Текст книги "Клятва (СИ)"

Автор книги: Светлана Анданченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Пролог

Судьба в твоих руках,

И ты в её объятьях неуютных.

И праведник святой,

И негодяй беспутный

Танцуют танец тот, превозмогая страх.

– И, раз, два, три. – судьба тебе шептала.

И опускались веки на глаза.

– Поверь, я о тебе заранее всё знала,

Теченье дней твоих определяла.

Расслабься, и танцуй со мною в такт.

– А если всё не так?!

– Не так? А как?!

– Ты не со стулом, милая, танцуешь!

– Ой, не смеши меня! И не балуй!

Что позволяешь ты себе?!

– Я лишь тебя целую.

– Твой слишком дерзок поцелуй!

Не разомкнуть судьбы объятий тесных.

Не отстраняясь в танце роковом,

Ты слился с нею, и повел, потом,

Когда стало нельзя понять,

Кто кем здесь будет управлять.

ПРОЛОГ

«Я, Милош Кальме…», «Я, Дайн Торси…», «Я…я…я… милостью Создателя, осененный магической силой, дарованной мне им для служения империи, жизнью и болью клянусь не выходить из воли моего императора и господина. Всё, что поручено им, будет мною исполнено. Если проявлю нерадивость, выполняя волю его, наказанием будет мне боль. Если посягну на жизнь императора, наказанием станет мне смерть».

Вчерашние дети, мои воспитанники, дают сегодня клятву и обретают право призывать живущую в их крови Силу.

Без этой клятвы призыв Силы есть преступление. И расплата за него полагается столь ужасная, что даже смерть безумцу покажется благом, несущим избавление от изощрённых пыток, призванных образумить каждого пробуждающегося мага в нашей великой империи. Магия – собственность императора. И пусть в его крови нет и искры Дара, но только он решает, с какой целью и на какие нужды будет использована сия Божественная благодать.

Я, Майлин Онур, маг, осенённый даром целителя, тоже, когда-то, вот так вот клялся. Как же давно это было. Между мной тем и мной нынешним – пропасть. Пропасть длиною в жизнь.

И вот теперь, спустя прорву прожитых лет, я внимательно вслушиваюсь в слова древней клятвы, которая жёстко регламентирует жизнь каждого одарённого в империи. Зачем мне это? Считайте меня безумным, но я пытаюсь оценить её границы, почувствовать, есть ли шанс раздвинуть их и, не отходя от её буквы, получить возможность маневра.

Нет, я не настолько наивен, чтобы рассчитывать своей дерзостью изменить существующее мироустройство. Но свой маленький вклад, первый шаг к тому, я сделаю. И не важно, насколько будут ощутимы последствия моей непокорности. Желающий изменить мир, должен изменить себя. Я помню об этом. Я смогу.

Часть 1 Скиталец

Ремтон.

Они почти поймали меня. Я ушёл от ищеек в последний миг. Выложился по полной и путь открывал в неизвестность. Но каким бы негостеприимным ни оказался этот мир, всё лучше, чем уготованное Скитальцу в империи Истар.

Мне «повезло» родиться с даром магии в крови. Таких как я в империи считают счастливцами. Как же: осенённые Даром, избранные Богами слуги государевы, опора его власти и державности. Это же благословение свыше, если в вашей семье родился одарённый ребёнок. Тому надлежит радоваться, неустанно благодаря Богов за явленную милость.

Вот только, чему здесь радоваться? Нет в империи существа более зависимого, оплетённого запретами и подневольно принесенными клятвами, чем имперский маг. А как иначе? Неуправляемая сила для императорской власти слишком опасна. Так что владыки мира вовремя подсуетились и основательно подстраховались, напринимав законов, регламентирующих жизнь таких как я, осенённых магическим даром. Тем более, что по странной прихоти Богов, в правящей династии маги давно уже не рождаются.

Свой дар я почувствовал поздно. Обычно он проявляется в детстве. А я о своем «осенении» узнал в четырнадцать лет, будучи к тому времени неглупым подростком, умеющим не только внимать и наблюдать, но и делать выводы. И потому изо всех сил старался, чтобы никто и никогда не узнал, что я один из тех несчастных «счастливчиков», на охоту за которыми каждое лето отправляются маги-наставники со всех магических интернатов империи.

Моя матушка была кухаркой в одном из интернатов для одарённых детей. Я рос рядом с ними, с «осенёнными». И откровенно радовался, что я не один из них.

Их свозили сюда с окрестных городов и селений. Старинный замок, перестроенный под проживание двух сотен одарённых детишек, хорошо охранялся. Ни зайти, ни выйти незамеченным с охраняемой территории ни у кого бы не получилось.

Даже прислуге, чтобы покинуть территорию интерната, требовалось разрешение директора. Но не только поэтому без особой нужды в соседний город мало кто выбирался. Кому охота часа два плестись на своих двоих от замка до проезжего тракта?

Как я потом узнал, все подобные интернаты располагались вдали от людских поселений, прятались подальше от любопытных глаз.

Дар, он по природе своей, своеволен и свободолюбив. И, приучая к повиновению одарённых детей, воспитатели держали их в строгости, жёстко наказывая за любую провинность.

В прошлом воспитанники таких же заведений, став наставниками, во время летних каникул рыскали по империи в поисках одарённых.

У собранных в интернаты детей определяли силу и направленность их магии, учили управлять обнаруженным даром, без ущерба для себя и окружающих пользоваться им. А когда обучение подходило к концу, одарённых связывали клятвой покорности государю. После чего, своей воли у мага уже не было.

Клятва не позволяла ослушаться, вынуждала любой ценой исполнить поставленную задачу. Даже если желание владыки империи было в принципе не выполнимо, от наказания это не спасало. Никто не разбирался с такими неудачниками, не вникал в их обстоятельства. За недостаточное усердие приходилось расплачиваться такими страданиями, что редко кто мог пережить откат от невыполненного приказа императора, не получив от него прощения. Страх был мощной сдерживающей силой для «счастливых осенённых».

Нет, поняв однажды свою природу, я такому вот везению, совсем не обрадовался. И затаился. Благо, при таком высоком магическом фоне, почуять среди кучи одарённых детишек ещё одного было не просто. А я себе спонтанных выбросов силы не позволял, держал в узде свои, так некстати проявившиеся и очень напугавшие меня, способности. И был уверен, что никто и никогда обо мне правды не узнает.

До того самого, памятного, судьбоносного для меня дня.

Судьба пробралась в мою спальню с рассветом, разбудив возмущённым криком матери.

– Рем, просыпайся уже поскорей, бездельник. Рем, я кому сказала, – сквозь плотную пелену сна, голос матушки пробивался с трудом. Уставшее за день тело не насытилось ещё отдыхом. Объятья сна были такие уютные, и я продолжал спать, хотя сердитый тон скорой на расправу родительницы мне игнорировать не стоило.

У-у-у! Хворостиной по голым ногам. Больно как! Сон слетел с меня мгновенно, краснеющий рубец жегся и саднил. Но возмущаться было нельзя, чтобы не досталось ещё больше. Я мгновенно подхватился с широкой лавки, протирая кулаками заспанные глаза.

В этот мамин выходной мы с ней собрались за покупками в близлежащий город. От замка до проезжего тракта дорога не близкая, а там ещё нужно дождаться телегу, хозяин которой возможно соблаговолит за небольшую плату подвезти попутчиков. Так что матушка торопила меня не зря. Времени у нас с нею, и правда, в обрез.

–Спасибо вам, мастер, – подойдя к открытым воротам, услышал я напряжённый и немного испуганный мамин голос, хотя и не лишённый искренней благодарности.

Нам с ней очень повезло. Сегодня не нужно сбивать ноги, добираясь до тракта. Наставник средней группы Майлин Онур позволил нам доехать до города на своей повозке.

Маги личности мало приятные. На простых смертных они если и смотрят, то их не видят. Кто же станет замечать мусор у себя под ногами? Так что предложение наставника Онура составить ему компанию в поездке на ярмарку оказалось для испуганной кухарки скорее потрясением, чем благодеянием. Но моя мама обладала сильным и достаточно гибким характером, на свои расшалившиеся нервы прикрикнет, под любые обстоятельства подстроится, если не получается их подстроить под себя.

Довольная выпавшей на её долю удачей, решительно отгородившись от своих страхов, моя родительница позволила себе немного вздремнуть, убаюканная дорогой. Я же, ничуть не предчувствуя беду, гордо держал вожжи, управляя смирно бредущей по тракту лошадкой. Майлин Онур сидел рядом, жуя травинку и время от времени задумчиво поглядывая на меня.

– Мне нужен слуга, – внезапно произнёс он, нарушая умиротворяющую тишину. – Возможно, Фина, твой сын подойдёт. Посмотри на меня, мальчик.

Я повернулся к наставнику, притормозив лошадку, и, послушно подняв голову, посмотрел в его искрящиеся силой глаза. Взгляд одарённого выдержать не просто, но я не отвожу глаз. Да, головокружение и тошнота – это неприятно, но ведь терпимо же.

Наставник Онур хмыкнул и отвёл, наконец, выворачивающий меня наизнанку взгляд.

– Подходишь, – сообщил он. – Платить буду по серебряному фуну в неделю.

Это очень много. Моей матери платят серебрушку в месяц. А я, как помощник конюха, получаю медяк в неделю.

Шокированный неожиданным и столь щедрым предложением, я застыл глупейшим немым истуканом, вместо того чтобы благодарить мастера и обещать стать ему самым наилучшим слугой на свете.

Но видно для наставника Онура моё молчаливое потрясение было красноречивей любых слов.

– Я требовательный хозяин, – снизошёл до пояснения маг. – Свой заработок ты отработаешь сполна. И будешь при мне неотлучно. Если твоя мама не против, с завтрашнего дня ты поступаешь в моё полное распоряжение.

Моя мама была абсолютно не против. Быстро оценив выгоду предложенного, она кинулась целовать руки благодетелю. А уж когда наставник заявил, что сегодня он намерен присмотреть для своего слуги одежду, не позорящую его, как хозяина, она и вовсе готова была на него молиться.

Трудно было поверить в такую удачу. Мне даже показалась, что надо мной попросту посмеялись? Может это шутка такая? И зачем я ему сдался, когда одарённые детишки всегда на подхвате и слушаются беспрекословно.

Но нет, Майлин Онур не шутил. И жизнь моя сделала резкий поворот, пока ещё мне совсем не понятный.

Под предлогом каприза, всегда иметь рядом услужливого мальчишку, готового исполнить любое его поручение, мой хозяин приводил меня с собою в класс. Сидя на низенькой скамеечке у двери, я внимательно слушал урок. Ещё бы, всё услышанное потом требовалось повторить. Как заявил наставник, он проверяет на мне доступность излагаемого им материала. Мол, если уж такой деревенщине все будет понятно, то «осененным избранным» и подавно следует хватать излагаемое на лету. И за не выученный урок, розги для лентяев более чем справедливое наказание. Меня это тоже касалось. Так что, испытав на себе пару раз тяжесть карающей руки мага, я был очень старателен и усерден!

Майлин Онур был хорошим учителем и мотивацию выбрал подходящую. Так что к концу учебного года в теории магии и простейших заклинаниях я был сведущ не хуже юных одарённых.

А потом произошёл странный разговор с моим хозяином.

– Ремтон, озвуч-ка мне, что тебе ведомо об уникальности магического дара.

Обычное дело, господин Онур мог заняться проверкой моих знаний в любой момент. И лучше бы мне быть к тому готовым.

Так что я ничуть не удивился, и не особо задумываясь над ответом, выдал, усилиями наставника, намертво впечатанную в меня информацию.

– Каждый маг империи имеет Дар, с сопутствующими ему атрибутами. Маги делятся на боевиков, проводников по мирам, целителей и бытовиков. Но в каждом из направлений приложения силы, кроме отличия в магическом потенциале одарённого, существует отличие в атрибутной составляющей. Она у каждого мага своя, уникальная.

– Уникальная. Да. А количество атрибутов Дара у всех магов одинаково?

– Нет. Присущие их Дару атрибуты, открываются магами постепенно, они познают их в течении всей своей жизни. И не известно от чего это зависит.

– А как ты думаешь, мальчик, может ли маг скрывать присущие ему атрибуты Дара?

Я опешил. Это он о чём?

– Маг принадлежит государю. Он даёт клятву. Разве возможно что-либо утаить? – пробормотал я, не понимая, к чему клонит мой наставник. Что он пытается мне сказать?

– Принадлежит, – усмехнулся Майлин. – Служит послушно. И не сможет не ответить на правильно заданный вопрос. Но вопрос нужно уметь задать. А полученный ответ понять. Всегда есть лазейка. Нет?

– Не…не знаю.

– И зачем магу что либо скрывать, тоже не знаешь?

А вот теперь я смутился. Не говорить же, что для того, чтобы остаться человеком, не стать послушным чужой воле рабом?

Мой хозяин и учитель смотрел на меня очень внимательно. Хмыкнул, приподняв мне подбородок, заглянул в глаза. Что уж он там увидел? Но настаивать на ответе не стал.

– Какое из магических направлений приложения силы самое дефицитное в империи? – задал мне наставник следующий вопрос.

– Проводники по мирам. Они почти не рождаются.

– А может причина в другом? Таких магов не просто выявить. Бытовик проявляет себя будучи ребёнком, да и боевики с целителями тоже. И это понятно. Сферы приложения имеются. А вот проводники… Не живи ты при интернате, не ходи на уроки, откуда тебе было бы знать, что наш мир не единственно возможная реальность бытия?

– Так они, потенциальные проводники, просто о себе ничего не знают?

– Не думаю. Но узнают они о своей одарённости гораздо позже остальных, когда открывают в себе свои первые атрибуты. К тому времени служба розыска одарённых их возрастной категорией уже пристально не интересуется. И всё зависит от самого мага, хочет ли он служить империи.

– И все об этом знают? – напряжение в голосе мне не удалось скрыть.

Понимающая улыбка искривила губы Майлина.

– Нет, Рем, об этом отчего-то никто не задумывается. Мало проводников, ну и ладно. Для императорских нужд хватает.

– А…

– А я только рассуждаю, не более. Моя гипотеза не стремится перерасти в истину. И не по чину мне поучать умных людей, несущих на своих плечах груз ответственности за пополнение магической составляющей империи. Вот если бы меня о том спросили. Тогда, да. Я бы вынужден был поделиться своими наблюдениями и измышлениями.

– Наставник Онур, а какие у вас атрибуты Дара? – вопрос сорвался с моего языка прежде, чем я осознал его недопустимость.

Но сегодня, видно, был день откровений. Наказания за дерзость не последовало.

– Их у меня много, – услышал я в ответ. – Но самый интересный для тебя – моя способность чувствовать одарённых. И мне не нужно для этого магических всплесков, вызванных применением дара. Я просто чувствую. А чтобы подтвердить свои подозрения, мне достаточно посмотреть одаренному в глаза. Помнишь, я однажды и с тобой такое проделал?

Я побледнел. Мои губы задрожали, и я прижал к ним ладонь, удерживая внутри себя, рвущийся из меня страх.

– Вы…обо мне– начал лепетать я.

– Ремтон! – строгий окрик хозяина не позволил мне продолжать. – А почистил ли ты мою одежду, мальчик? А ещё нужно взбить и просушить мою перину. Бегом. И поторопись. Через час жду тебя в лаборатории, поможешь мне разобрать травы.

Сбитый с толку, перепуганный и озадаченный, я рванулся исполнять порученное.

Странный разговор требовал осмысления. А ещё, язык следовало держать за зубами. Чтобы ни знал обо мне наставник Онур, говорить об этом, даже со мной, он не собирался.

На следующий день я нашел у себя в комнате учебник, по которому учились Проводники по мирам. Вопросов наставнику я задавать не стал. А книга стала для меня настольной. Продирался я через неё с трудом. Иногда, если уж совсем не справлялся, просил объяснить непонятное, но не уточнял, зачем мне это нужно. Мало ли что взбредёт в голову любопытному мальчишке?

Вот так мы и общались с моим хозяином и наставником. Ничего не говорилось напрямую. Всё строилось на моей догадливости и вере в то, что учитель меня не выдаст, а я его не предам. Я учился очень старательно, проявляя завидное упорство и прикидываясь тупым любопытным дурачком. Наставник Онур выставлял меня перед своими коллегам забавной игрушкой, на которой он оттачивает своё преподавательское мастерство и срывает дурное настроение. Никто так ни разу и не усомнился, не заподозрил нас в запретном.

Впервые я применил свой дар в стенах интерната. Сделал всё точно по учебнику. Молодой был, ничего не боялся, может от того всё так хорошо и получилось. Я понимал, что учителю о том напрямую говорить нельзя. Но я принёс из другого мира цветок, сине-бурые листья которого сильно отличались от местных растений. И ягоды, чуждые для наших мест.

Учитель, заметив их на кухонном столе, усмехнулся и потребовал убрать мусор, который я невесть откуда притащил. А вечером взял меня с собой, велев прислуживать на профессорских посиделках.

Я подливал вино в бокалы, подносил фрукты и бутерброды. А за столом, играя в карты, беседовали о том, как опасны первые попытки юных неопытных магов прорвать ткань миров и выйти за пределы нашей реальности. Профессор, обучающий проводников по мирам, жаловался, что в его небольшой группе, всё же это редкий магический дар, двое мальчишек не смогли сами вернуться, заблудились. Он их, конечно же, вытащил, для того и делается поисковик-привязка, да и магический след при перемещении всегда остаётся, отследить откуда и куда совершен был переход в течении суток очень даже просто. Имея слепок ауры, он даже всегда скажет, кто из его безголовых ученичков какой переход совершил. Но его недоучки испугались знатно, им-то об этом никто не говорил.

Слепок ауры, магический след, да, стоить помнить об этом.

– В момент перехода, – продолжался разговор за столом, – происходит выброс такой силы, что его невозможно не заметить. Это у нас тут всё магичат, да магичат. Никто в замке на всплески силы внимания не обращает. А в чуждом мире, на такой вот всплеск, местные аборигены поди знай, как среагируют.

– Я своим сорванцам, – усмехнулся профессор проводников, отвечая на восклицание об опасности процесса, – позволяю перемещаться только по магическим маячкам, мною оставленным в бедных на магию мирах. Так оно безопасней как-то. А то, за потерю магов с таким редким даром император с меня спросит по всей строгости. А оно мне надо?

И об этом тоже нужно помнить. Нельзя мне даром пользоваться нигде, кроме интерната. Иначе враз вычислят. И сравнив мой слепок ауры, оставленный в месте перехода, с имеющимися на каждого мага, заметят неучтённого умельца.

– Спасибо, учитель, что нашёл способ прочистить мне мозги. – думал я, впитывая услышанное. – Я буду очень осторожен.

Я собирался всегда помнить об осторожности, считал себя очень умным и хитрым. Но благим намерениям срок до пересечения с жизненными обстоятельствами. А у моей Судьбы имелись на меня свои планы.

Я и сам не заметил, как против всех своих правил, сблизился с любимой ученицей Майлина Ользи, дерзкой непоседой и хохотушкой, которой никакие строгости и трудности не могли надолго испортить настроение и усмирить неуемную жажду жизни. Девочке уже тогда было тесно в узких рамках предписанной магам покорности. И сообразительной Ользи оказалась не в меру. Что-то она просекла в наших с Майлином непростых взаимоотношениях. И выводы сделала. Решила, глупая, что сможет, как мой учитель, балансировать на грани, «ничего не знаю» и «что прямо не запрещено, то разрешено». Вот только не надолго её везения хватило.

Девчонка обладала редким даром, умела строить порталы перехода. Самый быстрый способ передвижения по просторам империи. После окончания интерната её, предсказуемо, отправили во дворец. Дурочка так этому радовалась.

А потом, игра по своим собственным правилам довела её до беды. Ользи не смогла равнодушно поставлять живой товар для оргий императорских сановников. Пользуясь тем, что прямого приказа императора на то не было, а потому откат не страшен, пожалела знакомую девчушку со своей деревни, которой сельчане расплатились в неурожайный год с императорским сборщиком налогов. Ользи ей денег дала и порталом в глухую глухомань закинула. Место не выбирала, лишь бы от столицы подальше. Потому, потом, и объяснить не смогла, где беглянку искать. Девушку-то спасла, а сама безнаказанной не осталась.

Императорский маг на собственное мнение и противоречащие приказам поступки права не имеет. В назидание прочим, запороли бы насмерть мою дерзкую подружку. Но она мне была, как сестрёнка. И когда Майлин, словно вскользь, о предстоящей казни рассказал, глядя на меня, при этом, очень внимательно, я понял, чего ждёт от меня учитель, симпатия которого к Ользи тайной для меня никогда не была.

Мы с учителем так друг другу ничего и не сказали, но он знал, что я не позволю Ользи умереть.

Хозяин велел мне сопровождать его во дворец, куда, ради показательно-воспитательного момента, собрали, как можно больше свободных от неотложных дел магов, доставив порталами в столицу.

В гостинице, где нам предстояло провести ночь, я, разбирая вещи наставника, нашел колечко для отвода глаз и маячок. Пробраться ночью во дворец мне не составило труда. Найти осуждённую было тоже не сложно, после того, как Майлин, сидя за поздним ужином в компании магов-наставников нашего интерната, рассказал им о привычке государя держать приговорённого к казни мага в его же покоях, если таковые у осуждённого во дворце имелись.

– Это, чтобы полнее прочувствовал, чего через несколько часов лишится, чем расплатится за непокорность, – пояснил Май недоумевающим коллегам, которым, в отличие от наставника Онура, бывать во дворце не доводилось.

– Всё левое крыло дворца отдано придворным магам, – откровенничал Майлин. – И живут они там, скажу я вам, в такой роскоши, что нам, простым учителям-наставникам, и не снилось.

Его слушали, вздыхали о недосягаемом сытом месте под солнцем, пили вино и недоумевали, как можно было столь глупо и дерзко пренебречь милостью императора, о которой присутствующие могут только лишь мечтать.

Разошлись маги по снятым на ночь комнатам около полуночи. Майлин сразу же завалился спать, велев до утра его не тревожить. А я, надев, послушно скользнувший мне на палец перстенёк, поспешил во дворец. Прошёл через чёрный ход для прислуги, для которой и ночью находится работа. Отвод глаз позволил мне остаться незамеченным. А болтливость слуг, у которых предстоящая завтра казнь была на языке, подсказала в каком направлении мне дальше двигаться.

Ользи не спала. Сидела, сжавшись в комочек, затравленно глядя на открывающуюся дверь. Меня узнала не сразу, не ожидала ведь. Я надел девушке маячок на шею, поняв, зачем тот был мне оставлен, когда Ользи отказалась пойти со мной. Она не могла нарушить приказ – выйти из покоев вместе с палачом.

– Ничего не бойся, вытащу я тебя, – пообещал я, ошарашенной моим появлением, девушке. – Если есть деньги, давай сюда, они тебе пригодятся. И узелок с неприметной удобной одеждой собери. Всё будет хорошо, держись, Ользи.

Не знаю, что уж она там подумала, но вещи и деньги в узелок собрала, хотя особой веры в мою помощь в её глазах не было.

Уходить из дворца я не стал. Внимательно изучив коридор, по которому поведут Ользи, устроился в одной из не глубоких ниш, не знаю уж зачем здесь имеющихся. А на рассвете, увидев девушку, бредущую по коридору следом за устрашающей фигурой в чёрно-красном балахоне, я разорвал ткань миров и сделал шаг в тот самый мир, с которого привык начинать свои вылазки. Мощный всплеск энергии, конечно же был замечен, вот только медлить я не стал, тут же шагнул обратно, ориентируясь на маячок Ользи, и выхватил её из под носа у палача, увлекая за собой.

Нам помог эффект неожиданности. Попетляв немного по мирам, где обычно оттачивали своё мастерство начинающие маги, и снова вернувшись в империю, мы попали в совсем маленький горный интернат.

Когда-то учитель приезжал туда со мной, и на крыше учебного корпуса я припрятал свой маячок, из тех, что позаимствовал из стола своего хозяина. Я потом не раз возвращался в понравившееся мне и довольно безопасное место.

Следующий прыжок мы совершили уже пользуясь даром Ользи, переместившись в один из самых отдалённых городов империи, где девушке не раз приходилось бывать, и где отследить её было не так и просто. Купив повозку и выносливую крестьянскую лошадку, мы ещё несколько дней плутали след, стремясь оказаться подальше от города, пока не наткнулись на полуразрушенный хутор. Дед и бабка доживали на нём свой век, а единственного их сына уже давно забрали маги. Приняли меня с «сестрой» охотно. Я оставался на хуторе до глубокой осени, починил, что мог, помог собрать скудный урожай. И даже съездил с дедом в ближайший город, закупить продукты на зиму, деньги-то у нас имелись.

Старикам Ользи пришлась по душе, и на мою просьбу позаботиться о сестре они ответили охотным согласием. Оставленные мною деньги, пообещали сохранить, как приданое. И о женихе для девушке побеспокоиться. Она же у меня ладная, а в ближайших селах ой какие хлопцы имеются. Может, кто девке и глянется. Старики с радостью ухватились за надежду, вдруг кто согласился на хутор перебраться. Если бы молодые руки к хозяйству приложить, с этой земли безбедно жить можно.

Ользи может и надеялась, что я не уйду, останусь с ней, но ни о чём таком не просила. Что сказать, хутор – не дворцовые покои, работа на земле – не безбедное существование мага, зато она жива и сама себе хозяйка.

Сделав для девушки всё возможное. Я отправился в дорогу. Вблизи хутора рвать ткань миров не стал. Попутешествовал на своих двоих да на попутных телегах не один день, пока не добрался до города, рядом с которым находился интернат, много лет бывший мне домом.

Перстень на пальце помог избежать не нужного внимания. Через нашу с учителем связь, я потянулся к нему и стал ждать.

Майлин появился в таверне, где я снимал крохотную комнатку, ближе к ночи. Подсел ко мне за стол, приказав принести себе вина.

– Я больше не ваш слуга, – сказал, протягивая перстень.

– Не слуга, да, – кивнул Майлин Онур, пряча возвращённый мною артефакт. – Сбежал от меня в столице. За чьей-то юбкой погнался, или сманил кто? Понимаю. Столичная жизнь с нашей глухоманью не сравнится. Я тебя не искал. Зачем? К тому же не до того было. Неучтённый маг в империи объявился, приговорённую девицу у палача украл. Шуму было! Но так их и не нашли. Хотя ищут, император ищеек по следу послал. Эти не успокоятся, пока не найдут.

Я задумался, потягивая кислое вино. Жить той жизнью, которая предстояла Ользи, я не хотел. Скучно. Миры, прелесть разнообразия которых я успел оценить, манили меня. Я готов был рискнуть, хоть и понимал, что разорванная мною ткань миров сразу же привлечёт ко мне внимание.

– Можно мне маму навестить?

– Она умерла, два месяца назад.

Сердце сжалось. Майлин накрыл мою дрогнувшую руку.

– Соболезную.

А потом учитель сказал то, что заставило его прикусить до крови губы, превозмогая резкий приступ боли.

– Все ключевые миры, хоть однажды использованные тем самым, не учтённым магом, под наблюдением. Его ждут. И почуют. Прорваться можно. Но если очень быстро, и шагнуть придётся в неизвестность.

– Я понял. Спасибо, учитель. Она в безопасности.

Майлин кивнул.

– Я в тебе не сомневался.

Мы впервые позволили себе такую откровенность. И эти несколько мгновений искренности для нас обоих много значили.

– Иди, мальчик, лёгкой тебе дороги.

– Я никогда его не сниму, – накрыл рукой связывающий нас амулет.

Учитель снова кивнул, улыбнулся, прикоснувшись к своему.

Одним глотком допив вино, он тяжело поднялся и не оборачиваясь вышел из таверны.

Так началось моё скитание по мирам. Больше Майлина Онура я не видел.