Текст книги "Грегор и тайный знак"

Автор книги: Сьюзен Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 17

Скорпионы были метра три в длину. В придачу к восьми ногам каждый имел пару клешней. Но Грегор знал, что главная опасность таилась не в клешнях: смертельное оружие представляли собой хвосты, изогнувшиеся в боевой позиции. Он покосился на жало на конце хвоста скорпиона – почти полметра длиной, оно буквально сочилось ядом.

Большинство скорпионов в Наземье тоже могут пустить в дело ядовитое жало, но только у некоторых, особо опасных, хватит яда, чтобы убить человека. И наземные скорпионы маленькие – гораздо меньше своих потенциальных жертв.

А эти…

Какой бы яд ни скрывался в их жалах, – Грегор не сомневался, что его хватит на любого из их компании. Летучие мыши тоже, видимо, понимали это, поскольку изо всех сил старались держать дистанцию и не приближаться к ядовитым хвостам скорпионов, даже если приходилось отклоняться в сторону выглядевших устрашающе клешней.

Правой рукой Грегор держал Босоножку, в левой у него был фонарик. Не отпуская сестру, он попытался было вытянуть левой рукой меч из ножен, но девочка начала вертеться и выглядывать из-за плеча Найк:

– Что там? – спрашивала она. – Кто там? Паучки?

– Сиди спокойно, Босоножка! – одернул ее Грегор.

– Нужен еще свет! – крикнула Люкса.

– Там, в рюкзаке! – бросил ей Грегор, которому наконец удалось вытянуть меч из ножен. Теперь он перехватил свою вертлявую сестрицу рукой с фонариком: – Да ты можешь сидеть спокойно?!

– Это паучки, Гре-го, да? – приставала она с вопросами. – Как паучок Ананси, да?

– Нет! – заорал Грегор. – Босоножка, прекрати! Давай-ка, держись крепко! Забирайся на меня как обезьянка!

Она выполнила его требование, но все еще вытягивала шею, пытаясь через плечо увидеть «паучков».

Грегор чувствовал, как позади него Люкса роется в рюкзаке, и через несколько секунд еще один луч света прорезал пространство зала.

– Ну и дела, – произнес он, когда получше рассмотрел скорпиона.

При ближайшем рассмотрении он выглядел еще более грозным, чем показалось Грегору сначала. Тело скорпиона было заковано в мощную хитиновую броню, к тому же у него было пять пар глаз.

А мультиглаза всегда пугали Грегора.

– Держись, Босоножка! Или я сейчас уйду! – прикрикнул он на сестренку.

Это наконец возымело действие. Может, она вспомнила потоп и как он выронил ее, и теперь она крепко обхватила его ручками и ножками, так что он едва мог дышать.

– Вот и молодец, – прохрипел он.

– Надо рубить им хвосты! – услышал он голос Говарда.

– Точно! – ответил Грегор, но он не мог кинуться в атаку. Аврора металась вправо и влево, пытаясь увернуться от хвостов скорпионов, Босоножка верещала, вцепившись в него мертвой хваткой… Он мог совершать мечом движения весьма скромной амплитуды, потому что должен был держать сестру.

«Надеюсь, Люкса или Говард смогут это сделать!» – подумал он, но вскоре понял, что ничего не происходит. Говард не мог даже достать свой меч, ведь он придерживал стонущего Картика, а Люкса сидела в неудобной для боя позиции позади Грегора, с трудом удерживая равновесие и следя, чтобы Газард не свалился вниз.

– Грегор, ты можешь их атаковать? – спросил Говард.

– Пытаюсь, – ответил Грегор, разрубая воздух, но сильно промахнувшись.

О яростнической трансформации в таких условиях даже думать было смешно: в такой тесноте это было даже опасно, ведь он не мог сосредоточиться, и мало ли что могло попасть под удар… Грегор чувствовал себя героем фильма ужасов, которого заманили в ловушку.

– Паучатки! – завопила Босоножка восторженно, будто они были на увлекательной прогулке в парке. – Смотрите, там малысы-паучатки!

– Они совсем не малыши, – возразил было Грегор, но его пронзила ужасная мысль: а вдруг это действительно только детеныши, и Босоножка обнаружила их родителей, каких-нибудь скорпионов метров девять высотой, которые движутся на подмогу своим чадам.

– Привет, малысы! – крикнула Босоножка.

– Да где? Где эти малыши?! – не выдержал Грегор.

– Вон они, на маме, – показала Босоножка. – Видис? Малысы.

Грегор направил фонарик на меньшего скорпиона и впервые увидел то, о чем говорила Босоножка. Около десятка маленьких скорпионов копошились на материнском панцире.

«Класс!» – подумал он. Хуже настроенного воинственно гигантского скорпиона может быть только настроенный воинственно гигантский скорпион, защищающий свое потомство.

– Я спою, чтобы малысы уснули, – заявила Босоножка.

– Ладно, пой, – разрешил Грегор, решив, что пусть она хоть чем-нибудь займется. Ему необходимо было добраться до ядовитого хвоста – а любое насилие пугало и расстраивало ее. Она непременно расстроится, если увидит, что он делает больно «паучкам».

Но стоило Босоножке запеть песенку «Паучок, паучок…», как Грегор понял, что это была плохая идея. Песенка предполагала движения руками, – там, где пелось, как паучок карабкается по водосточной трубе, как капает дождик… И Босоножка, чтобы выполнить эти движения, отцепилась от его шеи.

– Держись за меня, Босоножка! Держись! – закричал Грегор.

Но было уже поздно.

Когда в песенке снова появлялось из-за туч солнышко, Аврора совершила крутой вираж, чтобы избежать столкновения с ядовитым хвостом, и Босоножка упала.

Оказавшись на полу, она стала тянуть ручки вверх и проситься:

– Меня! Меня!

– Босоножка! – кричал Грегор.

Арес нырнул, пытаясь ее схватить, и у него это получилось, но он двигался слишком резко, и Талия не удержалась на его спине и скатилась вниз, а вместе с ней, естественно, упал и Темп. Ни Аврора, ни Найк не имели ни малейшего шанса поймать их. Юная летучая мышь и таракан оказались на каменном полу и застыли в ужасе.

– Талия! – завопил Газард. – Взлетай!

– Не двигайся, Темп! – закричал Грегор.

Талия переступала с лапы на лапу, а Темп отбежал на пару метров в сторону и замер, не зная, что делать дальше. Арес заложил крутой вираж и попытался схватить их когтями – но не успел. В мгновение ока скорпиониха-мать бросилась в атаку и прижала своими клешнями крылья Талии к земле. Ее жуткий хвост загнулся ей за голову, готовясь к убийству. Талия только слегка пискнула, жалко и отчаянно, понимая, что обречена.

– Нет! – завизжал Газард. – Не-е-е-ет!

Он вывернулся из рук Люксы и полетел вниз. К счастью, Аврора находилась довольно близко к земле, и ему удалось мягко приземлиться на четвереньки. Он вскочил и понесся прямо к Талии, упал на колени перед ней и протянул руки, защищая ее от скорпиона.

Люкса спрыгнула следом за Газардом, тяжело приземлилась на ноги и с мечом наперевес встала, закрывая мальчика собой от скорпионихи. Скорпиониха издала угрожающее шипение, а Газард неожиданно повернулся и схватил Люксу за руку, в которой она держала меч.

– Не делай этого! Не нападай на нее! – закричал он отчаянно. – Вообще – никто не нападайте!

Все еще не выпуская Люксиной руки, он повернулся к скорпионихе и издал серию коротких шипящих звуков. Хвост скорпионихи подергался в воздухе еще несколько мгновений – будто она колебалась.

– Уберите мечи! Все уберите мечи! – велел Газард.

Люкса послушалась не сразу, и он повторил:

– Прошу тебя, Люкса, убери меч!

Нехотя она сунула меч в ножны, но руку продолжала держать на рукояти.

Газард издал новую серию шипящих звуков, и скорпиониха медленно опустила хвост, все еще не отпуская Талию.

В этот момент на землю опустились Аврора и Грегор. Грегор, спешившись, первым делом убрал меч в ножны.

– Ты можешь говорить с ней, Газард? – спросил он мальчика.

– Не знаю. Я говорю на языке шипучек, на котором говорила Гребешок. Но я не уверен, что эти слова означают то же самое на языке скорпионов, – с сомнением произнес тот.

Грегора осенило. Босоножка была права относительно кое-чего: у скорпионов ведь восемь лапок, как у пауков… Они, конечно, другие, но все-таки…

– Попробуй поговорить с ними по-паучьи!

Газард начал стучать себя по груди, извлекая серию вибрирующих звуков. Скорпионы начали сконфуженно переступать своими многочисленными лапами с места на место.

– Темп! Темп! – позвал Говард. – Попробуй поговорить в ними на тараканьем языке!

Темп засеменил к Газарду, торопливо щелкая. Газард тут же начал ему вторить – тараканьим он теперь владел практически свободно. И конечно, кое-кто еще не мог оставаться в стороне.

– И я! И я тозе! – завопила Босоножка. Она нетерпеливо прыгала на спине Ареса, Грегору с трудом удавалось удерживать ее.

– Эй! – сказал он. – Ну нельзя же просто вот так спрыгнуть и…

Но она уже вывернулась из его рук и неслась к скорпионихе с воплями:

– Дайте мне сказать! Дайте мне сказать!

Она нетерпеливо переступала с ноги на ногу, изо рта ее полилась причудливая смесь английских слов и тараканьего щелканья. И делала она это столь увлеченно, что Газард и Темп посторонились, пропуская ее вперед.

Босоножка болтала без умолку около минуты, показывая на детенышей, напевая какие-то отрывки из «Паучок, паучок…» и щелкая, щелкая, щелкая без остановки, а потом вдруг остановилась, сложила ручки вместе и вся подалась вперед, словно взволнованно ожидая ответа.

Последовала долгая пауза, а потом скорпион, что стоял позади Грегора, издал несколько щелчков.

И все снова начали щелкать, шипеть и балаболить, пока Говард не призвал всех к тишине.

Найк спустилась с высоты. Картик, обессилев от переживаний, лежал на спине и безучастно смотрел прямо перед собой.

Говард слез с летучей мыши и взял Газарда за руку.

– Ну что, Газард? Что они понимают?

– Я думаю, оба немного понимают язык шипучек. Про паучий язык ничего сказать не могу, а большой скорпион владеет тараканьим, – резюмировал Газард.

– Хорошо, тогда попроси их освободить Талию, – сказал Говард.

Газард обратился к тому скорпиону, который говорил по-тараканьи. Ответа никто не услышал, но он, видимо, все же что-то сказал скорпионихе, потому что она ослабила хватку и выпустила Талию на волю. Юная летучая мышь тут же забилась под крыло Авроре и даже носа оттуда не высовывала.

Скорпион снова защелкал.

– Он спрашивает, как мы сюда попали и зачем, – перевел Газард.

– Скажи ему, – начала Люкса, – скажи ему, что нас сюда загнали крысы, потому что были уверены, что скорпионы нас убьют.

Газард перевел это скорпиону, и тот ответил через минуту.

– Крысы и их враги тоже, они когда-то изгнали ядоносцев с их исконных земель.

– А зубастиков они тут не видели? – спросила Люкса.

Газард побеседовал со скорпионом и ответил:

– Видели. Крысы гнали их здесь буквально вчера. И зубастики выглядели плохо – многие из них больны или ранены.

Босоножка, которой было всего-то три года, больше не могла сдерживаться. Она снова начала щелкать и петь и что-то выделывать руками вокруг матери-скорпионихи.

– Да чего ты хочешь-то? – спросил Грегор, пытаясь остановить ее.

– Она хочет потрогать малышей, – объяснил Газард.

– Что?! Босоножка, это же скорпионы! Нельзя их трогать!

Но он снова ошибся. После нескольких минут уговоров, переговоров и выяснений, не опасно ли трогать малышей, Босоножка сидела на спине у матери-скорпионихи и гладила-баюкала маленьких скорпиончиков.

И Грегор подумал, что, пожалуй, удивляться этому не стоит, если вспомнить, с какой готовностью она приняла тараканов и подружилась с ними. А ведь они были взрослыми.

Газард тут же присоединился к ней и о чем-то переговаривался с матерью-скорпионихой на языке шипучек. Говард и Темп продолжали беседу с двуязычным скорпионом, а Люкса достала из корзины последний, изрядно подсохший кекс и разделила его на кусочки на всех, не забыв и скорпионов.

Ни о каком сражении теперь и речи не было. Люкса слизнула сахарную пудру с пальца и покачала головой.

– Знаешь, – сказала она Грегору, – я, кажется, начинаю понимать, что имел в виду Хэмнет тогда, в джунглях.

– Ты о чем? – не понял Грегор.

– Помнишь, он говорил, что очень многие существа не любят сражаться, – напомнила она, и он подхватил:

– И еще он тогда сказал, что ты никогда этого не узнаешь, если будешь сразу хвататься за меч. Я думаю, мы сегодня все в этом убедились.

– Да, – кивнула Люкса. – А если бы мы вступили в бой – без сомнения, никого из нас в живых бы уже не осталось.

– Скорпионы разрешают нам остаться здесь и отдохнуть, прежде чем мы двинемся дальше, – объявил Говард.

Арес и Найк полетели к источнику, что протекал в соседнем туннеле, и вскоре вернулись с рыбой. Они устроили некое подобие пикника, пригласив и скорпионов к трапезе: сырая рыба, кекс и холодная свежая вода.

Босоножка рыбу не ела, но с удовольствием кормила ею маленьких скорпиончиков. Они брали кусочки, но проглотить их не могли – они, похоже, питались как пауки, высасывая жидкость из пищи. Поэтому скорпиончики выплевывали обсосанные кусочки рыбьей плоти обратно на хитиновый панцирь матери. Грегор предпочитал на это пикантное зрелище лишний раз не смотреть.

Газард и Темп продолжали выполнять роль переводчиков.

– Мы так мало знаем о скорпионах, – сказал Говард. – Спроси их, они тут всегда жили или они кочевники?

– Они говорят, что теперь постоянно здесь живут, обычно здесь тихо и спокойно. Никто не осмеливается их беспокоить. Но в последнее время здесь все время кто-нибудь толчется: светляки, грызуны, тараканы, бабочки. И даже убийцы, – перевел Газард. И впился зубами в рыбу, будто и не сказал чего-то из ряда вон выходящего.

Но Грегор заметил, как изменились в лице Говард и Люкса.

– Убийцы, – повторил Грегор. – А кто это? Неужели здесь еще какие-то монстры бегают поблизости?!

– О нет, Грегор, – просто сказал Газард. – Это мы. Мы, люди, и есть убийцы…

ГЛАВА 18

– Что ты имеешь в виду? – спросил Грегор.

– Ты же знаешь, у нас каждый имеет два имени. Крысы еще называются грызунами. Летучие мыши – летящие. Тараканы – ползучие, вот Темпа большинство людей назовет ползучим, хотя моя мама употребляла слов «таракан», – объяснил Газард. – И она говорила не «прядущий», а «паук» – как Босоножка.

– Когда Сандвич пришел сюда, он тоже говорил «паук», – сказал Говард. – Но потом более употребительной стала форма «прядущий».

– В Подземье все существа получают свои названия в зависимости от того, что они делают. Вот почему скорпионы называются ядоносцами, – продолжал Газард, кивая в сторону скорпионов. – Вот почему Арес – летящий. А мы… мы убийцы.

– Я никогда не слышал об этом раньше, – растерянно сказал Грегор.

– Нам не нравится это название, поэтому наши друзья не употребляют его, – объяснил Говард. – А наши враги редко осмеливаются произнести его нам в лицо, потому что люди слишком бурно на это реагируют.

– Убийцы значит. Уф. – Грегор повернулся к Люксе.

Он уже слишком много знал о Подземье, чтобы обольщаться насчет людей и считать их добрыми и хорошими. Люди оказались способными слишком на многое. Но что же такого надо было сделать, чтобы все Подземье дало им такое прозвище? Убийцы… Они что, действительно убивали и убивают больше, чем остальные?

– Это очень старое название, – ответила Люкса на его невысказанный вопрос. – И я удивлена, что ты употребил именно его, Газард.

– Мой папа иногда употреблял его, – ответил Газард.

– Да, но твой папа… он не был одним из нас, – сказала Люкса. – То есть, я имею в виду, что он не хотел жить среди нас.

– Не хотел. Он не хотел быть убийцей.

– Перестань! Не говори так! – оборвала она мальчика.

Газард посмотрел на нее с удивлением – она почти никогда не повышала на него голос.

– Почему? Это же правда! Люди именно этим и славятся – своими убийствами.

– Это очень старое название, Газард, – вмешался Говард. – И оно сегодня уже не употребляется, перестало быть актуальным.

– Не знаю, откуда у вас такие сведения, – стоял на своем Газард. – Большинство существ в Подземье на своем языке называет людей именно так. Шипучки, прядущие, ползучие, да почти все.

– Вот как! Какая приятная новость, – бросила Люкса взгляд в сторону Темпа.

– Старый мир, это быть, старый мир, – забормотал тот, чувствуя себя неловко.

– Неужели вы этого не знаете? – поразился Газард.

– Да ведь ты и твой отец – единственные люди, которые снизошли до того, чтобы разговаривать с другими на их языке, – сказал Грегор. – И давай лучше оставим эту тему, Газард.

– Прости. – Газард сжал ладонь Люксы.

– Да ничего страшного, – обняла она его в ответ, но Грегор мог поклясться, что разговор был ей глубоко неприятен.

Его настроения это тоже не улучшило.

Если люди известны в Подземье как убийцы, то кто же тогда он, Воин, яростник? Убийца среди убийц? Он впервые задумался, что означает война, развязанная Люксой, лично для него. Должен ли он, Воин, принять в ней участие? Он ведь никогда не участвовал в настоящей войне. Он только дрался несколько раз, но никогда не противостоял армии крыс. Он был, если по совести, совсем неопытным, но сомневался, что это имеет значение. Чего подземные ожидают от него? Отводится ли ему какая-то особая роль? Как, например… убить Мортоса.

Грегор попытался отогнать эту мысль. Нет смысла даже думать об этом до возвращения в Регалию и разговора с Викусом относительно «Пророчества времени».

А что потом? А потом он сам определится…

Утром скорпионы помогли им разработать дальнейший план передвижений.

Вход в туннель был заблокирован крысами на случай, если вдруг путникам удастся выжить в схватке с ядоносцами. Но скорпионы знали здешние места куда лучше, чем крысы. И предложили людям маршрут по туннелям, уходящим в глубину Огненной земли. Хотя это увеличивало время пути до Регалии, зато им предстояло перемещаться по открытому пространству, а значит, они могли лететь, а вероятность столкнуться с крысами была очень мала.

Люкса не обсуждала ни с кем свои планы относительно дальнейших поисков зубастиков, но Грегор был уверен, что она от них не откажется.

– И еще они сказали, чтобы мы были осторожны с воздушными потоками, – сказал Газард.

По поводу этих потоков никто не беспокоился. Грегор много раз попадал в них во время спусков и подъемов, и они ему даже нравились.

Когда все прощались, Люкса попросила Газарда перевести следующую речь:

– Скажи им, что отныне люди всегда будут проявлять огромное уважение к ядоносцам. Скажи им, что мы хотим жить с ними в мире и строить хорошие отношения между нашими народами. Скажи им, что, оставив Талию в живых, они навеки покорили наши сердца.

Газард передал им эти слова. Скорпионы тут же произнесли ответную благодарственную речь, простую и гораздо менее эмоциональную. А может, из-за отсутствия опыта общения со скорпионами и из-за смешения нескольких языков Газарду не удалось уловить чувства, которые они вложили в свои слова.

И немудрено: ведь скорпионы говорили на тараканьем языке, а переводчиком был семилетний мальчик, который совсем недавно выучил тараканий язык, а сам говорил на смеси подземного и наземного английского. А при переводе, как известно, многое теряется.

Грегор тихо радовался, что им удалось остаться в живых. И что, похоже, им даже доверяют. Восторги Босоножки по поводу скорпионьих детей возымели неожиданный эффект: скорпионы теперь хотели помочь им в борьбе против крыс.

– Знаешь, кому бы все это понравилось? – обратился он к Люксе, когда они взлетели и направились вдоль по туннелю. – Твоему деду.

– О да, – согласилась девочка. – Викус предпочитает мирные соглашения. Как и я. Но я также считаю, что в некоторых опасных ситуациях он слишком доверяет другим. Вспомни-ка наш визит к прядущим. Чем он кончился? Мы оказались пленниками.

– Но они ведь нас не убили, – возразил Грегор.

– Вообще-то меня почти убили! – воскликнула она.

– Ну, это потому, что мы попытались бежать, – напомнил он.

– А потом пришел Грызер со своей армией и устроил побоище паукам за то, что те упустили нас, и тогда они решили к нам все-таки присоединиться.

– Да. А может, этого бы не произошло, если бы они не доверяли Викусу.

– Может быть. А может, и нет, – сказала Люкса.

– Я просто хочу сказать, что это здорово – когда никто никого не убивает, – резюмировал Грегор.

– Это слова настоящего Воина, – усмехнулась Люкса. – Не думаю, что именно их каждый захочет услышать перед боем, – она изобразила его акцент: – По-о-омни, как здо-о-о-орово, когда никто-о-о никого-о-о не убива-а-а-а-ет!

Грегор рассмеялся:

– Кто знает, может, именно эти слова я и скажу перед боем.

Учитывая обстоятельства, у него было удивительно хорошее настроение.

Он был далеко от дома, окруженный врагами, кое-кто из их компании был ранен, члены его семьи серьезно больны, зубастиков увели неведомо куда, Мортос превратился в ужасного, гениального, дьявольского полководца, да еще впридачу где-то имелось тайное пророчество, в котором опять говорилось о нем, Грегоре.

А он знай себе шутил и смеялся с Люксой. Может, от облегчения, что все они остались живы. А может, по какой-то совсем другой причине…

Люкса снова привалилась к нему спиной, положив голову ему на плечо. Говард послал Грегору недовольный взгляд. Да что такое?

Пусть Говард сердится сколько хочет. Так удобнее лететь, опираясь друг на друга.

Похоже, Грегора ожидал еще один малоприятный разговор о свиданиях с королевами и прочих таких штуках. О том, что он и думать не должен о Люксе.

«Ладно, какая разница! Все равно мама отошлет меня в Наземье в ту же секунду, когда мы явимся в Регалию», – подумал он. И эта мысль не вызвала у него особой радости.

Стены и пол туннеля из темно-серых превратились в антрацитно-черные. Свет от фонарика Грегора и скипетра Босоножки отражался в них, словно в зеркалах. Когда они сделали привал возле родника, Грегор провел пальцем по поверхности под ногами: она была гладкой и даже немножко скользкой.

Люкса тоже потрогала землю:

– Как черное стекло, да?

– Я думаю, это обсидиан, – сказал Грегор.

Босоножка сразу оценила необычный пол.

– Смотри, Гре-го, я катаюсь на коньках! – закричала она и заскользила по черному гладкому полу, помахивая своим скипетром.

– Я тоже хочу попробовать! – воскликнул Газард.

Говард схватил Газарда в охапку, пока тот не успел набрать скорость:

– О нет, нет, Газард! Последнее, что нам сейчас нужно, это еще одна травма!

Люкса все смотрела в пол, не отрываясь.

– Что такое этот об… обсидиан? – спросила она Грегора.

– Этот камень встречается только вблизи вулканов. Он образуется из застывшей лавы, – пояснил он.

– Наверно, ты прав. Огненная земля славится вулканами, – промолвила Люкса.

– Действующими вулканами? – поинтересовался Грегор. – И они до сих пор извергаются?

– Почему бы нет? – удивилась Люкса. – Им отдых не нужен.

– Но они могут и бездействовать. Дремать, – сказал Грегор.

– Ох, не знаю! Никто из людей не проводил здесь достаточно времени, чтобы как следует изучить этот вопрос. Воздух здесь уж слишком неподходящий для длительных визитов, – заявила Люкса.

Неожиданно все четыре летучие мыши характерным жестом подняли головы – обычно это означало сигнал тревоги.

– Что такое, Аврора? – спросила Люкса.

– Не пойму. Какое-то существо… Оно не двигается… – Летучая мышь кивнула в ту сторону, куда направилась Босоножка.

– Не могу определить, кто это, – добавил Арес растерянно.

– Босоножка, вернись! – позвал Грегор.

Но она либо не слышала его, либо проигнорировала его призыв.

– Эй, я не шучу! – крикнул он снова, идя за ней следом.

Через десять шагов ноги у него разъехались, и он приземлился на пятую точку.

– Босоножка!

– И-и-и-и-и! – взвизгнула Босоножка, закладывая на скользком полу вираж, а потом раздался вопль «Ой!» – а вслед за этим глухой звук, будто она врезалась во что-то. Или в кого-то.

– Где она?! – разволновался Газард.

– Ой! – послышался из темноты нежный голосок. – Мы столкнулись.

Топоток сандаликов…

– А я тебя знаю! – вдруг заявила она. И потом: – Ой… ой-ой-ой… – Это последнее «ой» не было наполнено страхом или болью… скорее симпатией и сочувствием…

Грегор ринулся на ее голос и непременно упал бы снова, если бы Говард не подхватил его сзади. Они стояли на краю довольно глубокого колодца. Обсидиановые стены колодца были абсолютно гладкими и отвесными.

– Гре-го! Гре-го!

Босоножка была внутри, она пыталась взобраться по скользким стенам, но тут же скатывалась вниз.

– Гре-го, посмотри, кто здесь! Ой!

Она прижала ладошку к губам, а потом направила скипетр в сторону существа, лежавшего на дне колодца. Оно располагалось справа от нее. Крыса, до того худая, что скорее напоминала скелет, обтянутый кожей, чем живое существо. Передние зубы были чудовищных размеров, они буквально заворачивались внутрь, придавая морде жуткое выражение и искажая ее гримасой боли.

Но Грегор увидел еще кое-что. Он увидел шрам.

– Живоглот! – выдохнул он.

Крыс с трудом перевел на него взгляд, но сказать ничего не смог.

– Не двигайся! – промолвил Грегор. – Не двигайся! Мы пришли.