Текст книги "Хроники империи, или История одного императора"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Ничего себе! Чего же он тогда не пустил во дворец внуков?

– Я не спрашивал его о причинах, – сказал Марк тихо и таким тоном, что у Илис пропала охота расспрашивать дальше. Но еще один вопрос она не могла не задать, слишком он был животрепещущим.

– А герр Третт – он тоже тут?

Марк глянул на нее чуть удивленно.

– Нет. Отец настоял, чтобы Альберт остался в Эдесе. Он здесь один со старым слугой. Впрочем, я уверен, он часто наведывается в город, в гильдию – сама знаешь, ему это ничего не стоит.

Илис украдкой перевела дух. Герра Альберта Третта здесь нет – прекрасно! Ей очень не хотелось видеть этого человека, издавна вызывавшего у нее стойкую неприязнь. Мало кто не нравился ей сильнее, чем ближайший соратник императора.

Павильон затаился на задворках парка, Илис уж думала, что до ночи не доберется до него. Построен он был из серого нетесаного камня и понравился Илис гораздо больше, чем дворец, хоть и не отличался изяществом. Стены его были увиты зеленью; вокруг стеной стояли старые клены.

– Сумрачное местечко, – заметила Илис, спрыгивая на шелковистую, пружинящую под ногами траву. – Но симпатичное.

К ее удивлению, Марк не торопился спешиваться.

– Я подожду тебя тут, – заявил он. – Иди одна.

Илис в сомнении оглядела тенистую поляну, потом подняла взгляд к узким неприветливым окнам павильона. Все без исключения они были занавешены плотной тканью. Ни за одним из них не угадывалось движения. Илис нервно оглянулась на Марка, который задумчиво созерцал кроны деревьев.

– Ты уверен, что здесь вообще кто-то есть?

– Конечно.

– А мое вторжение не будет расценено как наглость?

– Иди, Илис, – неожиданно ласково проговорил Марк.

Обреченно вздохнув, Илис поднялась по ступеням к тяжелой на вид двери, толкнула ее плечом. Дверь неожиданно легко подалась, отворилась мягко и бесшумно. За ней открылся небольшой полутемный холл и совсем уж утопавшая в темноте лестница. И никаких признаков присутствия в доме живого человека. Илис тихонько покашляла – тишина действовала ей на нервы. Впрочем, тишина ничего не значила: насколько Илис помнила, все дома, где поселялся Барден, наполнялись каким-то особенно загадочным и многозначительным молчанием.

Но где же хозяин?

Илис пересекла холл и заглянула в гостиную с мертвым камином у дальней стены. Если ей не померещилось, в нем не было даже золы, одна только пыль. На низком столе лежали две-три открытые книги. Не удержавшись, Илис сунула в них любопытный нос и обнаружила труд по метафизике, модный роман и практикум по иллюзионной магии – все это на касотском языке. Она подивилась столь оригинальному сочетанию и продолжила свои воровские брожения по притихшему дому.

Первый этаж был пуст – ни хозяина, ни слуги. Илис решительно повернула к лестнице, и на первой ступеньке ее со всего маху влетела в какого-то человека, словно соткавшегося из воздуха перед самым ее носом.

* * *

– А ты припозднилась, – насмешливо прогудел над ухом знакомый низкий голос. Время было не властно над ним; от рокочущих басовых нот у Илис привычно затрепетало сердце.

Однако, она была сбита с толку, и от неожиданности отпрянула назад. Позабыв о ступеньке, Илис запнулась, и непременно грянулась бы задом об землю, не схвати ее за плечо огромная волосатая лапища.

– Вы о чем? – слабым голосом поинтересовалась Илис, поднимая голову и встречая взгляд насмешливых рыжих глаз. Невольно пронеслась мысль: ни единого седого волоса в соломенной шевелюре! с ума сойти!

– О том, – пояснил Барден, радостно скаля острые зубы, – что я ждал тебя еще года два назад. Что тебя задержало?

Такой встречи Илис даже не предполагала, а потому растерялась окончательно и осторожно сказала:

– Что-то я вас не понимаю. Вы что, запланировали мое появление? Или опять играете в провидца?

– Я не провидец. Но предвидеть некоторые очевидные события нетрудно.

– Очевидные? – невероятная самоуверенность Бардена подействовала на Илис освежающе, как ледяная вода из горного водопада. – Так вы считали эту нашу встречу само собой разумеющейся? После всего того, что наделали? Ах вы!.. – от возмущения она растеряла все слова. Но запала, чтобы вырваться из медвежьих лап собеседника, ей все же хватило.

– А что я такого наделал? – ничуть не смутился Барден. – Брось, Илис, не кипятись. Может быть, тебя утешит, если я скажу, что твоя задержка заставила меня здорово понервничать?

Илис недоверчиво покачала головой и окинула экс-императора быстрым взором. С ума сойти! подумала она снова. Он даже не постарел! И кто скажет, что он разменял шестой десяток?

– А вы повеселели, – ехидно сказала она. – С чего бы?

Вместо ответа Барден сгреб ее охапку и потащил вверх по лестнице. Илис окончательно опешила и попыталась было отбрыкаться, но скоро притихла: объятья Бардена были что каменные колодки, и освободиться из них было так же нереально. Раньше он с нею никогда так не обращался. Что на него нашло? Он тоже умом тронулся? Похоже…

На втором этаже, в комнате со множеством книг по стенам, он, наконец, отпустил ее.

– Рехнулись? – возмутилась Илис, поспешно оправляя одежду. Своими лапищами Барден помял все кружева на ее блузке.

Он молча смотрел на нее и больше не улыбался. В его глазах было нечто такое, что заставляло Илис нервничать сильнее, чем невыносимая самоуверенность и насмешка. Ей немедленно захотелось, чтобы он сказал какую-нибудь колкость, но он смотрел так, как будто горло его было стиснуто чувством столь сильным, что с трудом позволяло дышать, не то что – говорить. В воздухе отчетливо запахло мелодрамой, а мелодраму Илис терпеть не могла. Но хуже всего, что и сама она находилась на грани слез. И больше всего – о ужас! – ей хотелось броситься к учителю, чтобы поцеловать ему руку… и чтобы он обнял ее, как ребенка.

К счастью, сентиментальный порыв быстро прошел, и Илис перевела дыхание и мысленно утерла со лба пот. Вот только чувствительных сцен ей и не хватало… Барден тоже заметно расслабился: присел на край стола и скрестил на груди огромные руки. Только из глаз его, продолжавших внимательно наблюдать за Илис, напряжение ушло не до конца.

Чтобы окончательно прогнать неловкость, Илис встряхнулась и принялась разглядывать обстановку. Комната походила сразу на кабинет и на библиотеку: книги, книги, книги повсюду – на полках, столах и даже в креслах. Створки высокого узкого окна были распахнуты, но само окно задернуто плотной портьерой.

– Надеюсь, тебя хорошо приняли дома? – вдруг заговорил Барден спокойно, как ни в чем не бывало.

В глазах его потихоньку разгорались такие знакомые насмешливые огоньки. Илис только теперь поняла, как сильно она по ним соскучилась. Вообще соскучилась по всему, что было связано с Барденом. Сейчас она искренне не понимала, как могла вытерпеть восьмилетнюю разлуку.

– Достаточно хорошо, – ответила она, стараясь собраться с мыслями. Получалось неважно. Присутствие рядом учителя, которого она не видела столь долго, лишало ее способности думать связно. Вот, наверное, он веселится, если читает сейчас ее мысли! – И это исключительно ваша заслуга, герр Данис. Не понимаю, как вам удалось убедить моего дядюшку, но я бесконечно благодарна вам… Хотя мне следовало поблагодарить вас много раньше…

Барден усмехнулся и покачал головой.

– Ерунда. Твой дядя, правда, человек упрямый и гордый, но и к нему нашелся подход.

– Да, – вздохнула Илис. – Упрямство – наша семейная черта.

– Я заметил, – Барден чуть шевельнул рукой, и тяжелый стул из лакированного дерева сорвался с места и подъехал к Илис, в последний момент притормозив и легонько ткнув ее под коленки, словно собачонка. Илис ойкнула и с размаху уселась на него. – Вот, теперь можно и поговорить нормально. Рассказывай, Лисси, как поживаешь, как идут дела в твоей школе.

– Вы и это знаете?..

– Твой дядя писал мне, жаловался на ваше с Крэстом самоуправство. Просил помочь отговорить тебя.

– А вы? – Илис смотрела на него во все глаза.

– Посоветовал ему не вмешиваться.

– И опять я вам обязана… – тихо проговорила Илис.

Барден сделал короткий отрицательный жест.

– Ничем ты мне не обязана.

– Как это – «ничем»? Где бы я была теперь, если бы не вы?!

– Полагаю – дома. Рано или поздно ты все равно вернулась бы в Истрию, с моей помощью или нет. И сама справилась бы со всеми трудностями.

В этом Илис серьезно сомневалась, но спорить не стала. Все равно она не смогла бы переспорить Бардена; раньше ей это никогда не удавалось.

– Так я слушаю, – напомнил Барден.

– Нет, давайте сначала вы, – случай редкий и удивительный, но Илис совершенно не хотелось говорить самой. Гораздо больше хотелось послушать учителя. – Меня чуть кондрашка не хватила, когда Крэст написал о вашем отречении! Что это вам взбрело в голову? Заделались отшельником… вам это не слишком идет!

Барден только рассмеялся и ни в какие объяснения, конечно, вдаваться не стал. Как Илис ни настаивала, он так и не дал ни одного внятного ответа, только язвил и ехидно скалился. За восемь лет характер у него изменился отнюдь не в лучшую сторону. И он по-прежнему упрямо не желал говорить о себе. Через час Илис устала и смирилась с тем, что причины его странного поступка так и останутся для нее загадкой. Но сердиться за упрямство и ехидство на Бардена она не могла. Наоборот, они были для нее как бальзам.

– Все? Вопросы иссякли? – поинтересовался Барден, когда Илис умолкла, чтобы перевести дыхание.

– Вот и нет! – Илис проиграла одну битву, но вторую, не менее важную для нее, намерена была выиграть. – Есть еще кое-что… и учтите, тут я от вас так просто не отстану!

– Ну-ка, ну-ка, посмотрим!..

Илис взглянула на него в упор и спросила быстро:

– Зачем вы соврали мне, будто Грэм умер?

– А, – Барден сразу перестал скалиться и принял серьезный вид. – Ты его видела или тебе Марк рассказал?

– Видела, и совсем недавно.

– И как он тебе показался?

– Ужасно! Это совсем другой человек, не тот, которого я знала. Вы уничтожили его!

Барден невозмутимо кивнул.

– Вот и ответ на твой вопрос. Грэм и был почти уничтожен – я говорю не только про физическое тело, но и про его дух, понимаешь? Дальнейшее заключение, полагал я, завершит начатое на допросах. Зачем тебе было знать о затянувшейся агонии? Грэм не должен был выйти из Северной живым или, по крайней мере, в здравом рассудке.

– Но он вышел!

– Это моя ошибка.

– Так почему вы не убили его сразу? Зачем заставили мучиться?

Барден взглянул на Илис так, что сердце ее на секунду заледенело и остановилось: это был совершенно нечеловеческий взгляд. Так мог бы смотреть Прайос, или, пожалуй, сам Борон.

– Легкая смерть, Лисси, не для него. Это видно с первого взгляда. Он сам ищет себе мучений, и, конечно, находит их. Помяни мое слово: его смерть не будет быстрой и легкой.

А ведь это верно, подумала Илис, но до чего жестокое рассуждение!.. Она вздохнула.

– Я-то надеялась, что вы хоть чуточку изменились. А теперь думаю, не рано ли простила вас?

Недобрая улыбка тронула по-мальчишески мягкие губы Бардена и зажгла волчьи огоньки в желтых глазах.

– Не хотел разочаровывать тебя, Лисси.

Что было сказать на это? Пришлось Илис очередной раз смириться с тем, что Барден – это Барден, что принимать его надо таким, как он есть – или не принимать вовсе, – и что она никогда не сможет ненавидеть его, пусть даже он погубит всех ее друзей поочередно, а после – и ее саму.

Еще через полчаса Илис неожиданно для себя раззевалась, ее потянуло в сон. Сказывалось и волнение, и недавнее чрезмерное напряжение сил: сотворение портала от Латера до Эдеса даром не прошло. Барден заметил ее состояние, что-то понял и спросил быстро:

– Тебя от Эдеса Марк провожал?

Илис кивнула, тут же виновато припомнив, что Марк до сих пор дожидается ее на поляне перед павильоном, а ведь ему, вероятно, не помешало бы вернуться в столицу к делам и семье. Нужно было пойти к нему и сказать, чтобы возвращался без нее, но благое это намерение только намерением и осталось. Барден уже спрашивал дальше:

– А в Эдес ты когда прибыла?

– Сегодня днем.

– Через портал?

– Угу.

– Напрямую? – голосом низким, вкрадчивым и тихим спросил Барден.

– Угу, – совсем уже сонно промычала Илис.

Желтые глаза возбужденно вспыхнули, но Барден быстро взял себя в руки.

– Об этом стоит поговорить… – проговорил он медленно, – но не сейчас. Тебе нужно поспать.

– Нужно, – охотно согласилась Илис. – Только там Марк ждет…

– Я с ним поговорю, – перебил Барден, стягивая с какого-то предмета сложной формы небрежно наброшенное на него пыльное покрывало. Это оказалась длинная кушетка, изогнутые, украшенные затейливой резьбой ножки которой выдавали ее старинное происхождение. – Вот, ложись пока сюда.

Уже почти в сомнамбулическом состоянии Илис освободилась от тесного камзола и перебралась на кушетку. Та оказалась не слишком удобной, но глаза у Илис отчаянно слипались, а тело налилось свинцом, и ей было безразлично – удобно или неудобно. Хотелось только спать. Когда она смыкала глаза, громадная тяжелая тень нависла над нею, и вслед за этим Илис почувствовала, что теплые, чуть шершавые губы отечески касаются ее лба.

Не успев даже удивиться, Илис уснула.

Всю следующую неделю Илис порхала как на крыльях, так солнечно и приятно было у нее на душе. Она уже и забыла, как от одного присутствия Бардена поблизости тело наливается энергией, и теперь с удовольствием вспоминала. Иногда она с веселым ужасом начинала думать, что учитель действует на нее, как хорошая порция скумы – на наркомана, только зависимости не вызывает. Впрочем, это еще как посмотреть, насчет зависимости-то…

У Бардена теперь было сколько угодно свободного времени, и Илис могла болтать с ним хоть с утра и до ночи, а не вылавливать его урывками в круговороте множества важных дел. К счастью, и Барден был рад ее обществу и готов был не отходить от нее хоть круглые сутки. Им было о чем поговорить.

И Барден был единственным ее знакомым, который не мучил ее вопросами, когда и за кого она собирается, наконец, выйти замуж.

Бывший император жил очень уединенно. При нем, как и говорил Марк, был один только старый слуга, который прибирался в комнатах и стряпал для своего хозяина еду, и, кажется, не делал больше ничего. Супруга Бардена осталась в столице и вела там вполне светский образ жизни. Это страшно удивило Илис. Зная, как сильно любит Барден свою жену, она даже не могла придумать причины, заставившие его расстаться с ней. Что произошло между ними – этот вопрос весьма занимал Илис. Но задать его она не осмелилась ни Бардену, ни даже Марку. Это были их семейные дела, и она удерживалась от сования в них своего носа, хотя и очень хотелось.

Раз в несколько дней Барден наведывался в эдесское братство Гесинды, или же в какую-нибудь из провинциальных гильдий. В управление их делами он влезал, но старался быть в их курсе, все-таки общеимперская гильдия была его детищем. На Марка оставить ее он не мог, преемника у него не было, а будущность касотских магиков не могла его не заботить.

Но ради Илис он прекратил и эти визиты, словно боясь лишиться хотя бы одной минуты из тех немногих, что имелись у него для общения со своей свежеиспеченной коллегой. Они много говорили о магии, и теперь уже – на равных.

А еще больше, чем о магии, они говорили обо всем, что взбредало им в головы. Барден словно скинул с себя то ли жесткое парадное платье, то ли тяжелый воинский доспех, и временами вел себя, как мальчишка. Временами Илис даже казалось, что он лет на десять моложе Рувато. Что до Илис, она так и не повзрослела, да и не собиралась в ближайшие лет десять.

Однажды ей пришло в голову, что, в сущности, Барден и Рувато очень схожи между собой, и именно поэтому ее так тянет к ним обоим. Сходство было не во внешности, конечно, но в привычке всю жизнь держать себя в тисках и ходить, выражаясь фигурально, застегнутыми на все пуговицы, не давая воли своим желаниям и чувствам. Оба в первую очередь думали об империи. Рувато был ярым противником императора Бардена, но, окажись он на троне, он вел бы себя точно так же или очень похоже, ведь он точно так же безжалостно использовал людей в целях, которые казались ему благородными и исторически справедливыми.

Оба, и Рувато и Барден, были мечтателями, но не позволяли себе воспарить высоко над землей, день за днем принуждая себя к заботам о насущном. И даже освободившись от мирской и земной суеты, они изыскали для себя одинаковые занятия: исписывали страницу за страницей, поверяя бумаге свои мысли, которые не поверяли ранее никому из людей. С сочинениями Рувато Илис уже ознакомилась четыре года назад, и они произвели на нее известное впечатление; Бардена она знала как автора серьезных научных трудов, и не подозревала в нем таланта к сочинительству романтически-мистических или иронических историй. Эти истории, похожие на сказки, изумили ее сильнее, чем сюрреалистический бред, рожденный больным рассудком Рувато. Жесткий, как камень, неумолимо суровый и жестокий Барден не мог написать такого! И, однако же, писал. Оставалось предположить только, что его душу и разум изуродовали, а то и убили в детстве неправильным воспитанием, и только сейчас что-то начало оживать и выправляться. Неожиданное признание Бардена в какой-то степени подтвердило это предположение.

– Последнее время я чувствую себя как мальчишка, – заявил он однажды. – Так легко и весело мне не было лет сорок. Безумие какое-то! Может быть, это старческое слабоумие?

– А может быть, вы влюблены? – ехидно отозвалась Илис.

Барден посмотрел на нее, прищурившись – от этого долгого взгляда ей почему-то стало не по себе, – и ответил:

– Может быть.

"В кого?" – чуть не брякнула Илис, но вовремя сдержалась. Не ровен час, услышишь что-нибудь такое, чего слышать не хочешь.

Раза три в загородный дворец приезжал Марк. С нескрываемым изумлением смотрел он на беззаботно беседующих Бардена и Илис.

– Я никогда не видел отца таким, – шепнул он Илис, отведя ее в сторону. – Что ты с ним сделала?

– Ничего, – весело ответила Илис. – Между прочим, для меня он такой тоже внове.

– У него как будто душа из темницы на свет вылетела, – задумчиво сказал Марк и, несмотря на странную формулировку, Илис очень хорошо поняла, что он имел в виду.

Но лето заканчивалось, и она с неохотой вспомнила о необходимости возвращения домой. Или, вернее, в школу, где уже, вероятно, ждали ее с нетерпением. Илис страшно не хотелось прощаться с Барденом, но пригласить его с собой она стеснялась: она не могла быть с ним настолько запанибрата, как с запропавшим князем Слооком. С легкостью она ехидничала и дерзила ему, но такой простой вопрос, как «Не хотите ли взглянуть на мою школу?», не желал идти у нее с языка. Илис оробела, как послушница-первогодок.

Барден разгадал ее мучения без слов и без мыслечтения (и спустя восемь лет он честно исполнял свою клятву).

– Надеюсь, ты как-нибудь пригласишь меня испробовать твой замечательный портал, – сказал он с улыбкой, опустив на ее плечо тяжелую руку.

Илис с готовностью схватилась и за руку, и за фразу:

– Хотите – прямо сейчас приглашу?

К ее разочарованию, Барден отказался.

– Нет, – сказал он. – Мне кажется, по возвращении тебя ожидают несколько сюрпризов, и некоторое время тебе будет не до меня.

– Опять пророчествуете? – с подозрением спросила Илис.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Барден.

– Может, тогда вы мне скажете, какого рода будут эти сюрпризы?

– Нет, не скажу.

– Жаль, – вздохнула Илис и отступила на шаг, все еще удерживая его руку в своих. – Но все равно я с вами прощаться не буду – вот разберусь с сюрпризами и вернусь к вам. Не прогоните?

Барден засмеялся, притянул ее к себе и поцеловал в макушку, как ребенка. Тогда Илис, повинуясь очередному внезапно нахлынувшему порыву, бороться с которым у нее уже не было ни сил, не желания, сделала, наконец, то, что хотела сделать с самого начала: поцеловала его руку и прижалась к ней щекой.

* * *

Вернувшись в школу, никаких сюрпризов Илис не обнаружила и почувствовала легкое разочарование. Похоже было, что на сей раз феноменальное чутье Бардена дало осечку.

Но уже через полчаса она позабыла о предсказанных им сюрпризах, погрузившись в пучину обыденных дел. Две молоденькие храмовые магички, помощницы старшей наставницы – каковой являлась Илис, – очень обрадовались возвращению своей начальницы, и немедленно вывалили на нее груду свежих школьных новостей. Ничего из ряда вон выходящего в ее отсутствие не случилось, за исключением мелких шалостей учеников, но это дело обычное, начинающие магики не могут не шалить, Илис знала по себе. Поэтому наказывать она никого не стала, а ограничилась кратким предупреждением, напомнив своим подопечным в очередной раз, что неконтролируемое, небрежное применение магических сил может привести к прискорбным последствиям. Подопечные (число которых за последний год увеличилось до десяти) покивали, но, кажется, не особенно обеспокоились. Илис велела помощницам внимательнее следить за учениками, особенно за младшими, и на этом разбирательства завершились.

Неделю она тихонько плыла по течению размеренной школьной жизни и начинала уже подумывать о возвращении в Касот, когда однажды утром, из кипы ежедневной почты выудила письмо из Карата. Надписано оно было рукою Брайана, что уже само по себе являлось удивительным: Брайан был небольшим любителем писать письма; а говоря по правде, этого дела терпеть не мог. Только экстремальные обстоятельства могли заставить его взяться за перо. Уж не случилось ли чего? встревожилась Илис и жадно впилась глазами в неровные и небрежные строки. Почерк у Брайана был ужасный, писал он со множеством ошибок, а теперь, к тому же, торопился и волновался, так что разобрать его корявые буквы было труднехонько.

Взволноваться ему было от чего: единственная и любимая дочка сообщила ему, что хочет выйти замуж, и за кого! – за Грэма Соло. Тот будто признался ей в любви и предложить стать его женою, а она, маленькая глупенькая дурочка, с радостью согласилась. И сговоренная пара явилась к родителям невесты за благословением.

Брайан искренне недоумевал, как вообще могла возникнуть взаимная сердечная склонность между не похожими ни по характеру, ни по склонностям людьми, и злился на себя за то, что ничего не замечал. Его не порадовала перспектива в ближайшее время заполучить такого зятя; скорее, он пришел в ужас, хорошо зная, что Грэм за человек. Он разговаривал по очереди с Грэмом и дочерью, пытался отговорить их, но – бесполезно. Джем была словно околдована, глаза ее светились счастьем и восторгом при мысли о супружестве с мастером Соло, никаких предостережений она и слышат не желала. Что до Грэма, то в ответ на все уговоры он только мрачно улыбнулся и сказал: "Если Джем не откажется от меня, то и я от нее не откажусь".

Его можно было понять: в кои-то веки выпал шанс обрести счастье.

Запретить брак Брайан не посмел. Сам он в молодости был не слишком почтительным сыном, и увел Анастейжию из родительского дома, даже не поставив в известность ее отца и мать; к алтарю Травии они пришли без благословения. Помня об этом, Брайану пришлось смириться, и, скрепив сердце, он благословил молодых.

День свадьбы был уже назначен, и он приглашал Илис быть гостьей на этом торжестве.

– Ну и ну, – сказала себе Илис, дочитав письмо.

Ничего подобного она не ожидала; во всяком случае, не так скоро. Грэм, полагала она, при его осторожности и неспешности в делах сердечных, будет раскачиваться и ухаживать по крайней мере год, прежде чем решится сделать предложение. И вдруг такой скоропалительный брак! Илис даже не знала, радоваться ей или огорчаться.

Но зато она знала, что на свадьбе не появится. Очень ей не хотелось, чтобы Брайан размазал ее по стенке за содействие этому явному мезальянсу. Впрочем, ему неоткуда знать, что Илис приложила руку к сближению его дочери и Грэма, но все-таки… все-таки ей не хотелось рисковать.

Она очень хорошо понимала смятение Брайана. Понимала и чувства Грэма: это был самый невезучий человек из всех, знакомых ей; он вечно влипал в ситуации, серьезно угрожающие его здоровью, а то и жизни; умудрялся настраивать против себя друзей, знакомых, родных и возлюбленных; скитался по всему миру и нигде не мог обрести покой. И вот, ему встретилась девушка, которая горячо и искренне полюбила его такого, каким он был, со всеми его отвратными чертами и привычками. (Справедливости ради нужно отметить, что ранее Илис уже знала девушку, любившую Грэма до умопомрачения, но он с маниакальным упорством держал ее на изрядном расстоянии от себя, обращался с ней, с точки зрения Илис, просто отвратительно, и в конце концов оставил ее в одном из медейских храмов Фекса, поручив заботам сумеречных братьев. Ему было тогда чуть за двадцать – совсем мальчишка! – но и в юности характер у него был омерзительный.) И вот, после всех многолетних несчастий, Грэм встречает Джем: веселую, нежную, ласковую, не испугавшуюся его рычания, злобных взглядов, шрамов и татуировок. Устоять перед искушением, не покориться ее любви было очень сложно – и он не устоял. Приручила его Джем временно или навечно, будет видно только спустя сколько-то времени, но пока Грэм изъявил готовность стать «домашним».

Вот кого Илис решительно не понимала, так это Джем. Любовь любовью, но нельзя же быть настолько слепой! Неужели она не видела, кому согласилась стать женою? неужели не боялась, что Грэм, человек тяжелый и холодно-жестокий, замучает ее? Впрочем, тут же мысленно укорила себя Илис, ведь это я буквально за руку привела девочку к Грэму, радея за их воссоединение.

Перечитав письмо еще раз, Илис вдруг передумала: все же на свадьбу следовало явиться, иначе Брайан оскорбится смертельно и никогда в жизни не скажет ей больше ни полслова. Горячность его и обидчивость были притчей во языцех среди его каратских знакомых. Когда он приглашает в свой дом, нельзя отвечать отказом, иначе рискуешь перейти из числа друзей в число врагов. А ссориться с несдержанным на язык и на руку, но честным и прямым Брайаном Илис не хотелось; он ей слишком нравился, и она была многим ему обязана.

Ладно, вздохнула она, компенсируем нежелание присутствовать на свадьбе удовольствием от вида жениха – Грэм в этой роли должен выглядеть очень забавно! Может быть, он даже будет улыбаться?..

Не успев как следует успокоиться после первого сюрприза, Илис с удвоенным нетерпением стала ожидать второго из обещанных Барденом. Благо владение техникой телепорта позволяло не нестись сломя голову в Карат, и она могла задержаться в школе еще дней десять, и все равно поспеть к сроку.

Не день и не два потребовалось на придумывание и поиски свадебного подарка. Илис не приходилось еще присутствовать на свадьбе, и она понятия не имела, что принято дарить в подобных торжественных случаях. К тому же речь шла о Грэме, нужды и пристрастии которого были ей неизвестны, несмотря на давнее и близкое знакомство. Илис знала, что он любит хорошее оружие, – то есть не то чтобы любит, но – ценит как профессионал, – но и только. О личном комфорте, об удовлетворении каких-то своих личных нужд он никогда не заботился, удовольствовался малым и вел почти аскетический образ жизни. Самый яркий пример тому был его дом в Карате – необставленный, неухоженный.

И подсказать, посоветовать, помочь Илис было некому; даже Брайан знал о своем друге не больше нее. Вот бы стать ментальным магиком и залезть ему в голову! Впрочем, нет, даже такой вариант не пройдет: если уж у Бардена не вышло, то и другим рассчитывать не приходится.

Илис вздыхала: придется ориентироваться на Джем. В конце концов, женщины понимают друг друга лучше, чем мужчин, даже если они разного возраста, характера и социального положения.

В самый разгар предсвадебных страданий взволнованная помощница принесла Илис очередное письмо; с первого взгляда бросалась в глаза дороговизна и качество кремовой хрустящей бумаги.

– Из Ифрании, – пояснила девушка, с полукниксеном протягивая письмо Илис. – Срочное, гонец чуть с седла не падал. Пришлось заплатить ему вдвое.

– От короля? – предположила Илис, уже зная, что нет: будь гонец королевским, помощница уж наверняка сообщила бы ей.

Она взглянула на печать и тихо охнула. Давно ей не приходилось видеть башни и ключа над нею, оттиснутых на сургуче!.. она даже думала, что Рувато, отказавшись в Медее от родового имени, избавился и от родовой печати тоже. Во всяком случае, со времен изгнания с его писем исчез этот герб.

Из каких же далей пишет князь Слоок – если только это действительно он, а не кто-нибудь другой воспользовался его печатью? Да нет же, не из далей, ведь гонец прибыл из Ифрании. Значит, он вернулся?

Затаив дыхание, Илис аккуратно сломала печать и развернула хрустящий лист. Бумага горько и настойчиво благоухала полузабытым, затерявшимся где-то во времени ароматом – когда-то Рувато предпочитал эти духи всем другим. Буквы тоже были знакомыми – мелкие и четкие, они складывались в короткие, спокойные и даже самоуверенные слова, прозвучавшие в сердце Илис долгожданной музыкой:

"Я вернулся, миледи, и очень хочу Вас видеть.

Искренне Ваш, князь Рувато Слоок. "

Илис подумала: вот сюрприз, который вряд ли придется по вкусу Бардену, но деваться ему будет некуда; она не она будет, если не сведет этих двоих. Она довольно засмеялась и открыла портал в Ифранию.