Текст книги "Завещание майя"

Автор книги: Стив Альтен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

ДНЕВНИК ЮЛИУСА ГЭБРИЭЛА

Осенью 1977 года мы с Марией вернулись в Месоамерику. Моя жена была на шестом месяце беременности. Нам отчаянно не хватало денег, и мы решили предоставить некоторые результаты наших исследований Гарварду и Кембриджу, старательно избегая информации, которая касалась присутствия инопланетной расы среди людей. Наши исследования произвели впечатление, и каждый из нас получил грант для дальнейшей работы.

Мы приобрели подержанный трейлер и отправились исследовать майяские руины, надеясь идентифицировать пирамиду, которую древний художник поместил в пампе долины Наска, а также найти все, что могло бы спасти человечество от предсказанного уничтожения.

Несмотря на бремя нашей миссии, проведенные в Мексике годы были для нас счастливым временем. И лучшим из всего, что произошло, был тот момент, когда в рождественское утро в маленькой клинике Мериды появился на свет наш сын Майкл.

Должен заметить, что я очень переживал из-за того, в каких условиях придется расти нашему сыну. Я понимал, Майкл будет лишен общения со сверстниками, что может в будущем перерасти в проблему и помешать мальчику стать полноценным членом общества. Однажды, когда ему исполнилось пять, я даже предложил Марии отослать его в частную закрытую школу за рубежом. Но моя жена не желала об этом слышать. В конце концов я уступил ее желаниям, потому что понимал, что она нуждается в присутствии ребенка не меньше, чем он – в ее материнской заботе.

Мария была для Майкла не просто матерью, она была его наставницей, учителем, лучшим другом и примером для подражания, а он был прекрасным учеником. Даже в юном возрасте было заметно, что мальчик унаследовал от матери не только черные глаза и удивительный взгляд, но и острый, проницательный ум.

Семь лет наша семья исследовала дикие джунгли современных Мексики, Белиза, Гватемалы, Гондураса и Сальвадора. Когда другие отцы учили сыновей играть в бейсбол, я учил Майкла обращаться с артефактами и работать на раскопе. Когда другие дети изучали иностранные языки, мой сын учился переводить древние иероглифы майя. Мы втроем осматривали храмы Ушмаля, Паленке и Тикаля, исследовали строения Лабны, Яшчилана, Кевика, изумлялись красоте замка в Тулуме. Мы исследовали древнюю столицу запотеков Монте-Альбан, религиозные центры в Каминальгуйю и Копане. Мы спускались в гробницы и протискивались в подземные пещеры. Мы раскапывали древние места и расспрашивали стариков майя. И в конце концов территория поиска пирамиды, изображенной на плато Наска, сузилась до двух древних городов, каждый из которых, как мы считали, являлся кусочком мозаики, которую требовалось сложить, чтобы расшифровать пророчество майя.

Первым был Теотиуакан, изумительный город тольтеков в Мексиканских Кордильерах на плато высотой в пару тысяч метров в тридцати милях к северо-востоку от современного Мехико. Построенный во времена жизни Христа, Теотиуакан был первой метрополией Западного полушария и наверняка самым большим из городов того времени.

Как и в случае с пирамидами Гизы, истинное предназначение Теотиуакана остается загадкой. Мы не знаем ни почему древняя цивилизация возвела этот город, ни о том, каким образом им удалось создать такое чудо, нам неизвестно даже, на каком языке говорили его жители. Точно так же, как и с пирамидами Гизы и Сфинксом, дата постройки Теотиуакана до сих пор является предметом споров. Даже названия города и его пирамид пришли к нам от цивилизации тольтеков, которые поселились здесь через несколько столетий послетого, как город покинули его жители.

По оценке специалистов, для постройки всех зданий Теотиуакана понадобилось бы более сорока лет и армия из двадцати тысяч строителей. Но поначалу наше внимание привлекло не то, как был построен этот город, а план его застройки и странное сходство этого плана с расположением монументов Гизы.

Как я упоминал ранее, пирамиды Гизы построены в соответствии с расположением трех звезд Пояса Ориона, при этом Нил изображает темный участок Млечного Пути. В Теотиуакане также находятся три пирамиды, расположенные практически в таком же соотношении, только ориентированы они наоборот, почти на сто восемьдесят градусов. Из конца в конец город пересекает Улица мертвых, главный путь сообщения между основными зданиями города. Эта улица, точно так же как Нил в Гизе, должна обозначать темный участок Млечного Пути.

Для древних месоамериканских индейцев темный участок был Шибальба Бе, Черной дорогой, которая вела в Шибальбу, мир мертвых. Новые раскопки в Теотиуакане нашли под этой дорогой огромные каналы, которые, как мы теперь знаем, предназначались для отвода дождевой воды. Значит, Улица мертвых могла быть не дорогой, а огромным водоемом, в котором отражался космос.

Схожесть Гизы и Теотиуакана на этом не заканчивается. Самый большой из трех храмов этого месоамериканского города называется пирамидой Солнца. Это равнобедренная четырехгранная структура, сторона основания которой – двести двадцать пять метров, лишь на пять метров короче египетского аналога, Великой пирамиды в Гизе. Пирамида Солнца является самым большим строением в Западном полушарии, в то время как Великая пирамида – самое большое рукотворное строение Восточного полушария. Довольно интересен тот факт, что пирамида Солнца указывает на запад, а Великая пирамида – на восток. Это заставило Марию задуматься о том, что эти два строения могут быть своеобразными огромными форзацами нашей планеты.

Точность размеров Великой пирамиды и пирамиды Солнца бесспорно указывает на то, что древние архитекторы были знакомы с математикой, геометрией и значением числа π. Периметр основания пирамиды Солнца равен ее высоте, умноженной на 2π; у Великой пирамиды это отношение высоты пирамиды, умноженной на 2 и на 4π. О строителе Теотиуакана есть подсказка в самой маленькой из трех его пирамид, пирамиде Кетцалькоатля. Этот храм стоит на огромной квадратной платформе, которая называется цитадель, – площади, способной вместить сто тысяч человек. Пирамида Кетцалькоатля является самым богато украшенным строением Теотиуакана, в ней находится множество скульптур и барельефов, посвященных одному персонажу, – пернатому змею.

Для тольтеков и ацтеков пернатый змей был символом европеоидного мудреца, Кетцалькоатля.

И вновь на нашем пути в прошлое возникает загадочный бородатый учитель.

Когда Теотиуакан покинули его жители, тольтеки, и их вожди переместились на восток, осев в майяском городе Чичен-Ица. Именно там две культуры снова стали единой и создали самое восхитительное и загадочное строение древнего мира – пирамиду Кукулькана.

Тогда я еще не знал, что в Чичен-Ице меня ждет открытие, которое не только изменит судьбу моей семьи, но и приговорит нас к пожизненному странствию.

Выдержка из дневника профессора Юлиуса Гэбриэла.

Источник: каталог 1977–1981, страницы 12–349.

Фотодневник на магнитных дисках 5 и 6: Файлы МЕСО, фото 176.

19

4 декабря 2012 года

На борту USS «Бун», Мексиканский залив

Секретарь штата Пьер Борджия шагнул с вертолета на палубу, где его уже ожидал капитан Эдмонд Луз.

– Доброе утро, мистер секретарь. Как полет?

– Отвратительно. Директор клиники из Майами уже прибыл?

– Около двадцати минут назад. Он ждет вас в зале совещаний.

– Последние новости о Гэбриэле?

– Мы все еще не знаем наверняка, как именно ему удалось бежать с корабля. В замке его камеры обнаружены следы попытки взлома, но ничего значительного. Судя по всему, кто-то освободил его.

– Это могла быть та девушка?

– Нет, сэр. Она была без сознания в лазарете. Мы проводим детальное расследование.

– Как же ему удалось выбраться с корабля?

– Скорее всего, он пробрался в грузовой вертолет службы эвакуации. Они весь день снуют с корабля на берег.

Борджия холодно уставился на капитана.

– Надеюсь, вы управляете кораблем лучше, чем следите за своими заключенными.

Луз ответил тем же:

– Я не нанимался в няньки, мистер секретарь, и очень сомневаюсь в том, чтобы кто-то из моих людей стал рисковать карьерой ради спасения вашего психа.

– Кто еще мог освободить его?

– Я не знаю. У нас на борту команда ученых, которых с каждым днем становится все больше. Это мог быть один из них или даже из команды вице-президента.

Борджия приподнял брови.

– Как я уже сказал, расследование не закончено. К тому же мы уведомили мексиканскую полицию о побеге Гэбриэла.

– Они никогда его не найдут. У Гэбриэла слишком много друзей на Юкатане. Что насчет девушки? Что она знает об этом инопланетном объекте?

– Она утверждает, что помнит себя лишь до того момента, как мини-субмарину затянуло в тоннель. Один из наших геологов убедил ее, что их судно попало в действующую лавовую трубу спящего под морским дном вулкана, который начал проявлять активность. – Луз улыбнулся. – Он объяснил, что течения были созданы подземным лавовым полем, которое можно увидеть через дыру в морском дне, и показал ей несколько инфракрасных спутниковых снимков водоворота, заявив, что именно эта воронка образовалась в результате обвала подземных лавовых карманов под поверхностью морского дна. Девушка поверила, что именно это затопило корабль ее отца и стало причиной гибели его и его друзей.

– Где она сейчас?

– В лазарете.

– Дайте мне пять минут, чтобы поговорить с директором психиатрической клиники наедине, а потом приведите девушку. Пока будете говорить с ней, прикрепите вот эту вещь к ее одежде. – Он передал Лузу крошечное устройство размером с батарейку для часов.

– Маячок?

– Подарок из НАСА. Да, и еще одно, капитан. Когда будете вести девушку ко мне, наденьте на нее наручники.

* * *

Двое вооруженных моряков провели закованную в наручники и перепуганную Доминику по узким коридорам, потом поднялись на три пролета по лестнице и остановились у дверей с табличкой «Зал совещаний». Один из охранников постучал, дверь открылась, и девушку провели внутрь.

Доминика оказалась в небольшой комнате.

– О Господи…

Антонио Фолетта посмотрел на нее через стол для переговоров и улыбнулся.

– Интерн Вазкез, входите. – Его скрипучий голос был полон отеческой заботы. – Мистер секретарь, эти наручники так уж необходимы?

Одноглазый мужчина закрыл за ней дверь и занял место за столом напротив Фолетты.

– Боюсь, что да, доктор Фолетта. Мисс Вазкез помогала опасному преступнику. – Он жестом пригласил ее садиться. – Вы знаете, кто я?

– Пьер Борджия. Я… Три дня назад мне сказали, что вы приедете.

– Да, но моего присутствия потребовала ситуация в Австралии.

– Вы прибыли, чтобы арестовать меня?

– Это целиком и полностью зависит от вас.

– Нам нужна не ты, Доминика, – сказал Фолетта. – Нам нужен Мик. Ты ведь знаешь, где он, не так ли?

– Откуда мне знать? Он сбежал, когда я была без сознания.

– А она красотка, верно, доктор? – От взгляда, которым окинул ее Борджия, у Доминики над губой выступили капельки холодного пота. – Неудивительно, что Мик сделал на вас ставку. Скажите, интерн Вазкез, что заставило вас помочь ему сбежать из клиники?

Фолетта вскочил на ноги прежде, чем она смогла ответить.

– Она просто запуталась, мистер секретарь. Вы же знаете, насколько умен Гэбриэл. Он использовал детскую травму Доминики, чтобы заставить ее помочь ему сбежать.

– Это не совсем верно, – возразила она, поймав себя на том, что не может отвести взгляда от черной повязки, закрывающей глаз Борджии. – Мик знал что-то о происходящем в заливе. И он знал об этой трансляции сигнала из космоса…

Фолетта положил потную ладонь ей на плечо.

– Интерн, взгляните правде в глаза. Мик Гэбриэл просто использовал вас. Он планировал побег с того самого момента, как впервые увидел вас.

– Нет, я не верю…

– Возможно, вы просто не хотите в это верить, – заметил Борджия. – Но правда заключается в том, что ваш отец был бы жив, если бы Мик не заставил вас помогать ему.

Глаза Доминики затуманились слезами.

Борджия вытащил из дипломата несколько документов, быстро просмотрел их.

– Изадор Акслер, биолог, приписанный к острову Санибел. Множество рекомендательных писем. Он ведь не был вашим настоящим отцом?

– Другого отца у меня не было.

Борджия продолжал просматривать документы.

– Ага, вот оно. Эдит Акслер. Знаете, мы с ней встречались. Очень милая женщина.

Доминика почувствовала, как по спине под одолженной у персонала одеждой стекает струйка пота.

– Вы виделись с Эдит?

– Совсем недолго, только чтобы посадить ее под домашний арест.

От этих слов у Доминики подкосились колени.

– Эдди не причастна к побегу Мика! Я действовала одна. Это я все подстроила…

– Меня не интересуют ваши признания, мисс Вазкез. Меня интересует Майкл Гэбриэл. Если я не могу добраться до него, то мне не остается ничего иного, кроме как посадить вас с матерью под замок на очень долгое время. Конечно же, в случае с Эдит срок может оказаться не таким уж и долгим. Она уже немолода, смерть мужа сильно подорвала ее здоровье.

Сердце Доминики бешено заколотилось.

– Я же сказала вам, что не знаю, где он.

– Ну что ж, раз вы настаиваете… – Борджия поднялся и шагнул к двери.

– Подождите, позвольте мне поговорить с ней, – поднялся Фолетта. – Дайте нам пять минут.

Борджия взглянул на часы.

– Пять минут. – Он вышел из кабинета.

Доминика уронила голову на столешницу; внутри у нее все дрожало, слезы капали на полированное дерево стола.

– Ну почему все это происходит со мной?

– Ш-ш-ш, – Фолетта погладил ее по волосам, понизив голос до шепота. – Доминика, Борджия не хочет сажать в тюрьму ни тебя, ни твою мать. Он просто боится.

Она подняла голову.

– Боится? Чего?

– Кого. Он боится Мика. Он знает, что Мик хочет отомстить, и не успокоится, пока не убьет его.

– Мик не такой…

– Ты ошибаешься. Борджия знает его куда лучше, чем я или ты. Их связывает прошлое. Ты знаешь, что Борджия был помолвлен с матерью Мика? Юлиус Гэбриэл увел у него невесту в канун свадьбы. Слишком много грязи было между этими двумя семьями.

– Мика не интересует месть. Его больше волнует все, что связано с майяским пророчеством.

– Мик умен. Он не станет ни с вами, ни с кем-либо еще обсуждать свои истинные мотивы. Думаю, сейчас он спрячется где-то на Юкатане. У его семьи там осталось немало друзей, которые наверняка ему помогут. Он заляжет на дно на некоторое время, а потом наверняка доберется до Борджии, возможно, во время его публичного выступления. Подумай, Доминика, неужели секретарь штата приехал бы сюда всего лишь для того, чтобы встретиться с тобой, если бы он не был напуган? Через несколько лет он будет баллотироваться на пост президента. И меньше всего ему нужен параноидальный шизофреник с IQ 160, который разгуливает на свободе и жаждет его смерти.

Доминика вытерла слезы с глаз. Неужели это правда? Неужели Мик действительно использовал исследования апокалипсиса, которым посвятила жизнь его семья, всего лишь для того, чтобы заморочить мне голову?

– Давайте представим, что я вам поверила. Что, по-вашему, мне нужно сделать?

Фолетта подмигнул ей.

– Позволь мне помочь тебе заключить с Борджией сделку. Если поможешь Борджии сдать Мика властям, взамен ты и твоя мать получите полную неприкосновенность.

– В последний раз, когда я согласилась на сделку с вами, вы меня обманули. Вы ведь не собирались выпускать Мика из клиники или хотя бы позволить ему пройти полный курс терапии. Почему сейчас я должна вам верить?

– Я не солгал! – пролаял он, выпрямляясь во весь рост. – Я не был официально зачислен на должность в Тампе, и любой, кто скажет, что это не так, соврет!

Фолетта вытер пот со лба, пригладил седые волосы. Его пухлое лицо налилось кровью.

– Доминика, я здесь, чтобы помочь тебе. Если тебе не нужна моя помощь, я просто посоветую тебе хорошего адвоката.

– Мне нужна ваша помощь, доктор, просто я не знаю, можно ли вам доверять.

– Неприкосновенность гарантирует Борджия, а не я. Я просто предлагаю тебе вернуться к прежнему образу жизни.

– Что вы имеете в виду?

– Я уже поговорил с твоим куратором из Университета Филадельфии. Я предлагаю тебе пройти интернатуру в клинике Тампы, это совсем недалеко от дома твоей матери. Ты возглавишь группу специалистов, которая будет заниматься Майклом. Должность в штате и все положенные привилегии будут ждать тебя там после получения докторской степени.

Это предложение вызвало новый поток слез, на сей раз – от облегчения.

– Почему вы это делаете?

– Потому что мне не нравится то, что происходит. Мне с самого начала не стоило заставлять тебя работать с Миком. Когда-нибудь ты станешь прекрасным психиатром, просто ты не была готова к работе с таким опытным манипулятором, как Майкл Гэбриэл. Смерть твоего отца, те испытания, через которые была вынуждена пройти твоя семья, – все это по моей вине. Я знал, что нечто подобное может случиться, но понадеялся на удачу. Я видел в тебе сильную женщину, которая прекрасно вписалась бы в мою команду специалистов, но поспешил с твоим назначением. Прости, Доминика. Дай мне шанс помочь тебе. Он протянул ей пухлую ладонь.

Доминика несколько секунд смотрела на нее, а потом пожала протянутую руку.

* * *

6 декабря 2012 года

Вашингтон, округ Колумбия

Вице-президент Эннис Чейни отвел взгляд от документов и поприветствовал входящих в центр управления Белого дома членов Совета национальной безопасности. Люди входили в зал, занимали свои места за овальным столом и в стоящих вдоль стен креслах. Затем вошли полдюжины военных и ученых и разместились на заранее приготовленных дополнительных стульях.

Эннис закрыл папку с документами, когда в зал вошел президент, а следом за ним тащился секретарь штата. Борджия прошел мимо своего места и шепнул ему:

– Нам нужно поговорить.

– Мистер секретарь, мы можем начинать?

– Да, мистер президент. – Борджия занял свое место, бросил на Чейни обеспокоенный взгляд.

Президент Меллер потер покрасневшие глаза и начал читать факс.

– Сегодня Совет безопасности ООН выступил с заявлением об осуждении испытаний оружия «чистого синтеза» и наложении моратория на испытания любого ядерного оружия. Кроме того, Совет будет настаивать на глобальном сокращении ядерных запасов. Далее, Совет безопасности требует немедленного подписания новой резолюции, которая закроет лакуну в договоре о технологиях чистого синтеза.

Меллер поднял подшивку документов, помеченную UMBRA, кодовым словом для обозначения сверхсекретных документов.

– Я полагаю, все уже ознакомились с этим отчетом. Я попросил его автора, доктора Бри Родхофа, директора Национального центра по экспериментам с возгоранием в Ливерморе, штат Калифорния, присоединиться к нашему заседанию. Уверен, у вас появилось немало вопросов к нему. Доктор?

Доктору Родхофу, высокому седоволосому мужчине, на вид было около пятидесяти. Его обветренное лицо не выражало никаких эмоций.

– Мистер президент, леди и джентльмены, для начала я хотел бы со всей ответственностью заявить, что США не причастны ко взрыву устройства «чистого синтеза».

Эннис Чейни, закипавший изнутри с того самого момента, как он ознакомился со сверхсекретными документами, сверкнул глазами, уставившись на ядерного физика.

– Доктор, я хотел бы задать вопрос. Но прежде чем я его задам, я хотел бы уточнить, что мой вопрос относится ко всем присутствующим в этой комнате.

Тон его голоса заставил стихнуть шепотки на дальних рядах.

– Я хочу знать почему, доктор. Почему Соединенные Штаты Америки вообще начали эти самоубийственные разработки?

Доктор Родхоф опустил глаза.

– Сэр, я… Я просто руководитель проекта. И не я решаю, какой будет политика США. Федеральное правительство инвестировало исследовательские лаборатории, разработки оружия чистого синтеза велись с 1990 года. Именно военные давили на нас, заставляя вести разработку и конструирование новых типов оружия…

– Давайте не будем переходить на личности и искать виноватых, мистер вице-президент, – вмешался генерал Фекондо. – На самом деле иностранные правительства осваивали эти технологии, и мы не могли себе позволить остаться в стороне. Лазерная установка мегаджоульного диапазона LMJ во Франции, в Бордо, проводила эксперименты с чистым синтезом начиная с 1998. Британия и Япония долгие годы работали с невзрывоопасным ядерным синтезом с магнитным удержанием плазмы. Любая из этих стран, как, впрочем, и все они вместе, могла достигнуть успеха и устроить испытания термоядерного оружия.

Чейни повернулся к генералу.

– Тогда почему весь мир, в том числе и наши соотечественники, так уверены, что именно мы ответственны за взрыв в Австралии?

– Потому что все научное сообщество уверено в том, что наши разработки на стадии завершения, – ответил доктор Родхоф. – ИЭЭИ недавно опубликовал отчет о том, что США осталось всего два года до первого полевого испытания оружия «чистого синтеза».

– И они были правы?

– Эннис…

– Простите, мистер президент, но я хочу узнать.

– Мистер вице-президент, сейчас не время…

Чейни проигнорировал слова Меллера.

– Сколько времени осталось до конца ваших разработок?

Родхоф отвел глаза.

– Четырнадцать месяцев.

По залу пошел ропот. Борджия улыбнулся, глядя на исказившееся от злости лицо президента. Молодец, Чейни, продолжай раскачивать свою лодку.

Эннис Чейни грузно опустился на стул. Он больше не сражался с ветряными мельницами, ему предстояла битва со всеобщим безумием.

Президент Меллер хлопнул ладонью по столу, восстанавливая порядок в зале.

– Достаточно! Мистер Чейни, сейчас не время и не место для вольного обсуждения президентской политики моих предшественников. В данной ситуации мы знаем лишь, что иностранное правительство взорвало одну из указанных бомб. Я хочу знать, кто это сделал и имеет ли этот взрыв какое-либо отношение к военным базам Ирана на побережье Персидского залива.

Начальник ЦРУ Патрик Херли ответил первым:

– Сэр, это могут быть русские. В Лос-Аламос проводились совместные русско-американские эксперименты с чистым синтезом.

Доктор Родхоф покачал головой.

– Я не согласен. Русские прекратили исследования после экономического кризиса. Я бы сказал, что это Франция.

Генерал Майк Костоло, командующий морской пехотой, поднял пухлую ладонь.

– Доктор Родхоф, насколько я понял, это оружие с использованием чистого синтеза практически не дает радиационного выброса?

– Да, сэр.

– К чему вы ведете, генерал? – спросил Дик Пристас.

Костоло повернулся к министру обороны.

– Одной из причин, по которым министерство обороны уделяло столько внимания оружию «чистого синтеза», являлось то, что Россия и Китай снабжали Иран ядерным оружием. Если бы ядерная война началась в Персидском заливе, «чистый синтез» дал бы нам не только тактическое преимущество. Отсутствие радиации позволило бы нам получить все запасы нефти в готовом к разработке состоянии. Я считаю, что не важно, кто – Франция или Россия – первой испробовала эти технологии, единственное, что имеет сейчас значение, так это то, успели ли они продать технологии Ирану. Если да, то баланс сил на Ближнем Востоке кардинально изменится. Стоит Ирану взорвать одну из таких бомб в Персидском заливе, и Саудовская Аравия, Кувейт, Бахрейн, Египет и прочие умеренные режимы арабских стран будут вынуждены отказаться от поддержки Запада.

Борджия согласно кивнул.

– Саудовская Аравия все еще уклоняется от четкого ответа по поводу размещения наших баз на ее территории. Они сомневаются в том, что мы способны удержать Персидский залив.

Президент обратился к Джеффри Гордону.

– Где сейчас наши ударные группы?

– В процессе подготовки к приближающимся ядерным учениям в Азии мы перевели группу «Гарри С. Трумен» в Красное море. Ударная группа «Рональд Рейган» через три дня должна прибыть в Оманский залив. «Вильям Дж. Клинтон» останется патрулировать Индийский океан. Мы послали четкое и простое уведомление Ирану, заявив, что не позволим им перекрыть Персидский залив.

– Должен сообщить, мистер президент, – поднялся Чейни, – что посол Франции отрицает их причастность к этому взрыву.

– А чего вы ожидали? – возмутился Борджия. – Подумайте, что стоит за этим отказом. Иран все еще должен Франции миллиарды долларов, однако Франция продолжает спонсировать Иран, так же как и Россия с Китаем. К тому же позвольте напомнить, что Австралия является одной из стран, которые продолжают кредитовать Иран на льготных условиях, а эти кредиты идут на наращивание ядерного, химического и биологического арсенала. Вы действительно считаете, что тестирование новой ядерной бомбы именно на равнине Нулларбор было простой случайностью?

– Не стоит так быстро сваливать вину на австралийцев, – вмешался Сэм Блюммер. – Если вы не забыли, именно Соединенные Штаты кредитовали Ирак в 1980 году и именно наши кредиты позволили Саддаму Хусейну начать вторжение в Кувейт.

– Я согласен с Сэмом, – сказал президент. – Я говорил с премьер-министром Австралии. Либеральная и трудовая партии выступают единым фронтом, объявляя этот инцидент как военные действия против своей страны. Я очень сомневаюсь, что они позволили бы проведение таких учений на своей территории.

Генерал Фекондо обеими руками взъерошил короткий ежик седых волос.

– Мистер президент, тот факт, что оружие «чистого синтеза» уже существует, ничего не меняет в текущей ситуации. Между тестированием оружия и его применением во время боевых действий существует огромная разница. Ни одна страна не бросит вызов Соединенным Штатам и не рискнет начать ядерную войну.

Костоло посмотрел на председателя объединенного комитета начальников штабов.

– Скажите, генерал, если бы у нас были крылатые ракеты, способные стереть с лица земли все военные базы Ирана на побережье залива, вы бы воспользовались ими?

Дик Пристас приподнял брови.

– Заманчивая мысль, не правда ли? Думаю, у иранцев руки чешутся не меньше, когда они смотрят на группу «Рональд Рейган» у своих берегов.

– Я скажу вам, что думаю по этому поводу, – вмешался долговязый министр ВМС. – Этот взрыв был своего рода предупреждением, выстрелом в воздух. Русские дали нам понять, что у них есть оружие «чистого синтеза», в надежде, что их маленькая демонстрация заставит нас отказаться от противоракетного щита.

– Это то, чего мы не можем себе позволить, – заявил Пристас. – За последние пять лет количество государств, владеющих биологическим и ядерным оружием, увеличилось вдвое…

– А мы продолжали финансирование ядерных технологий, – вмешался Чейни, – посылая всему миру однозначное сообщение: Соединенные Штаты куда более заинтересованы нанести первый удар, чем во всемирном разоружении. В итоге мы с вами стоим на пороге ядерной конфронтации. Они это знают, мы это знаем, но все мы слишком заняты поисками козла отпущения, чтобы попытаться найти выход из ситуации. Мы ведем себя как кучка придурков, и прежде чем мы поймем, что случилось, война будет развязана.

* * *

Борджия перехватил Энниса Чейни в коридоре во время перерыва.

– Уделите мне минуту.

– Слушаю.

– Я говорил с капитаном «Буна».

– И что?

– Скажите, Чейни, зачем вице-президенту Соединенных Штатов содействовать побегу преступника?

– Я не понимаю, о чем вы.

– Такие вещи могут разрушить карьеру политика…

Запавшие глаза уставились на Борджию.

– Если желаете меня в чем-то обвинить, пожалуйста. Я был бы не против вытащить на свет все грязное белье и посмотреть, кто из нас окажется чистым.

Борджия нервно улыбнулся.

– Спокойнее, Эннис. Никто не созывает тут Верховный суд. Я просто хочу, чтобы Гэбриэл вернулся туда, где ему самое место, – под присмотр хорошего психиатра.

Чейни прошел прочь от секретаря штата, бросив на прощанье:

– Вот что, Пьер, запомни на будущее, что я буду хорошо приглядывать за этим пациентом.

* * *

7 декабря 2012

Мексиканский залив

4:27

Непрерывный звон разбудил Эдмонда Луза. Он снял трубку с базы, прочистил горло.

– Капитан слушает. Говорите.

– Простите, что разбудил, сэр. Мы засекли активность на поверхности морского дна.

– Уже иду.

* * *

Когда капитан дошел до боевого информационного поста, море пришло в движение.

– Докладывайте, старший помощник.

Дежурный офицер указал на световую панель, куда в реальном времени транслировалось трехмерное голографическое изображение моря и морского дна. Посреди призрачного изображения, скрытая под затененной поверхностью известнякового дна, в воздухе вращалась квадратная голограмма, в которой четко просматривался овальный объект, обозначенный ярко-оранжевым цветом. Над центром овального предмета изумрудным светом сиял столб непонятной энергии, поднимающийся до самой поверхности моря, по которой дрейфовало крошечное изображение «Буна».

Капитан и первый помощник удивленно смотрели, как столб света превращается в подобие вихря. Спустя несколько секунд плавное движение воды превратилось в водоворот, в центре воронки которого проглядывало морское дно.

– Господи, это все равно что смотреть на то, как формируется торнадо, – прошептал Луз. – Все именно так, как рассказывал Гэбриэл.

– Простите, сэр?

– Не обращайте внимания. Офицер, выводите корабль из области водоворота. Свяжитесь с НОРАД [37]37
  Командование ПВО Североамериканского континента.


[Закрыть]и поднимайте в воздух вертолеты. Если из этого водоворота что-то вырвется, я хочу об этом знать.

– Есть, сэр.

* * *

Пилот первого класса лейтенант Джонатан Эванс мчался к взлетной полосе на корме ракетоносца, сжимая в руках шлем. Второй пилот и команда были уже на борту ЛАМС, противолодочного вертолета. Отдуваясь и пыхтя, лейтенант забрался в кабину «Сиспрайта» и плюхнулся в кресло.

Взглянув на второго пилота, Эванс попытался перевести дыхание.

– Эти чертовы сигареты меня когда-нибудь доконают.

– Хотите кофе?

– Мир тебе, чадо. – Эванс взял пластиковый стаканчик. – Три минуты назад я мирно спал в своей коечке, мне снилась Мишель, а потом раз – и на меня уже орет командующий, спрашивая, какого черта я еще не в воздухе.

– Добро пожаловать в военно-морской флот.

Эванс потянул на себя штурвал. Вертолет оторвался от площадки, развернулся на юг и поднялся на сотню метров. Пилот повел ЛАМС над сияющими изумрудным светом волнами.

– Ох, дерьмо-о… – Эванс и его команда заворожено уставились на разрастающуюся воронку, околдованные ее красотой и напуганные гигантским размахом. Водоворот казался чудовищем из «Одиссеи» Гомера; стенки воронки, светящиеся зеленым, грохотали, как Ниагарский водопад. Из центра воронки, утопая в темной воде окружающего ее моря, на них взирал огромный сияющий зеленый глаз. Водоворот разрастался, и зеленое око все больше походило на сияющую галактику, изумрудные звезды которой вращались в такт воронке.

– О господи! И почему у меня нет фотоаппарата…

– Не волнуйтесь, лейтенант, у нас будет уйма снимков этой штуковины.

– Да кому они нужны, инфракрасные-то. Мне нужен настоящий снимок, что-то, что можно отправить домой по электронке.

Эванс смотрел, как центр воронки неожиданно открылся, выпуская ярчайшую световую сферу, которая поплыла вверх, сияя, как изумрудное солнце.