Текст книги "Понять. Поверить. Простить (СИ)"
Автор книги: Светлана Леонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)
– Но я все же не понимаю, как заявление оказалось в прокуратуре, – спросила Эля.
– Кристина сама его туда отнесла. У нее так какие-то знакомые есть.
– А как же почерк? – ошарашено спросила Эля. – Ведь Стас сказал, что видел заявление. Он сказал, что оно написано моим почерком.
– Вспомни, у вас с матерью почерки очень похожи.
Эля в изнеможении опустила голову на колени. И почувствовала на своих волосах ласковые поглаживания отца.
– Папа, как же мне теперь жить? – Слезы снова жгли ей глаза. – Ведь вы сломали мне жизнь, отняли все… Он никогда мне не поверит и не простит…
– Прости меня, родная. Я сам поговорю со Стасом. Пусть лучше меня винит во всем и ненавидит…
Эля внезапно подняла голову и недоуменно посмотрела на отца.
– Почему ты ее выгораживаешь? Ведь она столько горя всем принесла.
– Эля, я мужчина, и я, прежде всего, глава семьи. И если у нас что-то происходит, отвечать за все должен я.
– Она теперь не твоя жена, ты не должен за нее отвечать.
– Нет, малыш, не должен. Но мы прожили вместе более двадцати лет и у нас родились такие прекрасные дети, как вы с Ромой. Можно быть благодарным женщине уже только за одно это обстоятельство.
– Нет. Нет-нет, вот здесь ты не прав. А если бы она убила кого-то? Ты бы за нее сел в тюрьму? Нет, пап, каждый должен отвечать за СВОИ деяния.
Эля быстро поднялась с дивана и направилась к выходу.
– Эля, куда ты теперь? – поднялся следом Виктор.
– Не знаю, – рассеянно ответила Эля, – мне нужно все осмыслить.
Совершенно в расстроенных чувствах она вышла на улицу, раздумывая, что ей теперь делать. И тут же решила, что ей необходимо поговорить с матерью. Пора, наконец, прояснить, почему она так относится к своей дочери.
***
Чуть задержавшись возле здания офиса отца, Эля поспешила к метро. Но у самого выезда с территории парковки ее нагнал отец.
– Эля, подожди, – окликнул он дочь, – если ты собралась к Кристине, то я поеду с тобой.
– С чего ты взял, что я поеду к ней? – Эля не желала рассказывать о своих планах.
– Если учесть, что сразу после больницы ты помчалась ко мне все выяснять, то не трудно догадаться, куда ты собираешься сейчас. – Виктор подошел к дочери и взял ее за руку. – Я прекрасно тебя понимаю, маленькая, ты хочешь все узнать. Но в таком состоянии тебе одной лучше не ехать. К тому же Кристина из-за развода не в самом радужном настроении. – И видя, что Эля пытается противоречить, твердо сказал. – Я поеду с тобой и точка.
Он повел ее к своей машине, и вместе они отправились к Кристине.
– Все равно, пап, я никак не могу понять, – уже сидя в машине, размышляла Эля, – почему ты вообще столько лет жил с ней. Ты ее любил?
Виктор ненадолго задумался, глядя на дорогу.
– Ну как тебе сказать, – наконец произнес он, – мы ведь с твоей матерью поженились только потому, что она уже была беременна тобой. Я просто обязан был так поступить.
– Пап, ты меня, конечно, извини, но между вами я никогда не видела теплых отношений. Как вы могли вообще сойтись вместе?
– Эля, ты уже взрослая девочка и должна понимать, что иногда дети рождаются не по любви. Кристина всегда была очень эффектной и красивой женщиной и, ты уж прости за такие подробности, но то, что мы оказались в одной постели, было всего лишь делом времени. Я на ту пору и не собирался связывать себя ни с кем серьезными отношениями. Но раз уж так вышло, что Кристина забеременела, то я естественно женился на ней. – Виктор вздохнул и на несколько секунд повернулся к дочери. – Ни о какой любви и речи не шло. Да и спустя годы я так и не смог ее полюбить. И наверно то, как она вела себя с вами, было своеобразной местью мне. – Виктор немного задумался, а затем перевел речь на другую тему. – А что по поводу Стаса… Он до сих пор тебя любит, уж поверь мне. Я видел его позавчера и вчера в больнице. Эль, он очень сильно волнуется. Ты должна с ним поговорить.
– Мы уже поговорили один раз, – отвернувшись к окну, чтобы не было видно ее тоскливого взгляда, проговорила Эля. – Я думаю, здесь больше нечего выяснять…
– Элечка, ты снова все решаешь за двоих, – покачал головой Виктор. – Не руби с горяча, поговори со Стасом. Да, он был зол и обижен на тебя, может наговорил чего-то лишнего. Но вспомни, что говорит бабушка всегда: не отворачивайся от того, кто к тебе тянется.
– Пап я сама решу, как мне быть, – отрезала Эля.
– Только смотри потом не пожалей о своем решении.
Дальнейший их путь проходил в молчании. Эля боялась признаться себе, что возможно отец был прав, вот только снова встречаться с холодным, полным ненависти и обиды взглядом Стаса ей очень не хотелось.
Кристину они нашли в одном из ее салонов красоты. Она была крайне удивлена увидеть бывшего мужа и дочь, что отчетливо отразилось на ее лице.
– Вот уж никак не ожидала вас тут увидеть, – язвительно заметила она. – Чем обязана?
Эля поразилась столь черствому приему. Еще никогда в жизни ей не приходилось сталкиваться вот с таким отношением матери – как будто они совершенно чужие люди. Однако чему тут удивляться? Если собственная мать способна очернить своего ребенка, разрушить жизнь – разве можно назвать ее родным человеком. Эля поняла, что у нее нет никаких эмоций по отношению к стоящей напротив женщины.
– Как ты могла так поступить? – Эля сама поразилась, насколько ее голос звучал ровно, хотя все же нотки истерии в нем проскользнули.
Кристина сделала удивленное лицо и, сцепив пальцы рук, невинно поинтересовалась:
– Что? О чем ты говоришь?
– О том самом заявлении, что ты написала от моего имени. О той гнусной лжи, которая заставила меня расстаться с тем, кого я любила.
– Я поступила так, как поступила бы на моем месте любая мать, желающая уберечь своего ребенка…
Но договорить ей не удалось, так как Эля гневно устремилась к столу, за которым сидела Кристина, и громко ударив ладонями о столешницу, наклонилась вперед и, глядя в глаза матери, проговорила:
– Никакая нормальная мать так никогда бы не поступила, поверь мне. Никогда в жизни со своей дочерью я бы так не поступила. Поэтому я спрашиваю у тебя: за что? За что ты так возненавидела Стаса? За то, что бизнес его отца конкурировал с делами папы? Не поверю – это были только бизнес-отношения. Они бы и сами во всем разобрались, не вмешивая семьи в дела.
– Я не обязана тебе ничего объяснять, – спокойным тоном ответила Кристина, крутя в пальцах ручку.
– А я требую от тебя ответа, – окончательно взорвалась Эля. Она почувствовала, как сзади ее обнял отец и постарался отвести от стола. – За что ты так жестоко со мной, я не понимаю.
Самообладание Кристины вдруг разом пропало и она вскочила со своего места, облокотившись руками о стол.
– За что? – тоже вскричала женщина. – Я всю жизнь жила в нелюбви твоего отца. Всю жизнь он любил только лишь одну женщину. А я была ему совершенно безразлична, не смотря даже на то, что родила ему двоих детей, что мы много лет были женаты. Да-да Виктор, не смотри на меня так – я всегда знала, что в твоем сердце было место только для нее одной. А я лишь только досадная ошибка: заарканила, женила на себе. А я между прочим тебя любила. Я – понимаешь – Я тебя любила, а не она… – Кристина срывалась на истерику, но все же продолжала свою гневную исповедь. – И даже не смотря на то, что она выбрала не тебя, ты все равно любил ее. Знаешь, как мне было больно? Нет? Да тебя это никогда и не интересовало.
– Я не понимаю, – Эля оглянулась на отца, – ничего не понимаю, причем здесь какая-то другая женщина.
– А я тебе сейчас все объясню, – не унималась Кристина. – Твой разлюбименький папочка когда-то влюбился, а та девушка вышла замуж за его знакомого. У них потом родился сын. Но твой отец все надеялся, что сможет ее вернуть. Он буквально бредил ею, не замечая никого и ничего вокруг. И даже когда она умерла, все равно продолжал мечтать о ней.
В мысли Эли закралось смутное подозрение, что она начинает понимать, о ком сейчас говорила мать.
– И конкуренция в делах с Зариповым – это тоже последствия того, что твой отец пытался разбить чужую семью, – продолжала Кристина. – Твой Стас – сын той самой женщины. Той, что отняла на все годы у меня мужа. Я еще кое-как мирилась с тем, что твой отец все еще продолжает любить ее, но вот терпеть в своем доме ее сына я была не намерена. А тут еще ты замарала себя связью с ним…
– Ты что такое говоришь? – вмешался Виктор. – Все, Крис, хватит.
Удивленная столь ужасными откровениями матери, Эля даже не сразу нашлась, что ответить, а монолог Кристины все продолжался:
– И терпеть его мерзкого ребенка я тоже не намерена. Их семья мне противна. Я не желаю ничего общего с ними иметь.
Эля ошарашенно пыталась справиться со своими мыслями. Вот, оказывается, в чем дело. Значит ее отец когда-то любил мать Стаса. Вот откуда было такое маниакальное желание насильно отправить ее на аборт. Вот откуда такая злобная радость по поводу гибели Анюты. Мать просто не желала иметь ничего-то общего с семьей Стаса, в частности с его матерью. Вот почему мать не побоялась очернить собственную дочь в глазах Стаса – на войне все средства хороши. Что ж, с горечью подумала Эля, ее месть явно удалась.
– Ты столько лет жила со мной и думала, что я продолжаю любить Галю? – между тем поразился сам Виктор. – Крис, я даже не знаю, что тебе сказать. Мы с тобой поженились, когда Галя погибла. К тому же я оставил всякие попытки вернуть ее себе тогда, когда она лично попросила меня об этом, сказав, что любит своего мужа и у них будет ребенок. Я даже не представляю себе, откуда ты взяла такую мысль, что я так долго ее продолжал любить…
– Я что, по-твоему, слепая? – Кристина подскочила к бывшему мужу. – Что я не видела, как ты иногда ездил к ней на кладбище…
– Таак, это уже бред полнейший – ревновать к умершим. Я иногда приезжаю почтить память того, кого когда-то знал… И это не только Галя, но и все погибшие ребята, что начинали вместе со мной.
Кристина недовольно фыркнула, показывая, что нисколечко ему не верит.
– Знаешь, никогда тебе раньше не говорил, но сейчас все же скажу, – не сдержался Виктор, – ты сама виновата в том, что я так и не смог тебя полюбить. Ты всегда любила лишь себя одну, даже на собственных детей тебе было наплевать. Ты хоть раз постаралась создать дома уютную обстановку? Моя мать всегда заботилась об Эле с Ромой, когда они были маленькими. Да даже столь ненавидимые тобой Зариповы с любовью приняли нашу дочь, и это не смотря на то, что произошло с их сыном. Все твои усилия сводились лишь к тому, как бы меня удержать возле себя, особенно тогда, когда у меня появились хорошие деньги. И даже когда наша дочь влюбилась и привела своего любимого человека познакомить с нами, ты все равно предпочла сделать больно мне посредством нашей дочери. Тебе было все равно, как она будет чувствовать себя – главное, что твоя месть удастся. И как же я раньше не заметил, какая же ты змея. – Он повернулся к дочери и протянул ей руку. – Пойдем, малыш, я думаю, нам больше нечего здесь делать.
Эля взяла отца за руку, но не торопилась к выходу, а лишь внимательно смотрела на мать.
– Как же низко ты пала, мама, – тихо проговорила Эля. Она сама поразилась, как же смогла сдержать себя и сохранить спокойствие. – Игорь Михайлович тоже любил маму Стаса, они были женаты и у них рос сын. Но все же после ее гибели он смог полюбить еще раз. И не потому, что мало любил первую жену, а потому, что вторая окружила его любовью и заботой. Чтобы тебя любили, мама, нужно любить самой.
После чего развернулась и пошла к выходу.
***
– Давай отвезу тебя домой, – Виктор остановился у машины и ждал, когда дочь подойдет к нему.
– Спасибо, пап, я пока лучше прогуляюсь.
– Эль, я не думаю, что это хорошая идея: бродить одной по городу в таком настроении…
Но Эля просто покачала головой:
– Нет, пап, мне нужно привести мысли в порядок. Все будет хорошо, не переживай, – с этими словами она подошла к отцу, поцеловала его в щеку и крепко обняла. – Спасибо тебе.
И не оборачиваясь, ушла бродить по улицам Москвы. Сегодня ее маршрут был связан с детскими воспоминаниями: старый двор, в котором прошло ее с Ромкой детство, парк, в котором они гуляли с отцом в его редкие выходные, даже сохранившееся кафе, где он угощал их мороженым или пирожными с чаем. Почему-то все хорошие детские воспоминания были связаны либо с бабушкой, либо с отцом. А о матери она ничего хорошего припомнить не смогла.
Пробродив так бесцельно почти до шести вечера, Эля решила, что пора бы уже возвращаться домой.
Добравшись до своего подъезда, Эля присела на лавочку и с тоской поглядела на окна дома. Идти в опустевшую квартиру совершенно не хотелось, поэтому она встала и решительно направилась в танцевальную студию к Алле Валентиновне.
– О, кого я вижу, – женщина с теплотой поспешила навстречу и раскрыла свои объятия. – Дорогая моя, как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, уже лучше. – Эле всегда нравилась эта открытая женщина. – Можно я немного побуду на занятиях?
– Спрашиваешь еще. Конечно же можно. – Алла Валентиновна стала перебирать диски с музыкой, готовясь к предстоящему занятию. – Кстати, у меня к тебе есть одно предложение, не знаю уж только, как ты его воспримешь…
***
Стас тщетно пытался дозвониться Эле: ее телефон был отключен. Приехав ближе к обеду в больницу, он с удивлением узнал, что Эля выписалась. Он тут же позвонил Насте и родителям, чтобы попытаться у них что-то выяснить, но они были так же удивлены этой новостью. Дома Эли тоже не оказалось.
Ближе к вечеру ему позвонила Настя и рассказала о том, что она разговаривала с Виктором. Он коротко рассказал ей, что они с Элей ездили разговаривать с Кристиной, после чего дочь захотела одна побродить по Москве.
Однако время уже было поздним – стрелки часов неумолимо приближались к одиннадцати – а Эля дома так и не появилась. Стас сидел возле ее подъезда уже два часа, но свет в окнах ее квартиры по-прежнему не горел. Он сел обратно в машину, но так и не смог уехать и продолжал с надеждой всматриваться в каждого прохожего и в заветные два окна.
На следующий день Элин телефон был так же отключен. Настя, переживавшая не меньше Стаса, поехала вместе с ним на квартиру, прихватив с собой имеющуюся запасную связку ключей, которую она изготовила на всякий случай после гибели Анюты, боясь, как бы подруга не сделала с собой чего-нибудь.
Но в квартире оказалось пусто: половина вещей отсутствовала, личных документов нигде не было, а на столе лежал отключенный мобильный телефон с sim-картой внутри.
Стас подошел к стене и с горечью ударил о нее кулаком. А затем в изнеможении прислонился лбом и обхватил голову руками. Она уехала. И вместе с собой увезла часть его души. Но Стас поклялся себе, что разыщет Элю во что бы то ни стало.
Глава 34
Глава 34.
От Эли не было никаких известий четыре дня. Четыре долгих, бесконечных дня. Я маялся, словно у меня отняли что-то жизненно необходимое. Такое, как воздух, душу, жизнь, в конце-концов.
Можно было бы легко определить, куда она скрылась, если бы при ней был мобильный – зная связи Олега и отца, это не стало бы проблемой. Вот только Эля сама не захотела, чтобы ее нашли: телефон с sim-картой она оставила, билетов ни на самолет, ни на поезд она не покупала, и с банковской карты она сняла все имеющиеся деньги еще в день своего исчезновения (мы с отцом даже это пробили). Я знал, что отец даже попросил помочь своего знакомого, который занимал какой-то важный пост в системе МВД. Вот ведь ирония судьбы: если бы я знал, как просто можно организовать поиски человека, имея определенные круг связей, то нашел бы Элю еще тогда – пять лет назад. Но я предпочел действовать самостоятельно, совершенно не прибегая к помощи отца. Мне казалось, что он меня не поймет: Эля – дочь его врага, да еще и то злополучное обвинение… А я до последнего не верил, до последнего пытался найти ей оправдание. Хотел найти и услышать от нее, что все это ложь, что она по-прежнему меня любит. Вот только отыскать Эвелину Викторовну Колчину мне так и не удалось. А ее семья мне точно ничего бы не рассказала. Да и вообще мне ясно дали понять, чтобы я оставил их в покое ради своего же здоровья.
А на пятый день мне с работы позвонила Настя и взволнованно сообщила, что им в офис пришло заказное письмо, посредством которого Эля подала заявление об увольнении по собственному желанию.
– Настя, посмотри на штамп почтового отделения, – в моей душе сразу же затеплилась надежда, но тут же угасла со словами сестры.
– Стас, Эля отправила письмо в день отъезда. Из отделения неподалеку от дома. Она явно не хочет, чтобы мы ее искали.
– А что с электронкой? Ты ей писала?
– Много раз, а в ответ молчание. Стас, – в голосе Насти слышалось сожаление, – она не ответит. Ей сейчас нужно время, чтобы прийти в себя. Дай ей его.
Я все это понимал, но дать время – значило упустить наш с Элей шанс, снова отдалиться друг от друга. А я больше не хотел ее терять – теперь, когда все встало на свои места. Я готов бороться за наше счастье. Я верю, что не все еще потеряно и в сердце Эли еще жива любовь.
Не зная еще, как же быть, я решился съездить поговорить с отцом Эли, надеясь, что может быть ему что-то известно. Не зная адреса его нового места проживания, я поехал к нему прямо в офис, благо адрес его фирмы я знал.
Виктора Сергеевича я увидел, едва подъехал к зданию его офиса, – он направлялся к своей машине. Я быстро вышел из своего автомобиля и направился к нему. Колчин тоже заметил меня и пошел навстречу.
– Стас? – в его голосе я уловил удивление. – Ты, наверное, ищешь Элю?
– Вы что-нибудь знаете, где она? – сразу же задал я интересующий меня вопрос.
Он стоял напротив и долго изучал меня, а затем задумчиво произнес:
– Знаешь что, мне кажется, нам нужно поговорить. Давай пройдем куда-нибудь в кафе.
Сделав глоток заказанного кофе, я с нетерпением смотрел на Виктора, нервно закурившего сигарету, и ждал его ответа.
– Я ведь и вправду не знаю, где сейчас Эля, – тревожно сказал он. – В прошлый раз я хотя бы имел возможность следить за ее судьбой: ведь это я сделал ей новые документы, помог на первых порах с подработкой, пока она училась в институте. Да и на работу ее пригласили по моей протекции. А сейчас я просто не знаю, где моя дочь. Когда она пришла ко мне после больницы, она была чрезвычайно взволнована. А потом еще и разговор с матерью… Признаться, я и сам после него был в шоке, а для Элечки это стало просто потрясением. Я не знаю, где сейчас ее искать и это меня очень тревожит. Ведь полезла же она столь безрассудно в горящую квартиру, как бы еще чего не случилось. – А затем Виктор поднял на меня обеспокоенный взгляд и спросил. – Стас, что же между вами произошло?
Я ожидал подобного вопроса, вот только все равно задумался, прежде чем ответить на него.
– Конечно, во многом это моя вина, что так случилось – не смог сдержаться. Но вы и меня тоже поймите: столько лет я думал одно, а на деле все совсем иначе. К тому же я узнал от совершенно постороннего человека, что оказывается, у меня есть дочь… А ведь у Эли был шанс мне все самой рассказать: мы один раз нечаянно встретились здесь в Москве, да и через родителей моих или Настю она вполне могла все рассказать.
– Да, – вздохнул Виктор, – Эля поступила необдуманно. Решила за двоих. Но и ты посмотри на ситуацию с ее стороны: она столько лет жила, неся ответственность за двоих, потому и привыкла принимать решения самостоятельно.
– Я понимаю, что не имею права осуждать Элю за это. Но все же нам с ней нужно обо всем поговорить. По-хорошему, без эмоций. Мне хочется верить, что все еще можно наладить.
– Я думаю, что все наладится, только нужно запастись терпением. Эля ведь тоже очень переживает по этому поводу, иначе она бы не уехала. – Я видел, как переживает Колчин: нервно выкуривает сигарету за сигаретой, как цепко, до побеления, его пальцы сжимают чашку с кофе. Он тоже беспокоится о своей дочери, тоже не знает, как ее найти. А я уверен, что и у него имеются свои возможности, чтобы разыскать дочь.
Мы оба сидели и молчали, каждый погруженный в свои мысли и воспоминания.
– Виктор Сергеевич, – все же нарушил я молчание, – так как же все так вышло с обвинением, с прокуратурой?
Колчин стыдливо опустил глаза, но я заметил, как предательски дернулись его губы.
– Стас, мне ужасно стыдно за то, что произошло. Я уже и сам хотел с тобой встретиться, чтобы принести свои извинения… – Он тяжко вздохнул и продолжил. – Хотя может в них уже и никакого толка нет. Но лучше поздно чем никогда. Прости меня. За всю ту боль, что я причинил.
– И все же как так вышло?
– Я ведь понятия не имел, насколько серьезны у вас с Элей отношения. У меня была лишь одна работа, работа, работа… Чертова работа… Мне ведь и домой-то совсем не хотелось возвращаться. Дети выросли, каждый занят своими делами. А отношения с женой… Что уж говорить, их уже и не было. Я многого не знал, что творится у меня в семье. Когда конфликт с твоим отцом достиг критической отметки, я узнал, что ты и Эля встречаетесь. Вскоре я стал замечать, что у меня стали пропадать важные документы, и что удивительно, всегда появлялись у твоего отца. Это уже потом я вычислил, что «кротом» был начальник службы безопасности. А до этого под подозрение сразу же попал ты. Я думаю, ты меня можешь понять… Моя жена была в курсе этого всегда. И вот в один из дней она мне тактично намекнула, что ты… Ну в общем, заставил Элю лечь с тобой в постель. Я видел в те дни, что Эля была какой-то грустной, задумчивой. Одним словом, я, не разобравшись с ситуацией, решил, что будет лучше, если увезу ее подальше, чтобы оградить от беды. Кто бы знал, что я сам же эту беду и накликал. А про это чертово заявление я и сам долго ничего не знал. Как потом выяснилось, это Кристина сама от имени Эли написала заявление и дала ему ход с помощью каких-то знакомых в прокуратуре.
– Но для чего ей это было нужно? – все никак не мог понять я. Да, наши отцы конфликтовали, но как так могло выйти, что жена действует без ведома мужа именно в вопросе его бизнеса?
– Нелепо, глупо… Я только сейчас узнал, что заставило Кристину так поступить. Причиной всему – ее ревность к твоей матери. Я когда-то был знаком с Галей…
– Я знаю, – перебил я. – Отец мне рассказывал. Вы ее любили и даже пытались разрушить брак моих родителей.
– Да, было и такое дело, – уклончиво произнес Колчин. – И давно ты знаешь обо всем этом?
– Мне рассказал отец, когда увидел нас с Элей вместе. Это было незадолго до того, как она решила меня познакомить со своей семьей.
– Значит ты не знал изначально, кто такая Эля, – скорее подтверждая собственную догадку, произнес Виктор Сергеевич. Он тяжело облокотился головой о руки и продолжил. – Я не знаю, совершенно не знаю, как мне искупить все те несчастья, что я принес тебе и своей дочери.
Что я мог ему ответить? Лично мне было совершенно безразлично, как он хотел искупать свою вину. Жизнь уже покарала сама этого мужчину – она отняла у него семью, заставила жить с раздирающим душу чувством вины. Все, чего я хотел, – это поскорее вернуть свою девочку, свою Элю.
Так и не узнав, как же мне найти Элю, я расплатился за кофе и уже хотел было уйти, как меня остановил Колчин:
– Стас, подожди. Оставь мне свой номер телефона – если мне удастся что-нибудь узнать, я дам тебе обязательно знать об этом.
Я недоверчиво посмотрел на него, но все же продиктовал номер. А потом, вежливо попрощавшись, уехал к себе домой.
Какая-то безвыходная ситуация: Эля прилагает все усилия, чтобы ее никто не смог найти, она ищет уединения и спокойствия, а я же, наоборот, безумно хочу ее видеть, мне просто необходимо чувствовать, что она рядом, и знать, что с ней все в порядке. Эта неизвестность пугает меня. Я готов в любой момент сорваться и ехать к ней, просить, умолять о прощении, умолять дать нам еще один шанс. Я понимаю, что время ни чуточки не притупило и не похоронило мою любовь к Эле – я люблю ее все так же: искренне, безумно, безоглядно, всей своей душой. Без нее я страдаю, мне невыносимо больно, даже больнее, чем было тогда, когда я думал, что она меня предала.
В этот вечер я впервые напился почти до беспамятства. Началось все с того, что я просто не знал, как мне выплеснуть накопившееся напряжение. Хотелось просто крушить все вокруг, чтобы все летело мелкими осколочками. И тогда я просто достал бутылку коньяка, налил себе приличную порцию и залпом осушил бокал. А после на меня накатили воспоминания.
Я вспоминал, как впервые увидел Элю – танцующую в клубе у Макса, такую красивую, загадочную, невероятно притягательную. До сих пор помню свои ощущения, когда впервые увидел ее: мне казалось, что она танцует только для меня, я буквально каждой клеточкой тела чувствовал ее взгляд на себе. И с трудом мог оторвать от нее свой взгляд. А потом Макс привел ее, чтобы познакомить со мной… И я увидел ЭТИ глаза… Вот тогда-то я точно понял – я пропал. Навсегда пропал в глубине этих божественных карих глаз, мягких, добрых. Эля была такой нежной, такой стеснительной, что я поначалу даже поразился столь явному контрасту между нею настоящей и ее образом во время исполнения танца. И чем больше мы потом были вместе, тем больше я понимал, что настоящая Эля словно нежный цветок нуждается в заботе и ласке. И я дарил ей все это, всю свою любовь. И в ответ получал любовь, не уступающую по силе моей.
Вспомнился наш первый поцелуй. Я только-только устроился на работу и в первую же неделю меня отправили в командировку. Как же я маялся всю ту неделю – мне беспрестанно снились незабываемые карие глаза, я понимал, что скучаю, но, к сожалению, совершенно не мог позвонить – слишком занят был на работе. И едва только приехал домой, сразу же захотел увидеться с Элей. Она устроила мне небольшую экскурсию вдоль Москвы-реки. Мне было безумно интересно с ней. Вспомнился мой подарок для нее: белый палантин, украшенный какими-то необыкновенными цветами. Я видел с каким восторгом она развернула подарок – ее радостные глаза стали лучшей благодарностью для меня. А потом был наш первый поцелуй. Я просто поддался какому-то внутреннему порыву и решительно нагнулся к е губам. Эля была смущена, но все же не оттолкнула меня. И мне нравилось, как она в ответ прижимается ко мне. А я все сильнее прижимал ее хрупкое тело к себе, загораживая от холодного ветра и от всех окружающих. Мне так хотелось, чтобы она была моей.
А потом во всех красках передо мной предстала наша первая ночь. Когда Эля мне стыдливо призналась, что это будет для нее в первый раз, я, признаться, был удивлен. Но больше всего меня переполняла радость от того, что она МОЯ, только моя, что доверилась она именно мне. И я понимал, что никак не должен это доверие уничтожить. Помню, с каким упоением я изучал ее прекрасное тело, как дарил ей ласки и с каким жаром она на них отвечала. И ее слезы от неизбежной боли – в тот момент я чувствовал себя настоящим извергом, но единственное, чем мог ей помочь – это нежно прижать к себе и успокаивать. Именно эта ночь назвала все своими именами: я понял, что люблю Элю, что именно с ней хотел бы связать всю свою жизнь. Потом у нас было еще не мало моментом близости, но именно этот наш первый раз я так ясно помню – волшебный новогодний сон, произошедший наяву.
Я любил смотреть на Элю спящей, когда она доверчиво прижималась ко мне, а ее длинные волосы в беспорядке лежали и на подушке, и на моем плече, и на моей груди – разомлевшая от ласк, Эля всегда засыпала на моем плече, положив руку мне на живот или бок. Я любил прикасаться к ее густым мягким волосам, струившимся темными волнами сквозь мои пальцы. Любил ее звонкий смех, от которого ее глаза начинали ярко и озорно сиять, заряжая меня самого веселым настроением. Я не мог ей противиться: она была для меня как ясное солнышко. И я весь мир готов был бросить ей под ноги, чтобы только она была счастлива, чтобы видеть ее сияющие глаза и нежную улыбку.
Я налил себе в бокал еще коньяка и снова выпил, но уже не залпом, а маленькими глотками.
Странно, среди всех наших счастливых воспоминаний есть еще одно, которое пришло на ум только сейчас. Мой день рождения. Это был апрель. Но я снова был в отъезде, поэтому отпраздновать его в кругу семьи не мог. Именно в этот день я хотел познакомить Элю с родителями, но не получилось. И шанс был упущен.
А когда я приехал, Эля устроила мне настоящий сюрприз.
– Я не знала, что тебе можно подарить, – оправдывалась она, ведя меня по улице. – Но надеюсь, что мой сюрприз тебе понравится.
Я никак не мог представить, что же она мне приготовила. Но когда мы подошли к огромному шатерообразному зданию, я сразу же все понял. И заулыбался как ребенок. Вот такого сюрприза я точно не ожидал. И это было поразительно.
– Ты уже догадался, куда мы пойдем? – с озорной улыбкой на губах спросила она.
– Ты решила сводить меня в цирк? – я просто не мог не улыбаться ей в ответ.
– Да, – Эля крепко сжимала мою руку, как будто боясь потерять. – Я решила подарить тебе кусочек детства. Его иногда во взрослой жизни так не хватает.
Вот казалось бы, самое обычное цирковое представление. Но это и вправду был праздник. Во время антракта мы ели сладкую вату, смотрели на веселую детвору, что бегала и прыгала вокруг. И я был безумно счастлив. И наверно именно тогда впервые меня стали посещать мысли о свадьбе – я безумно хотел, чтобы Эля всегда была в моей жизни, уже не просто как любимая женщина, а именно как любимая жена, как любимая мать наших детей.
Я помню, как Эля любила всегда делать мне маленькие сюрпризики: то, бывает, полезу в карман куртки после ее ухода – а там маленькая открыточка со словами «Я люблю тебя», то в бардачке машины найду целую горстку своих любимых конфет.
Я сделал еще глоток янтарно-коричневой жидкости. Алкоголь снова разлился по венам, так и не принося желаемого расслабления. На смену приятным воспоминаниям начали приходить события, произошедшие после Элиного исчезновения.
Незадолго до этого мы с отцом разговаривали в его офисе, и я краем глаза увидел по телевизору интервью Виктора Сергеевича. Я тогда еще отцу сказал, что познакомился с дочерью Колчина. И реакция отца меня тогда очень удивила – он посоветовал мне не связываться с этой семьей, чтобы не дай бог чего плохого не случилось. И лишь потом отец рассказал мне, что с Колчиным у него давняя вражда. Сначала Виктор Сергеевич пытался разбить нашу семью, надеясь, что мама бросит отца и уйдет к нему. А чуть позже эта вражда вылилась в конкуренцию их фирм.
В то время, когда мы с Элей стали встречаться, эта конкурентная вражда достигла своего пика. К сожалению, мы стали заложниками этой войны между нашими семьями.
