Текст книги "Дороги Мертвых"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

– Великая Богиня! И в это вы правы, тоже.

– Итак, вы убеждены?

– Почти.

– Да?

– Есть кое-что, что мне непонятно.

– И что же это?

– Когда мы уйдем из Черной Часовни…

– Да, когда мы уйдем?

– Куда мы пойдем?

– О, что до этого…

– Да?

– Я уверяю вас, что знаю об этом меньше всего на свете.

– Но, тогда, мы не можем уйти не направившись в определенном направлении; это закон природы.

– О, я не собираюсь спорить с законами природы.

– Тогда, если мы не знаем куда идти, мы должны по меньшей мере определить направление движения.

– Возможно мы получим знак.

– Вы думаете, мы можем?

– Вполне возможно.

– А богиня умеет подавать знаки?

– Иногда она делает это, если это подходит ее целям.

– Хорошо, возможно он будет – но что это?

– Что что?

– Я что-то услышал.

– Что именно вы услышали.

– Что-то похожее на цоканье, за дверями часовни.

– Цоканье?

– Звук от ударов лошадиных подков.

– Возможно это карета.

– Ну, если есть карета, возможно есть и пассажир.

– Это не невозможно.

– Давайте посмотрим.

– Очень хорошо, давайте так и сделаем; я верю, что уже способен ходить.

– И я тоже.

– Тогда выйдем наружу.

– Очень хорошо.

Седьмая Глава
Как Маролан приходит в изумление узнав то, что читатель знал всё это время

Решив определить точную природу и причины звука перед храмом, Маролан и Арра обогнули алтарь, и им показалось, что до двери очень далеко. Тем не менее они вышли наружу и моргнули, ослепленные ярким светом.

– Это карета, – сказала Арра.

– И кучер, – добавил Маролан. – Миска, это ты?

– Он самый, – сказал Миска, начиная спускаться вниз.

– Я очень рад видеть тебя живым. Я даже подумал…

– Нет, мой добрый Темная Звезда. Жрицы Богини Демонов бессмертны, эльфы долговечны, а кучер…

– Да, что с кучером?

– Мы вечны.

– Замечательно, я с радостью принимаю, что вы вечны. В любом случае я рад видеть тебя. Я предложил бы тебе бренди, но, так получилось, его у меня нет.

Миска пожал плечами. – Так получилось, что у меня есть целая фляжка, и в данный момент мне не надо добавки.

– Хорошо, – сказал Маролан. – Скажи мне, что привело тебя сюда?

– Я привез пассажирку.

– Пассажирку?

– Да, действительно.

– Как тебе удалось раздобыть пассажирку?

– Она была так добра, что купила мне фляжку бренди, так что я взамен предложил привести ее туда, где она должна быть.

– О, так значит она должна быть именно здесь?

Миска опять пожал плечами. – Получается так, ведь я-то именно здесь.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Ты должен понимать, мой дорогой Сётетсиллег, что когда я отправляюсь в поездку, я не всегда знаю, куда я еду. Зато я всегда знаю, когда доехал до конца, и, как я сказал, я здесь.

– Да, это правда, – вмешалась Арра, которая внимательно следила за разговором.

– Тогда, – сказал Маролан, – давайте познакомимся с этой знаменитой пассажиркой.

– Через мгновение, – сказал Миска.

– Мы оба в ожидании, – сказал Маролан.

Миска, давно уже стоявший на земле, подошел к двери, оба окна которой были закрыты ставнями, и ударил дважды в дверь костяшками правой руки; очевидно условный знак или предостережение; потом, схватив ручку двери, ловко повернул ее, что не только позволило ему открыть дверь, но и привело к тому, что одновременно с открытием двери небольшая лестница опустилась из кареты на землю. Кучер протянул руку, и чья-то кисть, одетая в зеленую перчатку, деликатно взяла ее, после чего наружу явилась вся рука, прикрепленная к перчатке, потом лицо, шея и плечи, пока, в конце концов, не появилась вся загадочная пассажирка, встала на лесенку и спустилась на землю.

В добавлении к ее перчаткам, которые, как мы уже заметили, были зелеными, она носила платье того же цвета (с добавлением белой полосы), которое облегало ее фигуру, оставляя обнаженным правое плечо, и, не считая нескольких оборок, не было украшено ничем. Еще у нее была белая шаль из меха какого-то животного, пара маленьких, плоских, золотых сережек и кольцо на четвертом пальце правой руки, в которое были вделаны три крошечных рубина, отделанные серебром. Ее волосы были скорее темные, чем какие-нибудь другие, лицо было узкое и угловатое. Ее тело, которое ясно обрисовывалось под облегающим платьем, было очень худым; но внимание любого наблюдателя немедленно привлекал ее рост, так как она была очень высока, ростом почти с Маролана, который, как было сказано раньше, как башня над городом возвышался над любым человеком с Востока, стоявшим рядом с ним.

– Мой дорогой Темная Звезда, моя дорогая Арра, разрешите представить вам Леди Телдру.

– Мне очень приятно познакомиться со всеми вами, – сказала та, которую звали Телдра, – но, должна я сказать, что мне особенно приятно встретиться с вами, Лорд Маролан, так как я не имела никакого понятия о том, что мне представится честь повстречать здесь, так далеко на Востоке, такого же, как я.

Арра и Маролан поклонились, и Маролан сказал, – Такого же как вы? Вы, должно быть, имеете в виду, что мы оба исключительно высоки? Разрешите мне сказать, что ваша потрясающая красота намного больше привлекает мое внимание, чем расстояние между вашей макушкой и землей, по которой вы имеете честь ступать.

Эта с чувством произнесенная речь была замечательна по меньшей мере в двух отношениях: с одной стороны, никто никогда не слышал, чтобы Маролан говорил таким тоном и таким образом; и с другой всем присутствующим стало ясно, что Маролан не увидел то, что казалось им совершенно очевидным – даже более чем очевидным, что буквально бросалось в глаза.

Миска оказался первым, кто указал на это, сказав. – Как, ты думаешь, она имела в виду твой рост, когда заметила, что вы оба имеете что-то общее?

– Да, именно так я и думаю. А ты думаешь, что она имела в виду что-нибудь другое?

– Целиком. Или, скорее, твой и ее высокий рост – это просто эффект настоящей причины.

– Тогда я хотел бы узнать эту самую причину.

– Как, ты не знаешь ее?

– Знаю ее? Да я даже не рискну пытаться угадать ее.

– Как, ты даже не в состоянии попытаться угадать?

– Да, я же тебе уже сказал.

– И тем не менее, я не могу поверить собственным ушам.

– О, ты должен доверять им, и вот две причины для этого: во первых потому что я так сказал, а во вторых потому что это правда.

– Н-да, – сказал Миска, – ты начал убеждать меня, что ты действительно ничего не знаешь о том, что мы все предполагаем.

– Это хорошо. Но может быть еще лучше.

– О, и что может быть еще лучше?

– Если ты просветишь меня. Так как я убежден, что полностью сбит с толку – причем настолько, что ты мог бы с полным основанием назвать меня Эриком.

Теперь уже Телдра выглядела сбитой с толку, но Миска жестом указал, что у него нет слов для объяснений. Тем временем Арра глядела на Маролана с неприкрытым удивлением. Тот, заметив выражение ее лица, сказал, – Что, вы тоже?

– Милорд, – сказала Арра, – вы разрешите задать вам вопрос?

– Если это поможет мне понять хоть что-нибудь, можете задать три.

– Тогда вот мой вопрос: неужели вы сами никогда не удивлялись тому, что вы выше любого вокруг вас?

– Нет, я думал об этом и решил, что это просто случайность, такая же как, например, у Кевина, который толще любого другого, или у Лары, чьи волосы такого ярко-рыжего цвета, какого я не видел ни у кого другого.

– Но вы же не могли не заметить, что прожили больше ста лет, тогда как все вокруг вас редко доживают даже до половины этого срока.

– Но, моя дорогая Арра, вы живете никак не меньше меня.

– Но вы же знаете, что это подарок богини, как я вам уже объяснила однажды.

– Хорошо, но почему бы богине не дать и мне точно такой же подарок?

Арра смогла ответить только красноречивым пожатием плеч, как если бы сказав, – Я не знаю, как продолжать.

В этот момент Миска не смог больше сдерживаться и начал смеяться – и его смех, как должен понимать читатель, не состоял из маленьких смешков, нет, это были громкие, даже грохочущие раскаты хохота, сопровождавшиеся тряской всего тела, а из его глаз катились слезы. Маролан нахмурился. – Миска, ты знаешь, мне это начало надоедать.

Миска со своей стороны ничего не сказал, так как не мог перестать хохотать, но тут вмешалась Телдра. – Прошу вас, милорд, простите его. Он не хотел вас обидеть, и он смеется не над вами, а, скорее, над абсурдностью всей этой ситуации, которая, заверяю вас, настолько невероятна, что я никогда не встречала ничего похожего.

– Ладно, – сказал Маролан, слегка успокаиваясь, – но если бы вы были так добры и объяснили мне ее, я бы тоже увидел ее абсурдность.

– Это не невероятно, – заметила Телдра.

– И?

– Разрешите мне попробовать, – сказала Арра.

– Сделайте это, любым способом, – хором сказали Маролан и Телдра. (Миска не сказал ничего, так как все еще трясся от хохота.)

– Вы слышали, – спросила Арра, – о эльфах?

– Эльфах? Конечно. Они живут на Западе, за горами.

– Это правда, – сказала Арра, – хотя некоторые из них, время от времени, приходят на восток, на нашу сторону гор.

– Ну, и если они поступают так?

– Тогда, изредка, они оседают и живут здесь.

– Почему бы и нет? По нашу сторону этих гор находится достаточно хорошая страна.

– Хорошо, и из чего состоит жизнь?

– Жизнь? Ну, из ходьбы, еды, сна…

– И рождения детей?

– Да, конечно.

– И смерти?

– Да, безусловно, на смерть надо глядеть, как на часть жизни, если вы хотите.

– Я более чем хочу, я настаиваю на этом.

– Очень хорошо, если вы настаиваете, я принимаю.

– Хорошо. Давайте посмотрим, что у нас есть.

– Да, давайте сделаем это.

– У нас эльфы, которые пересекают горы, рождают детей и умирают.

– Да, причем они еще ходят, едят и спят.

– О, я не говорила, что они не делают и этого, тоже.

– И очень хорошо, что не говорили, иначе я должен был бы поспорить с вами.

– Но сейчас давайте рассмотрим рождение детей и смерть.

– Очень хорошо. Жаль, что эти вещи случаются вместе – то есть когда два человека умирают вскоре после того, как дали жизнь ребенку, они оставляют этого ребенка сиротой.

– В точности.

– Я знаю об этом, так как именно это случилось со мной.

– В точности, – сказала Арра. – Ну, теперь вы понимаете?

Маролан нахмурился. – Но мы говорили об эльфах.

– Да, и что же мы знаем об эльфах?

– Они живут по западную сторону наших гор.

– Что еще?

– Они имеют магическую силу.

– Какой вид магической силы?

– О, что до этого, то, уверяю вас, я этого не знаю.

– Хорошо, но они живут очень долго, разве нет?

– Да, насколько я слышал.

– И они очень высокого роста, очень худы, и, вдобавок, у них не бывает бороды.

– Да, мне кажется, что и об этом я слышал.

– А вы, мой дорогой лорд, брились хоть раз в своей жизни?

– Я? Хмм, пожалуй нет, у меня не было необходимости.

– И?

Маролан, на которого в конце концов снизошло понимание, потрясенно уставился на нее. Миска, как раз сумевший справиться с собой и переставший хохотать, в свою очередь глядел на Маролана с веселыми искорками в глазах.

Наконец Маролан заговорил. – Не хотите ли вы сказать, что я…

– Именно, – сказала Арра.

– Невозможно.

– Совсем нет.

– Но почему никто никогда не говорил мне этого?

– Я, как и все, предполагала, что вы знаете.

– Как и я, – добавил Миска.

– Но те, кто воспитали меня…

– Почти наверняка хотели скрыть ваше настоящее происхождение, чтобы защитить вас.

– Я не могу в это поверить, – сказал Маролан.

– Вы не можете сомневаться в этом, – возразила Арра.

– И все-таки…

– Да?

Какое-то время Маролан сидел молча, обдумывая слова Арры. – Наконец он сказал, – Итак, я эльф?

– Как и я сама, милорд, – сказала Телдра. – Хотя я Исола, а вы, судя по вашей наружности, Драконлорд.

– Должен вам сказать, что не понимаю этих выражений.

– Тогда, если вы хотите, я вам их объясню.

– Я думаю, что еще не готов для объяснений.

– О, я понимаю, – сказала Телдра, – и буду ждать, пока вы не будете готовы.

– Это будет самое лучшее.

Миска вытер слезы со своего лица и сказал, – Ну, стоило поехать три сотни километров хотя бы для того, чтобы быть здесь именно сейчас.

Тем временем Маролан глядел на свои руки так, как будто не видел их никогда раньше. – Неужели я эльф? – прошептал он.

– Мы называем себя людьми, – ласково сказала Телдра.

– А кто нет? – сказала Арра.

– Или драгейрианами, если вам так больше нравится, – сказала Исола.

– Драгейрианами, – повторил Маролан, как бы проверяя это слово, как бы пытаясь понять, хорошо ли оно выходит изо рта.

– Хотела бы я знать…, – начала Исола.

– Как и я, – сказал Маролан. – Я хотел бы знать множество вещей.

– Ни секунды не сомневаюсь в этом, милорд, – сказала Телдра. – Но есть одна вещь, которую я особенно хочу узнать.

– И что это?

– Я хочу узнать ваше фамильное имя, фамилию, узнать кто были ваши предки и все в таком роде.

– О, – сказал Маролан. – Это я знаю.

– Как, вы знаете?

– Конечно. Хотя я очень мало знаю о тех, кто родил меня, свою фамилию я знаю. А это важно?

– Важно? – удивилась Телдра. – Я почти уверена, что это очень важно.

– Хорошо, но почему это важно?

– Потому что из этого мы сможем, после некоторой работы, узнать много вещей, которые будут интересны вам.

– Что за вещи?

– Вашу родословную, наследственные имения, которые у вас могут оказаться, историю вашей семьи.

– Как, вы собираетесь узнать все эти вещи только из моей фамилии?

– Да, это очень вероятно, хотя для этого может потребоваться несколько лет и множество путешествий.

– А, – внезапно сказала Арра, – мне кажется, что мы только что обсуждали идею путешествия.

– Да, чистая правда! – сказал Маролан.

– Путешествия? – спросил Миска. – И куда вы собираетесь ехать?

– Мы еще не решили, – сказал Маролан. – Но мы решили подождать и посмотреть, не захочет ли богиня дать нам какой-нибудь знак.

– И, – сказала Арра, – я почти уверена, что она это сделала. Действительно, если бы знак был более отчетливым он вообще закрыл бы нам вид неба.

– Леди Арра, – сказал Маролан, – я полностью согласен с вами.

– Хорошо, – сказала Телдра. – Давайте посмотрим. Прежде всего, если вы скажите мне ваше фамильное имя, тогда, возможно, уже из него я смогу догадаться о цели, с которой мы можем начать.

– То есть вы хотите, чтобы я сказал вам его сейчас?

– Если вы будете так добры.

– Извольте. Имя моего отца было Ролландар, и…

– Ролландар?

– Да, это оно, и моя…

– Ролландар э'Дриен?

Маролан поглядел на леди Телдру, которая, что совершенно против обычаев Исол, прервала его, и даже сделала это дважды, а сейчас глядела на него с выражением величайшего удивления на лице.

– Да, мое фамильное имя, насколько я помню, Ролландар э'Дриен. Но скажите мне, так как мне очень интересно, почему это имя оказалось настолько удивительным для вас, что, как я заметил, вы даже вздрогнули.

– Я действительно сделала это, и немедленно скажу почему.

– Тогда я весь внимание.

– Вот: я в точности знаю, кем был ваш отец и, более того…

– Да? Более того?

– Я знаю, где находятся ваши наследственные земли.

– А! У меня есть наследственные земли?

– Да, вы ими владеете.

– И они далеко отсюда?

– Скорее да, чем нет. Надо пересечь горы, спуститься вниз по длинной реке и сделать еще сотню лиг до великого города Адриланки, который лежит у Южной Границы того, что когда-то было Империей.

– Звучит, как очень долгий путь, – заметил Маролан.

– Да, это не короткая поездка.

Маролан повернулся лицом на запад, и рукой прикрыл свои глаза от Топки (Солнца), которое на Востоке сверкает настолько ярко, что приводит в ярость каждого, глядящего прямо на него.

– Да, – сказала Телдра, будто прочитав его мысли. – Запад – вот место, где судьба ждет нас.

Маролан кивнул и продолжал смотреть. Через какое-то время он повернулся к Леди Телдре и спросил, – Что еще вы знаете о моей семье?

– По меньшей мере одну вещь, которая, я думаю, поставит вас в тупик.

– Ну, не думаю, что хоть что-нибудь сможет сбить меня с толку.

– Если вы так думаете, я расскажу ее вам.

– Будьте так добры.

– Вот она: ваше имя, Маролан, означает Темная Звезда на языке Силитов, которые жили в этой области много-много лет назад и на чьем языке некоторые все еще говорят.

– Да, и что с того?

– Ваш отец тоже взял себе имя из того же самого языка, и оно означает «Звезда, которая никогда не падает».

– А. Замечательно. Совпадение, вы думаете?

– Нет, – вмешалась Арра, – не бывает совпадений там, где действует богиня.

– Да, но это имя дал мне именно здесь мой добрый друг Миска.

Они взглянули на Миску, который в ответ только пожал плечами.

– «Звезда, которая никогда не падает», – повторил Маролан. – Да, но он пал?

– Лично я думаю, глядя на вас, милорд, – сказала Телдра, – что нет, он не исчез без следа.

Маролан кивнул.

– И теперь? – спросила Арра.

Маролан пожал плечами. – Вы, Арра, должны поговорить с нашим Кругом. Скажите им, куда мы направляемся, и что они должны встретить нас там, и что они должны там оказаться как можно быстрее, хотя, конечно, у каждого своя скорость, и что пускай они передадут слово всем ведьмам и колдунам, которых встретят. Мы соберем Круг там.

– Я так и сделаю.

– Однажды мы вернемся, однако; здесь остался долг, который я не заплатил. – И он послал мрачный взгляд на северо-восток.

– Итак, мы уезжаем? – сказала Арра.

– Да. И если вы хотите сопровождать нас, Леди Телдра, мы бы не желали ничего лучше.

Телдра поклонилась и сказала. – Вы оказываете мне честь, милорд.

– А ты, мой добрый Миска?

– Я? Нет, мой дорогой Темная Звезда. Я думаю, что должен вернуться в собственную страну, после того, как отвезу Леди в ее.

– Как хочешь. Но не постесняйся позвать меня, как только я тебе потребуюсь.

Миска пожал плечами, как будто хотел сказать, что, за исключением его любимого напитка, есть мало чего такого, что ему нужно.

Маролан кивнул и опять поглядел на запад. – Мы уезжаем на рассвете, – сказал он.

Восьмая Глава
Как начало своё существование «Общество Свиной Кочерги» и как прошло её последнее собрание

Был День Фермера середины зимы 246-ого года Междуцарствия, когда Общество Свиной Кочерги собралось в последний раз. Число членов Общества уже уменьшилось, причем разными способами: во-первых, когда Стагвуд, Тсалмот, ушел бродить по дорогам, уступая своему желанию стать бардом; во-вторых когда Флют, из Дома Ястреба, поссорился с некоторыми другими членами и оборвал всякие связи с Обществом; и самым последним был исход Майланд, из Дома Лиорна, которая вышла замуж и уехала жить вместе со своим мужем в центр по добыче железа, Лоттстаун, который находится далеко на Востоке. После этих дезертирств, более или менее оправданных, их осталось только четверо.

Всем членам Общества было от ста до трехсот лет – иными словами они все были в возрасте, когда перед глазами маячит зрелость и требует покончить с детскими забавами, но, тем не менее, энтузиазм юности еще не утрачен. Если бы Империя еще существовала, они, без всякого сомнения, давно бы уже рассеялись в разные стороны и выбрали бы свой путь в жизни, подходящий их склонностям и устремлениям, или, по меньшей мере, жили бы в своем собственном поместье; но одним из феноменов Междуцарствования, помимо всего прочего, было то, что члены одной семьи старались держаться вместе, как бы давая друг другу дополнительную защиту против дикого мира, бушевавшего за пределами фамильного замка. Хотя имена всех четырех, безусловно, почти ничего не значат для нашего читателя, наш долг, долг историка, требует, чтобы мы ввели их в наш рассказ именно сейчас в надежде, что, в последствии, они будут значить больше, и пробудят в сердце и уме читателя чувства любви или презрения по мере развертывания нашей истории. Вот они: Льючин, Шант, Пиро и Зивра.

Льючин, единственная дочь Маркизы из Дома Исола, сто девяносто или двести лет отроду, высокая, темноволосая, на вид слабая и даже болезненная; она выделялась изысканной речью и еще более изысканными манерами, которые всегда отличают тех, кто принадлежал ее дому. Она жила вместе с Шантом, которому было почти столько же лет, сколько и ей.

Шант был старшим сыном некоего Дзурлорда; хотя он и Льючин не могли пожениться, так как принадлежали разным Домам, тем не менее они жили вместе, как муж и жена, как это делали многие в тот период морального и материального разложения, который называется Междуцарствием. Для Дзурлорда Шант был сравнительно невысок и коренаст, и выделялся зелеными глазами и вьющимися волосами, которые у него всегда были всклокочены и открывали его благородный профиль.

Третьим членом была Зивра, которая была сплошной загадкой. На первый взгляд она была Драконом, так как она одевалась как леди-дракон, и ее опекуны были настоящими Драконлордами. У нее были белые волосы, чрезвычайная редкость в этом Доме, и гладкая кожа; но, самое главное, она постоянно демонстрировала холодный, ровный характер и спокойствие, что заставляло думать о Лиорне. По форме ее ушей и носа легко можно было заключить, что ее предками были Драконы, и, тем не менее, опять чертам ее лица не хватало резкости, которую невольно ожидаешь от Дракона; вместо этого ее лицо имело форму, напоминавшую сердечко, губы были излишне тонкими, нос мал, а ее блестящие живые глаза далеко отстояли друг от друга. Современный наблюдатель мог бы заподозрить, что она была полукровкой, тем не менее было в ней не поддающееся объяснению достоинство, которое отрицало любое подобное предположение. Она говорила мягко, негромко и спокойно, но никогда не колебалась в оценке людей или событий, и, более того, всегда глядела вперед, как если бы кто-то издалека – или из будущего – разговаривал с ней. Она была самой старшей из всей компании, где-то между двухсот сорока и двухсот пятидесятью годами, и если она все еще жила с опекунами, а не завела собственного имения, то только потому, что ее опекуны – не имея собственных детей – сделали ее наследницей и, будучи очень старыми, постоянно просили ее помощи в домашних и хозяйственных делах.

Оставшийся член Общества, Пиро, был Виконтом Адриланки, и, более того, тем по кому названа эта история. Его матерью была Даро, Графиня Уайткрест, его отцом был Кааврен, который был Капитаном Гвардии Феникса в то время, когда последний Император был убит и город Драгейра превратился в море аморфии; и которого, мы надеемся, читатель не забыл, так как он сыграл немалую роль в наших более ранних рассказах. Поэтому Пиро, конечно, принадлежал Дому Тиаса, что он постоянно подчеркивал, нося голубые и белые цвета; он легко улыбался, имел веселые умные глаза, стройную фигуру и длинные нервные руки. В это время ему было не больше ста лет, и он был самым молодым членом Общества.

Кратко обрисовав эти персонажи, мы, с разрешения читателя, кратко опишем историю самого Общества, прежде чем перейдем к событиям его последнего заседания. Оно было основано где-то сорок или сорок пять лет назад, когда некоторые из его основателей были еще почти детьми. Его члены, как и нескольких других, дружили долгие годы; на самом деле совершенно естественно, что группа детей одного социального уровня, живущих рядом друг с другом, оказывается связанной узами взаимной симпатии. Они часто составляли команды для игры и удовольствий, бегали или скакали по лугам и полям, охотились в джунглях за пределами Адриланки, вместе ловили рыбу или просто сидели и разговаривали, как это делают дети, а позже, как молодые взрослые.

Как-то раз, гуляя по Щедрому Лесу около развалин Павильона Барлена на западной стороне города, они потревожили дикого кабана, который запаниковал и бросился на них, сопя и фыркая. Так получилось, что у Шанта с собой был меч, который он недавно приобрел – весьма плохо сделанный меч, будьте уверены, тем не менее у него было острие, и раньше, чем он сообразил что происходит, он вытащил его и встал между кабаном и друзьями. Кабан, оказавшийся на удивление умным, затормозил перед этим чудовищным препятствием, и пока он стоял, ворча и фыркая, Шант сделал мгновенный выпад, слегка оцарапав кожу кабана, а эта царапина, в свою очередь, заставила животное стремительно убежать обратно в лес.

Когда опасность миновала друзья, избавившись от напряжения и страха, разразились бурей смеха – что случается достаточно часто – особенно если страх, как в этом случае, оказался беспочвенным. Шант был объявлен героем, на что он, между приступами дикого смеха, ответил, подняв меч вверх и заявив, «Я стал рыцарем Свиной Кочерги». Друзья немедленно поклялись в вечной лояльности Обществу Свиной Кочерги, имени, которое заняло такое большое место в их жизни в последующие годы. Мы, кстати, не знаем, кто из членов Общества был в этот момент на поляне, так как эта история часто рассказывалась как теми, кто никак не мог быть там, так и теми, кто наверняка был, а также теми, кто видел ее в своем воображении, так что все постепенно забыли, кто на самом деле находился там – происшествие стало общим достоянием всего Общества.

Один за другим члены уходили, из-за изменившихся интересов, браков или переездов. Шант приобрел новый меч, получше, а Свиную Кочергу повесил на цепях на стене гостиной своего дома в Адриланке, в котором он впоследствии жил вместе с Льючин. Так что именно здесь, в маленькой но уютной гостиной фамильного дома Шанта в Адриланке, Общество в последний раз встретилось со Свиной Кочергой – за которую, согласно обычаю, они торжественно провозглашали первый тост – и которая висела на стене над ними.

После поднятия тоста все уселись и начался общий разговор, как это чаще всего и происходило раньше. – Ну, – сказал Шант, – может ли кто-нибудь из вас сообщить что-нибудь такое, что касается всего Общества? То есть случилось ли с кем-нибудь из членов Общества что-нибудь интересное с тех пор, как мы собирались в последний раз? Я, со своей стороны, могу сказать, что прошлая неделя была достаточно приятной, но не случилось ничего такого, о чем стоило бы рассказать. – На самом деле очень и очень редко с кем-нибудь из них что-то «случалось», тем не менее любое, самое маленькое событие служило эффективной затравкой к началу разговора, который являлся хлебом и мясом встреч Общества.

В этом случае Зивра задвигалась на своем стуле, как если бы хотела что-то сказать, но промолчала. Льючин заметила ее движение, но решила, что, если Зивра предпочитает подождать и не высказывать сразу свои новости, то она, Льючин, должна уважать ее выбор. Пиро, со своей стороны, сказал, – Я не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение, но могу сообщить Обществу, что прибыл гонец и привел все наше поместье в волнение.

– Как, в волнение? – спросила Льючин.

– Да, именно, в волнение, хотя и не слишком сильное.

– А что такое в точности, – поинтересовался Шант, – не слишком сильное волнение? Как вы знаете, я всегда хочу знать точное значение всех вещей.

– Я опишу вам его самым лучшим способом, каким только смогу, – ответил Пиро.

– С нетерпением жду вашего описания, – сказал Шант.

– Вот оно: гонец прибыл четыре дня назад, то есть через день после нашей последней встречи.

– Ну и? – спросила Льючин. – Откуда он прибыл?

– Этого я не могу сказать, только…

– Да?

– Он был Теклой, и носил ливрею Дома Дракона.

– В этом нет ничего особенного, – заметил Шант. – Драконлорды часто посылают своих крестьян с разными поручениями, и, совершенно естественно, что в таких случаях те надевают ливрею драконов.

– О, согласен, ничего особенного в этом нет. Вот только…

– Ну?

– Его послание.

– О чем оно?

– Уверяю вас, что знаю об этом меньше всего на свете.

– Как, – удивилась Зивра, – вы не знаете?

– Ничего, клянусь честью.

– И? – сказал Шант.

– Вот все, что я знаю: какое-то время гонец говорил с Графом, моим отцом, и с Графиней, моей матерью, а потом уехал, и после этого…

– Ну же, – сказал Шант, – После того, как он уехал?

– В поведении Графа и Графини появились безошибочные признаки волнения.

– И все-таки, – сказала Льючин, – они не сообщили о причинах своего волнения?

– Точно. Более того, они не только ничего не сказали, но и вообще сделали попытку скрыть его.

– Клянусь лошадью! – сказал Шант. – Вот это уже загадка.

– И мне так показалось, дорогой друг, – сказал Пиро.

– Но, – заговорила Зивра, – вы нашли какое-нибудь объяснение?

– Нет, я не сумел догадаться, – ответил Пиро. – Только…

– Да? – сказала Льючин.

– Я собираюсь попытаться найти его.

– То есть вы еще не сделали этого?

– Я пытался, но не преуспел.

– Ну, – сказала Зивра про себя, – похоже эти дни переполнены загадками.

– Я, – сказал Пиро, – непременно сообщу Обшеству, когда узнаю хоть что-нибудь.

– И вы будете совершенно правы, когда сделаете это, – сказал Шант.

– Возможно речь идет об угрозе вторжения Островитян, а может быть пришла новость, что бродячие банды людей с Востока забрались слишком далеко. Но, возможно, это новости о местных бандитах или даже об еще одной эпидемии Чумы.

– Поговорим о Чуме, – предложил Шант.

– Я бы не хотела, – с гримасой на лице сказал Зивра.

– Отказываясь говорить о ней, – резко сказал Шант, – мы не заставим ее исчезнуть, точно так же, как отказ говорить о морских мародерах и восточных разбойниках никак не помешает их появлению.

– И поэтому? – сказала Зивра.

– Поэтому я предлагаю поговорить о чуме.

– Хорошо, – сказал Пиро, – тогда давайте поговорим об этом, тоже.

– Я слышал о замечательном профилактическом средстве.

– А, так оно у вас есть? – спросил Пиро, садясь на свое место и принимая вид человека, готового выслушать что-то интересное или смешное, но еще не уверенного, что это будет.

– Да, действительно, – сказал Шант. – И я разделю его с вами, если вам понравится.

– Ну, расскажите о нем, – сказал Пиро.

– Вот он: первый симптом Чумы состоит в том, что человек начинает чувствовать себя усталым, разве не так? В результате жертва спит слишком много. Потом следуют красные точки на лице, сухость во рту, нехватка воздуха, жар, бред и потом либо жар прекращается, либо неизбежная смерть.

– Да, это правда, – сказал Пиро. – И?

– Вы согласны с тем, что эти симптомы следуют именно в этом порядке?

– Да, согласен.

– И вот, если бы нам удалось остановить болезнь на ранней стадии, она никогда не перешла бы в самые последние?

– Это в высшей степени логично.

– И мне удалось найти растение, которое, если его жевать, мешает заснуть.

– И вы верите…

– Да, но мы согласились, что если мы предотвратим первые симптомы…

– Тогда бедняга будет бодрствовать до тех пор, пока недостаток сна не сделает его полным идиотом.

– Ну, и что с того?

– Лично я, – заявил Пиро, – скорее предпочту умереть, чем лишиться рассудка.

– Па! Мозговую лихорадку можно вылечить. Смерть нет.

– Вы же не имеете в виду, что предпочитаете безумие смерти.

– Вы же не имеете в виду, что предпочитаете смерть безумию.

– Абсурд!

– Невозможно!

– Они, – спокойно заметила Зивра Льючин, – начали все с начала.

– Я думаю также как вы, – согласилась Зивра. – И очень быстро.

– Не должны ли мы что-нибудь сделать?