Текст книги "Сталин"

Автор книги: Святослав Рыбас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 74 страниц)

Был введен принцип единоначалия, теперь командиры могли принимать решения без участия комиссаров. В военной доктрине произошли глубокие изменения, явившиеся следствием возвращения к российскому классическому военному наследию: вместо маневренной войны, концепция которой вытекала из опыта гражданской, главной идеей стала война позиционная.

Одна кадровая перестановка того времени внешне казалась несправедливой и неоправданной – замена Шапошникова Мерецковым. Всегда лояльный Сталину Шапошников не был причастен к неудачам первого периода войны, но Сталин посчитал, что тот все же несет моральную ответственность. В личной встрече вождь объяснил командарму свою точку зрения, разрыва или охлаждения отношений не произошло. Шапошников был назначен заместителем наркома обороны по сооружению укрепленных районов на западной границе.

Еще одна перестановка коснулась управления экономикой. 28 марта 1940 года председателем Экономического совета СССР был назначен Молотов, Микоян из председателей становился заместителем; образованы хозяйственные советы: по машиностроению (председатель В. А. Малышев, нарком тяжелой промышленности), по оборонной промышленности (Н. А. Вознесенский, председатель Госплана СССР), по топливу и энергохозяйству (М. Г. Первухин, нарком электростанций и электропромышленности), по товарам широкого потребления (А. Н. Косыгин, нарком текстильной промышленности). Все наркомы были советскими специалистами и отличились во время Великой Отечественной войны и после нее.

Показательно, что Сталин вывел из экономсовета «чистых политиков» – Жданова, Андреева, Маленкова, Мехлиса, а также военных – Буденного и Щаденко.

В преддверии большой войны Сталин искал оптимальный кадровый состав. Он должен был соответствовать общей кадровой ситуации: в 1937 году 80–93 процента руководящих постов в партии занимали люди, вступившие в РКП(б) после 1924 года, то есть «московский человек» и вообще «российский» давно вытеснил «санкт-петербургского».

С 1939 года по указанию вождя стали создавать стратегические резервы на случай войны. Он постоянно контролировал, как они пополняются.

Восемнадцатого сентября 1940 года Тимошенко представил Сталину доклад «Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.». В войне на два фронта против СССР могло быть выставлено 280–290 дивизий, 11750 танков, 30 тысяч полевых орудий, 18 тысяч самолетов. Главный удар Германии предполагался из Восточной Пруссии через Литву на Ригу, Ковно, Двинск, Полоцк или на Ковно, Вильно и далее на Минск.

Одновременно предполагался германский удар из Польши в тыл советской львовской группировке и овладение Западной Украиной.

Гитлер вначале так и планировал нападение на СССР.

Сталина сильно озаботило обнаружившееся после испанской войны превосходство германской военной авиации (истребителя «Мессершмитт-109Е» над И-16, бомбардировщика «Юнкерс-87» над СБ). Он много раз встречался с конструкторами военной техники, поощрял их, демонстрировал внимание и ласку, добиваясь от них быстрого решения проблемы. В воспоминаниях конструкторов и летчиков Сталин предстает всемогущим и знающим. Он действительно вникал во многие тонкости, поражая осведомленностью в специальных вопросах. Его знания, конечно, уступали знаниям профессионалов, но их вполне хватало, чтобы грамотно ставить задачи и проверять исполнение.

Подобного проникновения в суть вещей он ожидал и требовал от своего окружения, что за редким исключением было невозможно. Конечно, уменьшенные копии Сталина могли существовать в его автократической системе власти, но «маленькие Сталины» редко вникали в суть вещей.

Порой из-за несоответствия ближайших сотрудников уровню стоящих перед страной задач Сталин испытывал сильную горечь. Не раз она вырывалась наружу – так, например, 7 ноября 1940 года на праздничном приеме он вдруг заговорил о необходимости использовать опыт недавних боевых действий.

Он сказал: «Мы победили японцев на Халхин-Голе. Но наши самолеты оказались ниже японских по скоростности и высотности. Мы не готовы для такой войны, которая идет между Германией и Англией. Оказалось, что наши самолеты могут задерживаться только до 35 минут в воздухе, а немецкие и английские по нескольку часов!

Если наши воздушные силы, транспорт и т. д. не будут на равной высоте наших врагов (а такие у нас все капиталистические государства и те, которые прикрашиваются под наших друзей!), они нас съедят» ³⁷⁹.

Калинин попытался оправдаться: мол, «как-то времени не хватает», но Сталин вспылил: «Между тем никто из военного ведомства не сигнализировал насчет самолетов. Никто из вас не думал об этом.

Я вызывал наших конструкторов и спрашивал их: можно ли сделать так, чтобы и наши самолеты задерживались в воздухе дольше? Ответили: можно, но никто нам такого задания не давал! И теперь этот недостаток исправляется.

У нас теперь пехота перестраивается, кавалерия была всегда хорошая, надо заняться серьезно авиацией и противовоздушной обороной.

С этим я сейчас каждый день занимаюсь, принимаю конструкторов и других специалистов.

Но я один занимаюсь со всеми этими вопросами. Никто из вас об этом и не думает. Я стою один.

Ведь я могу учиться, читать, следить каждый день; почему вы это не можете делать? Не любите учиться, самодовольно живете себе. Растрачиваете наследство Ленина» ³⁸⁰.

В этой короткой сцене он сам поведал о взаимоотношениях в правящей группе.

И не только в правящей. Заключительные слова Сталина приоткрывают направление его мыслей.

Он резко отреагировал на реплику Калинина: «Нет, не в этом дело! Люди беспечные, не хотят учиться и переучиваться. Выслушают меня и все оставят по-старому. Но я вам покажу, если выйду из терпения. (Вы знаете, как я это могу.) Так ударю по толстякам, что все затрещит» ³⁸¹.

Вскоре эта мысль будет высказана уже в директивном порядке на XVIII партийной конференции, которая была созвана 15 февраля 1941 года. В докладе Маленкова было прямо указано, что следует выдвигать работников, «умеющих организовывать живое дело». Причем уточнялось: «Речь идет о выдвижении не только партийных, но и беспартийных большевиков».

Глава сорок восьмая

Стратегические взгляды воюющих сторон. Экономика подчиняется задаче укрепления обороны. ГУЛАГ. СССР продвигается на Запад. Сталин получает подтверждение прогноза о неизбежности союза с Англией и Америкой

Война на Западе казалась странной только на фоне быстрых операций германских войск в Польше и таранных ударов Красной армии в Финляндии. На самом же деле англичане, высадив во Франции 150-тысячный экспедиционный корпус, вместе с французами усиленно укрепляли «линию Мажино» и сооружали новые укрепления. При этом английский флот вел активные боевые действия, обеспечивая блокаду противника. Главное стратегическое сырье Германии, железная руда и нефть, находилось под постоянным прицелом англичан. Казалось, повторяется история 26-летней давности: на всех морях от Баренцева до Средиземного Германию ограничивал английский охват. И только поставки из СССР, Румынии и Швеции обеспечивали немцев.

Поэтому в Лондоне и Париже рассматривали Москву как невоюющего противника и поддерживали Финляндию. Но в стратегическом видении союзников она была крошечным эпизодом. Они были удовлетворены, что СССР ограничился только минимальными территориальными приращениями, обеспечивающими безопасность Ленинграда и Мурманской железной дороги, и не стал оккупировать всю страну, обеспечивая с тыла поддержку благожелательно нейтральных Берлину Стокгольма и Осло.

С учетом арендованного острова Ханко, запирающего вход в Финский залив, было видно, что Сталин думал прежде всего о безопасности Советского Союза.

Теперь английский прицел был направлен на Норвегию. 7 апреля 1940 года англичане минировали норвежские территориальные воды, чтобы пресечь движение германских судов вдоль норвежского западного побережья.

Девятого апреля Германия захватила Данию, выдвинувшись к Скандинавии.

В ночь с 9 на 10 апреля 1940 года германские военные корабли подошли к Осло. После короткого боя, в результате которого был потоплен немецкий тяжелый крейсер «Блюхер», порт Осло был взят с суши немецким авиадесантом. «Внезапность, безжалостность и точность» – так охарактеризовал Черчилль Норвежскую кампанию немцев.

Захват немцами Дании и Норвегии, а также очевидное превосходство Германии, обнаружившееся в этих акциях, привели к отставке правительства Чемберлена. Премьер-министром Великобритании стал Черчилль, который считал союз с Москвой неизменным условием победы над Гитлером.

Теперь Германии предстояло получить контроль за Ла-Маншем и атлантическим побережьем Франции и самой блокировать Англию, чтобы продиктовать ей условия мира. Еще одно усилие – и Европа падет.

Десятого мая 1940 года немецкие войска начали наступление. 110 германским дивизиям противостояли 135 французских. Французы считали, что военные действия будут позиционными, настроение у них было невоинственное. Уже 21 мая немецкие танки вышли к Ла-Маншу и остановились перед Дюнкерком, оттуда эвакуировался английский экспедиционный корпус.

Десятого июня Италия объявила войну Англии и Франции.

Четырнадцатого июня немцы маршировали по улицам Парижа. 22 июня было подписано перемирие – в Компьенском лесу, в том же вагоне, в котором в 1918 году маршал Фош принял капитуляцию Германии. Отмщение за Версальский договор свершилось.

Крушение французской армии, считавшейся сильнейшей в Европе, вывело Германию к Средиземному морю, и теперь весь континент находился под ее контролем.

Гитлер должен был всерьез задуматься о завершении стратегии и захвате Северной Африки и Ближнего Востока, где находились нефтяные промыслы англичан. Однако он предпочел, так и не дождавшись согласия Англии на мир, начать операцию «Морской лев», чтобы добить Британию. Военный историк называет пренебрежение Северной Африкой «самой гибельной стратегической ошибкой из всех совершенных им во время войны» ³⁸².

Кроме того, захват африканского побережья и Ближнего Востока поставил бы СССР в крайне трудное положение из-за угрозы его главному нефтяному району на Кавказе.

Отметим, что положение с нефтью и бензином в самой Германии еще не было критическим. Немалую роль в этом сыграло производство синтетического бензина из угля. К 1940 году производство синтетического топлива резко увеличилось и достигло 72 тысяч баррелей в день (46 процентов поставок нефти в Германию), причем около 95 процентов всего немецкого авиационного бензина было получено из угля ³⁸³.

Известно, что в экономической стратегии Гитлер «был одержим нефтью», и, как показал в мае 1945 года на допросе германский министр военной промышленности и вооружений Альберт Шпеер, «потребность в нефти была одним из основных мотивов при принятии решения о вторжении в Россию».

Шестнадцатого июля 1940 года Гитлер приказал начальнику Генерального штаба Кейтелю и начальнику своего собственного штаба генералу Йодлю готовить десантную операцию, чтобы «ликвидировать английскую метрополию как базу ведения войны против Германии».

У англичан было в два раза меньше истребителей, но благодаря использованию технической новинки – радиолокаторов они могли сосредоточивать против атакующих немцев превосходящие силы. Вдобавок британский истребитель «спитфайр» набирал высоту быстрее германского «Мессершмитта-109Е», что было важным преимуществом в индивидуальном бою. С 10 июля по 31 октября 1940 года англичане уничтожили 1733 германских самолета.

Стойкость британцев в небе привела Гитлера к мысли, что у них тайное соглашение с Россией, и он стал думать о том, что сначала надо уничтожить Советский Союз и одновременно взять его нефтяные месторождения.

К этому времени СССР осуществил две молниеносные кампании: 17 июня занял Литву, а 27 июня – Бессарабию. 21 июля Латвия и Эстония тоже стали советскими республиками.

И хотя эти территории входили в советскую зону интересов, были закреплены договорами, Гитлер был сильно обеспокоен: особенно приближением советских войск к румынским нефтепромыслам в Плоешти, поставки из которых составляли 58 процентов в нефтяном импорте Германии. Россия явно продвигалась к Балканам, где традиционно имела сильные позиции.

Двадцать седьмого сентября 1940 года Германия, Италия и Япония заключили Тройственный пакт. 20 ноября к нему присоединилась Венгрия, а 23 ноября – Румыния, куда вошли немецкие войска.

От Северного до Черного морей две сильнейшие континентальные державы вошли в соприкосновение. По сравнению с августом 1939 года ситуация резко изменилась.

Двенадцатого ноября 1940 года в США начался иной отсчет времени: военно-морской министр адмирал Старк подал президенту Рузвельту меморандум, в котором предупреждал, что в случае весьма возможного поражения Англии США придется воевать со всем миром, который будет подчинен Германии. Старк считал, что США должны защитить Британию, пусть даже ценой участия американских войск в сражениях в Европе. Идеи меморандума стали доктриной Рузвельта, он осознал, что надо действовать вопреки изоляционистским настроениям населения. [26]26
  В феврале 1941 года опросы общественного мнения показали, что 88 процентов американцев были против участия США в европейской войне.


[Закрыть]

К предвоенному периоду относится и одно важнейшее умозаключение Сталина относительно состава будущей антигитлеровской коалиции.

Летом 1940 года академик Варга направил Сталину письмо, в котором писал о прекращении англо-американских противоречий в связи с падением Франции и перспективном выступлении США и Великобритании против держав «оси». По сути, Варга говорил то же, что и Старк Рузвельту.

Вот что Сталин ответил академику:

«Тов. Варга!

Ваше толкование совершенно правильно. Мысль о том, что англо-американские противоречия являются основными в области международных отношений, относится к тому периоду, когда Германия, поверженная в прах и обескровленная после поражения в первой империалистической войне, не могла быть принята в расчет как конкретная сила против Англии или Америки. В этот период на арене остались две главные силы – США и Англия, противоречия между которыми являлись ввиду этого основным фактором международного положения.

Дело, однако, изменилось в корне после того, как Германия разбила Францию и получила в свои руки почти все ресурсы европейского континента, а Англия лишилась Франции. Теперь блок Германии, Италии и Японии угрожает не только Англии, но и США. Ввиду этого блок между Англией и США представляет естественный результат такого оборота международных дел.

С ком. приветом

И. Сталин. 12. IX. 40 г.» ³⁸⁴.

Из этого следовало, что метафизически война уже охватила весь мир. Конечно, еще могли быть случайности, но локомотив истории уже прошел решающий поворот.

Глава сорок девятая

Англия хочет оторвать СССР от Германии. Германия хочет использовать СССР против Англии. Сталин хочет, чтобы Англия и Германия ослабили друг друга. Рузвельт решает помогать Англии. Тройственный пакт – Германия, Италия, Япония. Провал переговоров Молотова и Гитлера в Берлине

Никто не знал, как скоро начнутся военные действия. Не знал и Сталин. Однако он должен был учитывать опыт Первой мировой войны и огромные трудности в снабжении государственной экономики из-за тяжелой полублокады: в то время Восточная Европа и Прибалтика находились под контролем кайзеровской Германии, а снабжение с Запада шло по двум железнодорожным линиям из портов Романова (Мурманска) и Владивостока.

Поэтому Балканы, Турция, Босфорский и Дарданелльский проливы оставались особым местом российской, а затем и советской картины мира.

Заняв Прибалтику и Восточную Польшу, отодвинув границу с финнами и взяв под контроль Финский залив, Сталин был обязан повернуться к югу, к Балканам.

На Балканах пересекались интересы четырех крупных игроков: Англии, Германии, Италии, СССР.

Италия вовсе не была безголосым сателлитом Германии. Муссолини видел в советско-германском пакте угрозу своим интересам, так как опасался продвижения СССР в регион. Рим стремился показать Берлину, что в Средиземноморье он является главным.

Однако крах Франции и сокращение британского потенциала в регионе поставили на повестку дня вопрос о дележе «наследства». Одна сила уходила, другие силы двинулись на ее место.

Здесь Гитлер должен был учитывать увеличивающееся советско-итальянское взаимопонимание, ибо Москва и Рим не хотели усиления Германии в Средиземноморье. Можно сказать, что Сталин и Муссолини ждали, что Англия будет повержена, и тогда они примут участие в установлении новых правил в Европе.

Именно в это время советские войска заняли Бессарабию, подвинувшись к Балканам, а советские и итальянские дипломаты продлили Пакт о ненападении от 1933 года. 24 июня 1940 года были установлены дипломатические отношения между СССР и Югославией.

Москва теперь хотела, чтобы Рим признал то, что Черное море контролируется исключительно ею, а также пересмотра существующего порядка управления проливами. Отчетливо проявлялись контуры традиционной политики Российской империи, с той оговоркой, что Сталину все территориальные приращения были необходимы в первую очередь для обеспечения безопасности. В частности, заняв Бессарабию, Сталин обеспечил южный фланг и создал линию обороны по Карпатам и устью Дуная.

Но, войдя в Бессарабию, Красная армия оказалась в шаге от Плоешти и могла в удобный момент нанести по нефтепромыслам авиационный удар. Поскольку подобная цель была и у англичан, Гитлер связал обе угрозы как результат тайного сговора Сталина и Черчилля. Не случайно Гитлер так сказал Муссолини о ситуации с румынской нефтью: «Само существование нашего блока зависит от этих месторождений». Он посчитал, что отныне только нападение на СССР может гарантировать безопасность Плоешти.

Черчилль, выступая по радио после подписания пакта Молотова – Риббентропа, сказал, что ключ к действиям России – это ее «национальные интересы». Он словно окинул мысленным взглядом карту и уточнил: «И не в интересах безопасности России будет, если Германия утвердится на берегах Черного моря или захватит балканские государства и покорит славянские народы Юго-Восточной Европы. Это противоречило бы жизненным историческим интересам России» ³⁸⁵.

Новый британский премьер не сказал еще одной важной вещи: Средиземноморье и проливы всегда были британской зоной интересов, и борьба за них вызвала по меньшей мере три мировые войны – Крымскую (это фактически была если не мировая, то европейская война), Русско-турецкую 1877–1878 годов и Первую мировую. Не имеет значения, что первые две назывались по-другому; их суть – противостояние Англии и России в этой зоне.

Таким образом, положение в Юго-Восточной Европе (с проекцией на кавказские и ближневосточные нефтяные промыслы) можно было уподобить минному полю. Каждая из стран была заинтересована в ослаблении соперников любыми средствами.

В этих условиях Сталин вполне логично рассчитывал, что действующий договор с Германией поможет устранить нарастающие противоречия.

Положение Лондона не назовешь легким, однако Черчилль отверг предложения Гитлера о мире, надеясь на США, СССР и стойкость британцев. Решимость Черчилля к борьбе была им проявлена в критический момент, когда Германия потребовала у правительства побежденной Франции ее флот. Если бы эти корабли были присоединены к германским (прибавим к ним флот Италии), то Англии грозила еще одна страшная опасность. Англичане предложили правительству Петена передать флот им. Французы отказались, не веря в способность англичан успешно защищаться. Тогда Черчилль приказал захватить корабли силой или потопить их. Это и было сделано. В результате проведенной операции большая часть судов была захвачена, один линкор был взорван, один выбросился на берег, один поврежден, один ушел. «Стало ясно, что английский военный кабинет ничего не страшится и ни перед чем не остановится» ³⁸⁶.

Впрочем, без Америки англичанам пора было бы заказывать себе гробы. Рузвельт, слава богу, понял, что поставлено на карту, и принял решение передать Англии 50 эсминцев в обмен на ее военно-морские базы в Ньюфаундленде и Карибском море.

С этого момента Америка фактически вступила в европейскую войну и стала овладевать уходящей от Англии политической силой. Как мы увидим, в итоге Рузвельт сделал свою страну владычицей мира.

Заключенный 27 сентября договор об экономическом и военно-политическом союзе Германии, Италии и Японии (Тройственный пакт), несмотря на переданное Молотову сообщение германского правительства, что пакт направлен против «демократических поджигателей войны» и не затрагивает существа имеющихся договоров с СССР, вызвал тревогу в Кремле.

Тридцатого сентября «Правда» опубликовала передовую статью «Берлинский пакт: о Тройственной союзе». В ней говорилось об оформлении двух воюющих группировок: Германия, Италия, Япония – Англия, США, и дальнейшем расширении войны. Подтверждались нейтралитет СССР и верность советско-германскому и советско-итальянскому пактам. Автором статьи был Молотов.

Десятого октября 1940 года произошло событие, определившее дальнейшие перемены: Берлин сообщал в Москву о посылке в Румынию «германской военной миссии с учебными частями». На самом же деле Румыния попала под военный контроль немцев. Несколько ранее, 23 сентября, немцы в обмен на поставки оружия получили право ввести войска в Финляндию.

Оставалось защелкнуть замок на юге, и британцы были бы заперты.

Поскольку выяснилось, что воздушная война против Англии не привела к победе, а десантная операция не гарантирует успеха, Гитлер перенес нападение на остров на весну 1941 года и все внимание направил на Средиземноморье, где требовалось создать антианглийский блок. В этот блок должны были войти Испания, Франция, Балканские страны и Советский Союз. Таким образом, Гитлер пока не мог обойтись без Сталина.

Однако фюрер не желал и слышать об укреплении советских позиций на Балканах. Попытка Москвы принять участие в работе Дунайской конференции привела к обострению отношений. Сталин не хотел соглашаться с доминированием Германии в Румынии, советская делегация настаивала на фактическом контроле за Сулинским гирлом, свободном проходе советских военных кораблей, якорной стоянкой в Галаце и Браиле. Тем самым реальное владение выходом в Черное море перешло бы в руки Москвы. Но Гитлер не пустил Сталина к Дунаю. Конференция провалилась.

Таким образом, введя войска в Румынию, немцы сделали европейскую транспортную артерию «немецкой рекой» и теперь были близки к тому, чтобы взять под контроль проливы и угрожать советскому присутствию в Черном море и советской нефти на Кавказе.

В этой ситуации переговоры с Гитлером приобретали решающее значение. За два дня до отъезда Молотова в Берлин военная разведка сообщила Сталину, что немцы завершили развертывание 15–17 дивизий на придунайской территории и готовятся захватить Салоники. Вывод разведчиков: не исключено нападение (совместно с Италией) на Грецию, захват Балканского полуострова и использование его как базы против Турции и английских колоний. Кроме того, от агента в Берлине поступила информация, что в районе Кракова и Лодзи размещаются десять пехотных и две танковые дивизии, идет вербовка украинских резервистов.

Накануне отъезда Сталин продиктовал Молотову директиву: требовать установления советского контроля над устьем Дуная, участия СССР в решении «судьбы Турции», консультаций по будущему Венгрии, Румынии и Югославии. Кроме того, к сфере интересов СССР относились Финляндия, устье Дуная. Главный пункт директив: Болгария должна войти в сферу интересов СССР с правом введения туда советских войск. Английской темы в директиве не было, то есть Сталин рассуждал так: вы взяли Румынию, а мы уравновесим это Болгарией.

Уже в вагоне поезда по пути в Берлин Молотов получил телеграмму Сталина: положение Британской империи не обсуждать. Это означало: вождь понял, что Гитлер не достиг победы над англичанами.

Девятого ноября советская делегация отбыла с Белорусского вокзала Москвы, а 12-го числа прибыла на празднично украшенный цветами и флагами Ангальтский вокзал Берлина. Молотова встречали Риббентроп и фельдмаршал Кейтель. Показательно, что в тот день английская авиация разбомбила на рейде пролива Отранто три итальянских линкора и два крейсера, что для немцев было дурным знаком.

На двух встречах с Гитлером советский премьер твердо стоял на оговоренной со Сталиным позиции, что мирного разрешения ситуации не будет «без нашей гарантии Болгарии и пропуска наших войск в Болгарию как средства давления на Турцию».

В ответ канцлер стал предлагать Индию и Иран как новую сферу интересов СССР, что должно было столкнуть лбами Москву и Лондон.

Немцы хотели использовать исторический опыт канцлера О. Бисмарка, который, планируя войну с Францией и желая при этом отвести угрозу нападения Англии, посулил французскому императору Наполеону III содействие в завоевании Бельгии. Получив от французов соответствующее письмо, Бисмарк сообщил об их коварных планах в Лондон и достиг поставленной цели: англичане пальцем не шевельнули, когда пруссаки разгромили французов в 1870 году.

Молотов вспоминал: «Невысокое понимание советской политики, недалекий человек, он хотел втащить нас в авантюру, а уж когда мы завязнем там, на юге, ему легче станет, там мы от него будем зависеть, когда Англия будет воевать с нами. Надо было быть слишком наивным, чтобы не понимать этого» ³⁸⁷.

В конце концов выяснилось, что по вопросам, которые были в плане безопасности для СССР критичными, взгляды сторон не совпадали.

Переговоры окончились ничем. Официально была продемонстрирована дружба, а до Сталина было доведено, что Гитлер доволен и считает достижение соглашения с Москвой вполне реальным.

Семнадцатого ноября СССР по дипломатическим каналам сообщил в Лондон, что не станет взаимодействовать с Германией на Ближнем и Среднем Востоке.

Двадцать пятого ноября после обсуждения у Сталина итогов переговоров Берлин был уведомлен, что СССР готов принять проект пакта об экономическом и политическом сотрудничестве четырех государств на условиях, которые должны быть закреплены в секретных протоколах. И повторялись уже известные предложения о Финляндии, Румынии, Болгарии, Босфоре; зона к югу от линии Баку – Батум в сторону Персидского залива должна быть признана центром «территориальных устремлений Советского Союза».

Сталин решил добиться максимально возможного, пользуясь погруженностью Германии в войну с Англией. Если бы у него получилось, СССР обеспечил бы от Баренцева до Черного моря и Кавказа гарантированную линию обороны.

Часто говорят об агрессивности Сталина. Конечно, он, как и все тогдашние участники мировых событий, заботился о национальных интересах и вовсе не собирался ими жертвовать. Но обратим внимание на одно обстоятельство в предложениях Сталина: он стремился получить контроль над проливом Босфор, а не над Дарданеллами, то есть ему было важно обеспечить Черное море для безопасности, а не выход в Средиземное для агрессии.

В итоге, отказавшись «загребать жар» для Гитлера и отстаивая свою позицию, Сталин убедил его, что без СССР Германия не может получить полный контроль над Средиземным морем и Ближним и Средним Востоком, что ключ лежит в кармане Сталина и что без разгрома СССР Германия не решит глобальной задачи мирового господства.

Восемнадцатого декабря канцлер утвердил Директиву № 21 (план «Барбаросса»): нападение на Советский Союз назначалось на 16 мая 1941 года. Молниеносным ударом СССР должен быть повержен.

Начиная с этого времени Сталин стал получать десятки сообщений о войне с Германией и различные указания на ее сроки.

Он понимал, что под ними реальная основа, но еще он знал, что Англии жизненно необходимо, чтобы Советский Союз как можно быстрее начал военные действия против Германии и поэтому Лондон будет стремиться убедить его, Сталина, что война уже прямо у ворот кунцевской дачи и что надо бросать все и идти сражаться, несмотря на неподготовленность.

Но Сталин хотел действовать как Рузвельт – готовиться и ждать. Ему не было жалко Англии, как и Англии не было жаль СССР, жестокость борьбы за мировые ресурсы была предельна обнажена.

Пока Гитлер безуспешно, как потом оказалось, вел военные действия в Северной Африке и на Балканах, его партнер по Пакту о ненападении занимался внутренними делами.