Текст книги "Иорич"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Значит, не буду настаивать.

– Куда ты теперь?

– Наверное, лучше найду адвоката для Алиеры, если сам не хочешь этим заняться.

– Охотно, только объясни, как.

– Я знаю, что искать, более или менее. Лучше, пожалуй, сам займусь.

– Если только тебя в процессе не прикончат, – указал Морролан.

– Да, это замедлит дело. Но в Императорском дворце я в безопасности.

А если буду держаться у Дворца, то окажусь почти в безопасности.

– Что ж, ты в этом лучше разбираешься.

Жутко захотелось отметить точную дату и время, когда он это сказал.

– Они знают, что я в городе, потому что я снимал амулет, чтобы попасть сюда. Соответственно они будут знать, что я во Дворце. – Я пожал плечами. – Ну и пусть себе скрипят зубами. Я знаю, как ускользнуть, когда понадобится.

«Босс, ты врешь как иссола.»

«Это самое приятное, что ты мне когда-либо говорил.»

– Ладно, – проговорил Морролан. – Я не знаю крыла Иорича. Куда тебя отправить?

– Куда угодно во Дворец, где это разрешено, только не в крыло Дракона и не в крыло Джарега.

Он кивнул.

– Готов?

Я снял амулет, положил в мешочек, закрыл его и кивнул. Он сделал жест, и я оказался нигде, а потом где-то. Быстро вытащил амулет, надел и осмотрелся. Императорское крыло; вполне подходяще.

У меня добрый час ушел на скитания по дворцу, в основном потому, что я хотел выйти через крыло Иорича, чтобы как можно быстрее попасть в Дом Иорича. Знать, что за тобой охотятся – значит пребывать в постоянном напряжение, но даже тут можно кое к чему привыкнуть. Разумная предосторожность, минимальный риск – и не позволяй ситуации взять над тобой верх.

Теория где-то такая, да.

Дом Иорича (он стоит напротив Дворца со стороны крыла Иорича – не перепутайте, не хочу никого вводить в заблуждение) отличался высокой дверью с позолоченой аркой, над которой находится символ Дома; этот, в отличие от вырезанного над входом в крыло Иорича, смотрит вперед. Дверь была открыта. Пара стражников, облаченные в цвета иоричей, смерили меня взглядами, но позволили пройти и даже ничего не сказали.

Пожилая драгаэрянка в простом платье коричневых и белых тонов подошла ко мне, назвалась (как именно – уже не помню) и спросила, чем может помочь. Я сказал, что нуждаюсь в услугах адвоката, и она едва ли не шепотом, хотя рядом никого не было, сообщила, что если я изложу ей общую суть вопроса, она могла бы кого-то порекомендовать.

– Благодарю вас, – ответил я, – но в этом нет необходимости; будьте добры, скажите, на месте ли леди Ардвена?

Лицо ее замкнулось, словно ставни в доме на Востоке, и она проговорила:

– Да, конечно. Пожалуйста, пройдемте со мной, я покажу вам приемную.

Что и было сделано в полном молчании с обеих сторон. Наверное, она знала, какого рода клиенты у леди Ардвены, и одобрения они у нее не вызывали. Пятно на репутации Дома, угу.

Маленькая и пустая, комната, однако, была вполне уютной и освещалась парой резных масляных светильников. Ожидая, я обменивался репликами с Лойошем по поводу здешнего убранства. Он мало что смог добавить.

Минут через пять появилась сама хозяйка, остановилась в дверях, посмотрела на меня, затем вошла и закрыла дверь. Я встал и слегка поклонился.

– Леди Ардвена. Сколько лет, сколько зим.

– Я ничего не могу для вас сделать, – проговорила она.

В голосе у нее звучало напряжение; винить ее было не за что, но и симпатия к несчастной служительнице правосудия меня не переполняла.

– Мне нужны лишь ответы на несколько вопросов.

– Мне не следовало бы делать и этого.

Леди Ардвена выразилась бы иначе, если бы предпочла отказать бесповоротно. Она бы просто не встретилась со мной. Так что я сказал:

– Дело не имеет отношения ко мне. Мои трудности не связаны с законом.

– Не связаны, – согласилась она. – Тогда кто же клиент?

– Алиера э'Киерон.

Глаза ее чуть расширились.

– Вы знакомы с ней?

Ха. Я-то думал, это всем известно.

– Да. Ей нужен адвокат. Посоветуйте мне такого.

– Я слышала, она отказалась от консультанта.

– Да, и это усложняет ситуацию.

Она кивнула, чуть помолчала.

– Разумеется, я кое-что об этом слышала. Статья тридцатая параграфы один, два и пять, да?

– Только один и два.

Она кивнула.

– Быстро продвигаются.

– И это значит?

– Это значит, что либо им не нравится дело, либо им нужно завершить его по политическим соображениям, и обычные трудности таковыми не являются.

– Уже что-то.

Она закусила нижнюю губу и села. Я также сел и ждал, пока она размышляла.

– Вам нужен тот, кто способен справиться с непокорным клиентом, и такой, чтобы имел опыт с девяносто первым эдиктом. Имперские эдикты отличаются и от кодифицированных традиций, и от статутов. Они ближе к ордонансам, но за ними стоит полная сила Империи, поэтому их ниша несколько глубже. И учитывая, что Империя настолько торопится… так. – Она извлекла огрызок карандаша и клочок бумаги. – Вот, сходите к нему.

Если откажется, возможно, он посоветует кого-то еще.

– Благодарю, – проговорил я.

Она встала, кивнула мне и выскользнула из кабинета.

При том, сколько денег ей от меня перепало за минувшие годы, я полагал, что уж стольким-то она мне обязана. Возможно, Ардвена возразила бы, но боялась, что в моей нынешней ситуации я могу сделать ее жизнь крайне неприятной, если она мне откажет.

Правильно боялась.

2

Под «Государством» мы подразумеваем организацию, обладающую исключительным правом осуществлять насилие на данной территории и имеющую власть и полномочия определять, как именно, в какой степени и при каких обстоятельствах таковое право может быть передано, поручено или санкционировано в пользу других организаций либо индивидуумов. Эта власть выражается и истолковывается разничными видами законодательства организации, кодифицированными или некодифицированными.

Из этого определения (ср. Ланья) следует, что признавать само существование Государства – значит признавать и его исключительное право на насилие, и наоборот. Тем самым вопрос законности всякого акта насилия, осуществленного Государством, случайного либо намеренного, прежде всего следует определить согласно:

1. Законности существования Государства.

2. Соблюдения интересов Государства, где имело место насилие.

3. Оправданности конкретных актов насилия в соответствии с указанными интересами.

Так, к примеру, насилие, совершенное мятежным вассалом – по определению незаконно; насилие, совершенное уполномоченными Государства по личным соображениям, считается преступным превышением полномочий; а насилие, совершенное в интересах Государства, но достижению таковых не способствующее, квалифицируется как преступная халатность.

Основываясь на вышеозначенном, ассамблея начинает расследование событий в Тирме.

На бумажке значилось имя «Перисил». Никогда о таком не слышал – но единственные иоричи, о которых я что-то слышал, были теми, кто соглашался включить джарегов в свою клиентуру. А таких весьма немного.

Я показал имя кому следовало и получил указания, которые привели меня в полуподвальный этаж Дома, а оттуда – в боковую галерею, которая походила на позднейшую пристройку к изначальному знанию; она была грубее, с более низким потолком и далеко не идеальным освещением. Здесь, в отличие от прочего Дома, на дверях значились имена. Забавно, если на двери значится твое имя, ты стоишь ниже в иерархии, или как? В любом случае это помогло мне найти правильную дверь.

Я хлопнул в ладоши и подождал. Потом хлопнул еще раз. Ничего не услышал, но дверь чуть-чуть приоткрылась, и из щели выглянула пара странных лиловых глаз; они изучили меня, потом Лойоша и Ротсу, потом опять меня.

– Да? – сказал, вернее, пропищал он. Голос у него был высокий и дребезжащий; и как такой может выступать перед судом? Судья, смеющийся над адвокатом – это как, поможет подсудимому? Впрочем, я не специалист.

– Могу я войти?

Он приоткрыл дверь чуть сильнее. Ростом он оказался лишь чуть выше Алиеры, которая сама лишь чуть выше меня. Плечи у Перисила были широкими, а сложение, как для драгаэрянина, почти коренастое. Одет небрежно, то есть шнуровка на дублете несколько ослаблена, а перчатки заткнуты за пояс не под равными углами. Для иорича – небрежно, ясно?

– Выходец с Востока, – проговорил Перисил. – Если вы пришли по собственному делу, либо в интересах одного из ваших сородичей, я никогда не имел дела с Правилами о расселении, хотя, конечно, и изучал их.

Кабинет за его спиной оказался крошечной квадратной каморкой, которую почти целиком занимал деревянный стол, на вид – старый и изрядно потертый.

Кроме стола, сюда едва поместилась пара стульев, металлических и уродливых. На стенах остались светлые пятна, следы от ранее висевших тут картин или чего-то в этом роде, а над стулом Перисила гордо висел официального вида документ в рамочке.

Я пояснил:

– Вас рекомендовала мне леди Ардвена. Меня зовут Владимир Талтош. Я здесь в интересах Алиеры э'Киерон.

– А. Тогда заходите, – он отступил в сторону, и еще раз посмотрел на Лойоша и Ротсу. – Занятные у вас зверьки.

«Поблагодари его за меня, босс. Обожаю, когда нас, зверьков, хвалят.»

Проигнорировав Лойоша, я шагнул внутрь.

– Новый кабинет?

– Да, мне лишь недавно позволили перебраться в Дом из городской конторы… – Тут он завис над собственным стулом. – А откуда вы знаете?

Я не ответил. Перисил сел, я устроился на одном из стульев. Мало что уродливый, так еще и неудобный.

– Алиера, – сказал я.

– От леди Ардвены в интересах Алиеры э'Киерон, – повторил он. – Интересное сочетание. Впрочем, кажется, я о вас слышал.

Я издал неопределенный звук и позволил ему продолжать. Все адвокаты, каких я прежде встречал, готовы болтать от забора и до обеда. А лучшие готовы даже слушать.

Перисил кивнул каким-то собственным мыслям.

– У вас есть бумаги?

– Никаких, – ответил я.

– Так. Вы записались как друг?

– Да, но подверждения не получил.

– Хммм, – проговорил он. – Она не хочет видеться с друзьями и не желает адвоката.

– Ну, вы же знаете драконлордов.

– Немногих и не слишком близко. Таких клиентов у меня раньше не было.

– Драконлорды считают, что всякую загвоздку можно решить двумя способами; первый – кого-нибудь прикончить.

Он кивнул.

– А второй?

– По большей части, он им не требуется.

Скрестив руки на груди, он откинулся на спинку стула.

– Сложный случай. Деньги у вас есть?

– Да.

Перисил назвал цифру, составлявшую заметную часть суммы, которую я обычно запрашивал за убийство кого-либо. Одолжив у него перо, чернила и лист бумаги, я написал расписку в свой банк и передал ему. Иорич внимательно изучил записку, подул на чернила, отложил в сторону и кивнул.

– Где вас можно найти?

– В Черном замке.

– Знаю такое место, – он сплел пальцы и уставился в пространство. – Прав ли я, полагая, что вы не знаете, почему она отказывается от адвоката и от посетителей?

– Могу предположить, зная Алиеру, – пожал плечами я.

– Она в ярости, оскорблена и пыжится от гордости больше, чем ее отец за час до того, как уничтожил мир?

– А, так вы ее знаете?

– Слышал о ней, конечно.

– Драконы, – вздохнул я.

– Точно так.

– Можете объяснить законы, которые тут применяются?

– А объяснять нечего. Древнее волшебство запрещено имперским эдиктом.

– Ага. Но что это значит?

– Что это не кодифицированная традиция. С кодифицированной традицией забавнее.

– Забавнее?

– Для адвокатов. Мы всегда можем измыслить интересные способы альтернативного истолкования традиции, или поднять исторический контекст создания таковой и показать, что он изменился, или поставить под вопрос порядок кодифицирования. Широчайший простор для забав. Но я работаю в основном с эдиктами.

– Ага. А почему?

– Не знаю. Так сложилось, наверное. Но мне подходит. Будь я драконом, я сказал бы, что они бросают более сложный вызов умению адвоката. А в общем, наверное, мне больше нравится не интерпретация законов, а установление фактов и прения сторон. С законами основная масса работы – подробности и правомерность интерпретаций. А эдикты – просто да или нет.

В нашем случае – да, подумал я.

– И раз это эдикт, то что это в точности значит?

– Это значит, что однажды император объявил «да будет так». Вроде статута, только за эдиктом вся сила Империи. Этот конкретный эдикт существует столько же, сколько сама Империя.

– И что это значит для нас, с практической точки зрения?

– Это значит, что закон не подлежит сомнению. Единственные вопросы – совершила ли она то, в чем ее обвиняют, и если да, то сколь суровым будет приговор.

– И никакого простора для интерпретаций?

– Откуда? Ведь императрица может просто связаться с Державой и уточнить формулировку.

– Ну да. И максимальный вариант – смерть?

– Да.

«Согласись, босс – забавно, если на Звезду Алиера попадет раньше тебя.»

«Угу, буду смеяться до колик.»

– А минимальный какой?

– Минимальный? Полагаю, императрица скажет «больше так не делай».

– Ясно. А что, по-вашему, будет?

– Тут не угадаешь. Ведь императрица знает Алиеру, верно?

– Да.

Он покачал головой.

– Если они дружат, императрице куда сложнее проявить снисхождение.

Я кивнул. Политика.

Он проговорил:

– И если она не будет сотрудничать, дело обернется совсем трудно.

– Понимаю. Думаю, я смогу убедить Алиеру сотрудничать, если только сумею с ней увидеться.

Перисил провел ладонью по волосам.

– Возможно, это я и смогу обеспечить.

– Внимательно вас слушаю.

– Погодите пока, мне надо подумать.

По мне, нет проблем. Думать он мог сколько угодно. После недолгого разговора голос иорича уже не казался таким странным.

Вскоре он проговорил:

– Да, может сработать.

– Хм?

– Первый вариант – послание от вашего имени, чтобы ее признали недееспособной, а вы вели бы ее дела.

Я расхохотался.

– Алиера будет просто в восторге!

– Несомненно.

«Согласен, босс. Я сколько лет уже твержу…»

«Заткнись.»

– Они купятся?

– Купятся? – нахмурился он.

– В смысле, сможете ли вы убедить Империю в ее недееспособности?

– Разумеется, нет. Дело совсем в другом. Необходимо заставить ее принять услуги адвоката. Если она не желает спорить с Империей, она по крайней мере может доказать, что не сошла с ума. Или же согласится переговорить с вами, а вы уже убедите ее принять услуги советника.

– А. Да, может сработать. Или же сделает Алиеру еще упрямее. Она ведь поймет, к чему все это. – Я подумал. – Понятия не имею, что она выберет.

– Хммм. И есть еще одно средство, можно даже начать с него. В любом случае дело ускорится.

– Если при этом у меня меньше шансов оказаться убитым, прекрасно. Что за средство?

– Процессуальный иск в адрес Империи. Если мы начнем с нападения, всегда можем отступить; если начнем защищаться, потом направление сменить труднее. – Он побарабанил пальцами по столешнице и кивнул. – Да, я начну с этого. За час, полагаю, я сумею составить и подать заявление, и возможно, к концу дня получим результат.

– Они не тратят времени впустую.

– С этим делом – нет. Почему-то они очень торопятся.

– Угу, – кивнул я. – Вот и мне так кажется. Почему бы это?

– Хороший вопрос. Если хотите сделать что-то полезное, выясните.

– С чего вы взяли, что я на это способен?

– Я узнал ваше имя.

– О да, я знаменитость.

– Можно и так сказать.

– Не подскажете, откуда стоит начать поиски?

– Можно спросить императрицу.

– Ладно.

Его брови вздернулись на дюйм.

– Вообще-то я пошутил.

– Да?

– Вы знакомы с императрицей?

– Как-то беседовали.

– Ну, если вы полагаете, что способны вытащить из нее хоть крошку сведений, препятствовать не стану.

– Ладно, – решил я. – А если не получится?

– Лорд Дельвик из моего Дома, возможно, сможет что-то вам сообщить, если захочет беседовать с вами. Он имперский представитель в нашем Доме.

– Ясно. Кстати, примите совет: никогда не вмешивайтесь в его связь с Империей. Иначе весь Дом на дыбы встанет.

– Да, слышал такое, – ответил он.

– Ладно. Тогда начну.

Он выдвинул ящик стола, покопался там и протянул мне нечто, смахивающее на медную монетку с гербом иоричей.

– Покажите ему это и скажите, что вы от меня.

Я положил монетку в кошелек и заметил:

– Буду время от времени с вами связываться.

– Само собой.

Я встал и поклонился, на что Перисил ответил наклоном головы, после чего покинул его кабинет. До выхода из Дома я добрался без особого труда, спасибо Лойошу – у него хорошая память насчет поворотов.

Джарегов я выслал вперед, проверить, много ли убийц шастает в округе; получив сообщение, что таковых не найдено, я быстро прошагал ко входу во Дворец. Затем проследовал прямо – насколько позволяли внутренние повороты, – к Императорскому крылу.

Когда бы вы ни оказались в Императорском крыле (ну ладно, когда бы я ни оказался), вокруг все время будут сновать пажи и рассыльные, на всех эмблема Феникса, а в руках – зеленый футляр для бумаг; иногда, впрочем, футляр золотистый, а порой это и не футляр вовсе, а что-то другое. Терпеть их не могу: они вечно делают вид, что знают Дворец как свои пять пальцев, а это совершенно немыслимо. Двери, коридоры, лестницы здесь везде и повсюду, причем сочетаются они порой под нелепыми углами, словно архитектор был не в своем уме. Приходится переспрашивать, куда идти, обычно – у стражника, который, разумеется, при этом в точности сообщит, что он думает о выходце с Востока, не способном найти дорогу самостоятельно.

Действует на нервы.

Впрочем, отыскать покои, где императрица принимает придворных – как раз одна из самых простых задач, и пройдя всего-то через парочку мелких унижений, я оказался перед обширной и просторной, лишенной кресел галереей, именуемой «Имперской Палатой для Приемов» или как-то так, но среди джарегов более известной как «аллея поцелуев в задницу».

Внушительные двойные двери, пара стражников и изящно одетый драгаэрянин, который мог бы быть родичем леди Телдры – когда та была жива, – с полуулыбкой расположившийся перед входом. Я хотел коснуться рукояти Леди Телдры, но сдержался. Просто подошел к уважаемому господину и поклонился так, словно более важного дела у меня тут не было.

– Владимир Талтош, дом Джарега, и граф Сурке, к вашим услугам.

Он в точности скопировал мой поклон.

– Харнвуд из дома Иссолы, готов служить вам, мой господин.

– Боюсь, мне неизвестен правильный порядок действий, – он ободряюще улыбнулся, – но я бы переговорил с ее величеством, если она пожелает увидеть меня.

Если он и удивился такой просьбе, то ничем этого не выдал.

– Разумеется, господин. Если позволите, я провожу вас в покои для ожидания, а затем передам просьбу.

Я был препровожден в пустой кабинет со стенами желтого колера и полудюжиной весьма удобных кресел, не менее желтых. Вероятно, во Дворце это именовали «желтыми покоями» – по части названий здешний народ весьма изобретателен. Иссола еще раз улыбнулся мне, поклонился и закрыл за собой двери.

Я уселся и стал ждать, думая, когда я в последний раз ел.

Терпеть не могу ждать.

Терпеть не могу голодать.

Поерзав в кресле, я поболтал с Лойошем, вспоминая предыдущую встречу с ее величеством. Тогда она даровала мне имперский титул, компенсируя случайно оказанную службу [2]2
  см. «Феникс»


[Закрыть]. Полагаю, она знала о случайности, но решила по собственным соображениям вознаградить меня.

Слышал, что у императрицы в любовниках выходец с Востока – возможно, тут есть какая-то связь. Лойош предложил пару своих вариантов, некоторый из них, вероятно, граничили с государственной изменой. Хотя не обязательно. В кое-каких королевствах Востока отнестись к монарху без должного уважения – тягчайшее преступление, но насколько это справедливо для Империи?

Наверное, я мог бы спросить у Перисила, и получить ответ намного длиннее, чем мне хотелось бы. Таковы уж имперские законы и законники.

Связь с Державой здесь ощущалась практически сама собой, я знал, что прошло около часа.

Затем вернулся Харнвуд с вежливыми извинениями, бутылкой вина, тарелочкой сушеных фруктов и сообщением, что ее величество умоляет меня сохранять спокойствие, потому что она желает говорить со мной. У меня даже сердцебиение участилось; ну не странно ли? Я знаком с Морроланом э'Дриеном и Сетрой Лавоуд, сталкивался лицом к лицу с Виррой, Богиней Демонов [3]3
  см. «Феникс», «Иссола» и «Дзур»


[Закрыть]– и все равно чувствую трепет, узнав, что эта женщина хочет побеседовать со мной. Вот они, социальные условности во всей красе.

Харнвуд ушел, а я выпил вина, потому что мне хотелось пить, и погрыз фруктов, потому что все равно заняться было нечем, а есть немного хотелось. Лойош также съел несколько ломтиков, по тем же соображениям (обычно он сухофруктами не питается). У Ротсы предубеждений по части сухофруктов не возникло.

Потом я подождал еще.

На исходе следующего часа вернулся Харнвуд, с еще более извиняющимся видом, и проговорил:

– Она встретится с вами сейчас, лорд Сурке.

Интересно. Она встретится с лордом Сурке, а не с господином Талтошем.

Что это значит, я понятия не имел, но был уверен – разница тут есть, и важная. Таковы придворные порядки, знаете ли: важно практически все, но никто не объяснит тебе, что, почему и как все это понимать, прежде чем ты вляпаешься во все это с размаху. Возможно, в следующей жизни я стану лиорном, которых подобному учат, или иссолой, которые все это знают инстинктивно. Впрочем, навряд ли.

Я встал и обнаружил, что от двухчасового сидения у меня все тело одеревенело. Наверное, старею.

Я последовал за Харнвудом по коридору, затем сквозь дверь, у которой он ранее стоял, повернули налево, в еще одну дверь, а затем в маленькую галерею, которая закончилась лестницей из восьми ступеней – маловато, чтобы вести на следующий этаж. Впрочем, я так этого и не узнал. Лестница вела к распахнутой двери, а за ней были длинные узкие покои с несколькими беспорядочно расставленными мягкими креслами. В дальнем конце покоев находились их величество собственной персоной и тихо разговаривали о чем-то с мужчиной в цветах иоричей и женщиной, одетой в цвета драконов.

При моем появлении все трое покосились на меня, сменив лица на обычные придворные бесстрастные маски.

Держава, кружившая над головой императрицы, была светло-зеленой, и осведомленный зритель наверняка смог бы сказать, в каком она настроении. Я не мог. императрица повернулась к собеседникам и проговорила:

– Оставьте нас. Я желаю побеседовать с этим господином.

Оба глубоко поклонились ей и небрежно – мне, попятились и удалились через дальние двери.

Императрица опустилась в кресло и жестом указала мне встать перед ней. Подчинившись, я ждал, не уверенный насчет этикета. Хотел бы я, чтобы здесь оказалась леди Телдра – во плоти – и сообщила, что мне полагается делать. По виду Зерики не похоже было, чтобы я нарушил какой-то протокол – в Империи вообще подходят ко многим вещам проще, чем на Востоке.

– Талтош Владимир, – с легкой улыбкой проговорила она. На вид невероятно молодая для императрицы, но внешность обманчива. – Что случилось с вашей рукой?

Я покосился на левую руку, где не хватало мизинца.

– Маленький укус насекомого обернулся большим заражением, – сказал я, заставляя себя не смотреть на Державу. Утверждается, что Держава чувствует ложь только когда ее просят об этом; и даже тогда ее порой можно обмануть, уж я-то знаю.

– А вы не смогли исцелить это с помощью ваших искусств? – спросила она.

Я тронул висящий на шее амулет.

– Не знаю, насколько ваше величество осведомлены…

– О, конечно же, – ответила она. – Я совсем забыла.

– Ваше величество столь добры, что вообще об этом помните.

– Да. Мы воплощение доброты, а также милосердия и справедливости, которые, как вам известно, шагают нога в ногу. И что же привело вас обратно в Город, учитывая обстоятельства?

Ну ладно, она в курсе насчет «обстоятельств». Меня удивляло лишь, что ей до этого есть дело. Интересно, почему.

– Алиера – мой друг, – проговорил я.

– И мой, – отрезала она.

Я чуть не подпрыгнул. Если императрица на тебя сердится – это не к добру, всякий подтвердит.

– Само собой, я хотел ее повидать, – ответил я.

Она, кажется, чуть-чуть расслабилась и кивнула.

– И если я в силах, то и помочь ей, – добавил я. – Полагаю, вы не станете возражать?

– Это зависит, – осторожно проговорила она, – от того, что именно вы подразумеваете под «помощью».

– Для начала я подумываю нанять адвоката.

– Против этого возражений не будет, – кивнула она.

– Возможно, ваше величество пожелает что-либо мне сообщить.

– Возможно.

– Я могу ошибаться, но мне представляется, что дело Алиеры специально движется ускоренными темпами. Если это так…

– Это не так, – твердо заявила она.

Глаза ее сверкали. Она лгала.

Когда императрица лжет тебе в лицо – это что-то, а?

– Как будет угодно вашему величеству, – кивнул я.

Глаза ее сверкали, а я созерцал стену над ее правым ухом. Держава приобрела красно-оранжевый оттенок.

Я ждал.

Не стоит объяснять, полагаю, почему в этом положении я держал рот на замке?

Спустя сколько-то лет она махнула на ближайшее кресло.

– Сядьте, – велела она.

– Благодарю ваше ве..

– Заткнитесь.

Я сел. Кресло было уютным, чего не скажешь о моем состоянии.

Она глубоко вздохнула.

– Что ж, то еще положение.

Я надеялся каким-то образом задать вопрос: «Слушайте, вы же много лет знаете, что Алиера и Морролан развелкаются с доимперским волшебством.

Почему это вдруг стало так важно?» Сейчас я понял, что задавать этот вопрос никак нельзя.

Держава кружила над ее головой, меняя свечение к болезненно-зеленому.

Невозможность скрывать свои чувства, вероятно, жутко раздражает.

– А Державу нарочно создали, чтобы показывать, в каком настроении император, или это побочный эффект чего-то другого?

Императрица пропустила вопрос мимо ушей.

– Какого адвоката вы наняли?

– Его зовут Перисил.

– Не знаю такого. Он сможет устроить, чтобы вы с ней увиделись?

– Надеюсь.

– Дайте ей знать, что если признает себя виновной, к ней будут милосердны.

Я начал было отвечать, а потом быстро переформулировал это в словах, более уместных в присутствии императрицы:

– Ваше величество изволит шутить?

Она вздохнула.

– Нет, но я вас понимаю.

А я пытался вообразить Алиеру э'Киерон, взывающую о милосердии – неважно, к кому и по какой причине, – но рассудок отказывался принимать подобную картину.

Она проговорила:

– Мне бы следовало сказать об этом раньше, однако я рада, что вы не… то есть, я рада, что вы еще живы.

– Я тоже. То есть, благодарю, ваше величество.

– С кем вы встречались по прибытии в город?

– С Морроланом, больше ни с кем.

– Он, э, сказал что-нибудь?

– Вы имеете в виду какие-либо неверноподданнические высказывания в адрес суверена? Нет.

– Я могу повесить Державу над вами и велеть повторить это.

– Должно быть очень приятно – иметь такую возможность всякий раз, когда захочется, ваше величество.

– Далеко не столь приятно, как вам кажется.

Я кашлянул.

– Со всем уважением, ваше вели…

– Оставьте уважение при себе. В чем дело?

– Трудно ожидать от кого-либо в моем положении сочувствия к кому-либо в вашем.

– Сочувствия я и не жду, – отозвались ее величество.

– Полагаю, что нет.

– И вы знаете, кто виновен в ваших затруднениях.

– Да. А можно ли сказать то же самое о вас?

– Только углубившись в глубокую метафизику, на что у меня сейчас не хватит терпения.

Я чуть улыбнулся.

– Могу себе представить, как ваше величество, сидя в библиотеке Черного замка, яростно ругается о метафизике с Морроланом.

– Я тоже могу, – легкой улыбкой ответила она.

Половину этого разговора я беседовал с Зерикой, а половину – с императрицей. И поди пойми, кто есть кто.

– Должно быть, это трудно, – проговорил я.

– Я же сказала, что не жду сочувствия.

– Простите.

Она вздохнула.

– Да, трудно. Выбирая, бросить за решетку друга, или допустить насилие в… – Она прервалась и покачала головой. – Что ж, я знала, на что иду, когда взяла Державу.

Никто из нас не упомянул, что когда она брала Державу, больше никого, способного на это, просто не было. Я произнес:

– И все же я по-прежнему к услугам вашего величества.

– На самом деле?

– Да.

– И пока это не заставляет вас идти против друзей, как всегда? – сморщась, проговорила она.

– Да, – подтвердил я, делая вид, что не замечаю, как ей больно.

– Боюсь, – сказала она, – это тот самый случай, когда вам придется выбирать, кому помочь.

– Ха. Выбирать между друзьями и Империей? Простите, но тут и думать не о чем. Не можете ли вы просветить меня хотя бы в плане того, что происходит, чтобы я по крайней мере понял, почему должно быть именно так?

Минуту спустя она проговорила:

– Вы в курсе, Влад, что исходя из лучших наших источников, самое малое пять из исходных шестнадцати племен практиковали человеческие жертвоприношения?

– Я понятия не имел…

– И многие предполагают, что поскольку у нас есть свидетельства о пяти, вполне резонно предположить то же самое и об остальных одиннадцати.

Не знаю, правы ли они, но не могу и доказать, что они ошибаются.

Я кашлянул, словно мог что-либо ответить на это. Императрица ожидающе смотрела на меня, и пришлось быстро что-то придумать.

– Э, а как они выбирали везунчика?

– По-разному в каждом племени. Взятые в плен в бою, избранные за особые заслуги, в качестве наказания, за вознаграждение, по жребию.

– И когда это прекратилось?

– Когда образовалась Империя. Это было объявлено незаконным. Первым имперским эдиктом.

– Доброе деяние вашего предка. Хорошее начало.

– Ничего доброго тут нет. Просто она говорила с богами и знала, что богам все равно, или они против. Так что зовите это практичностью. Я начала этот разговор, потому что… – Тут она остановилась и посмотрела куда-то в пространство, а Держава над ее головой пульсировала голубым. – Простите, но мне пора идти управлять Империей.

Я встал.

– Спасибо, что согласились меня повидать.

И изобразил максимально уважительный поклон; вроде бы я в этом неплох.

– Всегда с удовольствием, граф Сурке.

Я сделал несколько шагов спиной вперед (сколько именно полагалось – я не знал), затем повернулся, собираясь уходить, и тут она добавила:

– Да, Влад, и большое вам спасибо.

– За что?

– За инструкции по изготовлению бумаги. Мне сказали, они очень ценные.

– Ах да. Я и забыл… а как вы узнали, что они от меня?

Она улыбнулась.

– До сих пор я и не знала.

Упоминание о производстве бумаги вернуло к жизни сложную смесь воспоминаний и обрывков воспоминаний, погружаться в которые здесь и сейчас мне совершенно не хотелось [4]4
  см. «Джагала»


[Закрыть]; но с ее стороны очень любезно упомянуть это. Я улыбнулся ей через плечо сугубо по-дружески и покинул покои.