Текст книги "Все дальше и дальше"

Автор книги: Сью Уэлфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Сью Уэлфер
Все дальше и дальше

Посвящается Трейси, Сьюи Ньюи, Хитер, Саре, Мойре, Сэму, Мэри, Сильвии, Чаку и Кейт, маленьким Сэму и Джо, Джеймсу и Бену – чудесным и особенным людям, которых я с гордостью называю своими друзьями.

«Чтобы построить доверие, нужны годы; чтобы разрушить – всего лишь одно неподтвержденное подозрение».

«Чему я научился», Дж. Ф.,

декабрь 1999 года.

Глава 1

– Сара! Ты видела такую штуковину с ручкой?

Сара Коулбрук сидела в ванной с закрытой дверью.

– Штуковину? Какую еще штуковину?

– Треугольную. Как знак «стоп». Понимаешь, о чем я? Острая такая, чтобы штукатурку разглаживать.

– Та, которой ты пивные бутылки на барбекю откупоривал? – крикнула она через дверь.

– Она самая. Нигде тебе не попадалась?

– Это срочно? Может, когда я выйду, Крис?

– Нет, строительная пена застывает, пока мы с тобой разговариваем. Мне нужна штуковина с ручкой. Ты знаешь, где она?

Сара простонала:

– Может, совком попробуешь? Возьми игрушечные инструменты Чарли!

Теперь за дверью ванной, помимо голоса ее мужа, раздалось еще и писклявое завывание.

– Ма-а-а-а-а-м.

– Что тебе, Чарли? – спокойно спросила Сара.

– Я хочу писать.

Сара взглянула на рычажок на туалетном бачке: дернуть его было бы равносильно капитуляции.

– Иди в туалет на первом этаже, пока папа поищет штуковину с ручкой.

Крис недовольно заворчал.

– Чарли, стой, где стоишь, – рявкнул он и обратился к Саре: – Он описает мне всю строительную пену.

– Я не могу терпеть, – Чарли напряженно задышал. У него был такой жалобный голос, что у Сары моментально сработало рентгеновское зрение, и она увидела, как он стоит на лестничной площадке, переминаясь с ноги на ногу, хватаясь за шорты.

– Две секунды, Чарли. Потерпи, милый.

Крис придвинулся ближе к двери.

– Загляни в картонную коробку под раковиной, пока ты в ванной.

Но Сара уже вскочила на ноги и нажала на спуск, пресекая дальнейшие просьбы. Сильный поток воды не работал, и пришлось дергать несколько раз, пока непрерывный ручеек не превратился в наводнение.

Когда она открыла дверь, Чарли пронесся мимо нее с такой скоростью, что было непонятно, где нос, где голова, и со всей силы треснул дверью. Крис ждал на лестничной площадке, упершись руками в бедра. Его джинсы и футболка были заляпаны чем-то подозрительно напоминающим голубиный помет.

– Ну что, нашла?

– Я не успела посмотреть.

Он закатил глаза.

– Я же тебе говорил, эта штуковина в коробке под раковиной.

Сара кивнула:

– Да, сейчас, Чарли выйдет… – Она взглянула на часы. – Я быстро приму душ и побегу.

Крис наморщил нос.

– Побежишь?

– Точно. Мне надо уйти. Я же тебе говорила сегодня утром, когда мы искали строительную пену в гараже. Мне надо уйти пораньше, потому что Джек идет в гости к другу, Питеру Беку, в Хэйрхилл. А вечером, часов в девять, его привезет мама Питера. Не переживай, мы обо всем договорились.

Крис непонимающе вытаращился на нее, как будто она говорила на эсперанто.

– И когда ты собираешься вернуться?

– Не знаю, может задержусь немного. – Последовала маленькая пауза: они смотрели друг на друга. Крис делал вид, что так ничего и не понял. Сара покачала головой:

– Не притворяйся, что ничего не знаешь, Крис. Я тебе уже несколько недель твержу об этой вечеринке. Ты сказал, что не хочешь ехать.

Он хмыкнул:

– Куда денется Чарли?

Сара даже не дрогнула:

– Я посмотрю на магнитной доске.

– Я не это имел в виду. Что будет делать Чарли, пока ты шляешься по гостям?

– Останется дома, с тобой.

Крис покачал головой:

– Нет. Я сейчас законопачу дыры и пойду к Барри. Я обещал ему помочь класть бетон… – Он тряхнул запястьем и подслеповато прищурился на часы. – Черт, мне срочно нужна эта штуковина с ручкой. Твой шпатель для краски совсем развалился, но он сойдет, нужно только починить. Да, шпатель сойдет.

– Мой шпатель?

– Не заводись. Я починю его за пару минут.

Сара смотрела, как он побежал вниз по лестнице. «Починю за пару минут»: это если не считать тех пяти лет, что шпатель пролежал в ящике, ожидая, что его отремонтируют.

– Как же Чарли…? – крикнула она вслед его удаляющейся спине.

Крис даже не замедлил шаг.

– Возьми его с собой. Это же не какая-то там суперважная вечеринка.

Не успела она возмутиться, как их средний сын, Джек, вывалился из спальни в боксерских трусах. Ему было тринадцать с половиной лет, и одна половина его тела была еще от мальчишки, в то время как другая, более мускулистая, развитая, сильная, боролась за звание мужчины. Его тело находилось на той жутковатой стадии развития, когда он, казалось, состоял из одних лишь локтей и коленей.

– Ты не видела мою новую футболку и бермуды?

– Ты их в грязное белье не положил?

Он поморщился и посмотрел на нее как на сумасшедшую:

– Что?

Почему вся ее семья думает, что она говорит на каком-то непонятном древнем языке?

– Если ты не смешал их с грязным, значит, они в корзине для белья на кухне. Вчера я целую гору белья перегладила, пока кино смотрела.

Он прижал подбородок к груди, будто хотел получше рассмотреть ее.

– Мои вещи там были?

– Понятия не имею, я смотрела фильм с Мелом Гибсоном, и даже если бы под утюг мне попал детеныш тюленя, все равно бы ничего не заметила. Посмотри сам, да не вытряхивай всю корзину на пол.

Он глянул через плечо и поплелся через лестничную площадку, всем своим видом будто говоря: «И за кого ты меня принимаешь?» У младенцев от момента рождения до первого кормления именно такой вид.

Ее муж Крис появился в пролете под лестницей внизу.

– Ты нашла ту штуковину под раковиной?

– Чарли еще в туалете. – Она постучала в дверь. – Дорогой, ты еще долго?

– В унитазе мертвая уховертка, – промямлил Чарли через дверь.

– Не бойся, выходи скорее.

– Уховертку убила моча?

– Чарли, пожалуйста, поторопись.

– …если они умирают от мочи, люди могли бы опрыскивать мочой сад.

– Чарли!

Дверь открылась очень медленно. Чарли улыбался, все еще пытаясь натянуть шорты на идеально стройные ножки. Он был шоколадного цвета, голова покрыта выгоревшими золотисто-каштановыми кудряшками; мальчик четырех с половиной лет, такой симпатичный, что хочется его съесть. Она не удержалась и обняла его. Он тоже рос, теряя нежную детскую пухлость. Под сияющей гладкой кожей угадывались худощавые очертания мальчишеской фигуры. Она убрала его волосы с лица.

– Ты мой последний маленький малыш, – промурлыкала она, с наслаждением вдыхая его запах. От него пахло щенком.

Он скорчил рожицу.

– Я не малыш. Я взрослый мальчик, – негодующе пробасил он. – Оказывается, моча может очень пригодиться в хозяйстве.

Сара кивнула.

– Подумай об этом на досуге. Только не надо проводить практические эксперименты. Пойди-ка… – Она задумалась: чем бы его занять? – …Пойди-ка посмотри, не нужна ли папе помощь?

– Я это слышал, – огрызнулся Крис с первого этажа. – Ты нашла шту…

Сара мгновенно закрыла дверь ванной, защелкнула задвижку и включила душ. Освобождаясь от легкой летней одежды, она решила, что настало время вспомнить, что написано в их брачном контракте мелким шрифтом. Должна же быть какая-то гарантия мужа относительно возврата денег.

Когда Саре в глаза попало мыло, она обнаружила, что кто-то забрал все полотенца, и ей пришлось вытираться грязной блузкой. Через дверь раздался голос Джека: он так и не нашел свою футболку в корзине с глаженым бельем. Шорты нашлись под кроватью. Он говорил возмущенно, видимо, подразумевая, что она засунула их туда нарочно. Вдобавок ко всему, Чарли использовал последний рулон туалетной бумаги.

– Вечеринка в новом доме Моники, да? – Крис заваривал чай, когда Сара продефилировала по лестнице в новых босоножках. Он говорил, не оборачиваясь, в пустое пространство. Иногда ей казалось, что он говорит без умолку, даже не замечая, что она его не слушает.

– Да, она купила новый дом в Бартоне.

– Тогда проблема отпадает, – сказал он, запихивая в рот кекс. – Можешь взять Чарли с собой. Моника будет не против. Она любит детей. А я, когда закончу с делами, пойду к Барри.

Сара изо всех сил постаралась подавить негодование, ярость, убийственное бешенство и произнесла как можно более невозмутимым тоном:

– Извини, Крис, я не могу. Почему бы тебе не взять его с собой?

Крис возился над столом, рассыпая чайные листья и сдобные крошки, и продолжал говорить, будто она не произнесла ни слова:

– Да, в холодильнике что-то протухло. Запах отвратительный. – Он обернулся с кружкой в руке. – Господи, ты же не собираешься в этом пойти? Что у вас там, сборище проституток-пенсионерок? И что ты сделала с волосами?

Лицо Сары стало пунцового цвета. Обычно она одевалась консервативно, но в «Петермонде» на Хай-стрит была распродажа, и на это маленькое черное платье цена была снижена на пятьдесят процентов, потому что нижний шов отошел. Всего за пару минут она подшила платье: очень простое, но шикарное, скроенное по косой, чуть выше колена, с длинными рукавами и круглым вырезом. Свои темные волосы, доходящие до плеч, Сара уложила мягкими пышными кудряшками.

Она долго сомневалась, покупать ли платье, даже когда ассистентка в магазине, которая была похожа на модель с обложки журнала – в костюме из мятого льна и с белоснежными фарфоровыми зубами, – сказала, что платье будто на нее сшито. Оно подходит к ее волосам и свежему летнему загару, к тому же каждая уважающая себя девушка обязана иметь в гардеробе по меньшей мере одно маленькое черное платье. Она может надевать его по любому случаю. Сара покрутилась перед зеркалом в полный рост, чувствуя себя взрослой, роскошной женщиной, и ни капельки – затюканной мамашей.

Девушка задумчиво ее оглядела.

– Все, что вам нужно, – какое-нибудь красивое украшение, простые босоножки и правильная помада. К черному платью нужна помада выразительного оттенка.

Крис все еще смотрел на нее через кухню. Сара почувствовала, как в горле набухает комок, и разозлилась на себя за то, что его слова так ее обидели.

– Моника такая… такая… утонченная. – В захламленной кухне ее слова прозвучали нелепо.

– Брось, Сара, я же пошутил. Где твое чувство юмора? В любом случае, ты должна выглядеть естественно. Тебе гораздо лучше в джинсах и футболке, чем в этом идиотском… – Он махнул кружкой в ее сторону, а свободной рукой почесал живот в том месте, где жирная складка свисала над ремнем. – Оно не идиотское, конечно, но слишком уж выпендрежное. В машине полно кошачьей шерсти, ты вся будешь в ней.

– Я же просила тебя пропылесосить вчера, – сказала она, пытаясь проглотить комок. Если она заплачет, макияж поплывет.

– Послушай, Сара, когда же я мог успеть? – с обиженным видом произнес он. – И тебе нужно залить бензин. Хочешь перед уходом посмотреть, как сохнет строительная пена?

Сара покачала головой. В кухню вошел Джек. Она боялась говорить.

– Мы едем или нет? – У его бермуд был такой вид, будто их сняли с разложившегося трупа, а на растянутой футболке красовалось большое жирное рыжеватое пятно.

– Ты же не собираешься ехать в этой одежде? – изумленно спросила она.

– Я не виноват, что ты ее не постирала, – ответил он, ковыряя пятно.

Позади него появился Чарли в надетой задом наперед бейсболке, которая была ему велика. Он тащил огромный пакет с комиксами, игрушечными машинками и фломастерами.

– Папа сказал, что я поеду на вечеринку для старых занудных теток, – весело крикнул он, усаживаясь на свободную табуретку. – Мы едем или нет?

– Бабушку не расстраивай, – сказала Сара через плечо, проезжая по главной дороге и поглядывая на стрелку уровня бензина. Не может быть, чтобы на десять фунтов залили так мало. Наверное, шланг засорился, подумала она.

Сжимая пакет с сокровищами, Чарли задумчиво посмотрел на нее в зеркало заднего вида и закусил губу.

– Но я так хотел посмотреть на жирных старых теток.

– Не выйдет, – отрезала Сара. – Я сказала бабушке, что когда папа закончит работу у Барри, он приедет за тобой на фургоне, но если будет слишком поздно, останешься у нее на ночь. Хорошо?

До дома своей матери Саре пришлось сделать крюк в двадцать миль, проехав еще пять миль в противоположном направлении до заправки «Бердетс», где она всегда заправлялась по настоянию Криса, потому что бензин там был на два пенса дешевле.

Она не переоделась из принципа, но теперь уже сомневалась по поводу платья. Не слишком ли она вырядилась на новоселье Моники? Что если остальные придут в струящихся туниках из индийского хлопка и платьях от Лоры Эшли? А вдруг окажется, что Моника затеяла барбекю, и все будут в шортах и футболках из экологически чистого материала? На съезде с Хай-стрит Сара одернула юбку на бедрах. Если бы она принялась искать другой наряд, они бы опоздали: правда, куда именно опоздали, было уже сложно сказать.

С тех пор как она получила приглашение на вечеринку Моники, в голове крутились разные мысли, в основном такие: какое бы придумать оправдание, чтобы не ехать.

Джек, который сидел рядом с ней на пассажирском сиденье, принялся возиться с CD-плеером. Чарли, пристегнутый на заднем сиденье, надулся, как туча.

– А ты, – сказала она, стукнув Джека по пальцам, чтобы он не трогал кнопки, – веди себя как следует у Питера и не забудь сказать спасибо его маме. И не отказывайся от еды. Договорились? Если возникнут проблемы, номер телефона Барри у тебя есть. Если папы там не будет, значит, он или дома, или у бабушки.

Иногда Саре Коулбрук казалось, что семейная жизнь чем-то похожа на организацию военной кампании. Матери, умеющие общаться с маленькими детьми, вполне могли бы организовать высадку десантных войск за чашкой чая, и, можете быть уверены, каждый участник получил бы резиновые сапоги, сэндвичи и какую-нибудь занятную вещь, чтобы не заскучать в дороге.

Джек кивнул:

– Ладно, я не маленький. Ты меня хорошо выдрессировала. – Он принял скучающий и обиженный вид. Она вздохнула, переключила скорость и свернула направо, в поселок, где жил друг Джека – Питер.

Дженни Бек была в саду. Когда Сара вышла из машины, она оглядела ее с головы до ног и сочувственно улыбнулась:

– Девичник?

Сара кивнула.

– Да, – сдержанно ответила она. – Сможешь отвезти Джека домой?

На матери Питера был спортивный костюм пыльно-розового цвета.

– У меня тоже так все начиналось, – мрачно произнесла она, убрав за ухо выбившуюся прядь своих жирных волос.

– Что?

Мама Питера скрестила руки на пышной груди и кивком указала на дом.

– Мой повадился ходить на мальчишники, и я подумала: «Чем я хуже?» Так что мы с подругами с работы стали собираться по четвергам в «Барашке». Там живая музыка кантри, танцы и все такое. Сама понимаешь.

Сара ничего не ответила, унюхав ловушку: лишь кивнула, как ей показалось, со спокойным, понимающим и сочувствующим видом.

Дженни рассмеялась гортанным, мрачным, булькающим смешком:

– Началось все с дартса и домино, а через шесть месяцев он сбежал с девчонкой из супермаркета «Взвешивай и экономь». Ей двадцать один. Трофейная жена.

У Сары отпала челюсть:

– Трофейная жена?

Мама Питера горько закивала:

– О да, кажется, так это называется. Об этом рассказывали в дневном ток-шоу. В точности, как мой Тони, подумала я. Успешный мужчина, понимаешь? Обаяние власти. Женщины не могут устоять. Мужчины используют нас, чтобы взобраться на вершину, и когда достигают успеха… – Она пожала плечами, воздев руки, чтобы подчеркнуть тщетность усилий. – На вершине им нужен символ их статуса. Этот человек отнял у меня лучшие годы моей жизни, лучшие годы.

Саре стало очень неуютно. Все это время она лишь кивала Дженни. За их спиной, в заросшем саду, мальчики уже затеяли игру в футбол.

– Мне очень жаль, – смущенно проговорила Сара, ломая голову, как бы поскорее завершить разговор, чтобы не обидеть Дженни. – Чем занимается ваш муж?

– Мистер Креветка.

– Что?

– Это его торговая марка. Нарисована у него на фургонах. Он торгует живой рыбой, креветками, рыбными палочками, готовыми блюдами из морепродуктов. Моя сестра говорит, что в последнее время он занялся обезвоженными продуктами. Наверное, у его новой пассии есть связи: «Взвешивай и экономь» на колесах. – Дженни Бек воздела глаза к небу. – Так что я понимаю, что тебе приходится переживать, – сказала она. – Я привезу Джека к девяти, о’кей?

Сара с облегчением забралась обратно в машину. В ее отсутствие Чарли расковырял дырку на заднем сиденье и добрался до пакета с кремовыми пирожными.

– Дедушка все еще мертв?

– Да, милый. Насколько мне известно, если кто-то умирает, то это навсегда.

– А бабушка? Она тоже умерла?

Сара посмотрела в зеркало и съехала на боковую тропинку, чтобы повернуть направо.

– Нет, нет, она была здорова, Чарли, по крайней мере, когда я разговаривала с ней полчаса назад, все было хорошо.

Сара часто удивлялась тому, как работает женское мышление. Все ее знакомые женщины способны делать одну вещь, думать совершенно о другом, и при этом сохранять часть мозга свободной для того, чтобы объяснять вселенские истины маленьким детям. Она помнила, что ее мать делала то же самое, но не понимала, когда сама научилась этому: возможно, это умение незаметно приходит с наступлением зрелости?

Рядом, под пассажирским сиденьем, лежала сумочка, щетка для одежды, коричневый скотч, с помощью которого она надеялась удалить кошачью шерсть, если не поможет полотенце, которое она положила на сиденье, вместе с приглашением на вечеринку и запиской, как добраться до дома Моники. Она взглянула на часы. Мало того, что она опаздывала, так пыльный грязный фургончик «Астра», тащившийся впереди на скорости вдвое медленнее положенной, явно что-то потерял и через каждые пару ярдов жал на тормоза или переключал скорость. На шоссе, напоминавшем змеиный хвост, с крутыми поворотами и припаркованными по обе стороны машинами, обогнать его было невозможно.

– Что если она умерла после того, как ты позвонила? – предположил Чарли.

– Тогда мы позвоним папе, и он приедет в фургоне и заберет вас. Бабушку положим сзади, а я… Черт!

Фургончик резко и очень неожиданно притормозил.

– Чертов придурок! – закричала она. – Оставь свою долбаную машину и иди пешком! Ты… ты…

Из кабины вышел длинноногий водитель. Ему было лет двадцать восемь – тридцать, пышная копна соломенно-золотистых волос доставала до широких загорелых плеч. На нем был джинсовый комбинезон, надетый на голое тело. Увидев ее машину, остановившуюся в трех футах от заднего бампера «Астры», он улыбнулся. Засунул руки в карманы и направился к ней. Он был умопомрачительно, головокружительно красив. Сара опустила стекло и сделала CD-плеер потише.

– Извините, – произнес он приятным бархатным баритоном. – Я безнадежно заблудился. Вы не подскажете, как проехать на Керсли-роуд?

Сара проглотила комок в горле, глядя, как он с доброжелательным видом облокотился о крышу ее машины. От него чудесно пахло: солнечно-ветреный аромат с примесью мускуса и ванили. Она видела, как он смотрит на ее ноги.

– Мама сказала, что ты чертов придурок, – своевременно заметил Чарли с заднего сиденья.

Сара громко откашлялась:

– Керсли-роуд? Я не очень хорошо знаю этот район, но по-моему, это у подножья холма, после маленького разворота.

Он подмигнул ей.

– Отлично, спасибо. – Потом замолк и пристально посмотрел ей в глаза. – Извините, что задержал вас. – Его взгляд медленно скользнул в вырез черного платья. – Вы мне очень помогли. Увидимся.

Он уехал, и Сара со свистом выпустила воздух из легких.

– Вот это да, – пробормотала она, закрывая окно и разговаривая сама с собой. – С ума сойти, какой красавчик.

– Где? – сказал Чарли, нетерпеливо выглядывая из-за сиденья. – Какой-то красавчик сошел с ума?

Мать Сары была в сарае на заднем дворе: пересаживала свою коллекцию кактусов.

Она взглянула одновременно на Сару и мимо нее.

– Ну, что там у тебя? Какая-то вечеринка?

Почему мне всегда хочется перед ней оправдываться, подумала Сара, заталкивая Чарли и его мешок с сокровищами внутрь.

– Да. У Моники новоселье.

Мать приподняла очки и еще раз смерила ее взглядом.

– Ты что с волосами сделала? – Она на минутку задумалась. – Моника? Моника Карлайл? Я думала, она за границу переехала. Она же вроде вышла замуж за иностранца?

– За торговца коврами из Ливерпуля.

– Так я и думала. – Опустив очки на нос, она выложила на газету кактус, похожий на подушечку для булавок. – Ты же знаешь, я люблю, когда меня предупреждают заранее. – Она махнула головой в сторону Чарли. – Не то чтобы я была против, но вдруг я собралась бы куда-нибудь пойти вечером?

Сара набрала воздуха в легкие: ее мать редко отваживалась даже шагнуть за собственную калитку.

– Извини, мне срочно понадобилось его пристроить. Крис…

– Разумеется, – оборвала ее мать, – твоя сестра Элис и Роберт всегда предупреждают меня как минимум за две недели. Они с Робертом уехали на долгий уикенд с друзьями. В Озерный Край. На этот раз взяли детей с собой, иначе я не смогла бы посидеть с твоим Чарли. Вот уж представить не могла, что из вас двоих Элис вырастет самой разумной. Она стала такой организованной. В детстве была жуткой растяпой. Но кто бы мог подумать, что она выйдет за Роберта?

Сара прикусила губу. В самом деле, кто бы мог подумать? Ее младшая сестренка Элис вышла за божественного Роберта, влиятельного богача, который должен был надевать в офис приличный костюм и ездить на работу на электричке. И ее мать теперь была уверена, что Элис и Роберт – почти что ангелы небесные, и эта иллюзия усугублялась тем, что парочка крайне редко показывалась ей на глаза. Обычно взаимное восхищение выражалось по телефону в воскресенье вечером, по окончании «Хвалебных песен».

Лишь один раз дети Элис – Симона и Квентин, оставались с бабушкой. Изредка божественный Роберт и святое семейство приезжали на чай по воскресеньям, но никогда не задерживались дольше, чем на два часа. За это время дети так неестественно хорошо себя вели, что Саре приходило в голову: не накачала ли их Элис наркотиками.

Мать сверлила ее взглядом.

– Разве к этому наряду не полагаются брюки?