Текст книги "Остров водолазов"
Автор книги: Святослав Сахарнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Мы находим сейф и ствол от пожарного рукава
Теплым маревым днем – на остров после тумана наполз сухой воздух из центральных пустынь Азии – Николай с Бобом начали дальнюю разведку вокруг «Минина».
Обломок корпуса, который застрял между скалами, был невелик и симметричен. Нос и корму с одинаковым успехом можно было представить его продолжением в любую сторону.
В первый же день Николай нашел гребной вал. Короткий и толстый массивный цилиндр лежал неподалеку, вырванный из тела судна и отброшенный прочь силой удара. Винта около него не было.
Полуголые, сняв рубашки, мы с Аркадием сидели на железной платформе и следили, как пузырчатые дорожки опутывают «Минин». Николай и Боб плыли, расширяя круг поиска.
Наконец они вышли из воды.
Сидя на борту вытащенной на «Минин» шлюпки и растирая пальцами колено, Николай сказал:
– Судно переломилось в двух местах!
Боб кивнул.
– Метров двадцать отсюда, – Николай показал рукой, – лежит носовая часть килем вверх.
– Ободрало ее, как апельсин, – добавил Боб.
Николай стал рисовать острием ножа на ржавчине чертеж.
– Вот камни… Между ними «Минин»… Рядом, восточнее, оторванная носовая часть. Видите, ее могло свалить туда во всех случаях. Если шторм был от северо-запада и пароход сидел носом на север и если шторм шел с юго-запада, а сидел «Минин» носом на юг.
– Получается так, – сказал я. – Что же мы узнали?
– Ничего.
– А где корма?
Корму нашел Боб на следующий день. Ее разметало на куски. Тонкий слой гальки выдал местонахождение руля. Здесь галька лежала плоским невысоким холмом, повторяя очертания рулевого пера.
Эта находка тоже ничего не говорила о том, как сел на камни пароход.
– Во всяком случае, кое-что начинает проясняться. – Аркадий вынул тетрадь и повторил в ней чертеж Николая. – От «Минина» остались разрозненные части.
Мы приступили к поискам во внутренних помещениях.
Сперва осмотрели нос.
В носовой части «Минина» был трюм, а около самого форштевня сложная система узких, похожих на колодцы отсеков. Обшивка была почти вся снята, мы легко попадали внутрь. Навстречу нам из темных углов выплывали их потревоженные жители. Мраморные камбалы испуганно таращили глаза. Красными пятнами бродили под ногами колючие крабы.
Заметив приближение человека, они откидывались назад и каждый, подняв вверх массивные клешни, начинал грозить.
Здесь мы не рассчитывали на удачу: с носа посадка в шлюпки и на плоты не производилась.
Нашей добычей стал ящик с битым стеклом. На изогнутых осколках виднелись следы краски. В ящике боцман, вероятно, держал свой малярный скарб.
Закончив осмотр носовой части, мы вернулись на платформу. Через пролом в борту, который нашел во время нашего первого погружения Николай, мы проникли внутрь судна. Доступными оказались три помещения.
Первое, с единственным, так восхитившим меня иллюминатором было, очевидно, пассажирской каютой. Пиллерсы – столбы, между которыми размещались койки, – стояли нетронутыми, но сами койки провалились, их деревянные части сгнили. В каюте мы не нашли ничего.
Дверь из нее вела во второе помещение – коридор. Он был наглухо закрыт с обеих сторон стальными листами и рухнувшими палубными перекрытиями. Пространство, которое осталось нам для поисков, было небольшим. Мы осмотрели его за один раз.
Я попал туда с Николаем. У него был фонарь. Пятно дрожащего неверного света бродило по стенам. Оно выхватывало из темноты прихотливые ряды заклепок и коричневые облачка жидкости, которой стреляли в нас перепуганные, сидящие по углам осьминожки.
Короткий зыбкий столб света уперся в висевший на стене длинный предмет. Мы не сразу узнали его, пожарный ствол чистой меди избежал тлена. Николай протянул руку, сгнившие крючья рассыпались, ствол медленно опустился на пол.
Я унес его на поверхность. Коллекция поднятых со дна вещей – мы укладывали их на платформу – росла.
В коридоре была вторая дверь. Она вела в маленькую, глухую, без иллюминаторов, каюту. В таких каютах размещаются третьи и четвертые помощники капитанов, вторые механики, боцмана…
Каюту обследовал Боб.
По его словам, он проплыл внутрь судна, миновал пассажирскую каюту, осторожно проник в коридор и остановился перед дверью.
Она не была закрыта, но щель между дверью и стеной оказалась узка. Плыть через нее, имея за плечами акваланг, Боб не решился.
Тогда он принес с поверхности ломик. Пузыри воздуха бродили под потолком, поднимая облака желтой мути. Чем дольше работал водолаз, тем больше муть заполняла коридор. Свет ручного фонаря становился неразличим.
В каюту удалось войти только к концу дня.
Через распахнутую дверь Боб влез в крохотное помещение. Он выкинул вперед руку с фонарем и стал торопливо светить по углам, стараясь все разглядеть, пока не поднялся потревоженный его вторжением ил.
Он успел различить остатки кровати, металлический стол, на стене – крепления от полки, в углу – открытый сейф.
Резкое движение, которое он сделал, подняло с пола новую тучу ила. Боб отпрянул назад, забурлил листами – коридор и каюта исчезли в желтом тумане. Держась руками за стенки, водолаз выбрался из парохода и всплыл.
– Сейф? – переспросил я, когда Боб поведал нам историю посещения каюты. – Вот это здорово!
– Вот такой. – Боб показал руками его размеры. – Стоит на полу. Что же в нем может быть?
Хотя мы прекрасно понимали, что никакого отношения к пеналу эта находка иметь не может и что раскрытый сейф скорее всего пуст, мы начали волноваться. Следующего спуска мы ждали, как праздника.
Опускались Николай и Боб. Боб никому не хотел уступать. В конце концов сейф был действительно самой интересной находкой за все время поисков.
– Железно сработаем! – заверил он и бросился в воду.
Следом слез с платформы Николай.
Мы с Аркадием сидели на мокром холодном железе и смотрели на воду. У меня за плечами наготове был заряженный баллон.
Пузыри били родничком. Сперва они всплывали у наших ног. Потом исчезли – водолазы проникли внутрь судна. Спустя минут десять появились вновь. В зеленой воде извивались две тени. Они увеличивались и дробились. Белые купола пузырей, обгоняя их, приближались к поверхности. Наконец из воды показалась физиономия Боба. Он держал над головой кулак. Аркадий взял у него что-то из кулака и раскрыл ладонь. На ладони лежала покрытая зеленью медная зажигалка…
– Уфф-ф!
Боб сидел, вытянув ноги, и рассказывал. Николай стоял около него, держался за лямки акваланга и кивал.
Они опустились к пролому и, стараясь опередить поднимающуюся из углов коридора муть, проникли в каюту. Боб сунул фонарик в сейф. На первый взгляд, ящик был пуст. Тогда он стал шарить руками. В сейфе заклубились коричневые хлопья, пальцы почувствовали небольшой предмет.
– Я подумал: часы или кошелек, – рассказывал Боб. – Зажал в кулак, показал – дуем наверх! – и тягу. Оказывается, вот – зажигалка!
Он плюнул на железо.
– А по-моему, хорошо, – сказал Аркадий. – Хорошо, что вы нашли именно зажигалку. Что часы? Для нас они бы молчали. Их забыл, покидая каюту, хозяин. А зажигалка…
Я понял ход его мыслей.
– Зажигалка – это, может быть, драма. На аварийном судне, скорее всего, уже не было света. В темную каюту вошел человек. Можно только догадываться, был это владелец каюты или посторонний. На палубе шла посадка, а кто-то, чье лицо едва угадывалось в темноте, шарил, держа в пальцах горящую зажигалку, по сейфу. Здорово? Если это был владелец каюты – он хотел забрать принадлежащее ему, если это был чужой – он мародер. Человек в каюте мог задержаться, не попасть даже на последний плот и погибнуть. Сюжет для кино…
Маленькой каютой кончились наши поиски внутри судна: коридор и каюты не имели сообщения с остальными помещениями. Для того чтобы попасть в них, нужно было взрывать борт.
– Взрывчатки у нас мало, – сказал Николай. – Взрыва на два, может, на три. Рвать, так уж знать наверняка – где. Есть такое место?
Мы с Аркадием согласились, что такого места нет.
– Теперь будем искать вокруг, на дне. Может, что-нибудь лежит открыто, просто так, – сказал Николай.
Началось обследование дна. Мы плавали от «Минина» по радиусам. Направления отмечали, устанавливая каждый день на платформе два шеста. Линия, проходящая через них, была ведущей. Водолаз, всплывая, смотрел – не сошел ли он с нее. Каждое обследованное направление отмечали на платформе мелом.
Эти дни мало радовали нас. Изредка попадались обломки, отнесенные волнами в сторону в момент разрушения судна, и только один раз тревога заставила биться наши сердца – я нашел цилиндр. В тот день я плавал в паре с Бобом и, проходя над галечным дном, заметил странный предмет. Одна половина его была погребена под камнями, вторая выступала наружу. Я опустился, ощупал его и с радостным удивлением обнаружил, что предмет имеет цилиндрическую форму. Дальнейшие мои действия были порочными. Я оглянулся, увидел вдалеке силуэт Боба и поплыл к нему. Когда я нагнал водолаза и жестами позвал за собой, направление на цилиндр было потеряно. Ничего не найдя, мы вернулись на «Минин».
В воду опустился Николай. Направление, отмеченное в этот день шестами, было: северо-запад. Николай и Боб плавали долго. Наконец метрах в сорока из воды показалась голова в шлеме и рука, делавшая нам знаки.
– Нашли! – крикнул я.
Аркадий стоял на самом краю платформы. Лицо его побледнело.
Место обнаружения Николай и Боб отметили буйком. Мы все по очереди сплавали туда. По белому сверкающему шнуру я снова опустился на дно. Галька вокруг цилиндра была уже разрыта. Это был действительно цилиндр, но железный. В царапинах, которые сделали ножами наши товарищи, светился оранжевый тлен.
Конец цилиндра очистили от водорослей и раковин. На выпуклой крышке отчетливо проступили головки заклепок. Это была часть вспомогательной паровой машины или насоса…
Мы собрались на палубе «Минина». Ощущение неудачи сделало нас необщительными. В тот вечер мы мало разговаривали между собой. Аркадий отказался от ужина.
Проснувшись поутру, мы заметили в море черную точку. К нам шел катер.
С Изменного подходил сейнер. Он ткнулся носом в гальку. С катера спрыгнули и побрели к нам два человека. Впереди шел в торжественном голубом костюме Василий Степанович, позади него семенил маленький незаметный Белов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Мы находим часы, а Белов делает из этой находки свои выводы
Мы рассказали Белову, как идут дела.
Николай взял карандаш и нарисовал на пустом почтовом конверте два камня и груду железного лома между ними.
– Вот, – сказал он, – средняя часть тут, а остального ничего нет.
– А важно бы найти, – отозвался Белов.
– И тут искали, и тут. Ничего! – Боб описал карандашом вокруг «Минина» замысловатую петлю.
– Осмотрите все дно.
– Смотрим.
Белов разложил на столе привезенную им карту, накрыл ее калькой. Тонко отточенным карандашом нарисовал в центре аккуратную восьмерку – Два Брата – и нанес черный прямоугольничек – «Минин».
Он работал молча.
Описав вокруг прямоугольника радиусом сто метров круг, инспектор стал разбивать полученную фигуру на квадраты. Сторона каждого получилась у него двадцать пять метров. Его карандаш скользил по кальке не останавливаясь. В центре каждого квадрата Белов ставил точку, писал номер и около него в скобках два числа.
– Что это? – спросил Аркадий.
– Направления. На «Минин» и на Два Брата, – объяснил я. – Пеленга.
– Нужна бочка, – сказал Белов.
– Зачем? – не понял Аркадий.
– Отмечать квадрат, в котором работаете.
Боб кивнул.
– Могу привезти. Запросто. Только отпустите к рыбакам.
– Давай…
Посещение «Минина» (мы вшестером отправились на него в тот же день) внушило Белову какую-то мысль.
Он долго ходил по платформе, заглядывал в проломы, измерял маленькой рулеткой надстройку – вернее, остатки ее стен.
– Хорошо бы найти якоря. Хотя бы один, – сказал он наконец Николаю.
– Поищем.
Пообещав вернуться в конце месяца, уехал Василий Степанович. С ним ушел на Изменный Боб.
На другой день он привез оттуда железную бочку. Ее поставили в центре первого квадрата.
Однако, когда мы на следующий день вышли в море, чтобы обследовать этот участок, бочки мы не нашли.
– А ведь была? Черт-те что! – бормотал обескураженный Боб.
Мы плавали взад-вперед.
Белов, который сидел в лодке, рядом со мной, морщился. Бесцельно бороздить море он считал вредным делом.
– Разве это бочка! – сказал он. – Темная, ржавая. Она и сейчас где-то рядом, да ее не увидишь.
Николай сплюнул…
Боб привез с Изменного три новые бочки и выкрасил все три в ядовитый алый цвет.
– Вот теперь хорошо. Очень красивые бочки! – сказал Белов.
С этими дела пошли веселее. Утром приходил бот, мы грузили на него акваланги и отправлялись обследовать очередной квадрат.
Бочка находилась легко. Она красной точкой вспыхивала в темной воде, лучась подходила к борту. Бот становился около нее на якорь, и пара водолазов уходила под воду. Оставшиеся сидели на носу катера и смотрели, как всплывают из-под воды, рисуя отчетливые дорожки, пузыри. Дорожки накладывались друг на друга. Если Николай оставался наверху, он время от времени опускал под воду металлический стержень и ударял по нему молотком. Это он сообщал водолазам, что они работают в видимости катера и что все в порядке.
Если водолазы долго не слышали сигнала, они всплывали. Над водой показывался, как тюленья голова, капюшон гидрокостюма, вспыхивало стекло маски. Человек внимательно смотрел в сторону катера и снова скрывался под водой.
Несколько раз к нам наведались рыбаки, – их траулеры ловили у Изменного сайру. Они внимательно выслушивали Николая и придирчиво исследовали костюмы.
– Да ничего в них особенного нет, – раздраженно говорил Николай.
Старший из рыбаков неторопливо кивал и, продолжая вертеть в руках автомат дыхания, прикладывай ко рту загубник.
Проверив его, рыбак всегда смягчался и вступал в разговор, сообщая о «Минине» каждый раз что-нибудь новое и фантастическое.
Николай отходил, а место его занимал Аркадий. Он с удовольствием выслушивал очередную историю, доставал записную книжку и подробно заносил в нее новый рассказ.
– Что ты морочишь им головы? – спросил я его однажды, когда рыбаки ушли.
Аркадий обиделся.
– Ничего ты не понимаешь, – сказал он. – Во-первых, это легенды. Страшно интересно, как одно и то же событие – гибель корабля – дает начало разным рассказам. Во-вторых, ты пропускаешь их мимо ушей, а я слушаю внимательно и вижу: есть общие моменты, подробности. Они переходят из рассказа в рассказ. Они не могут быть случайной выдумкой, они отголосок подлинных событий. Вот, например, драконы – я отвлекусь, – как ты думаешь, могли люди в разных частях земного шара без средств связи, книг, разобщенные языковыми барьерами, придумать всюду одно и то же – змееподобное существо с лапами и крыльями? Могли? Нет. То-то… Значит, на памяти людей, пусть на заре человечества, но когда уже существовала устная традиция, люди сталкивались с вымирающими ящерами. Я в этом убежден…
Шли однообразные и томительные дни поисков.
Наконец произошло событие, которое опять взволновало всех, – была сделана еще одна находка. И сделал ее самый спокойный и наблюдательный из нас.
Николай уже заканчивал осмотр своего квадрата, расположенного на этот раз точно на север от обломков, и возвращался, когда решил по пути еще раз внимательно осмотреть дно, над которым мы проплывали неоднократно. Сидя на платформе, мы видели, как он ныряет, то и дело показываясь у поверхности воды и рассматривая поднятые со дна какие-то предметы.
Вдруг он резко повернул и поплыл прямо к нам. Остановившись около края платформы, протянул нам из воды кулак. Он разжал его, и у Аркадия вырвалось невольное восклицание.
На ладони водолаза лежало кольцо. Аркадий осторожно взял его и потер. Тускло блеснуло золото.
Над тем местом, где последний раз погружался Николай, плясал на воде маленький буек – водолаз отметил им место находки.
Пока я разглядывал кольцо, Николай нырнул еще раз. Он пробыл под водой долго, а всплыв, положил мне в руку непонятные по назначению тонкие железные дужки и корпус часов из белого металла.
Надев акваланг, я присоединился к нему. Мы висели у самого дна вниз головами и копались в гальке. За полчаса мы нашли еще два кольца и корпус от карманных часов.
На этом находки кончились. Нас сменил Боб. Он начал искать чуть в стороне. Весь день мы, сменяя друг друга, шарили по дну. Ничего.
– Знаете, что это? – сказал Белов, когда мы вернулись вечером на остров. – Найденные вещи свалены в кучу? А место их обнаружения напоминает пятно?
– Да.
Догадка, как вспышка света, осветила для меня находку.
– Плот! – сказал я. – В этом месте перевернулся плот. Кольца и часы – это вещи, которые были на руках и в карманах у погибших.
– Конечно. Рассказ в газете правильно описывает его гибель. Очень ценная находка.
Инспектор на минуту задумался.
– Мне кажется, – сказал он, – что теперь есть смысл всерьез искать якоря. Искать вот здесь.
Он заштриховал карандашом несколько квадратов южнее «Минина».
– Мы не кончили северный сектор, – сказал Николай. – Осталось-то работы всего на день-два.
– Нет, нет. Попробуйте искать тут. – Карандаш настойчиво обвел заштрихованное пятно. – Мне кажется, оба якоря здесь.
Николай пожал плечами.
К моему великому удивлению, странное предвидение Белова оправдалось на следующий же день.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,
в которой есть осьминог, еще одна находка и отъезд Белова
Он был такой же, как все, – день, полный утренней мороси, тумана и усталого бормотания волн.
После обеда мы с Николаем добрались шлюпкой до «Минина», надели костюмы, забросили за спину баллоны. Зеленая полутьма сомкнулась над головами, светлое дно поднялось навстречу. Николай плыл у самого дна, я – выше и сзади.
Нас торопила погода. По ночам красный столбик термометра опускался уже до пяти градусов. Ветер, который приходил с востока, становился с каждым днем все резче.
Смутные, едва различимые тени бродили под нами. Иногда Николай останавливался, повисал вниз головой и начинал что-то рассматривать. Когда, трогая дно, он поворачивал руки ладонями кверху, в воде вспыхивало слабое розовое сияние.
Мы плыли по компасу на юго-восток в квадрат номер девять, где утром Боб обнаружил на дне какой-то подозрительный предмет. Мы нашли буек, поставленный им, и по тросику, на котором болтался белый пенопластовый поплавок, опустились на дно. Битая галька, перемешанная с черным песком, местами поросла голубыми пушистыми водорослями. Даже ежей, обычных ежей с длинными фиолетовыми иглами не было здесь. Не было рыб. Один только свет, слабый и рассеянный, лился сверху на нас.
Около якоря, на котором стоял буек, из гальки торчал, наклонно возвышаясь, металлический брус. Мы ощупали его. Ржавое железо поросло мелкими черными мидиями. Николай ухватился за брус и, отстегнув от пояса нож, начал ковырять дно. Я последовал его примеру.
Мы разрыхлили песок, прокопали в нем канавку и нашли лист железа, соединенный с брусом. Это не могло быть якорем. Это была часть обшивки.
Я поплыл в сторону. Ровное, скучное галечное поле по-прежнему расстилалось передо мной. Изредка попадались серые валуны, поросшие желтоватыми водорослями. Фиолетовые звезды неподвижно лежали на них.
И снова галечная осыпка, утомительно однообразная и лишенная жизни. Впереди сгущалась лиловатая дымка – дно опускалось, цвет воды становился мрачным.
Внизу замелькали робкие тени – стали попадаться рыбы. И вдруг прямо перед собой я увидел странную фигуру. Она была похожа на диковинный гриб. Вода увеличивала ее, делая зыбкой и неустойчивой.
Два внимательных глаза уставились на меня. Это был осьминог.
Животное стояло, опираясь ногами о дно, держась за камни, высоко задрав пульсирующий мягкий живот. Черные зрачки внимательно следили за мной.
Я застыл на месте, раскинув широко в стороны руки, с урчанием выпуская воздух из легочного автомата.
Моя неподвижность успокоила животное. Осьминог не бросился наутек, а стал отступать боком, не поворачиваясь и не спуская с меня взгляда широко раскрытых глаз.
Он уходил на цыпочках, каждый раз высоко поднимая щупальце и перенося его вперед. Прежде чем поставить ногу, он прикасался кончиком ее ко дну, находил устойчивый камень и только тогда присасывался. Затем наступала очередь следующей ноги.
Пританцовывая, животное удалялось от меня.
Я сделал несколько движений ластами. Колебания воды встревожили головоногого. Осьминог покраснел. На коже его появились бурые пятна. Он набрал внутрь себя воды, толкнулся ногами, выбросил струю и поплыл. Восемь щупальцев сложились в плеть. Размахивая ею, животное стало удаляться. Оно плыло, ритмично сокращая тело, набирая в себя воду и выталкивая ее. Оно раздувалось и сокращалось, как трепетное сильное сердце на зеленом экране рентгеновского аппарата.
Осьминог плыл по большой пологой дуге. Два черных, окруженных морщинками, глаза непрерывно следили за мной.
Я решил было следовать за ним, как вдруг кто-то ухватил меня за ногу. Холодный ужас свел судорогой мышцы. Я обернулся. Позади меня парил в воде Николай. Он парил, как большая черная птица, и настойчиво показывал вниз.
Повинуясь его жесту, я наклонил голову и увидел под собой полузанесенное песком веретено якоря. Сомнений быть не могло: изогнутый шток, бугристое, покрытое мидиями железо, полукруглая скоба.
Мы опустились, и наше внимание сразу же привлек небольшой бугор. Я ковырнул его ножом. Тупой, сточенный временем носок якорной лапы показался из-под песка.
Николай снял с пояса пенопластовый поплавок и привязал его к веретену, затем взял мой манометр, болтавшийся на резиновой трубке, и поднес его к глазам. Белый сектор, заменявший стрелку, был сдвинут левее цифры десять. Воздуху оставалось едва-едва. Николай тревожно махнул рукой. Испуганный, я начал всплывать.
Мы двигались, то и дело сверяя направление с компасом, постепенно уменьшая глубину. Наконец мы всплыли.
Я осмотрелся. Серое ослепительное небо сияло над нашими головами. Вдали была видна расщепленная вершина Двух Братьев. Прямо перед нами чернел «Минин». Воздух из баллона уже шел с трудом – мне не хватало его. Я закашлялся, с хрипом попытался вдохнуть изо всех сил, спазма перехватила горло. Я потерял загубник, судорожно хватил губами свежий воздух – он хлынул в легкие пополам с водой.
Красные круги пошли перед глазами. Я стал биться. Сильная рука подхватила меня…
Когда я пришел в себя, Николай поддерживал меня за подбородок. Молча, одними глазами он спросил: «Ну, как?» Я кивнул. Мы медленно подплыли к «Минину» и вскарабкались на платформу.
– Что так долго? – спросил Аркадий.
– Мы нашли якорь.
– Да ну?!
Николай не торопясь снял акваланг. Я развязал пояс – с грохотом упал свинцовый груз – Николай поднял его.
– Мало их, – сказал он про грузики. – Беречь надо… Да, нашли.
Вечером, когда мы собрались в палатке, Николай развернул схему и в заштрихованном квадрате южнее «Минина» нарисовал маленький якорек.
– Итак, что это нам дает? – спросил Аркадий.
Белов не ответил. Он смотрел на схему, по-птичьи наклонив голову набок.
– Я съезжу на Шикотан, – сказал он. – Нужно посмотреть «Аян».
Боб с Николаем переглянулись.
– А нам что делать? Искать?
Еще не были обследованы семь квадратов.
– Искать, – сказал инспектор. – Впрочем, вот в этих теперь можно не смотреть. – Он зачеркнул легкими крестами все квадраты, не соприкасающиеся с «Мининым».
– Если не задует, – сказал Боб, – это нам на три дня.
– Я скоро вернусь, – сказал Белов. – Я постараюсь через два дня вернуться.
– Зачем вы едете? – спросил Аркадий. – Вы о чем-то догадываетесь? У вас есть план?
Белов нехотя потер руку об руку.
– Н-не знаю, – сказал он. – Может быть.
На следующее утро мы с Аркадием стояли на берегу и смотрели, как ныряет, перебираясь с волны на волну, маленькая лодочка, увозившая Белова на сейнер.
– Черт его знает, – : сказал Аркадий. – Зачем ему «Аян»? Я перестаю понимать. Он не морочит нам голову с этой поездкой?
– Не думаю. Но его отъезд ничего не меняет.
Мы вернулись к палатке. У подножия скалы горел костер. Низкий дым стлался над самой галькой. На огне стоял чугун. В нем клокотала вода. Боб варил картошку.
– Рыбы организовать надо, – сказал он. – Я с Григорьевым было поладил, да у него одни черви-трепанги.
Мы сели около костра и стали ждать завтрак.
– Давно не был в бане, – сказал Боб, – Банька! С паром. А потом пиво. Говорят, приходила «Якутия», так в Южно-Курильске всё «Сенатор» пили.
В эти два дня мы закончили осматривать дно около «Минина». Ничего заслуживающего внимания найдено не было. На половине пути от якоря к платформе Николай нашел торчащий из камней обрывок якорной цепи. Видно, когда пароход тащило на камни, стальные звенья не выдержали тяжести судна и цепь лопнула сразу в нескольких местах. Второй якорь исчез.
Закончив осмотр, мы стали ждать возвращения Белова.
