Текст книги "Все дальше и дальше"

Автор книги: Сью Уэлфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 22

– Так, – пробормотала Сара, думая вслух и проводя пальцем по списку на магнитной доске. Она обдумывала программу действий на сегодня. – Купить в винном магазине стаканы, зеленые салфетки, плавающие свечи, погладить платье.

За ее спиной стоял Чарли, засунув в рот большой палец, и изумленно смотрел на нее, завороженный длительным перечислением.

– Погладить платье? Оно любит, когда его гладят?

Сара улыбнулась.

– Кто же не любит.

Стояло раннее утро четверга. Прошло чуть больше двух недель с тех пор, как Крис переспал с Дженни Бек, и один день с тех пор, как Дженни забрала из «Барашка» замороженную курицу. Сегодня должен был состояться закрытый просмотр первой летней выставки в центре святого Варфоломея; Сара была взволнована, довольна и полна нетерпения, и, конечно, очень занята.

Чарли, одетый в школьную форму – серые шорты и белую рубашку-поло, – отчего-то решил повторять ее слова, как молитву, и шепотом бормотал: «Стаканы, салфетки, свечи, платье».

Мэтью все еще был наверху, принимал душ; где пропадал Джек, одному богу было известно, хотя Сара очень надеялась, что он уже проснулся, – сегодня утром на перепалки времени не было. Она должна была пораньше приехать в школу, чтобы помочь с костюмами для спектакля у пятиклашек. Они изображали Ноев ковчег – слой поливинила на бивнях и запасные оленьи рога сохли на холодильнике. Сара с грустью взглянула ни них: когда она начнет работать в художественном центре, ей будет не хватать ее наивных зверей из папье-маше и ребяческого чувства радостного предвкушения сказки. Но сейчас ей приходилось прилагать безумные усилия, чтобы сохранить равновесие, и не только на работе.

На другом конце кухни, сгорбившись над газетой, сидел Крис. Вид у него был притихший, но в последнее время вид у него всегда был такой. Сара понимала, что в глубине души он рвет и мечет от злости, хотя ни за что бы не потревожила эту иллюзию безмятежности.

Когда он думал, что она на него не смотрит, то на лице у него появлялось жутковатое, затравленное выражение. Он то огрызался и рявкал на домашних, то замыкался в себе так, что до него было не достучаться. Сара сомневалась, что ей хочется подобрать ключ к его замку и узнать, что его так терзает. Она боялась того, что может ей открыться.

– Когда ты будешь дома? – спросила она.

В последние пару недель Крис приходил домой все позже и позже, будто желал свести время, которое они проводили вместе, к абсолютному минимуму. Сначала она думала, что он торчит у Дженни, но он возвращался грязным и измученным, будто с помощью тяжелой работы пытался изгнать терзавших его душу демонов.

– В семь, может, позже.

– Выставка начнется в семь тридцать.

Он следил за движениями ее губ, будто слова не имели к нему никакого отношения.

– Выставка, – повторила она. – В художественном центре. Новая работа, о которой я только и говорю последние две недели.

Он кивнул и допил чай.

– Выставка?

– В художественном центре. Ты обещал пойти со мной.

Словно выскочившая пружина, Крис резко сменил выражение с полного безразличия на острую досаду.

– Я обещал? Разве я что-то обещал? Я приду, только, возможно, немного опоздаю. С кем останутся дети?

Сара поморщилась, борясь с искушением огрызнуться в ответ. Сейчас раннее утро, и сегодня у нее слишком много дел, чтобы рисковать и затевать бурную ссору, которая всех поставит на дыбы.

– Мэтью я отвезу к подруге, Джек после школы поедет к Филиппу на велосипеде, а Чарли я возьму с собой, хотя Мэтью я тоже предложила пойти на выставку, если он захочет, конечно. Попечительский комитет пригласил учеников старших классов художественной школы.

Крис кивнул; он был не против, она получила его одобрение.

– И когда все закончится? Завтра мне нужно к заказчику к шести утра, привезут древесину для беседки.

– Не поздно, в десять, самое позднее в пол-одиннадцатого.

Крис сложил газету и поднялся на ноги.

– Чарли нельзя так поздно ложиться в будний день.

– Я подумала, что ты отвезешь его домой пораньше. Вряд ли ты останешься на весь вечер.

– Так значит, ты хочешь, чтобы я пришел, но сразу ушел, так, только показался, освободил тебя от Чарли и поперся домой? Очень удобно.

Саре показалось, будто ее ударили кулаком в солнечное сплетение.

– Нет, – ровным голосом проговорила она, – я вовсе не это хотела сказать. – Но прежде, чем она успела объясниться, он опять замкнулся, словно перед ней захлопнулась дверь. Невозможно жить так дальше. Их отношения натянуты, как тетива. – Ладно, забудь, – сказала она, отворачиваясь и делая над собой огромное усилие, чтобы говорить нейтральным тоном. – Приезжай, когда сможешь. С Чарли я разберусь.

Чарли сморщил нос.

– Я не хочу, чтобы меня разбирали.

Еще недавно Крис бы улыбнулся, заполнил молчание, приложил бы усилие и предложил помочь, уступил бы, несмотря на то, что говорил раньше. Но они оба понимали, что эти времена утеряны безвозвратно.

Он взял куртку и ключи от фургона.

– Увидимся позже. Постараюсь приехать как можно раньше. – Он даже не пытался говорить искренне.

Сара кивнула, не решаясь заговорить. Она позвонит Лизе или маме. Чарли забрался за стол и катал маленький голубой грузовичок в лужице молока. Когда Крис ушел, он помахал ему на прощание и изобразил рев двигателя.

– Можно Джек с Филом зайдут после школы?

Дженни Бек в изумлении подняла голову.

– Что?

Она слыхом не слыхивала о Джеке Коулбруке с тех пор, как Сара ночевала у Моники.

Питер продолжал намазывать тост овощным пюре.

– Я хотел вчера вечером спросить. Джек ночует у Фила, потому что его мама идет на вечеринку, и я подумал, что они могли бы побыть у нас, знаешь, зайти после школы, поиграть в приставку и все такое. Ты же разрешишь?

Дженни встряхнула головой, впитывая информацию каждой клеточкой своего мозга.

– Ты сказал, что мама Джека идет на вечеринку? – переспросила она через несколько минут, как бы невзначай, протянув ему чашку чая.

– Угу, она устроилась на новую работу, и у них сегодня выставка или что-то вроде того.

Значит, Сары не будет дома, а у нее в гараже, в самой глубине последнего оставшегося от Тони Креветки промышленного морозильника, лежит мороженая курица с именем Криса Коулбрука. Дженни усмехнулась. Похоже, самое время перейти к плану «Б».

Несложно узнать, где будет Сара и как долго она задержится. Дженни подождала, пока Питер уйдет в школу, и сняла трубку. Три телефонных звонка, и меньше чем через полчаса она знала все. Оставался один вопрос: пойдет ли Крис на закрытый просмотр летней выставки в центре святого Варфоломея вместе с Сарой. Закусив нижнюю губу, она взвесила варианты; единственный способ узнать об этом – устроить засаду.

Дженни вынула из-под раковины сумку-холодильник и пошла проверить, заморозился ли лед. Жалко, если цыпленок протухнет.

Сара в последний раз обошла выставку, восхищаясь картинами, освещением и разнообразными скульптурами, расставленными в только что отремонтированном зале. Официально Сара должна была приступить к работе в центре святого Варфоломея лишь в конце июля, но ей очень понравилось помогать в организации летней выставки.

Они снова взяли за основу мотив продолжающейся восстановительной деятельности, использовав промышленный полиэтилен и плющ в качестве фона для объектов изобразительного искусства. Картины, наброски, скульптуры, керамика – поразительная коллекция, отражающая многогранные таланты местных художников.

Картины Сары висели в алькове рядом со входом, в зале, примыкающем к выставке работ строителей, персонала и членов совета попечителей. Увидев свои работы на стене, ей захотелось взглянуть на картину Адама Грегори, и она зашагала по коридору, отыскивая ее среди других экспонатов.

Это была довольно небольшая длинная и узкая картина, нарисованная пером на грубой бумаге. Бумага была обрезана, чтобы подчеркнуть высоту зданий на картине: узкие, продолговатые дома с задвинутыми ставнями и утопающими в цветах балконами по обе стороны аллеи, залитой солнцем и обрамленной рядами бельевых веревок. Центром перспективы был прохладный тенистый уголок на узкой, мощенной булыжником улочке. Сами здания были изображены с почти архитектурной точностью, но картина казалась живой за счет света. Каким-то образом художнику удалось передать солнечные блики на выбеленной жарой старой штукатурке, и аромат герани, смешанный с мягким запахом мыла и сохнущих на теплом ветру простыней.

– Красиво.

Сара оглянулась и увидела Лео Бэннинга, который наблюдал за ней сквозь большие двойные двери, ведущие в застекленный атриум.

– Безусловно, – с улыбкой ответила она. – И все это работы местных жителей. Невероятно.

– Вам нужна помощь?

Она покачала головой.

– Не думаю. Я должна забрать пару коробок со стаканами из винного магазина по пути домой, но в остальном все под контролем. По крайней мере, мне велели так отвечать.

Он засмеялся и засунул руки в карманы пиджака.

– Вам здесь нравится?

Сара кивнула. Ей казалось, что он тянет время, стесняется, будто хочет сказать кое-что еще. Она изогнула бровь и спросила:

– И?

Лео скорчил гримасу и понизил голос.

– Мне нужно поговорить с вами, Сара, но я не знаю, с чего начать, и, кажется, я выбрал неподходящее место. Дело в том, что ходят слухи… – Он замолк. Она никогда не видела Лео таким смущенным и сама сильно покраснела. Что же он слышал и, хуже всего, чему он поверил? Но прежде чем она успела заговорить, Лео продолжал: – Это очень тяжело. Я только хотел сказать, что мой интерес к вам не более чем отеческий. Забота покровителя, и ничего больше.

Сара моргнула. Она была сбита с толку.

– Что? Я не понимаю, Лео.

Лео махнул рукой, будто надеясь все объяснить этим жестом, и произнес:

– Дело в том, что кое-кто позвонил епископу и доложил о наших с вами отношениях. – Он помялся с ноги на ногу и ослабил воротничок. – У меня нет намерений компрометировать ваше положение здесь, Сара. Вы должны понимать, что оказались здесь благодаря вашему таланту, а не моему влиянию. Я вообще не собирался ничего говорить, но сегодня утром мы беседовали с Адамом – Адамом Грегори – и… Ну, в обычных обстоятельствах я вряд ли стал бы придавать значение слухам, передавая их из уст в уста, но, поскольку эти сплетни могут повлиять на ваше новое положение, хочу заверить вас, что вам не о чем волноваться.

Лицо его стало малинового цвета, но Саре от этого было не легче. И вдруг, очень медленно, словно следуя приливной волне, до нее стало доходить значение его слов.

– Кто-то звонил епископу по поводу нас с вами? Нас с вами? – Она старалась скрыть изумление, чтобы не оскорбить его.

Лео пристально посмотрел на нее.

– Вы что, ничего не слышали? О боже, извините. Я-то думал, вы знаете. – Он опять поднял руку, на этот раз выражая извинение. – Простите. Теперь я совсем не знаю, что сказать.

Лео поспешно отгородился стеной смущения, и она небрежно махнула рукой и изобразила на лице подобие улыбки.

– Я много чего слышала. Но до настоящего момента и не подозревала, кто мой тайный любовник. – Она рассмеялась: смех вышел еще менее убедительным, чем улыбка.

Он широко раскрыл глаза и произнес:

– Я не знаю, что сказать.

– Не думаю, что вы можете что-то сказать. Я очень благодарна за вашу заботу, Лео, хотя не уверена, что мы можем что-то предпринять в этом отношении. Думаю, самым мудрым решением было бы вести себя так, как и до сих пор. – Она замолчала на случай, если у него возникнут другие предложения, и вздохнула с облегчением, когда он ничего не ответил. – Мне пора, увидимся вечером.

Лео не сдвинулся с места. Сара посмотрела на него, и, к ее ужасу, глаза ее наполнились слезами. Глаза Лео выражали столь искреннюю симпатию, что она не выдержала.

– Мой человеческий инстинкт, – проговорил он низким, ровным голосом, – подсказывает мне, что нужно вас обнять, но думаю, в сложившихся обстоятельствах это было бы несколько неразумно.

По щеке Сары скатилась одинокая слеза.

– В моей жизни сейчас так все запуталось, – сказала она. Она едва сдерживала резкий, напористый поток эмоций, грозивший вырваться на поверхность. – Спасибо, что вы все мне рассказали.

– Жаль, что мое признание лишь усложнило ситуацию. Если вам хочется поговорить… – Он оставил приглашение открытым.

Сара заметила, что он немного расслабился. В роли пастыря он явно чувствовал себя более комфортно, чем в роли тайного любовника.

– Спасибо.

Лео улыбнулся.

Бегом возвращаясь в фойе, Сара думала лишь об одном: Лео говорил о ней с Адамом Грегори. Ей было любопытно, о чем они беседовали и знают ли они о другой сплетне. Подумав о Крисе, она невольно посмотрела на часы.

Лиза обещала забрать Чарли из школы и теперь Саре оставалось лишь поехать домой, забрать стаканы, не спеша принять приятную ароматическую ванну, потратить кучу времени на прическу и макияж и погладить платье.

У главного выхода Сара потянулась, чтобы разогнать напряжение в животе, ступила на солнцепек и решила в течение следующих нескольких часов сосредоточиться и не думать о признании Лео. Через пару секунд Сара улыбнулась и встряхнула головой. Неужели кому-то могло прийти в голову, что Лео ей интересен? Ей всегда казалось, что он или голубой, или принял обет безбрачия, а возможно, и то, и другое.

Тем временем в Хэйрхилле Дженни Бек приняла душ и, как и Сара, тщательно продумывала свой наряд. Она порылась в шкафу в поисках чего-нибудь удобного, не слишком откровенного для прогулки, но со скрытым и многообещающим сексуальным подтекстом. Что-нибудь вроде платья на молнии спереди. В глубине шкафа, под вечерним платьем, она нашла именно то, что ей было нужно.

Примерно в половине седьмого Дженни планировала залечь в засаде в конце улицы, на которой жил Крис. Времени было еще навалом.

Джек уже был у нее, и, раздавая мороженое и кока-колу, ей удалось развернуть разговор на сто восемьдесят градусов и выяснить, в какое время папы – и особенно папа Джека – обычно приходят домой. Похоже, в последнее время Крис задерживался на работе.

Дженни ослабила пояс банного халата и слегка подушилась за ушами, под коленями и в теплой ложбинке между грудей, прежде чем проскользнуть в платье на молнии. Оглядела себя в зеркале и расстегнула молнию еще на дюйм, решив, что не мешает немного приоткрыть бюст, раз фигура позволяет.

Мэтью вернулся домой на полчаса позже Сары. Они выпили по стакану сока на кухне, совсем как настоящая семья. Саре показалось, что она уже давно не оставалась наедине со старшим сыном. Он предложил приготовить обед в микроволновке для них обоих, пока она будет принимать ванну.

– Мам, можно я возьму ключи от машины, положить сумку и загрузить багажник?

Сара была на полпути к ванной, завернувшись в свежевыстиранную банную простыню, которую она припрятала внизу шкафа именно для этих целей.

– Конечно, дорогой. Ключи на крючке, только будь осторожен, там у меня стаканы.

Потом она погрузилась в глубокую голубую воду с пузырьками и закрыла глаза. Значит, у нее роман с Лео Бэннингом. Улыбнувшись и пораженно покачав головой, Сара подумала, кому только такое взбрело в голову, и позволила теплой воде снять остатки напряжения и боли. Разум подсказывал ей, что со временем слухи утихнут, и все, кто знал Лео и Сару, поймут, что они на такое не способны.

Первые мастерские в художественном центре были почти готовы к сдаче; Адам устроил ей пробную экскурсию, показав залы, где ей предстоит работать все лето. С водой уходили все плохие мысли, кроме воспоминаний, и тогда Сара представила свои картины, прислоненные к стене мастерской, почувствовала восхитительный запах льняного масла и скипидара. По спине пробежали мурашки.

Как ни странно, в ее воображении в дверях мастерской стоял Адам Грегори с чашкой чая в руках. Она решила не прогонять его: с ним было как-то спокойнее.

Крис Коулбрук не застал Сару, приехав в коттедж всего на десять минут позже, по подсчетам Дженни. Она видела, как в половине седьмого Сара уехала по главной дороге со старшим мальчиком, который сидел на переднем сиденье, и интуиция подсказывала, что Крис не заставит себя долго ждать. Она разорвала серебряную фольгу на пакетике экстраосвежающих мятных пастилок. Нет ничего хуже, чем дурной запах изо рта.

В ту самую минуту фургон завернул с шоссе. Крис Коулбрук почти не притормозил, резко остановившись на подъездной дорожке. Он выглядел озабоченным и напряженным. Бедный мальчик.

Открыв багажник на стоянке художественного центра, Сара тихонько выругалась. Мэтью хорошенько позаботился о плоских ящиках со стаканами. Видимо, чтобы освободить место для своего рюкзака и гитары, он вообще их вытащил. Она проверила на заднем сиденье – там их тоже не было. Куда же он их положил?

Оказалось, что на крылечко. Поговорив с Мэтью, Сара позвонила домой. Криса не было дома, так что она оставила сообщение на автоответчике, попросив его привезти стаканы с собой.

– Черт, извини, надо идти, телефон звонит, – сказал Крис. Из двери черного хода послышался сигнал автоответчика. Он узнал голос Сары, но не мог различить слова.

Только Крис вышел из душа, напялил штаны от спортивного костюма и футболку, как раздался звонок в дверь. На пороге стояла Дженни Бек, разодетая в пух и прах.

По непонятной причине в руках у нее была большая сумка-холодильник в клеточку. Она стояла в дверях в свете вечернего солнца. От нее пахло духами и мягким жаром изголодавшегося тела.

Он попятился, ощутив, как какая-то маленькая тварь, та самая, что захватила его в плен в прошлый раз, зашевелилась и затеплилась внизу живота.

Дженни посмотрела на него темными глазами из-под опущенных ресниц и вошла в кухню.

Крис чуть было не захныкал.

– Я принесла твой лотерейный приз, – промурлыкала она, поставив сумку-холодильник на пол. – Что же ты не заезжал? Я соскучилась.

– Я болел, – ответил он тонким голосом, не прекращая пятиться. Но было уже слишком поздно. Дженни набросилась на него, как кошка на грызуна; столешница врезалась в его ягодицы, он повалился назад, пытаясь удержать равновесие, но она уже села сверху, и он был не в силах сопротивляться. Его совесть недовольно заворчала и зажмурилась.

– О Крис, – промурлыкала она, извиваясь, хихикая и принимаясь тереться о него всем телом. – Нельзя заниматься этим здесь, кто-нибудь может увидеть. Нет, только не здесь, может, поднимемся в спальню?

Он понятия не имел, о чем она говорит, пока не открыл глаза и не увидел, что какой-то странной проказой судьбы одна его рука оказалась у нее на бедре, в то время как другая вовсю расстегивала молнию на платье. Неужели это его руки?

Похоже, бесстыдные маленькие тролли взяли штурмом его моральную Бастилию и снова захватили власть, непристойно пошлепывая губами. И вот он уже целовал ее, чувствовал, как ее язык шарит у него в горле, а гигантские груди прижимаются к его груди. Не успел он опомниться, как они уже преодолели половину лестницы, попутно срывая с себя одежду.

Хотя частично Крис понимал, что происходит, осознавал каждое маленькое решение и его последствия, он решил не прислушиваться ко все более визгливому недовольному голосу совести и последовать инстинктивному грубому и похотливому зову маленьких троллей, чьи потребности были явно более очевидны.

– Сара. Привет.

Адам Грегори приобнял ее за талию и слегка приблизил к себе, поцеловав в каждую щеку. Она немедленно вспыхнула пламенным цветом, хотя его прикосновение и поцелуй были братскими, а не эротическими.

– Выглядишь потрясающе, – сказал он, слегка отодвигаясь, чтобы полюбоваться ей. – Чудесное платье.

Сара покраснела сильнее. В выцветших джинсах и серой футболке он и сам выглядел весьма аппетитно. На ней было струящееся длинное хлопковое платье глубокого терракотового цвета, облегавшее каждый изгиб и выгодно оттеняющее загар и большие синие глаза. Платье будто было сшито специально для нее, но на самом деле она купила его за 3.50 в «Барнадо» на прошлой неделе. Хотя Адаму об этом знать было необязательно.

– Я рада, что тебе понравилось.

– Хочешь еще выпить? – Он показал на ее бокал для вина и заметил, что на донышке плескается полдюйма апельсинового сока.

Сара покачала головой.

– Нет, не надо. Вообще-то, я как раз собиралась уходить. Забыла стаканы дома; позднее они могут нам понадобиться. – Она замолчала и подумала, стоит ли ждать Криса. Вдруг он разозлится и обидится, если она приедет домой за стаканами после того, как попросила его привезти их, будто подразумевая, что он ни на что не способен? Но что если он не станет заезжать домой и не прослушает сообщение? В зал вошли еще несколько человек. Увидев их, Сара приняла определенное решение: надо ехать. По крайней мере, тогда она сможет расслабиться и наслаждаться вечером.

Адам взял у нее бокал.

– Я ненадолго.

Он улыбнулся.

– Не волнуйся. Когда вернешься, твой стакан будет тебя ждать.

Рядом с ним у нее всегда было хорошее настроение. Хотя внутренний голос шептал: осторожно, опасная зона.

– Может, как-нибудь пообедаем вместе? Если хочешь, конечно…

Сара замерла на месте. На этот раз была его очередь краснеть; слова прозвучали неуклюже. Оказалось, что она подступила намного ближе к опасной зоне, чем предполагала. Сара сформулировала ответ как можно осторожнее, понимая, что говорит банальность:

– Мне бы очень хотелось, Адам, но сейчас я не могу. Извини.

Он смутился.

– Не надо было спрашивать. Прости. – Он попятился назад: физически и эмоционально.

Сара протянула руку и дотронулась до его плеча.

– Нет-нет, я рада, что ты меня об этом спросил. Если бы все было по-другому, я бы ответила «да», не колеблясь ни секунды. Правда. – Она сделала паузу, прощупывая незнакомую почву. – Правда… – повторила она слабеющим голосом и уставилась в пространство. Именно в этот момент полагалось сказать, что она счастлива замужем, любит Криса и никогда, никогда в жизни не сможет встречаться с Адамом, но отчего-то она не смогла выдавить ни слова и залилась краской. – Мне пора.

В главном зале было уже полно народу, в фойе стояли группки людей и разговаривали, а кое-кто, смеясь и болтая, сгрудился у бара и шведского стола. Многие прогуливались по выставочному залу, потягивая вино, медленно шагая по галерее и восхищаясь картинами. Сара оглянулась через плечо и поискала глазами Адама. Почему ей так важно видеть его и слышать его голос?

Сара обернулась и наткнулась на Мака и Монику, которые шли к ней рука об руку.

– Неужели уже уходишь, – промурлыкал Мак, оценивая ее наглым взглядом, как породистую лошадь. – Вечер только начался.

– Прекрати, Мак, – огрызнулась Сара. – Кончай свои игры, я на работе.

Он усмехнулся.

– Ты тоже прекрасно выглядишь, спасибо. Надо записаться на один из твоих курсов. Не хочешь как-нибудь опять зайти на ланч? Может, завтра? Я соскучился, знаешь. Давай начнем с того, на чем остановились.

Он пытался выбить ее из колеи, и это у него получалось.

Моника злобно сверкнула глазами на Мака и смерила его взглядом через лорнет.

– Извини, дорогая, я забыла взять его поводок. Чудесный прием. Как вино?

– Отличное. Послушайте, мне нужно идти, вернусь через пару минут.

– Да ладно, куда спешить?

Мак сделал шаг вперед, заблокировав ей выход, и попутно облизнул ей плечо. Разозлившись, Сара оттолкнула его, борясь с искушением врезать пощечину по его красивому самодовольному лицу.

И тут она увидела Адама у одной из колонн: они с Лео смотрели на нее и шли в ее направлении. Мак был так близко, что она ощущала его дыхание на своей коже. Ей казалось, будто ее схватили в тиски.

И тут она услышала незнакомый голос: девчачий, смешливый и с легким деревенским говорком.

– Ох, Мак, я и не знала, что ты здесь будешь. Прошлой ночью ты ничего мне не говорил.

К ее изумлению, Мак застыл на месте. На ее глазах волосы у него стали дыбом.

К нему подошла девочка-подросток, самое большее семнадцати-восемнадцати лет. На ней был крошечный топик с глубоким вырезом на завязках и такие узкие брюки, что казалось, они на ней нарисованы. Каждый ноготок на руках и ногах был раскрашен блестящим лаком в разные цвета. Прическа у нее была такая, будто она подстриглась сама, а потом заколола неровные огрызки разноцветными блестящими заколочками-бабочками.

У Мака был унылый вид, хотя девочка сияла, будто только что случайно наткнулась на священный грааль. Она терлась о него, как пухлая молодая телочка, вцепившись в его темно-синий бархатный пиджак, потом придвинулась и прошептала что-то ему на ухо. Он поежился. Она жевала жвачку; ногти были сгрызены до мяса.

С изумлением Сара заметила, что Мак побледнел.

– А, привет, – произнес он. От его нахальства не осталось и следа.

Девочка просияла и провела языком по его уху. Мак захныкал.

Позади нее сгрудились еще около десятка таких же хихикающих подпрыгивающих пухленьких маленьких малолеток, окруживших его плотным кольцом. Мак закатил глаза, как испуганный конь, и принялся лихорадочно подавать знаки Монике и Саре, но они предпочли бросить его в болоте.

Моника подмигнула Саре и отозвала ее в сторону.

– Оставь его. По-моему, наш самовлюбленный красавчик наконец нашел себе подходящую пару. Она так груба, что даже не понимает, в какие игры он с ней играет.

Девочка положила голову Маку на плечо.

– Чудесная парочка, как думаешь? – спросила Моника.

Сара улыбнулась и тихонько выскользнула из зала, пробравшись через толпу и выйдя на автостоянку.

Подъезжали гости, шум разговоров усиливался. Лето наполняло воздух ароматом, вечернее солнце озаряло все вокруг золотистыми бликами. Музыка, приятная джазовая мелодия, лилась вслед за ней, когда она шагала по асфальту. Сара задержалась на пару секунд и глубоко вдохнула. Ее переполняло чувство искреннего счастья: может, бог действительно существует, и в конце концов у нее все будет в порядке?

Дорога в Хивдон через сельскую местность шла в горку, и пейзаж за окном заставил ее улыбнуться. Она подумала о Крисе: вдруг они встретятся по дороге? Вспомнив о нем, она решила, что пора выяснить отношения, ведь это зашло слишком далеко. Что бы ни произошло, это отравляло их существование.

Он выглядел несчастным и был несчастен, она это знала. Она слишком сильно любила Криса, чтобы позволить непониманию задушить, раздавить, уничтожить их отношения. При мысли об этом в ее душе пробудились темные силы, и она выбросила из головы Адама Грегори. Въезжая во двор, Сара чувствовала себя легкой, как перышко. Самое время забыть о плохом и начать все сначала.

Фургон Криса был припаркован во дворе. Дверь черного хода открыта. Рубашка Криса валялась на кухонном столе. На полу прихожей лежал один кроссовок и мокрое полотенце. Подняв их, Сара криво усмехнулась и покачала головой. Боже, какой же он неряха.

Коробки со стаканами стояли на крыльце, там, где Мэтт их оставил, и Сара уже собиралась позвать Криса и дать ему знать, что она дома, как услышала звук, странный звук, от которого зашевелился каждый волосок на затылке.

Сара замерла в прихожей, положив руку на перила и ступив одной ногой на нижнюю ступеньку. Она намертво приросла к полу, и каждая молекула ее тела наэлектризовалась и засияла от жуткого чувства определенности. И тут звук послышался снова: отвратительный гортанный хохоток, едва различимый. И в эту секунду Сара все поняла.

Она поняла, что Крис наверху, в их спальне, в их постели, развлекается с Дженни Бек. Она поняла, что все слухи – чистая правда. И, что самое худшее, без единой тени сомнения она поняла, что даже если еще можно что-то исправить, у нее нет ни сил, ни желания это делать.

К горлу подкатил твердый комок, но усилием воли она проглотила его. Ей казалось, что все, что она знала, все, во что верила, было уничтожено единственным звуком.

Горя от притока адреналина, она окинула взглядом ступени и увидела одну босоножку – чужую босоножку – и выше, на лестничной площадке, такую же вторую. Рядом лежал комок одежды, по догадкам Сары, нижнее белье, платье и спортивные штаны. Изучая улики, она поднималась по лестнице, совершенно не осознавая, что делает.

Одна, две, три ступеньки, шаги по лестничной площадке к их спальне, и гортанный хохоток, и другие звуки становились все громче, все отчетливей, и им не было оправданий, не было извинений. Они манили ее вперед, как магниты, и могли означать только одно. Сара подошла к открытой двери и замерла всего на одно сердцебиение, может, два, прежде чем увидела все, что было необходимо.

Она узнала его лицо: такое же было у Криса, когда он занимался любовью с ней. Неопределенное, рассеянное выражение, слегка подрагивающая челюсть: будто каждая мозговая клетка витала где-то далеко, ведомая ощущениями, а не логикой. И это выражение ударило ее больнее, чем потное сплетение обнаженных рук и ног, спутанных и согнутых, как разделанные туши в мясной лавке. Это безвольное лицо, не замечающее ничего, кроме собственного наслаждения. Наслаждения с Дженни Бек.

Ни Крис, ни Дженни так и не заметили, что она стояла в дверях и наблюдала за ними. Не глядя и не думая, Сара повернулась и очень медленно пошла по лестничной площадке, спустилась на одну, две, три ступеньки, взяла стаканы с крылечка и поехала обратно, в церковь святого Варфоломея.

В фойе, со стаканом апельсинового сока и ленивой беззаботной улыбкой на губах, которая так ему шла, ее ждал Адам Грегори.

– Все в порядке? – спросил он. И звук его голоса разрушил оцепенение. На его лице появилось тревожное выражение, но лишь когда он дотронулся до ее руки, Сару начало трясти, трясти так сильно, что ей казалось, она никогда не успокоится.