Текст книги "Право хотеть"

Автор книги: Святослав Логинов

Соавторы: Юрий Бурносов,Сергей Волков,Марина Ясинская,Далия Трускиновская,Юлий Буркин,Дмитрий Скирюк,Сергей Слюсаренко,Максим Хорсун,Александра Давыдова,Юлия Андреева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Антон пожал плечами: слово не означало ничего и ни с чем не ассоциировалось. Пойдём дальше, сказал себе он. На сегодняшний день население Земли стабилизировалось, это школьные Учителя твердили неоднократно. Закон о тотальной репродукции обязывал каждого гражданина произвести на свет двух потомков, которые до годовалого возраста жили с родителями, а потом отселялись в отдельную ячейку под присмотр механической обслуги. До совершеннолетия дети проходили практику на тренажёрах и усваивали навыки, предназначенные для успешного существования в мирах. Затем они становились полноправными гражданами, потребляющими по минимуму и находящимися на иждивении человечества. А что же роботы… Они продолжали осуществлять служебные функции и, таким образом, способствовали достижению всеобщего благоденствия, припомнил школьную формулировку Антон.

«А теперь допустим, что всё не так, – впервые усомнился он в устройстве мироздания. – Если Олежка прав, и нам попросту врут, каждому, с самого детства?».

Антона передёрнуло: лоб у него пробило испариной, и от внезапно нахлынувшего страха заколотилось сердце. В самом деле, что мешало роботам захватить власть в тривиале и вытеснить из него людей? Допустим, они это и проделали. Тогда получается, что любой, кто не приспособлен к жизни в мирах, для роботов опасен. Он не будет счастлив ни в одном мире, потому что ему там не пробиться. А раз так…

Короткий зуммер запирающего устройства не дал Антону додумать. В следующую секунду входная дверь стремительно утонула в стене. В проёме стоял Констебль, ещё более редкое механическое создание, чем Мастер.

– Пройдёмте со мной, – лишённым выражения голосом предложил Констебль. – С вами хочет поговорить Директор школы.

* * *

Директора Антон видел впервые. На других роботов тот был не похож. Круглое, благообразное лицо, прямой нос, правильный разрез глаз придавали Директору несомненное сходство с человеком. Его даже можно было принять за человека, не перечеркни фасад латунного цвета лента, которую каждый робот был обязан носить.

– Присаживайтесь, Антон, – пригласил Директор и указал манипулятором на кресло. – Мастер доложил мне о ваших успехах, или, скорее, о неуспехах. Однако поговорить я бы хотел не об этом.

Антон осторожно опустился на край кресла.

– О чём же? – спросил он.

– Вчера вы беседовали со своим бывшим одноклассником. Расскажите, пожалуйста, о чём у вас шла речь.

Антон, вцепившись в подлокотники, попытался унять страх. Правду говорить нельзя ни в коем случае, понял он.

– Мы вспоминали школьные дни, – соврал Антон. – Сплетничали об одноклассниках.

– Об одноклассницах тоже?

– И о них.

– В частности, речь шла о Юлии Беляевой? – бесстрастно уточнил Директор.

Антон стиснул зубы. Страх внезапно ушёл. Нас подслушивали, понял он. Вундеркинд Олежка мог бы и сообразить, что если нашим миром правят роботы, то они наверняка в курсе всего, что в этом мире творится. А возможно, и в курсе того, что думается.

– Да, мы также говорили о ней, – признался Антон. – Мы удивлялись, почему Юля переселилась.

– И что же? Какого вы мнения об этом?

– А вот не знаю, – дерзко ответил Антон. – Может быть, вы скажете мне?

– Может быть. А может быть, и нет. Я сейчас задам вам несколько вопросов, рекомендую отвечать на них искренне, так искренне, как только возможно. Потому что от того, насколько честным вы будете, зависит дальнейшая ваша судьба. Начнём: вчера Олег Соснов сказал вам, что Юлию Беляеву уничтожили. Вы поверили?

– Нет, – замотал головой Антон. – Не поверил, это же дикость какая-то, зачем её уничтожать?

– Действительно, зачем, – согласился Директор. – О чём ещё вы говорили с вашим школьным другом? Отвечайте честно.

– О том, что людьми правят роботы, – выпалил Антон.

– И что же, этому вы поверили?

– Не знаю, – Антон смутился. – Я испугался.

– Что вас также уничтожат? – на этот раз Антону показалось, что в невозмутимом Директорском голосе прозвучала издёвка. – А не задумывались ли вы над тем, что если в тривиале действительно главенствуем мы, роботы, то почему бы нам не избавиться от людей? Вместо того чтобы кормить их, одевать, обучать, лечить и, наконец, развлекать?

Антон покраснел: стало стыдно оттого, что настолько простая мысль не пришла в голову ему самому.

– Извините, – сказал он.

– Ещё пара вопросов: вы помните, что означает слово «читать»?

Антон напряг память. Слово определённо ему встречалось.

– Древний способ что-то производить? – неуверенно спросил он. – Или какое-то развлечение, тоже древнее?

– Не вполне, – невозмутимо сказал Директор. – Я напомню вам. Чтение – это процесс усвоения информации, некогда самый эффективный из всех, но требующий определённых усилий. Вот, к примеру, если вам придёт в голову узнать, как назывался город, в котором вы живёте, что тогда станете делать?

– Город… – повторил Антон озадаченно. – Вы хотите сказать, что на месте жилого комплекса когда-то был город?

– Именно. И назывался он Воронежем. Вам это неинтересно?

– Наоборот! – поспешно выдохнул Антон. – Очень интересно, но до сегодняшнего дня я об этом и не подозревал.

– Что ж, прекрасно, теперь вы подозреваете. Может быть, у вас также есть вопросы ко мне?

Антон подобрался.

– Есть один, – проговорил он твёрдо. – Что со мной будет?

С полминуты Директор молчал.

– Пока не знаю, – сказал он наконец. – Но вам вскорости сообщат. Вы свободны.

* * *

На встречу с матерью Антон на полчаса опоздал.

– Я думала уже, что ты не придёшь, – сказала она укоризненно. – Ну, как дела?

Антон отвёл взгляд. Почему раньше он не обращал внимания на то, как изменилась мама. И когда. Сейчас она походила на колдунью из тренажёрного эпизода, тощую, морщинистую, с поджатыми губами и нечёсаной копной седых волос.

– Отлично, – небрежно бросил Антон, по-прежнему глядя в сторону. – Мама, а там, в мирах, людям приходится читать?

– Читать? Хм-м, знаешь, может быть. В отсталых мирах люди до сих пор занимаются всякими несуразностями. Но ведь совершенно не обязательно жить в отсталых. Кстати, ты уже выбрал мир по себе?

Антон замялся. Врать не хотелось, а говорить правду тем более.

– Почти, – сказал он. – Не окончательно. Мама, можно, я спрошу одну вещь? Когда вы с отцом… ну, как бы задумывали меня. Что ты чувствовала при этом?

Похожая на тренажёрную колдунью, высохшая седая женщина хмыкнула.

– Ничего хорошего, – сказала она. – Это даже близко не сравнимо с любовью в мирах. Мне не рассказать, ты потом поймёшь сам, когда получишь пропуск в миры и начнёшь интересоваться девушками. Понимаешь, в тривиале мы не живём – существуем. Настоящая жизнь, бурная, насыщенная – в мирах. И чем выше ты поднимаешься в тамошнем социуме, тем твоя жизнь становится богаче, а возможности больше. Но чтобы понять это, надо туда попасть.

– Надо туда попасть, – повторил Антон механически. – Мама, а почему роботы не уходят в миры?

– Им этого не дано. Однажды Мастер признался мне, что каждый робот мечтает хотя бы минуту побыть человеком и ощутить то, что чувствуют в мирах люди. А так им приходится довольствоваться суррогатными чувствами. Знаешь, мне их иногда становится жалко.

Антон машинально кивнул и минуту спустя распрощался. Догадка, возникшая у него после слов матери, оказалась ошеломляющей. Антон несколько раз глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. Что если роботы питаются человеческими эмоциями, поглощают их, высасывают на манер энергетических вампиров из тренажёрного эпизода? Например, пока вернувшийся из миров человек спит. Антона бросило в дрожь. Если так, то роботы мирятся с существованием людей потому, что пользуются их чувствами. И нужны им наверняка эмоции позитивные, поэтому неприспособленных, таких, как он, в миры не пускают. Неудачники и аутсайдеры, обречённые на нищенское существование в мирах, а то и на немедленную гибель, для роботов бесполезны: от них прямой смысл избавиться. Как от Юльки.

Антон засунул глубоко в карманы ходуном заходившие от страха руки. Надо бежать, в панике подумал он. Прямо сейчас, немедленно, пока мысли ещё не высосали у него из головы. Антон огляделся. Коридор был, как обычно, заполнен роботами всех моделей и мастей. Антон, втянув голову в плечи, двинулся к лифтовой развязке. Бежать, навязчиво думал он, куда-нибудь, где его не знают, а дальше будь что будет. Проклятье, он никогда не был за пределами своего жилого комплекса и даже не знал, что снаружи. Неважно, надо убраться отсюда. Замести за собой следы, как в эпизоде с беглецом из гетто. Затеряться в механическом муравейнике. Вот она, развязка, всего в двадцати шагах.

– Молодой человек!

Антон оглянулся. К нему стремительно приближался Констебль, пара Уборщиков шарахнулась в стороны, освобождая дорогу. Антон рванулся. Отпихнул Коридорного, отмахивая прыжками, понёсся к распахнутой в ожидании пассажиров двери оранжевой кабины. Влетел в неё, ухватил за горло и вышвырнул наружу неуклюжего, с дурацкой улыбкой до ушей Лифтёра.

– Вперёд! – заорал Антон. – Пошла, ну!

Створки двери бесшумно сошлись, на долю секунды опередив Констебля. Мгновение спустя кабина тронулась и, плавно наращивая скорость, понеслась по жёлобу.

«Быстрее, быстрее же!», – мысленно подгонял лифт Антон.

Когда кабина начала замедляться, он заставил себя подавить панику и сконцентрироваться. Сразу пересесть, решил он. За несколько часов можно убраться на приличное расстояние. Что делать дальше, он будет думать потом.

Лифт, сообщив напоследок о прибытии на двухсотый этаж жилого комплекса «Весна-15», остановился. Дверные створки разошлись в стороны, Антон выпрыгнул наружу. В следующий момент колени у него подломились, в голове помутилось, и сознание улетело прочь.

* * *

Сколько времени провёл в беспамятстве, Антон не знал. Очнулся он на кровати в ячейке, и на ячейку-то вовсе не похожей. Никакой электроники на стенах и потолке не было, тренажёрного кресла тоже. А был посреди помещения крытый белой тканью стол, и сидели за этим столом… Антон вгляделся. Латунная полоса поперёк фасада отсутствовала у обоих: и у загорелого плечистого парня лет двадцати, и у светловолосой девушки, в которой секунду спустя Антон с изумлением узнал Юльку Беляеву. Живёхонькую и улыбающуюся.

– Привет, – поздоровался парень. – Меня зовут Эрик, а Юлию ты и так знаешь. Что ж, неплохо у тебя вышло.

– В каком смысле? – пробормотал Антон, сел на кровати, свесил ноги на пол и поспешно натянул на себя одеяло, обнаружив, что сидит в одних трусах. – Что у меня вышло?

– Да всё, – хохотнул Эрик. – Ты ведь, несмотря на слова Директора школы, пришёл к выводу, что люди – болванки в царстве роботов, не так ли? И решил из этого царства удрать. Каких-нибудь сто лет назад, когда система всё ещё давала сбои, тебе могло бы это даже удаться.

Антон смутился, нахмурился и решил не отвечать.

– Я тоже пыталась удрать, – весело сказала Юлька. – Но мне даже до лифта не дали добраться. И слава мирозданию, иначе натерпелась бы страху. Кстати, а тебе было страшно?

Антон мрачно кивнул.

– А когда пытали в подземельях или собирались поджарить на костре в эпизодах, наверняка не было. Это потому, что у таких, как мы, ментальный контакт с виртуалом ослаблен. У некоторых счастливчиков его вообще нет.

– «Счастливчиков»? – ошеломлённо переспросил Антон.

– Ну да, – вместо Юльки ответил Эрик. – Мне повезло, для меня все эти виртуальные изыски – словно мультфильм для малолетних. Я и из виртуального револьвера-то стрелять толком не научился. А, скажем, твой приятель Олег расстреливал банды мерзавцев чуть ли не с младенчества. Писаясь при этом от страха.

– И что? – спросил Антон оторопело. – Для чего вы мне всё это рассказываете?

– Сейчас объясню, – посерьезнел Эрик. – Начну с азов. Четыреста лет назад, в конце двадцать второго века, наступил кризис. Искусственные создания стали справляться с человеческими делами лучше людей. Почти со всеми делами и повсеместно. Люди оказались нефункциональны, они перестали производить, но продолжали потреблять. Это, кстати, тебе должно быть известно из школьной программы.

– Что-то такое было, – подтвердил Антон. – Я недавно как раз пытался это всё вспомнить, но не слишком успешно.

– Немудрено. Ладно, пойдём дальше. В начале двадцать третьего века наступил кризис. Без роботов люди обойтись уже не могли и одну за другой уступили им сферы деятельности. Назревал конфликт, поговаривали о возможной межрасовой войне. Её удалось предотвратить, подписав соглашение. В нём роботы признавались разумной расой, равной в правах расе Хомо сапиенс, но различной в обязанностях. Роботы взялись обеспечить безграничное счастье абсолютному большинству человечества в обмен на приоритет в производстве и технологиях. Совместно с людьми они сконструировали миры – сложнейшие виртуальные пространства, в которых человек мог беззаботно существовать и вести тот образ жизни, который ему заблагорассудится. Любой человек, кроме тех, у кого есть особое свойство в менталитете, отторгающее виртуал. Такие люди, как мы – редкость, нас крайне, ничтожно мало, особенно если сравнить с общей численностью. Мы словно зрячие в царстве слепых, да и называем себя зрячими. Мы…

– Постойте, – прервал Антон, у которого закружилась голова то ли от слабости, то ли от изумления. – Вы хотите сказать, что зрячие правят миром вместе с роботами?

– Да нет. Важнейшие решения принимает небольшая группа, состоящая из самых одарённых и образованных людей. И принимает их с учётом интересов обеих рас. Формально роботы признаны равными людям, фактически же приоритет остаётся за нами.

– Почему? Почему за нами?

– Да потому что основные свойства человека роботам недоступны, неподвластны и никогда не будут. Интуиция, творчество, озарение, дар предвидения, всё то, что движет прогресс. В общем, у нас, по сути, симбиоз: люди и роботы научились эффективно сосуществовать. Правда, научились за счёт миллиардов человеческих иждивенцев – слепых, ведущих растительный образ жизни. Ну, и ещё кое-что. Генетически «зрение» не передаётся: в семьях зрячих рождаются слепые, в той же пропорции, что зрячие в союзах слепых. Поэтому мы боремся за каждого такого же, как мы.

– Бывают ошибки, – добавила Юлька. – В некоторых случаях за зрячих принимали тех, кто попросту отстал в развитии. Поэтому тебя так долго тестировали, и меня тоже.

Юлька замолчала, и наступила пауза. Антон пытался переварить услышанное, получалось у него плохо.

– Что же теперь? – спросил он наконец. – Что мне теперь делать?

Эрик поднялся.

– Учиться читать, – сказал он. – Слепые передают информацию вербально и воспринимают аудиально, эти способы малоэффективны, но не требуют трудозатрат. Зрячие усваивают информацию всеми возможными способами, но в основном – визуально, через источники, созданные другими зрячими до них. Не волнуйся, уже через неделю ты начнёшь читать бегло. Зрячие всему учатся неимоверно быстро, скоро увидишь сам. К тому же, мы прикрепляем к тебе учителя.

– Учительницу, – поправила Юлька и подмигнула Антону. – Добро пожаловать в мир зрячих! Начнём с алфавита. Первая его буква – «А».

Детективное агентство «Горшок»
Юлия Сиромолот

На верхней площадке Пирамиды Кзю дули сразу семь ветров. Альфред озяб в своем легком одеянии, но гнев его не остыл. Не без усилия молодой человек разжал пальцы, сложенные в «рог дракона», и снова сложил их в знак спасения жизни, потому что слишком уж сильно билось сердце, и лиловый туман застилал зрение. Оставаться здесь и мерзнуть было незачем, но Альфред чутким слухом ощущал, как сотни машин в глубинах огромного сооружения распечатывают, запечатывают, просвечивают и метят штемпелями миллионы грузов, и выдают, выдают, выдают их тысячам счастливчиков, у которых надлежащим образом оформлены все бумаги. Тысячам – а он не из их числа!

Ему предстояло спуститься на пятьсот шестьдесят ступенек вниз, но без своего пакета, посылки, коробки – во что там упаковали драгоценное – он не понимал, куда и зачем идти. И в этот самый горький миг блеклое небо Лямбды Таможенной раскололось прямо над ним.

На самом деле, конечно, наступил Третий полдень, и раскрылись врата Верхнего Филиала. Показалась Жрица. В алом одеянии с головы до пят, она чинно шествовала по воздуху с большой жабой в руках. За служительницей культа следовали два телохранителя. Альфред впервые видел Жрицу Филиала и поразился, до чего у нее бледное, прямо бескровное лицо. Но не от страха – ибо она двигалась легко, словно бы даже скучая на торном небесном пути. И на ходу щедро благословляла верный град свой – алая мантия, сделанная, как говорили, из цветочных лепестков, облетала с нее, а Жрица, будто растворяясь в воздушной стихии, шествовала далее, устремив неподвижный взор на жабу. Несколько лепестков – в самом деле, похожих на тюльпановые, коснулись щеки Альфреда. Он подставил руку и поймал один. Тонкий шелковистый листок с надписью на пяти самых распространенных языках сектора: «Предскажу судьбу, отыщу потерю, поверну колесо».

Колесо, собственно говоря, у Альфреда было. Давным-давно оно спустилось с горы прямо в руки трехлетнему малышу, наследнику двадцати восьми поколений. Семья жила уединенно в небольшом домике у подножия сверкающей Чогори, вокруг бродили яки, кеклики покрикивали в высокой траве, и ветер был остёр, как лезвие, даже летом. Это случилось как раз летним утром, пронзительным и звенящим, и среди звона и света колесо будто сгустилось из воздуха. Оно катилось по тропинке, рассыпая солнечные блики, мальчик выбежал ему навстречу. Конечно, это было знамение, – от целой экспедиции безумных альпинистов, решивших покорить К-2 на горных велосипедах, не осталось ничего, кроме этого огромного колеса с бесчисленным количеством спиц...

Альфред глубоко вздохнул. Один из семи великих даров, всего лишь один. Матушка учила его быть терпеливым. «Порядок явления Даров случаен», – говорила она, – «но ты непременно получишь их все». И вот теперь, когда настал час дара второго – и воистину великого, – приходится снова быть терпеливым, как никогда. Положительно, ему нужен был если не полководец, то хотя бы драгоценный советник. Ну хотя бы кто-нибудь, чтобы повернуть колесо. И он ещё раз взглянул на упавший с неба листок, разбирая внимательно адрес.

Где Анна, там и Мария, где Елена, там и София, а уж там как пойдут святые покровительницы цепляться одна за другую – поди разбери, как девочку зовут. Мама Лусией называла, но где та мама! Нидис обращается к ней: «моя внутренняя споропочка», что, видимо, означает «мое сокровище», а советник Нгатабот вежливо зовет госпожой Ни. В округе ее имя – госпожа Трини, и слава у нее не то, чтобы дурная, а так – недобрая.

Госпожа Трини, как обычно, раскладывала пасьянс. Ученый Нидис пребывал в размышлениях о высоком. Советник, который с утра выглядел почти как человек, с помощью «Гозийского альманаха» и пяти карманных калькуляторов приближенно вычислял очередную вариацию внешнего облика. В этот пустой, томительный и скучный час – от Пяти четвертей до первого заката – мало кому приходит на ум узнавать судьбу, разыскивать потерянное или улаживать дела щекотливого свойства. Но все-таки загремели кости в горшке, сообщая о посетителе, и неурочный гость переступил порог.

Гуманоид, высокий брюнет, золотистая кожа, левый глаз синий, правый золотисто-карий.

Альфреду не очень понравилась улица Ясный Околоток (так он примерно для себя перевел местное название) – ясного-то в ней ничего не было, сплошные заросли, а между ними тройная колея от здешних шарабанов. Из зарослей кое-где поднимались толстые, будто раздувшиеся от влаги стволы деревьев. По их негустым кронам уже проползал послеобеденный туман. Альфред искал привычное глазу жилище, и потому не сразу сообразил, что одно такое дерево и есть его цель. К узловатой ветке была приделана вывеска: «Поисковая служба «Горшок», в складках коры пряталась входная мембрана. Альфред ещё раз сверился с адресом, вошел, и ужасно, оглушительно, мучительно чихнул.

Внутри, будто на небезызвестной герцогининой кухне, витал сильный перечный дух. Впрочем, чихнув два или три раза, Альфред перестал его ощущать. Сквозь набежавшие слезы он разглядел симпатичную гуманоидную блондинку. Только из льняных локонов выглядывали улиточьи рожки.

– Что нужно? – не очень вежливо спросила блондинка.

Альфред показал лепесток с адресом.

– Это к госпоже Ни, – девица рожками показала на занавеску в глубине дупла. Альфред вздохнул (в носу защипало) и прошел за занавеску.

Без сомнения, это была Жрица – очень бледное, даже, пожалуй, чуть зеленоватое лицо, черные волосы, темные глаза глядят пристально.

– Предсказание, поиск потерянного, экспертная оценка вероятностей?

К своему удивлению Альфред понял, что госпожа Ни – его соотечественница, сопланетница, если точнее. По наружности, конечно, ни за что не скажешь, но голос, манера речи, акцент…

– Я, право, затрудняюсь, – начал он.

– Садитесь.

Альфред огляделся и присел на поросшую мхом корягу. Было жестко и не очень удобно, но привередничать не пристало.

– Итак? – госпожа Ни сплела перед собою длинные пальцы с острыми ногтями. Лак на них был ОЧЕНЬ красный. Это отвлекало. Отвлекал резкий пряный запах. Отвлекала жутковатая бледность хозяйки. Альфред был совершенно выбит из колеи, но собрался с духом, мысленно произнес подходящую мантру и начал:

– Понимаете, госпожа, я двадцать восьмой потомок… одного выдающегося философа… И я Совершенный. Ну, почти. Все тридцать два признака имеются. Мои родители, конечно, очень волновались из-за того, что у меня глаза разного цвета – действительно ли я, в общем, Совершенное дитя, но потом я получил Великое колесо, а в день моего двадцатитрехлетия пришло, гм… извещение, которое как бы сняло все сомнения…

– Да?

– Понимаете, есть семь атрибутов Совершенного – два животных, три человека… и два предмета. Один из них – Колесо, а второй… Второй – это Чинтамани.

Жрица только бровью повела. Брови у нее были густые, черные – «соболиные», отчего-то вспомнил Альфред.

– Чинтамани, Великая драгоценность. Ее подарили моему… прапрапра…прадеду, тому, самому первому – но он не был Совершенным, и Великие покровители из Ориона потом забрали ее. А нам прислали сообщение, – Альфред хихикнул, – на домашний телефон, представляете?

Госпожа Ни величественно кивнула.

– Мол, в связи с появлением в Вашем роду Совершенного высылаем Чинтамани… явитесь для получения… Ну, я собрался и прилетел… а они ее не отдают!

– Кто не отдает?

– Таможенники. Говорят, что не оформлен упаковочный лист и какой-то документ со стороны отправителя. Но ведь это же Чинтамани, госпожа Жрица!

Она вдруг выпростала палец и покачала из стороны в сторону.

– Э, нет. Нет. Жрица я только с полудня до часу. Называйте меня, эээ… госпожа Трини. А ваше имя?

– Альфред. У меня… очень длинная фамилия, так что будет удобнее…

– Поняла, поняла, Альфред. Продолжайте.

Но Альфред не стал продолжать. Он вдруг заметил, что из прически госпожи Трини выбился локон. Этот локон рос прямо на глазах, сполз с плеча, и уже двигался к Альфреду. Движение было неприятно целенаправленное. Альфред охнул и попытался отодвинуться вместе к корягой. Тут и госпожа заметила, что дело неладно.

– Советник! – пронзительно закричала она. – Дайте-ка мне ваш нож!

Благодаря острой чувствительности и врожденной быстроте реакции Альфред успел уклониться. Нож распорол и без того ветхую занавеску, госпожа Трини перехватила его на лету. Быстро и ловко она отрезала ползучий локон – при этом Альфред ясно разглядел спицы в правом плече: они вылезли из разрезов в рукаве.

– Простите советника, у него довольно грубые манеры. Не будете ли вы так любезны отдать ему нож? А я пока, – она повертела пальцами, – подумаю над тем, о чем вы мне рассказали…

Альфред, как во сне, поднялся с коряги и взял большой и тяжелый метательный нож. Положительно, Лямбда Таможенная была полна странностей. Он подумал, что можно ведь просто положить нож на столик перед блондинкой (наверняка советник – это она, здесь же все шиворот-навыворот) и уйти, потому что уж больно жуткая эта не-жрица с ее живыми волосами и ортопедическим аппаратом в руке.

Но уходить было некуда, и Альфред, молча положив нож на край блондинкиного стола, вернулся в уголок госпожи Трини.

– Итак, – сказала она, вперяя в Альфреда непроницаемый взгляд, – эту вещь вы не потеряли?

– Чинтамани, – выдохнул Альфред.

– Чинтамани. Вы, таким образом, знаете, где она находится. Чем же наша…ээээ… поисковая служба может быть вам полезна?

– У вас на листовке было написано: «Поверну колесо». И я подумал – это знак, намек. Так вы… повернете?

– Ах, это… Это пожалуйста. Не знаю, чем это вам поможет… но почему бы нет?

Она сгребла со стола пасьянс и стала ловко тасовать карты. Альфред старался на ее руки не смотреть. Шлеп-шлеп-шлеп… шлеп-шлеп…

– Так. Посмотрим, что нам карты говорят… гм… в центре Вещество и Давление, над ним Башня, на сердце Двойная спираль, она же справедливость, а в руках семерка Времен, она же Зодиак…

– И что же это значит?

–Нуу… хотя бы то, что вы мне не солгали, юноша, ибо я вижу и наследие, объединенное со справедливостью, и, кстати, ваше колесо – она подняла и показала Альфреду карту, на которой был изображен зодиак, действительно в виде колеса. Башня – это совершенно прозрачный намек, а вот Давление и Вещество – это Король и Валет Пространства...

– Да, – шепотом отозвался Альфред, зачарованный загадочными картинками. – Это тоже понятно. Я должен забрать Чинтамани из Башни и стать… королем пространства, Чакравартином.

Гадалка внимательно поглядела на клиента. Молодой человек был печален.

– А что так грустно – «должен»? Не больно вам этого хочется?

– Я не знаю. Я всего лишь Совершенное дитя, понимаете. Двадцать восемь поколений старались, подбирали гены. У меня сорок зубов, родимые пятна особой формы на ступнях, волосы вьются слева направо и вообще… И у меня есть Колесо. Настоящее, от горного велосипеда, но это не важно, важен символ, оно скатилось с самой Чогори, а это все равно, что с неба… Когда такое дитя вырастает и получает Чинтамани, оно становится защитником всех живущих. Это и есть царь пространств, ну или Чакравартин. А я как-то не очень представляю, как это – всех, но не важно. В конце концов, великий Ашока тоже был неприметный сын семнадцатой жены. Я справлюсь. Помогите мне достать Чинтамани.

Госпожа Трини откинулась на спинку сиденья:

– Уважаемый, да чем же я помогу? Ведь у вас там, простите, Башня!

– Да, Таможня, это я и сам знаю! Но неужели ничего нельзя поделать?

– Символическое значение Башни – это крушение мира. Цепная ядерная реакция, видите, вот?

– Но Колесо! И Спираль? И Король? Как вы это истолкуете?

– Это уже второй вопрос, – сказала гадалка. – Заплатите?

– Да, – твердо ответил Альфред, и вынул из потайного кармана универсальную расчетную карточку. – Сколько?

– За первый вопрос пятнадцать баллов, – небрежно бросила госпожа Трини. Альфреду показалось, что он слышит из «передней» какой-то сдавленный звук, но ему было все равно.

– И за второй я сразу возьму, – гадалка быстро ввела нужные коды и вернула расчетку. Альфред даже не посмотрел на остаток средств.

– Ну вот, – гадалка раскинула очередные пять карт. – Хм, а у вас тут электромагнетизм… Королева Энергии…

– Королева…

– Да. И Туз Энергии, он же Аккумулятор…

– А это кто?

– Это Наблюдатель. Он же Дьявол в традиционной схеме, вообще, очень неплохая карта и… о Святая Лусия… опять вам колесо выпадает, только теперь уже само собою… А на руках опять энергия, дважды…нет, трижды…

– Видите? Это снова обо мне! Этот ваш туз – это ведь Драгоценный советник, вместе с Королевой они дадут энергию, а Наблюдатель – это те, могучие, из Ориона, которые прислали Чинтамани… Три других великих дара – чудесная королева, чудесный советник и колесо.

– В самом деле, – несколько озадаченно пробормотала госпожа Трини, – не знаю, как насчет этой вашей королевы и советника, а вот перевернутый Дьявол – это, знаете, как раз означает серьезное и важное испытание.

– Значит, они не забыли этот… как там его… упаковочный лист! Они нарочно не прислали его, чтобы испытать меня.

– Ну, может быть, может быть…

– И они же, – продолжал с блеском в глазах будущий Чакравартин, – они же послали мне и королеву!

– Это кого ещё?

– Вас, – нимало не сомневаясь, отвечал Альфред.

Настала тишина. Альфред слышал, как у него в ушах звенит кровь. Потом госпожа Трини собрала карты и довольно холодно ответила:

– Юноша, из меня королева, как из лягушки порося. Я и Жрица-то раз в сутки по контракту. Я бедная скромная женщина и зарабатываю на жизнь добрым советом – заметьте, добрым!!! Каким образом, по-вашему, я могу достать эту вашу… драгоценность?

– Я заплачу, – сказал Альфред. – Все, что осталось… с Чинтамани мне не нужно будет денег. Я здесь больше никого не знаю, и мне нужна помощь. Этот ваш перевернутый дьявол ведь никак не говорит, что я непременно должен все сделать сам?

– Да нет, – госпожа Трини смотрела на расчетную карточку. – Нет, конечно, это просто испытание. Хм, давайте сделаем так – вы придете ко мне ещё раз – завтра. Я тут кое с кем поговорю – и дам вам ответ. Или совет. Или пинка. Это уж как судьба велит. В судьбу-то вы верите?

– Верю, – кивнул Альфред.

– Ну, тогда ступайте, приходите завтра в это же время.

– До свидания, – сказал Альфред и вышел в полусумерки.

Госпожа Трини тяжело поднялась из-за стола. Сейчас могут прийти уже более-менее обычные клиенты, ну, у этих и дела куда проще…

– Нидис, друг мой, покурите тут благовониями… а я пока парой слов переброшусь с советником.

С потолка беззвучно спустилась белесая струйка – запахло свежестью, юным лесом после весеннего дождя.

Нидис добрый. Нидис мудрый. Но обсуждать придется все равно с Нгатаботом, как ни крути.

– Ну, советник, что скажете?

– Да что ж тут говорить? Глупый недоросль, глупая сказка.

– А вы представляете, сколько он собирается нам заплатить?

– Нет, а что?

Гадалка нагнулась и прошептала цифру прямо в улиточий рог. Советник отпрянул:

– Да ну?

– Угу.

– А если и так? Достопочтенный Нидис точно в деньгах не нуждается. На что вам-то деньги? А мне? Ну, я хочу сказать – такие деньги? Или вы надеетесь излечиться? Или мне удастся подкупить Совет Трех-Пятнадцати? Полно, госпожа Ни, вы же умны, как два воплощения Завготы, и вдруг вам морочит голову какое-то непроросшее зерно. Как это он выразился – защитник всех живых существ?

– Угу. Чакравартин, он же Вселенский Монарх.

Советник рассмеялся. Хохот у него был совсем не девичий, а с взрыкиваниями, скрежетом и скрипучей нотой. Госпожа Трини поежилась.

– Простите, достопочтенная, забылся, – Советник искренне смутился. – Ну, нечасто ведь случается…