Текст книги "Похититель невест"
Автор книги: Сьюзен Спенсер Поль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Глава двадцать пятая
Открыв глаза, Джастин сразу же понял: пока он спал, что-то случилось. В дверь его спальни кто-то тихо скребся, и этот слабый, едва различимый звук сопровождался долгими, душераздирающими стонами. Несколько секунд Джастин лежал в постели неподвижно, тупо уставившись на гобелен над головой и пытаясь сообразить, где он. Его онемевшее тело покалывали мурашки, он сильно озяб. Судя по свету, проникавшему в открытое окно спальни, на дворе было утро – значит, он проспал как убитый весь вчерашний вечер и всю ночь.
– Милорд… – услышал он вдруг. Кто-то звал его таким тоскливым и слабым голосом, что этот шепот можно было счесть за дуновение ветра.
– Оделин! – пробормотал Джастин, сел на постели и неуклюжими, замедленными со сна шагами направился к двери и распахнул ее.
Оделин шагнула за порог и рухнула на пол. Весь лиф ее платья был залит показавшейся Джастину ослепительно-красной кровью, и пятно стремительно увеличивалось. Сквозь пальцы, прижатые к груди, непрерывно капали тяжелые рубиновые капли. В коридоре, из распахнутой в комнату Эвелины двери и до порога спальни Джастина тянулся широкий кровавый след.
– Оделин! – Джастин опустился на колени рядом с девушкой, бережно поддерживая ее.
– Ах, сэр Джастин! – с трудом прошептала она, тяжело дыша и морщась от страданий. Он подхватил ее на руки. – Я упустила ее. Понимаете, я отнесла ей поднос с завтраком, а у нее был спрятан нож. Теперь она сбежала… Это моя вина. Простите меня… – Она всхлипнула от страха и горя. Тело ее сотрясала мелкая дрожь. – Простите меня, если сможете, милорд.
– Не думай о ней, малышка, – пробормотал Джастин, осторожно опуская ее на кровать. – Лежи и постарайся успокоиться. Сейчас я позову на помощь.
От его призывных криков всполошился весь дом, и все, кто проснулся, сбежались к его комнате. Первым примчался сэр Кристиан, вслед за ним Хьюго.
– Господи, спаси нас и помилуй! – воскликнул Кристиан, в ужасе приближаясь к кровати. – Оделин!
Лицо девушки было залито слезами, и она с отчаянием устремила взгляд на своего бывшего хозяина.
– Я умру, да, сэр Кристиан?
– Господи, нет! – Кристиан упал на колени рядом с кроватью и взял перепачканную кровью руку девушки в свою.
– Нет, верь мне, нет, Оделин! Девочка моя…
– Позволь мне взглянуть на нее, – мягко проговорил Хьюго, отстраняя Кристиана и пытаясь поднять его на ноги. – Немедленно пришли ко мне Гайзу и Мег! – обратился он к Джастину, стоявшему на пороге. – Я сделаю все, что смогу, – пообещал он и сурово добавил: – Ты должен разыскать леди Эвелину и вернуть ее, чтобы она ответила за свое гнусное преступление.
Кристиан ласково поцеловал Оделин в лоб, а затем, поднявшись, последовал за Джастином, который громко звал Гайзу и Мег. На верхней площадке лестницы он догнал Джастина и схватил друга за руку, заставив круто повернуться.
– Ты впустил эту волчицу в свой дом, и теперь видишь, что она натворила! – сдавленным голосом произнес он. Лицо его было искажено гневом. – Право покарать леди Эвелину должно принадлежать мне. Я требую!
Джастин кивнул.
– Так тому и быть. Нам надо поскорее разыскать ее.
Кейн, тяжело дыша, вбежал со двора и, столкнулся с ними возле лестницы.
– Часовой в конюшне найден заколотым своим же собственным кинжалом, – заикаясь от спешки, выговорил юноша. – Она убила его, а затем попыталась передавить своей лошадью часовых у ворот, но они увернулись и дали ей проехать.
– Эта шлюха сошла с ума, – пробормотал Кристиан, быстрыми шагами пересекая залу и направляясь во двор замка. – Как давно она сбежала, Кейн?
– Минут десять самое большее. Она поскакала на север. А как Оделин? – робко спросил Кейн. – Она выживет?
Джастин положил руку на плечо своего воспитанника. Они вошли в конюшню, и перед тем, как вскочить в седло верного Синна, Джастин сказал:
– Мне остается лишь молиться за нее, Кейн. Это все, что мы можем для нее сделать.
– Не забывай, что мы обязаны отомстить за нее, – грозно крикнул Кристиан. – И Господом Богом клянусь, что покараю убийцу или же погибну сам.
Сенету еще никогда не доводилось видеть такое, да он и представить себе не мог, что когда-нибудь увидит нечто подобное. Они скакали вот уже несколько часов, не щадя ни себя, ни лошадей, скакали день и ночь, останавливаясь лишь затем, чтобы дать лошадям передохнуть, и снова пускались в путь. Поскорее добраться до Тальвара было их единственной задачей. Едва лишь первые лучи солнца окрасили небо золотистыми лучами, юноши начали испытывать, кроме голода и смертельной усталости, радость. Она охватила их при мысли, что до замка осталось всего несколько миль, что скоро они смогут спешиться и рассказать обо всем, что им удалось узнать, утолить голод и жажду, и хоть несколько часов поспать на мягкой, удобной постели. Эрик дважды за последний час улыбнулся – неслыханное дело! – а Джон принялся без умолку весело болтать, выдавая этим свое волнение. Еще полчаса – и они будут дома.
Однако покой дивного раннего утра был нарушен внезапным появлением леди Эвелины – верхом на взмыленной лошади она мчалась навстречу ребятам, словно обезумевший, изгоняемый из ада демон.
– Всемогущий Боже! – воскликнул изумленный Эрик, резко направляя своего коня в сторону. Ему лишь чудом удалось увернуться – иначе покрытая кровавой пеной лошадь леди Эвелины неминуемо столкнулась бы с ним. Конь Эрика негодующе заржал, шарахнувшись прямо в колючий кустарник у самого края дороги.
Сенету и Джону, ехавшим следом, также пришлось пропустить леди Эвелину, но не успели они опомниться, как из-за поворота показались еще три всадника, они во весь опор мчались следом за леди Эвелиной.
– Да что же это такое?! – возмущенно пробормотал Джон, вонзая шпоры в бока своего несчастного коня и прижимаясь к деревьям, чтобы уступить всадникам дорогу. – Они там что, все с ума посходили?
– Сэр Джастин! – крикнул Сенет, перекрывая шум скачки. – Кейн!
– Сэр Кристиан! – присоединился Эрик, когда друг их наставника молнией пролетел мимо, пригнувшись к шее своего коня и даже не повернув головы в сторону парней.
Только Кейн на мгновение придержал поводья и что-то неразборчиво прокричал – Сенету послышалось, что он назвал имя Оделин.
– И что теперь? – поинтересовался Эрик, когда молодые люди вновь направили своих коней на дорогу.
Сенет взмахнул рукой в направлении четырех исчезнувших всадников.
– Поехали следом.
Согласно кивнув друг другу, они развернули коней и двинулись туда, откуда только что приехали, нещадно пришпоривая лошадей и торопясь принять участие в погоне.
Вскоре молодые люди добрались до кромки густого леса, где всадники спешились – очевидно, леди Эвелине не удалось ускакать далеко, и она, сообразив, что преследователи вот-вот нагонят ее, бросила лошадь и попыталась скрыться среди деревьев. Сенет и его друзья тоже спешились и двинулись на голоса, доносившиеся с края обрыва. Под обрывом, глубоко внизу, простиралась долина. Наконец они добрались до опушки леса, где деревья уступали место каменистому склону холма. Леди Эвелина стояла на краю обрыва лицом к сэру Кристиану, сжимая в руке окровавленный нож. Грудь ее судорожно вздымалась и опадала, а распустившиеся длинные волосы и плащ развевались на ветру, порывами налетавшем снизу, из широкой долины.
– Взгляни, наконец, правде в глаза, женщина, – увещевал ее сэр Кристиан, с трудом переводя дыхание. – Тебе не спуститься вниз, а иного пути сбежать нет. Брось нож и сдавайся, я обещаю передать тебя регентам короля и дать шанс умереть достойной смертью.
– Достойной? – переспросила она, презрительно расхохотавшись. – Да мое имя будут проклинать по всей Англии, если станет известно все, что я совершила. Уж лучше мне погибнуть сейчас и сохранить свой титул, чем стать предметом всеобщего поношения.
Она потеряла рассудок, решил Сенет. Она рехнулась, думал он, видя, каким сумасшедшим огнем горят ее глаза, какое неестественное напряжение выдает ее поза.
– По крайней мере, постарайся искупить хотя бы часть твоих преступлений, – убеждал ее сэр Кристиан, – тогда ты сможешь предстать перед Господом, имея меньше черных деяний на совести. Скажи нам, где леди Изабель и что с ней сталось.
Улыбаясь, леди Эвелина помотала головой.
– О нет, милорд, ни за что. Этого вы от меня не дождетесь. Изабель никогда не найдут, и она будет вечно нести свой заслуженный крест. К тому времени, когда моему отцу и его людям наскучит забавляться с ней, от моей кузины уже ничего не останется! Ну, милорд, а что вы скажете на это, благородный сэр Джастин, наш образец рыцарской добродетели? – с издевкой поинтересовалась она. – Неужели вы пожелаете вернуть себе свою бесценную женушку после того, как она послужит подстилкой сотне воинов моего отца?
– Эвелина… – заговорил Джастин, но, шагнув, было к ней, замер, потому что она, отступив, еще ближе подвинулась к самому краю обрыва.
– Глупец! – воскликнула она, балансируя на краю пропасти. – Твоей женой могла бы стать я! Я – прекраснейшая из женщин во всей Англии! Все, кто знал меня, кто восхищался моей красотой, называли меня бесценным сокровищем! Каждый, кто увидел бы меня рядом с тобой, позавидовал бы твоему счастью, удаче самого удачливого среди мужчин! О да, я могла подарить тебе такое счастье, но ты предпочел, отвергнув меня, взять в жены эту безобразную крысу, Изабель Гайяр! – Она с ненавистью произнесла имя двоюродной сестры. – Я рада, что она навсегда потеряна для тебя, ведь по ее вине, и я все потеряла!
– Мне все равно, – отвечал ей Джастин, – будет ли это сто человек, или тысяча, или их наберется целая тьма, – мне все равно, даже если ваш отец сделает Изабель жертвой своих низменных поступков. Я – единственный мужчина, которому навсегда принадлежит сердце Изабель, и для меня она никогда не будет потеряна. Скажите мне, где находится Изабель, Эвелина.
– Нет. Я унесу эту тайну с собой! И смерть станет мне милее.
– Не надо ее ни о чем расспрашивать, – заговорил Сенет, и сам удивился, до чего решительно, совсем по-мужски прозвучал его голос. Он и не заметил, как повзрослел. – Нам известно, куда сэр Майлз увез мою сестру. Джон без труда сможет довести нас до места.
Улыбка медленно сползла с лица Эвелины, и дрожь ненависти охватила ее хрупкое тело. Неожиданно она стала похожа на маленькую девочку, которую обидели и которая вот-вот расплачется.
– Это несправедливо, – пробормотала она, опуская руку, в которой держала нож. – Это я должна была стать женой Болдвина, но вы всё подстроили против меня. И я рада, что мне удалось хоть немного отомстить. И ребенок, и Оделин… – Разжав окровавленные пальцы, она бросила нож на землю перед собой и потупилась, печально покачивая головой. – Мне жаль лишь, что я не прикончила Изабель, ведь у меня была отличная возможность сделать это. Она не заслуживает жизни, а уж тем более – счастья, когда для меня все навеки потеряно. Это так несправедливо… – тихо повторила она и, закрыв лицо руками, сделала шаг в пустоту.
Сенет уставился на то место, где всего мгновение назад стояла Эвелина. Он испытывал дурноту от только что разыгравшейся на его глазах сцены, не в силах шевельнуться от ужасной догадки, молнией пронзившей его душу.
– Оделин… – проговорил он, не отводя глаз от окровавленного ножа. – Что она сказала?
Все, казалось, окаменели, но сэр Джастин первым нашел в себе силы и повернулся к Сенету со словами:
– Она была жива, когда мы выехали из Тальвара вслед за леди Эвелиной, но я не знаю, долго ли…
Сенет рванулся и опрометью помчался к дороге, где отряд оставил коней. Сэр Джастин кинулся следом, крича что-то на бегу, но Сенет летел стрелой, думая сейчас лишь об Оделин. Она жива, жива, твердил он себе, не обращая внимания на боль, раздиравшую его грудь. Ему отчаянно не хватало воздуха, он задыхался, но продолжал бежать, словно за ним гнался сам сатана. Оделин жива! Она не умрет. Этого просто не может случиться.
Вынырнув из-за деревьев, Сенет прыгнул к своему коню, но чья-то сильная рука удержала его.
– Забирай Синна! – закричал сэр Джастин, подталкивая юношу к своему громадному черному жеребцу и помогая вскочить в седло. – Пошел!
Послушный боевой конь сразу же отозвался на приказ хозяина, и сэр Джастин подкрепил, его, хлопнув коня по крупу. Сенет успел схватить поводья, и верный Синн, словно вихрь, помчался к Тальвару размашистым галопом.
Глава двадцать шестая
Поручив Кристиану и остальным забрать тело Эвелины, Джастин тоже поскакал в Тальвар, и потому Сенет опередил его всего на несколько минут. Поднявшись по лестнице нового дома, он увидел на пороге своей спальни Хьюго. Священник стоял, горестно вглядываясь в полумрак. Занавеси в спальне были задернуты.
– Хьюго!
Старший брат поднял голову, и Джастина поразило, что брат его, похоже, постарел на несколько лет. Вид у него был утомленный и неизъяснимо печальный. Он медленно покачал головой, отвечая на безмолвный вопрос, и Джастин с трудом перевел дыхание.
– Господи, спаси нас и помилуй, – пробормотал он.
– Душа ее еще не отлетела к Создателю, – тихо сказал Хьюго, когда Джастин подошел ближе. – Я только что прочитал отходную. Да упокоится девочка с миром.
Джастин заглянул в комнату. Сенет стоял на коленях возле Оделин, склонив голову и сжимая обеими ладонями ее руку. Слезы градом катились по его лицу, и Джастин понял, какая боль терзает сейчас сердце юноши. Оделин же, как и сказал Хьюго, была спокойна и едва ли не весела. Она смотрела на Сенета с нежной улыбкой, и глаза ее светились любовью. Кровотечение остановилось, девушку переодели в новую, чистую одежду и укрыли теплыми одеялами. Вьющиеся волосы обрамляли лоб, и можно было подумать, что она просто прилегла отдохнуть, если бы лицо ее не покрывала пепельная бледность, а губы не посинели.
– Не оплакивай меня, Сенет, – заговорила она тихим, еле слышным голосом. – Я не хочу, чтобы ты горевал.
Сенет плакал безутешно, как ребенок, все крепче и крепче сжимая ее руку в своей. В ответ он лишь молча поднес ее холодные пальцы к губам, словно надеясь удержать покидающую девушку жизнь и помешать неумолимому приближению смерти.
– Кто еще полюбит меня? – всхлипывая, произнес он. – Кто будет смотреть на меня так, как смотрела ты? Ты так нужна мне, Оделин. Не оставляй меня одного.
Веки ее трепетали и глаза готовы были закрыться, словно она не могла противиться усталости, но девушка улыбнулась и ответила:
– Нет, ты не будешь всегда одинок. Ты слишком настрадался. Господь будет милостив к тебе. Ты еще встретишь прекрасную леди, которая полюбит тебя крепче и нежнее, чем люблю тебя я. И ты будешь дорожить ее любовью, как своей собственной жизнью. И даже еще больше.
– Нет, – он упрямо покачал головой. – Никогда.
– Ты не должен гнать любовь из своего сердца, когда она найдет тебя, Сенет. Ты должен сам любить и позволить любить себя, как бы трудно тебе это ни казалось. Обещай мне, что все так и будет.
– Не могу.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив. Это все, чего я прошу у Господа. Обещай мне, Сенет, и я умру с миром.
Сенет судорожно перевел дыхание, пытаясь успокоиться, и, вытирая рукавом слезы, по-прежнему не выпускал руки девушки из своей. Наконец он кивнул и сказал:
– Обещаю тебе, Оделин.
– Спасибо… – Она вздохнула. – Ты подарил мне счастье, Сенет. Я полюбила тебя в первую же минуту, как увидела, и так же полюбит тебя твоя будущая суженая. Это будет любовь с первого взгляда.
– Оделин… – прошептал он.
– Я так устала, – шепнула она. – Ты останешься со мной, пока я посплю?
– Да. – Он быстро моргал, прогоняя набегающие на глаза слезы. – Я посижу рядом с тобой. Разве ты не чувствуешь, что я держу тебя за руку? Поспи, и знай, что я люблю тебя. И всегда буду любить.
Она снова улыбнулась ему, и глаза ее закрылись. Сенет, склонив голову, умолк. Хьюго положил руку на плечо брата и тихо произнес:
– Пусть они побудут одни. Только Сенет должен оставаться с ней, когда душа ее покинет грешную землю.
Джастин молча кивнул и позволил брату увести себя.
Оделин похоронили два дня спустя на том же холме, где находилась могилка нерожденного ребенка Изабель и Джастина. Хьюго прочитал необходимые молитвы, соблюдая торжественный обряд, и Сенет первым бросил горсть земли в разверстую могилу. Когда все было кончено, Джастин попытался хоть как-то утешить юношу и бережно положил руку на его плечо, однако Сенет тут же сбросил его руку и резко повернулся к наставнику.
– Я хочу лишь одного – поскорее разыскать Изабель, – в бешенстве проговорил он и зашагал прочь. С тех пор как Сенет вышел из комнаты, где умерла Оделин, он твердил только об одном. Парня было не узнать: он снова стал молчаливым, как в те дни, когда впервые появился в Тальваре, но окружающие заметили в нем нечто новое. Он словно неожиданно обогнал своих друзей и оставил их далеко позади, в один день, превратившись из мальчика в мужчину. Тем не менее, дружба его с остальными воспитанниками Джастина окрепла, и верные товарищи всячески старались поддержать Сенета и оградить от каких-либо ненужных проявлений сочувствия. И теперь на некотором отдалении они следовали за Сенетом, который быстро спускался с холма. Они шли таким же широким шагом и так же молча, как и он. Джастин смотрел, как они шли, плечом к плечу, явно гордясь своей сплоченностью и дружбой и в то же время искренне разделяя горе товарища, которого постигла непоправимая утрата.
– Дай им время, – заговорил Кристиан, подходя к другу. – Несмотря на все, что им самим пришлось вынести и пережить, это непомерно тяжелый удар – узнать, каким коварным может оказаться человек, а тем более женщина.
Джастин покачал головой.
– Все дело в том, что это я разочаровал их, – ответил он. – Не знаю, смогут ли они когда-нибудь простить меня… – Он в упор посмотрел на Кристиана. – И простишь ли меня ты.
Кристиан нахмурился.
– Мы с тобой дружим уже много лет, Джастин Болдвин. Нам не следует заводить разговор о прощении. Ведь ты не знал и не мог знать, насколько коварна леди Эвелина, и не мог себе представить, что она совсем обезумела. Я вовсе не виню тебя в смерти Оделин.
– Это правда? – переспросил Джастин. – Но ведь и у тебя, и у Сенета есть все основания обвинять меня. Мне следовало взглянуть правде в глаза и прислушаться к общему мнению о леди Эвелине. Ведь она травила Изабель, она убила моего ребенка, чуть не убила Изабель, а я все это время защищал ее. – Изо всех сил, ударив себя кулаком в грудь, он повторил: – Господи, прости мне этот тяжкий грех – я защищал ее!
– Ты же ничего не знал, – твердо возразил ему сэр Кристиан.
– Я был глупцом. Она же сама во всем призналась, прежде чем бросилась с обрыва.
– Послушай, что я тебе скажу, – ворчливо продолжал Кристиан. – Ты предложил этой волчице свой кров, радушие и доброту, потому что ты человек добрый и хороший. Ты дал леди Эвелине лишь то, чем одаряешь всех, кого знаешь, – и свою жену, и воспитанников, и даже меня. И да будет так всегда! Дари ближним своим доверие, милосердие и доброту, и будем молить Господа, чтобы и другие относились к нам так, как ты относишься к ним.
– Все это звучит весьма красиво и благородно, – упрямо возразил ему Джастин, – однако я, ей-Богу, сомневаюсь, что Изабель или мои ребята смогут когда-нибудь простить меня и вновь начать доверять мне.
– Если ты действительно веришь в то, что говоришь, то ты наносишь им глубокое оскорбление, которого они вовсе не заслуживают. Да, мы с тобой знаем, что некоторое время их будут мучить гнев и боль, но никто из них не слеп сердцем до такой степени, чтобы обвинить тебя в том, что натворили леди Эвелина и ее отец. Так не трави им душу и не впадай в самоуничижение, тем самым, заставляя их через силу доказывать тебе свою преданность. Думай сейчас только о том, как разыскать жену. Если дочь сэра Майлза хоть немного похожа на своего отца, жизнь леди Изабель сейчас поистине ужасна.
– Ни о чем другом я и думать не могу, – признался другу Джастин.
– Милорд!
Они обернулись к одному из стражников, окликнувшему их.
– С востока приближается войско! – сообщил им солдат, взбегая на холм. – Отсюда все отлично видно.
Джастин и Кристиан вернулись на холм, миновали маленькое кладбище и присоединились к Хьюго, который стоял, глядя сверху вниз на дорогу, что вела в Тальвар.
– Это Хью, – спокойно сказал священник. – Мой близнец, не теряя времени, поспешил прибыть к тебе на помощь, Джастин. Посмотри, какое войско он привел с собой!
– Пожалуй, не позавидуешь тому, с кем схватился мой братец, – заметил Джастин. – Он, похоже, решил похвастать перед нами своим могуществом! – Сердце Джастина сжалось от неожиданной мысли. Если Хью когда-нибудь и мечтал доказать младшему брату, как сильно его любит, именно сейчас ему представилась великолепная возможность сделать это. – Благодарение Господу, что он прибыл так быстро. Мы выступим завтра с первыми же лучами солнца и отправим к Александру гонца с письмом, в котором сообщим, что продвигаемся на север, и укажем место встречи. Сэр Майлз едва ли ждет подобного нашествия, и это прекрасно. Он навлек на мой дом и семью столько несчастий, что теперь я чувствую себя вправе отомстить ему, и Господом Богом клянусь, что это исполню!
