Текст книги "Седьмой ангел (Дьявольский коктейль)"

Автор книги: Светлана Сухомизская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Вновь раздались и смолкли аплодисменты, вновь длинные пальцы коснулись клавиш…

В том саду, где мы с вами встретились…

Это был голос Себастьяна. Я судорожно сглотнула. По залу пролетели аплодисменты.

Ваш любимый куст хризантем расцвел…

Не отрывая от него глаз, я пошарила рукой по столу, нашла бокал и, не слишком хорошо сознавая, что делаю, залпом выпила весь коктейль.

И в моей груди расцвело тогда, Чувство яркое нежной любви.

Отцвели уж давно…

Теперь они пели вместе. Расторопный официант снова совершил манипуляцию с переменой бокалов.

Опустел наш сад, Вас давно уж нет, Я брожу один, весь измученный…

До меня донеслись приглушенные всхлипывания. Повернувшись, я увидела почему-то расплывчатую Надю, сморкающуюся в белоснежный носовой платок.

Отцвели…

Очередное появление официанта наконец заставило меня насторожиться.

– Надя, – удивленно сказала я, заметив, что мой собственный голос доносится до меня словно издалека – зачем ты заказываешь мне крепкие напитки в таком количестве? Ты что, хочешь, чтобы я свалилась под стол?

– Я?! – Ее брови взлетели вверх. – Я сделала только один заказ. Разве ты не сама?..

Я замотала головой и действительно чуть не очутилась под столом. Надя ухватила за рукав официанта и задала резонный вопрос:

– Ты что сюда таскаешь? Сдурел?

– При чем тут я? – возмутился официант. – Вон тот мужик… то есть господин у стойки, заказывает напитки и присылает их сюда. «Отнеси, – говорит, – вон той рыжей красавице за столиком возле сцены». А мне что? Велели – отнес.

– Передайте этому замечательному человеку мою огромную благодарность, – заплетающимся языком промолвила я, тщетно вглядываясь в полумрак, – и скажите, что хотя его… внимание мне оч-чень лестно… Словом, хватит с меня… угощений.

– А теперь, – громко сказала Мымра, обращаясь к публике, – разрешите спеть а капелла романс, который я хочу посвятить своему другу и самому замечательному человеку на свете – Себастьяну Шнайдеру.

Себастьян, привстав, поклонился. Среди аплодирующих кто-то даже свистнул, видимо, от полноты чувств.

Как хороши те очи, Как звезды среди ночи. Ваш блеск меня чарует И сердце мне волнует, – запела Лилия.

– Дьявол! – рявкнула Надя. – Она совсем обнаглела!

Внезапно из полумрака вновь возник официант. На подносе, кроме ставшего уже привычным бокала с коктейлем, лежал букет роз.

– Вот, вам просили передать…

Себастьян слушал Лилию, сложив руки на груди, и загадочно улыбался. Я почувствовала, что во мне рождается жажда крови.

Ах, не забыть мне вас, дивные очи! Еще хоть раз увидеть вас…

Будьте добры, пригласите эт-того м-милого господина к нашему столику, – растягивая слова, сказала я официанту и с вызовом посмотрела на Надю.

А почему бы и нет? – пожала она плечами.

…Очи как ночь,

Как хороша их глубина!

Минуту спустя на меня повеяло терпким запахом мужской туалетной воды, и низкий, красиво поставленный голос произнес:

– Благодарю вас за приглашение. Если позволите, я хотел бы потанцевать с вами. Вы не против?

Я подняла голову. В полумраке я разглядела крупный, чуть крючковатый нос с горбинкой, резкие скулы, короткую черную бороду, прямоугольные очки в тонкой оправе, за которыми нельзя было рассмотреть ни формы, ни цвета, ни выражения глаз. Я молча протянула своему кавалеру руку и встала из-за стола.

И тут обнаружилось, что у меня страшно нарушена координация движений. Зал клуба превратился в какую-то жидкую субстанцию, и я почувствовала, что плаваю в ней, как морковка в супе.

Мое новое кольцо с иероглифами как будто поддалось всеобщему настроению. Вместо того чтобы ровно светиться, оно то совсем темнело, то вдруг тревожно вспыхивало. Объяснить это можно было только количеством выпитых мною коктейлей.

В то же время нельзя сказать, чтобы я чувствовала себя плохо. Скорее меня забавляла перемена, произошедшая с окружающими вещами. Все они казались мне необычными и очень забавными. К тому же мой партнер оказался прекрасным танцором – уверенно вел и крепко держал меня, так что танец доставлял мне удовольствие, омрачаемое лишь опасением, что я могу ненароком поставить ногу не на пол, а на его ботинок.

– Вы кажетесь печальной. Почему? – спросил низкий голос. – На вашем месте я веселился бы до упаду.

– У меня нет причин для веселья, – ответила я, слушая, как Себастьян и Лилия уверяют друг друга в том, что только раз бывают в жизни встречи.

– Никогда в это не поверю. У вас есть все, чтобы быть счастливой.

– Может быть. Только я никому на свете не нужна.

– Глупости! Вы нужны мне.

– Вам? – Я слегка отстранилась. – Но мы даже не знакомы!

– А что нам мешает это сделать? Назовите мне свое имя.

Будь я потрезвее, я бы давно заметила, что этот разговор напоминает диалоги из фильмов, снятых по бестселлерам Сидни Шелдона и Джеки Коллинз, но сейчас я только ощущала какую-то несуразность в нашей беседе, однако, в чем она состоит, разобраться не могла – всякое умственное напряжение давалось мне с трудом. И все-таки я насторожилась.

Ну, допустим, меня зовут Анна, – соврала я.

– Ну, допустим, что это неправда. Допустим также, что меня зовут Дон Жуан. Нравится вам такое распределение ролей?

– А почему бы и нет? – повторила я Надин риторический вопрос.

– Тогда благодарю вас за этот танец и прошу подарить мне следующий.

– С удовольствием, – почти автоматически ответила я, рассеянно глядя на Даниеля: голова запрокинута, веки опущены, левая рука скользит по грифу гитары, правая перебирает струны. Поворот – и я очутилась спиной к сцене, не успев посмотреть на Себастьяна.

Как-то незаметно концерт закончился, сцена опустела, из динамиков звучала какая-то музыкальная запись, а мой танец с таинственным Дон Жуаном все продолжался. Вокруг меня все заволокло туманом – очевидно, суп закипел, и от него поднимался пар. Голос Дон Жуана доносился до меня приглушенно и сильно напоминал бульканье. Я пыталась отыскать хотя бы одно знакомое лицо, но мне это никак не удавалось. Ощущение невесомости исчезло. Теперь мне казалось, что к рукам и ногам моим привязаны гири.

– Вы побледнели… Хотите, выйдем на улицу, подышим воздухом?

– Да, – непослушными губами прошептала я. – Но мне нужно предупредить… друзей…

– Сначала вам нужно освежиться… Пойдемте.

Я хотела возразить, но у меня не было сил даже на такое сопротивление. Медленно, словно во сне, я шла туда, куда вела меня сильная рука моего спутника.

Мы уже поднимались по ступенькам, когда раздался звук, напоминающий музыкальную шкатулку, – это на поясе у Дон Жуана засигналил сотовый телефон.

– Минутку, – остановился Дон Жуан. – Алло… Да… Что? Так, поезжайте к Николаю, я сейчас буду…

Он отключил мобильник и повернулся ко мне с извиняющейся улыбкой:

– Жаль, но мне придется вас покинуть… О-о, тем более ваши друзья идут сюда!

С этими словами он, оставив меня в одиночестве, мгновенно взбежал вверх по лестнице и выскочил за дверь.

Стой! – вслед за ним мимо меня по ступеням взлетел Даниель. – Стой!

Через распахнувшуюся дверь до меня донесся рев автомобильного мотора. Даниель выпрыгнул во двор. Затем я услышала топот, яростные выкрики и странный грохот, словно кто-то пускал петарды. С опозданием я сообразила, что это были выстрелы.

Марина! – Кто-то обнял меня за плечи. Лицо Себастьяна – встревоженное, напряженное, с огромными прекрасными глазами – приблизилось к моему. – Что произошло?

– Посмотри на ее зрачки! – Голос Нади доносился словно из глубокого колодца.

– Что с тобой?

Он волнуется за меня! Теперь можно спокойно умереть…

– Ничего, – ласково улыбаясь Себастьяну, ответила я и провела рукой по его щеке. – Мне очень хорошо. Ты такой красивый!

Внезапно лестница с пронзительным свистом начала скручиваться в спираль. Стены с шипением расплавились и потекли, словно воск. Раздался гул, переходящий в рев, и потолок, словно подбитый самолет, начал падать прямо на нас. Я открыла рот, чтобы предупредить Себастьяна, но не успела – все вокруг провалилось в темноту.

Глава 17

ЧЕРНОТА НОЧИ

Часов в комнате не было, и Пауль, измученный голодом, бессонницей и побоями, совершенно потерял ощущение времени. Спать ему не давали, и он впал в странное оцепенение, похожее на сон с открытыми глазами. Как-то раз это оцепенение было нарушено. Умник вышел из комнаты, и из-за двери послышался его голос, дающий кому-то указания. Вскоре он вернулся, и Пауль опять было провалился в щель между бодрствованием и беспамятством, но резкие звуки заставили его вздрогнуть и оглядеться.

Умник поднес к уху трубку мобильника:

– Да… Ну?.. Ну и?.. Как ничего? Совсем ничего?.. А вы хорошо искали?.. Маэстро уже знает?..

Закончив разговор, Умник медленно подошел к Паулю и долго смотрел на него. От этого взгляда Паулю стало тоскливо и страшно, но он заставил себя выдержать его, не опустив глаза.

– Есть хочешь? – внезапно спросил Умник. Пауль мотнул головой.

– Вить, отведи его в кладовку, – велел Умник парню с разбитой скулой. – Возьми вторую пару наручников, прицепи его к чему-нибудь. И пусть поспит.

Но мы же собирались не давать ему … – начал было тот.

Я передумал, – оборвал его Умник. – Пусть поспит немного. Насладится последними счастливыми минутами своей жизни… – Витя рывком поднял Пауля на ноги, а Умник, снова посмотрев Паулю в глаза, добавил: – Потому что, когда приедет Маэстро и мы опять начнем спрашивать нашего приятеля про книгу, ад покажется ему курортом, а смерть – самым большим на свете удовольствием.

И Пауль понял, что это правда.

Глава 18

ПОСЛЕДСТВИЯ ГОЛОВОКРУЖЕНИЯ

Открыв глаза, я увидела над собой небо. Яркое голубое небо, по которому, словно мыльная пена по воде, плыли ослепительно белые облака. Отогнав глупую мысль, что я в конце концов умерла и нахожусь в раю, я вгляделась в небо попристальнее и обнаружила, что оно поделено на сектора.

Надо мной был стеклянный купол. Я заерзала на месте, пытаясь приподняться, и это мне удалось, хотя и не без труда. Под собой я обнаружила удобный мягкий диван и большую подушку, а на себе – бежевый клетчатый плед с бахромой. Недоумевая, я огляделась.

Большая комната – больше, наверное, чем общая площадь моей двухкомнатной квартиры. Огромное полукруглое окно с горизонтальными жалюзи и дверь, выходящая то ли на балкон, то ли на открытую террасу. Телевизор с очень большим экраном на низкой тумбе. На выкрашенных в белый цвет стенах – картины и фотографии. Повсюду множество ламп – напольных, настольных, настенных. В углу – плита, мойка, холодильник… Это подобие кухни было отгорожено от остального пространства длинным широким столом, на котором стояла одинокая кружка, блюдце с лимоном и вазочка, накрытая салфеткой…

– Ну, наконец-то!

Из стоящего неподалеку от меня кресла поднялась знакомая фигура.

Себастьян! Небритый, в белом свитере с засученными по локоть рукавами, в таких же белых джинсах и почему-то босой. Он подошел и присел рядом со мной на диван. Взяв за руку, нащупал пульс, посмотрел на циферблат массивных наручных часов.

– Частит немного, но, в общем, все в норме… Как самочувствие?

– Ничего. Только слабость и голова какая-то тяжелая.

Ну, это неудивительно. Я и не знал, что принимаю на работу пьяницу, – усмехнулся Себастьян и серьезно спросил: – Объясни мне, что за человек был с тобой вчера?

От воспоминаний о вчерашнем вечере меня слегка замутило.

Я не знаю, кто он. Он назвался Дон Жуаном после того, как я сказала ему, что меня зовут Анной.

– Очень остроумно! – В углу рта Себастьяна залегла складка, а тон стал резким. – Полюбуйтесь, как она выполняет меры предосторожности! Как она слушает, что ей говорят умные люди!

– Да что такое, в конце концов, случилось! – возмутилась я. – Мужик и мужик! Ну, пытался за мной ухаживать! Это что – запрещено?.. И Даниель тоже… Помчался за ним, как бешеный…

– Ты всегда теряешь сознание после того, как за тобой кто-нибудь пытается ухаживать? – ехидно осведомился Себастьян. – Это что, входит в твою программу обольщения?

Собираясь с мыслями, я опустила глаза и заметила розовый кусочек пластыря на внутренней стороне локтя левой руки.

– Что это? – спросила я, поднося пластырь поближе к глазам.

– Даниель сделал тебе анализ крови. И обнаружил следы наркотика. – Себастьян произнес длинное устрашающее название, которое в моей памяти, разумеется, не осталось. – Не подскажешь, каким образом этот наркотик попал в твой организм?

Ошарашенная, я долго тупо моргала и наконец выдохнула:

– Понятия не имею!

– Зато я имею! – Себастьян скрестил руки на груди. – Мы проверили бокалы на вашем столе. В одном из них обнаружилось то же самое вещество, что и в твоей крови. Надя сказала, что коктейли тебе заказывал тот самый Дон Жуан. Бармен сообщил, что напитки твой приятель сначала заказывал для себя, а уж потом просил официанта отнести их на ваш столик. Что-нибудь не ясно?..

– Да зачем?

– По-моему, он собирался тебя куда-то увезти. Но мы ему помешали.

– По-моему, вы здесь ни при чем, – мысленно возвращаясь к событиям прошедшей ночи, произнесла я. – По-моему, он решил оставить меня в покое после того, как ему позвонили по мобильному телефону. А потом уж и вы появились…

– А знаешь, почему он так легко оставил тебя в покое? Да потому, что считает тебя легкой добычей, которую не составит труда захватить в любой момент, как только ты ему понадобишься… И он прав! Более безалаберной раззявы я в жизни своей не встречал!

Себастьян, ты бы хоть покормил девочку, прежде чем промывать ей мозги!

В комнату вошел Даниель и заговорщически подмигнул мне. Вслед за ним появилась Надя, которая сразу же кинулась мне на шею с приветственно-ликующими воплями, чем растрогала меня чуть ли не до слез.

Себастьян к этому времени уже вовсю гремел посудой, и вскоре у меня на коленях нарисовался поднос с тарелкой овсяной каши, поджаренными тостами с сыром и кружкой чая с лимоном, и я в полной мере ощутила себя сэром Генри Баскервилем, приходящим в себя после нападения наводящей ужас собаки. Жаль только, что никому не пришло в голову покормить меня с ложечки. Надя налила себе кофе и села за стол, Себастьян, к моему внутреннему ликованию, вернулся ко мне на диван, а Даниель – в одной руке сигарета, в другой пепельница – принялся расхаживать из угла в угол, делясь с нами впечатлениями и результатами. В паузах между фразами можно было слышать приглушенное бормотание – это давал о себе знать включенный телевизор, на экран которого Себастьян иногда бросал пристальные взгляды.

– До сих пор бешусь, как подумаю, до чего резво этот мужик удрал на своем «Лексусе»! Я же прострелил ему оба задних колеса! Заговоренный он, что ли?

– Ты номер-то хоть запомнил, стрелок? – спросил Себастьян.

– А я к чему веду? Тебе лишь бы нахамить лучшему другу. Номер я запомнил и проверил через Захарова. Как думаешь, чья машина?

– Ты же знаешь, Даниель, только господь всеведущ.

– Машина принадлежит фирме «Риэлт-экс-пресс». Сказать, кто на ней ездит, или сам догадаешься?

– Ну, наверное, Сашурин Николай Григорьевич, – усмехнулся Себастьян.

– Именно! – с победным видом воскликнул Даниель. – А помнишь ту «Волгу», которая села нам на хвост, когда мы везли сюда Марину? Мы еще петляли, как зайцы, по всей Москве, прежде чем оторвались. Тоже служебная машина «Риэлт-экспресс».

– Но зачем я понадобилась этому Сашурину? – удивилась я. – Для чего? Что ему от меня нужно?

– А вот это вопрос непростой, и об ответе на него можно только догадываться, – ответил Даниель.

Он посмотрел на Себастьяна, и взгляд его был загадочен и многозначителен.

«Они что-то знают, но не хотят говорить! Знают обо мне что-то, чего не знаю я сама, – и скрывают! Ну ничего, – подумала я, понимая, что расспрашивать их сейчас бесполезно, – дайте срок, я докопаюсь до истины».

Надо побольше разузнать об этом Сашурине, – задумчиво произнес Себастьян.

– Ты сам не знаешь, насколько ты прав. Вчера я работал по телефонам, которые сохранились в памяти аппарата Быстрова, и тот телефон, что набирали последним, оказался большим сюрпризом…

– Ну же, не тяни!

– Это номер мобильного телефона, зарегистрированного на имя некоей Трефовой Влады Васильевны…

– Уж не дочери ли певца Василия Трефова? – поинтересовалась я.

– Неважно, чья она дочь. Важно, чья она жена. Она жена Сашурина!

– Ай да Сашурин! – протянул Себастьян. – Вездесущий, словно Фигаро.

– Теперь надо выяснить, что Быстрову нужно было от Трефовой. Или, что мне кажется более вероятным, от самого Сашурина.

Себастьян медленно покачал головой:

– Нет, Даниель, Быстрову ничего не было нужно ни от Трефовой, ни от Сашурина. Интуиция обманывает меня очень редко. Я почти уверен, что по этому телефону звонил не Быстров, а кто-то из его убийц.

– Я думаю… – начал было Даниель, но Себастьян внезапно остановил его и, торопливо взяв пульт, прибавил звук телевизора.

– …событий, разворачивающихся вокруг расположенного в центре Москвы книжного магазина «Столица». Как мы сообщали в наших предыдущих выпусках, вчера, около трех часов дня, после звонка неизвестного, сообщившего о заложенной в магазине бомбе, саперами и милицией была проведена эвакуация покупателей магазина и жильцов дома, а затем магазин и жилые помещения были тщательно проверены с использованием техники и собак. Никакого взрывного устройства обнаружено не было. Но на этом, как оказалось, непонятные события в магазине не закончились. Около двух часов ночи на пульт дежурного по городу поступил сигнал – сработала система безопасности магазина «Столица». Выехавшая на место оперативная группа застигла преступников в тот момент, когда те выходили из магазина. При появлении сотрудников милиции завязалась перестрелка, в которой один из бандитов был убит. Остальным удалось скрыться. В помещении магазина неизвестные перевернули все вверх дном.

Лицо ведущей сменили кадры развороченного магазина – пустые полки торговых залов, заваленный книгами пол, вспоротые пачки книг и выдвинутые ящики столов в служебных помещениях.

Следствием пока что не выяснено количество похищенного и сумма нанесенного ущерба. Личность погибшего устанавливается. Подробности этого происшествия и комментарии сотрудников правоохранительных органов смотрите в наших следующих выпусках. А теперь…

Экран погас. Себастьян отложил пульт и задумчиво произнес:

– Даниель, тебе этот обыск ничего не напоминает?

– Напоминает, и даже очень! – откликнулся Даниель и, уставившись на меня, добавил: – Но я тебе еще кое-что скажу: у нас в комнате есть один человек, который что-то знает о том, первом, происшествии в книжном магазине, но до сих пор нам ничего не рассказал.

Себастьян повернулся ко мне:

– Мы ждем.

– Да ничего я толком не знаю, – пожав плечами, сказала я. – Я хотела купить себе словарь. Поехала в книжный. Ну и возле магазина случайно услышала разговор каких-то подозрительных мужиков. Они собирались поймать в магазине какого-то парня и убить его потом. Я зашла в книжный, увидела этого парня и предупредила. Помогла немного изменить внешность, чтобы его не узнали, и он ушел. Вот и все.

Про книгу я решила не говорить. Если они от меня что-то скрывают, почему я должна им все рассказывать? К тому же это не моя тайна, а Пауля.

– Что это были за люди? – не отставал Себастьян. – Что им было нужно от этого парня и почему они хотели его убить?

– Понятия не имею, – почти честно сказала я. Я действительно не знала, кто были эти типы в замшевых куртках и почему нельзя было просто отнять книгу у Пауля, не убивая его.

– Они называли какие-нибудь имена?

– Нет. Одного вроде звали Умником, но я уверена, что это кличка.

– А парня как зовут, не знаешь?

– Знаю только имя – Пауль. Он, кажется, иностранец. Но по-русски говорит хорошо, почти без акцента.

Потом Себастьян попросил меня описать людей в замшевых куртках, которых я, честно сказать, почти не помнила, так как возможности рассмотреть их получше у меня не было. Зато с описанием внешности Пауля дела обстояли намного лучше – трудно не запомнить человека, которого бреешь.

– Да, – произнес Себастьян, нахмурясь, – похоже, плохи дела у этого Пауля.

– Почему? – насторожилась я.

– Посуди сама. Вскоре после того, как ты ушла из книжного, поступил сигнал, что там заложена бомба. Зачем? Судя по всему, для того, чтобы выкурить из магазина всех людей, в том числе и Пауля, если он вдруг где-то затаился. Не удивлюсь, если среди сотрудников милиции, обыскивавших здание, был кто-то из тех, кто охотился за ним. Пауля они, разумеется, не обнаружили, а, кроме Пауля, им в магазине ничего не было нужно. Вопрос второй. Почему меньше чем через полсуток им опять понадобился этот магазин?

– Вероятно, потому, что Пауль спрятал там какую-то вещь. Или они решили, что спрятал.

– А почему они так решили? – Себастьян, слегка прищурившись, обвел нас всех взглядом. – Да потому, что они схватили Пауля, а нужной им вещи при нем не оказалось.

Если бы мне не мешал лежащий на коленях поднос, я бы подскочила от ужаса. Неужели Пауль попался?! А если… Вдруг они его убили?!

– Интересно, что это за вещь такая? – подала голос Надя, до этой минуты в молчании попивавшая кофе и с интересом слушавшая наш разговор. – Та, которую они ищут.

– Сдается мне, – негромко ответил Себастьян, – что это некая книга.

Кружка со звоном опрокинулась набок и покатилась по подносу. У самого края я поймала ее и, вернув в вертикальное положение, преувеличенно бодрым голосом осведомилась:

– Простите, а у вас тут умыться можно?

Себастьян пообещал найти мне полотенце и исчез. Пока я рылась в рюкзаке в поисках зубной щетки, извлекая оттуда то карманный фонарик, то складной нож с бесчисленным количеством лезвий, то флакончик жидкого мыла, то блокнот, то кошелек, то губку для чистки обуви, то студенческий билет с истекшим сроком действия, Надя наблюдала за мной с нескрываемым любопытством. Когда я наконец нашла щетку, она с близким к восхищению выражением сказала:

– Знаешь, я еще не встречала человека, таскающего с собой в сумке столько всякого барахла!

Я сунула нос в рюкзак и самодовольно ухмыльнулась:

– Ты еще и половины всего не видела!

Выйдя из ванной, я увидела, что в комнате под стеклянным куполом остался один Себастьян. Как оказалось, Надя и Даниель отправились по каким-то делам, в суть которых Себастьян не счел нужным меня посвящать. Вместо этого он полез в какой-то здоровенный плетеный ящик с ручками и, покопавшись в нем с минуту, достал что-то и протянул мне.

С испугом глядя на небольшой блестящий предмет в руке Себастьяна, я не нашла ничего умнее, чем спросить:

– Что это?

– Пистолет. «Беретта».

– Зачем он мне? Я стрелять-то не умею. И целюсь плохо. Я еще в детстве с расстояния двух шагов ни в кого снежком попасть не могла.

– Стрелять я тебя научу, а попадать в кого-нибудь тебе совершенно ни к чему. Главное – напугать.

– Да?! А если я начну стрелять в кого нужно, а попаду в кого не нужно?

– Если ты не прекратишь молоть чепуху, – разозлился Себастьян, – я сам начну стрелять, а я не промажу! Держи!

– Легкий! – удивилась я, поймав пистолет.

– Потому что без обоймы. Не надо так стискивать рукоятку. Положи палец на курок. Вот так, замечательно. Теперь целься… Ну хотя бы в тот дом на фотографии.

Я зажмурила левый глаз и прицелилась.

Себастьян потребовал от меня расслабить руку, не водить ею из стороны в сторону и совместить дом на фотографии с мушкой. Потом он встал за моей спиной, обхватил мою руку, лежащую на рукоятке пистолета, и как-то незаметно прижался щекой к моей щеке.

Вот этого делать ему не следовало. Комнату заволокло густым туманом, дом на фотографии растаял, а пол просто-напросто ушел из-под моих ног. Объяснения Себастьяна внезапно перестали доходить до моего сознания, превращаясь в абсолютно бессмысленный набор звуков.

Попытки взять себя в руки ни к чему не привели, и я поняла, что пропала…

В ту же секунду пистолет с глухим стуком упал на пол, а я, стремительно развернувшись, обхватила руками шею Себастьяна, и его губы, продолжавшие обучать меня премудростям обращения с оружием, замерли, остановленные поцелуем.

А потом я обнаружила, что лечу, причем в самом прямом смысле этого слова.

Приземлившись на диван, я, пытаясь понять, что все это значит, поискала глазами Себастьяна – и не нашла. Нельзя сказать, что я чувствовала себя комфортно. Скорее наоборот – на меня навалилась целая куча ощущений, из которых ни одно нельзя было назвать приятным. Неужели я так ему противна? Но ведь, судя по его поведению… За несколько мгновений я ухитрилась совершенно запутаться.

Стукнула балконная дверь, и в комнату вошел Себастьян. При виде его я окончательно скисла и попыталась исправить положение, жалобно пропищав:

– Себастьян… Извини… Я… Извини, ладно?

Стараясь не встречаться со мной глазами, Себастьян подошел к лежащему на полу пистолету и поднял его.

– Ты сейчас поезжай домой. На работу сегодня можешь не выходить, отлежись денек.

Он достал из картонной коробки обойму и ладонью забил ее в рукоять пистолета. Потом подошел к дивану и торопливо положил пистолет мне на колени. Но поспешно отойти не смог – обнаглев от отчаяния, я схватила его за запястье.

– Себастьян, прости… Я не хотела… Прости, если что-то не так.

– Все в порядке, – тихо сказал Себастьян, по-прежнему не глядя на меня. – Ничего не случилось.

Я не отпускала его, ожидая услышать что-нибудь более определенное. Тогда он, тяжело вздохнув, всетаки посмотрел мне в глаза и сурово, без улыбки, мрачно произнес:

– Ничего не было. – И холодно добавил: – И не будет. Никогда.

Пальцы мои разжались, отпустив руку Себастьяна. Я подняла голову. Над стеклянным куполом в ослепительно синем небе стремительно летели низкие облака.

Я положила пистолет на диван, взяв за лямку рюкзак, закинула его за спину и, не оборачиваясь, вышла из комнаты.

Глава 19

ОШИБКА ПАУЛЯ

С тихим стоном Пауль поднял голову и открыл здоровый глаз. Зрение вернулось к нему не сразу, а когда вернулось, он решил, что у него начался бред. Придя в себя, он сообразил, что сидит почти вплотную к работающему телевизору, по которому показывают труп мужчины, зажатый во врезавшемся в столб автомобиле.

– Ну, наконец-то! – от наигранно-веселого тона Умника Пауля передернуло. – Наконец-то он снова с нами. Теперь мы можем повторить наш вопрос.

– Вы напрасно играете в мученика, – произнес чей-то низкий мужской голос. Его обладателя Паулю ни разу не удалось увидеть, голос доносился словно ниоткуда. Эта дурацкая конспирация и злила, и пугала Пауля. – Мы все равно узнаем, где книга, а вы можете лишиться здоровья, а вместе с ним многих жизненно важных органов. Вы, надеюсь, знаете, сколько их у каждого человека. Глаза. Уши. Зубы. Пальцы. Известно также, что мужчины очень дорожат своими половыми органами и крайне болезненно реагируют на механические повреждения, нанесенные этой одновременно самой мужественной и самой нежной части их тела. Вы перенесли много физических страданий, но вы еще не калека и вполне можете поправиться. Но если мы начнем допрашивать вас с пристрастием, ваши страдания многократно умножатся, потому что, даже когда прекратится боль и заживут раны, вы все равно уже не будете полноценным человеком. Вы станете уродом, калекой, изгоем. Друзья будут вас сторониться, а женщины – избегать. У вас никогда не будет полноценной семьи. Подумайте! Вы еще молоды, у вас впереди целая жизнь. Стоит ли выбрасывать ее на помойку ради книги, которая вам не принадлежит и которая вам не нужна? Ради книги и ради тех, кто так подставил вас, обманул, заставил быть одной из «шестерок» в карточной игре, правил которой вы не знаете.

Пауль стиснул зубы, стараясь заставить себя не слушать то, что говорил ему голос. «Они все равно не оставят меня в живых, – думал Пауль, – не дадут мне уйти, рано или поздно убьют, так что я не спасу свою жизнь предательством. Не спасу себя и погублю рыжеволосую девушку…»

Приказывая себе молчать, он бессмысленно таращился в экран телевизора, где в этот момент показывали толпу людей возле подъезда какой-то многоэтажки, машины «Скорой» и милиции, хмурых людей в форме.

Не поверив своим глазам, Пауль вздрогнул. В толпе камера оператора выхватила двух мужчин, одетых в кожаные пальто, по виду иностранцев и… рыжую девушку. Ту самую, которая спасла его в книжном магазине! Ту самую, которой он передал книгу!..

Он понял, какую ужасную и непоправимую ошибку совершил, потому что Умник вдруг воскликнул:

– Маэстро, он кого-то узнал!

Торопливые шаги. Все, кто находился в комнате, приблизились к экрану, где в этот момент крупным планом демонстрировались ноги трупа, лежащего на полу квартиры среди разбросанных в беспорядке вещей. Пауль сжал заведенные за спину кулаки, читая про себя молитву…

– Слушайте, да это ж тот самый дом, где мы… Кого ты узнал? Кого ты узнал, ну?!

Удар, еще удар… Господи, только бы ее больше не показывали, только бы ее больше не показывали…

Но на экране вновь мелькнула толпа зевак возле дома.

– Маэстро, я знаю эту девку! Я ее видел возле магазина, вон ту, рыжую! Вышла и начала спрашивать, сколько времени, да так настырно, зараза! – вдруг воскликнул парень с разбитой скулой.

– Маэстро, да это ж та самая, за которой мы следим с позавчерашнего дня, – сказал другой парень.

– Интересное совпадение, – сказал низким голосом тот, кого все присутствующие называли Маэстро. – Если это вообще совпадение. Так, зовите всех в большую гостиную. А этого оставьте пока в покое.

– Подождите! – крикнул Пауль, лихорадочно соображая, как навести их на ложный след и выиграть время. – Подождите! Я скажу вам, где спрятана книга!

Низкий голос негромко засмеялся:

– Спасибо, молодой человек. Мы и так уже узнали, где находится книга. И то, что вы наконец заговорили, лишнее доказательство тому, что книгу вы отдали рыжей девушке. Кстати, ее зовут Марина, если вы не забыли.

Глава 20

ПАУТИНА

Жизнерадостная, словно вестник смерти, веселая, словно траурный марш, очаровательная, словно надгробная плита, я входила в круглосуточный магазин.

В магазине стояла тишина, не видно было ни покупателей, ни продавца. Винно-водочные бутылки, оживленные проникшими через окно солнечными лучами, безмолвствовали на полках, консервные банки намекали, что неплохо было бы не только выпить, но и закусить, но я посмотрела на них с отвращением – мне нужна была минеральная вода и овсяная каша в пакетиках. Обо всем остальном мой желудок не допускал даже слабой мысли, реагируя на оную сжиманием.

– Будьте любезны! – наскучившись ожиданием, проскрипела я, доброжелательно, словно какой-нибудь самоэксгумировавшийся покойник из фильма ужасов.

Мгновение спустя мое настроение совершило резкий скачок вверх, потому что за прилавком возник самый обольстительнейший из продавцов. Фиалковые глаза выражали всю гамму нежных чувств, проливая бальзам на мою страдающую душу.