, как внизу бьют о берег волны.

– Они поволокли меня на пустырь. А потом я лежала там и смотрела на огромный нефтяной насос, работавший там. Такая гигантская качалка. От нее воняло соляркой. Меня знобило, было больно. Я собрала вещи, оделась и пошла. В сарае нашла рабочего. Здоровый такой, жирный детина, сидит, курит сигару. Он завернул меня в какие-то большие полотенца, уложил на койку. Приехала полиция и сделала то, что положено.

– Их поймали?

– Через два часа. Одного взяли, остальных упустили. Суд – это было что-то ужасное. Было гадко, словно я прокаженная. Я четыре раза в день принимала душ, но это не помогало. Мысли – их не вымоешь водою с мылом. Ни дня не проходит, ни часа, чтобы я не вспомнила, как лежала там и глядела на эту качалку. Я просыпаюсь, и первое о чем думаю – удастся ли прожить этот день, не переживая вновь ту ночь? Смешно, потому что когда ты задаешь себе такой вопрос, ты уже проиграла. Клянусь, Чак, клянусь, я видела тех троих. В той же машине – в старом «Шевроле» – ездят туда-сюда по Приморскому шоссе перед моими окнами. Я видела их три раза за последний месяц. Я уверена.

– Ты заявила в полицию?

– Они ответили, что нет закона, запрещающего ездить по Приморскому шоссе. Им кажется, что я помешалась. Самое смешное, что это похоже на правду.

– Я тебя не виню.

– Если я кажусь тебе странной, ты потерпи немного. А если не хочешь, то я тебя не виню. Но раз ты купил билет, то должен знать, какой тебя ждет аттракцион.

Они немного постояли на песке под ее окнами. Фрай прижал ее сильнее и почувствовал, как ее сердце бьется в его грудь. От ее волос пахло дождем. Она отыскала губами его губы, и на этот раз она была более уверенной и нетерпеливой. Она обняла ладонями его лицо, притянула к себе. Она выпила его дыхание. Фрай отдал ей все, что имел. А через секунду она уже поднималась по лестнице к своей двери. Фрай стоял и ждал, но она ни разу не оглянулась.

Войдя в дом, Фрай увидел Беннета, сидевшего на его диване. Доннел Кроули стоял в углу, рассматривая одну из досок Фрая.

– Охрана у тебя хреновая, братишка. Неудивительно, что отсюда увели мою пленку.

– Я же сказал: прости меня за эту…

– Забудь о пленке, Чак. Сейчас у нас есть проблемы посерьезнее. Засел у меня в голове черный капюшон, что был на том автоматчике. Я проверил все магазины ткани в городе и нашел одну тетку, которая восемь дней назад продала отрез черного полотна какому-то мужчине. Она видела этого человека раньше. Двадцать лет назад, близ Нья Транг. Он был из Дак-Конга – особого коммунистического отряда.

– Господи!

– Папа сказал Виггинсу, чтобы тот показал ей тело. В точку. Оказалось, это тот самый тип, что покупал ткань.

– Из Вьетнама – в Сан-Франциско – потом в Маленький Сайгон. Один из людей Тхака?

– Вот об этом я как раз и думаю. ФБР сейчас проводит всестороннюю проверку на этого человека, но это долго. А раньше времени они делиться с нами не спешат.

Кроули сел рядом с Беннетом. Фрай подошел к окну и выглянул на улицу. Машины, шурша колесами, мчались по каньонному шоссе – это туристы спешат вглубь материка, переняв подлинное мастерство обитателей Лагуны.

– Я говорил о Тхаке с Виггинсом. Полковник сейчас – узник в собственной квартире. Его боссы перестали ему доверять.

– У меня похожие сведения.

– И ты веришь?

– Нет. Но моим источникам надо несколько дней, чтобы докопаться до правды.

– Виггинс повторял то, что говорит Ханой.

– Никто в правительстве не станет слушать тебя, Чак. Даже если Лючия Парсонс находит Ханой достаточно дружественным, чтобы вести переговоры о военнопленных. Хоть город полон эмигрантов, впадающих в панику при одном упоминании его имени. Они хотят получить абсолютную уверенность, прежде чем открывать банку с червями.

– Ты правда думаешь, что за всем этим стоит полковник Тхак?

– У меня пока что нет никаких доказательств. Видимость создать тоже легко.

– Но зачем?

– Террор – это орудие. Я очень хорошо это выучил.

Фрай задумался над его словами.

– Она опять звонила, Бенни?

– Ни разу. Ничего не слышно. ФБР вчера получил спектрограмму голоса – по телефону говорила Ли, это несомненно.

– А второй голос?

– Мужчина, среднего возраста, английский – не родной для него язык. Вот и все, что они могли сообщить.

– Бенни, я прочел историю, которую рассказала Ли для Смита. О Ламе, о тебе, о вас. Три бутылки шампанского на ваших… пикниках. И три бутылки шампанского на ее столике в гримуборной.

Беннет слез с кушетки и одним махом подскочил к Фраю.

– Иди сюда, Чак. Присядь вровень со мной.

– Еще чего!

Беннет поднял на него злобный взгляд.

– Я хочу тебе кое-что сказать. Эти обрубки, на которых я сейчас стою – не худшее, что я привез из Вьетнама. Самое плохое – у меня в голове, и там я буду хранить это вечно. И ты не сможешь меня раскрутить на эту тему. Даже не пытайся. Война никого не касается, только меня. Ни тебя, ни папу, никого. У меня что-то с головой, Чак. Ты еще не начинай, прошу тебя.

– Они хотели напомнить тебе о Ламе, так ведь?

Фрай чувствовал, что Беннет уже справился со своим бешенством. Он шагнул назад и посмотрел вверх. И заговорил более примирительно:

– Именно этого они и пытаются добиться. Но они не знают, что я вспоминаю его все время, каждый день в моей жизни. Я не забываю предателей. Никогда.

Беннет прыгнул к Доннелу Кроули, который извлек откуда-то кольт сорок пятого калибра. Беннет поднес его к Фраю и протянул ему.

– Если за этим стоит Тхак, тебе может понадобиться друг. У меня есть Доннел и вокруг дома больше людей из ФБР, чем я могу переварить. А у тебя теперь есть это. Магазин полон, патронник пуст, поставлен на предохранитель. Знаешь, как пользоваться?

– Папа показывал мне как-то давным-давно.

– Что ж, кольт за последние пятьдесят лет не изменился. Стреляет прямо, медленно, поражает, как слон. Держи при себе, поглядывай назад и не гуляй по Маленькому Сайгону больше, чем это необходимо.

Фрай принял увесистый пистолет. От какой еще тяжести веет большей обреченностью? От раковой опухоли? От могильного камня?

– Видимо, мне надо тебя поблагодарить?

Беннет метнулся к двери, остановился, потом сделал медленный, долгий выдох. Он обернулся к Фраю со странным выражением боли и разочарования на лице.

– Виггинс наконец-то разделался с Эдди Во. Примерно час назад.

– Где они его отыскали?

– Он заявился к себе домой. Вытащил пистолет, тогда они выпустили в него шесть пуль. На пороге.

Фрай прислонился к своему разбитому музыкальному центру.

– Эдди Во. Он был просто сбившийся с пути мальчишка.

– А Виггинс ведет себя так, словно поймал Джека-потрошителя. Сейчас ФБР празднует победу – прикончили главного подозреваемого. Будь осторожен, Чак.

Кроули подождал, пока Беннет проковыляет мимо.

– Спокойной ночи, Чак. Если будет что не так, позвони. Я сразу же приеду.

Фрай взял фонарик и отправился в пещеру. Он покопался в коробках со старьем и наконец нашел пару маленьких акустических систем, которые забраковал несколько лет назад, но не решился выбросить.

В гостиной он прицепил их к приемнику и поставил «Потерянные матери» Ли.

Звук был посредственный, но музыка все равно доходила. Он прочел перевод «Песни туннелей»:

 
Глубоко в этой земле я пою для тебя.
Ты за много миль отсюда.
Я иду к врагу ради тебя.
Ты ждешь правду, которую я приношу.
Ранним утром я покидаю этот земной ад
И возвращаюсь к солнцу,
И поверяю тебе планы смерти,
Чтобы ты мог посадить цветы свободы
На земле, что держит меня в себе.
 

Фрай посмотрел на свежие следы грязи на полу и на своих ботинках. Из пещеры, догадался он. Из пещеры.

Вдруг, словно спала пелена с глаз, он со всей очевидностью понял, куда ее увезли.

И он понял, где скрывался Эдди.

И понял, куда исчез Дак.

Грязь в середине августа.

Он позвонил в справочную и узнал ее номер. Толковательница Снов ответила после девятого гудка. Она говорила сонным голосом. Фрай сказал, что ему только что приснился кошмар, и потребовал срочно его растолковать. Она ответила, что в такой поздний час берет по двойному тарифу. Они условились встретиться в полночь.

В вестминстерской полиции домашний номер Мина ему сообщить отказались. Отчаявшись уломать дежурного офицера, Фрай оставил свой телефон, повесил трубку и стал ждать ответного звонка.

Он раздался раньше, чем через минуту. Мин звонил из дома Эдди Во.

– Детектив, я догадываюсь, что вы предпочли бы не разговаривать со мной, а посадить за решетку, но я знаю, где они прячут Ли. И еще я знаю, куда отправился Эдди после того, как я помог ему бежать.

– Укажите точное место.

– Не могу. Немного поискать. Но я готов взять вас с собой. Согласны?

– Да, я согласен.

– Ждите меня через двадцать минут в заведении Толковательницы Снов.

Он дал отбой, накрутил первые цифры номера Беннета, но продолжать не стал. Что, если я ошибаюсь? А если прав, но это ни к чему не приведет? Ладно, брат, не буду грузить твою башку. Поступлю с тобой так же, как ты со мной.

Он запер входную дверь и направился к «Циклону», похлопывая себя фонариком по бедру.