Текст книги "Священная швабра, или Клуб анонимных невест"

Автор книги: Светлана Борминская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Лыжин задумчиво теребил обручальное кольцо на безымянном пальце, уголки его губ были опущены.

– Я поеду, – наконец, сказала Даша. – В Брюссельский университет права. Хорошо, па?..

– Умничка! – с облегчением вздохнул Гончаров.

Через пару часов папа и дочь садились в машину, чтобы ехать в ресторан обедать.

«На мне словно воду возили бесплатно, – думала Даша, устраиваясь с ногами на заднем сиденье. – Даже переодеться нет сил!»

На каждом углу продавали мимозу и тюльпаны… Тысячи корзин мимозы завезли в Москву сегодня ночью. В небе над городом какой-то самолёт выделывал опасные фигуры, оставляя белый след.

– Похоже, пилот влюбился, – проворчал шофер, трогаясь с места.

Гончаров расправил плечи и обнял дочь.

«Я не хочу в Брюссель», – хотела сказать она, но промолчала, сжав до посинения губы, и вспоминая всхлипы и мычание, доносившиеся с соседних нар, когда проснулась сегодня утром в СИЗО.

План завоевания

Дональд Трамп добивался своей Мелани семь лет. Неужели, он за это время ни с кем не переспал?

(эпиграф)

Михаил Васильевич, близоруко прищурился – на диване сидела очень красивая дама из ресторана, которая имела желание переспать с ним. Даму звали Тамара. Было три часа ночи, а дама всё говорила, говорила…

– Когда я последний раз резала вены, это к слову о нас с тобой, Миша, – вздыхая, раздосадовано делилась своими проблемами она. – Так вот, Мишка, имей в виду, что я никогда ничего не делаю просто так!.. Ты понял? Нет, ну ты понял?..

Гончаров покосился на красивые оголённые руки Тамары, потом краем глаза поймал в зеркале себя и конфузливо отвёл глаза. «У меня глупейший вид, а у Тамары затяжка на чулке, – уныло вздохнул он, представив в анатомических подробностях, как женщина сейчас начнёт через голову снимать с себя платье и расстёгивать бюстгальтер. – Любопытно, какие на ней трусы?.. А больше почему-то ничего не любопытно… Что со мной, о, Господи? Ведь я ещё мужчина хоть куда?! Хоть туда, хоть сюда… Чёрт, правда, что это со мной, а?»

– Да я не себе вены резала, а одному скупому мужлану, я же не сумасшедшая, Миша! – пьяно взвизгнула Тамара. – Смотри мне в глаза, я кому сказала! А кто это, а?.. А ну-ка, убери свои грабли, Фантомас грёбаный!.. Ещё встретимся, Миша, – сузив глаза, пообещала Тамара, когда Гончаров неочевидно, как ему казалось, вызвал охрану. – Ох, не завидую я тебе, Миша! Берегись…

– На пушечный выстрел не подпускать, да, Михаил Васильевич? – обернулся охранник и весело подмигнул. – Гнать в три шеи, если снова придёт?

Гончаров подумал и неопределённо пожал плечами.

– У меня на всё про всё, максимум, неделя! С чего начать? – утром Михаил Васильевич тоскливо побрился и вернулся в кабинет. Расписанный на полтора года ежедневник лежал на краю стола…

«Поговори с ней» – внезапно вспомнил он название фильма Альмодовара, и мелким почерком написал на последней странице ежедневника:

План завоевания Стрельниковой Ирины.

1. Пригласить.

2. Встретиться.

3. Увлечь.

4. Влюбить.

5. Объясниться.

6. Перевезти к себе.

7. Свадьба.

Рука привычно потянулась к телефону, и тут Михаила Васильевича прошиб пот. Порванный на мелкие кусочки план завоевания оказался в корзинке для мусора. Гончаров с ненавистью посмотрел в зеркало и закрыл руками немолодое лицо.

Если бы кто сказал, что в сорок три он снова влюбится… Ни за что!.. Только не это. Да никогда в жизни!..

У него не получалось с любовью, хоть убей, – ни в юности, в девятом классе физико-математической школы, ни в институте, ни когда он стал руководителем одного из крупнейших химических предприятий развалившегося Союза.

Может быть, поэтому он дал себе зарок, когда увидел её: «Я обязательно найду тебя, чего бы мне это не стоило! Вот только разгребу всё…» Разгрести предстояло немало – и в бизнесе, и в личной жизни.

Скелет из старого шкафа

Ещё ночью у неё заболело сердце… Порывшись в сумочке, Ирина нашла валидол и кинула таблетку под язык. Потом машинально закурила и поставила чайник на плиту.

Вчера к ней домой ввалился бывший муж Кочетков.

– Я с сыном повидаться! – отряхивая консьержку с плеч, с порога гаркнул он.

До полуночи оставалось минуты две, не больше.

– Меня ни ты, ни твоя мамаша не остановят!.. А ну-ка, всем стоять! Цыц!.. А это что за рахитик? – Кочетков, брезгливо морщась, рассматривал выглянувшего из-за двери Пашку. – Где мой сын, ё-моё?.. Что это ещё за маленький засранец?

– А что такое рахитик, мам? – поинтересовался Пашка. – Ма?..

– Рахитик – это очень хороший мальчик. – Ирина обняла Пашку. – Мам, вызывай милицию! – крикнула она. – Руки, Жень!.. Руки убери, я сказала!..

Часы отстукивали секунды, а сигарета горчила, как неудавшаяся жизнь.

«Господи, спаси и сохрани моих детей…»

– Ира, мне снилось, что я умерла, – сегодня утром разбудила её мама. – Как я Женьку-то вчера испугалась, у меня поджилки до сих пор трясутся, Ир! А где капли в нос? Мне дышать нечем…

Ирина, поискав глазами, нашла початый пузырёк «Називина» на подоконнике.

– Эти?.. На, мамуль.

Мама, не глядя на капли, всхлипнула.

– Что с ним стало, а? Дурак дураком… Когда же он от нас отстанет, Ир?..

«Старенькая моя птичка», – Ирина обняла маму и прижала к себе.

– Если я умру, что вы без меня делать будете?.. Мальчишки маленькие, а ты одна одинёшенька, – причитала Елена Николаевна. – Вдруг этот дурак наладится сюда приезжать по ночам?.. Он же сказал, что москвич теперь, Ир?..

– Ты не умрёшь, мам, – Ира покачала головой. – Ты же замуж на той неделе собиралась. Неужели, забыла?

– А за кого я собиралась? – начала вспоминать мама, разглядывая на просвет пузырёк «Називина». – Не знаю, что теперь и делать, то ли замуж выходить, то ли помирать, Ир? Что лучше-то?.. – у мамы брызнули слёзы. – Ой, Ира, не зря я тебя родила, не зря! Ты меня ещё с детства смешишь! Это я от смеха плачу, – всхлипнула она.

– Знаешь что? – Ирина оглянулась на дверь. – Мы его больше сюда не пустим, не будем открывать и всё, мам, хорошо?.. Ну, как ты там после увольнения, Лер? – через минуту позвонила она Лере.

– У меня депрессия, сижу дома, никуда не хожу, – едва слышно ответила Лера. – А что у тебя, Ир?

– Вчера бывший муж приезжал, – пожаловалась Ирина. – Маму мою напугал!

– А у меня вместо мужа тоска, психоз и кошмарные сны, – похоронным голосом начала перечислять Лера. – А вчера кровь из носа шла… Вроде пока все новости.

Ирина положила трубку и поглядела на сыновей, которые уплетали кукурузные хлопья с молоком и про вчерашний визит Яшкиного отца, похоже, уже забыли.

«Я всех успокаиваю, а кто же успокоит меня? – у неё вдруг заболело сердце. – Мне скоро тридцать, и где моя крепкая семья, надёжный муж и здоровые дети?»

Здоровые дети выглядывали из холодильника и показывали ей язык.

– Мама!

– Ма!

– Ну, мам… Мам! Смотри…

– Что вы, как пельмени в холодильнике сидите? – Ирина решительно поднялась. – Ладно, в магазин со мной поедете, а то холодильник пустой. Вылезайте!..

Василиса Прекрасная

«К хорошему быстро привыкаешь, – подумала Ирина, глядя, как сыновья бегут к машине. – Но когда-нибудь придется и отвыкать!»

– Садитесь с дядей Илларионом! – Ирина приоткрыла дверцу.

Шофер повернулся, но это был… не Илларион! На Ирину с водительского места смотрел Гончаров в фуражке Иллариона.

– А я думаю, что это Илларион принарядился… и похудел! А где наш водитель, извините? – попятилась Ирина.

– У Иллариона прострел, – сняв фуражку, объяснил Гончаров. – Куда мне вас отвезти, Ирина?

– Вы шутите?.. Разве сегодня первое апреля? Мальчишки, вылезайте, – покраснела Ирина. – Мы не поедем.

– Куда едем, мужики? – Гончаров подмигнул с абсолютно серьёзным лицом. – В кругосветное путешествие, хотите?

– Мам! Залезай! – хором завопили сыновья. – А то без тебя уедем с дядей!

– Ну, ладно, в кругосветку и я хочу, – пробормотала Ирина, сев машину. – Михаил Васильевич, спасибо вам за машину.

– Вам просто повезло в лотерее, Ирина, – Гончаров снова надел фуражку и повернул ключ зажигания. – Знаете, любая машина должна ездить, иначе она превратится в рухлядь.

– Дай померить! – хихикнул Яшка, протягивая руку к фуражке.

– Яш, веди себя прилично! У вас нет крыльев за спиной? – вздохнула Ирина, не зная, куда деть руки.

– А у вас? – Гончаров без намёка на улыбку смотрел на неё.

«Происходит что-то фантастическое. Нет-нет, сейчас я закрою глаза и увижу… пьяного Кочеткова, в лучшем случае!» – отворачиваясь, подумала Ирина.

Они уже час сидели в большом развлекательном центре, мальчишки катались на электромобилях, а они разговаривали.

– У вас, наверное, много поклонников? – Гончаров не сводил с Ирины глаз. – Как вы от них спасаетесь?

– Никак, – Ирина в свою очередь, не сводила глаз с мальчишек, но им, похоже, тут нравилось.

– О чём они обычно вам говорят? – поинтересовался Гончаров, нервно стуча ботинком под столом.

– Самый задаваемый вопрос, как ни странно, как мне удалось стать телеведущей? – пожала плечами Ирина. – Вам, правда, интересно, Михаил Васильевич?..

– Слушайте, а ведь они вам завидуют! – задумчиво буркнул Гончаров.

– С какой стати? – удивилась Ирина. – Дом-работа, вот и весь мой маршрут… Сегодня я бы поехала в магазин покупать продукты, потом обратно. Помогла бы маме убрать квартиру, а затем полежала бы с книжкой, вот и всё. Дня нет!..

– Это, между прочим, хороший отдых – на диване. Я сам такой, – кося глазами, признался Гончаров.

– Мама, мы есть хотим! – напомнил подбежавший Пашка. – Мам?.. Мы тут голодные!

И они спустились в детский ресторан «Щербет».

– Ира, можно я вам сделаю заманчивое предложение? – наблюдая, как мальчишки жадно поедают суп, спросил Гончаров.

– Валяйте!.. Я люблю заманчивые предложения, – вытирая Яшке заляпанный кетчупом нос, хмыкнула Ирина.

Гончаров первый раз за встречу улыбнулся, мальчишки застыли с ложками во рту, а Ира смутилась, внезапно почувствовав себя Золушкой с двумя детьми.

– Я приглашаю вас на свою яхту! Неделя по Средиземноморью, а, Ирина?.. Вы – с обнаженной спиной, я – в бермудах. Ваша мама готовит борщ вместе с поваром, мальчишки гоняют по палубе мяч… Согласны? – подмигнул Гончаров.

– А где это, мам? – встрял неугомонный Яшка. – Где, мам?..

– Я, знаете ли, боюсь за свой нос! – вырвалось у Ирины. – Простите, но как посмотрит на приглашение ваша дочь?

За столом повисло неловкое молчание. Мальчишки шумно ели, стуча ложками.

– Дашка, э-э-э… мой единственный ребенок, и до последнего времени я не мог ей ни в чём отказать, – Ирине показалось, что Гончаров говорит заученными фразами, и это её покоробило.

Мальчишки одновременно посмотрели на взрослых, и принялись за котлеты, а лица Ирины и Гончарова смешно вытянулись.

– Мне нужно позвонить, извините, Ира. – Гончаров встал.

– Конечно. А сады в Италии точно уже цветут?

– Да, – обернулся Гончаров. – И ибисы поют на каждом втором дереве…

«Неужели, я ему нравлюсь?» – Ирина усилием воли взяла себя в руки и сказала фразу, которая всегда ставила всё в этой жизни на место:

– Не чавкайте, поросята!

– Мам, а почему мы так редко в рестораны ходим? – с набитым ртом спросил Яшка.

– Ага, мам! – поддержал брата Пашка. – Почему редко, мам?..

– В чём дело, мам? Мам!..

Ирина открыла сумочку и вытащила зеркальце.

– Ничего не понимаю… – из зеркала на неё смотрела отнюдь не Василиса Прекрасная – уголки рта были уныло опущены, а морщинкам у глаз срочно требовался укол ботокса.

Заботы

Сегодня Лев Тимофеевич целый день бродил по вернисажам, комиссионным магазинам и блошиным рынкам.

«Сдаётся мне, эпоха раритетных швабр скоро канет в Лету. Сомнительно, что лет эдак через пять появится священная швабра Барака Обамы или священный веник Берлускони… Пропавшая-то швабра царицы Савской была из разряда таких ценностей, ну, как примерно знаменитая бочка Диогена, не то, что новые – из цветной пластмассы!» – хмурился Рогаткин, спотыкаясь на пороге очередной лавочки.

К вечеру Лев Тимофеевич уже безнадёжно хромал от усталости. На крыльце межрайонной прокуратуры, куда он вернулся, курили два его коллеги из Генеральной прокуратуры.

– Лев Тимофеевич, из суда-с? – спросил знакомец в дублёнке.

– Нет пока, – Рогаткин поставил портфель на ступеньки, закурил и бойко включился в профессиональный разговор.

– Эх, Лев Тимофеевич, Лев Тимофеевич, всё швабру никак не найдёшь? – через пару минут начали подтрунивать над ним коллеги. – Нам бы твои заботы…

Рогаткин обиделся, но виду не подал.

Хочется любви

Старший следователь Тихорецкой прокуратуры Светлана Георгиевна Дочкина свернула к небольшому зданию, которое стояло напротив Тихорецкого ЗАГСа. Полгода назад она оставила свою глянцевую фотографию с Ванечкой на руках у местной свахи.

«Как же хочется любви!» – думала Света, поднимаясь по скрипучим ступенькам домика, в котором принимала всех страждущих сваха.

– У меня вон девок навалом, и то никто не берёт! – с кривой улыбкой встретила Дочкину сваха, одетая, как реинкарнация Солохи. – На, вот, прочти.

Света поджала губы и развернула рекламный проспект.

КЛУБ АНОНИМНЫХ НЕВЕСТ

Если вы одиноки, то заходите вечерком в субботу в Клуб железнодорожников! Не забудьте прихватить с собой свою седую подружку. Вход только в вечерних платьях и без обручальных колец!!!

Света поморщилась и, смяв бумажку, кинула её в урну у ЗАГСа.

«Бред какой, – решительно подумала она, внезапно вспомнив Льва Тимофеевича. – Что-то он там говорил о намерениях?.. Позвонить или подождать? Даже не знаю… Какая-то чепуха, ну, какие у него могут быть намерения, а?»

Из продуктового магазина вышла семейная пара Лапшиных, о чём-то горячо споря, они свернули к почте. Света, вздохнув, проводила их глазами.

«Надо будет поприсутствовать во время очередного тестирования пэпээсников, – хмуро вздохнула она. – Очень большой процент вероятности, что кто-то из них причастен к исчезновению рефрижератора. По крайней мере, только хорошо знающие город местные жители могли спрятать гробы на крыше отдела сбыта химкомбината».

Обрывки мыслей или Взгляд из космоса

Середина ночи. Ирина проснулась от духоты и, перевернувшись на живот, спросонья подумала: «Что это было со мной сегодня, а?.. Не верю, сказал бы Станиславский! Зачем таким материальным людям, как Гончаров, такие нематериальные чувства, как любовь?»

Радужная улица.

Гончаров сидел и курил всю ночь. В огромном доме было подозрительно тихо.

«Я не ошибся? – снова спросил себя он. – Нет, мне нужна именно она».

В скалистой бухте, неподалёку от Неаполя, на волнах покачивалась яхта. Капитан и боцман пили пиво и резались в карты.

«Хозяин работает – мы отдыхаем!» – рефрен этого вечера.

Ночью в галерее Фирюзы Карнауховой было светло, как днём. Пылесосный монстр в углу покрылся пылью. Охранник выпустил из галереи двух уборщиц, и они, оскальзываясь на гололёде, побежали к метро до закрытия которого оставалось полчаса.

Формальности с визой были преодолены, и Даша Гончарова последний раз сходила в магазин за чипсами, не потратив на них ни рубля. Из сугубо принципиальных соображений! Назавтра Дарья Михайловна Гончарова улетала на учёбу в Брюссель.

Бывшему ассистенту режиссёра Лере Веселовой не спалось. Везде шли сокращения штатов, вероятно, поэтому было всего лишь одно серьёзное предложение о работе из магазина сексуального белья. И Лера, зевая, думала… Перед глазами у неё уже полчаса кружились лиловые кружевные лифчики «Вандербра».

Руководитель службы безопасности корпорации «Тара. Упаковка. Удобрения» Пикорин сидел в засаде на глухаря в одном из охотхозяйств под Курском. Именно на охоте Пикорин отдыхал и душой, и телом.

Андрей Шабалкин стоял у опушки Чашкинского леса – он только приехал обратно.

– Хабиб приехал! – обрадовался Монахов. – А мы о тебе вспоминали…

– Можно, я тут снова поживу?.. Стрёмно мне в городе, – отдышавшись, спросил Шабалкин.

– Живи, конечно, Андрюха!.. По тебе кролики давно скучают, и коза без тебя не доится… Сам у неё спроси! – хлопнул его по плечу пчеловод.

– У козы? – засмеялся Андрей, его била крупная дрожь.

Звёзды, кролики, тишина, мёд и отсутствие людей, ну, что ещё надо человеку для счастливой жизни?

Ну, разве что жена…

Жаль, что это был лишь сон – Андрей Шабалкин всё ещё находился в госпитале.

Тётя Кристя разбудила Льва Тимофеевича в три часа ночи телефонным звонком, так как не признавала никаких условностей между родственниками.

– Лёва, послухай тётю, ты не там ищешь священную швабру! – гавкнула она прокуренным басом.

– А где надо искать, тетя Кристина?.. – зевнул старший следователь и, выслушав получасовую тираду про поимку швабр, самым серьёзным образом пожелал тётке спокойной ночи.

И абсолютно обо всём забыл наутро (так как имел девичью память).

Коллекционер Натан Фридиевич Бубс спал сном праведника в собственной пружинистой кровати и мучительно всхрапывал. Он ещё не знал, что совсем скоро умрёт. Жить ему оставалось считанные дни…

А в Москве на каждом столбе висели объявления «Всероссийского клуба анонимных невест». Их трепал ветер и вымачивал февральский снежный дождь. В московских ЗАГСах всю зиму было не протолкнуться от брачующихся. Абсолютно всем хотелось создать семью, и лишь некоторые странные граждане желали непременно развестись, а кто-то поспешно регистрировал только что родившихся детей. Всем ещё на входе деликатно советовали: «Пожалуйста, не перепутайте в какое окошко из трёх вам надо обратиться».

– Не перепутаем! Не учите жить, ну, сколько можно?.. И умирать тоже не учите!..

Особенно нервных бережно отпаивали валерьянкой.

Сеньор Кристальди на днях уехал в Италию. С собой он взял какой-то длинный сверток в форме буквы Т, и бодрым шагом толстяка прошёл с ним через «зелёный» коридор. А через два дня вернулся, как ни в чём не бывало…

Толстякам, вообще, часто всё, что они не делают, сходит с рук.

Пожилого пуделя мучила бессонница.

Сегодня хозяин не взял его с собой. За очень непродолжительное время пудель пристрастился к клубной жизни, и ночь без казино считал безвозвратно профуканной. Собаки, к сожалению, очень любят красивую жизнь. По-собачьи, разумеется…

Таможня

«А что лучше – кошка или Света?.. – пока брился, нервозно стучал по полу ногой Лев Тимофеевич. – Пожалуй, Света, – наконец определился он. – Но и кошка тоже ничего себе», – взглянул он на Белоснежку.

Кошка поспешно умывалась лапой, словно перед свиданием.

После завтрака у Льва Тимофеевича неожиданно образовалось полчаса свободного времени, и он ненадолго прилёг на оттоманку, но был разбужен телефонным звонком. Звонил его непосредственный начальник – старший советник юстиции прокурор Евтакиев.

«Похоже, Евтакиев совершенно не любит поспать…» – зевнул Рогаткин и бодро включился в разговор.

– Что-что вы хотели сообщить мне с утра пораньше, Пётр Никодимыч?..

– Вчера вечером на таможне арестована партия швабр, не слыхали ещё, Лев Тимофеевич?.. Так вот, не заходя в прокуратуру, езжайте на таможню! Может быть, среди задержанных швабр есть та самая? – и Евтакиев дал отбой.

– Я практически одной ногой уже на таможне, Петр Никодимыч, – пообещал Рогаткин, переворачиваясь на другой бок.

Белоснежка, бросив умываться, навострила уши на говорящего сам с собой хозяина.

«Арестована партия швабр? – размышлял старший следователь, через полчаса выходя из дома. – Но даже если собрать воедино все священные швабры, то вряд ли их можно назвать партией! Чепуха какая-то…»

– Приехали, дорогой! – за плечо Льва Тимофеевича грубо тряс водитель маршрутного такси.

Рогаткин открыл глаза и отшатнулся, увидев перед собой смуглое небритое лицо пожилого армянина.

– Аэропорт? – на всякий случай уточнил он.

Секция арестованных грузов, в которую Лев Тимофеевич проник единственно возможным способом – показав удостоверение сотрудника прокуратуры, располагалась в самом конце таможенного терминала.

– Наталья Ватрушкина, старший инспектор секции арестованных грузов, – представилась высокая рыжая сотрудница в форме таможенника. – Вы ведь майор Рогаткин?

– Так точно, меня зовут Лев, а вас, значит, Наталья?.. А по батюшке? – уточнил Лев Тимофеевич.

– Просто Наталья, – улыбнулась старший инспектор. – Сейчас со швабрами работают наши криминалисты, вам придется немного обождать. У нас тут есть столовая, не хотите ли пообедать?..

– Попозже, – старший следователь присел у окна, чтобы видеть и самолёты и Наталью.

«На маму не похожа, и на Свету тоже, – незаметно разглядывая рыжую сотрудницу таможни, думал Рогаткин. – Но красива, чертовка!»

Когда через полтора часа Лев Тимофеевич с лупой осматривал контейнер задержанных швабр, то среди них не нашёл ни одной священной.

– И это всё? – обескуражено бормотал он.

– Между прочим, все полые ручки трёх тысяч швабр заполнены первоклассным кокаином, – старший инспектор Ватрушкина быстро открутила от швабры щётку. – Видите розоватую палитру порошка?..

Рогаткин достал из кармана очки.

– Да, действительно, а понюхать можно?.. А то я ни разу кокаину не нюхал, – пошутил он.

– Конечно, – инспектор Ватрушкина оглянулась и шёпотом добавила: – А давайте вместе, пока никто не видит!

– А кому их прислали, Наташ?.. – через минуту спросил повеселевший Лев Тимофеевич.

Ватрушкина хихикнула, шмыгая носом, глаза у неё блестели.

– Некое ООО «Чебурашка». Правда, знаковое название?

– И не говорите, Наташа, – старший следователь вытер нос и вдруг посерьёзнел. – А в средствах массовой информации о находке ещё не объявляли?..

– Ни в коем случае, ждём, когда объявится хозяин! – кивнула старший инспектор, аккуратно прикручивая ручку к щётке.

– А швабре, что я ищу, не одна сотня лет, – вздохнул Лев Тимофеевич.

– Золотая, наверное? – догадалась Наташа. – С бриллиантами?..

– К сожалению, нет, обычная, хоть и с позолоченной ручкой. Позолота, кстати, совсем стёрлась, – Лев Тимофеевич покосился на пуговицы пиджака Ватрушкиной и достал фотографию швабры. – По уточнённым данным, эта швабра принадлежала самой царице Савской! Пойдёмте, пообедаем, Наташа?..

Из таможенного терминала Лев Тимофеевич вернулся в прокуратуру, где на коллегии отчитался, как идут дела в секции арестованных грузов на месте задержания трёх тысяч колумбийских швабр.

– А что за странная улыбка у вас на лице, Лев Тимофеевич? – после коллегии, с глазу на глаз, сердито выговорил ему прокурор Евтакиев. – Мне утром снова звонили из Государственной Думы по поводу священной швабры. А может, вы влюбились? – хлопнул себя по лбу прокурор. – Ай-ай-ай! Нашли время. Найдите сперва швабру, а весна только через неделю, Лев Тимофеевич! Не могли уж до весны потерпеть? Как мальчишка, право слово…

И Рогаткину ничего не оставалось, как пообещать найти швабру.

– Когда? – уточнил прокурор. – Я повторяю, Лев Тимофеевич, когда?

– На днях, – заверил Рогаткин начальство.

– Ну, смотрите, чтобы в срок, поняли меня? – напоследок стукнул по столу старший советник юстиции.

– А когда я не понимал-то? – сладко зевнул старший следователь межрайонной прокуратуры, выходя из кабинета.

По пути с работы Лев Тимофеевич по-быстрому заскочил в магазин и, набив продуктами со скидкой два полиэтиленовых пакета, вышел на улицу. Над Москвой снова плыли свинцовые облака, и с каждым часом становилось всё холоднее. Рогаткин взвесил в руках пакеты и, насвистывая, направился к остановке.

«Я снова вернусь в тёмную квартиру, где из живых существ, лишь озорница с хвостом и паук на стене», – сердито думал он, стараясь не попадать промокшими ногами в грязные лужи.

По улице шла женщина… Точнее, женщин мимо шло много, какие-то невообразимые тысячи, но Льву Тимофеевичу показалось, что это – Света, и он уже намеревался закричать: «Света, вы ко мне приехали?» Но женщина обернулась… «Нет, это какая-то брюнеточка! У Светы же русые кудряшки и родинка на подбородке. Да что я всё – Света да Света?.. Света да Света! А ведь я попал в капкан? – шёл и бубнил под нос Рогаткин. – Она меня сделала, эта чёртова Света…» – и, поставив пакеты в грязный снег, позвонил Свете прямо с улицы. Телефон старшего следователя Дочкиной, как назло, был вне зоны доступа сети.

«Похоже, Света ещё на работе, – мучился Рогаткин, садясь в маршрутное такси. – Что ж она так поздно работает?.. Я вот домой уже иду!»

И ещё он подумал: «Придёт время, и я познакомлю Свету с Белоснежкой… Жить в маленьком домике с нахлобученной крышей совсем неплохо, но лучше будем жить у меня – места больше и отопление центральное. И потом, я ведь совсем не умею растапливать печь!»

Лев Тимофеевич не заметил, как заснул в тёплой маршрутке, и его снова грубо расталкивал шофер. Он очень быстро дошёл до дома и, сняв мокрые ботинки, помыл их и поставил сушиться под батарею.

– Промок, простыл, как хвост собачий! – Лев Тимофеевич снял с плиты закипевший чайник. – Белоснежка, иди сюда, кис-кис, – позвал он кошку. – Как ты считаешь, пора мне жениться?..

Кошка зашипела.

– У Светы есть кот Адам и маленький сын, а у меня пустая квартира и небольшая сумма на валютном счёте в Сбербанке. Согласится она или нет? Как, на твое кошачье разумение?..

Кошка ушла, не желая слушать про «валютный счет», а Лев Тимофеевич сначала задумчиво пил чай с фруктовым «поленом», а потом долго лежал в горячей ванне. Болеть ему было никак нельзя, ведь прокурор Евтакиев житья не даст, думал, засыпая, старший следователь. И лишь утром Рогаткин вспомнил, что позапрошлой ночью ему звонила его родная тётка Кристина.

«Она, племянник, в очках и с палочкой!.. И постоянно теряет вставную челюсть! А ещё, господи прости, у неё любовник двадцати двух лет!» – вспомнил он загадочный тёткин бред.

«Забавно, ей-ей… Ну, какое эта непристойная бабушка с „желторотым“ любовником, имеет отношение к священной швабре?» – думал старший следователь, густо намыливая щёки. Кошка Белоснежка, не мигая, смотрела на него из-под ванны.

«Ага, у неё кажется сын – олигарх?.. – Лев Тимофеевич чуть не порезался, так как по обыкновению брился опасной бритвой. – И скупает всякие древности, в основном – разную дребедень!» И Лев Тимофеевич, попив чаю, поехал на Ордынку к матушке олигарха.

Выйдя из трамвая, старший следователь прочёл на столбе выцветшее объявление: «Клуб анонимных невест приглашает в свои ряды всех желающих!» – значилось там.

– А где же «Клуб анонимных женихов», позвольте вас спросить? – проворчал Лев Тимофеевич и, ловко перепрыгнув через лужу, направился к двухэтажному дому в глубине улицы.

Прошло двадцать минут…

Лев Тимофеевич, чертыхаясь, медленно спускался по лестнице. Оказывается, бодрая бабушка, имевшая в любовниках «желторотого» юнца, умерла ещё в начале зимы.

– Швабра мне снова не по зубам, увы мне, увы… – уходя, бормотал Лев Тимофеевич.

– Мне тоже, – мрачно прошамкал седовласый консьерж. – Заходите ещё!

– Будет время, обязательно зайду, – хмуро пообещал Лев Тимофеевич и вышел на улицу.

По Ордынке в обе стороны шли мрачные люди. Лев Тимофеевич закурил и неожиданно для себя улыбнулся, увидев в луже своё вытянутое лицо.

Старенький консьерж, проводив его глазами, пессимистично изрёк:

– Растяпа какая!.. Чего приходил?

Закон бумеранга

Ирина вздрогнула – через оконное стекло за ней наблюдал её бывший муж Евгений Кочетков, и его расплющенный нос не предвещал ничего хорошего.

«Успокойся и держи себя в руках, по крайней мере, в этот раз он не пьян! – резко задёрнув портьеру, приказала она себе. – Где были мои глаза, как же раньше я не замечала этих страшных обезьяньих надбровных дуг у Кочеткова, а?»

Ирина вышла на улицу и обнаружила бывшего мужа сидящим на лавке у подъезда. Выглядел Кочетков типично-деловым москвичом – с кейсом и в дорогом кашемировом пальто.

– Поговорим в телецентре? – предложила Ирина, и через полчаса они уже сидели в кафе «Останкино» на втором этаже.

– Процветаешь, не то, что я обиженный судьбой человек? – Кочетков вытащил из кармана мятый журнал с её портретом и кинул его на стол.

Глаза Ирины непроизвольно вылезли из орбит, когда она увидела аккуратный маникюр на толстых пальцах бывшего супруга.

– Что тебе надо, Жень?.. Говори, я слушаю, – устало поинтересовалась Ирина.

– Помоги мне, – Кочетков смахнул со стола журнал, достал сигареты и закурил.

– Чем именно я могу тебе помочь? – переспросила Ирина. – Денег у меня нет, я ведь кредит за квартиру выплачиваю.

– Познакомь с нужными людьми, вот и всё, что от тебя требуется! – перебил её Кочетков, разглядывая телевизионных «звезд», пьющих кофе за соседними столиками.

– А с кем конкретно ты хочешь познакомиться? – помолчав, осторожно спросила Ирина.

– С руководством телеканала, ну, не с дворниками же? – ухмыльнулся Кочетков.

Ирина поздоровалась с редактором ток-шоу «Пусть говорят» Леной и запоздало подумала, что зря начала разговор с бывшим мужем.

– Представь меня, как талантливого дизайнера и отца твоего сына, – дурацкая ухмылка словно приклеилась к лицу бывшего мужа. – Имей в виду, если ты не сделаешь этого, то я найду способ испортить тебе жизнь! У тебя, кажется, появился ребенок ещё один ребёнок? Где ты его взяла? Может быть, украла? А ты докажи, что я не прав, Ир…

– Ты хоть сам понимаешь, какую галиматью несёшь, Женька? – вздохнула Ирина, спрятав дрожащие руки под стол.

– Я? А может быть, ты сумасшедшая? – ухмыльнулся Кочетков.

– Пашка – круглый сирота, да на любом вокзале таких, как он, знаешь сколько? – заставила себя улыбнуться Ирина.

– Давай не будем про вокзалы, мы ведь взрослые люди, – Кочетков раздавил сигарету и посмотрел Ирине в глаза. – У тебя есть права на этого ребенка – Козлова Павла Всеволодовича или нет?..

– Откуда ты знаешь его фамилию? – вырвалось у Ирины.

– У твоего бывшего гувернёра узнал. Помнишь такого чудика-трансвестита?.. Очень он на тебя сердит, – смакуя каждое слово, хихикнул Кочетков. – У тебя столько врагов, звезда ты наша, а ты и не знала, да?..

– И что ты, «талантливый дизайнер», собрался делать? – сжав под столом кулаки, спросила Ирина.

– Пока суд да дело, пока ты будешь доказывать, что пацан – сирота, и готовить бумажки на усыновление, у тебя его заберут в детский дом или отдадут бабушке, – Кочетков состроил клоунскую рожу.

– Жень, ты с ума сошёл? – севшим голосом спросила Ирина. – Какой ещё бабушке?

– У Козлова Павла Всеволодовича есть родная бабка в городе-герое Пушкино, и она его ищет, – по слогам произнёс Кочетков. – Неужели, ты не знала?

– Да не искала она его никогда! – возмутилась Ирина.

– А ты уверена?.. Бабуля, к твоему сведению, опасается, что ты на органы его хочешь продать, – прошипел Кочетков.

– И чего ты этим бредом добьёшься, Жень? – тихо спросила Ирина.

– Равновесия душевного… У тебя ведь оно есть? И я хочу, – весело оглядевшись по сторонам, признался Кочетков. – Бабуля напишет заявление, что ты украла её внука, и ей его вернут, если не поможешь мне, поняла?.. Без твоей помощи мне не выплыть, дорогуша.

В кафе толпился народ, многие подходили и здоровались с Ириной.