Текст книги "Похититель невест"

Автор книги: Сьюзен Спенсер Поль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава девятнадцатая

Джастин с трудом пришел в себя. Голова слегка кружилась – казалось, ее набили древесной трухой.

– Господи, спаси и помилуй! – простонал он, пытаясь сбросить с себя придавившую его тело тяжесть.

Почувствовав немилосердные пинки, эта тяжесть вдруг неожиданно откатилась в сторону и что-то пробормотала.

– Уже утро? – сонно спросила Эвелина, зевая. – Неужели мы пробыли тут всю ночь?

Свет больно резал Джастину глаза, он прищурился и понял, что на дворе и в самом деле уже утро. С некоторым усилием он приподнялся, сел и, недоуменно моргая, огляделся. В кузнице царил адский холод. Огонь, пылавший обычно в горне и с избытком обогревавший маленькое строение, когда Джастин работал у наковальни, давно погас, и под слоем золы мерцали лишь тлеющие угли.

– Как мы тут оказались? – Он провел рукой по волосам, стряхивая с них солому. – Изабель… – внезапно сообразил он и, шатаясь, встал. – Она, наверное, недоумевает, где я и что со мной. – С трудом, удерживая равновесие, Джастин медленно повернулся к Эвелине. – Разве вы пришли не затем, чтобы отвести меня к Изабель? Почему вы меня не разбудили? С Изабель ничего не случилось?

Эвелина также провела рукой по рассыпавшимся волосам, выбирая из них соломинки, а затем заботливо отряхнула платье.

– Когда я видела ее в последний раз, с ней все было в порядке, – ответила она Джастину. – Она мирно спала. Но у вас, когда я пришла сюда, сильно болела голова. Разве вы не помните?

Зажмурившись, Джастин потер рукой лицо и попытался вспомнить. В голове его словно клубился туман.

– Да-да, помню… Вы принесли мне вина и потом растирали мне виски… Должно быть, я уснул. Но почему же вы до сих пор тут, кузина Эвелина?

– Я никак не могла вас разбудить, – чистосердечно ответила она, глядя ему в лицо широко открытыми невинными глазами. – И боялась, что вы до смерти замерзнете, если останетесь совсем один.

– Значит, вы спали тут, чтобы согреть меня? – переспросил он, глубоко тронутый столь бескорыстным поступком. – Я очень благодарен вам, кузина, но, право же, вам следовало прислать сюда кого-нибудь из моих ребят. Честное слово, вы не должны терпеть подобное неудобство по моей вине.

Эвелина слегка пожала плечами и улыбнулась.

– Мы с вами так пригрелись, что отлично выспались. А это уже неплохо… – Она протянула ему руку, позволяя поднять ее на ноги. – Но нам пора возвращаться в замок, а то Изабель станет беспокоиться, да и другие, пожалуй, тоже.

– Да… – Джастин сразу выпустил руку Эвелины и направился к двери, с силой распахнув ее. Он все еще чувствовал себя будто после пьянки, но должен был убедиться, что с Изабель все в порядке. Наверное, она решит, что Джастин совсем спятил, если уснул в кузнице, но он объяснит, как сильно болела у него голова и как глубоко он раскаивается во всем, что наговорил ей вчера.

В первых покоях замка никого не было, и эта неподвижная тишина наполнила душу Джастина леденящим ужасом. Остатки сна покинули его, и он принялся напряженно соображать. В этот час Гайзе, Мег и Оделин надлежит быть тут, в большой зале, и готовить столы к утренней трапезе – ведь ребятам уже пора завтракать. Может быть только одно объяснение, почему замок словно вымер.

– Милорд! – позади послышался недоумевающий голос Эвелины, но Джастин уже бежал вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки, торопясь поскорее добраться до комнаты Изабель.

Должно быть, его услышали, дверь отворилась, и в коридор вышел Эрик.

– Эрик… – задыхаясь, проговорил Джастин и схватил парня за плечо. Выражение его лица поразило Джастина – ему еще ни разу не доводилось видеть Эрика в слезах, даже в тот день, когда избитого до полусмерти и посиневшего от холода мальчика подкинули к воротам Брайарстоуна. – Эрик, что случилось?

Эрик смотрел на своего наставника горящими от ненависти глазами. Вырвавшись, он шарахнулся от Джастина в сторону и направился к лестнице, утирая заплаканное лицо тыльной стороной ладони.

Чувствуя, что сердце его вот-вот выскочит из груди, Джастин распахнул дверь в спальню Изабель и вбежал внутрь. Окно было еще занавешено, и в комнате царил полумрак. Он сразу же увидел стоящих у одной стены Кейна с другими ребятами, лица их были непроницаемыми, словно высеченными из камня. Сенет обнимал горько плакавшую Оделин, однако кинул поверх ее головы на Джастина непримиримый, исполненный ярости твердый взгляд. Так смотрят только смертельные враги.

Гайза и Мег стояли, склонившись над кроватью Изабель, но, завидев милорда, Гайза выпрямилась и подошла к нему, откидывая с лица длинные пряди волос. Джастину показалось, что она постарела на несколько лет. Лицо ее было искажено горем.

– Она уже вне опасности, милорд, – тихо сказала Гайза, и этот шепот в напряженной тишине был подобен пронзительному крику. – Кровотечение прекратилось. Смерть отступила, миледи не умрет.

– Смерть? – сдавленным голосом повторил Джастин. – Что ты такое говоришь? – Он рванулся мимо нее к кровати. – Изабель! – Мег отошла в сторону, когда Джастин опустился на колени у изголовья, в ужасе глядя на свою жену. Она лежала неподвижно, закрыв глаза, и бледное лицо ее казалось присыпанным пеплом. – О, Господи, скажи мне что-нибудь, Изабель!

Губы ее слегка шевельнулись, она чуть слышно вздохнула и затем прошептала тихим, будто дуновение ветерка, голосом:

– Джастин…

Он взял обеими руками ее ледяные пальцы в свои, лихорадочно целуя их.

– Да, любимая, я здесь.

– Я думала… ты уже не придешь…

– Я здесь, – повторил он, неожиданно почувствовав подступающие к глазам слезы. – Господь да простит меня, Изабель. Я уснул в кузнице. У меня разболелась голова, и я… В общем, все это неважно. Умоляю, прости меня. Прости.

Она не открывала глаз. Только губы ее снова шевельнулись, словно она видела какой-то сон и говорила во сне.

– Я звала тебя, – прошептала она. – Ты был мне нужен…

– Я уснул, – покаянно повторил он. – О, Господи, Создатель Всемогущий. Наш ребенок умер, ты сама чуть не погибла – а я все это время спал!

Он прижался лицом к кровати, по-прежнему удерживая ее руку в своей, и зарыдал. Изабель медленно открыла глаза и, с трудом высвободив руку, положила ее на голову мужа, легонько поглаживая, словно пыталась успокоить его. Пальцы ее нащупали соломинку, и Изабель дрожащей рукой поднесла ее к глазам, удивленно рассматривая стебелек. В этот момент в дверях комнаты появилась Эвелина, и вдруг, чувствуя, что от смертельной усталости глаза ее вот-вот закроются сами собой, Изабель увидала, как ее двоюродная сестра с улыбкой подняла руку, вытаскивая точно такую же соломинку из своих белокурых волос.

Эвелина вертела золотистый стебелек в точеных пальцах достаточно долго, чтобы его успели заметить все находившиеся в комнате, а затем, небрежно бросив на пол, повернулась и вышла. Джастин продолжал горько всхлипывать, уткнувшись лицом в изголовье кровати, словно оплакивал величайшую утрату. Рука Изабель снова легла на его голову и погладила, прежде чем веки ее смежились, и она заснула.

– Да нет же, говорю тебе, ты не уйдешь! – прорычал Сенет, хватая Эрика за воротник туники и прижимая к стене. – Ты не можешь вот так взять и уйти!

– Сейчас же отпусти меня, – предостерегающе сказал Эрик. – Ты мне не хозяин.

– Ты не можешь уйти, – твердил Сенет. – Мне нет дела, что ты о ком думаешь, но…

– Думаю? Да я же видел их! – Эрик, тяжело дыша, отшвырнул от себя Сенета. – Они вели себя как кобель с сукой! – Он презрительно фыркнул. – Милый муженек леди Изабель и эта стерва, которую миледи называет «кузина». Сам ты волен делать, что сочтешь нужным, но я не желаю оставаться и смотреть, как эта парочка прикончит нашу миледи!

– Неважно, что именно ты видел, – заявил Сенет, становясь между Эриком и тюфяком, на котором тот раскладывал свои пожитки. – Может быть, тебе все это лишь показалось. Сэр Джастин не заслуживает, чтобы ты судил о нем так сурово.

Эрик уставился на друга.

– Ты что, думаешь, я слепой? Говорю тебе, я видел их вместе. И не только видел, но и слышал! Неужели ты совсем не любишь свою сестру? Да тебе следует немедленно мчаться наверх, – Эрик кивнул на видневшуюся из окна крышу новой части замка, – и выбивать из ее мужа всю эту дурь, до тех пор пока ему небо не покажется с овчинку, а не пытаться убеждать меня, будто он тут ни при чем.

– Если бы я не любил свою сестру, я дал бы тебе спокойно покинуть Тальвар, но ты нужен ей, Эрик. Мы все ей нужны. – Сенет медленно обвел взглядом остальных ребят, а затем снова посмотрел на Эрика. – Еще вчера я мог поклясться, что, если Изабель окажется в беде, уж ты-то ни за что не бросишь ее!

– Сенет прав, – спокойно проговорил Кейн из дальнего угла комнаты. – Что бы ни сделал сэр Джастин, как бы он себя ни повел, мы все должны помочь леди Изабель.

– Если я останусь, – воскликнул Эрик, – я убью его! Мерзавец! Все эти годы он поучал нас, внушая, что правильно, а что неправильно, а сам ничем не отличается от последнего подонка на улицах Лондона!

Сенет сжал кулаки.

– И ты смеешь так отзываться о нем после всего, что он для тебя сделал? Для всех нас! Я-то здесь совсем недавно, но вы все, – он широким жестом обвел остальных воспитанников, – ведь вы прожили с сэром Джастином по нескольку лет, вы были его учениками, вы ели с ним за одним столом. Вы жили под одной с ним крышей! Разве не он вытащил всех нас из нищеты и грязи? Разве в обмен он просил у нас хоть что-нибудь, кроме доверия и послушания? – Он повернулся лицом к друзьям. – До сегодняшнего дня разве хоть кто-нибудь из нас мог упрекнуть его в чем-либо? – Все молчали, и Сенет покачал головой. – Стоило ему сделать всего лишь один неверный шаг, и вы готовы отвернуться от человека, который помог всем нам выбраться из ада. Ну, так уходи! – закричал он на Эрика, чувствуя, как его душу захлестывает гнев. – Уноси с собой все знания, которыми он одарил тебя, и убирайся! Тебе будет теперь намного легче жить, чем прежде! Сэр Джастин расчистил перед тобой дорогу. Не сомневаюсь, ты станешь отличным воином – как он и надеялся. Действительно, зачем тебе оставаться и платить ему предательством и черной неблагодарностью за все его благодеяния!

Эрик уставился на Сенета, с трудом переводя дыхание от волнения.

– Я знаю, чем я обязан сэру Джастину, но я не желаю оставаться и смотреть, как он будет обижать леди Изабель. И я не останусь в Тальваре, если леди Эвелина станет тут хозяйкой. Я не желаю подчиняться этой сучке. Этому не бывать. Никогда.

– Она не станет тут хозяйкой, – заверил его Сенет. – Сэр Джастин любит мою сестру – я тебе жизнью клянусь в этом.

– Да неужели? – презрительно переспросил Эрик. – Любит! Так крепко любит, что весь последний месяц знай себе ходит за леди Эвелиной, словно преданный пес!

– Это леди Эвелина весь месяц не дает ему проходу, – вмешался Джон и встал рядом с Сенетом, гневно уперев кулаки в бока. – Сенет прав: сэр Джастин не заслуживает, чтобы мы судили его так строго. Он был добр к нам, и к леди Изабель – тоже. Он обращался с ней куда лучше, чем иные мужья со своими женами. Мне кажется, этой леди Эвелине нельзя доверять. Я-то знал ее и ее папашу еще в Лондоне, и, скажу я вам, большей стервы и представить себе невозможно. Она совсем не такая, какую строит из себя, тут, у нас в Тальваре.

– Я тоже так думаю, – согласился с ним Кейн. – Я ей не доверяю и никогда не доверял. Если милорд сэр Джастин и согрешил, так только потому, что она его на это толкнула. Ведь он своим поведением доказал нам и всему свету, что крепко любит леди Изабель. Неужели кто-нибудь из нас сможет сказать, что это не так?

Эрик упрямо сжал губы.

Сенет мрачно посмотрел на младшего друга.

– Если бы ты сегодня утром не выбежал из комнаты, ты бы увидел, как сэр Джастин раскаивался, что его не было с миледи. Ты увидел бы его слезы, когда ему сказали, что она потеряла ребенка. Когда человек так плачет, это не может быть притворством.

Эрик изумленно поднял брови.

– Он плакал? Сэр Джастин плакал?

Сенет кивнул:

– Как малое дитя. Мне еще ни разу не доводилось видеть, чтобы мужчина был в таком отчаянном горе.

– Он сказал, что уснул, – добавил Недди, и ребята обернулись к мальчику. – Вот что он ей сказал.

– Недди прав, – восторженно поддержал брата Ральф. – Он действительно сказал, что уснул в кузнице. Мне показалось, он не врал.

– Вы же много лет знаете сэра Джастина, – с вызовом бросил Сенет. – Неужели вы думаете, что он мог бы оставить Изабель и не прийти к ней, хотя ее крики раздавались всю ночь? Ведь он же так боялся, что она может потерять ребенка: Разве мы не свидетели, с какой гордостью и любовью он мечтал об этом ребенке?

– Ты прав, – задумчиво отозвался Кейн. – В самом деле, ведь в кузнице ее голос наверняка был отлично слышен. Если бы он слышал ее, он уложил бы на месте целое войско врагов, лишь бы оказаться рядом с миледи, когда она звала его.

– Уж если не из любви к леди Изабель, – вставил Джон, – так из любви к малышу. Он ведь прямо-таки трясся над ними, только и говорил что о ребенке. Мы же сами сколько раз слышали!

– Но я же видел их! – настаивал Эрик. – Видел, когда крики леди Изабель разносились по всему двору. Они забавлялись, не замечая никаких криков, словно им и дела ни до чего не было.

– Что именно ты видел? – поинтересовался Сенет, делая шаг к Эрику.

Эрик нервно провел рукой по густым черным волосам.

– Они лежали на соломе. Она была сверху, а сэр Джастин под ней. Что тебе еще нужно знать? Может, рассказать, как она выглядела со спущенным лифом или как она орала от восторга – ни дать, ни взять кошка по весне?

Сенет схватил его за рукав.

– Она была сверху? А откуда ты знаешь, что сэр Джастин не был в это время без памяти? Ты видел его лицо?

– Его лицо? – Эрик с отвращением расхохотался. – Да его штаны были спущены до колен, а леди Эвелина подскакивала на нем, как кролик, и блажила громче портовой шлюхи, которой щедро платят за такие представления. К чему, по-твоему, во имя всего святого, мне нужно было видеть еще и его лицо?

Ребята обменялись понимающими взглядами.

– Ну, давайте, говорите, – подстрекал их Эрик. – Думаете, она забавлялась с ним, а он лежал как чурбан? Может, он действительно спал?

– А он тоже двигался? – спросил Кейн. – Или просто лежал неподвижно?

– А ему и не надо было двигаться, – ехидно ответил Эрик. – Красотка резвилась и за себя, и за него – хватило бы и еще на пару-тройку мужиков. С какой бы это стати ему было двигаться и утомляться зря, когда ему и так все досталось даром?

– Вот именно! – откликнулся Сенет. – С какой стати? Ведь Джастин не такой человек, чтобы с чистой совестью развлекаться с другой женщиной, когда его собственная жена кричит от боли. Разве не так?

– Так, – твердо ответил ему Джон. – Он не такой.

– Даже если ему и хотелось позабавиться с леди Эвелиной, он ни за что не выбрал бы для этого такое неподходящее время, – согласился с ним Кейн. – Если бы он соображал, что делает, он бы, разумеется, услышал, как леди Изабель зовет его.

– Сэр Джастин не раз доказывал нам, что он – человек чести, – упрямо повторил Сенет. – Ведь он избавил Изабель от жестокого обращения моего дяди, он дал ей свое имя, сделал хозяйкой в своем доме. Он занимается нашим обучением, как отец родной, – я уверен, что никто из вас и мечтать о подобном никогда не мог. А ради меня, – Сенет с силой ударил себя кулаком в грудь, – ради меня сэр Джастин отправился в далекий поход, похитил меня и привез сюда, рискуя потерять все, что у него есть.

– Мы все с ним ездили, – возразил ему Эрик. – Мы все рисковали.

– Верно, – подтвердил Сенет. – Но ведь никто из вас не отправился за мной только ради своей любимой жены, как сэр Джастин. Он поступил так лишь ради Изабель. Неужели же у кого-нибудь из вас хватит духу заявить, что он не любит ее?

Эрик молча отвел глаза.

– Я не могу так легко отплатить ему черной неблагодарностью, – тихо проговорил Сенет. – Если бы он не приехал за мной, я и поныне жил бы как в аду. Но вот я стою, как равный, рядом с друзьями, которые у меня появились благодаря ему и которых я научился любить и уважать. Моя жизнь изменилась благодаря сэру Джастину Болдвину. – Он вынул из ножен кинжал и поднес его к свету. – Человек, который долгие часы трудится, чтобы подарить нам сделанное собственными руками оружие, тогда как спокойно может вообще не думать о нашем существовании, – это человек с доброй душой и горячим, любящим сердцем. Мне безразлично, что ничто человеческое ему не чуждо, и грех в том числе; если он пал с высот, на которые мы его вознесли, если он нарушил обеты, которыми обменялся с моей сестрой, я все равно не покину сэра Джастина тем более, когда коварная шлюха, которая волею судьбы доводится мне двоюродной сестрой, затевает против него грязный заговор. Не только против него – но и против Изабель и всех нас.

– И я! – воскликнул Джон, выходя вперед. – Я тоже остаюсь в Тальваре с сэром Джастином.

– И я! – сказал Кейн.

– И я, – добавил Ральф, обнимая за плечи младшего братишку. – И Недди – тоже.

– Верно, – подтвердил Недди. – Нам надо избавиться от леди Эвелины. – Он пристально посмотрел на Эрика. – Мы должны сделать это все вместе.

– Дурачье! – нахмурившись, ответил им Эрик. – Ладно, я останусь, но только чтобы убедиться, что с леди Изабель ничего плохого не случится. Совершенно ясно, леди Эвелина задумала окрутить сэра Джастина, и я боюсь, она не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от леди Изабель. Эта красотка способна на все!

Сенет хлопнул друга по плечу, а затем крепко обнял его.

– Неважно, почему ты решил остаться, Эрик, главное – что ты остаешься и согласен с нами.

– Недди прав, – сказал Кейн, выходя вперед. Теперь ребята стояли кружком. – Мы должны придумать, как нам избавиться от леди Эвелины. Это будет очень трудно, но я уверен, мы найдем способ. В таком деле надо действовать не спеша, если хочешь достигнуть цели.

Глава двадцатая

– Пойдем, Джастин. Наступает вечер, а ты сидишь тут с самого полудня. Пойдем, уже темнеет.

– Все в порядке, Хьюго, – ответил Джастин. – Я просто хочу побыть один.

Подобрав полы своей темной сутаны, Хьюго опустился, скрестив ноги, на землю рядом с братом, который проводил целые дни под высоким деревом, у могилки неродившегося ребенка. Стояла середина марта, и поросшая густой травой земля, слава Создателю, уже подсохла после весенних ливней.

– Ее не вернуть, – тихо проговорил Хьюго, положив широкую ладонь на затылок Джастина. – Этот месяц она пробыла у Господа нашего и на грешную землю уже никогда не вернется. Ты должен смириться.

– Я смирился…

– Что же тогда так терзает тебя? Не можешь же ты до сих пор винить себя в гибели малышки. Ведь вы с Изабель были тяжело больны. Никому из вас не дано изменить предначертанное Господом, как не может изменить уготованную ему судьбу никто в нашем мире.

– Знаю… – Джастин порывисто вздохнул, стирая со щеки одну-единственную слезинку. Он смертельно устал плакать, однако при мысли о крошечной беззащитной девочке, показавшейся ему такой хорошенькой, слезы то и дело подступали к глазам. Казалось, источник соленой влаги никогда не иссякнет в его сердце. Его дитя… Его дочь… О, если бы она выжила!..

– Разве это не благословение Божье, что болезнь не причинила вам большего вреда? – спросил Хьюго, обнимая Джастина за плечи. – Ведь и ты мог погибнуть – или Изабель. Да и остальные в Тальваре могли заразиться и умереть.

Джастин содрогнулся.

– Слава Создателю, что он не допустил ничего такого.

– В таком случае тебе лучше подумать, как хорошо, что вы остались в живых, а не оплакивать более потерю ребенка.

– Попробую, – ответил Джастин и бессильно уронил голову на колени. – Я готов отдать все на свете, лишь бы вернуть тот день. Даже если бы я не смог уберечь мою малышку, я постарался бы сдержаться и не наговорить того, что сказал Изабель.

– Так вот что тебя терзает? – воскликнул Хьюго. – Но ты же знаешь, что Изабель ни в чем тебя не винит.

– Да, брат, ты прав. Она обходится со мной, как и прежде, хотя, наверное, ей больше пристало бы осыпать меня проклятиями. Если бы я не был с ней так недопустимо груб, если бы хоть попытался опровергнуть ее предположения, она бы не заболела так тяжело… – Подняв голову, Джастин потер глаза, разъедаемые жгучими слезами.

Хьюго глубоко вздохнул и похлопал Джастина по спине.

– Ну, братец, теперь ты вообразил себя Создателем. Я уверен, досадная размолвка с Изабель не имеет никакого отношения к тому, что стряслось. Если ты обидел свою достойную супругу, тебе надлежит просить у нее прощения, тогда ты и сам простишь себя. Вам с Изабель следует жить вместе, продолжать наслаждаться жизнью, которую Господь даровал вам. Месяц – достаточно долгий срок. Пора осушить слезы. Остерегайся впасть в грех гордыни, брат.

– Истинная правда, – согласился Джастин, глубоко вздыхая, и устремил взор на расстилавшуюся под ними долину. Помолчав, он спокойно добавил: – Я просто дурак, Хьюго. Дурак, каким был всегда.

– Нет, не всегда, – поправил его Хьюго. – Только время от времени. Такое случается со всеми. Не поддавайся искушению, не считай себя намного лучше или намного хуже ближнего твоего, Джастин. Все мы грешники, и все мы полагаемся лишь на милосердие Божье. Ну, пойдем. – Хьюго поднялся на ноги. – Пора возвращаться в замок – близится час вечерней трапезы. Ты поговоришь с Изабель, попросишь у нее прощения, и все беды останутся в прошлом.

– Ума не приложу, как подойти к ней, – простонал Джастин. – Если она от меня отвернется, мне больше просто незачем жить.

Хьюго поднял глаза к небу и горестно покачал головой.

– Сколько мучений и терзаний… Я, знаешь ли, рад, что предпочел отдать свое сердце Церкви, а не любой, даже самой прекрасной из женщин. Ведь с ними хлопот не оберешься.

Они спускались вниз по склону холма, к Тальвару, и Джастин сказал:

– У меня к тебе просьба, Хьюго. Может быть, она окажется неприятной, но я все же попрошу тебя кое о чем.

– Давай, – подбодрил его Хьюго. – Проси чего хочешь.

– Когда будешь покидать Тальвар, я хочу, чтобы ты увез с собой леди Эвелину. Я бы отослал ее еще раньше, если бы смог, но мне никак не удавалось придумать, как это сделать. На дорогах неспокойно… Но если она отправится с тобой, у меня не будет причин для беспокойства, поскольку никто не сможет позаботиться о ней лучше тебя.

– Да, со мной она будет в полной безопасности, – согласился Хьюго. – И я буду рад увезти ее с собой. Правду, говоря, твое решение порадовало меня. Не очень-то весело знать, что ты принял леди Эвелину в свою семью, ведь именно она и ее отец превращали жизнь нашей леди Изабель в сущий ад. Я не забыл, да, наверное, и никогда не забуду, как вел себя сэр Майлз в ту ночь, когда ты обвенчался с леди Изабель.

– У меня не оставалось выбора. Я мог лишь предложить леди Эвелине остаться у нас, ведь отец выгнал ее из дома без гроша в кармане, – возразил Джастин. – Я отвечаю за нее, коль скоро она приходится родственницей моей жене. Я тоже опасался неприятностей, однако сам видишь, она ничуть не похожа на отца. Более того – не такая, какой казалась в Лондоне.

Хьюго удивленно взглянул на брата.

– Если я хоть что-то понимаю, Изабель не разделяет твоего восхищения. И не ошибусь, утверждая: она глубоко несчастна оттого, что леди Эвелина до сих пор в Тальваре.

– Именно потому я и отсылаю ее. Изабель до сих пор не в состоянии забыть того, что ей пришлось вынести в доме дяди, но боюсь, она чересчур предвзято относится к своей кузине и слишком сурово судит ее. Что бы она ни делала раньше, что бы ни говорила, совершенно ясно, что теперь Эвелина стала другим человеком. Я бы назвал ее истинным благословением Господним. Со дня своего приезда она трудится, не покладая рук, и охотно помогает нам всем.

Хьюго резким жестом остановил Джастина.

– Ты что, влюблен в эту женщину?

– Нет! – В голосе Джастина прозвучало искреннее изумление. – Как ты можешь задавать мне подобный вопрос? Я люблю Изабель и всегда буду любить ее. Эвелина мне всего лишь сестра, и только. Я испытываю к ней такие же чувства, как к Кандис.

– И ты полагаешь, леди Эвелина разбирается в твоих чувствах?

– Ясное дело, разбирается, – заверил его Джастин. – Как можно сомневаться в этом? Между нами нет, и не было ничего постыдного. Признаюсь, я понять не могу, отчего и ты, и все вокруг решили, будто у меня какие-то шашни с леди Эвелиной. Даже Изабель обвинила меня в том, что я неравнодушен к ее двоюродной сестре, хотя у нее нет никаких причин для подозрений, клянусь тебе.

– Ничего нет, и не было? – переспросил Хьюго. – И ты это утверждаешь, хотя леди Эвелина ходит за тобой по пятам, улыбается, нежно воркует и всячески обхаживает! Ты проводишь с ней больше времени, чем с женой, и удивляешься, что всем нам это кажется странным? Быть может, мальчик мой, ты просто слеп, но леди Эвелина ведет себя с тобой вовсе не как сестра, а скорее как возлюбленная.

Джастин презрительно фыркнул.

– Ты просто не знаешь того, о чем берешься судить, Хьюго, и мне очень жаль, но ты своими словами наносишь тяжкое оскорбление ближайшей родственнице моей жены. Все то время, что Эвелина находится в Тальваре, я ни разу не слышал от нее ни одного бесстыдного намека, не заметил в ее действиях ничего предосудительного. Послушай, что я тебе расскажу. В ту ночь, когда Изабель сделалось плохо, когда погиб наш ребенок и я тоже совсем расхворался, Эвелина осталась со мной в кузнице. Я пытался отлежаться в тишине и одиночестве, и она всю ночь согревала меня своим телом. Она не задумывалась о собственных удобствах, ее беспокоило лишь одно: сможет ли она помочь мне. В ту ночь она проявила истинное милосердие, и я не стану спокойно слушать, как ты возводишь на нее напраслину, как не потерплю незаслуженной клеветы и ни от кого другого. Если бы Изабель не столь тревожило присутствие ее кузины, я бы ни за что не отослал леди Эвелину прочь. Несправедливо поступать с ней, словно она совершила неслыханное злодеяние, если она была так добра к нам. – Он замолчал, чтобы перевести дыхание. – Мне искренне жаль, что я вынужден отсылать ее с тобой.

– Послушай меня, Джастин, и хорошенько запомни мои слова, – посоветовал ему Хьюго. – Ничего хорошего не получится, если ты так открыто станешь восхищаться другой женщиной. Я задам тебе вопрос, а ты пообещай ответить на него честно и откровенно. Если бы за Изабель целыми днями ходил следом молодой светский красавец, который бы предлагал ей свою заботу и помощь всякий раз, когда это должен делать ты, и сгорал бы от желания побеседовать с ней, и улыбался ей, и нашептывал ей что-то на ухо, и шутил и поддразнивал, вызывая ее улыбку, а она бы перешептывалась с ним и сыпала остротами, обращаясь не к тебе, своему мужу, хотя тебе бы этого хотелось больше всего на свете, а к этому наглецу… разве ты не почувствовал бы себя несчастным? Разве не испытывал бы гнева?

Несомненно, подумал Джастин, но вслух произнес иное:

– Я доверяю Изабель и уверен, что даже в обществе такого человека она не нарушит данного мне обета. Я всегда буду доверять ей.

– Вопрос не в этом, – настаивал Хьюго. – Изабель, несомненно, достойна твоего доверия. Я говорю не о ней, а об этом мужчине.

– Я бы его прикончил! – пылко вскричал Джастин.

– Ага!

– Да ведь это не одно и то же!

– Разве? Спроси-ка Изабель, и посмотришь, согласится ли она с тобой. – Хьюго пристально посмотрел на брата.

Джастин потупил взгляд и уставился в землю.

– Мне незачем спрашивать ее. Она несчастна, и я отошлю ее кузину из Тальвара, не выясняя, имеет ли Эвелина какое-нибудь отношение к настроению Изабель. Несправедливо, что леди Эвелина станет жертвой столь необоснованной ревности, однако я люблю Изабель и не допущу, чтобы она страдала. Она – самое дорогое, что есть у меня в этой жизни. – Джастин искоса взглянул на Хьюго, словно приглашая его возмутиться в ответ на ересь, которую собрался произнести. – И если сам Господь станет ревновать, значит, так тому и быть. Я не могу вырвать из своего сердца любовь, которую чувствую к ней. Хьюго умиротворяюще поднял обе руки.

– Я не стану спорить с тобой, брат мой. Не Господь ли наш приказывает мужу любить свою жену? Если Церковь и осуждает подобные чувства, от меня, по крайней мере, ты не услышишь слов порицания.

Джастин кивнул.

– Сегодня же вечером я переговорю с Эвелиной и объявлю, что она должна уехать.

– На рассвете я покину Тальвар, и мне, пожалуй, лучше всего забрать ее с собой в Брайарстоун.

– Нет, я не могу отправить ее к Крису. Он до такой степени ненавидит эту женщину, что отказывается разговаривать со мной с тех пор, как приезжал на похороны, – настолько был возмущен ее присутствием.

– Да, сэр Кристиан показался мне необычно взвинченным. В таком случае мне придется вернуться за леди Эвелиной, когда я закончу свои дела в Брайарстоуне. А это значит, что ей понадобится пробыть у тебя еще, по крайней мере, дней десять. Скажи, ты уже подыскал для этой женщины подходящее убежище?

– Да, но прежде я должен кое-что тебе рассказать. Я дал леди Эвелине слово, что никому ничего не скажу, так что ты должен хранить все услышанное от меня в тайне, как и надлежит служителю Святой Церкви, а не только моему брату. Ты обещаешь?

– Обещаю.

Джастин коротко поведал Хьюго все, что узнал от Эвелины, – и о том, как на пути в Тальвар она подверглась насилию, и о том, что она ждет ребенка.

– Господи, Творец наш милосердный! – вскричал Хьюго. – Мне, конечно же, жаль бедную девочку, и я уважаю тебя за доброту, но, тем не менее, ты поступаешь правильно, отсылая ее из Тальвара. Изабель будет невыносимо страдать, наблюдая, как день ото дня ее кузина полнеет, вынашивая этого несчастного младенца, а ваше дитя прибрал Господь.

– Да… – пробормотал Джастин. – Я тоже об этом подумал.

Хьюго положил руку на плечо младшего брата.

– Лучше всего устроить леди Эвелину в доме достойных людей, где о ней хорошо позаботятся, пока она не разрешится от бремени. Полагаю, ей следует отправиться к Хью и Розалин.

– И я об этом подумал, – ответил Джастин. – Но я боюсь, что Хью будет слишком суров к бедной девочке. Ты же знаешь, какой у него характер. Как бы он не запугал ее до смерти.

Хьюго улыбнулся.

– Я переговорю с ним. Предоставь нашего грозного брата-эрла мне, клянусь, он будет с леди Эвелиной почтителен, словно она королева Англии.

Джастин состроил гримасу.

– Вот это-то меня и беспокоит. Пусть уж лучше обращается с ней как с самой последней потаскушкой. Он всегда был снисходителен к бедным и отчаявшимся.

– Быть может, ты предпочитаешь, чтоб я отвез ее к Алексу? Она не успеет провести в Гайрском замке и получаса, как его пламя основательно подпалит ей крылышки.