Текст книги "Крест"

Автор книги: Светлана Прокопчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Смерть Эрика так важна?

– Да. Потому что Карл Арантавский еще не взял силу отца, и сейчас его можно убить. А Эрик – боевой маг, и убийство таких, как Карл Арантавский – его долг и призвание. Мы надеялись, что они подружатся, тогда мы стали бы непобедимы, но обстоятельства, к несчастью, против нас: вместе с даром Эрику передалась ненависть. Да и кроме того… – Вальтер слегка поморщился. – У Повелителя много слуг. Не все из них так же умны, как старательны. Они совершили ошибку, и привлекли к Эрику внимание одного давнего врага Повелителя. И если этот враг и Эрик объединятся, нам придется очень сложно. Потому ты должен убить Эрика. А в награду получишь графство Брадо на мелкие расходы – чтобы ты до воцарения нового Владыки Мира не страдал от нужды, – и все то, что я тебе обещал сегодня. Согласен?

– Подумаю, – хмуро буркнул Оттар.

Вальтер обновил содержимое кубков, подтолкнул коньяк ближе к Оттару, мягко сказал:

– Ты пей, пей. Тебе надо. Этот напиток – особенный. После того пойла, которое вы хлещете здесь, наутро болит голова. А после вина из моих владений – наоборот. Тебе предстоит тяжелейший бой, – произнес он все тем же тоном, так что Оттар не сразу понял, о чем речь. А когда понял, нехорошо сжалось сердце, он в упор посмотрел на Вальтера. Тот покивал: – Вот именно. О том, что Эрик – боевой маг, можешь не беспокоиться. Он сам еще не вошел в полную силу и пока боится выдавать себя. Но победить того, кто принес оммаж, чрезвычайно сложно. Эрик может оказаться никудышним поединщиком, но у него сильные покровители, такие, что магия не потребуется. А у тебя – никаких.

– А ты? – насторожился Оттар.

– В этом и заключается сложность нашего с тобой положения. Я не имею права защищать тебя… в таких случаях. Я могу помогать тебе в мелочах. Ничего не требуя взамен. Богохульство, мелкие грешки – это ничего не значит, милый мой Оттар. Ты уже сам понял, верно? Можно покаяться, искупить грех… и вот ты уже ничем со мной не связан. Да и нет у меня права связывать тебя, если честно.

– И… что? – Оттар похолодел.

– В действительности завтра ты уйдешь из жизни во цвете лет. У тебя нет иного надежного оружия кроме шпаги, которую тебе подарил Эрик. Ведь так? А ты помнишь Писание? Даже Лангдир, меч дивной силы, подвел моего Повелителя в нужный миг. Он вильнул в сторону, не позволил нанести рану рабу. История повторяется. Эрик пока мало, на что способен сам. За него все сделает его покровитель. Ты споткнешься на ровном месте и упадешь на острие своей шпаги. И умрешь.

Оттар молчал, глядя в пол. Вальтер ронял тяжелые, как кандалы, слова:

– Он непобедим не потому, что маг, а потому, что принес оммаж. А ты никому не клялся в верности, и никто не станет тебя защищать. Но стоит тебе принять мое предложение…

– А без меня вы никак не обойдетесь? Что, твой Повелитель не способен придавить Эрика сам? И у вас тоже есть магия…

– Которая на Эрика не действует – он берсерк. И Повелитель… Увы, Оттар, законы мироздания таковы, что он может убить Эрика лишь руками смертного. Почему бы не твоими? Ведь тебя Эрик уже вызвал, и ты обязан с ним драться. Мы-то найдем другого героя, но останешься ли в живых ты без нашей помощи?

– А если я сейчас откажусь от поединка? – глухо спросил Оттар. – Откажусь, признаюсь в клевете, приму постриг в дальнем монастыре… Что тогда?

– Попробуй, – Вальтер не обиделся. – Но что тебе это даст? Ты приговорен: Эрик тебя ненавидит и считает угрозой для себя. А от любой угрозы его защищает покровитель. Тот самый, которому ты станешь бить поклоны в монастыре. И однажды ты от усердия разобьешь лоб. Насмерть. Или случайно уморишь себя голодом во время поста. Или келья твоя загорится от забытой свечи, и ты погибнешь в пламени. Да мало ли что может произойти в дальнем монастыре?

– Значит, выхода нет?

Вальтер развел руками. Оттар почувствовал, как внутри него что-то отмирает – с криком, судорогами и болью. "Другого выхода нет, потому что Эрик меня убьет, а я хочу жить", – твердил он себе, спускаясь вместе с Вальтером в холл. Спускался, чтобы вернуться другим человеком. Или не человеком уже, а полубесом.

Внизу ждала карета. Черная, лаковая, без герба на дверце, но явно принадлежавшая богачу, запряженная шестериком вороных, у которых из ноздрей вырывался пар, подозрительно похожий на белое пламя, а дикие глаза сияли алым светом.

– Из моей конюшни, – лениво обронил Вальтер, усаживаясь в карету.

Оттар занял место рядом с ним. Кучер отсутствовал, но, едва захлопнулась дверца, кони взяли с места бодрой рысью. Удивительно и страшно было ехать по ночным улицам Сарграда, в карете без кучера, с упряжкой, которая сама знала дорогу. И за весь путь ни Вальтер, ни Оттар не проронили ни слова.

Кони свернули на аллею, миновав ворота. Остановились, жутко всхрапывая и рассыпая синие искры из ноздрей, у крыльца небольшого аккуратного особнячка в Овраге. Здесь жили люди состоятельные, тем не менее, квартал пользовался дурной славой. Настолько дурной, что барон Зигмунд предпочел снять развалюху на улице Кожевников, а не куда более привлекательный домик в Овраге за ту же цену.

Их никто не встречал. Оттар выпрыгнул, минуя подножку, потянулся – старался выглядеть равнодушным. Хотя ему было страшно.

Очень страшно.

– Что делать-то надо? – спросил он у Вальтера и поежился: собственный голос показался мерзким, как скрип железа по стеклу.

– Увидишь, – коротко бросил Вальтер.

И замер на крыльце, гнусно ухмыляясь. Двери без скрипа распахнулись, Оттара обдало тяжелым запахом теплой могилы. Он едва не кинулся прочь, но совладал с собой. И шагнул внутрь.

До последнего казалось – он знает, что поджидает его за дверью. Жутковато, конечно, особенно смущал запах, но Оттар полагал, что выдержит. В конце концов, Гран посетил черную мессу и потом описал "богослужение". Помнится, морщился от отвращения.

– Черная месса – такое же мракобесие, как и месса обыкновенная, – говорил он. – И там, и там требуется рабская покорность. Нет, Оттар, месса – не для нас. Любая месса.

Сейчас Оттар ждал увидеть свечи черного воска, вставленные в детские черепа, ритуальные изображения Устаана и его демонов повсюду, заплеванную статуэтку Хироса, подвешенную вверх ногами, или же икону, где голый Хирос участвовал в непристойной сцене… Так рассказывал Гран. Могло случиться нечто похуже, например, жертвоприношение – зарежут кролика или собаку. О таком Оттар тоже слыхал.

Однако он обманулся в ожиданиях. Из внутренностей дома вырывались клубы все более теплого воздуха, пока не стало нести сухим жаром. Свечей не видать. Никаких – ни черного воска, ни обычного. Как и картин. Одни только очень старые облупленные стены – и лестница, залитая слабым красным светом, идущим непонятно откуда. Она тянулась прямо от дверей, вниз, и занимала все пространство внутри особняка. Ступеньками служили аккуратно положенные друг на друга мраморные плиты – потрескавшиеся, с пятнами испражнений и гнездами отвратительных вонючих грибов.

– Что это? – шепотом спросил Оттар.

– Это? – Вальтер рассмеялся. – А это, дорогой мой, и есть та самая дорога из благих намерений, о которой все говорят, но никто не знает, где она начинается… Сегодня ночью она начинается здесь. И если есть у тебя благие намерения – учти, они лягут сюда новой ступенькой.

Оттар глядел уже с ужасом. Значит, не черепа, не свечи и не кровь. Еще хуже. Чьи-то потерянные мечты и разбитые надежды. И, топча их, он должен спуститься в ад…

– Ну что же ты стоишь? – весело воскликнул Вальтер. – Входи! Мой Повелитель жаждет посмотреть на тебя!..

…Открыв глаза, Оттар узнал двоих – Грана и Вальтера. Приподнявшись на локтях, обнаружил, что на нем новая роскошная одежда, и лежит он на оттоманке в доме Грана, который находился вовсе не в Овраге, а на Гравице, в двух шагах от Стефаницы. Хозяин был тут же – замер в подобострастной позе.

Оттар вопросительно уставился на Вальтера. Тот кивнул:

– Он наш.

– Я твой слуга, – Гран низко поклонился Оттару. – Твое желание – закон для меня.

Оттар снова уставился на Вальтера, который насмешливо дернул бровью:

– Он приносил оммаж Буцгалю. А ты…

– Неужели самому? – охнул Оттар и огорчился, что не сохранил воспоминания о самом, может быть, значительном событии в жизни.

– Ничего, – криво усмехнулся Гран, но в глазах его стыл ужас, – это только впервые страшно так, что память отшибает.

Вальтер величаво кивнул:

– Такая честь выпадает не всякому смертному. Отныне тебе незачем бояться завтрашнего дня. А когда настанет царство Владыки Мира, ты займешь подлинное свое место – у подножия трона.

Он говорил так торжественно, что Гран распростерся ниц. Опустился на одно колено и Вальтер. Мертвые глаза полыхали черным торжеством, когда он запел гимн Устаану. Оттар, проникнувшийся величием мгновения, раскрылся всей душой, впитывая жуткие слова, от которых волосы шевелились на затылке, но которые наполняли его новой силой. Его пронзило озарение: нет ничего страшней, а значит, и величественней Смерти. А раз так, с этого мига он станет возносить молитвы только ей – алой, стылой и жаркой, притягательной и жуткой…

Леденящие мотивы гимна еще звучали под сводами потолка, когда Вальтер поднялся. Лицо его посуровело:

– Ты помнишь маленькое поручение, данное тебе Повелителем?

Оттар нахмурился – и будто алая молния сверкнула в голове, высветив кусочек воспоминания. Он лежал ниц на гладком каменном полу, а грозный голос вливался в уши… Его осыпало морозом, как тогда, он даже вскочил, нервно поежившись:

– Помню.

– Тогда поспеши. Фрида ждет тебя, – значительным тоном напутствовал его Вальтер. – А утром возьми ее с собой на поединок – пусть Эрик напоследок познает меру предательства, как и его обожаемый раб!

Вальтер покинул их. Хозяин дома разлил по чарочкам свой, земной коньяк, посетовав, что адское вино ему недоступно. Оттар, находя особенную прелесть в том, чтобы командовать Граном, еще вчера гордым и высокомерным главарем их маленького кружка, принял его извинения.

– Фрида… – задумался он. – Если она готова сбежать со мной, это хорошо. Вот только куда мне ее девать?

– Приведи сюда, – предложил Гран. – И пусть после такого ее папаша рискнет не раскошелиться, чтоб ты на ней женился! – он затрясся от смеха.

А Оттару пришла в голову замечательная идея.

– У тебя есть ряса или что-нибудь похожее?

Гран подался вперед.

– Ряса, Писание, пара свидетелей из наших… А?

Гран захохотал, как безумный, по достоинству оценив замысел Оттара.

Ибо Оттар планировал совершить деяние, вполне пристойное для нового слуги Повелителя.

Фрида проснулась ни с того, ни с сего. Дом по-прежнему заполнял странный храп обитателей. Она тихо улыбнулась, вспомнив непонятный сон – пришелец из ада предложил ей помощь. Тут же взгляд ее упал на статуэтку Хироса. Та стояла не на привычном месте, на столике в углу у окна, а у самой кровати на полу. Там, куда во сне опустил ее невероятный гость.

Не сон? Сейчас девушка не испытывала ни тени страха. Зачем-то встала, хотя за окном по-прежнему царила ночь. Оделась, мысленно ворча на то, что девка-служанка спит. Даже волосы причесать некому. Хотя… Фрида присела перед зеркалом, склонила головку вправо, влево. Подумала и решила, что ей удивительно к лицу эти ниспадающие на плечи роскошные локоны.

И тут же раздался тихий свист под окном. Фрида вскрикнула от затопившей ее радости. Оттар! Это он, его тайный знак, он всегда так вызывал ее на свидания. Оттар… Фрида что-то бормотала себе под нос, нервно бегая по комнате. Потом решилась. Приоткрыла тихонечко дверь в гардеробную, покосилась на сладко посапывавшую девку, схватила толстый теплый плащ. Убожество, конечно, но зато если кто-то проснется и увидит ее, то решит, что горничная торопится к ухажеру, пользуясь сном хозяйки. И никто не догадается, ликовала Фрида, что это – сама хозяйка и есть!

Завернувшись в грубую ткань, она бесшумно проскользнула к задней двери, спустилась в заснеженный парк. Потопталась немного на крылечке, вспомнив, что забыла переобуться, ее шелковые туфельки наверняка размокнут, и их придется выбросить. А они такие хорошенькие! Жемчугом расшиты… Но в парке ее ждал Оттар.

Фрида кинулась ему на широкую грудь и разрыдалась, не в силах более сдерживаться. Она плакала и бессвязно жаловалась на жестокого отца, на омерзительного князя, на свою прискорбную судьбу… Оттар обнял ее, потом слегка отстранил, заглянул в глаза. Господи, какие у него чудесные глаза, в сотый раз подумала Фрида.

– Не плачь.

Голос его был твердым, и это немного успокоило Фриду. Он не бросит ее в беде, он же рыцарь, с гордостью подумала она. Это вам не тот уродливый князишка, который даже сватается как купчина.

– Ты не выйдешь за него замуж, потому что завтра в полдень я его убью.

– Оттар… – восхищенно прошептала Фрида. – Из-за меня, да? Ты уже вызвал его?

– Конечно.

Она крепче прижалась к молодому человеку. Если бы сейчас в окно выглянул отец, Фрида и тогда не отстранилась бы. О, она не предаст его! Ведь из-за нее он рискует, его ждет дуэль… Но он победит, девушка не сомневалась.

– Тебе нужно бежать, – почти приказал Оттар.

– Но куда?

– Не куда, а откуда. Из дома. Собственный отец тебя продал. Я знаю, где спрятать тебя. Нужно лишь, чтобы ты решилась.

– Но… Оттар, это опасно! Ты не представляешь, что с тобой сделает мой отец…

– Опасность – пустяк, когда речь идет о твоем счастье. Фрида, я давно люблю тебя. Ты согласна стать моей женой?

– О, Оттар… – она растерялась, не зная, как себя вести, но времени на размышления уже не оставалось. – Да, конечно, но… отец никогда не позволит…

– Твой отец узнает, когда будет слишком поздно что-то менять. Мы обвенчаемся прямо сейчас. Я уже все приготовил. Священник ждет нас. А потом я убью Эрика, и больше никто не встанет между нами.

– А… Оттар, но если мы повенчаемся, он не сможет жениться на мне! Зачем тебе тогда убивать его?

– Да затем, что этот мерзавец посмел осквернять смрадным дыханием воздух, которым ты дышишь, вот зачем! Затем, что он дерзнул подумать, будто ему можно хотя бы смотреть в твою сторону! Я зарежу этого подлеца, как кролика! Я обезоружу его, заставлю молить о пощаде, а потом все равно убью.

И успокоенная Фрида почувствовала, как мужские губы коснулись ее щеки, а объятия стали жаркими. Она впервые позволила целовать себя, но ведь они жених и невеста, через несколько часов станут мужем и женой, им уже можно, не так ли? Прикрыла глаза, застыла неподвижно, пока Оттар жадно терзал ее губы.

– Сейчас мы поедем венчаться. Не надо ни платья, ни роскошных уборов. Мы любим друг друга, а для любви нет необходимости в приукрашивании.

Все было как в романах, которыми она зачитывалась. Рыцарь, спасающий от ненавистного жениха, поединок до смерти, побег и тайная свадьба…

– Пойдем? – спросил Оттар.

– Уже? – испугалась Фрида. – Но мне надо собраться…

– Если ты вернешься в дом, тебя могут не выпустить. Надо бежать сейчас, если не хочешь, чтобы тебя заперли. Ты говорила, у тебя хватит решимости.

Вздохнув, она протянула жениху руку. Оттар, крепко зажав в горячей ладони ее хрупкую кисть, повел невесту к воротам. На улице их ждала открытая коляска, запряженная парой серых коней. Кучер легонько тронул вожжи, и Фрида покатилась к новой жизни.

***

Утро выдалось морозным и ясным. Хотя называть полдень "утром" могла только избалованная городская златирия.

Фрида покачивалась в такт движению коляски – той самой, в которую опрометчиво уселась ночью. Господи, как же она ошибалась вчера!

Хотя сначала все шло замечательно. Она знала, что Оттар живет на улице Кожевников – квартал неподходящий для знатного человека, и Фрида искренне жалела, что такой благородный юноша, как Оттар, вынужден из-за проклятой нищеты терпеть соседство простолюдинов. Однако привез он ее вовсе не туда, нет. Ехать пришлось совсем не долго, и вскоре кучер свернул во двор шикарного современного особняка на Гравице.

– Ты не пугайся, – бросил Оттар, – просто я состою в одном тайном рыцарском братстве, и у нас свои законы. Я подумал, что у меня тебя станут искать, а сюда не сунется никто. Этот дом принадлежит моему слуге по братству. В обычной жизни он богаче меня, но ему долго придется служить, чтобы достичь моего положения. Он же служит, – усмехнулся Оттар, – а я воюю.

Фрида все-таки испугалась – а вдруг Оттара могут убить? Он только отмахнулся.

В доме их действительно ждали. Молодой священник, очевидно, робеющий от выпавшей на его долю чести, и два свидетеля. Священник читал обряд, запинаясь, но вот он объявил влюбленных мужем и женой… Все вместе выпили по бокалу отличного вина, а затем Оттар посмотрел на Фриду и сказал:

– Пора в спальню.

У нее подогнулись колени. Может, именно из-за смущения она и не придала значения улыбочкам, которыми обменялись мужчины.

Спальня была затянута красной тканью и производила угнетающее впечатление. Фрида ужасно боялась предстоящей брачной ночи, она же никогда еще не выходила замуж. А Оттар… Он вдруг перестал быть таким нежным и предупредительным, как раньше. Раньше он восхищался ее застенчивостью, а теперь рассердился. И Фрида, едва не заплакав от нежданной обиды, покорилась ему.

Он лег ей прямо на живот, потрогал всюду. Фрида задыхалась под тяжестью огромного мужского тела. Она боялась разгневать мужа и не кричала даже тогда, когда стало ужасно больно. И все равно Оттар не скрывал недовольства. Потом он еще дважды ложился на нее, и Фрида замирала в ужасе, но такой боли уже не испытывала. А Оттар не называл ее любимой, только кричал:

– Ноги раздвинь! Ноги шире раздвинь, дура!

А Фрида не хотела, потому что именно там, где сходятся ноги, в стыдном месте, ей всякий раз становилось больно, когда Оттар ложился на нее. Ей казалось, что он зачем-то втыкает ей в стыдное место толстый деревянный кол, и начинает толочь им в ее утробе, как пестиком в ступке. Но пожаловаться, что он причиняет ей такие муки, Фрида не могла. Мешал страх. В рыцарских романах ничего не писали об этом. Там на свадьбе жених и невеста целовались, а потом у них обязательно появлялся наследник. С другой стороны, Фрида прекрасно помнила, что ей показал Вальтер Закард, когда открыл будущее. Правда, Эрик сначала раздвигал ей ноги, а потом упал на нее, Оттар же поступил наоборот. Хорошенько поразмыслив после того, как тяжело дышавший Оттар в очередной раз скатился с нее на кровать, Фрида пришла к выводу: в том будущем Эрик собирался сделать что-то другое. Он, например, не погасил свечи, как это сделал Оттар. И Оттар не вызывал такого отвращения, хотя от него тоже сильно пахло потом. Нет, решила она, Эрик сделал бы нечто неприличное. А то, что делает муж, то есть засовывает колышек, – это, наверное, такой обычай в их тайном рыцарском братстве. И ей надо терпеть, потому что она теперь жена рыцаря, и как полагается, обязана делить с супругом горе и радость, и его обычаи должны быть святы для нее.

Потом они немного поспали, а когда рассвело, Оттар опять лег на нее, сонную. Фрида очень устала, настолько, что почти и не испугалась. Только удивилась, что не страдала от боли. Оттар не кричал на нее, стонал и довольно взрыкивал. Когда он снова упал на кровать, Фрида подумала: этот обычай не так уж и неприятен.

Набравшись смелости, она спросила мужа, зачем он тыкает ее колышком… Оттар хохотал так, что дрожали тяжелые портьеры на окнах.

– Смотри, – сказал он и встал перед ней во весь рост.

Фрида задохнулась, впервые увидев совершенно обнаженного мужчину. Конечно, ей доводилось летом видеть полуголых пастухов, но ведь простолюдины не могут считаться настоящими мужчинами. И смотреть на них так же не стыдно, как на жеребцов – крестьяне такой же скот. Но Оттар – не крестьянин. И он был совсем голым.

Оцепеневшая Фрида не могла оторвать взгляда от того, что у него находилось внизу живота. У нее самой там росли волосики, прятавшие стыдное место. А у Оттара – толстая палка странной формы! Так вот чем он тыкал в нее… Палка была длинная, и Фрида не понимала, как она вся помещается в ее стыдное место, но спросить побоялась. А потом Оттар еще раз на нее лег, и Фрида вовсе не волновалась. Ей стало даже приятно. Теперь-то она знала, что такое супружеский долг. Оказывается, такая палка была у всех мужчин. Но что в том будущем собирался сделать Эрик, Фрида вообще не понимала. Не тыкать же в нее своей грязной палкой, конечно!

А потом… Фрида душу продала бы лишь за то, чтобы все, что случилось потом, оказалось дурным сном.

Оттар заставил ее подняться. Она капризничала, потому что в доме не было приличной горничной, и свежего платья тоже не нашлось, и ванну ей никто не приготовил. Но Оттар потащил ее вниз, завтракать. И там, за столом, Фрида увидала вчерашних свидетелей тайного бракосочетания и… священника. Одетого светски, вовсе не робеющего. Наоборот, он наглым взглядом ощупал ее с головы до ног, ухмыльнулся похотливо.

– Не смотрите на меня так, – потребовала она, – я замужняя женщина, и вот мой муж!

Они все, включая Оттара, разразились громовым хохотом. Тут-то Фрида и узнала, что никакой свадьбы не было! Оттар обманул ее. Он попросил своего приятеля – Грана – переодеться и разыграть постыдный спектакль! Так что Фрида из замужней приличной женщины превратилась в девушку, потерявшую честь.

– Зачем? – плакала она. – Зачем ты это сделал, Оттар?!

– А затем, что твой папенька не очень-то обрадуется, если я попрошу твоей руки, – нахально объяснил Оттар, которому она так верила. – А теперь он еще и приплатит мне, чтобы я уж непременно на тебе женился, ха-ха!

Оттар потребовал, чтобы Фрида ехала с ним на поединок. Она упиралась, тогда Гран пригрозил, что поведает всем знакомым и приятелям, как ее обманули. Фрида сдалась.

Ей пришлось выйти на улицу во вчерашнем платье, домашнем к тому же, в домашних же шелковых туфельках, намокших накануне, и сегодня имевших ужасный, грязный вид, и в грубом плаще своей горничной. Волосы Фрида не смогла причесать как получше, и, глядя в зеркало, понимала – она похожа на потаскушку. Она как-то видела одну такую на набережной, та торопливо пробиралась под стенами домов, пока ее не прогнал городовой: потаскушкам нельзя гулять там, где ходят приличные люди. И теперь так выглядела Фрида. Но злить Оттара и Грана она опасалась: вдруг Оттар возьмет и откажется на ней жениться? Что она тогда скажет отцу? Ей придется на всю жизнь остаться незамужней, провести молодость в скучных стенах родового замка… О нет! Лучше послушаться Оттара.

И все же она едва не выпрыгнула из коляски и не убежала, когда ее глазам открылось место поединка. Собралась целая толпа! Но с той стороны, где сидела Фрида, плотно притерся ехавший верхом Гран. И прошипел сквозь зубы, притом очаровательно улыбаясь:

– Только дернись, сука. Только дернись…

Вот тогда-то Фриде стало ясно все.

***

Весть о предстоящем поединке блестящего аристократа с прославленным дуэлянтом разнеслась по Сарграду еще накануне вечером. Особую пикантность новости добавлял слух, будто дуэлянт увел у аристократа невесту. А невеста не простая – наследница мертийского графства… Об этой сплетне позаботился Гран, прокомментировав вызов, – он ненавидел Хайрегарда, причем никто не знал, за что, и не упускал ни единой возможности поиздеваться над ним.

Словом, на поединок желали поглазеть многие. И, поскольку дуэль не была тайной, а "Дуэльный Кодекс" приветствовал наличие зрителей, молодые люди начали собираться на месте поединка задолго до времени. Даже сами разметили и утоптали боевую площадку.

Появление коляски с одним из противников подняло настроение зевак. Рядом с гордо выпятившим грудь Оттаром Горлардом сидела закутанная в плащ белокурая красавица – та самая невеста. Кто-то из зрителей недовольно покачал головой – не дело так компрометировать себя, женщине не следует любоваться боем. Кроме девушки, Оттара сопровождали ближайшие приятели, в том числе и Гран.

Прибыли секунданты с обеих сторон, потом приехал врач. Спустя пару минут показалась закрытая карета, из которой на снег выступил сам епископ Франциск.

Люди негромко переговаривались между собой, потихоньку расползалось предположение, что бой ожидается жестокий. "Дуэльный кодекс" давно запретил убивать по всяким пустякам, поэтому большинство поединков были чуть ли не шуточными – поцарапали друг друга и разошлись. Ожидание настоящей драки, по-мужски безжалостной, горячило кровь не хуже принесенной кем-то бутыли неплохого вина.

Оттар стоял рядом с коляской, весело болтал с приятелями. Он не волновался и не сомневался в исходе. Во-первых, он – испытанный боец, а молодого князя никто в деле не видал. Оттар понимал, что Эрик умеет фехтовать, но вряд ли он считал нужным совершенствовать умение после того, как был посвящен в рыцари. Ему книги всегда казались интереснее, а для боев, настоящих боев он держал найнорский гарнизон. Опять же, будь Эрик хотя бы средненьким поединщиком, Вальтер предупредил бы Оттара.

А во-вторых, и об этом Оттар не упоминал даже мысленно, Эрик приговорен. И не кем-нибудь приговорен, а самим Устааном, всесильным Повелителем.

Секундантом Оттар пригласил Эйнара. Тот согласился, но неохотно – он возражал против дуэли шурина с сеньором. Со стороны молодого князя секундантом был Велинг Стэнгард, племянник герцога Эстольда и троюродный брат епископа Франциска. Оба тщательно измерили площадку, вбили колышки и натянули веревку, обозначая границы. Затем проверили оружие, переданное им накануне противниками, – таков обычай. Говорят, так повелось еще со времен Валенсаров, когда в ход шло не только мастерство, но и магия. Тогда секунданты не позволяли зачаровать железо. Сейчас они перед боем протирали клинки особыми шелковыми платками, непременно белого цвета, проверяя, не смазано ли лезвие ядом.

Оттар выпятил губу одобрительно, глядя на шпагу князя, и подумал: не возобновить ли древний обычай наследования оружия побежденного? Официально традиция не отменена, пусть и нет ее в "Дуэльном кодексе". Уж больно понравилась ему эта вещица. Оттар чуял, что зрители не только простят ему маленькую корысть, но и возведут ее в ранг красивого поступка. У него самого была кавалерийская шпага, широкая, обоюдоострая, с крупной чашкой и дужками. У шпаги Эрика гарда была с крестовиной, дужки отсутствовали, клинок был подлинней и поуже, и, несмотря на отсутствие украшений, выглядела она дорого и элегантно. Оттар прикрыл глаза и почти увидел шпагу в своей руке, причмокнул в предвкушении и решил: заберу.

Эйнар подошел к Оттару, тихо произнес:

– У Эрика на лезвии свежие царапины.

– Вчера попрактиковался? К дуэли готовился? – предположил Оттар иронично.

Зять покачал головой. И процедил сквозь зубы, стараясь, чтоб никто, кроме Оттара, даже по губам не смог бы угадать его слов:

– Отказывайся от поединка.

– Ты в своем уме?! – изумился Оттар.

– Вот именно. Эрик вчера не практиковался. Он с Велингом в шахматы играл.

– Ну тогда отец его!

– Оттар, ты дурак или притворяешься? Ты шпагу точишь сам?

Оттар, наконец, понял намек: царапины остались от небрежной заточки.

– Он даже точить ее сам не стал, – говорил Эйнар. – Пошел к Велингу. И после шахмат еще до глубокой ночи танцевал и флиртовал с его сестрами.

Оттар вытаращил глаза:

– Эрик?! Флиртовал?!

– Да-да. Беспечно веселился, ничуть не переживая за исход поединка. А шпагу ему точил слуга. Вот и думай, Оттар, чего Эрик стоит как фехтовальщик, если ему безразлично, насколько хороша его шпага.

– Гроша ломаного он не стоит. Даже собственное оружие подготовить не может.

Эйнар скривился красноречиво, но Оттар небрежно отмахнулся. Он устал от необходимости притворяться взволнованным. Хотелось поскорей покончить с Эриком, затем вразумить папашку Фриды – а то возьмется спорить, старый пердун… Быстренько обвенчаться с дурехой, чтоб на ее графство лапу наложить – и больше не беспокоиться о чепухе.

Князь опаздывал. И, когда зрители уже встревожились, в дальнем конце подъездной аллеи показались два всадника. Эрик Хайрегард и его бессменный камердинер Ларс. Лихо подлетев к месту поединка, князь соскочил с коня, бросил поводья камердинеру, приблизился к епископу.

– Опаздываешь, сын мой, – укоризненно заметил отец Франциск.

– Я вовремя, – возразил Эрик, выразительно глянул на солнце. – Это толпа раньше срока собралась.

– Готов ли ты?

– Да, отец Франциск. Я готов к любому исходу дуэли.

"Какой уж там любой, – презрительно думал Оттар, шагая к священнику. – Для тебя бой однозначно закончится смертью".

– А ты готов ли? – повернулся епископ к Оттару.

Оттару захотелось брезгливо поморщиться. Прошедшая ночь перевернула его. Теперь он не понимал, за что уважал отца Франциска. Но, вынужденный играть по общим правилам, кивнул.

Толпа следила за дуэлянтами, строя предположения. На что способен забияка Оттар, знали многие. Интересно, что покажет князь? Но он нравился. Импонировало его спокойствие, уверенность в себе; Оттар держался вызывающе, а князь выглядел так, будто ему предстояла вечеринка. Кто-то кривил губы – слишком изящный для серьезного боя. Но не трусит.

Эрик и в самом деле казался удивительно спокойным. Взял шпагу, повертел, приноравливая мышцы руки к тяжести клинка, что-то сказал Велингу и стоявшему рядом Эйнару. Племянник герцога захохотал натужно, Эйнар через силу улыбнулся. Оттару стало интересно, поманил зятя.

– Эрик про шпагу свою говорит, мол, эта старая зубочистка только для заколки свиней пригодна, – поделился мрачной шуткой Эйнар.

Оттару кровь бросилась в лицо: на гербе его рода красовалась кабанья голова.

– Сетует, что выбор оружия не за ним был. А то он навязал бы тебе румальскую шпагу со стилетом и полным набором правил румальского поединка, включая удары кулаком и ногой в лицо, – продолжал тем временем зять. – Но уверяет, что и тем старьем, которым вынужден драться, сумеет освежевать тебя заживо.

– У ты, шустрый какой… – только и нашелся сказать Оттар. – Ну, сейчас ты у меня попрыгаешь… Объяви – Оттар Горлард намерен драться до смерти.

Эйнар откровенно покрутил пальцем у виска. Шагнул к Велингу, что-то сказал вполголоса. Тот пожал плечами с равнодушным видом. До Оттара долетела его фраза: "Объявляй, потому что Эрика все равно остановить не удастся. Я так точно не полезу разнимать, если он в раж войдет". Секунданты разошлись в стороны, громко выкликая:

– До смерти! Поединок до смерти!

Люди загудели – такого в Сарграде давно не видывали, чтобы открыто дрались до конца. Кто-то крикнул, памятуя о "Кодексе":

– Причины! Пусть объявят причины!

И правильно крикнул: пусть дуэлянты обоснуют желание убить противника. А уж зрителям, судье и секундантам решать – веский ли повод, разрешить ли убийство. Признавая справедливость требования, князь с усмешкой громко и четко объявил: