Текст книги "Движение солнца (ЛП)"

Автор книги: Сьюзен Фанетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

матери, черт побери, о его семье в целом. Некоторые братья в МК знали по слухам или

89

сторонним разговорам о том, что произошло, но точно никто ничего не знал. Она

положила свою руку на его, и он подавил отчаянное желание сбросить ее.

– Исаак, мне очень жаль, – он покачал головой, готовый двигаться дальше, но она

быстро стала перед ним, не позволяя ему сделать ни шага. – Исаак. Моя мама перерезала

вены и истекла кровью в ванной. Я нашла ее. Мне тогда было десять.

Он посмотрел на нее ошеломленно.

– Боже.

Что-то нашло на него, он не мог определить точные чувства, захлестнувшие его, и он

поддался моменту. Исаак сжал в ладонях ее лицо и поцеловал со всем отчаянием, его язык

скользнул глубоко в жар ее рта. Он целовал ее так, словно имел право на каждую частичку

ее тела, и был намерен доказать это. Он почувствовал, как она сжала пальцами край его

футболки, когда отвечала на поцелуй. Когда Исаак оторвался от ее губ, он искал на ее

лице какое-то выражение, которое бы выражало всю неправильность поступка их матерей,

но он не нашел этого. Она выглядела, как хорошо поцелованная женщина. Но все же он

пробормотал:

– Прости.

– Не стоит извиняться. Я понимаю все, – она провела кончиками пальцев по его

шраму.

Он прикрыл глаза от нежного прикосновения.

– Не знал никого, чья бы мать сделала такое. Никто не понимал меня.

– Я понимаю тебя. Почему она сделала это?

Он покачал головой вновь, ненавидя возвращаться к этому. Затем он просто пожал

плечами.

– Мой отец был злобным мудаком. Вот, скорее всего, самая верная причина. Она

даже не отставила записки, она просто ушла. А твоя?

– От моей записки тоже не осталось. Я не знаю толком ничего. Мой отец избавился

от всех ее вещей после ее смерти. Но если судить по тому, что помню, у нее было

биполярное расстройство*. Самое яркое воспоминание, связанное с ее смертью, это ее

тело в ванной, а я все сидела и ждала, когда меня кто-нибудь обнаружит. А еще я так же

помню, как она меня брала с собой, когда отправлялась «путешествовать», – Лилли

пальцами изобразила в воздухе знак кавычек, – на самом деле, это было бессвязным

брожением по окрестностям и за их пределами. В итоге мы оказывались в просто

немыслимых местах, где она впадала в состояние ужаса, потому как плохо говорила по-

английски, а я всеми силами пыталась расспросить незнакомцев, как нам добраться до

дома. Я полагаю, это была мания. И это было не очень хорошим временем, – Лилли

замолчала и нахмурила брови. – Вау. Я просто не верю в это. Я еще никогда и никому не

рассказала этого. Ты первый, кто узнал обо всем, Исаак. (Прим.: биполярное

расстройство – маниака льно-депресси вный психо з (МДП) – эндогенное психическое

расстройство,

проявляющееся

в

виде аффективных

состояний —

маниакальных (или гипоманиакальных) и депрессивных, а иногда и смешанных состояний,

при которых у больного наблюдаются быстрая смена симптомов мании и депрессии либо

симптомы депрессии и мании одновременно (например, тоска со взвинченностью,

беспокойством либо эйфория с заторможенностью – так называемая непродуктивная

мания – или другие). Возможны многообразные варианты «смешанных» состояний).

Исаак почувствовал острое желание поцеловать ее вновь, но подавил его.

– Господи Иисусе, Лилли. Это просто нереально.

Она печально рассмеялась.

– Ага, так и есть. И кстати, я единственный ребенок в семье, и мой отец умер,

когда мне было 23. Он был классным.

– Могу я спросить, сколько тебе лет? – ему было известно, что этот вопрос

ненавидело большинство женщин.

Она не колеблясь ни мгновения произнесла.

90

– 33. А тебе?

– Мне 39.

Она усмехнулась. Он любил ее улыбку, ее рот был розовым и прелестным, а ее глаза

словно озарены светом.

– Смотри, сколько мы узнали друг о друге. Ты сказал «был», когда ты упоминал

своего отца. Мы оба с тобой круглые сироты?

– Да, так и есть. Он умер двенадцать лет назад. Упал с байка на заледенелой дороге

и попал под грузовик. Он был президентом МК до меня. Его называли большой Айк, а я

был маленький Айк до того момента, пока он не умер. Именно поэтому я так ненавижу

это гребаное имя.

– Ты жил с ним?

– Нет, с того времени, как мне исполнилось восемнадцать. Тогда я стал жить в

клубе. Переехал обратно в дом после его смерти.

– А что насчет твоей сестры?

– Марты? Я даже не знаю. Она на четыре года старше меня. Она убежала из дома

темной ночью вскоре после того, как мама повесилась, и никто больше не слышал о ней

ничего с того времени. Но я понимаю, почему она убежала. Злость и ярость моего отца

после смерти матери перекинулась на нее. Поэтому она бросила меня.

– Он ее изб... – она не закончила предложение, но ей и не нужно было все и так

было понятно.

Исаак пожал плечами:

– Иногда. Это не так необычно для этих мест. Мужчина бьет – женщина молчит,

негласный закон. Все стало лучше, когда я повзрослел и стал крупнее его. Я

преимущественно останавливал это, когда стал проспектом, – он расправил плечи,

словно стряхнул незримый груз печали с них. – Как бы то ни было, это в прошлом. Ты

упомянула, что твоя мама плохо говорила по-английски?

Лилли печально улыбнулась.

– Похоже, что мое прошлое все еще в настоящем, не отпускает меня. Моя мама

была рождена и выросла в Италии. Папа был рожден здесь, но переехал когда был

молодым парнем. Они познакомились, когда его войска были дислоцированы в Европе —

он тоже служил в армии. В спецназе.

– Он был крутым парнем. Заметно, в кого ты пошла, – Исаак заставил ее

улыбнуться, и он был рад этому. Но в то же время она пробудила нем любопытство, —

Лилли, сколько языков ты знаешь?

Радостная улыбка, которую он вызвал мгновением раньше, исчезла, и она вновь

поглядела на него настороженно, затем вздохнула, словно опуская свои щиты, и решила

отдаться в руки судьбы. Она загибала пальцы, когда произносила языки, которые знала.

– Английский, итальянский, французский, испанский, арабский, фарси, иврит.

Он громко рассмеялся, и она стрельнула него взглядом, словно он повел себя грубо и

ненормально.

– Прости. Я просто... просто меня не так просто напугать, но ты только что это

сделала. Ты настолько чертовски умная?

– Чертовски умная, но это не относится к делу. Меня воспитывали таким образом,

чтобы я одинаково хорошо владела двумя языками. Впоследствии мне давались легче

остальные иностранные языки, – она ослепительно улыбнулась. – Нет причин меня

бояться. По крайней мере, не из-за этого.

Исаак подумал, что теперь ему было необходимо показать ей, что он умел делать. Он

взял ее за руку.

– Пойдем со мной. Надень ботинки. Я хочу тебе показать кое-что.

Когда она обулась, он повел ее к самой большой постройке и открыл дверь. Она

буквально запищала, когда он делал это

91

– Ага! Ты ее закрываешь, а сам мне говорил, что это плохой тон – закрывать

двери Сигнал Бенд.

Смеясь, он проговорил:

– Полегче, Спорти. Эту я закрываю. Дом не закрываю, – он открыл дверь, и

сильный аромат стружек разнесся благодаря легкому и утреннему ветерку. Это был его

любимый запах. Второй на данный момент, первый все еще оставался запах его любимой

женщины, которая в данный момент стояла перед ним. Он дал ей пройти первой, а она

лишь стояла посредине дверного проема и задыхалась от восторга.

– Исаак, что это? – она поняла, что он провёл большую часть своей жизни,

создавая кое-что. Пилы и рубанки, а также огромный токарный станок для работы по

дереву, стамески и слесарные пилы, рашпили по дереву, морилка для древесины, краски и

кисти и сама древесина находились в комнате. Огромный рабочий стол важно

располагался в центре комнаты. Все это было расставлено с особой тщательностью.

Исааку казалась, что эта огромная комната была красивой, он полагал, что он даже мог бы

жить здесь.

– Это моя мастерская. Мебель и все штучки, которые находятся в доме, что так

тебе понравились... Я сделал их.

Она повернулась к нему с выражением изумления на лице, выглядя еще более

ошарашенной, чем раньше. Она подошла к ряду полок, где были сложены вещи, которые

он намеревался продать на художественных выставках и ярмарках, которые проходили по

всему штату. Она взяла в руки вазу, украшения на которой были выполнены ажурной

резьбой, которая была выполнена из прекраснейшего орехового дерева, которое он нашел

под Канзас-Сити. Резные работы были самыми лучшими его художественными работами.

– Ты сделал это? – он кивнул, чувствуя себя внезапно застенчиво. Она аккуратно

поставила вазу на полку и провела легко кончиками пальцев по целой полке вещей. Потом

она направилась к его полке, где находилось огромное количество резных деталей, и

развернулась к нему лицом. Она держала в руках небольшую, но искусно вырезанную

птицу колибри, что сидела на листах лилии. Сама птичка была не больше, чем ее ладонь.

Ее глаза увлажнились.

– Господи Иисусе, Исаак. Это... это восхитительно. Я поражена до глубины души.

Колибри не была для него чем-то особенным. Он оценивал ее не больше, чем в

двадцать баксов, ну, крайний потолок на ремесленной ярмарке – пятнадцать. Он мог с

легкостью вырезать парочку таких же после обеда. На его полках находилось примерно

штук пятнадцать подобных поделок. Но Лилли взяла именно эту, словно та была

единственной вещью в комнате… Исаак подошел к девушке.

– Тебе она нравится? Хочешь ее взять себе?

– Что? Ох, прости... Я не имела в виду это, – она залилась румянцем. – Просто

nonna любила колибри (Примеч.: nonna в пер. с итал. – бабушка).

Она двинулась вперед, чтобы поставить фигурку на полку, но он перехватил ее

запястье.

– Nonna?

– Бабушка. По-итальянски.

– Бери.

– Нет, Исаак. Тебе следует продать ее. Она такая красивая.

– Возьми ее. Если она тебе нравится, обязательно оставь ее. Для меня это не так уж

и важно. Смотри, тут множество таких же колибри на полке, как ты взяла.

– Но эта самая красивая… – она улыбнулась ему широкой улыбкой, ее глаза

блестели от слез. – Спасибо тебе большое.

Он был ошеломлен, насколько его жест поразил ее.

Теперь она скользнула ладонью вверх по его груди и обняла за шею, притягивая его

ближе к себе. Прежде, чем поцеловать его, она прошептала:

– Ты просто поразил меня, – затем прижалась к его губам в поцелуе.

92

Исаак испытал острый приступ вертиго этим утром ( Прим. Vertigo (англ., нем.) –

головокружение). И он все еще чувствовал отголоски этого ощущения. Он собирался

узнать получше эту женщину, и в свою очередь решил позволить ей узнать и его. С того

момента, как они обсудили важные вещи на его кухне, между ними воцарилась

совершенно другая атмосфера. Они больше не пытались так отчаянно понять друг друга,

они просто общались, позволяя вещам идти своим чередом. Они чувствовали себя

расслабленно в компании друг друга, это было впервые, когда они чувствовали это, по

крайней мере, когда Лилли была трезвой.

Он обернул руки округ ее талии и углубил их поцелуй, поднимая ее вверх. Она

сильнее обняла его за шею, а той рукой, в которой все еще находилась колибри, она

приобняла его за спину. Он усадил ее на рабочий стол и забрал резную фигурку из ее рук,

убирая ее в сторону.

Он построил этот стол, чтобы тот идеально подходил его размерам, потому рабочая

поверхность стола была на уроне его бедер. Лилли сидела перед ним, их бедра находились

на одном уровне. Она застонала и обернула свои ноги вокруг его талии, скрещивая

щиколотки на его заднице.

Ощущение ее языка, что чувственно сплетался с его, ее вкус, то, как ее мышцы ног

сжимали его бедра – бл*дь, все, что касалось этой женщины, возбуждало в нем

невероятное желание. Когда она издала сладкий хныкающий звук и прижалась к нему

всем телом, он отстранился от ее губ, задыхаясь.

– Я так чертовски хочу быть внутри твой киски прямо сейчас. Саднит?

Ее глаза заволокло вожделение, она улыбнулась и расстегнула его ремень.

– Не для этого.

Исаак издал долгий рык и решил, что нужно всегда держать свою женщину

обнаженной.

Глава 11

Лилли прошла семь миль до своего «Камаро». Она бросила рюкзак в багажник и

уселась за руль. Она сидела там, не замечая удушающего жара, что воцарился в темном

салоне автомобиля днем в середине июля, стараясь из-за всех сил не отчаиваться. Но это

было сложно, невероятно сложно, в голове мысли цеплялись друг за друга и смешивались.

Она не видела свою будущую жертву уже в течение двух недель. У Рика также не

было новой разведывательной информации для нее. К тому времени, когда он ей послал

кое-какие данные, ее цель совершенно пропала.

Бл*дь, бл*дь, бл*дь.

Теперь Рик пребывал в поиске нового местоположения предполагаемой жертвы, что

не означало ничего хорошего, по крайней мере, для ее личной жизни. Это значило, что

Лилли могла покинуть Сигнал Бенд. Если бы все шло соответственно плану, она должна

была жить оседло в течение многих месяцев, чтобы избежать даже минимальных

подозрений к тому времени, когда должно было произойти убийство. Это если бы

возбудили дело и начали вести расследование. Но если ее жертва уехала далеко отсюда,

ей придется последовать за ней.

Но она не хотела уезжать. С каждым последующим днем она и Исаак становились

ближе друг к другу, они были настолько поглощены друг другом, что в ее дне не было ни

минуты, которую бы она не думала о нем. Если бы все шло соответственно плану, то не

было нужды покидать Сигнал Бенд. Но она и не хотела его покидать… и с каждым днем

это желание крепло. Она бы могла выполнять свою работу откуда угодно, самое главное

было удаленное местоположение. Хотя она знала Исаака только в течение нескольких

недель, Лилли понимала, что она останется, если будет такая возможность. Она

93

чувствовала с ним связь, словно незримые нити соединяли их, даже когда они были вдали

друг от друга, такого прежде она не испытывала ни к кому.

У Лилли было довольно богатое сексуальное прошлое, но у нее не было большого

опыта в делах любовных. Точнее, у нее не было совершенно никого опыта в этом. У нее

была парочка постоянных парней в университете, причем она потеряла девственность со

вторым, но она отчетливо понимала, что никогда не любила его. Проживая свою жизнь

подобно многим парням и девушкам, которые учатся в университете, она

экспериментировала и спала со многими, пока не встретила Питера, аспиранта. У них

было все серьезно, как ей казалось. Она думала, что любила Питера. Но когда он получил

работу в университете в Нью-Мехико и переехал, она даже не стала заморачиваться,

чтобы поддерживать отношения на расстоянии. И в течение пары месяцев она стала

меньше думать о нем. Поэтому она ошиблась – это не было любовью. Когда она

поступила на службу, ее шансы на ни к чему не обязывающие романы стали истощаться.

У нее была парочка интрижек с другими офицерами, когда она служила в Афганистане.

Она встречалась с ними для отменного, бурного секса. Но Лилли никогда по настоящему

не ощущала связи ни с кем из них.

То, что она испытывала к Исааку было чем-то совершенно отличным от всего, что

было ранее. Это затрагивало совершенно другие струны в ее душе, она поднималась с ним

совершенно на иную высоту. Поначалу она наивно полагала, что это лишь было основано

на физическом влечении, как будто их тела действовали в унисон, потому как ее

нереально тянуло к нему, и это вызывало в ней ярость, злость, но больше всего это пугало

ее... И если они находились вблизи друг от друга, для нее было чрезвычайно трудно не

прикасаться к нему. И, возможно, это было больше, чем достаточно поначалу. Но

последние пару недель, они говорили – не подразнивали, а по настоящему говорили, она

поведала ему вещи, о которых никому и никогда не рассказывала. Факты о своей семье, о

ее маме. О своей любви к отцу, и как сильно она по нему скучала и тосковала. И даже

некоторые факты о службе в армии.

Она никогда не говорила об этом ни с кем, потому как у нее не было никого, кому

бы она могла доверить такие личные вещи. Ведь с доверием предоставлялась

своеобразная сила над кем-то, а ей не нравилось вверять в чьи-то руки рычаг, при помощи

которого с нею могли манипулировать. Но она доверяла Исааку. Она понятия не имела,

каким образом он заработал ее доверие, которого не мог добиться никто, но каким-то

образом этому сильному, грозному байкеру удалось заполучить его.

Она больше не рассказывала ему никакой информации по поводу ее жертвы и

планируемого убийства, но у нее возникал пару-тройку раз соблазн сделать это. Но она

все же смогла устоять, потому как посвятить его во все подробности, знание всего могло

подвергнуть Исаака опасности. Нужно было отдать ему должное, он интересовался еще

один или два раза, но когда Лилли отказалась отвечать, он не стал настаивать, и они

просто опустили данную тему. Он доверял ей.

Она была определенно точно влюблена в него. Лилли не произносила этого вслух,

она даже не представляла, хватит ли у нее смелости сказать это, однако, несмотря на это,

она отчетливо понимала свои чувства к нему. Впервые за десять лет с момента смерти

своего отца, Лилли ощутила, словно, наконец, у нее появился дом.

Если она покинет Сигнал Бенд, это, скорее всего, причинит ей несравнимую боль.

Наконец, ощущая жар в салоне автомобиля, то, как взмокли ее волосы, то, как

футболка пропиталась потом и неприятно прилипла к ее телу, Лилли завела двигатель и

направилась обратно в Сигнал Бенд, стараясь не обращать внимание на тяжесть, что

воцарилась у нее в груди.

~oOo~

94

Лилли приняла душ, когда вернулась домой и оделась в черные эластичные шорты и

спортивный бюстгальтер. Она и так сегодня прошла четырнадцать миль, настроя бегать

совершенно не было, потому как было слишком жарко для того, чтобы одевать какую-то

другую одежду, помимо этой. Плюс, она подумывала над тем, чтобы к вечеру заняться

йогой. Одна из самых сложных задач, что стояла перед ней, когда она переезжала в этот

городок, было отсутствие хорошего спортзала. Лилли использовала занятия йогой для

того, чтобы поддерживать хорошую физическую форму. Она обнаружила, что ей

доставляло несравненно удовольствие выходить на улицу под вечер со своим ковриком

для йоги, когда солнце клонилось к закату на востоке, в то самое время, когда начинали

стрекотать цикады, чтобы немного сосредоточиться. Ей было крайне необходимо

сосредоточиться на чем-то стороннем, кроме мыслей об Исааке.

Но прямо сейчас ей необходимо быть в сети. На данный момент у нее было три

активных проекта, один из которых был очень важен, и она очень хотела узнать, есть ли у

Рика какая-то новая информация по поводу их жертвы.

Но у него не было ничего нового. Они вдвоем были крайне озадачены – никаких

квитанций за газ, никаких счетов за проживание в отелях или мотелях, никаких выписок

за покупки по кредитной карте, никаких действий по снятию средств с кредитной карты

на протяжении одиннадцати дней (последний счет составлял только 100 баксов). Счет не

менялся. Складывалось ощущение, словно человека поглотили небеса или, что более

возможно, земля разверзлась под его ногами, увлекая его прямиком в преисподнюю. Было

похоже на то, словно он понимал, что за ним следили. Если вы хотите исчезнуть в 21 веке,

вам просто необходимо покинуть зону видимости, переставая пользоваться всеми

подручными электронными средствами, будь то телефон или расчет, производимый по

кредитной карте.

Читая закодированной сообщение Рика, она поняла, что испытывает что-то сродни

чувству облегчения. Если их цель не смогут обнаружить, ей не придется покидать

городок. И это было плохо, очень, очень плохо. Люди рисковали своими жизнями, чтобы

помочь ей организовать этот проект, она просто не имела права подвести их. Она не могла

потерять объективную точку зрения, связь с реальностью, потому что встретила Исаака.

Ей необходимо было ставить на первое место более важные вещи.

Она еще не говорила ему, чтобы был вариант того, что она могла покинуть город.

Лилли была не уверена, что могла сделать это. Пока бы она не получила большее

количество информации, она не могла что-то планировать заранее. Но, не смотря на все

это, отношения с ним были очень хорошими. И она не хотела ничего менять, если только

она не будет вынуждена сделать это. В свою очередь ей казалось совершено

неправильным – позволять тем отношениям, что были между ними, укрепляться, но в

тоже время она не могла не позволять этому происходить. Она не могла позволить себе

погрязнуть в любви и растворится в нем, но, не смотря на четкое понимание этого, она все

равно позволяла себе делать это. Она прекрасно понимала, что проводя каждый

последующий день вместе, радуясь мелочам, разделяя счастливые радостные моменты,

она только усложняет момент их расставания. Но она никогда не испытывала такого, у нее

никогда не было любимого человека, и поэтому Лилли желала этого всей душой,

продолжая отсрочивать момент разговора с ним.

Она закончила тем же днем небольшие проекты, зашифровав их и отравив их

обратно. Так же она получила новое сообщение касательно большого, более важного

проекта, который нужно было закончить в кратчайшие сроки. Замечательно. Этот

требовал особо деликатного обращения к себе, потому что заказчики разделили его на

части и разослали его таким же работникам, как она. Это было сделано для того, что бы

никто из них не знал всего исходного содержания задания. Это было потрясающе

продуманное задание, очень защищенное, но ей предстояло сделать расшифровку и по

завершению задания вновь зашифровать его, что делало очень важным наличие всего

исходника, а не его части. То, что она делала, можно было сравнить с тем, как будто ей

95

предстояло собрать часть пазла из десяти тысяч кусочков, без видения целостной

картины, не имея понятия, где она начинается и где заканчивается. И ей предстояло

выполнить ее задание в течение трех дней. Ну, просто, мать вашу, шикарно.

Она работала над ним всю остальную часть дня. Когда наступил вечер, она вышла из

сети и отключила ноутбук. Лилли испытывала все признаки того, что испытывало

большинство людей, что работали за компьютером огромное количество часов без

перерыва – боль в шее. У нее была идеальная осанка, но она имела привычку пожимать

плечами, когда работала за компьютером. Разминая шею, она вышла в гостиную, взяла

свой коврик для занятия йогой и направилась на улицу.

Вечер был теплым, но все же более прохладным, чем ранее, она любила звуки,

которые издавали животные в вечернее время суток, когда они начинали мало-помалу

шевелиться. Но ее любимыми были звуки, когда животные начинали выходить из

укрытий после наступления темноты, также она любила трель жалобного козодоя (Прим.:

жалобный козодой – наиболее многочисленный род птиц семейства настоящих

козодоев, вылетает на охоту по ночам или в глубоких сумерках). Даже теплой темной

ночью она держала окно открытым, чтобы трель птиц могла убаюкивать ее. Она

спустилась по ступенькам и заняла отличное место в своем саду, расстилая коврик на

мягкой траве.

Пребывая в удобном положении, она услышала рев мотоцикла, который

приближался к ней со стороны дороги. Она не ожидала увидеть сегодня Исаака; он

должен был сегодня быть в Джоплине по каким-то важным рабочим вопросам, и поэтому

он полагал, что вернется не раньше поздней ночи. Она не совала нос в его дела. У нее

были свои секреты, поэтому она позволяла ему хранить свои. Он знал, что ей было

интересно все, чтобы он не захотел рассказать ей.

Городской телефон не звонил, поэтому она более чем уверена, что найдет

пропущенный звонок на сотовом. С того момента, как она попросила его звонить прежде

чем приезжать, он так и делал, но сильно не вник в детали, должен ли он был получить ее

одобрение, он просто звонил и приезжал. А если она не брала трубку, то это было ее

проблемой, а не его. С того момента, как отношения изменились между ними, она не

имела ничего против того, чтобы он приезжал без предупреждения, поэтому она просто

пустила все на самотек. Сейчас она постепенно вышла из позы аштавакрасана и скатала

быстро свой коврик, когда его мотоцикл остановился, и он опустил подножку, слезая с

байка (Прим. Аштавакрасана – поза Восьми углов. Таз приподнят, ноги оплетают руку,

корпус параллелен полу, а вся эта конструкция удерживается одними ладоням). Она

скользнула в свои шлепки и поспешила убрать коврик на веранду.

Даже через стекла очков Лилли видела, как сверкнули его глаза желанием сказать

что-то заумное. После того, как она быстро поднялась по лестнице и убрала коврик на

веранду, она встала на ступеньках, ожидая, когда он подойдет к ней. Лилли знала, что

взмокла от пота, но также знала и то, что она нравилась ему именно такой.

– Привет, Спорти. Что там ты такое делала? – он снял очки, повесив их на карман

жилетки, и притянул ее к себе.

– Йога. Должна же я что-то делать, чтобы поддерживать себя в физической форме.

Не похоже, что тут есть на каждом углу спортзалы Gold’s Gym. (Прим. Gold’s Gym –

сеть популярных в мире фитнесса спортзалов).

– Ну, то, что ты делала прямо сейчас, было чертовски сексуально. Даже не знаю,

что нам делать по поводу твоего желания. Но у нас есть что-то вроде силовой комнаты,

где мы тягаем железо у нас в клубе. Может, пришло время, чтобы привести тебя в наше

святилище, – он задорно подмигнул и крепко поцеловал ее.

Это было для Лилли своеобразной точкой невозврата. Она не хотела идти к нему в

клуб, потому как не была уверена в том, что сможет остаться с ним, и, как ей казалось,

потом Исаак будет чувствовать себя вдвойне преданным, если она позволит себя ввести в

96

его круг, а потом вдруг покинет его. Если бы он знал, что она могла покинуть Сигнал

Бенд, ей казалось, что он бы не захотел ее присутствия в клубе.

Назойливый голосок в ее голове продолжал нашептывать ей, чтобы она призналась

ему в том, что не собиралась оставаться тут. Они еще не обсуждали это, но с другой

стороны он знал, что она приехала сюда совершенно налегке. Ему было известно, что она

арендовала меблированный дом. И он знал, по какой причине она здесь. Исаак должен

был догадываться, что ей придется покинуть Сигнал Бенд. Она не вела себя не честно по

отношению к нему, что не говорила ему этого, ведь так? Лилли из-за всех сил пыталась

себя уверить в правильности этих доводов.

– Лилли? Ты будто отключилась. Что такое? Расскажи мне, – он приподнял ее

подбородок своим кулаком, слегка приподнимая ее голову.

Она быстро сосредоточилась и улыбнулась ему.

– Прости. Просто думала о том, как хорошо бы было побыть с тобой наедине и

обнаженными. Как все прошло в Джоплине?

Он рассмеялся.

– Эти два одновременных предложения создали короткое замыкание в моей голове.

В Джоплине все сложно. Давай разденемся, ты такая вся потная и горячая, я так и хочу

стянуть с тебя все эти крошечные тряпочки, – он скользнул рукой сзади под резинку

шорт и сжал своей большой шероховатой ладонью ее ягодицу.

– Звучит как план, – она начала спускаться по ступенькам веранды, в то время как

его ладонь находилась все еще в ее шортах, но он сжал материал эластичных шорт рукой

и притянул ее обратно к себе.

– Не-не-не. Не так быстро. Давай возьмем этот маленький коврик с собой, он

сослужит нам хорошую службу.

Она развернулась, чтобы посмотреть на озорные искорки, что блестели в его глазах.

Выгода проживания за пределами города – везде можно найти место, чтобы уединиться.

Она поднялась по ступенькам и подхватила коврик, взяв ее за руку, он помог ей

спуститься по лестнице и повел по направлению к огромному дереву вяза. За пару недель

ее проживания здесь она еще никогда не заходила так далеко в своих владениях.

Собственность, что она арендовала, простиралась практически на десять акров, но она

никогда не задумывалась о ней с точки зрения акров. Она выросла в небольшом

малонаселенном городке. Училась в университете в большом городе. Она посвятила

много лет службе в пустыне. Она понимала, что такое мили, километры. Но акры – это

не говорило ей совершенно ни о чем (Примеч.: Акр – это американская мера площади.

Это такой участок, который можно вспахать в течение дня одним быком. В

зависимости от условий, акры в разных штатах могли быть разными). Он обошла

большую территорию, пока работала здесь, но никогда не исследовала этот маленький

кусочек земли.

Тут было мило. Земля немного проседала под деревом вяза, и Лилли могла видеть,

как проглядывались случайные пласты соли вокруг других домов. Ей казалось, что вдоль

горизонта она видела черную полоску автомагистрали между штатами, белые и красные

огни двигались парами по всей протяженности дороги. К этому времени улице начало

смеркаться.

– Вау. Как же здесь красиво.

– Что... ты никогда не видела этого? Лилли, ты же живешь здесь!

Но на самом деле она не жила здесь. На самом деле она не жила нигде. У нее не

было дома.

Она пожала плечами.

– Наверное, была занята. Никогда не смотрела с этого ракурса.

Качая головой, он остановился, взял коврик и расстелил его под деревом. Затем он

вернулся к ней и скользнул пальцами под резинку ее крошечного спортивного

97

бюстгальтера, который как раз заканчивался под ребрами. Она подняла вверх руки и

позволила ему стянуть его с нее. Когда он сделал это, Исаак проговорил:

– Нам следует пройтись по твоим владениям. Они не слишком большие, но тут есть

места с великолепным видом. Тебе следует знать, что находиться на твоей территории.

Лилли не произнесла ни слова. Когда он освободил ее от спортивного бюстгальтера,

Исаак обернул свои сильные руки вокруг нее и притянул к себе, накрыл ее губы

требовательным поцелуем, его язык сразу же проскользнул в ее рот. Она обожала

ощущение его обнаженной кожи, что прижималась к грубому материалу его одежды:

кожи, джинсов и металла. Крепко стискивая ее в объятиях, он впился пальцами в ее плечи,

и она явственно ощутила кожаные манжеты на его запястьях, что прижимались к ее коже.

Он начал оттеснять ее назад, прокладывая дорожку из поцелуев по ее челюсти, спускаясь

вниз к горлу, затем осыпая легкими прикосновениями губ ее ключицы. Из его груди

вырвался хриплый рык. Его борода была одновременно мягкой и грубой, и она еще

сильнее выгнула спину, вверяя себя всецело его объятиям, желая ощущать прикосновение

его бороды и следы от его зубов на своей груди.

Он повиновался, издавая более громкое рычание, втягивая ее сосок глубже в свой

рот и ритмичнее посасывая его. Она ахнула:

– Господи! – запутываясь пальцами в его волосах. Теперь он носил их по-другому,

половину собирая в хвостик, а другую половину оставляя распущенными. Он смотрелся

диким и невероятно сексуальным, с темной гривой волос на своих плечах.

Он принудил ее выпрямиться и убрать руки от его волос, позволяя им спокойно

лежать по бокам, проскальзывая пальцами под ее эластичные шорты и стягивая их вниз по