Текст книги "Магия вероятностей (СИ)"
Автор книги: Светлана Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
ГЛАВА 19
Вынести найденную рукопись магическая печать на двери секретного отдела мне не дала, и я впервые узнала, как она, эта печать, действует. В сравнении с этим столкновение с турникетом в метро было бы ласковым поглаживанием. Пришлось мне, обиженно потирая ушибленный лоб, садиться прямо там за столик и чин по чину переписывать секретный документ от руки. Потому что расстаться я с ним просто так не могла – слишком о многом он говорил мне того, что не вполне могли понять другие люди, когда-либо читавшие его.
К примеру, пресловутое фундаментальное открытие троих закадычных друзей о том, что дар магии присущ только телу, но не душе. Это знание нынешним студентам даётся в учебниках как аксиома, не требующая доказательств и сомнений в его истине. В результате для усиления магических способностей тренируется только телесная выносливость мага.
Однако хоть здесь, в рукописи, нет акцента на то, что именно перемещение души провоцирует изменение магического дара у человека, но уже становится ясно, что на магический дар влияет и его душа. Хотя бы пассивно, своим существованием и движением. Значит, есть смысл задуматься и о разработке неких душевных практик и исследованиях с экспериментами в этой области.
Я строчила приходящие мысли на листочке-черновике, чтобы позднее ещё поразмыслить над ними и научно сформулировать.
Далее. Очевидно, есть смысл объединить виды ментальной магии и магии вероятностей в одну группу, хотя магия вероятностей, единственная, ошибочно относится сейчас к некоей эфемерной "прорицательской" магии. Ведь уже дважды – на примере Жаргала и моём собственном известно, что магия вероятностей появляется после переноса новой души в тело мага-менталиста. Хотя надо ещё проверить – а единственная ли она в этой прорицательской группе? Может, есть и другие, вопреки мнению Жаргала? Пишем пометку на память.
Соответственно, к общей группе так же надо отнести вид целительской магии и некромантию. Получается – магия жизни? Хм...
И, конечно, требует объединения телепортационная магия и магия портальная. Магия пространства? Именно.
А ведь эти уникальные виды магии известны только потому, что артефактом обмена душ воспользовались конкретные маги – осенило меня. А если бы другие? Что было бы со стихийной магией, как бы она изменилась, если бы, к примеру, в тело мага земли вселилась другая душа?
Ой, подумала про мага земли, тут же вспомнила о Винсенте и посмотрела на часы – мама дорогая, уже ночь. Я не только пропустила ужин, я вообще обо всём на свете забыла! Меня ж там уже в розыск объявили, наверное!
Подхватилась, выбежала из библиотеки – так и есть.
– Она здесь! – звонко крикнула Кирика, увидевшая меня бегущей по дорожке, – Я нашла её!
Топот ног со всех сторон – друзья, рабочие, другие студенты и преподаватели. Стою, прижав к себе исписанные бумажки и виновато вжимаю голову в плечи. Прославилась, балда Ивановна.
– Где вы были, студентка? – набросился на меня наш комендант общежития, – Только не говорите, что в библиотеке, мы там всё осмотрели!
– Я... в секретном отделе была, там увлеклась... Простите.
Хуже всего было от взгляда его высочества. Такого укоризненного-укоризненного. И вместе с тем обрадованного, что я тут и жива-здорова. Любовь моя... Подошла к принцу, взяла его за руку и мы пошли.
В моей комнате, когда я лежала, прижавшись щекой к тёплому плечу Винсента, он, играя моим локоном, задумчиво сказал:
– Ты с такой силой отдаёшься учёбе и науке, что мне неловко за своё собственное к ним отношение. Нет, я вполне успеваю по всем предметам, но предпочитаю свободное время отдавать совсем другим вещам.
– Само собой, – ласково ответила я, – ведь ты получаешь профессию мага, зная, что работать магом тебе никогда не придётся. В отличие от меня. У себя в родном мире я вышла замуж, когда училась на последнем курсе института, и тогда мне стало ясно, что я тоже не буду работать по специальности – муж хотел, чтобы я была домашней девочкой, он сам зарабатывал на всё, что нам требовалось. Так вот, после этого я резко потеряла интерес к учёбе и диплом получила просто как формальность. Так что я тебя понимаю.
– Дядя предлагает мне вернуться во дворец, чтобы посещать заседания королевского Совета. А образование продолжить уже там, индивидуально, с приглашёнными учителями. Я отказался. И он, конечно, понял, почему.
– И почему же? – улыбнулась я, уже догадываясь о причине.
– А вот почему, – ответил любимый и, обхватив мои плечи, полностью перевалил на себя, а потом стал целовать в губы, одновременно укладывая моё тело "как надо", чтобы я вполне определённо почувствовала его ответ.
Следующий день был у нас выходным и поэтому адский петух не кукарекал рано утром. Я привычно проснулась в обычное время, но, поскольку не выспалась, только убедилась на ощупь, что Винсента со мной уже нет, и опять уснула. А когда вновь проснулась, то оказалось, что мне показалось.
Принц сидел за моим столом, читая переписанную вчера секретную рукопись и мои черновики с мыслями-заметками. Внимательно так читал, с залёгшей меж бровями складкой.
– Винсент, – приподнялась я с усмешкой, – а у тебя точно есть доступ к государственной тайне?
– Оля, ты понимаешь, что это всё, – не поддержал он моей шутки, – с учётом твоих выводов, не просто секретно, а сверхсекретно? Это не может стать достоянием всех преподавателей, и тем более студентов.
– Ну я догадывалась, что это секретно, но то, что "сверх", и подумать не могла, потому что не знала о существовании такого уровня секретности.
– Сверхсекретные документы хранятся не в академии, а только в специальном архиве королевского дворца. К примеру, дело о применении тобой артефакта обмена душ по распоряжению его величества отнесли именно туда.
Я почувствовала, что лицо у меня вытягивается:
– Постой, ты хочешь сказать, что я не смогу получить учёную степень из-за отсутствия доступа к тайне у преподавателей академии?
– Насколько мне известно, доступ к сверхсекретным сведениям есть только у ректора, магистров алхимии и стихии огня.
– Понятно, военные разработки, – махнула я рукой.
– Ты чрезвычайно проницательна, – слегка улыбнулся принц, – А учёную степень ты, конечно, получишь, только присваивать тебе её будет Совет академии в усечённом составе из трёх человек. Как в случае военных разработок.
– А, ну тогда ладно, – плюхнулась я обратно на подушку, а потом лукаво спросила, – Так что, заклинания, или парк и скамейка?
– Скамейка! – выбрал принц, направляясь ко мне в койку и снимая на ходу майку.
Ну, кто бы сомневался.
Навестила я господина нашего ректора и там, как в кликбейт-заголовках из жёлтой прессы моего родного мира – "Студентка показала всё". "Всё", в данном случае, конечно – это рукопись с моими заметками, переписанными красиво. Ну и как вишенка на пироженке, после того, как тот всё прочитал, достала и положила перед ним свой артефакт. Дрожание рук господин ректор скрыть не смог, когда прикасался к легендарной реликвии.
– Вы что же... обменялись?!
– Да, как и Жаргал. И только потому, что из источников, вызывающих доверие, мне известно, что вы имеете доступ к сверхсекретным знаниям, я решила поставить вас в известность. Кстати, раньше, до перемещения в тело Филис Кадней, я вообще не была магом. Его величество и его высочество Винсент всё об этом знают.
– Это Жаргал дал вам артефакт?
– Господин ректор, ну откуда бы у Филис Кадней была связь с древним придворным магом? – вздохнула я, – Это ведь она поменяла мою жизнь на свою, никого не спрашивая. Однако необходимо отдать ей должное – предварительно она сняла свой слепок памяти, что сильно облегчило мне жизнь.
Я не стала говорить ректору о другом мире. Незачем.
– Так какие у вас планы в связи со всем этим? – взял себя в руки ректор.
– Сейчас я хочу проследить судьбу этого артефакта. Мне теперь известно, кто его сделал и воспользовался первым. Потом – провал во времени, пока артефакт не всплыл в руках некоего глупого паренька, ментального мага, который поменял души с Жаргалом. Потом артефакт несколько веков хранился в роду баронов Кадней и, по всей видимости, после Жаргала никем по назначению не использовался. До Филис. И мне хочется восполнить тот упомянутый мной провал.
– Как вы себе это представляете? – удивился ректор.
– Я помню, магистр, как во время моего испытания на вид магического дара кто-то из преподавателей сказал, что он видел, какого цвета поток магии у некроманта. Мол, довелось ему наблюдать его чёрную дымку, где-то за границей. Мне необходимо ваше содействие, чтобы выяснить, где сейчас тот некромант. Я думаю, что он – и есть тот самый, один из упомянутых в рукописи друзей, Цертт.
– Поразительно, кто бы мог подумать... такая древность! Эта рукопись вообще никогда не была никому интересна, её и не читали практически... Леди, я сам знаю, где живёт единственный в мире некромант. Он руководит академией магии в столице Хидейры.
– Прекрасно! Его имя и адресок напишите, пожалуйста. У меня к нему будет деловое письмо.
У себя в комнате я старательно нарисовала цветными карандашами пятиугольный артефакт. Вот почему так – когда рассчитываю вероятности, рука чётко и уверенно чертит разные линии и узоры. А как пытаюсь рисовать в твёрдом сознании – так сикось-накось выходит, несколько листков бумаги уже испортила!
Помимо этого рисунка, признанного мной годным, если не сильно придираться, я ничего в конверт не вложила. Кому надо, и так всё поймёт. А кто не поймёт – тому и не надо. Надписала на конверте имя и адрес получателя, а отправителем обозначила "Студентка Филис Кадней, маг вероятностей" с адресом нашей академии. Адьё письмецо, жду ответа, как соловей лета.
Так прошла ещё пара месяцев, за это время я подготовила и отдала ректору "диссертацию" по магии вероятностей, в которой изложила уроки Жаргала и собственный небогатый опыт расчётов, включая вероятность, которая привела к уже родившемуся наследнику рода баронов Кадней.
О том, что ребёнок усыновлён отцом и матерью Филис, я узнала из их собственного письма с ответом на мои коротенькие письма-приветы, где я старалась коснуться чего-то из милых воспоминаний Филис о своём детстве и отрочестве. Пусть хорошим людям будет приятно знать, что где-то далёко родная дочь их помнит и ценит.
Включать этот рассказ в доклад я не боялась – гриф "сверхсекретно" на моём рукописном талмуде распространялся на всё его содержание, в том числе и на сведения личного характера.
Кстати, я получила ответ на свой вопрос о том, что, помимо магии вероятностей, теоретически тоже отнесено к "прорицательской магии". Оказывается, где-то есть некий "оракул" – магический предмет то ли природного происхождения, то ли наидревнейший артефакт в виде неглубокого колодца, поверхность которого после активации может показать запрашиваемого человека или место. В настоящий момент, естественно, а не будущее. Вот только расположен этот "оракул" очень далеко от всех густонаселённых мест, где-то в джунглях этого мира и доступ к нему живущие рядом аборигены предоставляют крайне неохотно. На мой взгляд, магия вероятностей никак в одну магическую группу с этим "оракулом" не входит. А вот с ментальной магией – да. Это я тоже написала в докладе.
Вторая "диссертация", по общей теории магии, описывающая мой артефакт и его влияние на изменение магического дара, с гипотезами о перспективах экспериментов по душевным практикам магов и обмена их душ, тоже была почти готова. Оставалось лишь изложить максимально полную историю этого артефакта. Но ректор-некромант пока молчал.
Можно было бы, конечно, не расписывать про артефакт в докладе так подробно, но защищать потом ещё один труд, уже по артефакторике, было бы перебором. Ни у кого из маститых магистров нет научных степеней сразу по трём магическим наукам, и у меня не было амбиций затмевать их своей учёностью, будучи студенткой-второкурсницей, всего лишь приступающей к изучению этой дисциплины по программе академии. Вдобавок с учётом того, что магистр артефакторики высшего доступа к секретным знаниям не имеет. Вот был бы номер, защищайся я по его предмету, но без него – рылом, мол, ты не вышел мои открытия узнавать! А ну как потом соберутся вместе все эти обиженные магистры, подкараулят, да и отпинают меня. Не, нам такого не нать.
Незадолго до зимней сессии надо мной грянул гром. Объявлялась церемония помолвки её высочества принцессы Маэлис с принцем Чарджинии и их скорая свадьба. А одновременно с тем его высочеству Винсенту после экзаменов предписывалось ехать с посольством в столицу Хидейры, официально сватать тамошнюю принцессу.
Я ведь давно знала, что так будет. Чего ж теперь глазами краснеть да носом хлюпать, отвернувшись от сообщившего эту новость Ханта и подружек? Лучше пойти в свою комнату, обнять Чудика и голову медведя, там и пореветь основательно. Раз уж без этого не могу, так хоть покрасивей будет.
– Оля? Ты плачешь?
– Винсент... дай мне сегодня побыть одной, ладно?
Через пять минут – стук в дверь. Да что ж такое, можно человеку хоть поплакать спокойно?
Открываю. Стоит, смотрит. Молчит. На Северуса Снегга из "Гарри Поттера" похож. Ну, то есть на актёра из соответствующего фильма. Причём – в образе, рожа недовольная.
– Входите. Можно я буду называть вас Цертт?
ГЛАВА 20
События любят сбиваться в кучу. Если получил синяк, обязательно кто-нибудь пнет в больное место, а если тебе плохо, то ожидай того, кто с недовольной физиономией явится по твою душу
Гость прошёл в комнату и бросил перчатки, носимые по случаю холодного времени года, на стол. С громким шлепком. Потом уселся, закинув ногу на ногу. Стул под ним нещадно скрипел, и от этого звука выражение лица человека достигало всё большей степени неприязни. Я подвинула второй, "здоровый" стул, и села напротив, выжидательно глядя на гостя. Играем в молчанку? Можно.
Намолчавшись, мужчина достал конверт и вытряхнул из него на стол мой рисунок. Может, он немой? Я вытащила из шкатулки и положила рядом с рисунком артефакт, который заряжала ещё перед тем, как показать ректору нашей академии.
– А слёзы на лице наверняка от несчастной любви, – неожиданно саркастически констатировал гость.
– Угадал, сволочь древняя.
Ой, неужели я это вслух сказала?! Я ж всегда такое только мысленно себе позволяю, а разговаривать стараюсь вежливо...
Некромант коротко рассмеялся и демонстративно покрутил кистью руки, на котором красовался перстень с фиолетовым камешком, вмурованным в металл с микроскопически выгравированными рунами.
– Артефакт, способствует искренности собеседников. Жаль, быстро разряжается и трудно заряжается.
– Рониус делал?
– Ты и Рониуса знаешь? Ну рассказывай, откуда такая осведомлённость.
– Меняемся. Я рассказываю вам, то, что вас интересует, вы – мне.
– Никаких условий. Я и сам могу угадать ответы на свои вопросы. Да даже если и ошибусь, не так уж важно. Знание о нас ты раскопала из старой рукописи, которую с моих слов написал мой помощник, когда я стал ректором. Тот помощник потом в эту страну переехал, здесь академию основал. Видимо, его писанина сохранилась.
Что ж, в эту игру можно играть и вдвоём.
– Я тоже могу кое-что угадать. У той рукописи кто-то сделал приписку "Всё зло от баб". Полагаю, что автор той приписки сейчас передо мной стулом скрипит.
Мужчина насмешливо поднял брови. Я продолжила:
– Тот, кого не тронула любовь прекрасной Оксандры, а только мешала. Тот, кто из-за этой любви потерял главное, чему посвящал жизнь – целительство. Тот, кто издевается, когда видит слёзы на лице женщины.
– Сколько лет твоей душе?
– Тридцать три.
Цертт фыркнул: "А ставит-то из себя..."
– Ну так что тебе от меня нужно, зачем прислала мне эту свою мазню?
– Я его, между прочим, два часа рисовала, старалась, – обиженно заметила я.
Наверное, опять артефакт искренности сработал – болтаю, что не надо. Вздохнула.
– Работу пишу, на научную степень, по теории магии в связи с перемещением душ. Не хватает истории применения артефакта. Хотела у вас спросить. Можно было бы и не приезжать самому, мне хватило бы переписки – время есть, я тут всего лишь на втором курсе учусь. Но вы приехали. Зачем? Чтобы увидеть артефакт своими глазами?
– Что я в нём не видел? – фыркнул Цертт, – Подумал, может, узнаю что-нибудь новое, чего сам не могу узнать. У меня нет никакого желания рассказывать тебе об артефакте. Хочешь получить научную степень – так поработай не только карандашом, но и ножками – поезди, покопайся в архивах, может, и наткнёшься на что-то интересное. А то совсем молодые маги обленились, всё бы им готовенькое на блюдечке поднесли.
– Ну ты и гад! Я знаю нечто такое, что ты не только сам не можешь узнать, несмотря на всю свою древность, но от чего ты на этом скрипучем стуле подпрыгнешь. Но теперь не буду рассказывать, сам ломай голову, почему твой друган Валент домой не вернулся. Может, это он так на тебя обиделся. Да выключи ты этот артефакт, надоело то на "ты", то на "вы" обращаться!
Цертт медленно снял с пальца перстень и сунул его в карман.
– Ладно, рассказывай. И можешь на "ты". Подумаю, как тебе облегчить научную работу.
Я поняла, что это – максимум, чего можно добиться от этого человека. Бедные студенты и преподаватели в магакадемии Хидейры, с таким-то ректором!
– Мир, в котором мы живём – не единственный. И у разных миров разные особенности. Например, здесь есть магия. Твой друг Валент открыл портал в другой мир, туда, где нет магии. Вернуться он не смог, потому что потратил свою энергию на портал туда, а для создания обратного портала ему банально неоткуда было набраться силы.
– Забавная версия – другой мир, и без магии, – сказал Цертт через несколько секунд обдумывания, – Но неправдоподобная.
– There are more things in heaven and earth, Horatio, Than are dreamt of in your philosophy. Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.
– На каком языке ты сейчас говорила? Я думал, что знаю их все.
– На одном из языков того мира. Моя душа оттуда. Я знаю, что за сумчатые животные описаны в рукописи, которых вы увидели, прежде чем Валент ушёл. Они называются кенгуру. И в моём родном мире нет магии.
Цертт "ушёл в себя", посидел так некоторое время. Потом тряхнул головой в усмешке:
– Ну вот, последней загадки моей жизни для меня не стало. И одновременно узнал нечто неожиданное и новое.
– Наука бесконечна. Можно всю жизнь находить и разгадывать загадки.
– Тебя забыл спросить, чем мне жить, – сварливо сказал Цертт.
Ага, понятно, на больную мозоль наступила нечаянно. Потерял себя Цертт после того, как исцелять перестал. А как хорошо-то, что можно не говорить вслух всё, что думаешь! Внезапно рядом раздался какой-то урчащий звук. Я огляделась – Чудик, что ли, пришёл и чем-то шумит?
– Проголодался я в дороге, – без стеснения пояснил урчащий животом Цертт.
– А у нас ужин как раз начался, – вспомнила я, – Пойдёшь со мной в столовую?
– Нет. Я здесь неофициально и не хочу общаться с вашими магистрами, которые могут меня узнать, – поморщился он, – Даже с учётом званого ужина в этом случае.
– Ладно, я тогда сбегаю, принесу еды нам обоим, – покладисто согласилась я, – только ты не уходи. Я ещё не всё рассказала и ничего не узнала.
Галопом забежав в столовую, набрала еды на два подноса. Быстро подошла к столу, где уже собрались друзья.
– Ребята, помогите дотащить тарелки в мою комнату, надо накормить одного человека.
– Какого человека? – спросила Венна.
– Нуу... одного мужчину. Он не из нашей академии.
– Ты для этого просила меня не приходить сегодня? – нахмурился Винсент.
– Нет, не для этого, – улыбнулась я, – Моего неожиданного гостя зовут Цертт.
Принц удивлённо посмотрел на меня, а я многозначительно закивала в ответ.
– Пошли, парни, поможем, – поднялся его высочество.
– А мы? – обиженно спросила Кирика.
– А вы – ждите, мы ещё вернёмся, – улыбнулся ей Барис.
Зайдя ко мне, парни поздоровались, Барис и Хант занесли подносы, составили их на стол и приготовились выйти.
– Ту тарелку поближе подвиньте сначала, любезный, – кивнул гость Винсенту.
Принц вытянулся и оскорблённо посмотрел на древнего. Я не выдержала и залилась смехом.
– Позвольте вас представить друг другу. Его высочество Винсент Гилбрейт – господин Цертт, ректор магакадемии Хидейры.
Ректор с досадой на лице встал и поклонился. Пробормотал что-то про оказанную ему честь и снова сел. Ну а я подвинула ему указанную тарелку.
– Спасибо, что помогли принести, – сказала я юношам, – Обратно уж я сама.
Они поняли сигнал и ретировались.
– По поводу этого принца лились сегодня слёзы? – насмешливо поинтересовался Цертт, принимаясь за еду.
Я промолчала. Не твоё дело, бездушный чурбан.
– А оплакивалась, наверно, его грядущая помолвка с нашей принцессой.
Молчу, ем, не реагирую.
– Не печалься. Такой смазливый парень наверняка не будет верен своей невесте и жене, ты имеешь шанс с ним ещё повстречаться. В числе прочих.
Молчу, ем, терплю.
– А ещё, ни для кого из сведущих лиц в нашей стране не секрет, что принцесса слаба здоровьем, целители постоянно при ней ввиду необходимости. Вдобавок она не маг, в любом случае долго не проживёт.
Молчу, ем, закипаю.
– И после её кончины принц опять женится. На ком-то другом, не на тебе.
Со звоном бросаю вилку в тарелку.
– Что? – спросил довольный Цертт, – Я просто помогаю тебе избавиться от иллюзий. Хотя да, ты же маг вероятностей. Наверняка и сама всё это знаешь. Но слёзы всё равно льёшь.
– Слушай, а почему ты так женщин не любишь? – зло сощурилась я, – Тебя мама обижала в детстве? Ты любишь мужчин? Ты вообще не способен к половой связи?
Цертт внезапно погрустнел, и, прихлёбывая чай, сказал:
– Когда мне было всего лишь одиннадцать лет, и я впервые начинал мечтать о девочках, наш сосед натравил на меня своего злобного пса. Тот изодрал меня до полусмерти, спасло только то, что я как-то сумел затянуть на себе самые страшные раны. Так впервые я узнал о том, что я маг-целитель. Но ты права, после того я не могу иметь половых связей.
– О. Прости. Сочувствую.
– Очередное подтверждение того, что в голове у женщин – мякина! – рявкнул Цертт, – Даже если вдруг на минуту покажется обратное. Как бы Валент мог переспать с Оксандрой в моём теле, если б мой рассказ был правдой? Но нет, мозги у вас отключаются мгновенно, когда появляется повод для переживаний. Куда вам ещё лезть в науку?
– Ты – самый оголтелый шовинист в обоих известных мне мирах! – вскочила я, – Твой Валент, между прочим, тоже ни о чём не мог думать, когда вздыхал по Оксандре.
– Зато когда он поднял её как мертвеца, то мгновенно перестал вздыхать и стал прежним парнем. Умерла, так умерла. Ты же, зная, что твоя любовь не приведёт к тем отношениям, к которым ты стремишься – а ты, конечно же, мечтаешь о браке со своим принцем – всё равно проливаешь слёзы в одиночестве. Где тут разум?
– Сволочь древняя.
– Даа, это аргумент, – изображая уважительность, кивнул Цертт, – сплошная логика и никакого её затмения эмоциями... Так что ты ещё хотела мне рассказать? Или будем до утра тут сидеть?
Я медленно несколько раз вздохнула и выдохнула. Ладно, действительно, надо делом заняться, а не перевоспитанием древних шовинистов. Безнадёжно, вдобавок мы с ним видимся в первый и в последний раз. Сгрузила использованную посуду на поднос и унесла в уборную. Потом помою и верну в столовую.
Как ни удивительно, Цертт словно излил весь запас своей желчи и дальше мы общались вполне нормально. Я рассказала ему о Жаргале, правда, он особо не впечатлился.
– Этот дикарь, который перенёсся в тело одного из учеников Рониуса, стащившего уже не нужный нам артефакт, и вскоре убил двух его дружков? Мы не стали его наказывать только из жалости. Не был годен ни к учёбе, ни к преподаванию у нас в создававшейся тогда академии. Я знал, что он потом как-то самостоятельно овладел своим уникальным даром и стал служить вашим королям.
– Так значит, перенос души Жаргала был единственным после вашего обмена с Валентом? – огорчилась я, – Больше ни о каких обменах душ тебе неизвестно?
– Разве я так сказал?
Я навострила уши и изобразила живейшее внимание. Цертт рассказал, что через пару столетий после переноса Жаргала им стало известно о появлении необычной магии. Вернее, необычных способностях раньше ничем не примечательного мага воды по имени Дрок Бентокк. Цертт лично ездил к нему в деревню Соери и приглашал в академию, чтбы понаблюдать за ним. Тот ехать не согласился, всего боялся и, по мнению Цертта, подвинулся разумом после случившегося с ним переноса. Но его магическая способность заключалась в том, что он мог вызвать воду даже в том месте, где её отродясь не было. В пустыне, например, по его повелению, могло образоваться целое озеро. При этом сам Бентокк не выезжал никуда из своей деревни. Откуда там появлялась вода – неизвестно. Может, из других далеко расположенных водоёмов, сразу из нескольких, так, что этого не было даже никому заметно, а может, прямо из воздуха.
– Словно это делала сама стихия, а не повелевающий ею маг, понимаешь?
Я неуверенно кивнула.
– А потом что было с артефактом?
– Бентокк продал его человеку по фамилии Кадней, – ухмыльнулся Цертт, – за какие-то гроши. Всё, твои вопросы кончились?
– Погоди, расскажи хоть немного о портальной магии и некромантии.
– Я знаю лишь, что Валент как-то чувствовал пространство и мог частично, по касательной, совмещать его в том месте, куда хотел попасть с тем, в котором находился сам.
– А ты? Например, почему тебя не берёт смерть?
– Потому что я ею повелеваю, а не смерть господствует надо мной, как надо всеми остальными. Когда мне это надо – повелевать, конечно. Но надо мне бывает очень и очень редко.
После этих слов Цертт опять пришёл в дурное настроение, поднялся, забрал свои перчатки и пошёл к двери. Обернулся, указал пальцем на подаренный Винсентом горшок с кустом помидоров, и сказал мне:
– Это за "сволочь".
То, что кустик бесповоротно умер, я увидела утром, когда обнаружила его безжизненно свисающим с горшка. Даже не знаю, что я больше тогда чувствовала. Такая взрывчатая смесь из чувств... Цертта спасло только то, что он далеко. И что он сейчас радостно воображает себе моё огорчение, а я не хочу идти у него на поводу. Винсент мне новый подарит.
Новый куст мне никто не подарил. У нас начались дни подготовки к экзаменам, практикума у принца по магии земли не было, а я постеснялась сама просить опять вырастить мне помидор и даже показать, что он и вправду имел для меня символическое значение, вопреки моему собственному утверждению.
Ускорилась с научной работой. Сначала я записала в доклад всё, что узнала от Цертта про артефакт и изменённую магию перемещённых душ, оформила свои рукописные труды красиво и сдала ректору. Всё, отстрелялась полностью.
Винсент всерьёз готовился к каждому экзамену в сессии, но это не мешало ему приходить ко мне. Шкура медведя на полу моей комнаты в те дни была вся завалена учебниками и тетрадями, вперемешку для второго и третьего курса. Часто мы шутя воевали с принцем, кому достанется большая голова медведя, на которой так удобно держать учебник. Каждый из нас выдумывал всё новые аргументы для занятия этой головы, мы шутили, пихались и занимались любовью, а потом всё начиналось снова. Я буквально чувствовала, что утекает время моего нахождения рядом с любимым, и старалась сохранить в душе каждый такой миг.
Наконец, он сдал последний экзамен, и в тот же день юноши собрались уезжать. Да почти все уезжали из академии на зимние каникулы.
Я проводила парней до коляски, схватившись за пуговицу на сюртуке Винсента потянула его за сторожку рабочих, и мы поцеловались на прощанье. На этот раз никаких слов друг другу сказано не было. Лгать нам обоим не хотелось.
Прошла по обезлюдевшим дорожкам академгородка, медленно поднялась в свою комнату и впервые в этой новой жизни не знала – что мне делать, чем заняться? Особенно, когда ничего делать и не хочется...
Растерянный взгляд уткнулся в парту, которую я ни разу не задействовала со смерти Жаргала. Показалось, что я слышу его горловое пение... Где там мой гранат?
