Текст книги "Ремонт на всю голову (СИ)"
Автор книги: Светла Литвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– В детской на выбор. Есть розовый, есть голубой, ещё детский писсуар Андрей недавно прикрутил к стене, но Димочка его боится.
– Да не пойдёт он на ваши горшки и писсуары! – сказала выкатившаяся из гостиной Светка, – Там пакет вон висит, дай мне. – попросила она Вику, – Мы как папа! Горшки – это для малышни! – заявила младшенькая и выудила из поданного Викой пакета яркое нечто с двумя ручками.
– Что за гаджет? – мне, сидящей перед Савой и справляющейся с его ботиночками было непонятно снизу.
– Сидение детское на унитаз. А горшки – это детский сад. – от гордости за сыновье достижение Светка была такой важной и ещё больше напоминала утку.
– Скажи кря-кря. – не сдержалась, попросила её, передав ей раздетого и разутого Саву за ручку.
Светка показала язык и повела сына в ванную.
Как только мама с папой, вырвавшись из пробки, доехали до нас, я вмиг потеряла покой. Мне всё казалось, что засос, оставленный кровопивцем Петенькой и тщательно замазанный Светкой всё равно видно! Я распустила собранные волосы, уложила их на правую сторону так, чтобы локоны прикрывали шею, и так было спокойней. Но недолго, потому как Савелий не упускал возможности подёргать меня за них и это как раз мама заметила.
– Лена! Собери патлы! Что ты ребёнка нервируешь? – сделала замечание мне, не стесняясь никого, даже родителей Андрея, с которыми практически не общалась.
– Ещё лысой останешься, смотри, замуж никто не возьмёт. – хохоча влез папенька.
– Кстати, а что там… – я замялась и подумав, что некоторым лучше не знать про то, как ко мне в квартиру вломились, решила не говорить при всех, – Папочка, пойдём-ка. Нам надо поговорить. – взяла родителя под ручку и повела на выход из гостиной, лавируя между Мамонтом и мамой Андрея Татьяной Васильевной.
– В курятник его тащи! – неожиданно крикнул дядя Кирилл, – Там у них переговорная. – добавил с задорным и немного сумасшедшим смехом.
– Хорошо! – поддержала эту идею, и мы с папой направились в курятник.
Благо мама была занята, разбирала с Татьяной Васильевной салфеточки, скручивала их в какие-то невероятные фигуры.
– Куда идём?! – заинтересовался Бычок, запекая овощи на углях в гордом одиночестве, когда мы вышли с папой из дома.
– В переговорную! – выкрикнул папа, словно требуя спасения.
– Идём! Идём! Или мне при всех тебя допрашивать? А до тебя и не дозвониться было! – ворча, волочила папу в курятник, меня раззадорила жажда сладкой мести за то, что поддакивал маме.
– За курятником шепчитесь! А то вы кур перебудите! У них режим! И так облезли чего-то… – буркнул под конец Андрей, прям заправский куровод.
– Ладно! – успокоила его, да и у самой как-то не было желания лезть к этим облезлым страшнючим и вонючим птичкам, а в гусятник нас никто не пригласил.
До курятника мы с папенькой не дошли. Он упёрся ногами сразу за углом дома.
– Не пойду я! Что ты меня как пацанёнка таскаешь! Ух Ленка! Пороть тебя в детстве надо было. Вон Кирилл своих в ежовых рукавицах держал и что?!
– И что? – переспросила папу, не решаясь прервать столь бурный поток мыслей.
– И то! Вон внуков уже сколько, а ты? Так и будешь мужикам хвосты крутить? – папенька чуть ли не плюнул на меня, словно я вовсе пропащая.
– Так, это, ты мне тут зубы не заговаривай! Я не о хвостах и внуков говорить собиралась. – строжайше произнесла, чтобы у папы и мысли не было слинять от разговора.
– Ну, говори скорей, чего хотела?! – раздражённо потребовал он, отлично зная, чего я хотела.
– Почему меня в отдел не вызвали? Что там с этим ворюгой тёмным? – прямо спросила папу, ведь на улицу мы выперлись без верхней одежды, и стало как-то зябко.
– А зачем тебя вызвать? Там… Я там без тебя разберусь. Заявление твоё переписали, знаешь, за меня ему больше дадут, а квартира твоя на меня оформлена. Вот. Ну оно тебе надо? В отдел мотаться? Чебуреками пропахнуть хочешь?
Я отрицательно помотала головой, по отделам мотаться интереса вовсе не было.
– Вот и славно доченька! Так что выкинь из своей красивой головки всё, что случилось и пошли за стол. Мать меня сегодня не кормила считай! – погладив меня, папенька на мой манер подхватил под ручку и повёл в дом.
– Ну а что он сказал-то хоть? Он один вообще работал? Может у него сообщники есть? – спрашивала и шла, упираясь теперь, как папа совершенно недавно упирался.
– Да не бойся ты! Никому он про твою квартирку и тебя не рассказывал, никто не явится к тебе. Всё! Иди в дом! Я с Андреем постою. – папочка затолкал меня за дверь дома и мне пришлось идти, к тому же Вика со Светкой выволокли свои подарки детям, даже меня не дождались поганки!
Спустя какой-то час, все женщины и дети нашего многочисленного семейства устроились на полу гостиной перед тремя разными домиками. Собственно жилища были собраны, в самом разгаре шли распаковка и расставление крошечной мебели, и поэтому мужчины не могли битые полчаса усадить нас за стол.
– Вика, ну крылья уже остыли… – вздыхал Викулин Бычок из-за стола.
– Сейчас, сейчас! – уверяла сестрица мужа уже пятый раз, выставить идеальную ванную ей было интересней, а Иришка всячески мешала процессу внося свои корректировки в виде платяного шкафчика посреди кафельного царства.
– Свет, Сава что-то жуёт! Забери у него пока не подавился и садитесь за стол! – басил Светкин Мамонтище.
– Он конфетку жуёт, я ему сама дала… – бубнила Светка, закусывая от удовольствия губу в момент переустройство детской комнатки для двух детёнышей выдр.
Одну меня никто не трогал, и я кайфовала, по тихой впадала в детство, распаковывая одну коробочку за другой, собирая малюсенький набор продуктов для мизерного холодильника. Правда, моя радость продлилась недолго. И кто бы мог подумать, что нарушит идиллию не мама и не папа очередной репликой про то, что мне пора своих детей заводить, а не в игрушки играть. Под радостное дядино;
– Мы их потеряли, давайте выпьем! – я почувствовала, как внезапно под попой стало тепло.
Не сразу придала этому значение, но, когда всё же придала и решила оглядеться, нарвалась на Светкин испуганный взгляд. Она пялилась на меня, замерев с игрушечной выдрой в руках. Я медленно опустила свой взгляд, потеряв связь с глазищами сестрицы и увидела под собой лужу и эта лужа брала начало как раз под Светкой.
– Ах ты ж! С-сыкушка малолетняя! Ты чего наделала то?! – завопила я, понимая, что сижу в луже младшенькой сестрицы, а ей писаться уже по возрасту как-то и не положено, пусть даже и заигралась она.
– Это не я! – ошарашено выдала Светка, мотая головой и взглядом ища помощи у Мамонта, – Оно само! Я не виновата! Даже не хотелось совсем! Клянусь! – затараторила Светка, беспомощно крутясь на месте в этой луже, как и я, а потом перешла на ультразвук, – Гри-и-и-и-ня-я-я! – завопила она, одновременно начав рыдать, от этого испугался Сава и тоже начал реветь в чём его по-братски поддержал Димка.
– Ох ты! Ох ты! Я на это смотреть не могу! – быстро хлопнув водки, дядя Кирилл подбежал и разом подхватил ревущих Саву с Димкой, торопливо понёс их в детскую, как заправская нянюшка.
Одной Ирочке успевшей пожить в детском доме, где все всегда плачут было по барабану, она по-прежнему пыталась установить свои порядки в игрушечном домике и устроить в ванной гардеробную.
– Это воды… кажется. – предположил растерянный Мамонт, подоспевший сею секунду к своей с-сыкухе Светке.
Он хлопнул своей ручищей по луже, понюхал влажную ладонь, чуть ли не лизнул и закивал.
– Точно! Мы мать рожаем. Однако! – заявил он, то ли с радостью, то ли с ужасом, по басу его эмоции было не разобрать.
– Доченька! – всхлипнула Светкина мама, трагично заламывая руки.
– Всё хорошо…срок уже просто… – шептала младшенькая, белея на глазах.
Гриня тут же подхватил её под рученьки и поволок из дому под вой всех мам разом, что понеслись за ними.
– Светка прям оправдывает своё звание Лжезассыхи. Смотри-ка! И меня подмочила! – заржала я, бессовестно, как лошадь и во всю глотку, хотя меня так знатно потряхивало, а Вика впала в ступор, пришлось срочно выводить. – Штаны сухие дай, что ли! Как я домой с мокрым задом поеду? – просила, пощёлкав пальцами перед её глазами, которые как и Светкины стали по пять советских копеек.
– А? – Викуленька совсем меня не слушала, всё глядела в дверной проём гостиной, через который только что вышли все, кроме нас и Ирочки.
– Штаны! Сухие! Дай! – указала на свой подмоченный Светкой зад и Викулька отмерла.
– Иди на второй этаж, там ванная. Помоешься, в шкафу бери что хочешь. Мы… А мы наверное в роддом поедем, а где дети?! Андрей! – завопила Вика, вцепившись в ручку ничего не понимающей Иришки, которая не хотела никуда, ей бы гардеробную в ванной для зайцев доукомплектовать.
На втором этаже привела себя в порядок, взяв взаймы у сестры платье. На моём не таком уж и тощем заду Викулькины джинсы болтались, как карандаш в стакане. Спустившись, я обнаружила всех в гостиной за праздничным столом, а дети под ёлкой с остервенением дербанили оставшиеся подарочные упаковки и дела им не было до игрушек. Отсутствовали только Светка с Гриней по понятной причине. Кто-то самый адекватный рассудил, что ехать в роддом за четой Градовых бессмысленно. В роддом всё равно не пустят, а стоять под окнами как-то ни к чему.
– Ну теперь точно внуков ждите! В этом году Ленка сто процентов забеременеет! – радостно произнесла Вика, заметив меня в дверном проёме.
– С чего это? – опешила от выходки сестрицы, которая лучше всех знала, как меня достали родители с требованием родить ребёнка.
– Так, примета. Всё! Тебя Светка заразила! Воды это не с одной кружки попить и не животик беременный потрогать, точно тебе говорю! – веселясь, она подмигивала и мне и моей маме по очереди.
Ну и сучка же! Вот чего они со Светкой зажали меня своими животами у ванной комнаты и потирались ими так активно. Эстафету передавали дурочки.
– Я верю только в одну примету. Всё что не случается, всё к деньгам! – цинично отрезала я и плюхнулась на диван рядом с тётей.
– К миллионам. – с сарказмом ответила мама, взглянув на меня, как обычно.
Как на пропащую.
Папа в этот момент довольно сильно подавился и закашлялся, все кинулись ему помогать. Кто по спине похлопать, кто стакан воды, и от меня все отстали, но я заготовила речь о щенке или котёнке для родителей, на случай, если снова пристанут. Сама же с тоской смотрела на вино, но чёртова машина уберегла меня от очередного возлияния.
К часу ночи, когда дети уже мирно спали, а праздничный стол заметно оскудел и все лениво смотрели праздничную программу, позвонил Гриня. Андрей отключил у телека звук, а дядя Кирилл включил громкую связь, по которой Мамонт со слезами в голосе пробасил;
– Мы родили! Мальчик, три двести, рост пятьдесят три сантиметра… Кириллом назовём… – кто бы мог подумать, что этот здоровяк под конец фразы и вовсе всхлипнет.
Меня больше от этого на слезу и пробило, а известие о новеньком племянничке прибавило настроения под всеобщую радость.
Домой я летела на своей ласточке такоя счастливоя, подпевая во всё горло до хрипоты песням Агутина, особенно «Два сердца» горланила, плюя на отсутствие слуха. А на пороге своей квартиры вспомнила про сладостную жажду мести. Даже сглатывала слюну от предвкушения, когда открывала дверь ключом.
Громкий храп Петеньки что доносился из спальни лишь подстегнул мой азарт. Я, скинув шубу на лавку, и пнув сапожки под, быстренько забежала в спальню. Петенька в моём отсутствии развалился на кровати морской звездой, манящий зад, обтянутый боксерами, торчал кверху. На него то я и нацелилась и взобравшись на кровать потянулась губами к заветной цели, оттянув широкую резинку ниже. Первый засос пронёсся по венам мощной волной адреналина. Я всё же хотела сделать это так же незаметно, как и этот вампирюга оставил на мне свою метку. Петеньке было похрен! Просто даже звук не сбавлял, храпел как трактор, пока я оставляла свои мстительные метки на его теле. У меня уже и губы заныли, а я всё присасывалась и присасывалась к горячей коже на разных участках желанного тела. Но, в конце концов, мне это действо надоело, а желание заснуть рядышком стало куда сильней.
Глава четырнадцатая
Утром меня ждали далеко не гневные крики Петра, на которые я рассчитывала, он, напротив, разбудил меня громким хохотом. А вот мне посмеяться ехидно не представилось возможным. Как над ним смеяться, когда он и так уже ржёт?!
– Вот и пакостная же ты Ленка, да с тобой в одном помещении глаза опасно закрыть или в другую сторону глянуть. Или всё отдавишь, засосов понаставишь или яйца подкинешь. Ну и для чего ты это наделала? – спросил он, оглядывая себя в зеркале шкафа, и похоже было на то, что он эти засосы считал.
– А это мстя! Ты мне вот тут тоже метку оставил! – ткнула пальцем в шею, где вчера сёстры обнаружили кровоподтёк.
– Где? Нет там у тебя ничего. – глянул прищурившись, а я вспомнила про замазку.
– Так тональным кремом замазали! Ты маму мою не знаешь, если бы она узрела сей засос, ты бы уже сидел на кухне и пил чай в её дружелюбной компании. – сдала с потрохами всю кантору, заодно и проверим каков мой пухнорыленький.
Смелый или слиняете быстрей, чем я приведу себя в порядок.
– Что так? – с нескрываемым ехидством спросил Петенька, натягивая на свой пятнистый зад боксеры.
– Спит и видит, как замуж меня выдаст. – призналась без утайки, – А у меня вчера, ой! Нет, даже не вчера, сегодня, ночью да, племянник родился. – похвасталась, немного жалея о своей честности, от которой у Петеньки скривилось личико.
– Круто! – он показал жестом класс и мгновенно переместился на кровать одним ловким прыжком, – А ещё у тебя после твоей диверсии такие губки пухлые… – зажал пальцами нижнюю губу с похотью пялясь на губы, но не тут-то было.
Поцелуя не вышло.
– Больно то как! – убрав руку Петеньки, приложила ладонь к губам горящим огнём.
– Вот! Не рой другому яму Лена. – строго произнёс он, но в его прекрасных светлых глазах читалось разочарование.
Облом же вышел. Хотела напомнить, что с ведьмами он не целуется, но мы-то выяснили ещё вчера, что я не ведьма.
– Тем более мне твои метки по барабану. За мной мать не следит. Меня, кроме тебя никто и не видит. Вставай! Я завтрак приготовлю. – щёлкнул меня по носу, присосался к бедру, оставив яркий засос, – Небольшая сдача, Язве! – со смехом соскочил с кровати и был таков.
– Ну и жу-у-у-у-у-к… – тянула я стоя у зеркала, выбирая между жуком и жутью.
Второе относилось к моим ярко-красным опухшим губам, которые ещё и обветрились вчера на улице, а теперь горели пламенем, но первое про Петеньку взяло верх.
Пока мой пухнорыленький охранник готовил на кухне завтрак, я скрылась в ванной комнате. Несмотря на то, что спать я легла поздно, настроение было вполне боевое. Пока принимала душ распланировала свой день до самого вечера. Самими десертными пунктами обещали быть поздравления Светки с рождением Мамонтёнка номер два и приглашение Петеньки на вечерний просмотр фильмеца под винцо. Неосознанно улыбнулась, представив, как закину на Петра ноги, и он мне непременно сделает массаж. И это будет не щекотно, а очень даже приятно.
– Ты там не утопла?! – барабаня в дверь, громко поинтересовался Петенька, а я только и успела намылить свою тушку.
– Нет! А что? Спинку потереть хочешь? – спросила его, не понимая, а зачем я закрылась?
В моей квартире этот винтажный шпингалет, вообще, практически не использовался. Не от кого мне было закрываться. Какая блин досада! Вот бы зашёл сейчас без спросу, накинулся на меня как животное…
– Да некогда мне спинку твою натирать. Завтрак готов, ты меня вдохновлять собираешься или как?! Может помогать мне хочешь? – требовательно спросил Петенька, зачем-то ещё раз подёргав дверь.
– Эм-м-м. – протянула я, вспоминая, чего там у меня в списке первым шло кроме завтрака.
– Что? Что? Выходи короче! На кухне я жду! – строго потребовал Пётр и ушёл, оставив меня наедине с пошлыми мечтами.
Ну раз пухнорыленький ждёт… Наверное, я ещё никогда так быстро не принимала душ. Справилась за две минуты и без изысков пошлёпала босыми мокрыми ногами сразу на кухню, по-простому обернувшись в полотенце. Петенька на мою выходку возмутился мгновенно и не на мой соблазняющий его естество вид.
– Ну и что ты тут сырость развела? Я в носках. Как я по этим лужам пойду?
Не успела я ничего возразить, Пётр, сопя от недовольства мной, выудил из шкафа под раковиной половую тряпку, швабру, собрал это всё дело воедино и прошёлся моей же тропинкой только в обратном направлении. Откуда только знает где у меня это барахло уборочное хранится?! При этом он что-то ворчал под нос и так тихо, что я из этого бубнежа разобрала только слово чучундра. Уж больно яркое и резкое, даже если шёпотом.
А мне и заняться было уже нечем. Стол накрыт, каша готова и даже кофе Петенька разлил по кружкам. Села за стол и мысленно перенесла свои дела на время после обеда. Всё равно я бы сейчас спала как сурок не будь у меня пухнорыленького, а так помогу ему до обеда. Пожалуй.
Петенька, покончив с полами вернул всё на место, и намыливая тщательно руки обратился ко мне;
– Так что решила? У тебя там в ванной так вода шумела, я ничего не расслышал. Помогать будешь? Или ты так, – он покрутил в воздухе рукой изображая маленький вихрь или смерч, – Для вдохновения? – посмотрел на мои ножки, а я уже ела кашу и вдохновляться в пошлом варианте мне как-то перехотелось.
Все мысли были о слоне, какой это будет слон, какие цвета, фон. Рисовать-то я очень люблю, но со взрослой жизнью давно забросила это дело, а из-за Петеньки всё так ожило внутри. Он меня, можно сказать, вдохновил и хотелось скорей приступить к работе.
– Я помогу тебе, но только до обеда. Мне потом свою работу надо сделать. – не любила я сроки на заказы срывать, а уезжать сейчас в деревню ну совсем не с руки.
Петенька, опять же, а там я кучу времени потрачу тупо на растопку печку, а не на работу.
– Отлично! – обрадовался мой кормилец и сел рядом, – Там всё просто. Сегодня стену оштукатурим, она день просохнет, потом шпаклёвка, потом финишная, потом покрашу, просохнет и можно будет рисовать. – кратко описав фронт работ, он принялся за завтрак.
После я переоделась по-рабочему, без всякой провокации. Спортивные штаны и свободная футболка, собрала волосы всё в тот же пучок. А когда мы поднялись в сто одиннадцатую квартиру, меня ждал сюрприз.
– Ой фе! Чё это так воняет? – на пороге квартиры я скривилась от запаха, Петенька меня в этом поддержал и подхватив под руку подвёл к источнику.
– Из тебя недавно вывалилось, убери будь добра, а то правда воняет уже. – серьёзно заявил Петенька, указывая мне на то самое яйцо, что вывалилось из моего пучка волос позавчера.
Это что, он ходил мимо этого незадачливого яйца и даже не удосужился убрать?! Ну надо же!
– А чего же ты у меня дома полы протирал? Там же тоже я натоптала! – поплелась за Петенькой, понятия не имея, чем убирать эту зловонную массу, нужно было попросить совок и метёлку хотя бы.
– Ну там вроде как твоя территория, а носки я мог замочить свои, тебе всё равно было, ты же босая. Короче, я для себя старался, а тут ты напакостила, тебе и убирать! – резонно рассудил он, вручив мне совок и маленькую щётку, – Кстати, ты должна ликвидировать все яйца, те, что в ванной и под раскладушкой я тоже не трогал. – с ехидной улыбкой признался мне и как только я развернулась, фыркнув от досады, он шлёпнул по заднице!
– Ай! Блин! Больно! Прекрати так делать! – потёрла свободной рукой свою несчастную пятую точку, мне уже мерещилось, что от его шлепков она болит не хило.
Доискалась называется приключений. Надо бы проверить, не синяя ли она уже от этих проявлений мужского внимания.
– Прости. Я стараюсь, но не могу удержаться, манит он меня. – улыбнувшись кровожадно напоследок, Петенька резко взялся за какое-то ведёрко и с интересом углубился в изучение инструкции словно я за секунду растворилась и не со мной он только что разговаривал.
И тогда я молча пошла убираться. Вот же яйца эти дурацкие! Ещё на стадии моего плана вляпалась в них, убирала и теперь снова здорова. Дыша ртом, собрала в совочек незадачливый боеприпас и выкинула в мусорный мешок, стоя́щий возле двери. Сходила за остальными яйцами их Петенька даже не трогал, как уложила, так и лежали, и на моё счастье, эти были целые и не вонючие. Я же переживала за те яйца, которые остались у меня, как бы не вернутся с ремонтных работ в вонючую квартиру…
– Я всё! – объявила, как бравый пионер, найдя Петеньку в той комнате, где предполагалось рисовать слона.
– Молодец! Теперь шпатель бери, буду учить тебя штукатурке. – прозвучало довольно угрожающе и в руках Петра была какая-то длинная палка.
Но все мои страхи были абсолютно беспочвенные из пухнорыленького был вполне сносный учитель. Долго показывал мне, как правильно накидывать на стену шпаклёвку, хвалил хотя, откровенно получалось не очень. Кривоватенько как-то. Да и потом всё это снималось со стены и отправлялось Петенькой в ведро.
– Шпаклюй начинай, я тут ве́рхом займусь маленько. – велел он, после подробного мастер-класса по шпаклеванию поверхностей.
Ну вот где бы я ещё научилась этому?! Нигде! А так, может и в жизни пригодится, но если нет, то считай вместо фитнеса. После ремонтных работ знатно мышцы потягивало, хотя… возможно это и не от этого.
– Почему это я внизу? Я может быть наверх хочу! – закапризничала как маленькая, мне действительно хотелось оказаться на стремянке, а ещё мне не хотелось испортить стену, что было очень вероятно в отсутствии над моей душой Петеньки.
– Ну во-первых, была бы ты в платье я бы тебя может и пустил ещё на стремянку… – снова Петенька отвлёкся, за секунду с горящими глазами обшарил меня своими ручищами с ног до груди.
– А во-вторых? – уточнила я, увернувшись от него, хотелось уже приступить к делу, не терпелось начать рисовать слона.
– А во-вторых, ты упасть можешь, шею свернуть, а мне трупы на объекте никак иметь нельзя. – говорил медленно, также наступая на металлические ступеньки, взяв маленькую кисточку и такое же ведёрко с непонятной розовой жижей.
– В смысле во-вторых?! Что штаны на первом месте?! Это тебя огорчает больше, чем моя свёрнутая шея?
– Да! Так и есть! Под юбку я бы заглянуть мог, полюбовался бы твоими секретными прелестями. Ещё, юбку я бы мог задрать, а тебя отодрать в самом пошлом смысле этого слова. А со свёрнутой шеей ты мне зачем? Одни беды на голову. – прямолинейно пояснил Петенька, ловко справляясь со своей работой под потолком.
Я же стояла и пялилась на него снизу вверх, не решаясь начинать. Ну хреновый с меня помощник.
– Леночка, а на мне юбки нет. – посмеиваясь надо мной, произнёс Петенька, – Да не боись, начинай, а то до обеда ты мне ощутимо не поможешь, даже время потраченное на твоё обучение не оправдаю.
– Хм. Ну… я и завтра могу помочь, – призналась, подумав что могу, время есть, – Слазь, а? – запросила умоляюще и пухнорыленький расхохотался.
Как всего несколько дней назад мне хотелось от души напакостить, сейчас с такой же силой не хотелось накосячить.
– Завтра не надо уже, это всё сегодня зашпаклюем, и до послезавтра сохнуть будет. Я же тебе говорил, чем ты меня слушала? Я что со шкафом разговаривал? – строго и с обидой спросил Петенька, но меня терзали те самые популярные сомнения.
Смутные.
– Ты сейчас надо мной смеёшься да? – прищурившись, смотрела на его спокойное лицо, ни тени улыбки и даже намёка на веселье.
– Делать мне нечего! Начинай, я скоро спущусь, а мне правилом пройтись даже негде. – потребовал он, и переступив через крайнюю ступеньку, отвернулся от меня, как бы шлёпнула, если бы не стремянка.
Но навернётся ещё, морда пухнорылая и наглая!
Шуточки закончились ещё до того, как Петенька спустился со стремянки, доделав свой верх, а после того как спустился, началась самая настоящая работа. Мы работали в поте лица! Пётр был строг и хмур до такой степени что его брови сходились в одну линию. Я поначалу переживала, что за мной косяки, и он от этого недоволен, но молча накидывала шпаклёвку на стену, ожидая замечаний. Не решаясь спрашивать всё ли правильно, а Пётр лишь молчал и хмурился.
Ближе к обеду у меня с непривычки отваливались руки и ноги, ломило шею и ныла спина. Я перестала думать о возможных неточностях в своей работе, все мысли занимал лишь один вопрос. Скоро ли обед? Так как часов у меня с собой не было, я даже телефон не взяла, надежда была лишь на пухнорыленького. И с нетерпением я ожидала, когда же он скажет заветное слово «баста»! Хотя, у Петеньки тоже не было на руке часов, и телефона я у него в принципе не наблюдала. Но он ведь ко мне на обед являлся как часы! Значит, что-то же зазвенит в нужный час на его объекте.
Не зазвенело.
Мы доделали всю стену, кстати, для этого меня таки пустили на стремянку. Времени было уже больше, чем обед, начало третьего, когда Петенька меня обрадовал, что всё!
– Ну как? Есть хочешь? – спросил с улыбкой, спускаясь со стремянки, с правилом в руке, это оказалось оно и было, а не палка непонятная.
– Я хочу лечь и не двигаться. Как же это тяжко! – взревев для более понятного моего состояния, я рухнула на пол, застеленный плотной клеёнкой.
– Мечта маньяка… – присвистнув, произнёс Петенька, навис надо мной, опираясь на своё правило.
– Ч-чего? – у меня глаз задёргался, и я скорей попыталась подняться, но уставшее тело меня уже не слушалось, и я обречённо расслабилась на полу.
– На клеёнке лежишь, удобно очень. Следов бы не осталось. – при этом он ещё и прищурился так, словно в уме прикидывал, как меня грохнуть, потом свернуть и куда спрятать.
– Хватит пугать меня! Помоги лучше! – с трудом протянула ему руку, сил на это не было затрачивались исключительно внутренние ресурсы и то под фактом того, что сама я не встану уже.
Пётр отставил рабочий инструмент в сторонку и крепкой рукой перехватил меня за запястье. Потянул вверх и как только я встала на ноги прижал к себе, ловя губами мои губы. Протиснул-таки свой язык в мой рот, умудрился укусить и без этого повреждённую нежную кожу, его борода кололась. Но я не могла его оттолкнуть несмотря на болезненные ощущения… Он был чертовски притягательный своим напором и наглостью.
– Тебя срочно нужно накормить, а то ты едва на ногах стоишь… – шепнул отстранившись, и изучая моё лицо своими прекрасными серыми глазами, а я смотрела в эти очи-чудо природы и сердце сбивалось, теряя верное количество ударов.
– И тебя, а то сожрёшь меня… – закусила губу, в надежде, что боль меня отрезвит, и я приду в себя, но Пётр сделал это сам.
– Язва! – хохоча отпустил меня, развернув в сторону выхода.
– Сибирская! – отбегая чуть вперёд, чтобы избежать очередного шлепка по заднице.
– Ты москвичка. – резонно заметил Петенька.
– Ну, тогда Московская.
Петенька на мою поправку хмыкнул и поймав меня за футболку почти в прихожей на пути к двери, дёрнул назад, так резко, что я чуть не грохнулась на зад.
– Блин! Ты чего?! – вырваться возможности не было, только орать возмущённо.
– А ты чего? Умыться сначала надо, руки помыть. – как дурочке пояснил он, заталкивая меня в ванную.
– Да я бы и дома помыла. – ну да, с грязными руками бы точно за стол не села.
– А мне потом дверь от твоих грязных ручищ отмывать? – возмущение Петра хоть и было обоснованным, но всё равно обидно.
Блин!
Так попасться, словно я неряшка какая!
– Ладно-ладно, не ворчи! Мою я руки! Мою! Вот! – открыла воду и схватила кусок мыла, смочив всё разом, намылила серые руки чуть ли не по локоть.
– Подвинься. – толкнул меня бедром, перехватывая мыло, так и стояли рядышком, отмываясь от шпаклёвки.
Я на руках закончила, а Петенька ещё и мордашку свою пухнорылую сполоснул, правда без мыла. И как самый наглый тип не позволил вытереться мне первой, сам схватил единственное в ванной полотенце и долго сушил свою бороду.
– Хорошо! – рявкнул радостно, бросив в меня влажное полотенце, не передать словами, каким довольным он был в этот момент.
– Спасибо, не надо. Уже и так обсохли. – взяв полотенчико двумя пальцами, швырнула его обратно, ловко выскочив из ванной комнаты.
Петенька пытался меня шлёпнуть, но у него не вышло. Я вырвалась вперёд, и он не дотянулся под мой победный смех. Даже сама не заметила, как ко мне вернулись силы, энергия на это сопротивление бралась словно из воздуха. Уже вовсе не хотелось лежать умирающим лебедем, хотелось скакать и веселиться.
Когда спустились ко мне и были на кухне, время тратилось как-то вовсе не рационально. И мне то ладно, торопиться было некуда, это Петенька, зажимающий меня то у холодильника, то у стола, говорил о времени. Кое-как разогрели еду и поели, но я даже не запомнила, что было в наших тарелках. Точно не суп и что-то вкусное судя по тому, как у Петеньки за ушами трещало.
– Кофе? Или чай? – убрав ноги с Петиных коленок, встала из-за стола, но успела открыть только дверцу шкафа.
– Тебя! – заявил Пётр, утягивая меня к себе на колени уже присесть.
Думаю, если бы не тарелки на столе, он бы меня повалил на стол.
– Поели, теперь мне вдохновиться нужно, а то не успею закончить. – сказал и впился в губы.
– А моё мнение тебя не волнует? – спросила, прервав болезненный поцелуй.
– Ну… – Пётр тяжело выдохнул и словно делая мне одолжение спросил, – Не против ли вы милая Елена вдохновиться? – вот и кто из нас двоих язва?!
Петенька сразу на три тянет.
И отказала бы ему, но мне тоже хотелось.
– Не против. – произнесла кокетливо и игриво, за что получила по заднице.
– Ай! – ещё бы что-то сказала ему, но Петенька встал со стула вместе со мной на руках, успела лишь обхватить его за шею.
До спальни не донёс, зарулил в ванную, она была ближе. Опустил на пол у стенки и сразу стянул футболку, ловя ртом соски́, натирая кожу бородой, сжимая грудь руками. От такой его жажды меня вело моментально, даже не нужно было ловить настрой, моё тело отвечало с какой-то животной охотой. Хотелось лишь отдаться и ни о чём не думать, не замечать боли на губах и в мышцах.
Следом за футболкой с меня были спущены штаны и отдельно нарочито медленно трусики, сжимая бёдра, провожая серым взглядом. Расставила ноги шире в ответ на Петину ладонь, скользящую по внутренней стороне бедра. Дразнить долго не стал, задев пальцами влажную кожу, резко развернул спиной к себе, ставя меня так, как ему удобно.
Грела ладонями прохладный кафель, в сладостном ожидании проникновения, пока Петенька распускал мои волосы. Почему-то трахнуть меня с пучком на голове он не мог, хотя уже сам спустил штаны и был готов.
Зарылся лицом в локоны, шумно вдыхая и шаря руками по телу, сжимая грудь, прижимался ко мне. Когда пик желания был достигнут, Петенька откинул мои волосы на одну сторону, освобождая доступ к шее и принялся… Мстить мне! Да! Да! Этот злопамятный мужик присасывался к моим плечам, к шее и за ушком, везде, где мог дотянуться и оставлял на мне свои метки в виде ярких засосов. А я, продажная душонка, лишь постанывала от удовольствия, прогибая спинку всё сильней, потираясь попкой о его член.
