Текст книги "Иорич"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

14

«Миледи, только что получил весточку через вашу контору. Я охотно пойду и отвечу на все вопросы этой шатии, но представить себе не могу, какую пользу, по мнению Е.В., это принесет. Они верят в то, что верят, и я могу говорить хоть до посинения – мне их не переубедить. Опять же, какая разница, о чем они думают? Или Е.В. боится беспорядков вроде тех, что случились несколько лет назад? Официального мнения на сей счет высказывать не буду (а неофициально – спустить гвардейцев, и они разберутся со всеми, сколько бы их там ни вышло на улицы). Вопрос вот какой: если я все же этим займусь, какой итог вы сочли бы приемлемым? Лучше не доверять инструкции бумаге. Сообщите желательное время встречи – и я прибуду в ваш кабинет, или в любое другое удобное место.

(Подпись и печать отсутствуют)» Наутро мне стало чуть лучше. Я поднялся и размялся, медленно и плавно. Пока я подчинял мышцы своей воле, за дверью раздался хлопок в ладоши. Лойош сообщил, что это Киера, и я предложил ей войти.

Она спросила, как я себя чувствую; я слегка отклонился от истины.

– Ты что-нибудь выяснила?

– Да, нашла несколько заведений, которые служат прикрытием для операций Левой Руки. Вот. – Она подала мне листок бумаги с названиями и адресами.

Пробежав список взглядом, я постучал ногтем по одной из позиций.

– Ты уверена?

Киера прочла отчеркнутую строчку.

– «Тимбрии – ткани и пряжа». И что с ними?

– Ничего, вот только Коти частенько заглядывала туда. Я и понятия не имел.

– Не знаю уж, кто там настоящий хозяин, но именно туда стоит обратиться, если ты хочешь подслушать того, кто полагает, будто у него есть защитные чары против подобного.

Я кивнул.

– Да, просто совпадение. Сколько раз я туда сам заглядывал, и так и не узнал.

Просмотрел остаток списка. Адреса были разбросаны по всему городу; я узнал пару заведений, мимо которых нередко проходил, но больше ни одного такого, где бы хоть раз побывал.

«И что теперь, босс? Повесишь список на стену, метнешь в него нож и посмотришь, куда попал?»

«Что-то вроде того, угу.»

«Знаешь, это может плохо кончиться. Ты не в той форме…»

«Отвяжись.»

Он мысленно заворчал и заткнулся.

– Что ты знаешь об этих местах?

– А что ты хочешь знать?

Я помолчал.

– Даже не уверен, о чем спросить. Я так мало знаю о Левой Руке.

– Я тоже. Да и они сами.

– Хм?

– Секретность: по большей части они мало что знают, кроме как о том, чем сами занимаются.

– А. И насколько же, э, мало они знают?

– Ты это к чему?

– Да так. Если я вдруг загляну по одному из адресов в списке, узнает ли меня хозяин?

Киера поразмыслила.

– Не знаю. Может быть. Я бы сказала «нет», разве что случайно, однако на твоем месте ставить в заклад жизнь не стала бы.

Я кивнул.

– И как, э, мне это сделать, Киера?

– Ты МЕНЯ спрашиваешь?

– Нет, я не о том. Ну вот, скажем, тут, – я постучал пальцем по списку. – Это постоялый двор. Мне что, войти и заказать особого рода выпивку, или?

– А, извини. Я думала, ты знаешь. Если хочешь связаться с Левой Рукой непосредственно, попроси встречи с хозяйкой дома и достань три серебряные монеты, по очереди, левой рукой.

– Левой рукой, – повторил я. – Хитро придумано.

– Угу, оригинально.

Сидя на краю кровати, я собирался с мыслями. Достал из правого сапога нож, из дорожного мешка – точильный брусок, и занялся делом, пока голова работала над основной задачей.

– А как же масло? – спросила Киера.

– Чушь, – отрезал я. – Незачем смазывать точило маслом, надо просто его почистить, когда закончишь.

– Знаю. Мне было интересно, знаешь ли ты. Под каким углом затачиваешь?

– Пять градусов с каждой стороны.

Я прервался и внимательно изучил клинок. Этот ковыряльничек мне попался в Привале, возле Табо. На нож были наложены дешевые и бесполезные чары, которые помогали ему вроде как бить в жизненно важные точки, острие – так себе, но зато хорошее лезвие, а вырезанная из рога рукоять лежала в ладони так, словно ее специально делали под выходца с Востока. Еще немного работы с точилом, потом я проверил угол заточки, перевернул нож и занялся другой стороной.

– Где ты этому научился? – поинтересовалась она.

– А где мы впервые встретились? – фыркнул я.

– А, ну да.

Я кивнул.

– Затачивать ножи – первое, чему я научился после того, как освоил мытье кастрюль и сковородок, вынос мусора и уборку столов. У меня когда-то был нож с двусторонней заточкой – на три четверти спереди для пластания ломтиками и на четверть сзади для взрезания шкур. Лучший нож в моей жизни.

– А где он сейчас?

– У Коти. Она до сих пор им пользуется. Я научил ее, как делать двустороннюю заточку, и она… – я прервался и снова вернулся к заточке, теперь взяв свой самый лучший брусок.

– Извини, – проговорила Киера.

– Не надо, не извиняйся.

– Если ты промахнешься и отхватишь себе палец, мне будет больно.

Я поднял левую руку.

– Однажды так и случилось. Я запомнил урок.

Я закончил наводить блеск на клинок, кивнул сам себе и встал. Ребра болели, как… в общем, болели.

Киера, помедлив, спросила:

– Хочешь, прикрою тебе спину?

– Не твой профиль, – отказался я. – Да и не нужно. Дело несложное.

– Как скажешь, – с сомнением отозвалась она.

Вышли и спустились по лестнице мы вместе. Я шагал медленно. Киера сказала:

– Буду во дворе ждать вестей о том, как все прошло.

Я ограничился кивком – остальные силы ушли на то, чтобы не стонать.

Ротса снялась с моего плеча и медленно закружила в вышине; Лойош остался на другом плече и непрерывно рассматривал окрестности.

На широком бульваре перед Императорским крылом, у парка, всегда стоит целая очередь экипажей, на одной стороне те, у которых на дверях отметки, на другой – те, что можно нанять. И у всех особые разрешения касаемо ордонанса, возбраняющего присутствие лошадей вблизи Дворца. По-моему, при таком количестве разрешений можно бы и отменить ордонанс, но я могу и ошибаться.

Некоторое время я изучал наемные экипажи, подбирая, который выглядит наиболее удобным; выбрал, и сражаясь с болью, подошел к нему. Возницей была молодая женщина, разумеется, текла – с радостной улыбкой и легким подобострастием счастливой крестьянки из оперетки «Невспаханная улица».

Вскарабкавшись по ступеням, я назвал ей адрес. Она посмотрела на Лойоша и Ротсу, которые нырнули в экипаж следом за мной, поклонилась и взобралась на место. Потом сказала «но!» и лошади неторопливо зацокали по мостовой.

Возможно, пешком бы вышло быстрее.

«Босс, что бы там ни говорила Киера, ты не в той форме…»

«Я не собираюсь устраивать погромов, Лойош, так что можешь расслабиться.»

«Как не собираешься?»

«Вот так. План изменился.»

«Когда?»

«Вчера, когда я поговорил с Морроланом.»

Я уселся поудобнее. Экипаж был хорошим – от покачивания мне почти не хотелось вопить.

Я вышел и расплатился с возницей, которая поклонилась мне так, словно я был благородным драгаэрянином. Возможно, она думала, что это увеличит ее чаевые. Так, пожалуй, и случилось.

Я оказался в районе Города, который назывался Мосты – возможно, потому, что в него вели главные дороги от трех мостов, пересекающиеся в местечке по имени Девять Рынков; сейчас я стоял в сотне ярдов оттуда.

Магазинчик Тимбрии затерялся среди трех– и четырехкомнатных домишек лавочников, рядом с парой доходных домов покрупнее и открытым святилищем Кельхор.

«Так, теперь прячьтесь оба у меня под плащом.»

«А надо?»

«Не хочу появляться там, имея при себе два столь явных опознавательных признака.»

«То есть ты думаешь, тебя не узнают, потому что нас с тобой нет?»

«Вроде того.»

«Ты бредишь.»

«Живо, вы оба.»

Лойошу явно хотелось поспорить еще, но он сдержался. Экипаж уехал, джареги скрылись у меня под плащом.

На двери имелся знак, предлагающий посетителям входить без уведомления, что я и сделал. Внутри пахло палью с примесью чего-то масляного. Обширная, хорошо освещенная комната, с рулонами тканей и связками пряжи, которые занятые этим делом люди вроде как зовут мотками.

Сидящий на стуле с прямой спинкой пожилой джентльмен усердно делал вид, что умирал от скуки, пока дверь не открылась. Едва я вошел, он встал, приглащающе взмахнул руками и изобразил всю ту мимику, какую я уже привык видеть в исполнении лавочников, которые не совсем понимают, как ко мне относиться; в завершение последовал вежливый поклон, как случалось всегда у тех, кто полагает, что высоко задранный нос приносит меньше радости, чем звонкая монета. Вот она, разница между вельможей и лавочником. Истинный вельможа всегда предпочтет задрать нос.

– Могу ли я вам помочь, сударь?

– Надеюсь. Я хотел бы увидеть хозяйку дома.

– Простите? – нахмурился он.

Звяк. Звяк. Звяк.

– Я посмотрю, не занята ли она.

Он скрылся за задней дверью, а я пока изучал ярко окрашенные ткани.

Экзотические. Так Коти именовала эти цвета: экзотическими. Наверное, такими им и полагалось быть. Ярко-синими, жгуче-желтыми, и темно-темно-оранжевыми, как закат над морем.

Я ждал.

Он вынырнул из двери, снова сухо поклонился и произнес:

– Она примет вас немедленно. Дверь в конце коридора.

Он отступил в сторону, пропуская меня в открытую дверь. На мгновение мне показалось, что он готов как следует шарахнуть мне по башке, когда я пройду мимо. Впрочем, этого он не сделал.

Короткий коридор, сбоку закрытая дверь, и еще одна – прямо впереди.

Эта была приоткрыта и я вошел.

Драгаэрянка, средних лет – что-то около тысячи, – одета в черное и серое Дома Джарега. Она сидела за столом весьма делового облика, и при моем приближении встала. На ее лице не отразилось никаких признаков того, что она меня узнала, но это мало что доказывало.

– Чем могу служить? – спросила она с едва скрытым неудовольствием.

Вот это уже вельможный тон.

– Я взыскую знаний, о мудрейшая.

Она нахмурилась.

– Вы смеетесь?

– Нет, просто шучу, по-дружески.

Она снова села, прищурившись.

– Мы не друзья. У вас есть ко мне дело или нет?

– Есть. Мне нужны сведения. Существуют чары, которые предотвращают подслушивание…

– Продолжайте, – кивнула она. – Каковы подробности?

У меня в голове зазвонили тревожные колокольчики. Она что, ждет от меня прямой просьбы совершить преступление? Нет, я понимаю, что Левая Рука делает подобную работу, но нельзя же так вести дела!

Я взглянул прямо ей в глаза.

– Прошу прощения?

– Прежде чем согласиться на работу, я должна знать, кого вы желаете подслушать. Мне ведь нужно выписать разрешение в суде.

– Разумеется, я не попросил бы вас о чем-то незаконном.

– Разумеется.

– И конечно же, вам необходимо пройти все предусмотренные законом процедуры.

– Да.

– И полагаю, существует определенный тариф насчет адвокатов.

– Верно.

– Сколько?

– Сто.

– Неплохо, – решил я.

– Да.

– Ладно. Я выпишу расписку на Харбро.

Она кивнула. Разумеется, она знала Харбро: там не пользуются именами, вот почему этот банк особенно популярен среди джарегов – в обоих смыслах, несомненно; и по той же самое причине у меня все еще оставались деньги.

Она подвинула ко мне перо, чернила и промокашку, я черкнул стандартное платежное поручение и подал ей листок. Она внимательно изучила написанное – возможно, даже передала мысленное изображение тому, кто проверил, есть ли за моей бумажкой действительные средства.

– Хорошо, – произнесла она и положила чек между нами, придавив его пресс-папье. Жест выглядел почти ритуальным – хотя, возможно, это разговор с Киерой так повлиял на мое восприятие. – Какая нужна работа?

Сама деловитость, как у наших джарегов.

– Что, если я назову Сетру Лавоуд?

Она фыркнула.

– Тогда я верну расписку и направлю вас в Дом Наларфи.

– Я просто проверил, что сами вы не оттуда.

– Да, есть кое-что, чего я делать не стану. Не тратьте зря мое время.

Какая нужна работа?

– Есть один дом в Южной Адриланке – переулок Еноха, номер одиннадцать…

– Шутите?

– С чего бы?

– Вы думаете, дом в Южной Адриланке имеет защиту от подслушивания?

– Я не знаю, имеет ли, но это возможно.

– У них есть на это средства?

– Если их поддерживают торговцы, чиновники или кто-то из мелкой знати.

– И вы полагаете, это так?

– Учитываю такую возможность. Я плачу за то, чтобы услышать, что там происходит. Если защиты от подслушивания нет, вам же легче.

Она помолчала, потом кивнула.

– Хорошо.

– Э, а как это работает?

– Что работает?

– Как я узнаю, что там сказано?

– А как вы хотели бы это узнать? – озадаченно проговорила она.

– Я бы хотел сам все услышать, но не думаю, что это возможно.

– Почему нет?

– Попробуйте наложить на меня заклинание подслушивания – увидите.

Она прищурилась, шевельнула правой рукой и спросила:

– Камень Феникса?

– Да.

– Что ж, если вы не желаете его снять…

– Не желаю.

– Тогда мы можем предоставить расшифровку в устной или письменной форме.

– А как долго это займет?

– В теченье дня получите.

«Босс…»

– А нельзя ли, чтобы, э, вместо меня слушал мой дружок?

– Прошу прощения?

Я приоткрыл плащ; Лойош высунул голову, потом вскарабкался на мое левое плечо; за ним последовала Ротса, которая оседлала правое. Я извиняюще улыбнулся.

«Видишь, босс, для всех нас было бы гораздо проще…»

«Заткнись.»

– Я не совсем уверена, о чем вы меня просите… – вид у нее был такой, словно я предложил ей разделить со мной трапезу из свеженакопанных дождевых червей.

– Лойош обладает полным самосознанием и обучен… ну, в общем, если вы сможете наложить чары на него, он передаст мне все, что сказано.

Мысль ей не понравилась, но я достал кошелек и выстроил перед ней красивый столбик империалов. Звонкие и блестящие аргументы всегда воздействуют лучше, чем какие-то теоретические цифры на бумаге.

– Хорошо, – проговорила она. – Мне нужно, э, коснуться его.

«Уйййй…» – выдохнул Лойош.

«Угу.»

Вслух же я спросил:

– А сколько оно продержится?

– Если он достаточно себя осознает, чтобы принять заклинание, оно завершится, когда он сам этого пожелает. Либо же рассеется само собой приблизительно через год.

– Годится.

Лойош слетел прямо к ней на стол; она почти не моргнула.

– Да, еще одно, – проговорил я.

Она остановила протянутую уже руку.

– Да?

– Если из-за ваших действий ему будет причинен хоть малейший вред, никакие силы на свете не спасут вашу душу.

– Мне не нравятся угрозы. Если вы не желаете…

– Я просто хотел поставить вас в известность.

Она пожала плечами. Мне и самому не нравится угрожать, и когда я все же это делаю и вижу, что особого эффекта угроза не произвела – повторять я считаю излишним. Возможно, впрочем, именно поэтому я обычно и не угрожаю.

Она коснулась его спины тремя пальцами; ладонь была твердой.

«Мне нужно помыться.»

«Что-то чувствуешь?»

«Волшебство, довольно слабое.»

«Хорошо.»

– К утру должен пойти звук.

– Хорошо. Но будьте осторожнее, то место под наблюдением.

– Чьим?

– Джарегов. Правой Руки, если угодно.

Она сморщилась.

– Это неважно.

– Как скажете, – произнес я. – Что-нибудь еще?

– Да. Один вопрос: кто вы такой?

– Думаете, я вам скажу?

– Думаете, я не смогу узнать?

– Ну, если это так для вас важно – узнавайте, – отозвался я, развернулся на каблуках и вышел вон.

Торгующий тканями джентльмен подчеркнуто не обратил на меня внимания; я ответил ему тем же. Не специально, просто голова у меня была занята мыслью – почему я не попросил экипаж подождать!

Лойош, как обычно, даром времени не терял.

«Итак, босс, если смысл был в том, чтобы она смогла тебя узнать, то почему бы нам просто не остаться на месте?»

«Потому что тогда было бы очевидно – я ХОЧУ, чтобы меня узнали.»

«А так ты просто вошел в заведение, где распоряжаются те, кто желает тебя прикончить. Это ты именуешь высокой стратегией?»

«Так говорят драконы. Я подобных слов не использую.»

«Босс, но разве они не вычислят, что ты хотел, чтобы тебя узнали?»

«Могут.»

«И где ты в этом раскладе не выглядишь дураком?»

«Лойош, убедить своих врагов делать то, что ты от них хочешь, не так-то просто. Но я не думаю, что джарег способен воспринимать подобные уловки.»

«Полагаю, вскоре меня ждет урок по искусству уловок.»

«Что-то ты слишком похож на Морролана.»

Чтобы найти экипаж, пришлось прогуляться к рынку. Эта колымага, кажется, ни одного ухаба по дороге не пропустила – но за неимением лучшего сошла и такая.

Все эти размышления об экипажах могут показаться мелочью, но если я продолжу в том же духе и начну строить планы, не заботясь обо всех подобных мелочах, то операция, и без того непростая, станет в принципе невыполнимой. Я сделал себе строжайший выговор на эту тему; трещина в ребре и многочисленные ушибы свидетельствовали в мою пользу.

Киера, как и обещала, ждала во дворе.

– И как? – спросила она.

– Неплохо, – ответил я. – Возможно. Посмотрим.

– Что ты сделал? – нахмурилась она.

– Заложил взрывное заклинание с отложенным действием.

– Так, давай-ка пройдем к тебе в комнату.

– Я уж думал, ты никогда не предложишь.

– Что?

– Забудь.

Медленно и мучительно я поднялся в комнату и плюхнулся на кровать.

Киера устроилась на стуле.

– Интересный звук, – заметила она.

– Хмм?

– Когда ты ложился. Что-то среднее между стоном и вздохом. Подобного мне прежде не приходилась слышать. Ты уверен, что не хочешь, чтобы тебя подправили?

– Все будет в порядке.

– Если тебе не понадобится торопиться.

– Да когда это мне нужно было торопиться?

Киера не сочла нужным отвечать на подобный вопрос даже взглядом.

– Что ты сделал?

– Нанял ее.

– Для чего?

– Мне нужно знать, что происходит в одном домике в Южной Адриланке.

– И что, другого способа не нашлось?

– Это был лучший при нынешних обстоятельствах.

– Почему?

– Я пытаюсь сделать два дела одновременно.

Она кивнула.

– Когда-то я попыталась украсть две вещи одновременно. Хочешь, расскажу, что случилось?

– Только если у тебя получилось.

– Тогда промолчу.

– Одновременно крутятся два дела, Киера. Возможно, они связаны, но наверняка я не знаю.

– Дело Алиеры и попытка выманить тебя под удар.

– Да.

– А домик в Южной Адриланке?

– Многоходовка касаемо дела Алиеры. Но это все, что я смог выдумать.

Идея в следующем: если джареги хотят обвинить в убийстве кого-то из тамошних…

– Погоди, о чем ты?

– Джареги собираются убить имперского следователя, некую Десаниек, и обвинить в этом компанию мятежников – восточников и текл.

– Как ты это вычислил?

– Когда я спросил Коти, дает ли она уроки чтения, она ответила – «да, до недавнего времени», и я подумал… ладно, неважно, долгая история. Суть в чем – если они хотят убить следователя и хотят обвинить во всем сборище мятежников, им нужно знать, что это сборище, собственно, замыслило. Если я буду это знать, возможно, смогу вычислить их ход.

Киера не выглядела убежденной.

– Как-то хлипковато.

– Знаю, но больше у меня ничего нет.

– А другая причина? Как это поможет тебе выскользнуть из ловушки?

– Может, и не поможет, но если она побеспокоится узнать, кто я такой, а я только что на колени не падал, упрашивая ее это сделать, Дом Джарега начнет бурлить – и, возможно, это испортит им игру.

– Не слишком надежный расчет.

– Надежнее, чем ты думаешь. Ты за кем-то охотишься, тут случается что-то неожиданное – ты сходишь с дистанции и замираешь, пока не выяснишь, что происходит. Мне только и нужно, что достаточно надолго их задержать, чтобы я разобрался с первым делом и убрался из города.

– Крайне ненадежный расчет.

– Опять же, больше у меня ничего нет. У тебя есть мысли получше?

– Влад, тут замешано больше, чем ты думаешь.

– С чего ты так решила?

– То есть? Левая Рука Джарегов; джареги и орки, вмешивающиеся в политику Империи. Куда уж больше?

– Нет, с чего ты решила, будто я не понимаю, сколько тут всего замешано?

– А действуешь так, словно не понимаешь.

– Киера, после битвы богов вся эта суета простых смертных…

– Ты хоть минуту способен побыть серьезным?

– Не без усилий, – признался я.

– Так сделай такое усилие.

Я пожал плечами.

– Что ты хочешь от меня услышать? Да, это серьезно. И масштабно.

Понимаю. Но я вернулся, чтобы помочь Алиере. Если можешь показать мне лучший способ сделать это, я слушаю.

– Никогда не понимала, почему ты с таким рвением подставляешь себя под удар.

– Это не рвение, скорее хобби. – Она открыла было рот, но я продолжил: – Не я создал эту ситуацию, но никто, кажется, и пальцем пошевелить не готов. Не желают обижеть императрицу, или не желают обидеть Алиеру. Да я и на шерстинку с хвоста норски не беспокоюсь о том, как бы кого-то из них не обидеть. Возникла трудность, я ее исправляю.

– Ты неисправим, Влад.

– Это комплимент?

– Иногда. Обычно. Но прямо сейчас – не уверена. Чем я могу помочь?

– Пожалуй, пока не можешь, но я сообщу, если вдруг что изменится.

Она вздохнула; вроде бы захотела сказать что-то еще, но передумала, пожала плечами и удалилась, одарив меня на прощание ласковой киериной улыбкой и поцелуем в щеку.

Я лежал, смотрел в потолок и пытался не слишком шевелиться; в конце концов мне удалось уснуть.