Текст книги "Магия вероятностей (СИ)"

Автор книги: Светлана Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

"Чтобы активировать артефакт обмена душ, нужно... "

ГЛАВА 15

Всё свободное время до бала я мучила Петрика, заставляя его разучивать со мной бальные танцы. За пару дней до события отправила его к портному по указанному мной адресу, дабы тот портной, немедленно идя ко мне, захватил с собой синее бальное платье с вышивкой и жемчугом, которое накануне отказались забирать родители некоей юной маркизы.

Означенный портной, пришедший в сопровождении пары помощниц, был чрезвычайно зол.

– У меня совершенно нет времени ходить по заказчицам, когда до королевского бала остаются считанные часы! – истерил он, заламывая руки, – Я не успею пошить нового платья, а это точно вам не подойдёт!

– Почему вы думаете, что не подойдёт, господин Дуттик?

– Оно пошито на девицу с тонким станом, но ткань – синего цвета. Я предупреждал маркизу Вугток, что девицам не пристало выбирать такой тёмный цвет для бала, но она настаивала. А после, когда платье уже было пошито, оказалось, что её и на бал-то не ведут. Мой труд оплачен, но выброшен как негодный, и кто теперь вернёт мне моё душевное спокойствие, я спрашиваю?

– Я верну вам его, господин Дуттик. Давайте ваше платье, я пойду в нём на королевский бал.

– Тут надо немного ушить, тут расставить, – деловито осматривал меня портной через некоторое время, быстро делая пометки тонким кусочком мыла прямо по ткани, – Однако что же делать, вы ведь тоже юны, леди Кадней.

Вообще-то мне в самый раз такой цвет, всё-таки с учётом прежней жизни я давно не девица, а уже вдовица.

– Найдите ленту нежного голубого цвета, и обвяжите ею платье, как символ моей молодости. Всё это не займёт много времени у вашей мастерской.

http://samlib.ru/img/e/ermakowa_s_g/theory_of_probabilitys/11cfc1bb624a97e41c–pretty-dresses-beautiful-dresses.jpg

Утром того дня, когда был назначен бал, я обнаружила Жаргала полулежащим в постели. Почти всё его тельце умещалось на большой подушке, прислонённой к изголовью кровати. Он велел мне сесть за небольшой столик, который стоял в изножии кровати, так, что ему не пришлось поворачивать даже голову, чтобы говорить со мной.

– Слушай меня, Ольга с севера, моя единственная ученица. Больше я не смогу тебя учить, да и передал тебе уже почти всё, что помнил сам. Вчера ко мне приходил король и я рассчитал для него вероятности. То, что я увидел, касается и тебя. По одной из этих вероятностей принцесса Маэлис выходит замуж за герцога Тонлея, рожает от него детей и они с мужем становятся принц-регентами при их ребёнке. Вот только пол ещё даже не зачатых детей расчёту вероятностей не поддаётся. В любом случае, в этой вероятнояти королевская династия Гилбрейт перестаёт существовать, а будет новая династия Тонлей или другая – неважно. Но также в этой вероятности принц Винсент женится на тебе, как на Филис Кадней.

Вторая вероятность – Маэлис отдадут замуж за принца Чарджинии, а Винсент одновременно с этим обручится с принцессой Хидейры, которой сейчас исполнилось двенадцать лет. Тогда его объявят наследником престола и когда-то он женится на той принцессе, а потом станет королём нашей страны. Его первая жена долго не проживёт, она слаба здоровьем, но в любом случае, тебя я рядом с ним больше не увидел.

Решение – которую из этих вероятностей выбрать – примет король, и только он. Не ты. Тебе я рассказал, чтобы ты знала и не пыталась рассчитать то, что уже рассчитал я, истратив на это свои последние силы.

Я сглотнула ком, вставший в горле.

– Спасибо, Жаргал.

– Не благодари. Веселись сегодня на балу, Ольга. А ночью после бала ты принесёшь мне и откроешь свою шкатулку. Иди.

Собираясь к балу, одеваясь и причёсываясь при помощи горничной, я пыталась поставить себя на место его величества – что он выберет? И отвечала себе, что для меня лично перевесил бы такой маленький пустячок, как неизвестность, будет ли у Маэлис сын или только дочь, одна или несколько. То ли я (Дэмиус Третий) смогу при жизни воспитать своего внука как будущего короля, то ли оставлю страну на совершенно неопределённое для меня будущее, на правнуков с какими-то неизвестными фамилиями. В то самое время, как уже есть достойный молодой человек, мой племянник, носящий мою фамилию, и который вполне способен будет править страной, стоит его только немного обучить этому. Не сбрасывала бы я при этом со счетов и личное счастье своей дочери Маэлис, которую я люблю не меньше, чем страну. Счастье же какой-то там Филис Кадней для меня вообще не имело бы значения.

Да, я бы выбрала эту вероятность, с королём Винсентом. Но что выберет его величество? Мне, не будем лукавить, хотелось бы стать женой Винсента Гилбрейта, и при этом становиться королевой я совсем не мечтаю. Способна ли я как-нибудь повлиять на нашего короля, чтобы он выбрал первую вероятность? Забыть заплаканные глаза Маэлис, не думать о будущем государства и наслаждаться собственным счастьем? Увы, не способна, Жаргал так сказал, а он всегда знает, что говорит. А ещё он посоветовал мне веселиться сегодня. Словно знает, что на личное счастье мне отпущено не так много времени. Одно дело любить юного и свободного принца Винсента, и другое – будущего короля Винсента Первого, обручённого с принцессой другой страны.

Сердце заныло в плохом предчувствии. Да как они вообще тут живут, с такими порядками? Когда брак по любви – скорее исключение, чем правило. Когда "разрешённая" любовь становится чем-то невероятно возвышенным, оттого что редкая, и чем-то низменным, когда она "запретная"? Внутри меня одновременно с этим возникало чувство протеста – я обязательно что-нибудь придумаю, я буду счастлива. В конце концов, Жаргал сам говорил мне, что воля человека может изменить любую вероятность.

Моя пока ещё разрешённая и возвышенная любовь постучалась в дверь моих комнат. Время выходить.

– Филис, ты обворожительна! От тебя совершенно невозможно оторвать взгляд.

– Вы тоже бесподобны, ваше высочество.

Наши наряды выглядели парными – Винсент был одет в тёмно-синий костюм с вышивкой и узким голубым кантом, кое-где по полу сюртука и обшлагам украшенным мелким жемчугом. Словно мы знали и специально оделись так, заявляя всем о нашем некоем союзе.

В огромный бальный зал, ярко освещённый многочисленными люстрами, мы вошли самой первой официально объявляемой парой. По стеночкам уже стояли те придворные, которые не являлись прямыми вассалами короля, но жили во дворце, и только поэтому присутствовали на балу. Как, к примеру, сёстры короля и королевы с мужьями, фрейлины, или королевский секретарь, господин Шаддок.

– Его высочество принц Винсент Гилбрейт со спутницей, леди Филис Кадней!

Торжественная музыка и наш размеренный шаг. Я немного пониже Винсента, легко опираюсь на его руку. Знаю – мы смотримся потрясающе. В моей прошлой жизни такую картинку многие люди вырезали бы из журнала и любовались. Или использовали бы наше фото для обложки романтических книг о прекрасных принцах и принцессах.

Его королевское величество при всём параде стоял на возвышении у дальней стены зала и являл собой монументальный гарант процветания страны, его мирной и благополучной, наполненной незыблемыми традициями жизни. Такого короля Дэмиуса Третьего я ещё не видела. Он был серьёзен и холоден, смотрел только на Винсента. Словно на того – кольнуло в моём сердце – кто когда-то будет сам так же стоять на его месте.

Винсент поклонился королю, я присела в низком реверансе и так прослушала подтверждение вассальной клятвы главы герцогства Гилбрейт.

– Благодарю за верность, – произнёс король в ответ, после чего я смогла подняться и мы отошли в сторону.

Следующими объявили вторую пару – герцога Тонлея со спутницей, вдовствующей герцогиней Тонлей. Так вот ты какой, северный олень! Траченая сединой бородка клинышком, хищный профиль, высокий, худощавый, и со старушкой на рукаве – своей матушкой, не иначе. Царь Иоанн Васильич Рюрикович, названный Грозный, вылитый.

После подтверждения клятвы Тонлей помог подняться превратившейся в маленький тёмный пенёк присевшей матушке, отошёл с ней к противоположной стене, и... ой, что-то мне прямо поплохело от того взгляда, которыми он нас прошил. Мы ему что, где-то хвост прищемили и не заметили? А ведь точно! Трон после Дэмиуса Третьего займёт либо его сын, а он рядышком, либо Винсент, и герцог будет ему кланяться так же, как сейчас его величеству.

– Винсент, по-моему, нас тут кто-то не любит, – сказала я своему принцу.

– Я заметил, – улыбнулся он мне.

Собственно, вассалов у короля оказалось совсем немного, всего три герцога и несколько графов из не входящих своими графствами в герцогства. А многочисленные бароны считались вассалами уже этих герцогов да графьёв и на этот бал не приглашались. "Вассал моего вассала – не мой вассал" – вспомнился мне постулат из римского права. По окончании официальной части король вышел и явился вновь уже со своей супругой и дочерью, тогда и начался, собственно, бал. Заиграла другая, танцевальная музыка, и его величество вывел королеву первой парой в центр зала. После нескольких музыкальных тактов за ними последовали мы с принцем. Герцог Тонлей с принцессой Маэлис – третьими.

Что ж, местным танцам Петрик обучил меня прекрасно. Потом, после первого танца, появились лакеи с подносами, уставленными напитками и стали разносить их гостям. Пошло веселье. Темп танцев начал ускоряться, партнёры стали меняться, комплименты отовсюду говориться, драгоценности на гостях сверкать и мельтешить, головы немного кружиться, а сердца восторгом наполняться. В общем, бал во всей своей красе. Королевский.

В одном из танцев моим партнёром был придворный маг-целитель, и я задала ему давно назревший у меня вопрос:

– Скажите, магистр, а почему вы не вылечите зрение королевскому секретарю Шаддоку? Он вынужден носить пенсне...

– Открою вам секрет, моя будущая коллега – придворный маг, у господина Шаддока прекрасное зрение, – хихикнул подвыпивший целитель, – А пенсне он носит исключительно для солидности, чтобы подчеркнуть большой объём работы и иметь возможность глядеть на собеседников поверх этого пенсне, как ему кажется, с особой внушительностью.

– Ну нам-то, мой будущий коллега, эта внушительность ничего не внушает, – ответила я.

В перерывах между танцами, после того, как Винсент возвращал очередную партнёршу под опеку её родителю или супругу, мы с ним снова образовывали пару и так прохаживались по залу, потребляя спиртные и прохладительные напитки.

– По-моему, я тут уже всё попробовала, оттанцевала и разглядела, король с семьёй покинули бал, – сказала я Винсенту в один из таких перерывов, – пойдём ко мне в комнаты.

– А как же приличия? – прикусил губу в попытке не засмеяться принц.

– В топку приличия. Сегодня все во дворце пьют, и уже почти за каждой занавеской кто-то обжимается и целуется. Я тоже хочу.

Больше Винсент вопросов не задавал. Едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на быстрый шаг, мы вышли из зала и проследовали на мой этаж. Целоваться начали ещё в коридоре, и в моей комнате оказались как-то уже незаметно. Магия, наверное. Винсент подсадил меня на столик и преодолевая помехи в виде моих пышных юбок, мы занялись любовью – до такой степени были готовы и жаждали друг друга.

А после, когда принц начал раздеваться, чтобы понежиться немного в постели и потом продолжить, меня вдруг словно обухом по голове – бум! Мой учитель повелел, чтобы я была у него после бала. Пришёл час моей расплаты.

– Прости, милый, Жаргал ждёт меня. Прямо сейчас, – сказала я, приложив ладонь к лицу принца.

– Мне подождать тебя здесь?

– Да, пожалуйста, не уходи.

Я поправила одежду, схватила шкатулку и побежала в парк.

Жаргал встретил меня по-прежнему, полулёжа в постели.

– Посмотри, там лежит документ, – сказал он, когда я села за столик в изножии кровати, – Сегодня я вызывал стряпчего.

Я прочитала – это было завещание. Жаргал завещал свой дом и всё его содержимое мне, "моей ученице, называемой леди Филис Кадней".

– Специально так назвал тебя, чтобы никто не придрался, если что, – исчезающе тихим голосом сказал Жаргал, – теперь и ты выполни свою клятву, открой шкатулку.

Я со вздохом открыла крышку шкатулки и так оставила её, не поворачивая к магу. Медленно подняла взгляд на учителя. Он молчал, глядя на меня.

– Там ведь ничего нет? – спросил, наконец, он.

Я кивнула.

– Прости, Жаргал. Я не думала, что мне будет так трудно это сказать, что я так привяжусь к тебе... Но я не дам тебе уничтожить чью-то жизнь. Не могу. Это ещё хуже, чем просто убить.

– Скажи мне, Ольга с севера, что есть та жизнь, которую ты боишься уничтожить?

– Душа того парня, которая попадёт в твоё тело...

– А если у того парня нет души?

– Как это? – воззрилась я на мага.

– Неужели ты думала, что я не рассчитывал вероятности, чтобы выбрать лучшую, которую и ты примешь? В нашем с тобой родном мире спит сейчас мужчина двадцати девяти лет. Спит он уже почти полтора года. Душа давно покинула его тело, и целители напрасно поддерживают в нём жизнь – он никогда не проснётся. Только если я не поменяю свою душу на его пустоту. Такой обмен тебя устроит?

Я горячо закивала.

– Ну так чего ты ждёшь, глупая Ольга, неси скорей артефакт! – простонал, содрогаясь, Жаргал, – Поспеши, мне не дожить до рассвета.

Бегом, изо всех сил, я промчалась по дорожкам парка обратно во дворец, вспугивая приютившиеся на скамейках парочки. Забежала в свои покои. Его высочество лежал обнажённым в моей кровати, заложив руки за голову, прикрытый покрывалом лишь снизу, до торса. "О, ты прекрасен, возлюбленный мой..." – вспомнилась библейская песнь.

– Винсент! Как хорошо, что ты не ушёл! Мне срочно нужен артефакт, который я оставляла у тебя на хранение! Пожалуйста, скорей, Жаргал совсем плох!

– И что, от артефакта он выздоровеет? Ты же говорила мне по секрету, что не намерена его отдавать ему.

– Всё изменилось, он рассчитал, как сделать, чтобы всем было хорошо, – подпрыгивала я от нетерпения, – Винсент, миленький, поторопись! Я не прощу себе, если не спасу своего учителя.

Ничего не понимающий принц быстро кое-как оделся и мы побежали к его комнатам. Там он вынес завёрнутый в салфетку артефакт и вручил мне.

– Я люблю тебя, Винсент, – вдруг вырвалось у меня, я порывисто обняла и поцеловала его, прежде чем бежать в обратный путь.

Подбежав к умирающему старику, я вложила артефакт ему в руки.

– Вот, – с трудом унимая учащённое дыхание, сказала я, – полностью заряжен.

– Прощай, Ольга, – сказал Жаргал со слабой улыбкой, – Степь зовёт меня.

Вот и довелось мне воочию наблюдать, как происходит активация артефакта. Как последовательно, послушно воле мага, начинается упорядоченное сверкание камней. Как маг шепчет при этом знакомое мне по записи в свитке заклинание. А потом он подал поток своей магии на весь артефакт целиком... и опал на подушке расслабленным, безвольным телом.

Я смотрела на это маленькое, едва дышащее тельце с выроненным из рук разрядившимся артефактом, и ревела. Громко, навзрыд. Как иногда поздно приходит понимание, что кто-то стал тебе родным, и без него мир так пустеет...

Внезапно в комнату вошли какие-то люди, которых я толком не могла разглядеть из-за залитых слезами глаз.

Рядом раздался суровый голос:

– Леди Филис Кадней, по приказу его королевского величества вы арестованы!

ГЛАВА 16

Глупее, чем попасть в тюрьму, не зная за собой никакой вины – это попасть в тюрьму в бальном платье, вдобавок. Тюремные камеры оказались расположенными всё в том же королевском дворце, в подвальной его части. Как тир, только в другом крыле здания. Хотя, скорее всего, тут не настоящая тюрьма; тут, видимо, если воспользоваться терминологией из моего родного мира, изолятор временного содержания. Ибо никаких других арестантов, которые бы годами скорбно томились в узилище в то время, пока у них над головами народ пляшет на балах, тут не было.

Меня так эмоционально вымотал весь прошедший день, насыщенный многими событиями, что ни пугаться, ни волноваться, ни даже размышлять толком о происходящем, я уже не могла. Поэтому я сняла каркас нижней юбки, придающий подолу пышность, и легла спать на стоящую в камере деревянную скамью с тонкими одеялом и подушкой. Утро вечера мудренее.

Мудрёное утро началось для меня окриком гвардейца – мне принесли поесть – кружку воды и хлеб. Потом сводили в уборную. И оставили размышлять в камере о своём поведении. Сколько меня тут будут держать, интересно? Надо ли привыкать, осваиваться, наводить тут уют? Вряд ли. Всё-таки я была приближена к королевской семье, там некоторые ко мне испытывают положительные чувства разного характера. И даже если его величество ополчился на меня по какой-то причине, это не повод, чтобы долго держать меня в неизвестности.

Что стало причиной моего ареста? Главная версия у меня была – я мешала королю склонить Винсента к согласию обручиться с принцессой Хидейры. Всё-таки его величество был настоящим королём, и ради важнейших государственных интересов мог пойти на такой шаг, придумав какой-нибудь повод. Или не мог? Хм...

Версию с тем, что он захотел сам завладеть моим артефактом или сначала выведать его ценность, я признала очень маловероятной. Всё-таки король – это не какой-то там мелкотравчатый господин Шаддок в пенсне. Он не станет действовать так подло и подавать этим плохой пример своим подданным, которые разочаруются в своём короле как в эталоне благородства, да начнут сами действовать аналогично, и страна быстро скатится к аналогу бандитского государства, каковое быстренько свергнет эту ненужную монархию к шайтану, как говаривал Жаргал.

Тогда возвращаемся к первой версии – королю помешала моя связь с принцем. Но и эта версия ушла не далеко от второй, потому что предполагает наличие у короля скрытого мотива и искуссвенной созданности повода моего ареста. Мне кажется, что если королю действительно будет мешать какой-то человек для процветания страны, он либо даст понять этому человеку прямо – мол, не мешайся под ногами, либо кто-то из его тайной службы просто убьёт такого мешающего человечишку. Потому что не того масштаба персона его королевское величество, чтобы лично отдавать приказ об аресте с такими целями.

В общем, дело ясное, что дело тёмное. Я б ещё поспала, чтобы скоротать время до прояснения ситуации, но скамейка больно уж жёсткая, и так с непривычки тело побаливает. Попробовать помагичить, что ли?

– Господин гвардеец! – крикнула я человеку, сидящему на стуле в начале коридорчика с камерами, – Вы не могли бы дать мне лист бумаги и карандаш?

– Не положено, леди! – строго крикнул тот в ответ.

По идее, если меня не будут тут нарочно мурыжить, то должны скоро вызвать на допрос или как-то оповестить о причинах ареста, в начале рабочего времени дня. Я уверена, Винсент не позволит оставить меня тут в забвении. Королевский дворец – большая деревня, и все уже знают, что меня ночью арестовали и вели под конвоем гвардейцы прямо на глазах у парочек на скамейках парка. Что довольно унизительно, вообще-то. Без веского повода аристократку и мага не будут так репрессировать.

Так может, меня оговорили или подставили? Тот же Шаддок взял да и провернул какую-нибудь махинацию, из мести. А что, этот – мог, да. Доступ к документам у него имеется, мог и состряпать какую-нибудь якобы мою расписку в государственной измене. Но тогда это должны быть железные доказательства, иначе его величество не поверил бы настолько, чтоб сразу арестовывать. Я тяжело вздохнула. Думай – не думай, сто рублей – не деньги.

Однако, разные версии ещё продолжали строиться в моей голове, когда за мной пришли. Отвели меня не наверх в кабинет короля, конечно, а в комнату для допросов, находившуюся рядом с тюремным помещением. В этой комнате на столом сидел лично его величество, за небольшим соседним столиком – какой-то дядька с непримечательной внешностью, и его высочество Винсент, в кресле, стоящем рядом со столом короля. Принц выглядел мрачным, и эта мрачность была адресована не мне. Королю. Ну мне так показалось, во всяком случае.

Гвардеец оставил меня стоять в центре комнаты и я, сделав неглубокий реверанс, отрепетированным в камере движением повернулась, чтобы подол платья, ставший очень длинным из-за снятия неудобной и тяжёлой каркасной юбки, лёг вокруг ног по полу красивым кругом. Арест арестом, а женщиной я быть не перестала.

– Ваше величество, – поприветствовала я короля во время всех этих манипуляций.

Король кивнул невзрачному дядьке и тот показал мне... ой, мамочки... свиток к инструкцией к артефакту. В котором подробно так было изложено, что это такое и как оно действует. Я чуть не рассмеялась истерически – а я-то строила столько версий! И не угадала единственно верной. Забыла ведь совсем, что отдала свиток Жаргалу когда-то. Боюсь, настал пресловутый момент сеанса магии с последующим разоблачением.

– Вам знаком этот документ? – спросил меня дядька-следователь.

– Знаком. Только я не знала, что это, оказывается, документ.

– Вы подтверждаете, что вот этот артефакт, – дядька показал разряженный пятиугольник, – и есть тот, о котором здесь написано?

– Подтверждаю. Это родовой артефакт семьи Кадней, который принадлежит им уже несколько столетий.

– Сколько раз члены семьи Кадней пользовалась этим артефактом?

Ой, чего-то куда-то совсем не туда дело пошло. Хорошо, никто протокола не ведёт.

– Насколько мне известно, ни разу не пользовались. О наличии в прошлом магов в роду нет данных, все считают, что артефакт заряжается сто лет, как написано в свитке, так что его просто хранили как одну из родовых реликвий, и всё.

– Барон Кадней уже вызван в столицу, – отчитался дядька-следователь королю.

– Как этот артефакт оказался у вас? – опять повернулся он ко мне.

Опасный вопрос.

– Поскольку в семье Кадней старшая дочь оказалась наделённой магическим даром, именно этой дочери родители передали артефакт.

– И?.. – немного насмешливо спросил дядька, – Что с ним было дальше?

Понятно. Видит, что я пытаюсь уйти от ответа, и насмехается. Ладно, чего уж тут юлить...

– И она воспользовалась этим артефактом, когда ей показалось, что её жизнь стала невыносимой.

– То есть совершила обмен душ.

– Именно.

– Где же она теперь, в каком теле живёт?

– В бывшем моём, разумеется.

– Кто она теперь?

– Женщина. Состоятельная вдова с крепким здоровьем. Всё так, как она пожелала. Не маг.

– А вы, стало быть, на самом деле и есть та самая вдова?

Я посмотрела на Винсента. Он явно впервые узнал, в чём тут дело, и был поражён. Боюсь, именно для этого король его и вызвал поприсутствовать – дабы поразить и открыть ему глаза на нехорошую меня. Но арест и этот допрос состоялись бы в любом случае, принц тут довеском идёт, просто кстати пришлось.

– Прости, Винсент, – сказала я ему, – я говорила, что очень хочу тебе всё рассказать и обещала, ты первым узнаешь от меня об этом артефакте, но... вот.

– Как ваше имя на самом деле? – подал, наконец, голос король.

– Меня зовут Ольга. Короткое имя – Оля, – я метнула быстрый азгляд на Винсента. Помнит ли он?

– Ольга... а дальше? – спросил следователь.

– Моя фамилия вам ничего не скажет. Самарская, – добавила я, увидев, что ответа от меня продолжают ждать.

– Какие необычные имя и фамилия. Вы простолюдинка?

– Трудно сказать. Там, откуда я родом, люди давно не делятся на аристократов и простолюдинов.

– Что, все равны?

– Нет. Различаются, конечно. И по материальному состоянию, и по образованию...

– И к какому классу вы относитесь?

– Я была вполне состоятельна и хорошо образована.

– Ну и откройте нам, наконец, что же это за страна?

– Эта страна находится в другом мире, – вздохнула я.

– Что? В каком ещё другом мире? – нахмурился король.

– Да, ваше величество, я раньше тоже не имела понятия, что существует другой мир. Или миры, – пожала я плечами, – кто знает, сколько их ещё. Но в нашем мире нет магии, а здесь она есть и играет определяющую роль во многих аспектах жизни общества.

– То, что вы говорите, выходит за рамки... за всякие рамки, – потёр лоб следователь.

– А представьте, если Филис отвечает на те же вопросы сейчас в том мире и говорит кому-то не только про другой мир, но и про магию? Тому следователю ещё труднее поверить, – попыталась я его утешить, – Поэтому ей и не поверят. В моём мире практически никто в магию не верит.

– Почему вы ничего не заявили после переноса вашей души? – взял себя в руки следователь, – Если, как я понимаю, вы утверждаете, что были перенесены помимо вашей воли. Вы понимаете, что выдавая себя за другого человека, вы пользуетесь тем, что вам вовсе не принадлежит? Именем, статусом аристократки, имуществом... родными, наконец! Вы осмелились ввести в заблуждение руководство академии магии, его высочество и даже его величество!

– И что же я такое присвоила? – возмутилась я, – Тело, в которое насильно запихнули мою душу? Имя, которое было дано человеку с этим телом, когда его душа-то была никому ещё не видна? Пустой кошелёк? Магию? Кстати, Филис Кадней не была магом вероятностей, она была обычным магом-менталистом, как мне сказал Жаргал. Это перенос души так изменил дар, присущий этому телу.

– Вы не ответили. Почему вы не заявили никому о случившемся?

– Послушайте, – вздохнула я, – Эта ситуация настолько уникальна, что вряд ли существуют законы, которые бы устанавливали правила, надо ли заявлять об этом и в какой форме, и которые я могла нарушить. Я опасалась, что если я откроюсь, мне будет ещё хуже, чем тогда, когда я внезапно оказалась в полной для себя неизвестности.

– Кстати, вы сами упомянули о Жаргале. Вы отдали ему артефакт, чтобы он смог переселить свою душу в чьё-то другое тело. В чьё?

– Он захотел вернуться в наш мир и занять тело мужчины, который давно находится в коме и чья душа уже не живёт в его теле. Для этого Жаргал специально провёл расчёт вероятностей, зная, что я не позволю ему отнять чью-то жизнь.

– Вы утверждаете, что он перенёсся в тело уже взрослого мужчины в мир, где нет магии? Чтобы прожить там сравнительно недолгую жизнь? Зачем ему это?

– Он очень скучал по родному миру и по отнятой у него когда-то жизни.

– А вы? – спросил король.

– А я – нет. Здесь я более счастлива. У меня появился магический дар, редкий даже для этого мира, у меня появились друзья и... любимый.

– Вы намекаете сейчас на присутствующего здесь его высочество? – спросил следователь, – Который встречался с вами, будучи обманутым, думая, что продолжает встречаться с девушкой, которая когда-то полностью доверилась ему, и которой он в знак признательности за это подарил браслет?

– Если уж вы так хорошо осведомлены, – насмешливо ответила я, – нужно договаривать полностью. С той девушкой, которую он уже был готов оставить, и которая прекрасно это видела, что и явилось для неё одной из причин бегства от своей жизни. Принц Винсент сейчас встречается со мной, это наши с ним отношения и только наши, и начались они для нас обоих тогда, когда в этом теле появилась я.

– Прекрасное самооправдание, – съязвил следователь.

– Прекратите, – не дал ему продолжить Винсент, – Что касается меня – всё так и есть.

– Сколько вам лет? – спросил вдруг король, – Жаргал говорил, что ваша душа старше, чем вы выглядите. Тогда я не понял, о чём он говорит.

– Мне было тридцать два года, когда мою душу обменяли, – ответила я.

Можно было бы соврать, конечно – кто бы проверил? Но мне не хотелось лгать. Ни королю, ни Винсенту. Я так чувствовала, это было бы вредно для моей души и самоуважения. А может, я невольно пропиталась благородством некоторых людей, живущих в этом мире, невольно срослась со статусом аристократки. И, как бы я порой не возмущалась здешними порядками – например, когда барон не желал расторгать помолвку, о которой дал слово, где-то в глубине души я понимала, что так правильно.

– Это может быть большим сроком для обычной женщины, и совсем небольшим для мага, – продолжила я, – Для Жаргала, например, я оставалась ребёнком, независимо от того, было бы моей душе восемнадцать или тридцать два. Да и вообще, возраст души человека далеко не всегда совпадает с его реальным возрастом. Некоторые и до старости молоды душой, а некоторые словно рождаются стариками...

– Закончим на сегодня, – прервал король мою философию, – Госпожа Ольга, вы ни разу не солгали за время этого допроса, что подтверждает специальный артефакт, имеющийся в этой комнате. Выяснилось также, что вы не отнимали ничью жизнь, ни для себя, ни для Жаргала, хотя мы были убеждены в обратном. Надеюсь, вы можете понять причины такого нашего убеждения. Пока вы переводитесь под домашний арест, и ваши передвижения ограничены этим островом. Если барон Кадней не обвинит вас в других преступлениях, вы будете свободны. Это дело объявляю государственной тайной, открытой только для присутствующих здесь лиц.

Следователь встал и поклонился королю.

– В таком случае, если можно, ваше величество, называйте меня по-прежнему Филис Кадней. Я к этому привыкла.

– Да, придётся, чтобы не нарушать секретность, – поморщился король, – Завтра вы придёте ко мне в кабинет для рассказа о своём родном мире. Мой секретарь сообщит вам точное время.

Я было радостно дёрнулась в направлении к принцу, но король сухо окликнул:

– Винсент, идём сейчас со мной.

Я стояла и смотрела остановившимся взглядом, как мой любимый, разок оглянувшись, уходит вслед за своим королём. Что ж, понятно, ваше величество. С этого дня наши отношения с его высочеством для вас открыто нежелательны. Прав был Жаргал – я ничего не могу поделать, чтобы изменить эту вероятность, я не вытравлю из сознания короля и принца этот допрос, и наследнику престола никто не позволит жениться на той, чьё происхождение самое сомнительное из всех возможных.

Я шла по лестницам и по коридору, гордо подняв голову, придерживая спереди юбку, стелющуюся за мной шлейфом, под шепотки придворных и челяди, и изо всех сил сдерживала слёзы. Не дождутся, сволочи.

– Ванну мне! – срывая с себя платье, рявкнула я горничной, которая вскоре прибежала в мои апартаменты.

Там поплачу.

Вызванный вечером к ужину, который отныне для меня будет проходить в этих комнатах, Лидон Петрик смотрел на меня с искренней радостью. Наверное, переживал, что его временная начальница окажется преступницей, и это бросит тень на него самого.

– Докладывайте, – сказала я, глядя в чашку с кофе, которую держала обеими ладонями.

Выяснилось, что единственной версией моего ареста все сочли убиение мало кому известного магистра Жаргала. Мол, тот оставил мне наследство, и я его уконтрапупила, не дожидаясь естественной смерти старика. Вот и взяли меня прямо на месте преступления опосля его совершения. Тут, правда, немного смущал тот факт, что Жаргал тогда ещё не умер, но в сознание он не приходил, и так перед рассветом преставился.