Текст книги "Движение солнца (ЛП)"

Автор книги: Сьюзен Фанетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

и вышел из нее. Он поднялся с кровати и избавился от презерватива. Затем он разделся —

на его ногах все еще были обуты ботинки – и вернулся к ней в кровать. Он помог ей

снять футболку и бюстгальтер и притянул ее тело к себе, прижимая ее спину к своим

твердым мышцам груди.

Устроившись поудобнее на кровати, они наслаждались объятиями друг друга. Лилли

чувствовала себя намного спокойнее, чем (как она полагала) будет себя чувствовать после

разговора, что у них состоялся, хотя, по сути, они все еще находились в середине его.

Затем, совершенно внезапно, Исаак проговорил:

– Я приведу тебя в клуб, – его голос согревал. Он провел своей широкой ладонью

от ее груди вниз по животу; его движения были медленными и осторожными, словно он

гладил кошку. – Ты и я обсудим все с Шоудауном. Он мой брат, и ему я доверяю больше

всех; он единственный человек, с которым я советуюсь. Нам нужно мнение человека,

который не так сильно в этом всем увяз, нужно его видение со стороны. Потому что,

Лилли, говори, что хочешь, сопротивляйся из последних сил, но, мать твою, не я не

115

собираюсь потерять тебя. Мы найдем выход из этой ситуации. Мне нужно, чтобы ты мне

доверяла, детка.

Лилли была измотана. Она знала, что ей не следует. Все ее обучение, ее

преданность, все это показывало ей, что это был глупым решением – говорить еще кому-

то, а тем более кому-то из его МК. Самый большой риск ее операции состоял в том, что

мог узнать кто-нибудь еще. И каждый раз он увеличивался с каждым новым человеком.

Что ей следовало бы сделать – уничтожить угрозу, убить и вычеркнуть все из памяти.

Что же она будет делать с тем, что ей предложил Исаак? Она так отчаянно желала

этого мужчину, и не только в сексуальном плане. Если существовал вариант, что она

могла сохранить его, значит, она пойдет на этот осознанный риск. Она послала

безмолвную молитву, обращенную Господу, в которого она прекратила верить с того

момента, как похоронила отца, спрашивая у него, права ли она в своем решении, не

пострадают ли из-за ее любви другие люди.

Она развернулась к нему, у его груди, чтобы она могла видеть его лицо – его

восхитительное лицо, которое она так сильно обожала, с этими пронзительными зелеными

глазами. Она провела пальцем по его шраму на щеке.

– Хорошо. Но тогда хотя бы скажи мне, где он.

– Уаетт и Рей отправились в самую глубь леса в поход. Поэтому он вне зоны

доступа, но он вернется через пару недель. Тебе не нужно никуда уезжать. Он все еще тут.

Глава 14

Исаак припарковался перед клубом, и Лилли вместе с ним слезла с байка. Черт

возьми, он обожал ездить с ней, обернутой вокруг него, крепко прижимающейся к его

спине сзади. Даже несмотря на все происходящее дерьмо, все, чего он хотел на самом

деле, так это затащить ее в ближайшую комнату и оттрахать до потери сознания. Вновь.

Но он не мог, конечно же. Те проблемы, что заключили их в тиски, больше нельзя было

откладывать. Но, когда она сняла шлем, который теперь принадлежал ей, и провела

ладонью по хвосту, чтобы пригладить чуть взъерошенные волосы, он не смог противиться

искушению притянуть ее к своему телу и целовать до тех пор, пока он не ощутил, что

практически душит ее в своих объятиях.

Ему необходимо было разобраться с этим. Ему необходимо было найти способ

расчистить дорогу для Лилли, чтобы она сделала то, что планировала сделать. Он верил в

ее историю. Что он точно знал насчет нее, так это то, что она была честна с ним. Даже

тогда, когда что-то держала в тайне, она стремилась изо всех сил быть с ним честной.

Поэтому он даже не подвергал сомнениям ее слова; то, что сделал Рей, было ужасно.

Исаак хотел, чтобы он поплатился своей жизнью за то, что он сотворил с Лилли. Ему не

нужно было никакого другого повода, кроме этого. Но мог ли отряд погибших солдат

убедить МК стать на сторону Лилли. Повернуться спиной к одному из своих братьев? А

Уайетт? Уайетт никогда бы не отказался от Рэя.

Уайетт был самым старшим из братьев. Они росли в строгой атмосфере, с жестоким

отцом и слабой матерью. В той же атмосфере, что царила дома у Исаака и еще во

множестве домов в этой части штата. Деревенская жизнь могла быть жестокой и суровой.

Мужчины работали до того момента, пока они не чувствовали крайнюю усталость и не

были покрыты с головы до ног потом. Затем они напивались в стельку и думали о том, как

они сделают то же самое на следующий день. Потом они отправлялись домой

озлобленные и снедаемые грузом множества проблем.

Но было различие между Рэйем и Уайеттом. Рэй не мог держаться подальше от

отца. Он, казалось, никогда не мог держаться подальше от надвигающихся проблем или

же просто залечь на дно, чтобы переждать грядущую бурю. Иногда складывалось

116

ощущение, что Рэй специально провоцировал отца. И тогда Уайетт, не раздумывая,

вступался за брата и принимал весь удар на себя. Ему была предложена студенческая

стипендия по футболу от университета штата Небраска, но он не мог оставить Рэя одного,

поэтому он отказался от нее. Он остался со своим братом. Рэй же пошел в университет и

затем поступил на службу подготовки офицеров резерва.

Уайетт работал на семейной ферме со своим отцом и жил в небольшом коттедже,

который он построил своими руками на том же участке, что и их ферма. Его коттедж

располагался недалеко от главного дома, в котором он вырос. Рэй находился на службе на

протяжении шестнадцати лет, но вернулся домой как раз год назад или что-то около того.

Он перебрался в ветхую хижину, которая находилась на расстоянии пары городов, и жил

там, преимущественно сам по себе, перебиваясь случайными заработками и, по большому

счету, позволяя Уайету заботиться о себе. Они виделись, когда тот доставлял ему

продукты или вещи, которые могли понадобиться Рею. Исаак видел брата Уайетта всего

пару раз, когда он приводил его на вечера пятницы, чтобы заставить того развеяться и

повеселиться. Но Рэй вел всегда себя очень странно и большую часть времени был каким-

то дерганным. Все полагали, что он был таким, потому что что-то произошло на войне. Но

теперь Исааку была известна точная причина странного поведения Рея.

Он взял Лилли за руку и повел к двери. Почти все были там; рабочие смены как раз

закончились, и все братья собирались в это время, чтобы пропустить по паре стаканчиков,

по крайней мере, до того, пока у тех, у кого имелись семьи, не направлялись домой. Таким

образом, Исааку было заранее известно, что он наделает шуму. Большинство часть

братьев уже знали Лилли и видели ее с Исааком, но прошло, по крайней мере, лет

пятнадцать с того момента, когда он приходил в клуб с женщиной. Он поднес ее руку к

своему рту и оставил поцелуй на ее костяшках. Она улыбнулась Исааку.

– Все будет в порядке, Спорти. Мы все уладим.

Она сухо хмыкнула, это вышло совсем не похоже на смешок.

– Так или иначе, конечно же, уладим.

Нет. Ни за что. Никаких «так или иначе». Был только один способ. С братьями на ее

стороне. Он не собирается терять ее. Он никогда и не помышлял о том, что встретит свою

любовь, он никогда не помышлял, что вообще способен любить так отчаянно. Но у него

было это сейчас; эта любовь, эта нерушимая связь с другой душой, и он сделал бы все,

чтобы не упустить этого. Черт побери, нет. Он ни за что не предаст ее.

Но он также не мог предать и свой клуб. Этих парней, их семьи, его город – они все

были под его ответственностью, а он бы никогда не предал то, что вверено ему. Поэтому

тут был только один выход. Клуб должен был поверить ей, невзирая ни на что, и они

должны были прийти к согласию, что Рэй должен умереть. ОН сделает все, он приложит

все усилия, чтобы сделать это.

Он подал Лилли руку, крепко стискивая ее в своей большой ладони, и открыл дверь

клуба.

Когда он вошел, головы братьев, как обычно повернулись в его сторону, чтобы

таким образом поприветствовать своего президента. Но когда они увидели Лилли, в

комнате воцарилась тишина. Братья, сучки и хэнгараунды, все в комнате замолчали,

наблюдая, как Исаак входит в комнату. Он повернулся, чтобы посмотреть на Лилли, но

она легко улыбалась, выглядя уверенно. Но, несмотря на это, она держала его за руку

крепче, чем обычно. Он стиснул ее руку в ответ и решил, что они не приступят сразу же к

решению проблем. Шоудаун был у бара, поэтому Исаак повел Лилли туда. Братья, уже

знакомые с ней, приветствовали ее кивками или же просто поднимали в знак приветствия

свои стаканы и бутылки с алкоголем. Медленно люди в комнате вернулись к тому, чем

они занимались.

Ровер был за баром. Когда его не было там, парни сами брали и разливали себе по

стаканам все, что им было нужно. Но Ровер знал, что должен был разливать и подавать

выпивку, когда находился в комнате. Сейчас, он сразу же подошел к Исааку.

117

– Нам пару бутылок Буда, Ров, – Ровер коротко кивнул и повернулся к

холодильнику бара. Все еще держа Лилли за руку, Исаак приблизился к Шоу.

– После того, как выпьем, нам нужно поговорить, – Шоу посмотрел на него

недоуменным взглядом, но кивнул и сделал глоток своего пива. Ровер принес их пиво;

когда Лилли взяла свое с сияющей улыбкой и мягко проговорила спасибо, она

повернулась, чтобы прислониться спиной к бару. Исаак наблюдал за ней с того момента,

как она вошла в комнату. На ее лице засияло выражение восторга, когда ее глаза были

сосредоточены на дальнем углу комнаты. Он понял, на что она смотрела, и повернулся

сам, чтобы взглянуть на то, что так очаровало ее.

По большому счету, эта комната выглядела, как огромная комната отдыха, где

болталась кучка неотесанных парней. Барная стойка, которая была огромной, уродливой

штукой, с боков обитая ярко оранжевой искусственной кожей (за это уродство Исаак

никаким образом не нес ответственности – бар стоял тут уже на протяжении

десятилетий) и барные стулья, обитые такой же оранжевой искусственной кожей; также

там находился бильярдный стол внушительных размеров, покрытый голубым сукном;

пара автоматов с аркадными видео-играми и старый автомат для игры в пинбол; пара

больших кожаных диванов и ряды стульев перед восьмидесяти дюймовым телевизором,

что висел на стене; четыре стола и стулья. Стену украшали пивные знаки с подсветкой,

плакаты и постеры байков, сексуальных девушек в стиле пин-ап, а так же огромная доска

объявлений, которая была усыпана снимками и рядом заключенных в рамку свидетельств

и табличек с городскими благодарностями. Стены были отделаны недорогими панелями,

бетонный пол покрывал ободранный, потертый от времени линолеум. Все было прилично

подзатасканным, не было ничего примечательно, что могло бы привлечь ее внимание

(Прим. Аркады – это монетные игровые автоматы, которые зачастую

устанавливаются в публичных заведениях, в ресторанах, барах, а чаще всего в залах

игровых автоматов).

Но в углу комнаты находись шахматы, для которых доской служила поверхность

стола. Пешки были пять дюймов в высоту. Короли и королевы, самые большие фигуры,

по десять дюймов каждая. Игра была в процессе на шахматной доске. Исаак мог сказать,

что Лилли догадалась, что этот шахматный набор сделал он. Ему было приятно увидеть ее

завороженное восхищение; он был горд своей работой.

Шахматы среди его работ были теми, что приносили ему настоящие деньги. В

зависимости от дерева, которое он использовал и как вырезал, какую форму им предавал,

в итоге, он мог получить тысячи долларов за шахматы, на создание которых он тратил

пару дней времени и менее ста баксов расходовал на материал. Он как-то делал

специальный заказ, который потребовал от него неделю на выполнение, и затем принес

ему две тысяч чистого дохода. Но то, на что в данный момент так заворожено, смотрела

Лилли, было, ни чем иным, как работой для души. Исаак думал об этом, как об искусстве.

Фигуры были выполнены в абстрактном стиле, и на доске не было даже двух похожих

фигур, все были отличными, даже пешки. Дерево, что было выбрано для работы,

намеренно подобранно с зернистой текстурой, затем зашлифовано, а также Исаак

потратил кучу времени, чтобы подобрать правильную текстуру древесины для каждой

отдельной фигуры. Он делал этот набор много месяцев, когда у него было время возиться

в своей мастерской. Это было чем-то вроде терапии, которая началась сразу же после

смерти его отца, когда он возглавил стол на собрании и взял на себя обязанности

президента.

Лилли развернулась к нему

– Иисус, Исаак. Это потрясающе. Могу я... – выражение лица Лилли явно

говорило о том, как она хочет рассмотреть это поближе.

– Конечно, но игра находится в процессе, так что будет хорошо, если ты оставишь

фигуры на своих местах. Он пошел вместе с ней, когда она направилась к столу, пересекая

комнату.

118

– Кто играет? Ты? – она провела кончиками пальцев по белой королеве, которая

была сделана из идеального куска канадской ели.

– Я уже говорил тебе, что шахматы – моя игра. Шоу и я играем много времени. Ни

у кого из этих придурков не хватит мозгов для игры в шахматы, – он проговорил эти

слова намерено громко, чтобы все, кто находился в комнате, услышали его, он так

говорил всегда, когда хотел укорить их. Многие из парней были достаточно умны, как он

полагал, но в большинстве своем они были теми парнями, кто предпочитал шумные игры

и алкоголь. Покер был их игрой. И они все знали, что нужно держать свои руки подальше

от игровой доски.

Исаак встал позади Лилли и положил свободную ладонь ей на бедро. Он оставил

поцелуй у основания шеи, и она прильнула к его телу. Он прекрасно знал, что люди в

комнате видели это. Он не прикасался к ней таким образом ранее, и теперь был рад

показаться всем. Он проложил неспешную дорожку из поцелуев вверх по ее шее, и она

склонила голову набок, чтобы предоставить ему лучший доступ. Когда он достиг ее уха,

то прошептал:

– Ты играешь?

Она подалась навстречу его поцелую, ее голова откинулась на его плечо.

– Я знаю, как ходят фигуры, но нет, по-настоящему никогда не играла.

– Тебе следовало бы, Спорти. Ты была бы хороша в этом. Твой разум работает

соответствующе этой игре, – дерьмо, касающееся Рэя, вновь завладело его мыслями, он

прижал губы к ее виску. – Пойдем, давай поговорим с Шоу, – он поднес бутылку к

губам и осушил ее, затем взял ее за руку и повел обратно. Он кивком указал Шоу на

кабинет, тот поднес бутылку пива к губам и поднялся с барного стула, последовав за

ними.

Когда они втроем вошли в кабинет, Исаак подвел Лилли к дивану, который

располагался у дальней стены, и сел рядом с ней. Оставляя Шоу выбор присесть третьим

на диван, остаться стоять или же сесть за стол в кресло Исаака. Шоу после короткой

заминки сел в кресло Исаака. Исаак относился к этому нормально. Ему не было нужды

напоминать Шоу, кто был главным, и он хотел быть поближе к Лилли.

– У нас возникли некоторые проблемы, Шоу. Мне нужно, чтобы ты выслушал

Лилли. Но то, что ты услышишь не должно покинуть комнату. Это останется между нами

тремя до того момента, пока мы не будем готовы что-то сделать по поводу этого.

Без лишних слов, Шоу кивнул и повернулся к Лилли, ожидая, когда она изложит

свою часть информации. Бросив неуверенный взгляд на Исаака, она сделала, как он велел.

Она рассказала в полном объеме историю, которую она рассказала Исааку. И у него

возникло чувство, что это было единственным возможным способом, которым она могла

делиться той историей, – отстраненно, будто читая копию.

Исаак наблюдал за Шоу, пока Лилли рассказывала. Его вице-президент был на

несколько лет старше его, он являлся одним из умнейших людей, с кем был знаком Исаак.

Из него вышел бы отличный президент, но он был слишком умен, чтобы хотеть этого.

Уговорить его, чтобы тот стал его вице-президентом, отняло у Исаака много сил. Но еще с

того времени, когда Исаак был подростком, Шоу был единственным, с кем он мог

разговаривать и делиться проблемами, у Шоу было правильное видение вещей и проблем.

Он был тем парнем, который садился и видел всю ситуацию со стороны. Но это не

значило, что он был медленным на реакцию или действие, когда это было необходимо, но,

в то же время, Шоу никогда не действовал только по той причине, потому что что-то было

необходимо предпринять. Он был молчаливым и рассудительным. Он был в МК на

протяжении долгого времени, а также ему довелось увидеть огромное количество

жестокого дерьма. Кроме должности в клубе, Шоу управлял продовольственным

магазином, после работы он уходил в свой небольшой дом, где проводил вечера со своей

женой и тремя дочерьми.

119

Исаак был тоже рассудительным, но ему приходилось прилагать огромные усилия,

чтобы руководствоваться своей головой, а не кулаками, и его характер был намного

темпераментнее, чем у Шоу. Когда его провоцировали, он мог совершать такие

опрометчивые вещи, как, например, воткнуть ножницы в руку гребанного риэлтора. К

слову, риэлтор вел себя сейчас более приветливо, после того, как Шоу побеседовал с ним

и привел ему Кэнди. Отвлек его яркими вещами.

Теперь Шоу сидел спокойно и слушал, ни разу не перебив Лилли, когда она

рассказывала ему всю историю и то, как она узнала, что это сделал Рэй. Исаак уловил

перемену в его выражении лица – от простого любопытства к крайней

заинтересованности, от сочувствия к явному шоку, и, наконец, к тому, что Исаак не мог

объяснить, – чему он бы не смог подобрать слов. Шоу предопределял ход развития

событий.

Наконец, он сосредоточился на Лилли и проговорил:

– Извини меня, милая, за то, что я сейчас скажу, – он повернулся к Исааку. – И

ты во все это веришь? Это все невозможно уложить в голове без доказательств. Я буду

честен и скажу прямо: нужно думать мозгами, а не другой частью тела.

Исаак бы избил любого до бессознательного состояния, кто посмелел бы сказать

такое, но Шоу делал свою работу.

– Нет ни одного сомнения, Шоу. На все сто.

Шоудаун кивнул.

– Достаточно для меня. Но не будет достаточно для клуба. Я просто не могу

представить этого. Лилли новенькая в городе, и клуб ее совершенно не знает. Ее слово

против слова брата – этого не достаточно, – он подался к Исааку.– Брат, ты знаешь,

что я прав, если бы она была с кем-то из нас и рассказала эту историю, тебе бы

понадобилось больше информации.

Лилли кивнула и начала подниматься. Исааку вскинул руку, даже сам того не

осознавая, и пригвоздил ее к месту, на котором она сидела. Он прекрасно знал, о чем она

думала.

– Полегче, детка. Мы еще не закончили. Уайетт и Рэй уехали как минимум на две

недели. Ты не сможешь сделать ничего до того времени. У нас есть достаточно времени,

чтобы решить это все. Затем он повернулся к Шоу и обратился к нему:

– Ее слово и моего доверия должно быть достаточно для тебя. Это между мной и

тобой, так же этого будет достаточно для Барта и Лэна. Нам не нужно анонимное

голосование. Нам просто нужен еще голос.

Шоу откинулся на стуле назад.

– Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь о том, чтобы совершить голосование за

смерть. Это может расколоть клуб как раз в то время, когда происходит все это дерьмо с

Эллисом. Ты готов пойти на этот риск?

– Рэй и так покойник, с голосованием или без него. Я готов пойти на риск, чтобы

помочь Лилли совершить возмездие, да. Прямо сейчас.

Глаза Шоу распахнулись от услышанного, и он повернулся к Лилли.

– Не могла бы ты дать нам пару минут, Лилли?

Исаак не желал ничего от нее утаивать.

– Нет. Она останется. Говори.

– Тогда, ладно. Ты знаешь эту девчонку сколько, три недели? Месяц? И ты готов

рискнуть клубом – и целым чертовым городом – ради нее? Исаак, ты сейчас думаешь

своим членом.

Внезапно Исаак позабыл о том, что работа Шоу в данный момент заключалась в том,

чтобы говорить настоящее положение вещей, озвучивать жестокое дерьмо и держать

Исаака в узде. Его настроение резко сменилось гневом, и он начал подниматься, все его

тело было напряженно. Но Лилли удержала его руку у себя на бедре, тем самым

принуждая его оставаться на месте, и заговорила, полностью сосредоточившись на Шоу.

120

– Смотри. Я все понимаю. Вы не знаете меня. И то, что я собираюсь сделать,

обязательно повлияет на ваш клуб и принесет вред члену вашего МК. Но Рэй —

покойник, и это уже не обсуждается. Отряд мертв по его вине. Их тела осквернили, они

были сожжены, и затем все, что осталось от трупов, было повешено на стену, чтобы

поиздеваться над нами. И все это произошло, потому что Хобсон не желал меня видеть на

месте офицера. Этот мудак уже мертв. Я прошу искреннее прощение за то, что это как-то

повлияет на клуб, и я понимаю, что вы будете делать то, что вам придется. Черт возьми,

это даже не какое-то там возмездие, это просто должно свершиться и все.

Исаак резко поднялся на ноги и грубо схватил ее за руку, какого хрена она несла —

но она проигнорировала его жесткую хватку и продолжила.

– Нет шанса, что я смогу предоставить тебе доказательства. У меня есть только

слова моего друга, который не хочет в это ввязываться. Но вот, как все было: Хобсон был

пьян. И он напрямую признался моему другу, когда он был пьян. Давай посмотрим,

может, он проколется на этом еще раз. И как уже сказал Исаак, он уже покойник, так или

иначе. И все, что я могу предложить вам, – подождать немного, чтобы сделать это как

можно честнее.

Шоу пристально посмотрел на нее, Лилли не отвела глаз.

– Ты еще та чертовка, не так ли, красотка? В твоих словах есть доля истины, – он

повернулся к Исааку, который опустился на диван. – Мне кажется, она права, Исаак. Мы

подождем, посмотрим, возможно, мы сможем разговорить Рэя. Затем мы поднимем этот

вопрос на собрании в клубе. Мы можем рассчитывать на голоса СиДжея, Виктора. По

отдельности или же на них обоих. Они ветераны и, исходя из того, что сделал Рэй, они

захотят, чтобы его казнили. С признанием Рэя мы можем рассчитывать на поддержку всех

братьев, естественно, за исключением Уайетта. Вот мой совет.

У Исаака было другое на уме. Но он пребывал в ярости на данный момент и принял

его совет. Ему было необходимо успокоиться. Он отрывисто кивнул Шоу, который все

понял, похлопал Лилли по колену и покинул комнату, больше не проронив ни слова.

Когда Шоу покинул кабинет, Исаак поднялся с дивана и начал мерить комнату

шагами. Он был в ярости, и ему необходимо было восстановить контроль над собой. Но

почему он был так зол? Потому что Лилли заявила, что Рэй, так или иначе, покойник,

невзирая на то, выживет ли она или нет. Да. Потому что Шоу чертовски оскорбил и его, и

Лилли? Да. Потому что он был прав – что ради безопасности Лилли Исаак был готов

пожертвовать своим клубом?

Да. То есть, нет. Черт побери. Он просто не мог сделать этого. Слишком много

людей зависели от него. Он схватился за высокое черное кресло и одним ударом руки

отправил его вращаться по комнате, пока оно не ударилось с силой о железный бар.

– Исаак.

Он повернулся к Лилли, которая сидела на диване, выглядя совершенно спокойно.

– Детка, прости меня. Все не так плохо, как кажется. Мы все уладим, я тебе

обещаю.

Она поднялась на ноги и направилась к Исааку. Она была чертвски красива, ее

длинный, темный хвост лежал на плечах, джинсы сидели на бедрах, но не слишком

обтягивали, позволяя материалу немного приспуститься, открывая примерно дюйм ее

обнаженного живота, который виднелся из-под футболки. Она остановилась прямо перед

ним и взяла его ладони в свои, заставляя его ослабить хватку и разжать кулаки, он даже не

понимал, что его ладони сжались в кулаки.

– У нас есть план. И это самый лучший план, что может быть на данный момент,

как мне кажется. Несмотря на то, сработает ли он или нет. Это значит, что нам придется

подождать пару недель, правильно? Потому давай это отложим в сторону. Это могут быть

последние две недели, что мы можем провести вместе.

– Ни за что, Лилли. Ни за что. План сработает. Он должен, – он не мог даже

думать о том, что это могли быть их последние две недели.

121

– Хорошо. У нас есть время. Но, на всякий случай, давай воспользуемся им. О’кей?

– она положила ладонь на его щеку, поглаживая ее кончиками пальцев через его бороду.

Таким способом часто проявлялась нежность с ее стороны, и это успокаивало его. Он

прильнул к ее прикосновению.

– Ты сможешь сделать это?

Она улыбнулась.

– Ну конечно. Не принимай удачу за проблему.

Он посмотрел ей в глаза. Назвать их серыми было недостаточно, но у него не было

другого слова. Он пытался думать о метафоре по поводу цвета ее глаз, но ему не удалось.

Лучшее, что ему пришло на ум, что они напоминали ему небо в пасмурный день, но будь

он проклят, если скажет что-то настолько напыщенное вслух. Они были прекрасны.

Светлые. И так ярко сияли, когда она улыбалась.

– Господи, я так сильно люблю тебя, Спорти.

– И я тебя люблю, – она схватила его за ремень и расстегнула его. – Покажи мне,

как ты меня любишь.

Он был возбужден еще с того момента, как она положила руку ему на щеку. Теперь

он рассмеялся и расстегнул ее джинсы.

– Хочешь нежно? – их секс ранее был очень грубым и жестким

– Ты же прекрасно знаешь, что мне не нравится, – она расстегнула его джинсы и

скользнула руками по его бедрам, затем завела их назад, чтобы сжать в ладонях его

подтянутую задницу. Их секс всегда был громким, но ему совершенно претила мысль о

том, что все в соседней комнате могут услышать их. Это никогда не останавливало его

ранее, но с Лилли все было по-другому.

Затем ее рука вновь оказалась спереди, она взяла в ладонь его яйца и крепко сжала

их. Потом она переместила руку, обхватывая его член.

– Ох, мать твою, ты чертовкий твердый, – прошептала она, прижимаясь лбом к его

груди. – Я просто без ума от твоего члена.

Исаак подумал, что звуконепроницаемые стены кабинета были достаточно хороши.

Он приподнял ее лицо и поцеловал ее, его язык проник в ее рот, проходя по зубам и

поглаживая ее язык. Она обвила руки вокруг его шеи и приподнялась высоко на носочках.

Ничего – абсолютно ничего – не чувствовалось так, как ее тело, прижатое к его. Он

хотел, чтобы они избавились от лишней одежды. От всей.

– Я хочу тебя обнаженной.

Даже Исааку свой собственный голос показался рычанием. Она сделала шаг назад,

небольшая прекрасная улыбка играла на ее губах, она стянула футболку через голову,

бросая ее на пол и подмигивая ему. Он направился к двери и запер ее; когда он вновь

повернулся к ней, она уже скинула ботинки и в данный момент снимала джинсы. Он

избавился от своей одежды так быстро, как только мог, едва ли уделяя время тому, чтобы

повесить жилет на спинку стула.

Когда на ней не осталось ничего, кроме черных кружевных стрингов, ее груди были

обнаженными и прекрасными, ее соски изнывали от желания к нему, он остановил ее.

– Оставь. Я сам сниму, – и она убрала пальцы из под резинки стрингов, покорно

стояла и ждала.

Наконец, избавившись от всей своей одежды, он направился к ней и притянул ближе

к себе, наслаждаясь шелковистостью ее обнаженной кожи на его грубом теле. Он снял

резинку с ее волос, и она встряхнула распущенными волосами, шелковистые локоны

рассыпались каскадом по его рукам и ее спине, заставляя его издать стон наслаждения. Он

увлек ее на пол.

Она хотела грубого секса; она всегда хотела этого грубо. Потому что нежно было

слишком интимно. Но в данный момент, Исаак решил, что он слишком переполнен

любовью и многочисленными страхами, что может потерять ее, чтобы заниматься с ней

грубым сексом, с женщиной, которая помогла ему осознать, что у него все еще было

122

сердце, о наличии которого он совсем позабыл, и оно было способно любить. Он

поцеловал ее, прижимая ее к своему телу, его руки были повсюду, но прикосновения были

нежными, успокаивающими. Он неспешно стягивал ее нижнее белье, оставляя по всей

длине ее ног дорожку из поцелуев вплоть до щиколоток. Затем он вновь поднялся вверх,

возвышаясь над ее извивающимся телом и проникая ладонью между ее ног, чувствуя,

насколько она была влажной и готовой для него. Впрочем, как и всегда. Он нежно кружил

пальцами по ее клитору, между влажных складочек.

Она приподняла бедра и издала расстроенный стон.

– Исаак, ну давай же.

Он склонился и оставил поцелуй на ее груди, мягко щелкая языком по твердой

вершинке соска. С его ртом на ее коже, он произнес:

– Нет, детка. Позволь мне наслаждаться неспешной любовью. Медленно тоже

хорошо.

Поднявшись на колени, он потянулся к своим джинсам и взял презерватив. После

того, как он раскатал его по члену, он накрыл ее своим телом и прижался к ней,

мучительно медленно проникая в ее лоно так глубоко, как только мог. Она изогнула спину

и закатила глаза. Лилли резко дернулась под ним, сжимая его мышцами лона. Но он

приподнял ногу, располагая ее поверх ее бедра, не позволяя ей тем самым двинуться с

места.

– Эй, я сказал нет. Мы будем заниматься этим медленно. Я хочу полностью

насладиться тобой.

– Что?! На полу твоего кабинета мы будем делать это медленно? – она фыркнула и

попыталась оказать сопротивление.

Исааку тоже нравилось трахаться грубо и жестко – он также был удивлен своей

потребностью на этот раз заняться этим медленно и нежно – но ее нежелание нежности

начинало казаться странным. Он поймал ее голову, сжал обеими руками и пристально

вперился в нее взглядом.

– Детка, в этом есть какая-то проблема?

Она успокоилась и посмотрела на него. Затем она совершенно удивила его своим

смехом. Он ощутил его вокруг своего члена, настолько глубоко он был внутри нее.

– Нет, прости. Привычка, – он не понял, про что она говорила, поэтому нахмурил

брови. Она, заметив это, поспешила добавить: – Самозащита, я полагаю. Не заниматься

любовью. Это будто правило, которое было у меня.

Он ласково провел кончиками пальцев по ее скулам.

– Было?

Взгляд, который она подарила ему, был чистым и добрым, он наполнил его сердце

чувствами.

– Да, было.

– Хорошо, – он неспешно скользнул внутрь нее, пристально глядя ей в глаза. Она

обвила руками его спину, ногами обхватила его талию, прижимая крепко к себе, и в

первый раз со времени их знакомства они занялись любовью.

Даже когда все происходило нежно, он все равно заставлял ее кричать.

~oOo~

Исаак и Шоу наблюдали за тем, как Кеньен Берри и Маркус Грант, который являлся

правой рукой Берри, остановились на стоянке МК «Ночная Банда». Голова Исаака гудела.

Он повернулся к Шоу; непрекращающийся гнев, который он испытывал после разговора с

Лилли, который произошел за день до этого, полностью испарился из его головы с

визитом Кеньена.

Несмотря на то, что Кеньен все еще поддерживал МК «Ночная Банда», он

приостановил поставки через канал, изменив маршрут доставок мета, пока все давление,

123

исходящее от Эллиса, не утихнет. Эллис так же жестко насел и на Сент-Луис, заставляя во

всю силу действовать «Северных Всадников», и был в поиске чего-то, что помогло бы

полностью уничтожить Неудержимых. В Сент-Луисе началась открытая война. Точка