Текст книги "Священная швабра, или Клуб анонимных невест"
Автор книги: Светлана Борминская
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Ну, допустим, я тебя познакомлю с кем-нибудь из нового руководства, и что ты будешь делать? – спросила Ирина.
– Мне есть, что предложить, или ты сомневаешься? – подумав, шмыгнул носом Кочетков.
– Ну, хорошо, сегодня я могу познакомить тебя с режиссёром ток-шоу, которое веду, – приняла решение Ирина.
– А с кем ещё можешь? – заволновался Кочетков.
– С генеральным продюсером развлекательных программ, но имей в виду, Жень, что это мой потолок, – Ирина на мгновение задумалась, глядя на лужицу мутной воды под столом, рядом с грязными ботинками бывшего.
«Почему я не вызываю охрану, чтобы его вышвырнули отсюда за шантаж? Неужели, причина лишь в неудачной истории усыновления Павлика?.. Или я всё ещё помню, как он стоял у роддома, и я показывала ему Яшку в синем „конвертике“ из окна второго этажа?»
– Ну? – нервничал Кочетков. – Чего мы ждём?..
– Не спеши, они рано или поздно спустятся в кафе, и я познакомлю тебя, как бы случайно, договорились? – Ирина оглянулась по сторонам и у бара увидела Мамутова. – А вот, кстати, режиссёр.
Кочетков поправил галстук и, деловито оттопырив губу, направился следом за Ириной. На его розовом лице появилась добродушнейшая улыбка.
Бренная реальность
Утро началось с неприятной новости.
– Труп не криминальный?.. Нет, ну как такое может быть? Я же с ним выпивал неделю назад… И закусывал! – схватился за голову Лев Тимофеевич и, не удержав равновесия, наступил зазевавшейся Белоснежке на хвост.
Улица Большие Каменщики. Всё тот же старый купеческий дом с просевшими потолками, из двери которого нещадно воняло бродячими котами.
– Вы к Бубсу?.. А это я его обнаружил, – буркнул дворник, стоящий у подъезда, как часовой – с лопатой для чистки снега вместо ружья.
– Когда ты говорил с ним в последний раз? – повернулся к нему старший следователь.
– Вчера вечером, я к нему сто рублей приходил занять, – дворник как-то блёкло улыбнулся. – А старый скряга так и не дал!
– Почему не дал? – удивился Лев Тимофеевич, вытаскивая бумажник.
– Говорит, иди, Леонид!.. Ну, я ведь Леонид… – Дворник мрачно взял купюру и сунул её в карман. – Чувствую, говорит, себя как старый пёс, которого переехал трамвай! Сегодня-то он не дышал уже, когда я утром к нему в открытую дверь зашёл… Такие вот дела.
Комната, в которой навзничь на диване лежал одетый, словно для приема во французском посольстве, Бубс, была той самой, где они пили виски на днях.
– Похоже, пришёл усталый, и лёг, не раздеваясь, – следом в комнату вошла дознаватель – хмурая носатая дама в расстёгнутой мутоновой шубе.
Рогаткин открыл шторку на окне и свет ворвался в комнату, как будто только этого и ждал, хоронясь за ближним деревом. Лев Тимофеевич покосился на туго завязанный галстук мертвеца и инстинктивно отступил подальше.
– Была бы жена – раздела, – закурив, проворчала дознаватель. – И скорую бы вызвала, не старый ведь ещё мужик!
– Врач подтвердил, что причина смерти была естественной? – поинтересовался Рогаткин. – Наследникам уже позвонили?..
Дознаватель кивнула, внимательно разглядывая лицо покойника.
В гостиной вдруг стало душно, словно внезапно сам собой открылся люк в какой-то вонючий подвал запределья, и Льва Тимофеевича немилосердно замутило. Не говоря ни слова, старший следователь зажал рукой нос и выскочил из квартиры. По дороге ему встретился знакомый пудель, который потихоньку куда-то хромал без хозяина. Пудель вздохнул, как человек, подслеповато щурясь на Рогаткина снизу вверх, поднял лапу и сделал своё дело у колеса джипа прокурора Евтакиева.
Лев Тимофеевич погрозил пуделю портфелем и вошёл в прокуратуру одновременно с каким-то бледным юношей в ботинках без шнурков, который едва слышно декламировал поэму Блока «Двенадцать».
– Следователя Рогаткина срочно к начальству! – услышал Лев Тимофеевич голос секретаря прокурора ещё на лестнице.
В утренней дымке, которая образовалась из-за перехлёста солнечных лучей из открытых дверей, Льву Тимофеевичу вдруг показалось, что он увидел, как из кабинета прокурора Евтакиева вышел сеньор Сильвио Кристальди и, сделав несколько шагов в сторону туалета, растворился в воздухе, наподобие сигаретного дыма.
– Клинок Македонского, видите? Подарок, Лев Тимофеевич, – прокурор Евтакиев убрал клинок в сейф, закрыл его, и сказал: – Сеньор Кристальди только что вернулся из Италии и пришёл узнать, как идёт расследование по поводу священной швабры.
– Это не его я видел только что? – полюбопытствовал старший следователь.
– Его… А где были вы, милейший Лев Тимофеевич? На работу ведь к девяти положено приходить, – Евтакиев покосился на часы. – Где вас черти носили, позвольте узнать?
Лев Тимофеевич кратко пояснил причину своего опоздания.
– Ну, что же, царствие небесное коллекционеру Бубсу, – помрачнел Евтакиев. – Сходите, поговорите с сеньором Кристальди, его выставка чудес скоро съезжает из галереи Карнауховой.
– А что я ему скажу? – оторопел Лев Тимофеевич. – Ведь успокоить сеньора Кристальди можно только шваброй? А швабры я не нашел, Пётр Никодимыч. Нужно ждать, и швабра где-нибудь обязательно всплывет…
– И где она, по-вашему, всплывет, уважаемый Лев Тимофеевич? – язвительно перебил следователя прокурор.
– К примеру, на аукционах Кристи и Сотбис, Петр Никодимыч, – Рогаткин слово в слово повторил пророчество Бубса.
– Чтобы я не слышал этого больше никогда, Лев Тимофеевич! Какие аукционы? – возмутился Евтакиев. – Что вы мне обещали?
– Найти швабру.
– Именно! Ну, и что вы тут стоите, как красна девица, и ушами хлопаете?..
Лев Тимофеевич быстро придержал уши руками.
– Глазами, то есть! – поправился Евтакиев.
Лев Тимофеевич на всякий случай прикрыл глаза и молча попятился из кабинета прокурора. Настроение было окончательно испорчено. Быстро одевшись и купив пару пирожков в буфете, чтобы всухомятку заморить червячка, Лев Тимофеевич поехал в галерею Фирюзы Карнауховой.
– Ну, я, я… Рогаткин, Рогаткин… – жуя, ответил старший следователь на звонок. – Нет, я занят… Правда занят! Хотите, побожусь? Что значит, чем? – возмутился Лев Тимофеевич. – Работой занят! Какое ещё шоу? Ничего я вам не обещал… Ну, ладно, ладно, хорошо, завтра я приеду к вам! Честное комсомольское…
И пока шел до переулка Всадников к галерее, передумал многое… Уже через полчаса старший следователь приступил к тщательному осмотру галереи. На первый взгляд, он просто быстро ходил, но на самом деле Рогаткин искал пути беспрепятственного выхода из галереи, кроме центрального и служебного. И он их нашёл практически сразу, две стальные двери – на чердак и в подвал. Но, полазав там с фонарём, в паутине и пыли ничего интересного не обнаружил.
– Сеньор Кристальди, подождите, я решил остаться в галерее после закрытия, – увидев Кристальди, обратился к нему Лев Тимофеевич.
– Оставайтесь, хоть на всю ночь! – насмешливо воскликнул толстяк. – Только убедительно прошу, не подходите к изумрудам ближе, чем на метр, там… током бьёт! Я вас предупредил, сеньор Рогаткин.
«Зачем подходить к изумрудам впритирку, если их можно достать палкой или, к примеру, удочкой?» – фыркнул про себя Лев Тимофеевич, но виду не подал.
Галерея уже полчаса была закрыта для посетителей, и Лев Тимофеевич снова, в который раз, проверил центральный и служебный выходы.
«Нет, проникнуть в галерею, когда она закрыта, невозможно», – окончательно убедился он, и решил понаблюдать за уборщицами.
Так вот, та, что постарше, мыла пол, громыхая ведром, в правом секторе и на Льва Тимофеевича принципиально не смотрела. Вторая же уборщица усердно пылесосила в левом секторе и несколько раз с неподдельным интересом взглянула на следователя и даже попыталась с ним пококетничать.
Лев Тимофеевич долго расхаживал по галерее и подавлял зевоту, затем, попрощавшись с охраной, вышел на улицу и стал ловить такси. Сигареты закончились час назад, поэтому на душе было на редкость муторно.
«Интересно, а как будет звать меня Светин Ванечка?» – поскользнувшись на гололедице, вдруг подумал он.
То, что Ванечка, будет звать Льва Тимофеевича «колючая голова», не знал ещё никто, даже сам Ванечка.
Разговоры
Ирина долго уговаривала себя позвонить Гончарову, чтобы попросить помощи.
– Неужели вы боитесь своего бывшего мужа? – угадал Гончаров, выслушав сумбурный рассказ Ирины.
– Он, как бы это получше сказать… был похож на зажжённый бикфордов шнур, – растерянно пробормотала Ирина. – Он очень завистлив, и ничего не хочет делать сам.
– Я помогу, – пообещал Гончаров. – Ни о чём не беспокойтесь, Ира, хорошо?
«Мне хочется насыпать ей соли на макушку, чтоб её никто не сглазил!» – положив трубку, схватился за голову он, и засмеялся, как мальчишка.
*
– Ир, это твой бывший что ли?.. Так он твоего сына крал или не крал? – перед началом записи спросил Ирину Мамутов. – И чего этому скользкому типу от меня надо?
– Я не знаю, – покраснев, призналась Ирина. – Прости, но он попросил познакомить его хоть с кем-нибудь.
Мамутов демонстративно поправил нижнюю челюсть, как разозлённый самец гориллы.
– А я что «кто-нибудь»? – возмущённо проворчал он. – Знаешь, ты меня больше с такими людьми не знакомь, Ир, не надо! Слушай, а помнишь, следователь у нас выступал? Ну, длинный такой, в очках… Сегодня позвонили насчёт украденного рефрижератора, который он искал. Только ни слова никому, Ир, поняла? Завтра пригласим его в ток-шоу… Поднимем рейтинг телеканала!
Ирина кивнула и сразу же забыла об этом разговоре, потому что её позвали в студию.
Реальная бренность
В лужах у дома сияло солнце, и до весны было рукой подать.
– Ира, а давай, махнём в Венецию? – позвонил утром Ирине Михаил Васильевич Гончаров. – Ты, я и твои мальчишки.
– Почему в Венецию? – Ирина дважды ущипнула себя, ей вдруг показалось, что она ещё не проснулась, хотя уже стояла с расстёгнутым халатом у душевой кабинки.
– А куда ты хочешь?.. За это время документы на усыновление будут готовы, – проглатывая гласные, быстро ответил Гончаров. – Я обещаю, что скоро всё решится.
– Я должна предупредить начальство, – подумав, ответила Ирина.
– Начальство?.. Ох, я и вправду забыл, что у тебя есть начальство, – хмыкнул Гончаров. – Хорошо, я позвоню ещё сегодня. Целую!..
Разговор закончился. Ирина недоверчиво разглядывала погасший дисплей телефона. «Я не сплю?.. Он правда сказал „целую“?»
– Неужели мои проблемы закончились? – вслух подумала она. – Мам?..
– Что такое? – высунула голову из кухни Елена Николаевна. – Какие ещё проблемы? Мне бы твои проблемы…
– Нет, ничего. – Ирину колотила дрожь, хотя в комнате было жарко.
Когда она вышла на улицу, машины у дома не было. Благостность происходящего начала разрушаться, но это, как ни странно, радовало.
– Надейся только на себя, дурочка! – надвинув шляпу на глаза, Ирина огляделась и поспешила в сторону метро.
Пикорин
Когда руководитель службы безопасности корпорации «Тара. Упаковка. Удобрения» Пикорин получил факс из Брюсселя, то от волнения пролил остатки кофе себе на брюки.
– Чёртова кукла, как же ты мне надоела! – надевая запасные штаны из шкафа, простонал он.
– Что с тобой? – прищурилась секретарша, когда Пикорин выскочил из кабинета, застёгивая на ходу пиджак. – Разве можно надевать чёрные штаны к синему пиджаку? Ты же в синих пришёл, я помню, пупсик…
– И никакой я не пупсик, ясно, Люба? – сердито буркнул Пикорин. – Не забывайся…
– Да, ладно, ладно! – отмахнулась секретарша – упитанная дама лет сорока. – Только глазами не вращай, пупс, я же не слепая… Спорим, ты утром в синих пришёл?..
«Опять охота накрылась медным тазом! Что я ему скажу? Что Дашка снова ворует? Ах, чёрт…» – ожесточённо думал Пикорин, остановившись перед кабинетом генерального директора. Из кабинета босса слышалось тихое покашливание, но когда Пикорин, постучав, отворил дверь, там было пусто, лишь открытое настежь окно хлопало от порывов ветра. Пикорин закрыл его и быстро вышел из кабинета в приёмную.
– Михаил Васильевич, вы где?.. Что за шутки? – крикнул он.
Шоу-жизнь
В технический перерыв перед записью ток-шоу Ирине позвонила Лера Веселова.
– Соскучилась!.. Тебе ничего не надо из секс-белья? – весело поинтересовалась она. – У нас большой магазин, приезжай, увидимся, Ир! Слушай, а ты про Гончарова ничего не слыхала?.. Представляешь, он так больше и не звонил, – Лера перевела дыхание, и запальчиво добавила: – А нос у меня прошёл, и не болит даже. В общем, готова к новым приключениям, а ты?
– Встречаешься с кем-нибудь? – осторожно спросила Ирина.
– Нет… Тоска, Ир, давай вместе хоть куда-нибудь выберемся?
– А куда? – Ирина кивнула Мамутову, тот пальцем стучал по наручным часам, приглашая её в студию.
– В ресторан или спортзал за женихами, как раньше. А можно в караоке-бар. Пойдешь?
Мамутов подошёл сзади и ловко выхватил трубку из рук Ирины.
– Скажи, ты читала телесуфлер на тему сегодняшнего шоу? – сердито спросил он, отключая телефон. – Нет? Так я и знал… Ну ладно, пошли! Смотри, у лифта твой бывший курит. Чего он тут забыл, интересно?
– А я работаю тут, – буркнул Кочетков, заходя вместе с ними в лифт. – Не ожидала?..
– Где, Жень? – у Ирины кольнуло сердце.
«Тот мальчик, который разведенной зелёнкой писал перед роддомом на снегу: „Иринка, спасибо за сына!“ ненавидит меня и не скрывает этого», – царапнула горькая мысль.
– В пресс-службе. – Кочетков покосился на Мамутова и повторил: – Не ожидала?..
– Уволят, – проворчал Мамутов, когда Кочетков покинул лифт.
– Меня?! – возмутилась Ирина. – За что?..
– Что с тобой, Ир? – оторопел Мамутов. – Бывшего твоего уволят за неадекватность! Не бойся, недолго тебе его терпеть осталось… Смахни пудру с ресниц, звезда!..
Шоу-жизнь
«Похоже, я прирожденный шоумен!» – грациозно прыгая по ступенькам к телецентру в новых ботинках, майор Рогаткин неожиданно по-пижонски остановился на одной ноге и, достав расчёску, причесался. «Забодал ты меня!» – поправив галстук, Лев Тимофеевич устало вздохнул. На входе его встретил шеф-редактор и провел в отдельную комнатку, куда через пару минут осторожно заглянула дряхлая гримёрша с сигаретой в сморщенных губах.
– Вас припудрить, господин следователь? – хриплым басом Фаины Раневской поинтересовалась она.
– Припудрите мне горбинку на носу, пожалуйста, чтобы не бликовала, – близоруко прищурился Лев Тимофеевич.
– Зажмите нос, и не дышите, вас ждет сюрприз, – улыбнулась гримёрша, орудуя пуховкой. – Очень приятный сюрпризец, я бы сказала! – уходя, она оглянулась на результат своей работы, а Лев Тимофеевич залился краской. Он обожал сюрпризы. Мама больше четверти века строго выговаривала Льву Тимофеевичу, что нельзя быть таким легковерным, правда всё это было в прошлом.
– Проходите сюда, Лев Тимофеевич, и не смотрите букой, чи-и-иззз!.. – позвали Рогаткина в студию через двадцать минут.
– Как вы помните, следователь Рогаткин уже был гостем нашего ток-шоу, – ведущая повернулась к залу.
Лев Тимофеевич, увидев себя на экране одного из мониторов, вздрогнул.
«Батюшки светы, какой же я лохматый? – застеснялся он. – Надо бы постричься… Прямо отсюда еду в парикмахерскую!»
– Лев Тимофеевич, вы удобно сидите? – наклонилась к уху следователя телеведущая.
– Удобно, – смахнул невидимые крошки с галстука Лев Тимофеевич. – А что?
– Так вот, уважаемый Лев Тимофеевич, тот самый человек, которого вы ищете, сейчас находится в нашей студии и сидит во втором ряду! Это Босов Станислав Андреевич, фермер, именно он купил рефрижератор, номер двигателя которого вы продиктовали в прошлый раз!..
Среди зрителей во втором ряду действительно сидел человек в тёмных очках, и именно к нему подошла телеведущая.
– У мужа посттравматическая слепота, – объяснила жена фермера, усталая блондинка в пуховом свитере. – В сентябре муж по случаю купил рефрижератор и сразу же попал на нём в ДТП. Я случайно увидела тот самый фрагмент ток-шоу, где вы говорили о номере двигателя, и попросила свёкра проверить номер. Он оказался идентичен…
В студии раздались аплодисменты.
– Мы провели собственное расследование, – телеведущая понизила голос. – И выяснили, что Станислав Андреевич помнит две немаловажные детали – голос продавца рефрижератора и то, что у него вывихнута челюсть. Мы связались со старшим следователем Тихорецкой прокуратуры Светланой Дочкиной и, не разглашая подробностей, попросили узнать, у кого в Тихорецке имеется похожая травма челюсти. Точное медицинское название этого заболевания – «привычный подвывих челюсти», – телеведущая повернулась к залу. – Итак, встречайте, наш новый гость и просто красивая женщина – Светлана Георгиевна Дочкина!
Рогаткин побледнел, глядя, как в студию входит Света с сыном. Оба были до смешного похожи курносыми носами и выражением глаз.
«Я уверен, бог создал эту женщину для меня!» – думал Лев Тимофеевич, разглядывая во все глаза Светлану Георгиевну Дочкину и её сына.
– Светлана Георгиевна, за кулисами вы так увлекательно рассказывали про самые большие потрясения вашей жизни, – телеведущая присела рядом с новыми гостями. – Может быть, поведаете о них нашим телезрителям?..
Дочкина, посадив Ванечку на колени, что-то прошептала ему на ухо. Ванечка, подумав, кивнул. «О чём они шепчутся?» – взволнованно подумал Лев Тимофеевич, заёрзав на своём диване.
– Так вот, если это действительно кому-то интересно, то первое весьма грустное потрясение случилось со мной незадолго до того, как я родила сына – мой муж ударился в буддизм, и уехал на ПМЖ в Непал. Я уже собирала вещи, чтобы последовать за ним, но вовремя одумалась… Второе потрясение устроили мне вы, когда пригласили сюда, предварительно попросив узнать, у кого в Тихорецке привычный подвывих челюсти. Ну, а третье потрясение это, – Светлана оглянулась на зевающего в ладошку Льва Тимофеевича. – Здравствуйте, Лев!
– Лев Тимофеевич, похоже, вы не рады приезду коллеги? – телеведущая повернулась к Рогаткину. – Ну, хорошо, если не хотите отвечать, молчите на здоровье!.. Итак, а мы с телезрителями предъявляем свой ультиматум похитителю рефрижератора! Как – спросите вы?.. Да, проще простого, ведь наш оператор снял скрытой камерой всех молодых людей, у которых был диагностирован привычный подвывих челюсти! В Тихорецке их оказалось всего четверо – два несовершеннолетних пэтэушника, безработный Саният Бобряшов и старший сержант ППС Виктор Долгов. Итак, все четверо на экране перед вами!..
– Как он тебе? – тихо спросила Света у Ванечки про старшего следователя Рогаткина.
– Смешной, – шмыгнул носом сын.
– Разве? – удивилась Света.
– Морда у него потешная очень, мам, – вздохнул Ванечка. – Словно стрекозу проглотил!..
Коту под хвост
Межрайонная прокуратура на Крайворонской улице. Начало дня.
– Значит, Лев Тимофеевич, артистом заделались? Скоро на эстраде девушек будете пилить тупой пилой? – осведомился прокурор, едва Рогаткин переступил порог его кабинета.
– Для меня самого вчерашнее ток-шоу это большой сюрприз, Петр Никодимыч, – нервно позёвывая, ответил Лев Тимофеевич. – Не верите? Ну, вот, всегда вы так.
– Так это даже хуже, Лев Тимофеевич! – не сдержал сарказма Евтакиев. – Чёрт знает что творится с вами, а вы всё про какие-то сюрпризы чушь городите?
– Погодите, а какая связь между мной и чёртом? – от волнения Лев Тимофеевич прикусил язык. – Чёрта нельзя поминать всуе, мама говорила.
– Вы прикидываетесь или правда не понимаете, что корреспонденты скандальной телепередачи играючи дали прикурить всем следователям межрайонной прокуратуры улицы Крайворонской, Лев Тимофеевич? – подскочил, словно ему дали пинка, старший советник юстиции Евтакиев.
Следователь и прокурор долго глядели друг на друга, в кабинете было тихо, прохладно и пахло мужским одеколоном.
«Похоже, топить перестали?» – хотел спросить Лев Тимофеевич, но спросил о другом.
– Минуточку, ну, а если бы я тогда не продиктовал номер двигателя рефрижератора, то что?..
Евтакиев махнул рукой и сел, затем открыл ящик стола и, порывшись там, вытащил ржавые маникюрные ножницы.
– А швабру кто найдет? – бросив ножницы обратно в стол, дрожащим голосом спросил он. – Может мне, не теряя драгоценного времени, обратиться к нашей уборщице Гульшат Ибрагимовне Турчаниновой, звездный вы наш персонаж? Кто знает, может быть, ваше место это её место, а её место – ваше место, а?..
Майор Рогаткин вздохнул, в окне летали птички, стремительно склёвывая крошки с подоконника. «Воробьи или вороны?» – поправив очки, сфокусировался на них Лев Тимофеевич.
«Кажется, я понял, где находится священная швабра!» – проснулся ночью в холодном поту майор Рогаткин.
Рядом, положив лапы и хвост на грудь Льва Тимофеевича, спала кошка Белоснежка.
«Беспечная… Ей не надо искать никакой швабры – завтрак и ужин всегда в миске!» – пока пил воду из-под крана размышлял старший следователь.
Находка
Ночью в галерее Фирюзы Карнауховой было светло, как днём. Чисто вымытые полы сверкали.
Под аркой в конце зала, куда без лишних слов отправился Лев Тимофеевич, сияли веселенькой хромировкой два пылесоса «Самсунг». Следователь огляделся и безошибочно направился к шкафу за пылесосами. Открыв его, он увидел три швабры старого образца.
– Какие швабрищи! – восхитился он и внезапно помрачнел.
Оскорбительные слова прокурора Евтакиева про умственные способности уборщиц и следователей, похоже, сыграли свою ключевую роль. На полке среди тряпок лежало картонное удостоверение, «Президент Всея Руси – Пуговицына Мария Ивановна» – значилось в нём. Лев Тимофеевич вытер вспотевший лоб и машинально перекрестился – священная швабра была им только что найдена.
«Она прекрасна! Почти как Света!» – детально рассмотрев раритет, сделал удивительный вывод старший следователь и сердито покосился на покрытый пылью пылесосный агрегат. Как же он не просёк сразу, что одна из уборщиц категорически не любит им пользоваться, предпочитая современной технике старую, веками проверенную швабру? Как?!
– Я просто помыла ей пол и забыла поставить на место! Я же не унесла её домой, господа-товарищи, – оправдывалась наутро Мария Ивановна Пуговицына, когда её вызвали в дирекцию и попросили покинуть это престижное место работы. – Ну, черт знает что такое, а?.. И на что мы будем питаться и платить за квартиру – я и мои четыре хомяка? Вам что, швабра дороже человека и хомяков? Капиталисты проклятые… Чтоб ваша галерея сгорела к чёртовой матери!..
И, по-своему, разумеется, Марь Ивановна была права, но это уже не имело никакого значения. Жизнь шла по одним лишь ей понятным законам, и всё в ней возвращалось рано или поздно на круги своя.
– Я ваш должник по жизни, – клялся толстяк Кристальди, с умилением заглядывая в глаза майору Рогаткину. – Вы уникальный человек! Слушайте, приезжайте ко мне в Италию недельки на полторы?
– Я подумаю, – осторожно пообещал Лев Тимофеевич.
– Берите жену, детишек и ко мне в Тоскану! – неожиданно прослезился владелец выставки чудес.
Сеньор Кристальди и Лев Тимофеевич расстались друзьями.
– В прессу не должно просочиться ни слова, что экспонатом весь месяц мыли пол! – прокурор Евтакиев с утра пил валерьянку, чтобы успокоиться. – Целый месяц священной шваброй Царицы Савской мыли пол… Макали в грязную воду и мыли, мыли!.. О, боги! Только международного скандала нам не хватает…
Лев Тимофеевич на цыпочках вышел из кабинета Евтакиева и грустно остановился напротив раскрытого туалета. Он ещё не знал, что скоро станет подполковником! То, что скоро женится и станет отцом знал, а про подполковника даже не догадывался. Не было времени помечтать, а если и мечталось, то о другом… Поэтому прямо из буфета майор Рогаткин позвонил Свете.
– А я уже «бегунок» взяла, – сообщила новость Светлана Георгиевна. – С Ванечкой будешь говорить?..
Лев Тимофеевич вздохнул и повторил:
– Приезжай, Света! Мы, я и Белоснежка, ждём вас! Кота прихватите, не забудьте.
– Да не забуду, не забуду кота, если поймаю, конечно, – пообещала Света и в её голосе Льву Тимофеевичу отчего-то почудилась грусть.
Через несколько часов будущий подполковник вернулся домой, лёг и сам не заметил, как заснул, и во сне до утра он всё ловил и ловил Светиного дымчатого кота Адама, но тот, зараза, вырывался от старшего следователя, как скаженный.
Нелицеприятная объективность-2
Сержанты ППС Долгов и Лапшин не смотрели ток-шоу, они работали на трассе. И когда вечером их задержали, то, подумав до утра, ни Долгов, ни Лапшин, отпираться ни в чём не стали.
– Ну, тормознули… Ну, проверка документов… Ну, осмотр салона, – начал Лапшин. – Да, Вить?.. Мы же никого не убили! Стукнули и оттащили в кусты.
– И он уполз, – подтвердил Долгов.
– Так вы его искали? – спросила следователь.
– Ну, не то чтобы искали, – синхронно покачали головой оба. – Проверили на всякий случай. Может, ему нужно чего?..
– А потом? Куда вы дели рефрижератор? – следователь перевела взгляд с припухшей челюсти Долгова на его расквашенный при задержании нос.
– Я раньше работал на химкомбинате охранником… – начал Долгов. – Въехали в задние ворота химкомбината в час быка, рефрижератор спрятали в цеху, а груз краном подняли на крышу. Там полно металлических ящиков.
Лапшин, зажав ладонью подбитый глаз, из которого текла по щеке слёза, молча смотрел на следователя.
– Зачем вы это сделали? – следователь терпеливо ждала.
– Главное было не ошибиться и остановить нужную машину, – пожал плечами Долгов. – Кто знал, что она принадлежит воинской части?
– Значит, одним шоферюгой больше – одним меньше? – уточнила следователь.
– А что их в армии «деды» меньше бьют? – буркнул Долгов.
– Когда продали рефрижератор? – вмешался в разговор дознаватель.
– Через две недели сняли «маячок» и загнали!.. – сержанты переглянулись.
– Вывих челюсти, скажите, у вас давно? – спросила следователь. – Как он случился?
– А в чем вопрос? – пожал плечами Долгов, потрогав распухшую челюсть. – Неудачно откусил кусок мяса пару лет назад.
– Кому продали рефрижератор? – снова вмешался дознаватель.
– Колхознику одному… Собирался на нём картошку возить, ну и продали, – кивнул Долгов и деловито поинтересовался: – Значит, скоро сядем?.. А ведь никакого убытка мы не нанесли, прошу учесть.
Над Тихорецком шёл дождь. Влажные крыши поблёскивали. Под крышами домов сидели воробьи. Вороны предпочитали мокнуть на деревьях.
Финита ля комедиа
Рейтинг телеканала благодаря вчерашнему ток-шоу взлетел вверх, как брошенный баскетболистом мяч, поэтому, собираясь на утреннюю пятиминутку, ждали в основном похвал.
– А Кочетков-то личный пресс-секретарь генерального продюсера, – перед самым «разбором полетов» шёпнул Ирине Мамутов. – Эко, куда залетел…
Генеральный продюсер развлекательных программ Ряженов не заставил себя долго ждать.
– Итак, мы пригласили вас, чтобы сообщить, что за нарушение условий контракта с сегодняшнего дня вы все уволены! – прокашлявшись, сообщил Ряженов. – Да-да… Вы не ослышались, я обращаюсь именно к тем, кто работал в проекте ток-шоу «Ультиматум». Обнародование сведений уголовного дела в прямом эфире – абсолютный повод для увольнения и дисквалификации!
– Значит, сегодня не будет записи? – привстал Мамутов.
– Вас это уже не должно волновать, Кирилл Мефодьевич! Вам первому, как режиссеру, должно быть стыдно за вчерашний эфир, – отчеканил генпродюсер. – Все свободны! Расчёт в бухгалтерии, пропуска оставите там же.
– Я тут ни при чём, Ира, – в коридоре догнал Ирину Кочетков. – Просто ты тут всем намозолила глаза, а телеканалу нужны новые лица! – и Кочетков, повернувшись, быстро ушёл.
– А старых, значит, в расход? – покосился на уходящего пресс-секретаря Мамутов. – Тоже мне, новое лицо… Не дождутся!
– Чего именно? – одеваясь, спросила Ирина.
– Что Мамутов в запой уйдет, – проворчал бывший режиссёр «Ультиматума». – Забил я на них, и ты забей, Ирка! Пошли в бухгалтерию, вдвоём веселей. Вытрясем из этой шарашки все наши деньги!..
Через час, получив расчёт, самостоятельная женщина Ирина Стрельникова направилась домой. В сумочке лежали месячная зарплата и трудовая книжка. Успешный толстяк из рекламы пива догнал её у лифта.
– Ира, а ты вся в веснушках, неужели, весна? – фальцетом пропел он.
– Весна! – кивнула Ирина. – Скворцы прилетели…
– И не говори, – хмыкнул толстяк. – Тебе на какой, Ирунчик?
– На первый.
Толстяк вздохнул и нажал первую кнопку.
– А меня в новое ток-шоу «Кружка для подаяния» пригласили. Не ты ведёшь?.. Жаль! В чём суть, не знаешь? Подаяния не заставят собирать? – хохотнул он.
– Меня только что уволили, толстый, – Ирина, сморгнув, вытерла слёзы. – Вот, не хотела плакать, а плачу…
– Брось, ты же звезда, а звёзд не увольняют! Ещё увидимся, Ира… – испуганно отшатнулся толстяк.
«Я снова вырыла себе яму, а Кочетков, наоборот, вылез из своей!» – быстро спускаясь по крутым ступенькам на улицу, думала Ирина.
На стоянке маршруток было пусто. Ирина оглянулась на серое здание телецентра и чуть не упала, оступившись в лужу.
– Чёрт! – вскрикнула она, стараясь удержать равновесие. – Почему мне так не везёт?..
Её глаза
Его бывшая супруга сидела рядом и, зевая, перелистывала «Vogue». Он посмотрел на профиль Ирины, нарисованный на салфетке и сердито скомкал её.
– Гончаров, ты влюбился? Это не к добру, – нахмурившись, проворчала Инна, отметив все его манипуляции. – Когда ты успел?.. Я тоже хочу.
«А я не хочу ни с кем говорить сейчас, – отвернувшись, подумал он. – Даже с тобой, Ира, даже с тобой! Вернусь в Москву и позвоню. Думаю, ты поймёшь».
Самолёт подлетал к Брюсселю.
Хуже – бывает!
«Я всегда хотела двух сыновей, и они у меня есть!» – Ирина вытерла слёзы, набрала свежего воздуха в лёгкие и вошла в подъезд, решив пока не говорить маме, что осталась без работы.
– Ой, Ирочка, вы только не волнуйтесь… – метнулась к ней со своего места консьержка – старушка с фиолетовыми буклями.
– Дурные вести приходят быстро, да?.. – Ирина остановилась и заставила себя улыбнуться.
Консьержка участливо всмотрелась в лицо Ирины.
– Крепитесь, и не такое бывает, Ирочка… Тут такое дело, в общем, вашего Павлика час назад забрала его бабушка!..
– Какая ещё бабушка?! – по инерции повторила Ирина. – Дома кто-нибудь есть?..
– Яша у соседей, – консьержка глазами показала на квартиру напротив. – А ваша мама поймала такси и поехала за этой бабусей… Такая бабка горластая, я вам скажу!.. Из Пушкино, как я поняла. Вы домой зайдёте?..
Было три часа дня. В прихожей пахло валериановыми каплями, по полу были раскиданы тапки, а от зеркала в детской комнате каждую секунду отпрыгивали солнечные зайчики. Сто тысяч мелких невзаправдашних прыгучих зайчиков. Обычно в это время начинался прямой эфир ток-шоу «Ультиматум».
«Похоже, ничего в мире не меняется, – подумала Ирина, с кряхтением древней старухи опускаясь на стул в пустой детской. – Ничего… Действительность сама по себе, а люди сами по себе».
