Текст книги "Понять. Поверить. Простить (СИ)"

Автор книги: Светлана Леонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц)

София Владимировна давно заметила, что с Элей творится что-то неладное. Девочка как будто ушла в себя, закрылась от внешнего мира – ее что-то сильно тревожит. Будучи мудрым человеком, она не стала допытываться в чем же причина – захочет, расскажет все сама. Но она видела, как день за днем девочка становится все грустнее от своих мыслей.

– Евочка, – бабушка всегда любила называть ее именно так, – деточка, ты что-то совсем пала духом. Ну не расстраивайся так – папа все решит и скоро за нами приедет. Все будет хорошо. Потерпи немного.

Эля любила тесно прижиматься к ней и, как когда-то в детстве, слушать ее неторопливую речь. Это всегда успокаивало. Именно бабушка предложила завести дневник для того, чтобы записывать все свои переживания.

– Евочка, я вижу, как тебя что-то беспокоит. Тебе нужно снять груз с души – высказаться. Я ни в коем случае не давлю на тебя – если ты сама захочешь, то можешь мне все рассказать. Я все сохраню между нами. Если никому не хочешь доверять, то вырази все на бумаге – но только не держи в себе. Станет полегче, вот увидишь.

Эля делала все на автомате, пока ее мысли снова и снова возвращались к Стасу, и с каждым днем она все больше и больше понимала, как ей его не хватает. Перед глазами все время возникал его образ, а память все время воскрешала ощущения его прикосновений к губам, лицу, телу. А по ночам она совсем не могла заснуть – стоило только закрыть глаза, как тут же возникал ОН. Если сон все же окутывал ее своим покрывалом, то образы становились все более откровенными, реальность теряла свою силу и воспоминания о проведенных днях снова и снова охватывали Элю. Ей снились его теплые ищущие губы, дарящие жаркие поцелуи, заставляющие кружиться голову и терять счет времени. Снились его крепкие руки, обнимающие ее тело, гладящие ее нежную кожу, сводящие с ума своими ласками. Ей снилось, что она снова и снова отдается ему, а он ловит каждый ее взгляд, каждый вздох и шепчет: "Ты только моя". Воспоминания сводили с ума, терзали воспаленную разлукой душу. Не было сил больше держать это все внутри себя. С каждым днем становилось лишь тяжелее, и тогда она решилась воспользовалась советом бабушки и стала вести дневник. Все то, что сейчас лежало тяжелым камне на ее душе, Эля переносила на белые листы бумаги.

***

Виктор гнал машину, торопясь к семье. Он не виделся с ними три недели, не имел даже возможности просто связаться с ними, чтобы узнать, как у них дела, как настроение.

После того, как Кристина предоставила ему справку от врача, он просто впал в гнев. Вот, видимо, в чем была причина внезапной смены настроения Эли. Кристина оказалась права – этот Стас принудил его дочь к интимным отношениям. И тот факт, что из дома пропали важные бумаги, только подливали масла в огонь. Зарипов-младший просто использовал его дочь для достижения целей своего отца. Для того, чтобы оградить Элю от этого типа, пришлось придумать историю про серьезные проблемы в бизнесе, угрожающие жизни членам семьи. Виктор увез всех в другую область, в снятый на чужое имя домик, оторванный от любых средств связи. Для пущей безопасности он сказал охране забрать все телефоны. А сам уехал обратно в Москву – нужно уже поставить Зарипова на свое место. Пусть между ними и идет многие годы негласная война, но втягивать в нее семью – это уже слишком.

Виктор молча закурил сигарету. В памяти все еще мелькали сцены разговора с Игорем Зариповым.

Две недели назад.

В офисе фирмы Зарипова раздался звонок. Секретарь вышколено произнесла в трубку:

– Добрый день. Офис компании "Бравик".

– Соедините с Зариповым, – раздался в ответ нетерпеливый голос.

– Игорь Михайлович здесь не работает, он теперь…

– Девушка, я знаю кто он теперь, – требовательно перебил ее мужской голос. – Я прекрасно знаю, что он на месте, будьте так любезны – соедините с Зариповым.

Секретарь явно не ожидала подобного напора и замялась.

– Я могу передать ему информацию… Кто его спрашивает?

– Девушка, – собеседник явно терял терпение. – Мне нужен Зарипов. Просто соедините.

– Его нет на месте, – проявила профессиональное терпение секретарь. – Если у вас что-то важное – оставьте информацию.

На другом конце телефона сразу же отключились, но секретарь успела услышать приглушенное ругательство.

Пришлось лично приехать в офис к Зарипову.

– Добрый день, – все та же девушка профессионально вежливо поприветствовала посетителя. – Вы что-то хотели.

– Да, господин Зарипов у себя?

– Он здесь больше не…

– Напрасно тратите слова. Его машина у входа. Просто сообщите, что с ним хотят пообщаться.

Секретарь неохотно нажала кнопку селектора и спросила у гостя:

– Как Вас представить?

– Виктор Колчин.

Через некоторое время его провели в кабинет. Зарипов сидел в большом кожаном кресле и с удивлением смотрел на своего посетителя.

– Чем обязан? – Коротко и ясно. Без всяких приветствие и любезных отступлений.

– Сам прекрасно знаешь.

– Если ты по поводу своего проекта, то спешу тебя огорчить – я буду отстаивать свои взгляды до конца. Ты и сам прекрасно понимаешь, как рискуешь ради выгоды.

– Ради выгоды я никогда не рискую жизнями людей, – холодно проговорил Виктор. – Я по другому поводу.

– Интересно…

– Оставьте мою дочь в покое, не нужно втягивать ее в наши с тобой разборки… Ваша семья и так причинила нам много боли, пора бы уже и остановиться.

Игорь Зарипов холодно уставился на собеседника и сухо проговорил:

– А вы все такие правильные у нас, да? Разве ты не меньше причинил боли нам? Вспомни?

– Не нужно втягивать детей во все это. Я принимаю законы конкуренции в бизнесе, но вести скрытые бои – это низко.

– Пусть они сами разбираются. Я лезть не буду. – Зарипов дал понять, что разговор окончен.

– Я тебя по хорошему предупреждаю – скажи своему сыну, чтобы оставил мою дочь в покое. Иначе потом мы будем говорить уже по-другому. – Виктор развернулся и направился к выходу.

Уже подходя к двери, он услышал за спиной холодный голос:

– Ты угрожаешь?

– Я не угрожаю, я предупреждаю.

Виктор ошибся – Стас стал настойчивее искать Элю. Виктор знал от своих людей, что парень настойчиво ищет его дочь: постоянно звонит на мобильный, пытается найти ее в институте, в фитнес клубе, где она с недавнего времени стала работать, – да и сам часто замечал его машину недалеко от их подъезда.

Наконец-то он приехал. Оказывается, он даже успел по всем соскучиться. Первой выбежала Эля.

– Пап, что так долго не приезжал, – она обняла отца и поцеловала его в щеку.

– А что, уже соскучилась? – улыбнулся он ей. Господи, какая же у него дочь – он сам не уставал радоваться ей.

– А то, – с озорным взглядом ответила она.

– Где все?

– Мама у себя в комнате, а Ромка с бабушкой чай пьют.

– А ты что не с ними?

– А я с ребятами, – она кивнула в сторону охранников, – в деревню ходила прогуляться.

Виктор и Эля прошли в дом.

– Собственно, я за вами. – Как можно громче сказал он, чтобы остальные члены семьи его услышали. – Давайте, собирайтесь, мы домой уезжаем.

***

Эля была безмерно рада вернуться домой. Еще немного, и она сможет позвонить Стасу, услышать его голос, все ему объяснить. Рассказать, как соскучилась. Нет, хотелось даже не рассказать, а показать.

Эля с замиранием сердцем стала набирать его номер. И услышала в ответ равнодушный голос оператора: «Абонент временно заблокирован». Не веря своим ушам, Эля снова и снова набирала заветный номер и снова и снова слышала «Абонент временно заблокирован».

На следующий день улучив момент и улизнув из-под бдительного внимания охранников, Эля поехала к Стасу домой – в ту самую квартиру, где он жил и где они провели столько незабываемых моментов. Но дверь ей так никто и не открыл.

Эля решила проявить твердость и позвонила в дверь соседям. А те лишь развели руками: парень, что снимал эту квартиру, съехал. Теперь хозяйка ищет новых жильцов.

Съехал. Эля не могла в это поверить. Она присела на ступени и закрыла лицо руками. Слезы застили ей глаза. Стало тяжело дышать. Не может он так просто уехать. Не может так бросить ее. Она же ТАК его любит. И он это знает.

Рука сама потянулась к мобильному. Макс. Он должен хоть что-то знать.

– Максим, привет. – Эля нетерпеливо выслушала приветствие и сразу же задала интересующий ее вопрос. – Макс, где Стас?

Максим долго молчал. Это молчание стало угнетать. И Эле вдруг стало тревожно. Какой-то панический страх сковал все внутри.

– Где он, – тихо, с затаенным в голосе страхом спросила она.

– Эль, – наконец ответил Макс каким-то упавшим голосом. – Он уехал.

– Как уехал, – непонимающе прошептала Эля, – КУДА?

Тихий ответ Макса словно нож полоснул по душе:

– Он вернулся в Германию.

Глава 14

Глава 14.

Он вернулся в Германию. Эти четыре слова полоснули сердце, заставив его истекать кровью, вывернули мою душу. Эти четыре слова перевернули мою жизнь.

Я сидела на ступенях в подъезде возле квартиры, где мы были так счастливы. Я сидела и молча плакала. От потрясения у меня даже не было сил произнести хотя бы один звук. В бессилии я закрыла ладонями глаза, а губы все беззвучно шептали: "Этого не может быть… Не может быть… Так не должно быть…"

До меня донесся голос Макса – я забыла отсоединиться.

– Эля, ты где? – пытался он дозваться до меня. – Давай я приеду…

– Нет, не надо. – Я сейчас ни с кем не хотела общаться.

Отключила мобильный совсем. И вышла на улицу. Тревожные предчувствия не обманули. Я поняла, что это конец. Нет, он не уехал в командировку, как раньше, – он уехал насовсем. Я поняла это по виноватому голосу Макса. Он уехал… Господи, он уехал и ничего мне даже не сказал… Ничего не оставил, чтобы хоть как-то объяснить.

Я шла по улице, совершенно не разбирая дороги. Глаза уже опухли от беспрестанно стекающих слез – все вокруг сливалось в одно разноцветное пятно. Я даже совершенно не слышала звуков, раздающихся вокруг. Мне казалось, что мир умер. Да, мир умер – мой внутренний мир.

А когда-то ты говорил мне: "Моя". И я плавилась в твоих руках от одного только этого слова. Одно слово – а сколько в нем смысла. Или это только я хотела видеть тот смысл. А для тебя это ничего не значило.

"Милая моя, я хочу быть с тобой. Если это зовется любовью – значит я люблю. Тебя." Эти слова снова и снова всплывали в голове. Я словно мазохистка мучила саму себя воспоминаниями, но никак не могла остановиться.

Бессмысленно бредя по улицам Москвы, я вдруг обнаружила, что пришла на набережную Москвы-реки именно в то место, где Стас подарил мне палантин и впервые поцеловал меня.

Нет, я точно мазохистка – я прошла все улицы, по которым мы с ним любили гулять.

Домой я вернулась, когда на улице стемнело.

В дверях сразу возникла мать.

– Где ты шлялась? Ты на часы смотрела?

– Извини, мам. Я больше не буду.

Я побрела в свою комнату, но мама следовала за мной с нравоучениями. Внезапно появившийся в коридоре отец сразу осек ее.

– Кристина, хватит.

Мама резко обернулась к нему.

– Знаешь что, воспитывай ее сам, если знаешь как лучше. – С этими словами она развернулась и ушла к себе в комнату. До нас донесся звук громко хлопнувшей двери.

– Эля, давай поговорим. – Отец вплотную подошел ко мне и, приподняв к себе мое лицо, внимательно осмотрел. – Пойдем в твою комнату.

Меньше всего мне сейчас хотелось с кем-либо разговаривать. Но я молча последовала за ним.

Тихо прикрыв за собой дверь, отец усадил меня на кровать, а сам сел на корточки напротив меня.

– Дочур, что случилось?

– Ничего.

– Не замыкайся, расскажи мне. Я хочу тебе помочь.

Как же – помочь! Ты уже помог мне. Целых два раза: в первый раз – отпугнув Макса, второй – спрятав меня от Стаса. Но я продолжала упорно молчать, опустив глаза в пол.

Он присел рядом со мной на кровать и обнял за плечи.

– Ты пойми, мы волнуемся. Ты ушла, никого не предупредив. Дозвониться до тебя невозможно. И вернулась вон как поздно.

– Прости, пап, я больше не буду, – совершенно не хотелось выяснять отношения. Мне хотелось, чтобы меня поскорее оставили в покое.

Так ничего и не добившись от меня, отец ушел. А я легла на кровать и вернулась калачиком: сегодня я точно не усну, а плакать уже не смогу – слез не осталось.

Последующие несколько дней я все-таки пыталась дозвониться до Стаса, но всегда натыкалась на равнодушный механический голос: "Абонент временно заблокирован".

Я отправила кучу электронных писем на его почту, но так ни разу и не получила ответ. И с каждым прошедшим днем я все больше и больше понимала, что уже навряд ли когда-нибудь его получу.

Две недели спустя.

Я загнала себя до предела. Говорят, чтобы заглушить боль, нужно работать. И я работала – работала как вол, как ломовая лошадь. Работала, лишь бы не думать. У меня совсем не было свободной минуты: я успевала заниматься срочными заказными переводами, вечером я неслась на занятия по танцам (то на свои собственные, то преподавать другим). Домой я приходила как выжатый лимон, причем не только в физическом плане, но и в эмоциональном. Я потеряла интерес ко всему. Друзья стали шарахаться от меня, говорили, что у меня потухли глаза и я стала похожа на привидение.

Света каждый день звонила мне, пытаясь поддержать. Она сразу мне сказала, что никакой информацией об отъезде Стаса не располагает. И я ей верила. У нас всегда были доверительные отношения (то, что она не рассказала мне о причинах нашего расставания с Максом не в счет). Сегодня она буквально вытащила меня на улицу, оторвав от важного заказа. Но я не возражала – я сама уже чувствовала, что нужно сделать перерыв, глотнуть свежего воздуха.

– Эль, с тобой точно все в порядке? – переживала она. – Ты так осунулась.

– Думаю, все нормально. Это просто усталость.

– Может не стоит так себя загонять. Как говорится, работа не волк… Ты лучше мне звони, я всегда к тебе приеду, мы что-нибудь придумаем, куда-нибудь съездим.

Я понимала, что она ждет от меня ответа, но не торопилась отвечать. А что я собственно могла ей ответить, что я утратила интерес ко всему, даже собственным друзьям?

– Не хочу. Да у меня и сил-то нет.

– Да уж откуда им взяться, если ты только работаешь и работаешь. Ты хоть поесть успеваешь?

– Успеваю, – усмехнулась я, – не переживай. Ты теперь говоришь как моя бабушка.

Света сознательно старалась избегать разговоров о Стасе, наверняка понимая, что я сейчас чувствую.

На другой день я не могла даже подняться с постели – настолько истощенной я себя чувствовала. Нет, со мной явно что-то не то. Я стала замечать, что мое тело стало словно деревянным – на занятиях мне с трудом удавалось делать связки, которые раньше выполнялись с легкостью. Головная боль по утрам и слабость стали появляться чаще и чаще.

Повинуясь неосознанному чувству, я купила в аптеке тест на беременность. И к моему глубочайшему ужасу он показал положительный результат. Я расширенными глазами смотрела на эти две полоски. Мыслей не было никаких. Они появились позже. Сейчас был лишь ступор и ужас.

Я опустилась на кровать и в бессилии закрыла лицо руками. Беременна. От Него. Что же мне делать дальше? И больше никаких мыслей. Только растерянность и страх. Как же рассказать обо всем родителям?

Не зная, что же делать, я поехала к Свете. Ее поддержка была мне необходима сейчас как никогда.

Я вбежала в подъезд ее дома и, быстро добравшись до нужной двери, с надеждой нажала на звонок. Рука предательски дрожала. Дверь никто не открыл. Я с надеждой снова и снова звонила ей, хотя понимала, что дома ее нет. Дура, нужно было сначала позвонить на телефон, узнать где она. Слезы снова заволокли мне глаза и я, прижавшись спиной к стене, закрыла глаза. Сил не осталось и я медленно сползла и села на корточки. Сколько я так просидела – не знаю, но в себя меня привел голос:

– Привет, ты чего?

Макс? Меньше всего я сейчас хотела видеть его. Я хотела ответить, что все нормально, хотела сказать еще что-нибудь, но вместо этого горько разрыдалась. Слезы текли ручьями по щекам, вместо слов вырывались лишь всхлипывания.

– Господи, да что такое? – не на шутку испугался Макс. – А ну пошли.

Он поднял меня за руку, открыл своим ключом дверь и завел в квартиру.

Усадив на диван в комнате и принеся мне стакан воды, тут же скомандовал:

– А ну рассказывай, что случилось.

Я отрицательно замотала головой и снова разрыдалась.

– Ну-ка быстренько. – Его ласковое объятие никак не вязалось с его строгим тоном. Наверно это меня и пробило совсем. Чередуя слова с всхлипываниями я протянула:

– Я беременна.

Воцарилась тишина. Макс неловко дотронулся до моих волос и через некоторое время я почувствовала, как он стал уверенными движениями гладить мою голову. Несколько раз даже ощутила тепло его губ на виске.

– Стас знает?

– Я только сегодня сама узнала.

– И что ты будешь теперь делать?

– Он должен узнать. – Я с надеждой подняла лицо на Макса. – Я не могу его найти. Он не отвечает на мои письма. Ты знаешь, как с ним можно связаться?

– Нет, – тяжело вздохнул Макс. – Прежний телефон, на который я ему звонил, теперь не отвечает. Я не знаю, как его найти, извини.

– Макс, что все-таки случилось, почему он уехал? – тихим, почти неслышным голосом задала я так долго мучивший меня вопрос.

– Я правда ничего не знаю. – Он посмотрел мне в глаза. – Честно.

Я вытерла глаза и поднялась с дивана.

– Куда ты теперь?

– Не знаю.

– Ты родителям сказала?

Я покачала головой.

– Даже не знаю, как им сказать.

Макс подошел ко мне, протянул руку и вытер слезы, стекавшие по щекам.

– Не плачь.

Я отстранилась от него.

– Где Света? – я вдруг только поняла, что подруги нет дома. И почему Макс пришел сюда, если ее нет.

– Она тебе разве не говорила? Они с родителями уехали на свадьбу к родственникам.

Я устала кивнула головой и направилась к выходу. Макс перехватил меня у выхода и властно притянул к себе. Я почувствовала, как его губы прижались к моим. Я ощущала его поцелуй, но никаких эмоций он у меня не вызывал. Скорее даже наоборот, я инстинктивно отстранилась от него и сдавленно прошептала:

– Не надо.

– Эля, выходи за меня замуж.

Для меня это стало шоком. Я подняла на него расширившиеся глаза, пытаясь увидеть – правильно ли я поняла. Да, все так и есть – Макс стоит и ждет.

– Максим… зачем?

– Выходи за меня, – еще раз повторил он.

– Но ты же знаешь… Но я же не люблю тебя… И никогда не полюблю…

– Выходи за меня, – еще тверже и уверенней повторил он.

Я покачала отрицательно головой и также ошарашено глядя на него, попятилась к выходу. Нащупав за спиной ручку, я повернула ее и быстро выбежала. Оказавшись на улице, я обернулась назад – Макс не пошел за мной. Мне от этого даже и лучше.

***

Опять бесцельно пробродив допоздна по улицам города, я вернулась домой. Здесь меня снова ждал обеспокоенный отец. Он ничего мне не сказал, просто поздоровался и ушел в свой кабинет.

А я направилась в свою комнату. Оставался самый главный нерешенный вопрос – как рассказать родителям. Я примерно представляла, что меня ждет, особенно от отца.

Промучившись всю ночь от бессонницы, я так и не смогла придумать ничего путного.

Как оказалось, мне даже и придумывать ничего не нужно было – я сама себя выдала своим поведением. Первое утреннее недомогание, зверский аппетит – для мамы это был явный показатель. За завтраком она буквально сверлила меня взглядом, от которого мне и кусок в горло не лез, однако мой организм уже начал требовать двойную порцию пищи.

– Эля, ты беременна? – напрямую спросила мама.

Я увидела, как отец замер и отложил вилку – все его внимание теперь было сосредоточено на мне.

– Да, – тихо ответила я. Не было смысла отпираться, я все равно должна была все им рассказать.

– От этого… От этого Стаса. – Мне показалось или в ее голосе появились истерические нотки.

– Да. – Я ответила все так же тихо, опустив голову.

Мать швырнула салфетку на пол и вскочила со своего места.

– Я так и знала. Так и знала, что так будет… – Она стала гневно расхаживать по кухне. – Господи, у нас не дочь, а проститутка…

– Кристина, – яростно оборвал ее отец.

– Что Кристина? Что нам теперь делать? – Она еще несколько раз прошлась по кухне, а затем схватила мобильный и вышла.

Я осталась один на один с отцом. Его осуждающий взгляд впился в меня. У отца всегда был тяжелый взгляд – выдержит его не каждый, – но сегодня мне казалось, что меня просто придавливает им к полу.

– Это точно его ребенок?

Меня аж возмутил такой вопрос – да за кого они меня вообще принимают, за потаскуху какую-нибудь? Но в сложившихся обстоятельствах я предпочла промолчать. И лишь утвердительно кивнула головой.

Отец тяжело вздохнул и прикрыл ладонью глаза.

– Какой срок?

– Не знаю. – Я откровенно говоря даже и не думала об этом.

– Стас знает об этом?

– Нет. Он вообще уехал из России. – Я не видела смысла что-то скрывать от отца что-либо – все равно все раскроется.

В комнату влетела мать.

– Собирайся, поедем на УЗИ. Я договорилась с врачом.

Отец сам отвез нас в клинику, где нас уже ждал доктор. Им оказался мужчин средних лет с очень приятной внешностью. Он вежливо поздоровался со мной и родителями, а потом взяв под локоть, повел в свой кабинет. Следом за нами я услышала звук каблуков – мама тоже собиралась зайти с нами.

– Я одна, – сказала я ей.

На ее лице отразилось недовольство, но отец придержал ее за локоть и кивнул мне.

Доктор указал мне на кушетку рядом с аппаратом УЗИ и я на ватных ногах направилась туда. Сейчас и произойдет моя первая встреча с Ним – ребенком Стаса. Нашим малышом. И я вдруг осознала, что внутри меня живет новый человечек.

Доктор водил по животу трубкой, а я смотрела на экран, пытаясь разглядеть небольшую точечку, которая немного пульсировала. Доктор включил звук и тут же послышались гулкие удары.

– Это бьется сердечко малыша, – пояснил он.

Это был тот самый момент, когда я все для себя решила. Что бы ни случилось, что бы ни решили мои родители – я обязательно сохраню ребенка. Ведь это же его – Стаса – ребенок, зачатый от любви (я все же хотела верить в это). Я просто не имею право убить этого малыша, ведь вот же он – малюсенький, размером с горошинку, но ведь уже живой. А биение его сердечка теперь ощущалось и во мне внутри. Ведь это МОЙ… Нет НАШ малыш… Как я буду смотреть в глаза его отцу, зная, что убила плод нашей любви…

– Размер плода соответствует сроку тринадцать недель… – тем временем продолжал доктор.

Тринадцать недель? Это почти три месяца. Господи, как же я раньше ничего не замечала? Если бы я знала раньше, то может все было бы по-другому… Если бы сказала Стасу раньше, уехал бы он в Германию? К сожалению, ответ на этот вопрос я теперь никогда не узнаю.

После процедуры я вышла в коридор, где ждали меня родители. Мать сразу же подскочила к доктору и выпалила:

– Ну что доктор?

Он посмотрел на меня и ответил:

– Ну что, срок уже тринадцать недель. Плод развивается очень хорошо.

– Доктор, а как насчет аборта, – нетерпеливо перебила его мать.

Мы с отцом ошарашено уставились на нее.

– Уже поздно – на таких сроках это очень опасно и запрещено.

– Мы заплатим любые деньги, – продолжала настаивать она.

– Кристина, ты что такое говоришь, – вмешался отец.

– Она не будет рожать от этого ублюдка, – прошипела мать.

– Мама, я не буду делать аборт, – как можно тверже сказала я. – Это мой ребенок.

Отец извинился перед доктором и вывел нас на улицу.

– Домой, там обо всем и поговорим.

Дома меня заставили сидеть в своей комнате. Я слышала, как ругались за стенкой родители.

– Витя, она должна сделать аборт, – кричала мать. – Я не потерплю, чтобы у нас было что-то общее с этой семейкой.

А вот это что-то новое. Оказывается они знают семью Стаса.

– Ты хоть понимаешь, на что ты толкаешь свою дочь? – гневно кричал отец. – Ты что, хочешь, чтобы с ней что-то случилось? А если она потом вообще детей не сможет иметь?

– От этого ребенка нужно избавиться. Я не стану воспитывать этого ублюдка.

Боже мой, мама, сколько же в тебе яда. Ты никогда не питала материнских чувств ни ко мне, ни к Ромке. Но вот сейчас ты превзошла саму себя.

– Эля не будет делать аборт. Я сказал и точка. Будет рожать.

– Хорошо. Пусть рожает. Мы тогда найдем ему детский дом или что-то в этом роде…

Дальнейшее я слушать уже не могла. Мне казалось, что воздух закончился и мне больше нечем дышать. И снова на глаза навернулись слезы. Нет, малыш – я неосознанным движением положила руку на живот – мама тебя в обиду не даст. Ты будешь жить, это я тебе обещаю.

Пока родители бурно обсуждали мою дальнейшую судьбу, я закинула в небольшую сумку самые необходимые на первое время вещи, паспорт, свои деньги, и, осторожно озираясь по сторонам, направилась к выходу. Я бесшумно выскользнула из квартиры и бросилась бегом на улицу.

***

Дверь долго не открывалась и я, потеряв уже всякую надежду, хотела было повернуть обратно. Но тут, наконец, раздался звук отпираемого замка. В дверях показалась бабушка.

– Ох, Евочка, что случилось? – по моему лицу можно было читать все мои чувства.

Я разрыдалась и бросилась ей на шею.

Я сидела на небольшой кухне, передо мной на столе были разложены пироги, варенье, конфеты – сколько себя помню, у бабушки всегда было много вкусностей к чаю. Я уже не рыдала истерично, поэтому могла более менее связно все ей объяснить.

– Да уж, – вздохнула бабушка. Я, конечно, сейчас представляла, какого она обо мне мнения, но разве что-то можно исправить? Да и не хотела я ничего править. – А знаешь, что я тебе скажу, Кристина-то сама не лучше была: она за Витю замуж выйти смогла только потому, что тобою беременна была. Уж не знаю, как она его окрутить смогла… Он же ж тогда на нее и внимания-то толком не обращал. А как про ребенка узнал, сразу сказал, что не позволит ей аборт сделать. Конечно, он понимал, что она станет манипулировать им своей беременностью, но все-таки ответственность за свои поступки надо нести.

Я впервые слышала о том, что родители поженились только из-за неожиданной беременности. Невольно я стала понимать, что мать предстает передо мной совершенно в ином ключе: развеялся образ неуверенной, слабой женщины, вместо нее вырисовывалась расчетливая, изворотливая дама, не побрезгующая ничем, ради достижения своей цели. И стало даже противно от такого лицемерия. Теперь стало понятно, почему же столько лет мы с Ромкой так и не смогли вызвать у нее материнского инстинкта.

– А что там с Максимом? – вмешалась бабуля в ход моих мыслей. – Что надумала?

– А ничего еще не надумала. Мне его жаль. Но не люблю я его. И наверно уже не смогу полюбить.

– И не нужно тогда даже жалеть. На жалости отношения нельзя строить. Ты его пожалеешь – а мучиться потом сама будешь, живя с нелюбимым и вспоминая Стаса. Оставь Максимку в покое. Он поубивается немного, а потом заживет своей жизнью.

Я слабо улыбнулась ей в ответ. Какая же она у меня мудрая – бабулечка моя. И всегда находит нужные слова, способные утешить.

– Знаешь что, Евочка, мой тебе совет – начни жить самостоятельно. Хочешь, перебирайся пока ко мне, а там дальше видно будет. Кристина тебе не даст спокойного житья.

Я так и решила пока поступить. Я слышала, что отец звонил сюда – хотел удостовериться, что я здесь и со мной все в порядке. И бабушка сказала, что я пока поживу у нее. Причем сказала она это настолько утвердительно, как будто разговаривала не со взрослым успешным бизнесменом Виктором Сергеевичем Колчиным, а с маленьким Витюшей, который нашкодил и теперь его отчитывают за это.

Этой ночью мне снова не спалось. В голове роем проносились разные мысли. Самой яркой из них была: как бы отреагировал Стас, узнай он о моей беременности. В сложившихся обстоятельствах я все никак не могла перестать думать о нем. Я откровенно боялась заснуть, так как в снах всегда видела его – было больно, наверно даже больнее от осознания того, что он мне так ничего и не объяснил. Хотя чего я ждала, когда сама так же внезапно исчезла на три недели.

Потом мои мысли плавно перетекли в иное русло – вспомнилось неожиданное предложение Максима. Да уж, в очень неприятное положение он меня поставил: как бы я ни поступила, все равно сделаю ему больно. Ну соглашусь я выйти за него замуж, а что дальше? Я не смогу полюбить его – во-первых, уже потому, что люблю Стаса (а теперь я точно знаю, что это любовь, а не просто влюбленность, как было с Максом), а во-вторых, я почему-то уже не могла поверить в любовь Макса после того, как он отказался от меня. К тому же, разве не больно ли ему будет воспитывать ребенка Стаса, видеть его каждый день и понимать, что не от твоей любви этот малыш появился на свет, и ревновать меня снова и снова и к малышу, и к отцу этого малыша.

Да, бабушка права, нельзя строить отношения на жалости. Извини, Макс, но я не могу позволить тебе рушить свою и мою жизнь. Со своими проблемами я как-нибудь управлюсь и сама. Не хочу я твоих жертв.

***

Два дня спустя мы с бабушкой возвращались из магазина. Она несла тяжелые сумки, не разрешив мне даже помочь ей – сказала, что себя теперь нужно беречь. А я чувствовала себя просто чудовищной грубиянкой. Проход к подъезду загородила большая машина, поэтому огибать ее пришлось следуя друг за другом. Бабушка прошла вперед, а я замешкалась сзади.

Внезапно я почувствовала, как моего плеча коснулась чья-то рука. Я не успела даже обернуться, как меня затолкали в эту самую машину и похитители тут же рванули с места. От ужаса я даже не могла кричать. Я пыталась вырываться или отбиваться, но меня с двух сторон крепко держали, не давая возможности пошевелиться.

Я внимательно огляделась и с удивлением обнаружила, что мои похитители – это охранники отца.

– Куда вы меня везете?

– Домой, – последовал короткий ответ.

Как домой. Но ведь бабушка говорила с отцом. Он же согласился. Хотя о чем это я: когда мой отец кого-то слушался? Он всегда поступает так, как считает нужным сам.

Дома меня встретила разъяренная мать. Она кивнула охранникам и те, оставив нас вдвоем, вышли из комнаты.

– Ты уже совсем обнаглела, – тут же набросилась она, – наше слово для тебя ничего не значит. А ну марш к себе. И не высовывайся. Вечером поедем к врачу.

– Я никуда не поеду. – Я была полна решимости бороться за своего малыша. Он будет жить.

– Поедешь как миленькая. Пока ты живешь с нами, будешь делать то, что мы говорим. Отец после с тобой еще поговорит.

– Я никуда не поеду, – еще раз, но уже с вызовом повторила я.

Мать ничего не ответила, а только сильно пихнула меня по направлению к моей комнате.

Я лихорадочно соображала, как же теперь ускользнуть из дома. В мою комнату пришел Ромка.

– Значит так, – без ненужных предисловий начал он тихим, почти не слышным голосом, – я сейчас отвлеку всех, у тебя будет где-то полчаса, чтобы уйти из дома.

Я непонимающе на него взглянула.