Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 06"

Автор книги: Святослав Логинов

Соавторы: Олег Дивов,Алексей Калугин,Дмитрий Володихин,Джин Родман Вулф,Владимир Гаков,Джеймс Бенджамин Блиш,Владислав Гончаров,Виталий Пищенко,Сергей Питиримов,Шон Макмуллен (Макмаллен)
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Рецензии

Роберт СИЛЬВЕРБЕРГ

ВОЛШЕБНИКИ МАДЖИПУРА

Москва: ЭКСМО-Пресс, 2002. – 704 с.

Пер. с англ. А. Гришина.

(Серия «Мастера фантастики» ).

Тираж 10 000 экз.

________________________________________________________________________

В 1980 году американский фантаст впервые отправил своих читателей в литературное странствие по гигантской планете Маджипур. Этот необъятный мир (в двенадцать раз больше Земли!), населенный не только людьми, но и десятком других разумных гуманоидных и негуманоидных рас, писатель сотворил в трилогии о лорде Валентине – государе Маджипура, свергнутом в результате заговора. В 1983 году вышла в свет последняя часть трилогии, где корональ Валентин стал понтифексом. Казалось, что «тема Маджипура» в творчестве фантаста исчерпана. Однако в 1995 году писатель неожиданно вернулся к описанию планеты-гиганта. В романе «Горы Маджипура» он рассказывает о затерянной цивилизации, возникшей в полярных областях.

И вот в 1996 году фантаст выпустил первый роман из новой трилогии, посвященный истории Маджипура. В книге «Волшебники Маджипура» действие начинается за тысячу лет до правления лорда Валентина. И вновь перед нами заговор: лорд Престимион, возможный преемник короналя Конфалюма, отстранен от власти. С помощью обмана и магии правителем планеты, в нарушение семитысячелетней традиции, становится сын короналя – лорд Корсибар. Престимион поднимает восстание против узурпатора, и в итоге все заканчивается гражданской войной, самой кровавой в истории Маджипура.

Но то ли медленное и плавное вращение огромного мира в воображении автора так повлияло на текст книги, то ли писатель просто схалтурил, добровольно пойдя на эксплуатацию некогда выигрышной темы, но роман получился довольно скучным. В первом романе о лорде Престимионе действие разворачивается со скоростью очень и очень замедленной киносъемки, а характеры у персонажей еще менее запоминающиеся, чем в истории короналя Валентина. Читатель не может понять (и до конца книги так и не понимает), почему он должен сочувствовать одному кандидату на престол, а не другому? В романе якобы положительный Престимион выглядит ничем не лучше узурпатора Корсибара. А уж сцена, в ходе которой корональ приказывает «стереть память» у всех участников гражданской войны после ее окончания, может вызвать у читателя откровенное раздражение. Мы слишком натерпелись за XX век от переписывания истории, от выкидывания из нее событий и персонажей. Даже боевые действия, несмотря на то, что в них принимают участие не только воины, но и волшебники, в романе изображены очень тускло. Перед нами предстали очередные «кости от позавчерашнего бульона» – книга, являющаяся только слабым отражением трилогии о лорде Валентине, коронале и понтифексе.

Глеб Елисеев

Алекс ОРЛОВ

КОНВОЙ

Москва: АРМАДА – Альфа-книга, 2002. – 422 с.

(Серия «Фантастическим боевик»).

22 000 экз.

________________________________________________________________________

Есть авторы, которые всю жизнь пишут одну и ту же книгу. Это еще раз подтвердил российский сочинитель Алекс Орлов, выпустив очередную, шестнадцатую (!), книгу из цикла «Тени войны» – роман «Конвой». Читая произведение, невольно ощущаешь, что оно является частью какого-то гигантского строения. В то же время сюжет отдельно взятого романа оказывается изрядно размытым, незавершенным, неструктурированным. Писатель начинает с классической и прозрачной авантюрной завязки, основанной на желании группы дельцов в очередной раз нажиться за счет государства. Волею судьбы в заговор оказываются вовлеченными разные люди и даже целые миры. Все это сплетается в тугой клубок, распутать который можно лишь столь же радикальным способом, каким Александр Македонский некогда обошелся с Гордиевым узлом. В ход идет последний довод королей – оружие. Начинается невообразимая какофония из звуков Войны. И витают ее Тени. Люди, брошенные в мясорубку из-за нескольких контейнеров с астероидной массой, выдаваемой за танки.

Хочется отметить и тот факт, что Алекс Орлов с упорным постоянством одаривает нас какими-то «не русскими» романами. При всей гладкости языка его книг не покидает ощущение, что все тобой читаемое – это перевод с иностранного. Может быть, потому, что Алекс Орлов – воистину певец звездных войн? Что ж, нужно признать: батальные сцены в его романах и в самом деле поражают своей реалистичностью, живостью. Писатель вдохновенно рисует каждую такую сцену по-новому. Однако, отдавая все силы души крупномасштабным эпизодам, Орлов жертвует камерными сценами, где сходятся не безликие тысячи, а несколько конкретных людей. И тут автор пасует. «Конвой» густонаселен (думается, даже чрезмерно). Но в пестрой толпе очень редко можно выхватить взором какое-нибудь яркое лицо. Да, в книге есть две-три колоритные фигуры, среди которых главный герой романа Ник Ламберт, «медсестра» Лили, свободный агент Колин Дзефирелли. Но и они, увы, не прописаны.

Хотя, конечно, продолжение «Конвоя», как водится, следует, и мы вновь встретимся с данными персонажами в следующей книге цикла. Об этом свидетельствует многозначительный финал, наступающий после нечеткой развязки. Кто победил? Кого? Наказано ли зло или добро вновь потерпело поражение?

Игорь Черный

Дмитрий ЯНКОВSKIЙ

НЕЛИНЕЙНАЯ ЗАВИСИМОСТЬ

Москва: Центрполиграф, 2002. – 445 с.

8000 экз.

________________________________________________________________________

Судя по всему, две буквы латиницы в фамилии автора – дань модным ныне манерам «интеллектуального андерграунда». На это же намекает и изысканно-черная обложка книги, украшенная в меру абстрактным рисунком. Однако новый роман Дмитрия Янковского к андерграундной прозе никакого отношения не имеет. Не имеет он отношения и к героической фэнтези, которую автор писал ранее; не похож он и на жесткий детектив – хотя погонь, перестрелок и бандитов в нем тоже хватает. Перед нами классический образец практически вымершего ныне подвида научной фантастики – романа о научном поиске.

Правда, в отличие от персонажей советской фантастики 60-х, главный герой Янковского смотрит на мир предельно трезво и прагматично. Физик Андрей Маркович знает, каково это – зубами выгрызать у жизни право на применение своих способностей. И добившись этого права, он стремится брать от жизни все, что она может дать. Исследования в области повышения быстродействия компьютеров стоят дорого, а принести они могут еще больше. Андрей Маркович – обыкновенный эгоист без страха и упрека. Классический образец героя нового времени, вознесенного на пьедестал новорусской литературой, призванного обеспечить счастье и благосостояние всему человечеству – но в первую очередь, конечно же, самому себе. Автору приходится как следует окунуть своего героя в грязь и протащить его чередой самых невероятных событий на грани яви и дурного сна, прогнать по свалкам, подвалам и трущобам, через ужас бандитских застенков, милицейских погонь и тупого людского равнодушия – для того, чтобы раз за разом герою пришлось повторить одну и ту же фразу: «Господи, зачем я так поступил?» И чтобы в странном храме в самом центре Москвы насмешливый Дьякон поведал Андрею правящие этим городом и миром законы: не унижайся и не унижай, не отказывай никому в помощи и не рассчитывай на чьи-то подачки.

Перед нами образец социальной литературы, через призму фантастики размышляющей об этике межчеловеческих взаимоотношений. Но здесь Дмитрий Янковский стоит ближе к Александру Громову, а не к Вячеславу Рыбакову – он не пытается подвести под этические и моральные нормы социологическую основу. Напротив, по его мнению, законы социума задаются поведением живущих в нем людей. А изменить окружающий мир можно, лишь изменив самого человека – или хотя бы его отношение к другим людям. Возможно, именно это и является смыслом и задачей существования Города, этого гигантского компьютера, созданного человеком и ставящего перед своим создателем самую важную проблему: как остаться Человеком.

Владислав Гончаров

Хамфри КАРПЕНТЕР

ДЖОН Р. Р. ТОЛКИН: БИОГРАФИЯ.

Москва: ЭКСМО-Пресс, 2002. – 432 с.

Пер. с англ. А. Хромовой.

10 000 экз.

________________________________________________________________________

Спустя четыре года после кончины Дж. Р. Р. Толкина, в 1977 году в Великобритании увидела свет «Биография» писателя, написанная Хамфри Карпентером. С тех пор для всех интересующихся Толкином эта книга, созданная на обширнейшем материале, стала одним из основных источников знаний. Теперь возможность познакомиться с ней получила и российская аудитория. Карпентер с самого начала ясно сформулировал свою задачу – показать писателя и ученого Толкина как человека. Толкин у Карпентера – отнюдь не «святой». Черты его непростого характера показаны вполне рельефно. Кое у кого это вызывало раздражение. Но сам Толкин, как известно (и об этом тоже пишет Карпентер), решительно не хотел превращаться в «идола».

Перевод биографии на русский язык выполнен профессионально, со знанием предмета. Уместные и эрудированные, пусть и не абсолютно исчерпывающие комментарии переводчика – несомненное достоинство книги. Со времени выхода в Англии этой монографии прошло 25 лет. Все эти годы исследование жизни и творчества Толкина не прекращалось, публиковались новые материалы. Естественно, что сведения Карпентера отчасти устарели. Так, хронологию и периодизацию творчества Толкина, «Историю Средиземья» имеет смысл изучать по одноименному 12-томнику под редакцией сына писателя – К. Толкина. «Биография» же содержит ощутимые пробелы.

Преимущественное внимание к личным чертам Толкина иногда подводит автора. Скажем, слишком упрощенно биограф представляет разрыв отношений между Толкином и К. С. Льюисом, якобы вызванный «ревностью» Толкина – то ли к успехам Льюиса, то ли к его дружбе с Ч. Уильямсом. Оставлены в стороне глубокие идейные разногласия, из-за которых Толкин не принял творчество Уильямса и опасался его «мощного влияния» на Льюиса.

Что же, вероятно, когда-нибудь появится – вслед за уже не раз изданным комментированным русским «Властелином колец» – по-настоящему «академическое» издание и «Биографии» автора. Но в любом случае, перевод монографии Карпентера – событие значимое. Перед российским читателем широко раскрывается еще одна, может быть, важнейшая сторона «мира Толкина» – жизнь его творца.

Сергей Алексеев

Полина ГРЕУС

ДЕЛО О ПРОКЛЯТЫХ РОЗАХ

Москва: ACT, 2002. – 317 с.

(Серия «Заклятые миры»).

7000 экз.

________________________________________________________________________

Дебютный роман Полины Греус в жанровом отношении четко классифицируется как детективная фэнтези. Поэтому читатель вправе ожидать стремительно развивающегося, лихо закрученного сюжета, погонь, магических поединков, расследования аномалий и поиска колдунов-злоумышленников. Философия, этика и тому подобные серьезные дисциплины должны постоять в сторонке.

В действительности же развитие сюжета подавлено многословием автора, попытками буквально разжевать до состояния манной каши мотивы каждого поступка героев. Драйв отсутствует в тексте абсолютно. Агентство по раскрытию преступлений, связанных с запретной магией, – ход давно и хорошо отработанный. По сути, все, что происходит в книге, напоминает некачественную копию приключений сэра Макса в городе Ехо. Если развести какую-нибудь повесть Фрая из названного цикла примерно вдвое соответствующим количеством словесной воды, получится детектив Полины Греус.

Добро бы еще главная героиня, начинающая сыщица-магичка Лити, обладала хотя бы половиной инфантильного очарования сэра Макса. А то ведь инфантилизм есть, а вот с очарованием – проблемы. Сомнительно, что обидчивая, себялюбивая Лити завоюет читательские симпатии.

До некоторой степени роман спасает оригинальный взгляд автора на сущность магии. Мир, по предположению одного из героев, проходит через магическую стадию эволюции, поэтому наличие магии в глубоком прошлом и далеком будущем совсем не обязательно, но и миновать ее природа не позволяет. Полине Греус удалось нетривиально «отыграть» развернутую версию данной гипотезы. Сама идея представляет собой новинку в отечественной фэнтези.

А в целом приходится констатировать неудачу.

Дмитрий Володихин

Том АРДЕН

КОРОЛЬ И КОРОЛЕВА МЕЧЕЙ

Москва: ACT, 2002. – 669 с.

Пер. с англ. Н. А. Сосновской.

(Серия «Век Дракона»).

9000 экз.

________________________________________________________________________

«Король и королева мечей» – продолжение «Танца Арлекина», но явно не конец. Герой Джем, очередной бастард очередного свергнутого короля, тихой сапой путешествует по земле, подбирая кристаллы богов. Как автор ни старается – не выходят у него «злобные враги». Солдаты-«синемундирники», главные оппоненты бастарда, выглядят до того симпатично, что их убийство противоречит канонам жанра. Приходится раз за разом подводить к смерти, мучить и спасать в последний момент «коварного офицера Полти», чью сволочную натуру Том Арден живописует особенно тщательно.

Не возлагая на сюжет особых надежд, автор сделал ставку на стиль. Книгу предваряет расширенный список героев с их краткими характеристиками: этот коварный, этот наивный, а этот благородный. Уподобившись драматургу, Арден даже включил в сей перечень эпизодических персонажей: «Солдаты, ваганты, пьяницы, куртизанки…»

Сам текст плывет в кильватере стиля. Не верьте названию! На самом деле, никто ни с кем особенно не сражается. Бастард и прочие персонажи кочуют по великосветским балам, флиртуют с девицами и лишь изредка дерутся на дуэлях. Присутствует, правда, некое тайное общество дьяволопоклонников, но его линия столь же невыразительна, как и вся религия фэнтезийного мира – Империя прозябает в язычестве, но при этом в ней правят церковь и порядки средневековой Испании.

Кто такие эти Король и Королева выясняется лишь под занавес, к моменту решающей битвы, прописанной так же туманно, как и прочие перипетии сюжета. Бастард получает очередной из кристаллов и отправляется в дальние страны за следующим «квестом».

Алексей Соколов

БЕЛЫЙ КВАДРАТ НА ЧЕРНОМ ФОНЕ

________________________________________________________________________

Неформатная фантастика от «Новой Космогонии» становится чем-то вроде социального маркера. Вспоминаю диалог пятилетней давности: «Пелевина читал?» – «Знаешь, как-то он мне не очень…» – «Да ты что, это же самый модный писатель сейчас!» Вот и с авторами-«космогонистами» похожая оказия нынче. Вокруг проекта уже столько шума, что книги покупать не хочется. И тем не менее надо. Ерунды издательство публикует достаточно, но даже ерунда у них – неожиданная. Новый взгляд, свежее дыхание, никаких клонов. А при некотором везении читатель имеет реальный шанс напасть на сущее открытие.

С «Белым квадратом» Андрея Алексеева читателям определенно повезло. Хотя этот роман не столько открытие, сколько закрытие.

Предупреждаю сразу: писано сие произведение искусства рукой человека, убежденного в своей безусловной литературной одаренности. Книга сама по себе знаковая, но из разряда «нервных просят не читать». Издана в авторской редакции, а напрасно. Вот, например, цитатка: «Старший по очереди поглядел в глаза женщинам с картофельными носами, затем уставился на меня. У него были глаза цвета заварки, которую находишь в чайнике, вернувшись домой из месячного отпуска. Очевидно, мои глаза так же мало понравились старшему патрульному, как и его глаза – мне». Или такой, допустим, образчик речи персонажа: «Прямое нейрозондирование используют, когда надо из человека выкачать мемуары. В остальном оно без юза» [13]13
  Как показало редакционное расследование, процитированные отрывки заимствованы у другого автора, и Алексеева можно было бы обвинить в плагиате, если бы не модный ныне метод прямого раскавыченного цитирования, утвердившийся в постмодернизме. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Между прочим, цитаты я отбирал не сам, а скачал из Сети – первой там размахивал сам Алексеев, вторая иллюстрировала положительную (!) рецензию на «Белый квадрат» в одном компьютерном журнале. Похоже, ни автор, ни рецензент даже не подозревают, что эти кусочки текста, мягко говоря, не в порядке. Впрочем, если Сеть продолжит свою борьбу с русским литературным языком, то по сравнению с шедеврами завтрашнего дня «Белый квадрат» покажется образцом высокой прозы. И вообще, мы сегодня не о прямом качестве текста говорим, но о качестве скрытом, потаенном, дающем право утверждать: книга таки правильная. Нужная. Особенно для молодежи.

Если все расшифровать и перевести на русский, то начинается «Белый квадрат» буднично: искусствовед по прозвищу Шуша («это такой маленький зверек, никак не попадающий в дырку») отправляется в Кремлевский Дворец Съездов на презентацию. Корпорация «Мацусита» приобрела легендарный «Черный квадрат» Малевича [14]14
  Классический «Черный квадрат» Кашмира Малевича 1915-го года написания (вообще их несколько) представляет совой черный четырехугольник на белом фоне. Ни одна из сторон четырехугольника не параллельна ни одной другой его стороне и ни одной из сторон черной квадратной рамки, которой обрамлена картина. Также кисти Малевича принадлежит картина, известная как «Белый квадрат» (авторское название «Белый крест на белом фоне»). (Прим. авт.)


[Закрыть]и теперь это дело с помпой отмечает. Ну, Шуша и подсуетился, добыл приглашение (искусствовед все-таки) в надежде поесть на халяву дорогих японских стимуляторов.

«Поесть» – это я образно выразился, действие романа отнесено вперед лет на триста, методы питания изменились радикально. Что повлекло за собой интересные новации – прямая кишка, например, у Шуши и его современников в основном для секса. Они там все, бедолаги, раз в неделю устраивают себе «прокачку системы», чтобы желудочно-кишечный тракт не отсох, и очень из-за этой несообразности мучаются – надо же, человек, царь природы, а без кишечника почему-то мрет… Словом, приходит Шуша на мероприятие, ест-пьет (ну, вы поняли), и как-то случайно его притирает веселящейся толпой вплотную к герметичному бронированному саркофагу, заключающему в себе бессмертный шедевр. На картину, понятное дело, всем глубоко наплевать, включая японцев – она уже куплена, народу предъявлена, короче, свое отработала.

Шуша, который еще не «косой», хотя уже слегка взлетает, мельком глядит на «Квадрат» и замечает в нем какую-то несообразность. Присматривается внимательнее и тихо обалдевает. «Квадрат» – не квадратный! В отличие от нашего искусствоведа, «Квадрат» именно косой, причем при ближайшем рассмотрении – Шуша врубает глаза на полную мощность, так-то он их обычно бережет, чтобы не изнашивались – становятся заметны следы от линейки, по которой подделку наспех малевали.

Несчастный искусствовед таращится на картину и понимает, что дела его плохи, еще хуже, чем были с утра. А надо сказать, Шуша не просто так просочился на вечеринку – это его последний шанс гульнуть по-человечески, ведь утром нашему герою пришло извещение о новом статусе доступа. Шуша полный банкрот, на его счете гроши, и как только он выберет остаток, мир для бедняги утратит привычную степень интерактивности. Игра в футбол за «Манчестер», полисексуальные развлечения в амстердамских борделях, вечерние прогулки по Луне, небольшая роль в любимом сериале – все это исчезнет, растворится, и останутся только четыре облезлых стены, крошечное окошко, грязный санузел в одном углу, кормушка-поилка в другом и продавленный диван с секс-машиной – посередке.

Правда, кое-что новенькое в жизни Шуши появится – ежедневная изнурительная работа оператором ремонтного комбайна в фекальной канализации. Не-ет, не дистанционным оператором. Наш искусствовед будет натурально трубы чинить, рассекая собой дерьмо.

И знаете, в какой-то степени это Шушу утешает. Он, конечно, лузер, но все-таки не идиот… То есть он именно классический идиот – а не дурак, как вы подумали. И записался в ассенизаторы не просто так, а из свойственной художественным натурам утонченной вредности. Вы, может, не догадались: в этом мире насовсем не отключают. Теперь, чтобы зайти в Сеть (а ведь это само по себе дико – специально подключаться), Шуше понадобится терминал вроде нашего компьютера. И сигнал будет кастрированный. Никаких тебе вкусов, запахов, осязаний, ощущений себя другой личностью или механизмом (Шуша обожал быть луноходиком). В общем, хоть вообще в эту Сеть не ходи.

А вот ходить в Шушу вся Сеть будет по-прежнему. Видеть его глазами, нюхать его носом, осязать его телом. Естественно, не постоянно – кому он нужен, этот маленький страшненький идиотик. Общество помешано на ярких личностях и ярких переживаниях. В большинстве своем и то, и другое сконструировано искусственно – среди актеров, например, не осталось ни одного реального человека, – но это мало кого волнует, был бы продукт качественный. Шуша тоже по борделям не в своем обличье гулял (между прочим, иногда нашего героя охватывало глубокое сомнение – существует ли на самом деле луноход, не обман ли – поселения землян на Марсе). Но «живые переживания» тоже пользуются спросом. И если Шуша выдаст по-настоящему мощный эмоциональный всплеск – такой, чтобы зашкалило индикаторы перед внутренним взором остальных пользователей Сети, – огромное количество народа тут же нырнет в его шкуру. И… испытает смертный ужас ассенизатора, захлебывающегося в фекалиях. Со всеми сопутствующими и вытекающими.

Скромная такая, но стильная месть обществу, обществу победившего глобализма, где сквозная интерактивность всего и всех – лишь производная от полицейского характера государственности.

Обществу, где декларировано всеобщее единение, где никто формально не одинок и в то же время одинок так, как нам и не снилось – ведь каждый с раннего детства привыкает к мысли, что его в любую секунду могут просканировать. А естественная защита в таких условиях – некоторое, как бы сказать, внутреннее омертвение. Человек, вроде бы накрепко повязанный со всем человечеством, на самом деле становится абсолютным, запредельным эгоистом. Этот диссонанс провозглашенного и реального писатель очень четко подметил.

Естественно, от такого автора, как Алексеев, склонного к фиксации на мелочах, «зависающего» на частностях даже в ущерб читабельности и поперек всякой композиции, трудно ожидать, что он забудет подвести солидную базу под то или иное фантастическое допущение. С въедливостью научного работника Алексеев заныривает в предысторию и выдает десятистраничный трактат о том, каким образом на нашей планете сформировался именно такой мир. Нудно, зато убедительно – если забыть об индивидуальной психологии и оперировать исключительно подходами современных политтехнологий. Ваш покорный слуга, откровенно говоря, тяготеет к неоромантизму и в любом уроде старается разглядеть хотя бы рудименты живой человеческой души. Согласно же Алексееву и ему подобным, человеки жестко делятся на три категории – тупое жвачное большинство, страшно далекие от него интеллектуалы (менее процента) и правящая верхушка расчетливых сволочей (отвратная помесь интеллектуала со жвачным). Да, и еще прослойка из бесхребетной обслуги (к коей и Шуша относился). Симпатии автора, естественно, на стороне интеллектуалов, которые в любом геополитическом безобразии – единственная безвинно пострадавшая сторона. Даже если безобразие закручивается с их подачи. Ибо чего умного интеллектуал ни выдумает, олигархическая сволочь обязательно возьмет это на вооружение и низведет до состояния безобразия. Логично?

Логично в рамках искусственно заданного подхода, художественного метода. Для антиутопии в самый раз. Но «Белый квадрат» нисколько не антиутопия. Это, скорее, крик о помощи. Манифест технократа, пребывающего в жестоком экзистенциальном кризисе. Злая и едкая сатира. Жалоба на несправедливость судьбы. И вынесенная на бумагу острая боль от осознания того, что фантастическое предвидение может реально сбыться. Предпосылки-то вот они, налицо. По Алексееву, мир рушится в пучину тотального безразличия, за которым последует всеобщая некомпетентность, которая, в свою очередь, доведет безразличие до полного абсурда. Гигантские корпорации, правящие миром, внешне такие крепкие, на самом деле находятся в состоянии внутреннего распада. Рвутся горизонтальные и вертикальные связи, левая рука не ведает, что творит правая, а главное, не особенно и хочет знать. Феерические по задумке глобальные программы идут по инерции, постепенно вырождаясь в полную свою противоположность. Все усилия тратятся на поддержание видимости жизни в рассыпающемся колоссе – хотя какие там усилия, колея накатана, колеса вертятся. И рухнет это дело обязательно, да с адским грохотом, но когда рухнет, черт его знает, и дата обрушения всем до лампочки. Однова живем. Сатира, сатира. Кляуза Господу Богу, ибо больше жаловаться уже некому. А знакомо как! Киберпанк, говорите? Особый жанр, самая-самая научная фантастика? Вот полностью аналогичный продукт от гуманитариев – толстовская «Кысь», герой которой с упорством запойного алкоголика механически считывает тексты, совершенно не понимая их смысла. Это ли не знак полного распада – распада всего? Просто Толстая, извините за невольный каламбур, тоньше. Алексеев такими метафорами не владеет, но от этого его текст лишь «народнее», доходчивее в своей жути, ибо автор дотошно и подробно описывает, до какого маразма докатится техноцивилизация, если ее уже сегодня не начать пинать в правильном направлении.

Что интересно: яростно бичуя уродливую псевдотехноидеологию (чтобы было коротко и ясно, «Мир от Гейтса»), автор одновременно пытается защищать «честного труженика науки» и всякие гайки-железки сами по себе. Брезгливо-презрительная интонация, с которой он описывает приключения Шуши и окружающий его мир вообще, неожиданно исчезает, когда речь заходит о конкретных достижениях науки. Возникает гибрид жалобы с манифестом: «Эх, такую бы мощь, да в нормальные руки…»

Но мы отвлеклись. Итак, Шуша с душой в пятках глядит на «Квадрат» и думает, как выкручиваться. Единственное, что приходит ему в голову – немедленно связаться с информационными агентствами и продать им сенсационную новость. Таким образом он заработает неприкосновенность (вряд ли его после этого рискнут убить) и определенную сумму, что на какое-то время оттянет неминуемое падение на социальное дно.

И вдруг он понимает, что сделать так можно! Разрешается.

Это ему японская секьюрити, которая, естественно, засекла, как он возле «Квадрата» с отвисшей челюстью стоит, и решила поинтересоваться, что у парня на душе творится, как бы виртуально кивнула. Давай, мол, давай. Нам все равно. Ничего не изменится. Картина действительно свою маркетинговую задачу выполнила. Да и подзабыли о ней уже, в Сети полная ротация новостей каждые три часа, не к чему будет пристегнуть куцую твою сенсацию.

И в этот момент господин Шульман (это у Шуши фамилия такая) за долю секунды превращается из мелкого ходячего недоразумения в кяассического чеховского маленького человечка. Шуша с неожиданной четкостью и ясностью осознает, что ему совершенно нечего делать в мире, где всем на все до такой степени наплевать. («Закадровый» комментарий от автора: зачем японцы первоначально хотели купить «Квадрат»; как по ходу дела два раза перехотели; как потом долго соображали, зачем они его все-таки купили – если уж японцы докатились до такого маразма… впрочем, «японец» в будущем понятие довольно условное, это скорее принадлежность к корпорации, чем к нации… а тот же Шульман, например, себя называет «московит», причем глазки у него маленькие и слегка раскосые.)

Шуша, в свою очередь, плюет на этот неквадратный «Квадрат». Буквально. После чего поворачивается и твердым шагом уходит, так сказать, в ассенизаторы. Только не доходит. Он совершил противозаконное действие, и теперь его, хочешь-не хочешь, надо задержать и передать в руки полиции. Что и делается, причем Шуша с перепугу спотыкается, падает на стол из небьющегося стекла, колотит его вдребезги (ну записной неудачник, что с него возьмешь) и весь обливается кровью. Свидетелем происшествия становится офонаревший от японских галлюциногенов журналист. Мгновенно раскручивается маховик новостей – московский искусствовед в знак протеста совершил акт вандализма и был зверски избит охраной… Буквально через сутки Шуша, несколько шальной от переизбытка эмоций, но уже четко знающий, как себя вести: а) знаменит на всю планету; б) при деньгах; в) бодро и красочно рассказывает о своей застарелой ненависти к супрематизму, каковая и послужила толчком к тщательно спланированной художественной акции – плевку на саркофаг с «Квадратом»; г) выясняет у адвокатов, стоит идти с японцами на мировую или лучше довести дело до суда, уж больно серьезная компенсация светит за «зверское избиение».

Японцы тоже довольны, потому что «Квадрат» сработал по второму кругу, лишний раз напомнив, какие они богатые, и снова приподняв акции (на самом деле «Мацусита» пошла на уловку, которой еще в XX веке воспользовалась «Мицубиси», купив ван-гоговские «Подсолнухи» – сделала очень хорошую мину при ужасной игре и удержалась от краха).

В общем, все хорошо. Только Шуше во снах начинает являться кошмарный образ «Белого квадрата». Невидимый объект на белом поле, который Шушу очень пугает своей неразглядимостью. И просыпается бедняга с неприятной резью в новеньких, с иголочки, глазах. Впрочем, он довольно быстро скачивает из Сети хороший психотерапевтический софт, и «Белый квадрат» перестает его беспокоить. Мир по-прежнему загнивает, разваливается и катится в пропасть, все счастливы. Ну, туда им и дорога. Автор изливает финальную дозу яда и с заметным облегчением дает занавес. Согласитесь, мощно. Роман наконец-то дает однозначно правильные ответы на два навязших в зубах вопроса – «Что делать?» и «Кто виноват?».

Какие ответы? А можно мне чуть позже, ближе к концу? Сейчас настало время уже рецензенту капнуть ядом. В одном интервью Алексеев признался, что у «Белого квадрата» изначально была совсем другая концовка. Шуша действительно уходил в ассенизаторы и там, под Москвой, обнаруживал альтернативную жизнь. В городских коммуникациях действовало нечто вроде Сопротивления, там сплоченная команда несогласных ваяла революционные технологии и готовила всеобщий переворот к лучшему. Научный энтузиазм, чистота помыслов, вера в светлое будущее и т. п. Позитив. Что интересно, в резиденции главаря повстанцев висел «правильный», квадратный «Квадрат», на который Шуша все-таки, не удержавшись, плевал… И так далее. В общем, проглядывала надежда. «Но я решил, что такая концовка будет натянутой», – сказал Алексеев.

А то! Даже не натянутой она будет, а просто неестественной. Ведь Андрей Алексеев до публикации в «Космогонии» – первой своей настоящей бумажной публикации – был известен как один из лидеров группы «независимых писателей», яростно и громогласно противопоставлявших себя авторам «коммерческим», а киберпанк, «единственную реальную НФ сегодня», тем опилкам, которыми издательства забивают мозги глупенькому массовому читателю. К истине не близко, от истерики не далеко. Яркий образчик механистического подхода к культурным феноменам, характерного для механистического же века. Если потребность в НФ снизилась, значит, народ поглупел. И издатели его нарочно еще оглупляют.